Тени над водой (гет)

Три дня спустя всю школу, несмотря на запреты, со скоростью Молнии облетела новость о вторжении в Министерство Гарри, Рона и Гермионы. На Гриффиндоре, по отдаленным слухам, пировали чуть не до утра, но профессор МакГонагалл, поджав губы, упорно хранила молчание. Три декана перемигивались около учительской и тихонько рассуждали, что же задумало «золотое трио». Информации было немного — только та, что тайком в запечатанном свитке с «Придирой» передавалась в надежные руки. По коридорам доносилось нетерпеливое шушуканье — студенты втихаря обсуждали сенсационную новость. Вслух, естественно, говорить об этом запретили, но запреты, как известно, только усиливают эффект, а потому все стороны всё знали, но делали вид, что ничего не произошло.

Из достоверных источников руководству школы стало известно, что трое бывших учеников под Оборотным зельем украли какую-то безделушку Долорес Амбридж, напугав ее до смерти, но и директор, и заместители об этом помалкивали. Темный Лорд «милостиво пожурил» ручного министра Круциатусом и пригрозил более изощренными пытками, если Поттер снова безнаказанно сбежит из-под его носа. Досталось и Яксли, который вместо мальчишки поймал лишь клочок ткани — троица выскользнула из рук Пожирателя, случайно открыв свое убежище. Гриммо Двенадцать перетряхнули вдоль и поперек, но, кроме угрюмого Кикимера, заткнувшего себе рот и уши, не нашли никого и ничего.

Все это раз за разом Северус прокручивал в голове, когда неторопливо поднимался наверх из покоев.

— А, Снейп! — протянул Кэрроу, спускавшийся по лестнице в класс Темных искусств. — Никак не привыкну к твоей манере бесшумно подкрадываться. Поосторожнее с этим, а то, знаешь, у меня палочка всегда наготове.

Директор столкнулся с заместителем в пролете, который как раз начал движение от одного крыла к другому. На подозрительный взгляд Снейп только хмыкнул в ответ и скользнул глазами вникуда. Амикус опустил руку, которой еще мгновение назад держал спрятанную палочку.

— Есть новости после вчерашнего? — деловито спросил заместитель.

— Егеря разосланы во все концы страны. Мои люди дежурят у каждого входа в магические заведения. Ждем.

— Ловок гаденыш, — злобно сказал Кэрроу, почесав подбородок. — Я бы советовал Пию сменить охрану ради собственной же шкуры, — на этих словах он ядовито хохотнул. — Три молокососа обманули опытных служак. Думаешь, стоит попробовать облавы на дома хранителей?

— Как ты себе это представляешь? — бровь Снейпа чуть подлетела. — Думаешь, я вхож в дома всех членов Ордена и посвящен в заклятия Фиделиуса?

— Не знаю, — фыркнул он. — Да только не нравится мне все это. По расчетам Повелителя к концу месяца мы должны изловить дьяволенка. Сам знаешь, чем грозит немилость.

— Не пори горячку, Амикус. Это не твоя забота. Занимайся своим делом и веди себя тихо — тогда и не попадешь под руку, — директор закутался в полы мантии. Бледно-серое лицо окутала маска равнодушия. Амикус сделал гримасу, будто съел целый лимон.

— Думаешь, нам тут нравится?

— А ты не должен думать. Просто делай, что тебе приказал Темный Лорд.

Кэрроу вытянулся, поправил сюртук, театрально расшаркнулся с начальником и направился в класс. Урок начался.

После смерти Дамблдора и назначения Снейпа дисциплины в Хогвартсе несколько изменились. В уроках Защиты от Темных искусств теперь не было никакой нужды, и Амикус Кэрроу практиковал все, что хотел, а некоторые изобретательные заклятия пробовал на неугодных студентах. Его сестра Алекто — коренастая, рыжая и противная женщина — преподавала Магловедение, где городила всякую чушь о коварстве неволшебников. Больше замен среди преподавателей не было. Хотя профессорам строжайше запретили говорить об оппозиции и вспоминать добрым словом предыдущего директора, старая гвардия все же находила способы провести детей к свету.

Погода за окном выдалась хорошая, но настроение (если к директору когда-нибудь можно было отнести это слово) не располагало ни к любованию природой, ни к отдыху. Светило солнце, будто и не было дождливых дней.

Вокруг замка сновал Филч, заделывая боковые выходы, а миссис Норрис прыгала на багряной лужайке, гоняясь за невидимыми мышами. Вдаль по тропке раздавался стук топора — Хагрид заготавливал хворост. Снейп выглянул в окно, повозил по стеклу крючковатым длинным носом и про себя подумал:

«Тебя-то мне и надо».

Черная мантия неспешно поплыла по коридору, спустилась по старинным каменным лестницам, пересекла вестибюль и вылетела на улицу. Снейп обогнул Гремучую Иву, делая вид, что направляется в Запретный лес, но то и дело косился на огромного лесника, лихо орудовавшего топором. Хагрид сгреб хворост, перевязал веревкой, потуже затянул ремень и взвалил ношу на плечо, протискиваясь к дому и отгоняя от себя Клыка.

— Ну, чего, будет тебе! Иди давай отсюда! — доносилось до Северуса. Но Клык только скулил и тащил хозяина за штанину к лесу. — Да чего с тобой, Клык? Она ж скоро вернется!

И тут лесничий завидел маячившую сбоку худую черную фигуру, помрачнел и быстро захлопнул дверь, убираясь восвояси. Мгновенье спустя зычный голос прикрикнул в узкую щель:

— Домой, Клык! Живо домой!

Но волкодав упорно стоял на месте, мотая мордой в сторону леса. Рука полувеликана высунулась из двери и хотела было цапнуть пса, чтобы затащить в хижину, но тот ловко увильнул, взвыл и пустился прямо в самую чащу. Директор быстро наложил на себя Чары Невидимости и, растворяясь в воздухе, отправился вслед за Клыком.

«Посмотрим, кого вы ждете», — мелькнуло в его голове.

Пес скулил и метался среди деревьев, распластавшихся корнями по земле. Он тряс мордой и выл на все лады, как только может выть собака, потеряв хозяина. Клык то и дело обнюхивал землю, петлял вокруг стволов, елозил носом по траве и рвался все дальше. Снейп едва поспевал за ним, ловко левитируя палочкой. Что-то беспокоило пса, и он бежал, нарушая все границы проживания магических существ. Наконец Клык резко взял вправо, пробежал по еле заметной тропинке к большой низине, где земля резко обрывалась, образуя провалину, опасную для заблудших непрошеных гостей; один прыжок — и волкодав тут же скрылся в яме. Северус остановился за толстым деревом, росшим наверху и прятавшим его в раскидистых ветвях, хотя Чары того и не требовали. Отсюда низина была как на ладони.

Пес потрусил к темной кочке, лежавшей неподвижно, и начал расталкивать ее носом, тихонько поскуливая и облизывая. Снейп не сразу понял, что это не кочка, не пень, не корень дерева, а человек, скрытый под мантией. Директор прислонился к стволу и впился взглядом в одну точку. Внезапно тело зашевелилось и начало слабо отмахиваться от собаки, лизавшей и нюхавшей его со всех сторон и пытавшейся тянуть в сторону дома.

— Клык, Клык, это ты! — тихо сказал обрадованный женский голос. — Нашел меня. А где твой хозяин? Где оставил Хагрида?

Волкодав урчал и изо всех сил тянул женщину из ямы, но та не сдвинулась с места.

— Не могу, Клык. Видимо, я ногу сломала, — всхлипнула она, пытаясь встать. Но усилия давались ей с трудом, и женщина быстро рухнула на землю. — Позови Хагрида или... еще... кого-нибудь из наших.

Голос принадлежал зрелой, но уже немолодой женщине. Она говорила, мягко округляя слова, с едва уловимым акцентом — то ли американка, долго жившая здесь, то ли англичанка из Америки. Волшебник не мог разглядеть в темноте ни лица, ни фигуры — худые, тонкие руки, неприкрытые одеянием, поглаживали пса, вовремя прибежавшего на подмогу. Тут собака завыла, и сразу, будто услышав ее, подоспела грузная фигура Хагрида, вращая огромной копной волос направо и налево. Клык мигом выскочил к хозяину и поволок его в низину, где ждала помощи раненая.

— Ох, Мерлин! Да как это так... Да что же это... Упала? Расшиблась? Болит чего? — тараторил лесничий. — Вот ж я, старый дурак! Уж как Клык меня звал, а я ему все «Домой! Домой!». Вот тебе и домой! — Хагрид, не прерывая бессвязного бормотания, бережно поднял женщину на руки.

— Палочка, Хагрид, — тускло проговорила раненая. — Я выронила ее с той стороны, когда падала. И еще, похоже, сломала ногу.

Полувеликан осторожно ощупал черную ткань, махом забрался на противоположный край выступа, зажег свет от розового зонтика и принялся шарить в листве. Женщина уселась на землю. Холод и озноб нагнали ее, и незнакомка тряслась, пуще заматываясь в мантию и сгибаясь, видимо, от мучившей её боли.

— И чего я не пошел с тобой, — рассеянно говорил он. — Удалось ли добраться-то?

— Да. Только не очень-то они и разговорчивы. Кажется, среди кентавров нам союзников не найти, — почти прошептала она. — Выгнали с позором, даже не помогли, когда я скатилась в яму. Плевать им на наши войны.

— Э-э-эх! — с обидой протянул волшебник. — Плохи наши дела. И кого мы теперь соберем... Еще и Гарри такие фортеля выдает.

— Тише, — предостерегла незнакомка, извиваясь на траве. — Деревья тоже умеют слушать.

Они вполголоса говорили между собой, ища палочку в слабом свете Люмоса. Любопытство и желание добыть из разговора еще хоть что-то побудило Снейпа подойти поближе, но, как только он дернулся с места, под ногами раздался треск — сухая ветка хрустнула под тяжестью невидимого мужчины. Необычный для леса звук тут же долетел до ушей путников — они сразу же притаились и начали озираться по сторонам. Клык обнюхивал воздух, который незримым шлейфом притягивал его к большому дереву.

— Клык! — звонко скомандовал Хагрид. — А ну-ка глянь, кто тут прячется? Чего чужакам здесь надобно? — но на угрожающий голос лесника никто не отозвался. Снейп мысленно обругал себя за неосмотрительность и теперь стоял, как статуя.

— Может, птица? Или кентавры? — недоверчиво предположила женщина.

— Может быть, может быть... — буркнул волшебник. — Да только это, вот чего...я, до того как сюда пошел, видел нашу крючконосую мышь. Шнырял у леса, высматривал, чем я занимаюсь. Ну, да я сразу смекнул, кого он ищет.

Из мантии послышался сдавленный смешок. На Снейпа накатила волна злости, когда он услышал свое «ласковое» прозвище.

— Ну, все, Хагрид. Теперь он от тебя не отстанет, пока меня не выследит, — с досадой выговорила она и тихо обрадовалась, когда, по-видимому, получила из рук волшебника потерянную палочку. — Сейчас мы кое-что провернем.

Воздух рассекла серебристая вспышка света, и оба растворились в темноте. Было слышно, как чьи-то незримые шаги удаляются все дальше. Директор постоял еще минут пятнадцать, пока все не стихло, и аккуратно, чтобы не издавать звуков, направился к замку. Уже на территории школы он увидел, что Клык сидит там, где ему и положено — у хозяйского дома, а в окнах хижины приспущены шторы. Снейп выбрал для себя единственное верное решение — уйти, а потому сейчас вихрем пролетел в замок, сбив с ног ошалелого Филча и разозлив миссис Норрис, которая никак не могла угадать, за кем ей гнаться — вместо добычи она клацнула зубами лишь воздух.

Северус проскочил в директорский кабинет, оставляя после себя ветер. Лестница взмыла вверх, унося невидимого хозяина, дверь открылась, и перед полусонными портретами материализовался мужчина, который неспешно подошел к золоченой раме. Несмотря на статность и неторопливость, глаза выдавали его несдержанность и нервозность. Вместо приветствия он первым делом спросил Дамблдора:

— Альбус, вы при...при жизни, — выдавил он через силу, — предлагали Ордену заключить союз с кентаврами?

Дамблдор устраивался поудобнее и поправлял складки серебристой мантии. Сверлящий взгляд директора, казалось, нисколько не смущал его.

— Северус, во-первых, добрый день. А во-вторых, вы прекрасно знаете, хм...особенности общения этих, без сомнения, умных и проницательных существ с нами. Я кое-как уговорил одного Флоренца занять место учителя — что уж об остальных!

— Перестаньте говорить загадками! — вырвалось у Снейпа. — Я только что видел в Запретном лесу женщину, которая живет у Хагрида. Она пыталась договориться с кентаврами, но у нее ничего не вышло, и скатилась в яму на одной ноге! Что происходит у меня под носом?

— Успокойтесь, директор, — степенно и твердо сказал волшебник в раме. — Эмоции вам не к лицу. И не стоит выслеживать тех, кто не собирается показываться вам на глаза — так вы наделаете больше проблем, чем пользы. У нас есть вопросы поважнее, например, Гарри и его положение.

«Опять этот проклятый Поттер! Ни дня без него», — проговорил про себя Снейп, но сказать вслух не решился. Строгий взгляд с портрета утихомирил директора, и он, глубоко вздохнув несколько раз, пришел в себя, натягивая бесстрастно-равнодушную маску.

— Так-то лучше, — заключил Дамблдор.

— Значит, вы в курсе, — сухо констатировал Северус. — И эта женщина, и Поттер, шнырявший по министерству в поисках Мерлин знает чего — вы знаете, что происходит.

— Могу лишь предполагать, — спокойно ответил портрет.

— И по-прежнему не хотите со мной ничем делиться? — в голосе слышались нотки разочарования.

— Дорогой друг, я отдал в ваши руки свою жизнь — разве этого мало? — очки-половинки подпрыгнули вверх. — У каждого члена Ордена или его помощников есть свои задачи, которые они решают в меру сил и способностей. Не будем им мешать. И, ради Мерлина, Северус, не подкидывайте нашим хватким заместителям Хагрида и эту несчастную даму — Темный Лорд не побрезгует никем. Послушайте, — быстро заговорил он, — сейчас главное — выяснить, где Гарри, и передать ему Меч. Мы это уже обсуждали.

Снейп едва заметно кивнул и уселся за стол к вороху министерских пергаментов. Каждый день он аккуратно рассылал отчеты и ответы, освобождая рабочее место, но наутро кабинет снова захламлялся бюрократическим мусором. Впрочем, были среди этих кип и весьма важные бумаги с пометкой в виде черепа и змеи, которые не требовали отлагательств. Одну из таких мужчина развернул сейчас и прочел о следующем собрании в поместье, назначенном на завтра.

Снейп отложил пергамент в сторону, обернулся и негромко позвал:

— Финеас! Мистер Блэк!

— Тут я, тут, — ворочался Финеас Найджелус на черном холсте, потягиваясь и протирая глаза, хотя он вовсе и не спал, а внимательно слушал разговор в кабинете.

— Есть изменения?

— В мешке грязнокровки все по-старому, сэр: темно и куча хлама, — отрапортовал портрет.

— Не произносите это слово! — рыкнул директор, исподлобья сверкая глазами.

— Ладно-ладно, — Блэк извинительно выставил руки. — Докладываю: три дня спустя в сумке Грейнджер по-прежнему темно. Со мной их величества говорить не хотят — видимо, решают дела поважнее, например, собачатся друг с другом.

Взгляд Северуса на секунду проникся любопытством.

— Что вы имеете в виду?

— А то и имею, — старик сделал вид, что у него болят голова и уши, — они так орут, что слышно даже в мешке. Мне такая обстановка не по вкусу — я предпочитаю, знаете ли, более достойное общество, — и портрет раскланялся с соседями, хмыкавшими в ответ.

— А вы даже и не узнали причину? — прищурился Снейп. Как бы Финеас не выставлял себя особенным, но на деле он был не прочь прокормиться сплетнями и втихаря обсудить их со своими предшественниками. Во всей галерее высокомерный и напыщенный мистер Блэк был самым любопытным. А потому сейчас он не без довольства посмотрел на волшебника и хитро улыбнулся.

— А то как же! — сладко пропел портрет. — У них там такие баталии, что нам и не снилось! Невоспитанные и необразованные дети! Я в их годы уже создавал первые заклинания и налаживал связи с заместителем министра. Моя карьера...

— Финеас! — перебил Армандо Диппет. — Захлопнись или отвечай по делу!

— Это ты захлопнись, старый дуралей! — сердито выкрикнул Финеас. — При твоем директорстве какой разброд был в Хогвартсе! Никаких порядков — одни убытки. Директор, — он тут же раскланялся Снейпу, — к вам эти олухи никак не относятся. У вас, я вижу, полный порядок, как у истинного слизеринца.

Северус не сказал ни слова, но по измученному лицу было видно, что он жутко устал от лишней болтовни. Он взглянул на Дамблдора, но тот лишь вежливо улыбался. Снейп кое-как поднял тяжелые, посеревшие веки и бесцветно уставился на раздутого Блэка, который отпускал в адрес Армандо что-то язвительное. Финеас осекся, выпрямился и задрал голову.

— Ах, о чем это я? Седой башмак опять меня спутал! В общем, они не знают, как уничтожить крестраж. Обормоты не имеют понятия о темной магии, повесили ее себе на шею, тычут в какую-то безделушку палочками, сквернословят, заклинают, но открыть не могут. Умишка маловато.

Портреты зашевелились. Начался галдеж. Один особо впечатлительный даже побелел от ужаса, а кое-где в углу злорадно захихикали.

— Мерлин всемогущий! — взмолился ерзавший Квентин Тримбл. — Они себя погубят! В свое время я запретил студентам даже произносить это слово, а тут играются, будто это золотой снитч! Коллеги, директор Снейп, если вам хоть на унцию дороги эти дети — сейчас же прекратите это безобразие! Мало вам, Альбус, что вы весь год кормили мальчика этими рассказами.

Северус вскочил и напряженно заходил по комнате, разглядывая своих помощников и внимательно вслушиваясь в разговоры. Портреты шумели: Элизабет Бёрк, несмотря на тугой корсет, от души хохотала, обмахиваясь руками, как веером; Тримбл, Диппет и мистер Эдвард Эверард — некогда величайший директор этого замка — спорили меж собой, как избавить детей от непосильной ноши, и только грустный и сосредоточенный Альбус Дамблдор молча сидел среди галдежа и незаметно подглядывал за ничего не понимающим Снейпом. Информация о неизвестных крестражах будто сыпалась из каждого портрета, причем одна опасней другой. Все, что директор смог разобрать — это то, что крестражем может стать часть души убийцы, заключенная в любой предмет.

— Замолчите! — крикнул директор. Он вплотную подошел к Дамблдору, продолжавшему молчком выглядывать из своей рамы, и с нескрываемой злобой сказал:

— Не кажется ли вам, что пришло время объясниться?

Альбус выдержал суровый взгляд мужчины, поправил бороду и после некоторого молчания промолвил странным голосом:

— Пока что не вижу причин.

— Вот как? — выпрямился Снейп. — А я тут, как вы слышали сами, узнал кое-что. Меня о таком не предупреждали.

— Вы не должны были этого слышать, — отозвался Дамблдор. — И советую не размышлять об этом в присутствии Темного Лорда и особо толковых его приближенных.

Северус злобно фыркнул, сложив руки в замок и сминая пальцы. Он собирал воедино все разговоры, все непонятные фразы и действия, у которых не было объяснения, либо которые ему не объясняли вовсе, но получалось трудно, неясно и бессмысленно. Голова, кипевшая от переизбытка слов и новостей за последние дни, отказывалась служить. Он раз за разом, ошибаясь и начиная заново, выстраивал у себя логическую цепочку от крестража до Гарри Поттера и его друзей, скрытых где-то в Туманном Альбионе, пока кусочки паззла, наконец, не выстроились в правильную картинку. На это ушло немало времени, пока портреты глазели на возбужденного директора, шагавшего из угла в угол.

— Значит, вот как он выжил, — опустошенно вымолвил Снейп, когда перед ним вырисовалась картина, которую он только что воссоздал по крупицам пустой и эмоциональной болтовни. — Он разделил свою душу... И вы, вы приняли его проклятую часть на себя, — он поднял глаза, встречаясь с водянисто-голубым взглядом старца. Ему не требовался ответ — Северус все понял и без уклончивых полунамеков. — Значит, Гарри Поттер, — чеканил каждое слово директор, и звуки совпадали со стуком каблуков, — может бегать за частями чужой души и играться с ней как с игрушкой, а я должен покорно сидеть в стороне и ожидать конца света? Значит, Гарри Поттер, необразованный и бестолковый болван, ради которого я семнадцать лет извивался ужом перед вами, предоставлен самому себе вместе с темным артефактом? Прекрасно, Альбус! Вы перечеркнули все мои усилия. Я сижу в этой яме, надеясь хотя бы на то, что однажды война закончится, но вместо этого мальчишка, на которого возложено столько лишних надежд, может в любую минуту умереть. Впрочем, вы и так ему уготовили смерть от руки Сами-Знаете-Кого — я смирился. Но еще хуже, что вы бросили этих олухов против непобедимого противника, против черт знает чего. Вы сами не смогли его одолеть — что могут сделать эти трое!

Дамблдор внимательно слушал упреки, но ни один мускул не дрогнул на нарисованном лице. Ничто не выдавало его смущения или стыда, или раскаяния — лишь только взгляд стал чуть тяжелее, чуть снисходительнее. Он дождался, когда Снейп кончит монолог и оглушил его, прежде, чем тот дошел до главной сути.

— Северус, я рад, что в вас проснулись чувства. Но Гарри знает о крестражах гораздо больше вас — он живет с ним почти всю жизнь.

— Что?

— Вы же прекрасно помните, что в конце войны Темный Лорд должен его убить. Но убить не мальчика, а себя в нем.

Теперь в мысли Снейпа вихрем ворвался Поттер-змееуст, Поттер-провидец, Поттер, открывающийся, словно шкаф, в который Волан-де-Морт мог спихнуть все, что пожелает. Где-то вдалеке мелькнули неловкие и неумелые уроки окклюменции, скрюченный мальчишка, вытиравший собою пол — и много чего еще припомнил Северус, когда понял, что в оболочке Гарри Поттера спрятались не только ненавистный Джеймс и обожаемая Лили, но и сам Великий и Ужасный. И — самое отвратительное — он смутно, еще не понимая как, догадывался, каким образом часть души темного мага проникла в тело маленького ребенка. От этого сердце горело еще сильнее.

Директор, переполненный мыслями, повернулся на каблуках и стрелой вылетел вон из кабинета. Мантия ковровой дорожкой пролегла на каменном полу, отделяя испуганных студентов друг от друга. Снейп набежал на вечно сердитую Алекто, командовавшую в коридоре, и, оставив ее, горящую от столкновения, без извинений, унесся в глубину замка.