Тени над водой (гет)

Оставь свои сомненья

и протяни мне руку,

Оставь печаль утраты

под желтою луной.

Я стану новой тенью,

развею твою скуку

И обернусь крылатой

психеей над водой.

Осень угрюмо заглядывала в окна полусонного замка. Стояла холодная, дождливая ночь, которая, подобно дементору, окутала школьные владения, высосав радость из профессоров и студентов. В башнях по отбою давно спали дети, и лишь кое-где на нижних этажах еще горел свет — учителя в своих покоях читали или размышляли о будущем.

Зло победило и пришло к власти. У него было множество имен, но никто не решался произносить их вслух. Все предпочитали, понизив голос до шепота, вкрадчиво и со страхом называть его «Он», потому что он, и вправду, был теперь так силен и страшен, как ни один темный маг за всю историю острова.

Он подмял под себя министерство, школу, сделал пешками священные 28 семей. И хотя обещал свободную и лучшую жизнь для всех волшебников, на деле свободы не знал никто: ни пресмыкающиеся рабы, ни редкие участники Сопротивления, ушедшие в подполье. Не было такой силы, способной противостоять ему и вселить надежду на светлое будущее. Последним, кто держал оборону против Волан-де-Морта, был Дамблдор.

Дамблдор погиб.

В Хогвартсе не было ни одного человека и ни одного существа, кто бы не знал обстоятельств его гибели. И его убийцу. Волшебника, который, будто вездесущая угловатая тень, шнырял по коридорам, измеряя их вдоль и поперек, заложив за спину руки и опустив голову. Кто-то бы сказал, что он не смел поднять свои выцветшие глаза от боли и стыда, но люди уверяли, что это все от презрения и гордости.

И в эту дождливую ночь он, черная подвальная тень, Пожиратель, Северус Снейп, вновь слонялся по своим владениям, которые в сущности никогда ему не принадлежали и даже не служили. Он обошел Большой зал, спящие коридоры, исподлобья взглянул на портреты полузабытых обитателей, которые при виде директора делали вид, что спят, сунул длинный нос в пару классных комнат, пустых и темных, и отправился в вестибюль, стуча каблуками ботинок. В напряженной тишине по камню эхом раздавались тяжелые шаги.

Директор бродил так почти каждую ночь, о чем знали все обитатели замка и предпочитали не высовываться из покоев до самого утра. Они не справлялись о его бессоннице, не предлагали помощи, не поздравляли с праздниками и держали себя с ним наглухо застегнутыми на все пуговицы, изредка лишь только сквозь зубы бормоча «да, сэр». Деканы факультетов обходили профессора Снейпа скупым молчанием, прерывая разговоры всякий раз, как только его фигура выплывала навстречу. Впрочем, и он не просил их быть вежливыми и сговорчивыми и ограничивался лишь сухим кивком. Любимые слизеринцы, которые раньше души не чаяли в бывшем декане, тоже приумолкли и, зная о силе, которая стоит за новым директором и о его неограниченных полномочиях в замке, слабо расшаркивались в коридорах и быстро удирали прочь.

Северус Снейп, благодаря своей верности и безграничной преданности Волан-де-Морту, был щедро одарен всеми почестями, которые только водились у Пожирателей смерти. Он мог позволить себе все или почти все, с легкостью стать вторым человеком в магической Британии. Заставить любого смертного служить ему.

Но у него не было ничего.

Он был одинок в полном людьми замке. И до крайности беден с собственной набитой галлеонами банковской ячейкой. Все богатство директор носил с собой под сюртуком — обрывок фотографии и несколько строк из письма, написанного рукой, которая уже давно покоилась на кладбище Годриковой впадины. Два дара, которые никогда ему не принадлежали, от женщины, которую он невзаимно любил всю жизнь.

И сломал себя из-за нее и ради нее.

Северус вышел в вестибюль, тускло освещенный свечами. Царила до тошноты губительная тишина. Директор остановился возле огромных стеклянных колб, где хранились очки факультетов. Уже с первых дней Слизерин оторвался от остальных — в стеклянном сосуде со змеей переливался зеленый песок. Колба Гриффиндора оставалась пустой. В другое время Северус с удовольствием бы потирал руки и едко улыбался, глядя, как его любимые студенты оставляют ни с чем проклятых гриффиндорцев, но теперь директор

лишь равнодушно смотрел на часы.

Из темного коридора выплыла фигура в черном плаще и хрипло пробасила:

— Полуночничаешь?

— Тебе какое дело, Амикус? — вопрос на вопрос ответил Снейп. — Если ты не забыл, я — директор школы, и в мои обязанности входит поддержание порядка и патрулирование коридоров.

— Разумеется, сэр, — медленно по слогам, так что от каждого звука свозило ядом, выговорил Кэрроу. — Но ты не забывай, что у нас с тобой есть обязанности поважнее.

— Я помню, — бесстрастно сказал Снейп. — А ты, кажется, решил вводить свои порядки наперекор мне.

Амикус осклабился и уставился на своего коллегу, выжидая продолжения, но тот равнодушно молчал.

— Что не так? — наконец спросил Кэрроу.

— Ты здесь полтора месяца, а вою от тебя, будто год прошел. Кто разрешил применять Круциатус к студентам?

— Если ты не заметил — теперь в нашем мире кое-что изменилось, — хохотнул Кэрроу. — Решил поиграть в святошу? Или научился у своего старика? Эти ублюдки должны знать, кто здесь власть и как себя вести!

— Эти ублюдки — представители чистокровных семей, во имя которых Темный Лорд и пришел к власти. Или ты против доктрины повелителя? — Снейп повернулся и внимательно посмотрел на своего заместителя. Тот задышал, так что грудь вздымалась высоко, сжал руки в кулаки и глухо пробасил:

— Нет.

— Тогда впредь советуйся со мной, когда хочешь назначить наказание, — бесстрастно приказал директор и направился к большой входной двери, оставляя позади приниженного Кэрроу.

— Ты куда? — спросил он вдогонку.

— Я должен перед тобой отчитываться? — с угрозой процедил Снейп, махнул палочкой, открывая вековую дверь, и выскользнул вон.

Он размашисто шел по тропинке, укрытый чарами от ветра и дождя. Северус хотел сделать круг вдоль Запретного леса, обойти главные ворота, поле для квиддича, чтобы оказаться на берегу озера. За все время пребывания на посту директора ему лишь раз мельком удалось побывать на мрачном берегу, где в тени деревьев возвышалась белая мраморная гробница — место упокоения величайшего мага, который погиб от руки своего верного слуги.

Снейп обогнул хижину Хагрида. Она стояла полуразрушенная, наскоро заколоченная от непогоды. Пожиратели пытались сжечь ее дотла, но не вышло, и теперь она угрюмо смотрела на замок в напоминание директору о том страшном дне. Редкие свечи освещали хижину, и Северус отошел подальше, чтобы Хагрид ненароком не увидел его в окне. Он знал, как болезненно тот воспринял утрату любимого профессора, и, несмотря на это, остался лесничим в Хогвартсе. Они оба избегали встреч, и старались убраться с дороги, едва завидя друг друга. Хагрид с того дня не сказал новому директору даже полслова и больше не появлялся в замке. Об уроках не было и речи.

Полувеликан был дома. Он грузно сидел в кресле напротив незашторенного окна, смотревшего прямо на Запретный лес, подпирал щеку рукой и, казалось, разговаривал с Клыком, свернувшимся калачиком на коленях хозяина. Изредка Хагрид вытирал глаза грязным огромным рукавом, отчего Северус безошибочно угадал, что тот сейчас думает о Дамблдоре, и в сердце тут же глухо стрельнуло.

Ему теперь с этим жить. До конца.

Внезапно на какую-то секунду в окне промелькнула тонкая женская фигура и скрылась за большим креслом напротив великана. Северус насторожился, мигом наложил на себя Дезиллюминационные чары, чтобы незаметно подойти поближе. Кресло, в котором сидела незнакомка, стояло спиной к окну и полностью скрывало человека, а женщина, явно обращенная к полувеликану сидела так, что из окна невозможно было разобрать черт лица. Все, что удалось высмотреть Северусу — пестрое, аляпистое бесформенное платье, окутавшее незнакомку до самых ног.

Как только Снейп подошел поближе, прислонившись ухом к хижине, бормотание Хагрида, едва долетавшее наружу, тут же пресеклось. Дом погрузился в звенящую тишину, а затем раздался хлопок, от которого окно тут же плотно задернулось занавеской. Больше никто из осторожных жильцов не издал ни звука. Директор с минуту постоял еще у стены, а затем, раздосадованный и раздраженный пошел прочь.

Он решил, что разберется с этим позже, а пока пробирался к полю для квиддича. Дождь хлестал на трибунах, ветер колыхал четыре огромных порванных флага. В этом году соревнования по квиддичу обещали быть предсказуемыми и скучными — самый известный ловец последних лет на учебу не явился. Северус хмыкнул про себя, вспоминая, и минуту-другую, неслышно шелестя по траве, размышлял, где теперь бродит Поттер со своими неразлучниками. Он должен был во что бы то ни стало разгадать планы треклятого мальчишки и найти его.

Чтобы исполнить волю того, кому верно служил.

Но это потом.

А сейчас Снейп приближался к берегу озера, где под пожухлыми ивами и ясенями возвышался величественный мраморный саркофаг, слегка искрившийся от воды и от луны. Дождь кончился, и упавшие капли отсвечивали, словно бриллианты. Он подошел поближе к монолиту, провел рукой по шершавому камню и прислонился к нему лбом. Два бриллианта упали с лица на холодный мрамор и даже не звякнули в тишине.

* * *

Новый день начинался как обычно. Завтрак в Большом зале, на который директор наконец-то соизволил явиться, чтение отчетов, переговоры с Амикусом и Алекто, несколько пергаментов для повелителя, Люциуса и короткая записка для Беллатрисы. А потом наверх в кабинет директора.

Он не любил этот кабинет, но только здесь обретал хоть капельку спокойствия. Помимо должности, директор Снейп настоял для себя еще на одной просьбе: никто не посмеет войти в этот кабинет, кроме него. Все вопросы Северус решал либо в личных покоях, либо в учительской, либо в кабинетах заместителей, но сюда он заходил только один.

Чтобы хотя бы час или два побыть самим собой.

Лестница взмыла наверх и унесла его к зачарованным дверям, которые тут же послушались легкого движения палочки. В кабинете все осталось как при прошлом владельце: тот же стол, те же серебряные приборы, та же чаша с засахаренными лимонными дольками, которые, наверняка, зачерствели, потому что их никто не ел. Портреты оживились и заерзали на своих местах, но лишь один смотрел на вошедшего твердо и вместе с тем почти ласково.

— Добрый день, Северус, — сказал Дамблдор, выпрямившись в кресле, сверкая серебристой мантией. — Не стоило вам вчера делать такой круг к моей могиле. У нас, к счастью, всегда есть возможность побеседовать.

Снейп изумился на этих словах. Да, Альбус был и остается действительно величайшим волшебником.

— Что нового? — невозмутимо спросил портрет. — Как дела у наших друзей?

— Пока все по-прежнему, — сухо ответил директор. — Думаю, о Круциатусе вы и без меня знаете.

— К сожалению, дорогой профессор. К сожалению. Я догадывался, насколько власть может опьянить людей, если попадет не в те руки. Надеюсь, мистер Долгопупс сумеет быстро оправиться.

Северус ничего не ответил и только опустился в кресло, собирая в кучу длинную мантию. Он надеялся расспросить портрет о вчерашнем случае у хижины.

— Альбус, у Хагрида кто-то прячется. Не знаете ли, в чем дело?

Дамблдор пространно улыбнулся, расчесал пальцами свою пушистую бороду и ответил, не глядя на вопрошавшего:

— Боюсь, Северус, у нашего дорогого лесничего не висят мои портреты, чтобы я так запросто заглянул к нему в хижину.

— Так ли? — прищурился с недоверием Снейп. — Великий Альбус Дамблдор знает, где я был вчера, но не знает, что происходит на территории замка.

— Увы, — добродушно ответил старец. — Вы несколько переоцениваете мои возможности, — и он обвел глазами золоченую раму. — А теперь давайте-ка о деле. Темный Лорд вам доверяет?

— Вполне.

— А наши заместители?

— Амикус брыкается, но это временно.

— Мадам Лестрейндж?

— Полагаю, да.

— Хорошо, — выпрямился в кресле Дамблдор. — Постарайтесь не терять их расположения — оно для нас будет весьма ценно. Амикус весьма самолюбив, но умом не блещет. Приглядывайте за ним и не позволяйте слишком близко подбираться к студентам, особенно с Гриффиндора.

Северус мрачно кивнул, настучал короткую мелодию пальцами по столу и принялся шерстить директорские пергаменты. Работа позволяла забыться хотя бы на короткое время, но окончательно раствориться в бумагах, чтобы уйти в другую реальность, где нет Волан-де-Морта, произвола и ненависти, не получалось. Он бодро скрипел пером, выводя мелким почерком записи в ежедневную магическую книгу отчетов, когда на стене кто-то с шумом проталкивался, распихивая полусонных персонажей в золоченых рамах, наступая им на руки и сшибая с кресел.

— Тьфу! Мантикорово отродье! Директор, я решительно отказываюсь от этого дела! — плевался Финеас Найджелус, стряхивая пыль с сюртука. — Никакого почтения к старшим!

— Неужели? — ехидно бросил Снейп, не отрываясь от пера.

— Да! Только представьте себе — эта дура Грейнджер скрутила мой портрет и запихала вместе с кучей всякого хлама! Мало того, что она украла меня из родового гнезда, так еще и заставила пылиться в ее адском мешке! Их палатка поцарапала мне лицо — вот, смотрите, — и он не без жалости указал себе на пораненную щеку, выпячивая ее так, чтобы все обитатели стены увидели его несчастье. Но Снейп не обратил никакого внимания. — Вы слышите, директор? При всем моем уважении к вам и нашему общему факультету, но я все-таки Финеас Блэк, а не какая-то там куча магического мусора, которую можно с легкостью пихать во все дыры! И с места больше не сойду!

Снейп лениво развернулся вполоборота и бесцветно посмотрел на запыхавшегося Финеаса, беспрестанно дергавшего лицом, на котором смешно подрагивали короткие усики. Волшебник почти кипел, как котел в подземелье, но вместо сочувствия его лишь коротко спросили:

— Вам удалось что-нибудь разузнать об их планах?

— Директор, вы глухой? — запыхтел Блэк. — Я только что сказал: она запихнула меня в мешок! Нет, конечно, если они вернули бы меня на законное место или хотя бы прорезали окно в своей вонючей мусорке, тогда, может быть...

— Ясно, — отрезал Северус. — Попробуете через пару дней.

Портрет позеленел от злости, открыл было рот, но тут же закрыл и обиженно повернулся спиной ко всем, ворча что-то неразборчивое. Со стены раздались смешки, аплодисменты, укоры и возгласы о неуважении к нынешнему директору. Армандо Диппет — толстый мужчина в персиковом халате и красной шапочке — тюбетейке — трясся в своей раме от смеха.

— Старый павлин, — давился он. — Вечно ты всем недоволен. Жаль, что она не выкинула второй холст в камин.

— Армандо, дорогой, пожалейте уши коллеги, — мягко сказал Дамблдор. — Все-таки мистеру Блэку повезло меньше, чем нам с вами. — Финеас, простите неудобства, причиненные мисс Грейнджер — она явно не со зла. Но, полагаю, директор будет вам очень благодарен, если поиски продолжатся.

— Нет, Альбус, — заворчал из-за спины Блэк. — Охота помочь — полезай сам и скручивайся в трубочку.

— С удовольствием, но портрет у меня только один.

Финеас Найджелус вздохнул, заерзал на стуле и, медленно разворачиваясь лицом к директорскому носу, прохрипел:

— Ладно. Черт бы вас побрал.

День, прошедший тихо и работисто, приближался к ужину. Северус оглядел Большой зал — за четырьмя столами быстро набивая рты, ели дети. За крайним столом под выцветшим львом один подросток еле-еле водил ложкой по миске и постоянно одергивал себя за больную руку. За ним же, как заметил Снейп, с выражением сочувствия и боли, пристально следила Минерва МакГонагалл — впервые ее студент получил столь ужасное наказание, за которое в спокойные времена навечно сажали в Азкабан. Декан оторвала взгляд от мальчика и пристально уставилась в лицо директору, окруженному с обеих сторон заместителями-Пожирателями, но Снейп лишь бесстрастно скользнул глазами и вернулся к ужину. Часы пробили бой.

— Ужин окончен! — властно сказал с места Амикус Кэрроу. — Час свободного времени и потом разойтись по гостиным. Если увижу кого-то из вас в коридорах после восьми, — он злорадно улыбнулся, — я не виноват.

Студенты встали и, толкаясь, побрели вон из зала. Еда со столов немедленно исчезла.

— Господин директор, — высоким голосом начала Минерва, — я бы хотела поговорить с вами. Это касается Невилла Долгопупса. Кажется, раньше никто не имел права использовать Непростительное заклинание на людях. Он же ребенок! — с трудом, сдерживая гнев и отвращение, выговаривала Минерва. Амикус сердито посмотрел на старушку.

— После, Минерва, — холодно промолвил Снейп. — И, кажется, ваш студент нарушил правило поведения в школе.

МакГонагалл побледнела, сжала руки в кулаки и, закусив губу, вышла из-за стола.

— Приятного аппетита, профессор Флитвик.

Однако профессор Флитвик, как и другие, возмущенные порядками в школе, один за другим, холодно раскланиваясь, закончили с ужином и направились в свои гостиные. За столом остались только директор и два заместителя.

— Старая курица, — выплюнул Амикус. — Какого черта она лезет со своим полоумным Долгопупсом? Снейп, почему ты не вышвырнешь ее вон или не отдашь на перевоспитание повелителю? Она же не за нас!

— Потому что Минерва — первоклассный специалист, — спокойно ответил он. — Если мы будем проверять всех на лояльность — в школе не останется учителей.

— И прекрасно! — подхватила Алекто. — У Малфоев достаточно места в подвале.

Северус обвел их твердым взглядом и сжал в руки замок.

— Умейте отделять эмоции от дела. Ни один бездарь никогда не задерживался здесь. Все они будут работать. Повелитель разрешил.

Он отодвинул стул и, расправив мантию, струящуюся до самого пола, вышел через боковую дверь, с грохотом распахнувшуюся перед ним. В окна показалось закатное солнце. В коридорах, негромко переговариваясь, расходились студенты. Северус направился к себе, чтобы выждать время.

Когда на Хогвартс снова опустилась ночь, скрывая мрачный замок, Снейп закутался в мантию, наложил на себя Дезиллюминационные и Отвлекающие чары и скользнул на улицу, чтобы вновь обойти территорию. Больше всего его интересовала хижина Хагрида. Осторожно и неслышно подойдя к ней, директор разочарованно столкнулся с наглухо зашторенными окнами и первоклассной магической защитой.

В доме лесника горел свет.

Три дня спустя всю школу, несмотря на запреты, со скоростью Молнии облетела новость о вторжении в Министерство Гарри, Рона и Гермионы. На Гриффиндоре, по отдаленным слухам, пировали чуть не до утра, но профессор МакГонагалл, поджав губы, упорно хранила молчание. Три декана перемигивались около учительской и тихонько рассуждали, что же задумало «золотое трио». Информации было немного — только та, что тайком в запечатанном свитке с «Придирой» передавалась в надежные руки. По коридорам доносилось нетерпеливое шушуканье — студенты втихаря обсуждали сенсационную новость. Вслух, естественно, говорить об этом запретили, но запреты, как известно, только усиливают эффект, а потому все стороны всё знали, но делали вид, что ничего не произошло.

Из достоверных источников руководству школы стало известно, что трое бывших учеников под Оборотным зельем украли какую-то безделушку Долорес Амбридж, напугав ее до смерти, но и директор, и заместители об этом помалкивали. Темный Лорд «милостиво пожурил» ручного министра Круциатусом и пригрозил более изощренными пытками, если Поттер снова безнаказанно сбежит из-под его носа. Досталось и Яксли, который вместо мальчишки поймал лишь клочок ткани — троица выскользнула из рук Пожирателя, случайно открыв свое убежище. Гриммо Двенадцать перетряхнули вдоль и поперек, но, кроме угрюмого Кикимера, заткнувшего себе рот и уши, не нашли никого и ничего.

Все это раз за разом Северус прокручивал в голове, когда неторопливо поднимался наверх из покоев.

— А, Снейп! — протянул Кэрроу, спускавшийся по лестнице в класс Темных искусств. — Никак не привыкну к твоей манере бесшумно подкрадываться. Поосторожнее с этим, а то, знаешь, у меня палочка всегда наготове.

Директор столкнулся с заместителем в пролете, который как раз начал движение от одного крыла к другому. На подозрительный взгляд Снейп только хмыкнул в ответ и скользнул глазами вникуда. Амикус опустил руку, которой еще мгновение назад держал спрятанную палочку.

— Есть новости после вчерашнего? — деловито спросил заместитель.

— Егеря разосланы во все концы страны. Мои люди дежурят у каждого входа в магические заведения. Ждем.

— Ловок гаденыш, — злобно сказал Кэрроу, почесав подбородок. — Я бы советовал Пию сменить охрану ради собственной же шкуры, — на этих словах он ядовито хохотнул. — Три молокососа обманули опытных служак. Думаешь, стоит попробовать облавы на дома хранителей?

— Как ты себе это представляешь? — бровь Снейпа чуть подлетела. — Думаешь, я вхож в дома всех членов Ордена и посвящен в заклятия Фиделиуса?

— Не знаю, — фыркнул он. — Да только не нравится мне все это. По расчетам Повелителя к концу месяца мы должны изловить дьяволенка. Сам знаешь, чем грозит немилость.

— Не пори горячку, Амикус. Это не твоя забота. Занимайся своим делом и веди себя тихо — тогда и не попадешь под руку, — директор закутался в полы мантии. Бледно-серое лицо окутала маска равнодушия. Амикус сделал гримасу, будто съел целый лимон.

— Думаешь, нам тут нравится?

— А ты не должен думать. Просто делай, что тебе приказал Темный Лорд.

Кэрроу вытянулся, поправил сюртук, театрально расшаркнулся с начальником и направился в класс. Урок начался.

После смерти Дамблдора и назначения Снейпа дисциплины в Хогвартсе несколько изменились. В уроках Защиты от Темных искусств теперь не было никакой нужды, и Амикус Кэрроу практиковал все, что хотел, а некоторые изобретательные заклятия пробовал на неугодных студентах. Его сестра Алекто — коренастая, рыжая и противная женщина — преподавала Магловедение, где городила всякую чушь о коварстве неволшебников. Больше замен среди преподавателей не было. Хотя профессорам строжайше запретили говорить об оппозиции и вспоминать добрым словом предыдущего директора, старая гвардия все же находила способы провести детей к свету.

Погода за окном выдалась хорошая, но настроение (если к директору когда-нибудь можно было отнести это слово) не располагало ни к любованию природой, ни к отдыху. Светило солнце, будто и не было дождливых дней.

Вокруг замка сновал Филч, заделывая боковые выходы, а миссис Норрис прыгала на багряной лужайке, гоняясь за невидимыми мышами. Вдаль по тропке раздавался стук топора — Хагрид заготавливал хворост. Снейп выглянул в окно, повозил по стеклу крючковатым длинным носом и про себя подумал:

«Тебя-то мне и надо».

Черная мантия неспешно поплыла по коридору, спустилась по старинным каменным лестницам, пересекла вестибюль и вылетела на улицу. Снейп обогнул Гремучую Иву, делая вид, что направляется в Запретный лес, но то и дело косился на огромного лесника, лихо орудовавшего топором. Хагрид сгреб хворост, перевязал веревкой, потуже затянул ремень и взвалил ношу на плечо, протискиваясь к дому и отгоняя от себя Клыка.

— Ну, чего, будет тебе! Иди давай отсюда! — доносилось до Северуса. Но Клык только скулил и тащил хозяина за штанину к лесу. — Да чего с тобой, Клык? Она ж скоро вернется!

И тут лесничий завидел маячившую сбоку худую черную фигуру, помрачнел и быстро захлопнул дверь, убираясь восвояси. Мгновенье спустя зычный голос прикрикнул в узкую щель:

— Домой, Клык! Живо домой!

Но волкодав упорно стоял на месте, мотая мордой в сторону леса. Рука полувеликана высунулась из двери и хотела было цапнуть пса, чтобы затащить в хижину, но тот ловко увильнул, взвыл и пустился прямо в самую чащу. Директор быстро наложил на себя Чары Невидимости и, растворяясь в воздухе, отправился вслед за Клыком.

«Посмотрим, кого вы ждете», — мелькнуло в его голове.

Пес скулил и метался среди деревьев, распластавшихся корнями по земле. Он тряс мордой и выл на все лады, как только может выть собака, потеряв хозяина. Клык то и дело обнюхивал землю, петлял вокруг стволов, елозил носом по траве и рвался все дальше. Снейп едва поспевал за ним, ловко левитируя палочкой. Что-то беспокоило пса, и он бежал, нарушая все границы проживания магических существ. Наконец Клык резко взял вправо, пробежал по еле заметной тропинке к большой низине, где земля резко обрывалась, образуя провалину, опасную для заблудших непрошеных гостей; один прыжок — и волкодав тут же скрылся в яме. Северус остановился за толстым деревом, росшим наверху и прятавшим его в раскидистых ветвях, хотя Чары того и не требовали. Отсюда низина была как на ладони.

Пес потрусил к темной кочке, лежавшей неподвижно, и начал расталкивать ее носом, тихонько поскуливая и облизывая. Снейп не сразу понял, что это не кочка, не пень, не корень дерева, а человек, скрытый под мантией. Директор прислонился к стволу и впился взглядом в одну точку. Внезапно тело зашевелилось и начало слабо отмахиваться от собаки, лизавшей и нюхавшей его со всех сторон и пытавшейся тянуть в сторону дома.

— Клык, Клык, это ты! — тихо сказал обрадованный женский голос. — Нашел меня. А где твой хозяин? Где оставил Хагрида?

Волкодав урчал и изо всех сил тянул женщину из ямы, но та не сдвинулась с места.

— Не могу, Клык. Видимо, я ногу сломала, — всхлипнула она, пытаясь встать. Но усилия давались ей с трудом, и женщина быстро рухнула на землю. — Позови Хагрида или... еще... кого-нибудь из наших.

Голос принадлежал зрелой, но уже немолодой женщине. Она говорила, мягко округляя слова, с едва уловимым акцентом — то ли американка, долго жившая здесь, то ли англичанка из Америки. Волшебник не мог разглядеть в темноте ни лица, ни фигуры — худые, тонкие руки, неприкрытые одеянием, поглаживали пса, вовремя прибежавшего на подмогу. Тут собака завыла, и сразу, будто услышав ее, подоспела грузная фигура Хагрида, вращая огромной копной волос направо и налево. Клык мигом выскочил к хозяину и поволок его в низину, где ждала помощи раненая.

— Ох, Мерлин! Да как это так... Да что же это... Упала? Расшиблась? Болит чего? — тараторил лесничий. — Вот ж я, старый дурак! Уж как Клык меня звал, а я ему все «Домой! Домой!». Вот тебе и домой! — Хагрид, не прерывая бессвязного бормотания, бережно поднял женщину на руки.

— Палочка, Хагрид, — тускло проговорила раненая. — Я выронила ее с той стороны, когда падала. И еще, похоже, сломала ногу.

Полувеликан осторожно ощупал черную ткань, махом забрался на противоположный край выступа, зажег свет от розового зонтика и принялся шарить в листве. Женщина уселась на землю. Холод и озноб нагнали ее, и незнакомка тряслась, пуще заматываясь в мантию и сгибаясь, видимо, от мучившей её боли.

— И чего я не пошел с тобой, — рассеянно говорил он. — Удалось ли добраться-то?

— Да. Только не очень-то они и разговорчивы. Кажется, среди кентавров нам союзников не найти, — почти прошептала она. — Выгнали с позором, даже не помогли, когда я скатилась в яму. Плевать им на наши войны.

— Э-э-эх! — с обидой протянул волшебник. — Плохи наши дела. И кого мы теперь соберем... Еще и Гарри такие фортеля выдает.

— Тише, — предостерегла незнакомка, извиваясь на траве. — Деревья тоже умеют слушать.

Они вполголоса говорили между собой, ища палочку в слабом свете Люмоса. Любопытство и желание добыть из разговора еще хоть что-то побудило Снейпа подойти поближе, но, как только он дернулся с места, под ногами раздался треск — сухая ветка хрустнула под тяжестью невидимого мужчины. Необычный для леса звук тут же долетел до ушей путников — они сразу же притаились и начали озираться по сторонам. Клык обнюхивал воздух, который незримым шлейфом притягивал его к большому дереву.

— Клык! — звонко скомандовал Хагрид. — А ну-ка глянь, кто тут прячется? Чего чужакам здесь надобно? — но на угрожающий голос лесника никто не отозвался. Снейп мысленно обругал себя за неосмотрительность и теперь стоял, как статуя.

— Может, птица? Или кентавры? — недоверчиво предположила женщина.

— Может быть, может быть... — буркнул волшебник. — Да только это, вот чего...я, до того как сюда пошел, видел нашу крючконосую мышь. Шнырял у леса, высматривал, чем я занимаюсь. Ну, да я сразу смекнул, кого он ищет.

Из мантии послышался сдавленный смешок. На Снейпа накатила волна злости, когда он услышал свое «ласковое» прозвище.

— Ну, все, Хагрид. Теперь он от тебя не отстанет, пока меня не выследит, — с досадой выговорила она и тихо обрадовалась, когда, по-видимому, получила из рук волшебника потерянную палочку. — Сейчас мы кое-что провернем.

Воздух рассекла серебристая вспышка света, и оба растворились в темноте. Было слышно, как чьи-то незримые шаги удаляются все дальше. Директор постоял еще минут пятнадцать, пока все не стихло, и аккуратно, чтобы не издавать звуков, направился к замку. Уже на территории школы он увидел, что Клык сидит там, где ему и положено — у хозяйского дома, а в окнах хижины приспущены шторы. Снейп выбрал для себя единственное верное решение — уйти, а потому сейчас вихрем пролетел в замок, сбив с ног ошалелого Филча и разозлив миссис Норрис, которая никак не могла угадать, за кем ей гнаться — вместо добычи она клацнула зубами лишь воздух.

Северус проскочил в директорский кабинет, оставляя после себя ветер. Лестница взмыла вверх, унося невидимого хозяина, дверь открылась, и перед полусонными портретами материализовался мужчина, который неспешно подошел к золоченой раме. Несмотря на статность и неторопливость, глаза выдавали его несдержанность и нервозность. Вместо приветствия он первым делом спросил Дамблдора:

— Альбус, вы при...при жизни, — выдавил он через силу, — предлагали Ордену заключить союз с кентаврами?

Дамблдор устраивался поудобнее и поправлял складки серебристой мантии. Сверлящий взгляд директора, казалось, нисколько не смущал его.

— Северус, во-первых, добрый день. А во-вторых, вы прекрасно знаете, хм...особенности общения этих, без сомнения, умных и проницательных существ с нами. Я кое-как уговорил одного Флоренца занять место учителя — что уж об остальных!

— Перестаньте говорить загадками! — вырвалось у Снейпа. — Я только что видел в Запретном лесу женщину, которая живет у Хагрида. Она пыталась договориться с кентаврами, но у нее ничего не вышло, и скатилась в яму на одной ноге! Что происходит у меня под носом?

— Успокойтесь, директор, — степенно и твердо сказал волшебник в раме. — Эмоции вам не к лицу. И не стоит выслеживать тех, кто не собирается показываться вам на глаза — так вы наделаете больше проблем, чем пользы. У нас есть вопросы поважнее, например, Гарри и его положение.

«Опять этот проклятый Поттер! Ни дня без него», — проговорил про себя Снейп, но сказать вслух не решился. Строгий взгляд с портрета утихомирил директора, и он, глубоко вздохнув несколько раз, пришел в себя, натягивая бесстрастно-равнодушную маску.

— Так-то лучше, — заключил Дамблдор.

— Значит, вы в курсе, — сухо констатировал Северус. — И эта женщина, и Поттер, шнырявший по министерству в поисках Мерлин знает чего — вы знаете, что происходит.

— Могу лишь предполагать, — спокойно ответил портрет.

— И по-прежнему не хотите со мной ничем делиться? — в голосе слышались нотки разочарования.

— Дорогой друг, я отдал в ваши руки свою жизнь — разве этого мало? — очки-половинки подпрыгнули вверх. — У каждого члена Ордена или его помощников есть свои задачи, которые они решают в меру сил и способностей. Не будем им мешать. И, ради Мерлина, Северус, не подкидывайте нашим хватким заместителям Хагрида и эту несчастную даму — Темный Лорд не побрезгует никем. Послушайте, — быстро заговорил он, — сейчас главное — выяснить, где Гарри, и передать ему Меч. Мы это уже обсуждали.

Снейп едва заметно кивнул и уселся за стол к вороху министерских пергаментов. Каждый день он аккуратно рассылал отчеты и ответы, освобождая рабочее место, но наутро кабинет снова захламлялся бюрократическим мусором. Впрочем, были среди этих кип и весьма важные бумаги с пометкой в виде черепа и змеи, которые не требовали отлагательств. Одну из таких мужчина развернул сейчас и прочел о следующем собрании в поместье, назначенном на завтра.

Снейп отложил пергамент в сторону, обернулся и негромко позвал:

— Финеас! Мистер Блэк!

— Тут я, тут, — ворочался Финеас Найджелус на черном холсте, потягиваясь и протирая глаза, хотя он вовсе и не спал, а внимательно слушал разговор в кабинете.

— Есть изменения?

— В мешке грязнокровки все по-старому, сэр: темно и куча хлама, — отрапортовал портрет.

— Не произносите это слово! — рыкнул директор, исподлобья сверкая глазами.

— Ладно-ладно, — Блэк извинительно выставил руки. — Докладываю: три дня спустя в сумке Грейнджер по-прежнему темно. Со мной их величества говорить не хотят — видимо, решают дела поважнее, например, собачатся друг с другом.

Взгляд Северуса на секунду проникся любопытством.

— Что вы имеете в виду?

— А то и имею, — старик сделал вид, что у него болят голова и уши, — они так орут, что слышно даже в мешке. Мне такая обстановка не по вкусу — я предпочитаю, знаете ли, более достойное общество, — и портрет раскланялся с соседями, хмыкавшими в ответ.

— А вы даже и не узнали причину? — прищурился Снейп. Как бы Финеас не выставлял себя особенным, но на деле он был не прочь прокормиться сплетнями и втихаря обсудить их со своими предшественниками. Во всей галерее высокомерный и напыщенный мистер Блэк был самым любопытным. А потому сейчас он не без довольства посмотрел на волшебника и хитро улыбнулся.

— А то как же! — сладко пропел портрет. — У них там такие баталии, что нам и не снилось! Невоспитанные и необразованные дети! Я в их годы уже создавал первые заклинания и налаживал связи с заместителем министра. Моя карьера...

— Финеас! — перебил Армандо Диппет. — Захлопнись или отвечай по делу!

— Это ты захлопнись, старый дуралей! — сердито выкрикнул тот. — При твоем директорстве какой разброд был в Хогвартсе! Никаких порядков — одни убытки. Директор, — он тут же раскланялся Снейпу, — к вам эти олухи никак не относятся. У вас, я вижу, полный порядок, как у истинного слизеринца.

Северус не сказал ни слова, но по измученному лицу было видно, что он жутко устал от лишней болтовни. Он взглянул на Дамблдора, но тот лишь вежливо улыбался. Снейп кое-как поднял тяжелые, посеревшие веки и бесцветно уставился на раздутого Блэка, который отпускал в адрес Армандо что-то язвительное. Финеас осекся, выпрямился и задрал голову.

— Ах, о чем это я? Седой башмак опять меня спутал! В общем, они не знают, как уничтожить крестраж. Обормоты не имеют понятия о темной магии, повесили ее себе на шею, тычут в какую-то безделушку палочками, сквернословят, заклинают, но открыть не могут. Умишка маловато.

Портреты зашевелились. Начался галдеж. Один особо впечатлительный даже побелел от ужаса, а кое-где в углу злорадно захихикали.

— Мерлин всемогущий! — взмолился ерзавший Квентин Тримбл. — Они себя погубят! В свое время я запретил студентам даже произносить это слово, а тут играются, будто это золотой снитч! Коллеги, директор Снейп, если вам хоть на унцию дороги эти дети — сейчас же прекратите это безобразие! Мало вам, Альбус, что вы весь год кормили мальчика рассказами.

Северус вскочил и напряженно заходил по комнате, разглядывая своих помощников и внимательно вслушиваясь в разговоры. Портреты шумели: Элизабет Бёрк, несмотря на тугой корсет, от души хохотала, обмахиваясь руками, как веером; Тримбл, Диппет и мистер Эдвард Эверард — некогда величайший директор этого замка — спорили меж собой, как избавить детей от непосильной ноши, и только грустный и сосредоточенный Альбус Дамблдор молча сидел среди галдежа и незаметно подглядывал за ничего не понимающим Снейпом. Информация о неизвестных крестражах будто сыпалась из каждого портрета, причем одна опасней другой. Все, что директор смог разобрать — это то, что крестражем может стать часть души убийцы, заключенная в любой предмет.

— Замолчите! — крикнул директор. Он вплотную подошел к Дамблдору, продолжавшему молчком выглядывать из своей рамы, и с нескрываемой злобой сказал:

— Не кажется ли вам, что пришло время объясниться?

Альбус выдержал суровый взгляд мужчины, поправил бороду и после некоторого молчания промолвил странным голосом:

— Пока что не вижу причин.

— Вот как? — выпрямился Снейп. — А я тут, как вы слышали сами, узнал кое-что. Меня о таком не предупреждали.

— Вы не должны были этого слышать, — отозвался Дамблдор. — И советую не размышлять об этом в присутствии Темного Лорда и особо толковых его приближенных.

Северус злобно фыркнул, сложив руки в замок и сминая пальцы. Он собирал воедино все разговоры, все непонятные фразы и действия, у которых не было объяснения, либо которые ему не объясняли вовсе, но получалось трудно, неясно и бессмысленно. Голова, кипевшая от переизбытка слов и новостей за последние дни, отказывалась служить. Он раз за разом, ошибаясь и начиная заново, выстраивал у себя логическую цепочку от крестража до Гарри Поттера и его друзей, скрытых где-то в Туманном Альбионе, пока кусочки паззла, наконец, не выстроились в правильную картинку. На это ушло немало времени, пока портреты глазели на возбужденного директора, шагавшего из угла в угол.

— Значит, вот как он выжил, — опустошенно вымолвил Снейп, когда перед ним появилась картина из крупиц пустой и эмоциональной болтовни. — Он разделил свою душу... И вы, вы приняли его проклятую часть на себя, — он поднял глаза, встречаясь с водянисто-голубым взглядом старца. Ему не требовался ответ — Северус все понял и без уклончивых полунамеков. — Значит, Гарри Поттер, — чеканил каждое слово директор, и звуки совпадали со стуком каблуков, — может бегать за частями чужой души и играться с ней как с игрушкой, а я должен покорно сидеть в стороне и ожидать конца света? Значит, Гарри Поттер, необразованный и бестолковый болван, ради которого я семнадцать лет извивался ужом перед вами, предоставлен самому себе вместе с темным артефактом? Прекрасно, Альбус! Вы перечеркнули все мои усилия. Я сижу в этой яме, надеясь хотя бы на то, что однажды война закончится, но вместо этого мальчишка, на которого возложено столько лишних надежд, может в любую минуту умереть. Впрочем, вы и так ему уготовили смерть от руки Сами-Знаете-Кого — я смирился. Но еще хуже, что вы бросили этих олухов против непобедимого противника, против черт знает чего. Вы сами не смогли его одолеть — что могут сделать эти трое!

Дамблдор внимательно слушал упреки, но ни один мускул не дрогнул на нарисованном лице. Ничто не выдавало его смущения или стыда, или раскаяния — лишь только взгляд стал чуть тяжелее, чуть снисходительнее. Он дождался, когда Снейп кончит монолог и оглушил его, прежде, чем тот дошел до главной сути.

— Северус, я рад, что в вас проснулись чувства. Но Гарри знает о крестражах гораздо больше вас — он живет с ним почти всю жизнь.

— Что?

— Вы же прекрасно помните, что в конце войны Темный Лорд должен его убить. Но убить не мальчика, а себя в нем.

Теперь в мысли Снейпа вихрем ворвался Поттер-змееуст, Поттер-провидец, Поттер, открывающийся, словно шкаф, в который Волан-де-Морт мог спихнуть все, что пожелает. Где-то вдалеке мелькнули неловкие и неумелые уроки окклюменции, скрюченный мальчишка, вытиравший собою пол — и много чего еще припомнил Северус, когда понял, что в оболочке Гарри Поттера спрятались не только ненавистный Джеймс и обожаемая Лили, но и сам Великий и Ужасный. И — самое отвратительное — он смутно, еще не понимая как, догадывался, каким образом часть души темного мага проникла в тело маленького ребенка. От этого сердце горело еще сильнее.

Директор, переполненный мыслями, повернулся на каблуках и стрелой вылетел вон из кабинета. Мантия ковровой дорожкой пролегла на каменном полу, отделяя испуганных студентов друг от друга. Снейп набежал на вечно сердитую Алекто, командовавшую в коридоре, и, оставив ее, горящую от столкновения, без извинений, унесся в глубину замка.

Снейп понимал, что в Большой игре, где на карту поставлено абсолютно все, он — только пешка. Маленькая, даже крохотная пешка, вроде той, что ходят наобум и жертвуют без зазрения совести ради целой партии. Он понимал свою обреченность и не строил никаких личных планов. Вернее, у него и личного-то не было уже много лет. Вместо своих целей и стремлений были цели Альбуса, вместо мечт — тусклые воспоминания, еще больше поблекшие от неразделимого горя. Он не знал, что такое слезы, прощение, сочувствие и тем более любовь. Любовь к нему как к человеку.

И все, на что он несмело и тайно надеялся, — покой. Хотя бы день покоя. День, когда он никому не будет нужен. День, когда ему никто не будет нужен. День, когда не нужно притворяться и плясать под чью-то волшебную палочку. И он справедливо рассуждал иногда, что заслужил этот день.

Но не сегодня. Это «не сегодня» длилось вечность.

И сейчас он отбросил старинные, пропахшие пылью и затлетью книги, которые вытребовал у ошарашенной мадам Пинс из Запретной секции под страхом вылететь за порог школы, если та пикнет хотя бы слово, и устало откинулся на спинку старого кресла, одиноко стоявшего в его покоях. В покоях, где так же не было покоя. Перед глазами прыгали строчки из древних рукописей и учебников, сливаясь с пламенем от камина, больно давившим на глаза. Такие сложные тексты требовали спокойствия, максимальной концентрации и усидчивости, но сегодня у Северуса не было ни того, ни другого, ни третьего — тайны будто выпали из захламленного шкафа и завалили его по самую макушку. Попробуй-ка разгреби, если сможешь.

Он должен. Это его работа. И смысл жизни.

В воспаленном мозгу вырисовывалась вполне себе правдоподобная картина. Во-первых, Темный Лорд разделил свою душу на крестражи. Сколько их — известно ему одному. И, как гласят фолианты, вариантов два: либо маг раскается, что отпадает сразу, либо кто-то уничтожит крестражи. Впрочем, если хорошенько пораскинуть мозгами — два предмета уже уничтожены. Во-вторых, один из таких осколков и обнаружил Поттер в Министерстве и, по счастливой или несчастливой случайности, даже прихватил. Дела его неважные, ибо крестражи может уничтожить лишь особая разрушительная сила, которую мягкотелый мальчишка вызвать не в состоянии. Даже Грейнджер, которая была несколько толковее друга, вряд ли вызовет Адский огонь. Рыжий Уизли — не в счет. Потому-то им и нужен Меч Гриффиндора, которым Дамблдор разрубил кольцо. Если уж великий (без сомнения, великий) Альбус прохлопал такую силу и позволил проклятию медленно и верно уничтожать себя, то что говорить о трех безголовых детях, ковырявших нечто разрушительное?

И третье — самое худшее. Поттер — один из таких крестражей, созданный, очевидно, после гибели Лили.

«Богатое наследие оставил ты, Альбус,— не без злости заключил Северус. — Дело-то плевое: узнать, где и сколько осколков спрятал Темный Лорд и разузнать, в курсе ли он, что за ними идет охота».

Волшебник призвал бокал вина и мигом осушил его, пытаясь провалиться в спасительную дрему и утихомирить разум. Трещавший в камине огонь действовал на нервы, а потому потух по одному движению палочки, погружая комнату в прохладную темноту. Здесь никогда не было окон — только слабый свет свечей и камина — источники огня, медленно сжиравшие душу Пожирателя.

«Лили, милая Лили... Знала ли ты, что с твоей смертью твой сын будет обречен?»

Снейп тяжело вздохнул, зажег свет волшебной палочкой, нашарил рукой под маленьким столиком тайник и достал оттуда два бесценных своих сокровища — все, что осталось от первой и единственной любви. С оборванной фотографии ему улыбалась красивая и совсем еще молодая женщина. На глаза моментально навернулись слезы. Даже после ее смерти он жил только ради нее одной. Северус мог бы сидеть так целую вечность, если бы не настойчивый стук в дверь.

— Кто? — недовольно спросил он, выныривая из омута печали и воспоминаний.

— Я, — раздался каркающий женский голос.

Через десять секунд сосредоточенный и бесстрастный Снейп стоял в дверях, где перед ним расшаркивалась удивленная Алекто Кэрроу.

— Что это вы, директор, летаете по коридорам, быстрее Холихэдских гарпий? — Пожирательница заглядывала в комнату, вход в которую перегородила рука в черном облачении.

— Значит, был повод, — сухо ответил Северус. — Тебе чего?

— Так, интересуюсь, — вкрадчиво говорила Алекто, высматривая обстановку. — Может, ты мальчишку нашел?

Северус закатил глаза и одарил женщину угрюмым выражением лица. Алекто заявилась не ко времени и не к месту, нарушая все размышления и планы и заставляя прятаться под окклюментными щитами. В это мгновение Снейп ненавидел ее толстое веснушчатое лицо с рыбьими глазами, в которым светились любопытство и бесконечная глупость, а еще неприкрытый интерес, вызывавший рвотные позывы.

— Если бы я его нашел, ты бы не гримасничала, а сидела перед повелителем тише воды ниже травы. Зачем пришла? — пошел он в наступление.

— У тебя был такой вид, будто старикан вылез из могилы и заявился к тебе в кабинет, — заскрипела от смеха Кэрроу, подступая чуть ближе. — Ты чуть не снес меня.

— Почти. Дамблдор взбесил меня своими витиеватыми ответами. Отказывается служить, — равнодушно ответил Снейп, пытаясь найти причину. Впрочем, это была почти правда.

— Вот как? — рыбьи глаза недобро и ярко сверкнули. — Неужели самого Северуса Снейпа, невозмутимого, холодного, равнодушного может что-то вывести из себя?

Голос Кэрроу становился все ниже, а взгляд скользил с пола прямо к губам строгого директора. Она резко выставила руку и неумело поправила складку его мантии, которая струилась на груди. Если бы кто-то из сообщников видел, как флиртует сестра Кэрроу, то согнулся бы от смеха пополам. Глупое лицо, на котором читались абсолютно все эмоции, удивительно сочеталось с ее хриплым, прокуренным, почти мужским голосом. Коренастую женщину издали вполне можно было принять за подпитого мужичонка.

— В данную минуту меня раздражаешь ты своими идиотскими намеками, — с неприкрытой грубостью ответил Снейп.

— Да? — не сдавалась Кэрроу. — А если я завтра скажу повелителю, что видела, как ты в обед топтался у Запретного леса, то буду меньше раздражать?

Директор беззвучно рассмеялся, хотя внутри щиты сомкнулись еще сильнее.

— Если ты хочешь собрать на меня компромат — найди что-нибудь посущественнее. Навроде того, как ты таскаешь старинные фолианты и драгоценности из школы и прячешь их в Гринготтсе. Воруешь за спиной у повелителя?

Алекто вспыхнула и отступила. Рыбьи глаза забегали по коридору.

— Крючконосый урод! — выплюнула она. — Ты смеешь обвинять меня в воровстве?

Теперь Снейп чувствовал победу и предвкушал скорое бегство Алекто.

— Я предполагаю, что бриллиантовые ожерелья ты взяла не ради сохранности. Видите ли, мисс Кэрроу, Хогвартс обязан помогать директорам в их обязанностях. Будь осторожна, когда проходишь мимо портретной галереи.

— Ты... Ты... — взвизгнула женщина. — Гад! Вынюхиватель! Подземельная крыса! Ты еще поплатишься! — ее трясло от злости. Она пришла сюда явно не за этим, но в мгновение ока оказалась униженной и выставленной на посмешище.

— Очень хорошо, — с нескрываемым удовлетворением сказал Снейп, сложив руки на груди. — Сочту за комплимент все, что ты тут наплела. А теперь советую пойти поработать, — и он, не попрощавшись, захлопнул перед ней дверь.

* * *

Директору Снейпу чертовски плохо спалось в эту ночь. Он несколько раз поднимался, бродил по комнате, пил Зелье сна без сновидений, очищал сознание, но упорно проваливался в кошмар. Перед ним расплывались непонятные предметы, обладавшие смертельной силой, и разъяренный повелитель, заклинавший каждого, кто посмел до них дотронуться. В другом сне являлась Лили, без единого кровного пятнышка, и с укоризной смотрела на него, не говоря ни слова. Этот взгляд — последний, которым она одарила его при жизни, Северус никогда не забывал. Он мучил его, сжигал изнутри, сверлил, стыдил, и, принадлежи волшебник только себе, давно бы отправился прямиком в могилу с Астрономической башни.

Все это Снейп запечатал наглухо и закрыл стеной из щитов, когда прибыл в поместье Малфоев на собрание к Темному Лорду. Он, как обычно, явился последним, входя под эхо своих шагов в огромную парадную столовую, где едва пробивался солнечный свет, путаясь с огнем. Двадцать три фигуры слегка повернулись к нему из-за стола, не выражая ничего, и лишь одна во главе

оставалась неподвижной на своем месте.

— У тебя входит в привычку опаздывать, Северус, — холодно сказал Волан-де-Морт.

— Простите, милорд, — понизив голос и опустив голову, ответил Снейп и подошел к свободному стулу. — Пришлось задержаться, чтобы уладить дела в школе.

Темный Лорд ничего не ответил, лишь едва заметно кивнул на место, позволяя своему слуге сесть. Тяжелый скрип раздался в немом помещении, где изо всех звуков было только потрескивание огня и судорожные вздохи Хвоста. Пожиратели сидели неподвижно, боясь даже мыслями нарушить покой.

— А теперь, когда все соизволили явиться, — голос темного мага звучал как трескавшийся лед, — обсудим наши дела. Итак, вы прошляпили мальчишку у самого носа и дали ему уйти из набитого охраной Министерства. Пий, — он на мгновение посмотрел на болезненно сжатого мужчину в углу, — больше таких сюрпризов я не потерплю. Что известно сегодня о местонахождении Гарри

Поттера?

Пожиратели потупили головы и будто закрыли рот на замок, не желая держать ответ.

— Милорд, — начал Северус, — я дважды в день получаю донесения от своих людей, которые прочесывают все леса и близлежащие к орденским убежищам деревни. Наконец, я отправился в Запретный лес и следил за его обитателями и оставшимися в школе людьми, — никто ничего не знает о мальчишке, — на этих словах Северус отыскал взглядом Алекто и строго глянул на нее. Рыбьи глаза сузились и уперлись в стол.

— Значит, этого недостаточно, — бесстрастно бросил Волан-де-Морт.

— Повелитель, я усилю поиски и подключу все возможное подкрепление, — самым располагающим тоном заверил Снейп, на что хозяин лишь только кивнул.

— Егеря тоже ищут, — неуверенно долетело с другого конца стола и растворилось в тишине.

— Ну, — продолжал Темный Лорд, перебирая пальцами палочку и всматриваясь в поникшие лица. Его серая лысая голова с красными щелями вместо глаз наводила ужас на слуг, так что те не смели лишний раз повернуться, — кто-то еще хочет высказаться?

— Милорд, — раздался густой женский голос, — я предлагаю взять в плен всех, кто был дорог Гарри Поттеру в школе, объявить об этом во всеуслышание и выставить ультиматум. Думаю, он сам явится к вам, — подобострастно прошептала Беллатриса Лестрейндж, наклоняясь к столу, так чтобы ее заметили. — У него явно был предмет обожания из осквернителей крови.

Волан-де-Морт уже хотел было ответить, но Северус опередил его.

— Повелитель, я сомневаюсь в этом. Мальчишка слишком горд и высокомерен, его друзья, если он их таковыми считает, ушли вместе с ним. В школе не осталось детей, за кого Поттер захотел бы вступиться.

— Это не так, Северус, — вмешалась Алекто, вращая рыбьими глазами. — Ты забываешь о Хагриде и о мерзких Уизли — мальчишка проводил у них каждое лето.

На долю секунды пальцы Снейпа сжались, но он тут же овладел собой.

— Повелитель, Рубеус Хагрид — лесничий Хогвартса, и он нужен мне в школе. К тому же он под моим личным наблюдением. Что касается Уизли, то мальчишка был дружен с теми, кого сейчас нет в замке. Из всей семьи на Гриффиндоре учится только Джинни Уизли, но они, я знаю, не общались.

— Не общались? — рассмеялась Беллатриса. — Снейп, ты плохо осведомлен: когда мы дрались в Отделе тайн, вместе с Поттером прибежала целая армия — рыжие Уизли, дочка Лавгуда, Долгопупс, — и она мечтательно покрутила черным локоном, многозначительно мигая Пожирателям. — Их можно использовать как приманку.

Темный Лорд одобрительно посмотрел на Беллатрису, отчего та низко склонила голову и пробормотала о вечной службе.

— Да вот спросите Драко, моего племянника, повелитель! — не унималась мадам Лестрейндж. — Он должен знать лучше нас.

Теперь все присутствующие впервые за столом заметили белокурого парня, который сидел рядом с матерью и ни на кого не смотрел. Загнанный взгляд блуждал по столу, по рукам; Драко тяжело дышал и, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Он выглядел как побитая собака, которую силой на поводке привели сюда и заставили сидеть. В голове Снейпа промелькнуло сомнение: он точно знал, что Поттер и Малфой люто ненавидели друг друга.

— Так что же, Драко, — впервые обратился к нему темный маг, обдавая его ледяным голосом, в котором чувствовалась власть, — это правда?

Снейпу показалось, что Нарцисса почти неразличимо что-то шепнула сыну, а тот поднял глаза на своего директора, будто прося совета и помощи, но Северус нарочно отвернулся, чтобы не давать соблазнов мальчишке. Волан-де-Морт ждал ответа.

— Я...я...не знаю, милорд, — дрожа ответил Малфой. — Я знаю только, что Поттер дружил с Роном Уизли и...и Гермионой Грейнджер. Про остальных не слышал.

Северус почувствовал, как облегченный выдох вырвался из легких.

— Тогда почему же эти дети вышли драться за него? — настойчиво пытал Лорд.

— Я...не знаю, — повторил потерянный Малфой, вызвав неудовольствие хозяина.

— Повелитель, — вставил Снейп, — позвольте объяснить. Мальчишка пользовался популярностью в школе и мог обманом затащить кого угодно, но по-настоящему доверенных лиц у него только двое, не считая членов Ордена Феникса. Это известно из достоверных источников. Предлагаю не тратить напрасно чистую кровь волшебников.

— Уизли — осквернители! — выплюнул Антонин Долохов. — А Долгопупс — сын предателей!

— Так или иначе — они волшебники и могут пригодится нам другим способом, — равнодушно ответил Снейп. — Впрочем, повелитель, решение за вами, я исполню любую вашу волю.

Волан-де-Морт недолго раздумывал, плавно двигая пальцами, в которых крутилась волшебная палочка, и смотрел куда-то вдаль над столом. Сейчас он, по-видимому, полагался только на себя. Двадцать четыре пары глаз, не мигая, ждали ответа.

— Подождем, — негромко сказал он. — Если через три дня вы не принесете мне известий о Поттере — Снейп, ты приведешь их сюда.

Северус почтительно склонил голову.

Собрание продолжалось еще час. На это долгое и напряженное время Волан-де-Морт оставил на десерт ручного несчастного министра, выставляя его на всеобщее посмешище. Он даже не побрезговал Круциатусом, чтобы его свита не забывала, с кем имеет дело. В перерывах между упиванием собственным превосходством он не забывал ставить задачи по продвижению чистокровных идей в массы, организации новых комитетов и отрядов по отбору истинных волшебников, вычислению неугодных и проштрафившихся магов и ведьм. За этот час, когда Темный Лорд успел все, что хотел, Пожиратели, разве что за исключением Снейпа, совсем выбились из сил и взмокли как мыши, надеясь на завершение изнуряющей встречи. Кто-то просто хотел съежиться в углу у камина, кто-то — напиться до белой горячки, кто-то — выплеснуть весь страх на безоружных маглов. Наконец пытка подошла к концу, и Темный Лорд поднялся с места, давая понять, что больше не желает продолжения.

И тут у Северуса мелькнула мысль, которую он тут же спрятал за высоким щитом окклюменции.

— Повелитель, — вскочил он, — может быть, имеет смысл допросить Долорес Амбридж и узнать, что за предмет похитил Поттер? Вдруг это поможет его поимке?

Темный Лорд уже собирался уходить, шелестя по полу длинной черной мантией, как вдруг развернулся вполоборота.

— Это была фамильная реликвия, Снейп! — откашлялся Корбан Яксли. — Простая волшебная безделушка ее отца.

— Что если она не так уж и проста? — отозвался Снейп. — Вдруг Поттер действовал по старому плану Дамблдора? Старик в последний год с ним много беседовал, правда, я до сих пор не могу узнать суть этих разговоров. Вдруг в вещице есть какая-то сила, о которой мы не догадываемся?

Снейп увидел, как на короткий миг бесстрастные красные щели, заменявшие повелителю глаза, расширились и сверкнули чем-то вроде ужаса, хотя Темный Лорд всегда наводил ужас на других. Но это движение, тут же угасшее, мужчина ясно запомнил.

— Допросите. Особо тщательно, — бросил маг и растворился в темноте.

Собрание окончилось.

* * *

— Кто тебя дернул за язык? Теперь мне поручат эту жабу, — зарычал Яксли, когда поравнялся в коридоре со стремительно шагавшим Снейпом. При виде двух особо опасных мужчин, домовики, натиравшие пол, с хлопками и визгами исчезли, бросая тряпки и щетки. Недовольный Яксли швырял их ногами, будто играл в магловский футбол.

— Ты ее боишься? — только и спросил Северус, нисколько не обращая внимания на разгневанного коллегу.

— Нет, — выплюнул тот. — Но с этой горгульей никто не любит связываться. Она хуже Сивого — мерзкая, со своей хитрющей, подобострастной улыбочкой. Всегда готова отдаться, вывернуться наизнанку и тут же тебя заложит и продаст! Будто ты не знаешь!

— Знаю. Но ради общего дела нужно терпеть. Допросим хоть сто таких как Амбридж, если это приблизит нас к цели, — холодно ответил Снейп, заворачивая в стеклянный вестибюль и видя перед собой входные двери. Он ускорил шаг, чтобы оторваться от прилипшего Корбана. Ему не хотелось ни говорить, ни слушать, и волшебник почти летел к выходу, убегая прочь.

— Фанатик! — услышал он позади, когда махнул палочкой, приказывая двери открыться. Северус пронесся по саду, пугая ручных павлинов, взмахнул рукой, чтобы пересечь магический вход, и тут же улетел прочь. Сейчас его волновало только одно: жизнь трех студентов. И, чтобы дать ответ, оставалось всего три дня.

Северус Снейп ненавидел Невилла Долгопупса почти так же, как Гарри Поттера. Нет, даже сильнее Гарри Поттера. Никчемный, неспособный, не блиставший умом (особенно, умом) студент выводил из себя одним только присутствием. За ожесточением, за которым усердно прятался Снейп, таилось еще одно обстоятельство: директор Хогвартса от всей души желал, чтобы когда-то давно именно Невилл удостоился отметки Темного Лорда. Он даже пытался его убедить однажды. Но не случилось.

С того момента Невилл стал ходячим напоминанием об острой боли. Северусу было наплевать на судьбу мальчика, на его оценки, на унижения и оскорбления, которые тот терпел в школе. И все, что он мог милостиво позволить этому беззащитному парню, — жизнь, хотя и несносную. Но даже такое бельмо как Долгопупс не заслуживал фирменных пыток Повелителя.

Полумна Лавгуд. У этой явно не лады с головой. Она не ходит, а будто качается на облаках, ни за что не откажется от веры в нарглов и мозгошмыгов и от Гарри Поттера тоже не откажется. А еще девчонка тайком из-под полы распространяет «Придиру», которую, как бумажный конвейер, без конца и без страха выпускает ее отец. И хотя с виду Полумна выглядит как круглая дура, но у девчонки явно есть мозги, помогающие ей прижиться на Когтевране. А еще она единственная не отпрыгивает к стенке при виде директора, хоть и таращится с детским укором.

Джинни Уизли. Караул. Женская версия старших братьев. За словом в карман не полезет. Как-то, естественно, не в глаза за углом обматерила нового начальника школы так, что у того на лбу выступили испарины. Припомнила все грешки до единого и ничего не забыла. Ее не вышвырнули только потому, что, когда разгоряченный Снейп, не успев поймать растворившуюся девчонку, влетел в подземелье, долго не мог прийти в себя. Душа горела от костра, разожженного совестью. То, как нахалка защищала Дамблдора, его непоколебимый авторитет и мастерство, где-то очень глубоко внутри тронуло Снейпа. Разумеется, колба Гриффиндора, на которой едва виднелся песок, мигом опустела и долго еще останется такой, а девчонка вот уже месяц вместе с домовиками убирает туалеты. И плохо учится. Она, пожалуй, догадывается почему. Но рыжую Уизли это не сломает.

Директор перебирал в кабинете личные дела учеников, опустившись так низко к столу, что длинный нос скользил по пергаменту. За два часа Снейп выучил наизусть все, что касалось троицы, или, как их окрестили зашоренные школьники, «Трио надежды», но в голове по-прежнему не было четкого плана, как не сдать их в руки Темного Лорда и раздобыть хоть что-нибудь о Поттере. Исключить? Все станет предельно ясно. Спрятать? Наказать? Подкинуть Ордену? Тогда подозрения падут на него, на Снейпа, и всем планам конец. Значит, надо найти Поттера любой ценой. Принести на блюдце Омута хоть какие-то сведения. Правда, ум у Повелителя работает лучше, чем у мальчишки, и он скоро окажется в его лапах, как кролик.

Все это время Северус сидел за столом, уставленным серебряными приборами, доставшимися «по наследству», и ни за что не хотел оборачиваться назад за советом. Сегодня он даже не здоровался с портретной галереей, а они лишь молча тыкали пальцем в скрюченную черную фигуру, кивали другу, перемигивались и показывали разные знаки, которые директору явно бы не понравились. Один даже покрутил пальцем у виска.

- Директор Снейп, — мягко раздалось позади. — Я понимаю, между нами вышла размолвка, но могу ли я чем-то помочь вам?

Северус не ответил, только шумно потрепал бумаги на столе.

- Северус, — строже сказал Дамблдор, — сейчас не время детских обид. Давайте обсудим как цивилизованные люди.

- Как портрет и будущий портрет, — самым язвительным и грубым тоном ответил Снейп, даже не развернувшись. Галерея зашикала, Финеас Найджелус покраснел, хватаясь за безупречно выглаженный галстук, а Филида Спора даже заплакала и шумно высморкалась в именной платок.

- Вы выказываете вопиющее неуважение, — холодным раскатом донеслось от Эдварда Эверарда. — Никто и никогда, — он чеканил каждое слово и незаметно сливался со своей ярко-зеленой мантией, — не смел нас оскорблять подобным образом. Мы служили каждому, кто занимал этот кабинет, служили верой и правдой, а вы показываете всем видом, что не особо-то в нас и нуждаетесь!

- Точно так, — опять высморкалась почившая миссис Спора. — Будто мы шутки какие.

- Если вы сейчас же не извинитесь перед нами, — продолжал Эверард, — мы все до единого уйдем отсюда, и тогда посмотрим, сколько вы проживете в своих покоях!

Северус наконец повернулся к галерее. Он неровно дышал и с тяжестью во взгляде, которую придавали опущенные брови и глубокая морщина между ними, осматривал каждый портрет. Все возмущались, лишь один Дамблдор спокойно сидел в кресле, ничего не выражая, но сверкавшие из-под очков-половинок глаза выдавали солидарность с коллегами. Директор вздохнул, устало повертел тяжелой головой вправо-влево и нехотя пробормотал:

- Приношу извинения за грубость.

Многие взволнованные предшественники вскинули головы и перестали ерзать на местах в знак принятия извинений, но кое-где еще слышалась недовольная брань, всхлипы и откровенные оскорбления.

- Полукровка! Выскочка! Чахоточная немощь! — упражнялась в красноречии Элизабет Бёрк.

- Извинения приняты, — строгим и низким тоном ответил за всех Эверард, не обращая внимания на недовольных. — Но в самый последний раз.

Сердце Снейпа стало стучать гораздо реже и тише, и он смотрел на стены уже не с таким отвращением и холодом. Директор заметил, как мистер Эдвард вытянулся со своего места, проверяя обстановку, где сидел Дамблдор, переговорил с соседом в красном колпаке и пурпурно-фиолетовой мантией (ее владелец явно питал слабость к звездам) и продолжил.

- Поскольку между вами и Альбусом возникла ссора, а характер у вас обоих, надо признать, премерзкий — оба непоколебимые, твердолобые упрямцы, поэтому сегодня я буду посредником в ваших делах, — Эверард откашлялся и деловито сложил руки на груди. — Итак, Северус, у вас на столе дела трех студентов, и судя по тому, как вы внимательно их изучали, пока коптили воздух в комнате, дела у них плохи. Верно?

Лицо Снейпа посерело, и он кивнул в ответ.

- И в них крайне заинтересован ваш ныне здравствующий Повелитель? — испытующе глядел портрет. Снейп вновь кивнул.

- И что же хочет этот великий и ужасный взамен на несчастных детей? — полюбопытствовал волшебник, почесывая большим пальцем гладкий подбородок.

- Думаю, вы знаете сами, — бесцветно ответил директор.

- А ты, Эдвард, небось, думал, что Темный Лорд захотел этот кабинет? — насмешливо перебил сверху Армандо Диппет. — У него на мальчишке свет клином сошелся, наверное, уже сон потерял — бредит, бедолага, — и он рассмеялся, потирая руки. — Даже у великих магов такие маленькие желания.

- Армандо, прекращай, — вставил Эверард. — Пора о деле, — отчего маг в бронзовой раме и в красной шапочке покрутил усы, закутался в халат, флегматично махнул рукой и по-хозяйски развалился в кресле. Мистер Эдвард продолжил. — Выдавать местонахождение Гарри Поттера, не раскрыв вашу личность, невозможно — это все равно, что подписать пергамент о проигрыше в войне. Кстати, Финеас, есть новости?

- Нет, — буркнул Блэк, отворачиваясь от Снейпа. Он все еще чувствовал обиду.

- Что ж, — рука Эверарда описала полукруг, — раскрывать другие силы мы тоже не можем — вы наверняка не знаете, что мы — единственные в Хогвартсе, кто способен для пользы дела утаивать кое-что от хозяина этого места, если это не противоречит Магической конвенции от тысяча восемьсот девяносто седьмого года. А потому я вас спрашиваю: готовы ли вы рискнуть собой?

Северус вскинул бровь и очень внимательно рассматривал говорящий портрет. Интрига, сочившаяся с холста, заинтересовала его, но за ней не было никаких ответов или фактов. Только пространные речи лица, который, не выходя из кабинета и даже не вставая с кресла, явно знал больше, чем вездесущий Снейп.

- Мертвые волшебники видят гораздо больше живых, даже умелых легиллиментов и прорицателей, — ответил на мысленный вопрос портрет. — Ну так что, Северус?

- Какие у меня шансы? — холодно спросил он.

- Чуть меньше, чем всегда, — раздался справа мягкий хрипловатый голос. Альбус Дамблдор заговорил, но его прыткий коллега тут же проскочил через галерею и жестом дал понять, что еще не время. Маг снова расслабился в кресле, поглаживая бороду, но его глаза и уши явно были настороже.

- В общем-то я согласен с коллегой, — подытожил Эверард, возвращаясь на место. — Ваше слово?

Снейп закинул руки за спину, прошел круг-другой по кабинету, слегка стукнул ногтем по серебряной чернильнице, отчего она издала тоненький звон, шумно втянул в себя воздух и с видом человека, покорившегося судьбе, ответил:

- Да.

Диппет и Эверард сухо кивнули, а Квентин Тримбл, не произнесший до этого ни звука, покачал головой и впервые бросил на директора сочувствующий взгляд.

* * *

План был странный, как и все, творящееся вокруг. Возможно, Снейп повернул бы назад, выплюнул в лица движущих картин все, что об этом думает, и пошел бы своей тупиковой дорогой, но серьезность и настойчивость великого Эверарда, пожалуй, самого рассудительного из галереи после Дамблдора, который теперь находился у Северуса в опале, заставила директора выпутаться из черного кокона и на следующее утро после завтрака отправиться бродить с Амикусом Кэрроу по пришкольному участку. Солнце так и не появилось на хмуром небе, а дождь то и дело грозился перейти в ливень. Двое мужчин обогнули озеро и шли по вязкой тропке. Грязь то и дело липла к обуви, но предусмотрительный Снейп шел чистым благодаря чарам, а Амикус ругался и стряхивал с ног налипшие ошметки.

- Какого черта ты потащил меня в такую погоду на улицу! — чертыхался Кэрроу, пытаясь очистить заляпанные брюки и ботинки. — Разве важные дела нельзя обсудить в Хогвартсе?

- Ты забываешь, Амикус, — равнодушно ответил Снейп, пряча про себя злорадную ухмылку при виде грязного костюма коллеги, — Хогвартс — живое существо, наделенное лишними парами глаз и ушей.

- И что, разве они не обязаны беспрекословно слушаться тебя?

- Обязаны. Но у некоторых есть привилегии. К тому же дело, по которому я тебя позвал на прогулку, касается твоей семьи.

Кэрроу выпучил глаза на директора и не заметил, как провалился в хлюпающую лужицу, увязнув ботинком.

- Что? — сдавленно выговорил он.

- Речь о твоей сестре, — спокойно сказал Северус, стараясь не смотреть вниз. — Я тут кое-что узнал. Давай будем честными, Амикус: она ворует драгоценности из школы. Драгоценности, которые принадлежат повелителю.

Амикус помрачнел, как небо над головой, нервно сглотнул и надул щеки. Оба с сестрой они не отличались умом и сообразительностью, видя свое предназначение в служении злу, но брат, за исключением пары грешков, серьезных проступков никогда не допускал. И сейчас, вытирая испарину со лба, робко смотрел на директора, который снисходительно-спокойно выжидал, когда утихнут эмоции подчиненного.

- Я не ловил ее за руку, — продолжил Северус, уводя пойманного на крючок коллегу в сторону Запретного леса, где неподалеку уныло смотрела оконцами хижина Хагрида, — но ты знаешь, что я редко ошибаюсь. Если заглянешь в фамильную ячейку, думаю, найдешь кое-что из списка школьных сокровищ.

- Я...я...не...не может этого быть! — еле-еле выдохнул Кэрроу. — Алекто предана повелителю, она никогда не стала бы ничего от меня утаивать. Снейп, ты...ты точно уверен? — захлебывался он в словах и обливался потом вместо дождя. Ответом послужило гадкое молчание под шум капель. Амикус сжался и, будто собака, поджавшая хвост, проскулил:

- Умоляю, не говори ему! Хотя бы...пока...пока все точно не выяснится. Я поговорю с Алекто, я дам ей такую взбучку, что она взвоет как последний гриффиндорец. Если она взяла — мы вернем все до последнего кната и даже больше.

- Предавший один раз — предатель навсегда, — рассудил директор, все ближе подходя к избушке.

- Нет, Северус! — умоляюще вскрикнул Амикус и задрожал не то от дождя и сырости, не то от страха. — Она верна повелителю. Мы — преданные его слуги. Позволь, я поговорю с ней. Дай мне только один день, и я все решу!

Перед директором теперь стоял не грозный Амикус Кэрроу, заместитель и преподаватель Темных искусств, гроза студентов, ненавидимый до тошноты и тихих плевков в коридорах, а униженный, пристыженный брат, чья сестра допустила промах.

Трое Пожирателей еще в конце августа, когда только получили свои назначения, были строго инструктированы самим Темным Лордом: не касаться драгоценностей замка и тем более не пытаться ими завладеть. «Все, что есть в Хогвартсе, принадлежит мне. Украдете у школы — украдете у меня», — предупредил тогда Волан-де-Морт. И слуги молча кивнули, обязуясь исполнять наказ. Но жажда наживы, а, может быть, красота самоцветов сманила Алекто, которая в жизни никогда красотой не блистала. Ее рыбьи глаза высмеяли почти все мужчины из армии Пожирателей смерти. И теперь Амикус, не знавший боли, кроме боли от родной сестры, стоял в полной нерешительности, привалившись к изгороди Хагрида. Капли дождя будто прожигали голову, а виной всему был страх за единственного родного человека.

- Пойдем отсюда, — Снейп тронул его за рукав. — Хагрид может быть дома.

- Да плевал я на этого урода и на всех, кто ползает по этой паршивой школе! — зарычал Амикус, резко высвободившись и ударив по изгороди, так что она треснула. — К дьяволу! Пусть Темный Лорд сожжет их до тла, измучает, запытает, только...только не Алекто! — и он вцепился в Снейпа, как в последнюю надежду, готовый барахтаться сейчас в грязи на коленях, лишь бы вымолить отсрочку у главного фанатика Темного Лорда. Северус стоял, спокойно наблюдая за искаженным лицом, и делая вид, что высматривает, нет ли кого в хижине. Пару раз он даже невзначай махнул палочкой, проверяя присутствие людей.

- Повезло, Амикус, что здесь никого нет, — отрезал он.

- Северус, чертова ты кукла! — закричал Пожиратель. — Неужели у тебя нет никаких эмоций, неужели тебе никто никогда не был дорог! Ты вообще хоть кого-то любил? Хотя бы свою мать?

На секунду сердце директора сделало опасный кульбит, готовое к ускорению. Мужчина оторвал от себя Кэрроу, болтавшегося в воздухе, как марионетка, и напряг все мышцы лица, чтобы не показать хотя бы крошечную эмоцию из того пожара, нетленно горевшего без малого двадцать лет.

- Мать давно умерла, — сухо сказал он. — Сейчас моя единственная эмоция — доверие повелителя до последнего дня.

Волшебник метнул глазами в сторону хижины и сквозь морось разглядел, что входная старая дверь, наглухо заколоченная от всех щелей, приоткрыта. Он даже на мгновение увидел тоненькие пальцы, ухватившиеся за ручку и с силой пытавшиеся открыть дверь пошире, чтобы разговор точно долетел до нежданного адресата. Этого и хотел Снейп. Мужчина развернул скорчившегося беднягу спиной к дому, привалил его к изгороди, тряхнул и убедился, что порыв стихает. Сейчас Пожиратель придет в себя и начнет соображать, что делал он весьма топорно и неумело.

- Вот что, — наморщил лицо Снейп, изображая размышления, — я дам тебе день. Один день. Но за этот день ты перероешь носом весь остров в поисках Поттера. И если найдешь — я замолвлю за тебя перед повелителем, а, может быть, и смогу уладить это дело.

В карих глазах Кэрроу показался проблеск надежды. Он жадно ухватился за соломинку и проглотил ее целиком, даже не задумываясь, что все слова, реплики, эмоции уже просчитаны наперед. Амикус кивнул и начал наперебой уверять директора, что уже вечером мальчишка будет валяться перед ногами Темного Лорда.

- Посмотрим, — усмехнулся Северус и четко добавил. — Запомни: послезавтра, если Поттера не найдут, валяться в ногах повелителя будут не только дочки Лавгуда и Уизли вместе с недоноском Невиллом, но и ты, твоя сестра, а, может быть, и я. Выбирай. Времени нет ни у кого.

- Плевать на них, — хрипел Пожиратель. — Моя сестра...только не она... — он глубоко вздохнул, хлопнул себя по лицу и стремительно помчался к воротам. Уже на ходу он послал на хижину Инсендио, но оно отлетело в лес к густому вязу и тут же потухло. Игра началась.

- До послезавтра, — негромко вслед прибавил Снейп, метнул глазами в дверь, и она тут же плотно закрылась.

* * *

К вечеру Снейп расхаживал по кабинету, заложив руки, и ждал хоть каких-то вестей. Галерея перешептывалась, но никто не смел нарушить облачко тишины, грозно нависшее над директором. Его съедало мучительное ожидание, и — хуже всего — он совершенно не знал, что будет завтра. Даже полшага вперед — падение в неизвестность.

Дамблдор степенно наблюдал за своим учеником, однако в очках-половинках сверкало едва заметное возбуждение. Филида Спора хныкала в деревянной раме и пыталась поправить гнездо из волос, которое никак не держалось на голове. Эверард ковырялся в застежках зеленой мантии, Армандо Диппет попыхивал нарисованной трубкой, пуская кольца и собирая их под красным колпачком, миссис Бёрк, как перышки, чистила белоснежную горгеру. Один холст пустовал.

- Дайлис, — шепотом позвал Армандо, — Орден точно получил сведения?

Пожилая женщина в чепце, из которого выбивались серебристые локоны, и в старинном зеленом платье, украшенным шнуровкой, странно посмотрела на Диппета, помедлила и с большим достоинством произнесла:

- Орден оповещен. Они знают свое дело.

Дайлис Дервент при жизни прославилась не только как директриса школы, но и как лучший целитель своего времени. Ее портрет украшал и директорские покои, и приемную больницы Святого Мунго, где в последнее время прятались несколько членов Ордена, попутно помогая больным.

В кабинете раздались шорохи, возня, чье-то пыхтение, и в раму влетел потрепанный Финеас Найджелус, который с трудом дышал и чуть не умирал на глазах у всех галереи. Снейп остановился и обратился вслух.

- Ох, Мерлин, — отмахивался Блэк, снимая с себя какие-то нитки, бумажки, мусор и малопонятную рухлядь, — вот же соплохвосты! Все-е-ех, — он замахал руками, и портреты вместе с Северусом увидели порванный сюртук, — драить полы, мыть туалеты, работать, как черни, вместо эльфов! — волшебник никак не мог отдышаться, хрипел, хватался за сердце и явно преувеличивал масштабы трагедии.

- Ты говорить начнешь сейчас, или мы еще сотню лет подождем, покуда нас не спалят вместе с замком? — накинулся Диппет. — Хватит притворяться — уж мы-то знаем, что сердце у тебя не болит! Зато я легко могу поколотить твою тупую засмоленную башку, если ты сейчас же не раскроешь рот!

- Директор, — хрипел Блэк, — уберите отсюда этого остолопа! Я бы посмотрел на тебя, Диппет, — заверещал он портрету, — когда тебя бы схватили, затолкали в бездонную мусорку и завалили барахлом! Сидит тут, попыхивает!

- Стоило при жизни озаботиться выгодным обзором для себя, — кашлянул Армандо.

- Господа, — прервал их Эверард, — напоминаю, времени у нас до завтрашнего вечера. Финеас, мы внимательно слушаем, прекрати теребить рукав — мадам Перелин с пятого этажа потом подлатает твой костюм.

- Лучший костюм! — погрозил пальцем красный Блэк. — Директор, все, что я могу сказать ВАМ: они побросали свое барахло в этот адский мешок и побежали Мерлин знает куда. Кое-что я подслушал, пока барахтался среди сковородок и одеял — они трижды трансгрессировали в неизвестное место. Причем, рыжий бугай вопил так, что мои уши придется реставрировать. Крестраж с ними.

- Они ушли сами или убегали от погони? — уточнил Северус.

- Сами, — Блэк наконец-то пришел в себя. — Грязнокровка напела им, что пора сворачиваться. Пока одно-другое, спорили, верещали, — он при воспоминании схватился за уши, — кидали свои пожитки, доставали, снова кидали — в общем, собрались и укатили.

Снейп тщательно обдумывал услышанное, водя пальцем по губам и шелестя черной мантией. Отсеяв ненужные присказки, визги Блэка и оставив только сухие эмоции, он вдруг спросил Дамблдора:

- Значит, у Грейнджер есть связь с кем-то из Ордена?

Дамблдор ничего не произнес, только кивнул, поблескивая очками-половинками.

- Но, Поттер... — продолжил мужчина, все еще соображая, — его сознание уязвимо для Темного Лорда.

- Гарри не знает об этой связи, — просто ответил Дамблдор. — Подождите еще немного — надеюсь, все случится, как придумал Эдвард. А теперь идите к себе, Северус. Нужно морально приготовиться. Если все удастся, вам придется познать гнев Темного Лорда.

Директор посидел еще минут пятнадцать, послушал биение часов, вздохи миссис Споры, а затем весь смятый, сжатый в просторной мантии молча удалился к себе. Клубок интриг и игр разматывался уже без его участия до глубокой ночи, которую он провел без сна в лихорадочных размышлениях. Успокаивал лишь выцветший женский портрет, бережно хранимый у сердца.

Наутро Хогвартс вспыхнул от новости: Невилл Долгопупс, Полумна Лавгуд и Джинни Уизли бесследно исчезли из замка.

Еще солнце не успело показаться в окна, как в Большом зале собралась вся школа. Ученики, которые не досмотрели сны, вяло мотали головами, упираясь в пол. Дети с младших курсов часто моргали, чтобы не свалиться. Никто не улавливал суть происходящего. Четыре декана стояли навытяжку у стены и только отмалчивались. Профессор МакГонагалл смотрела на начальство сурово и строго, держась со всем присущим ей достоинством, а Флитвик не скрывал враждебности — он еще помнил, как его, совершенно доверчивого и почти безоружного, приложил Снейп в ночь убийства Дамблдора.

Среди качающихся обитателей замка расхаживал невозмутимый директор. Лицо его не выражало ничего; черная, таскавшаяся по полу мантия и стук каблуков нервировали, так что многим хотелось наступить на шелковую ткань, чтобы профессор рухнул на глазах у всех. Возможно, такие же мысли где-то в глубине души посещали и преподавателей. Позади стояла злая Алекто и мертвенно-бледный растрепанный Амикус. Ночь, судя по всему, он провел без сна и отдыха.

— Итак, — спокойно, слегка растягивая слова, повторял директор. — Я хочу знать, где сейчас трое студентов нашей школы?

Ответа не последовало. Ученики лишь глупо хлопали глазами. Снейп продолжил.

— Те, кто обладают сведениями, где находятся три вышеупомянутых лица, и не доложат об этом мне лично, будут исключены из школы... — По залу пробежали одобрительные улыбки. Кто-то тихонько пошутил, что стоит соврать и получить свободу. — ... далее этим проступком будет заниматься Министерство магии, — закончил Снейп, и шепоток тут же стих.

Директор ходил между рядов, всматриваясь в сонные и оттого безразличные лица, делая вид, будто проверяет каждого, но на деле же Снейп знал, что ни один студент не причастен.

— Если сейчас никто не сознается, я применю Круциатус к каждому! — злобно выкрикнула Алекто Кэрроу. Ее брат обреченно повернулся к ней и только бросил усталый взгляд. Он всю ночь искал Поттера, и теперь отлично понимал, что трое никчемных детишек не спасут их с сестрой. Снейп всегда верен слову.

— Ну уж нет! — эхом раздалось по залу и отскочило от стен, переливаясь всеми красками возмущения и негодования. Минерва МакГонагалл решительно выступила вперед. — Никто и никогда в стенах этой школы не позволял таких нечеловеческих наказаний! Сэр, разве вы не понимаете, что эти дети ни в чем не виноваты? Невилл и Джинни не вернулись в свои спальни, их постели не разобраны, и никто в комнатах их не видел после восьми вечера! — она гордо взметнула бровями и все ближе продвигалась к своему факультету. — Я не позволю прикасаться ни к кому!

— Мэм, — холодно заметил Снейп, исподлобья поглядывая на нее, — заметьте, что это вы в ответе за своих подопечных.

Губы Минервы дрогнули, а затем исказились в подобии ухмылки.

— Разумеется, сэр. Так же, как и вы.

— В таком случае я исключаю всех троих из школы. Если кто-нибудь из вас заметит на территории Хогвартса мистера Долгопупса, мисс Лавгуд и Уизли — незамедлительно сообщать мне! — он повысил голос. — Иначе я предоставлю профессорам Кэрроу самостоятельно избрать наказание. А вам, профессор МакГонагалл, — он повернулся к ней спиной, — строгий выговор и отстранение от занятий на неделю.

Ледяной голос смолк, и по каменным плитам раздался стук каблуков. Следом же рванули осклабившиеся Кэрроу. Потрясенная Минерва, стоявшая впереди своих студентов, широко расставив руки, тихо произнесла:

— Может быть, это и к лучшему.

* * *

Если кто и знал, при каких обстоятельствах пропали дети, так это директор Снейп. Он не спал всю ночь в ожидании событий. В подземелье стало слишком тесно и неуютно, к тому же при первой возможности он не успел бы вмешаться, а потому, закутавшись в черную ткань и наложив на себя Дезиллюминационные Чары, Северус осторожно пробрался в коридор. Портреты на стенах раскачивались и посапывали, статуи прикрыли глаза от усталости, слышался только треск огня от одиноких свечей. Мужчина ступал по коридору, стараясь не выдать себя; его шаги были мягки, как у кошки — он будто не касался пола, а парил в воздухе. Над головой пронеслись привидения, которые хотели было кувыркнуться в реверансе, но директор жестом остановил их, приказывая молчать.

Ему все еще было неясно, как из охраняемого Пожирателями и дементорами замка можно украсть трех человек. Трех непослушных и своенравных детей. Он надеялся раскрыть эту загадку, а также тех, кто к ней причастен. Блуждая по школе, мужчина остановился у портрета Полной дамы.

— Ваш пароль, сэр! — сонно протянула картина, оглашая пустоту зевотой.

— Молчать! — сквозь зубы прошипел директор. — Вы не видите меня и понятия не имеете, что я здесь. Это приказ.

Полная дама сконфузилась, нервно прикладывая ладонь к губам, и кивнула с извиняющимся взглядом.

— Где мистер Долгопупс и мисс Уизли? — одними губами спросил он. Полная дама нагнулась к нему и поманила, чтобы тот подошел вплотную.

— Сэр, — едва пропищала она. — Они уже ушли. Кажется, в сторону Выручай-комнаты. Они не соблюдают правила, сэр. Вы их накажете?

Опоздал. Пока он доберется до восьмого этажа, от них уже не останется и следа.

— К ним кто-то приходил? — сурово шепнул директор.

— Нет, сэр. Но я слышала, как Долгопупс говорил: «Окно Хагрида зажглось трижды — нам нужно встретиться». Да, кажется, так он сказал.

Не говоря ни слова и не поблагодарив картину, Снейп метнулся наверх, пробираясь к загадочной стене. Он был почти уверен, что удача ускользнула от него, но она летела прямо в руки — в противоположном конце коридора на цыпочках крались Невилл и Джинни.

— Быстрее, — хрипел Невилл. — Нужно успеть за Полумной, пока не нарвались на идиотов вроде Филча или Кэрроу. Если не улизнем сегодня — все пропало. Будем кормешкой для безносого.

— Это в мои планы не входит, — буркнула Джинни, хватаясь за рукав юноши. — Ты послал ей сообщение на галлеон?

Невилл резко повернулся, огромные глаза смотрели на девушку со страхом и мольбой.

— Я за-забыл, — заикаясь выдавил он.

— Разиня! — шипела Уизли. — Ничему жизнь не учит, — она достала из джинсов монетку, взмахнула палочкой и что-то прошептала одними губами. Убедившись, что послание достигло адресата, Джинни толкнула Невилла и скомандовала: — Быстро к когтевранцам!

И они почти бежали, не подозревая, что на пятки им наступает сам директор.

Дважды они чуть не попались патрулю, но чудом избежали его. Возможно, это было вовсе и не чудо, а Империо, которое невидимой струей долетело до охраны и заставило её уйти с дороги. У когтевранских дверей уже ждала растрепанная и босая Полумна, одетая в мантию наизнанку. Друзья подлетели сбоку, схватили ее и стали быстро шептать. До Северуса доносились лишь обрывки — так скоро переговаривалась троица.

— Бежать...сегодня...через Выручай-комнату...бери вещи и сматываем...Аб ждет...

— Куда? Зачем?

— Связной передал...лысый урод хочет добыть из нас информацию о Гарри...Быстрее...шевелись!

На лице Полумны показался интерес, она, раскачиваясь, скрылась за дверью, а минуту спустя показалась с маленьким мешочком и пустой клеткой.

— Можно я возьму мозгошмыга? Ему будет здесь одиноко.

Джинни, забывшись, хохотнула в голос, но тут же притихла, зажав рот. Троица сбилась в кучу и на цыпочках рванула по коридору. Через каких-то десять минут их уже не было в школе. Снейп, убедившись, что дети прошмыгнули незамеченными мимо постов, удалился в покои.

* * *

— И никаких зацепок? — щурился он, в который раз допытываясь у Амикуса. Мужчина втянул шею; голодный и разочарованный взгляд, смешанный со злостью и страхом будущего наказания, отпечатался на лице.

— Нет, — дернулся он.

Северус выпрямился, спрятал второй раз за день свое облегчение под маской равнодушия.

— Что ж, сегодня мы прогневим повелителя. Я не страшусь наказания, а вот тебе, Амикус, следует подумать о бессмысленном бытии, — холодные слова прозвучали как предупреждение о скорой смерти.

— Дьявол тебя раздери, фанатик! — выплюнул он и помчался на улицу. Уроки, студенты, Темная магия — сейчас его ничто не волновало, кроме судьбы Алекто и собственной никчемной жизни.

Снейп вышел из кабинета — бывших покоев печально известной Чарити Бербидж, оборудованных для Амикуса — и остановился у окна в коридоре. Кэрроу метался по полю. Он готов был разорваться от злости. Под горячую руку попался Хагрид, который возился с соплохвостами в большом тазу. Завязавшуюся перепалку Снейп не мог услышать, но ясно видел, как под угрозой палочки лесничий медленно опустил таз и нехотя, вразвалку направился по тропинке, ведущей в школу. Загнанный в угол Пожиратель сейчас притащил бы к Темному Лорду кого угодно, лишь бы прикрыть дыру в пустой сестринской голове. Хагрид шел вперед, подгоняемый палочкой, и изредка отпускал комментарии, которые еще пуще бесили Амикуса.

В толпе студентов, менявших классы, показались Кэрроу с лесничим. Полувеликан вышагивал в старом плаще и грязных сапогах, оставляя ошметки. На них боялись оборачиваться, потому что выглядели оба сурово и раздраженно. Впервые с начала семестра Хагрид пришел в школу. Двое остановились перед директором.

— А может, этот шнырь знает, а? Директор? — облизывался и пыхтел Амикус. — Думаю, стоит хорошенько допросить его — он любит болтаться по ночам.

Хагрид, по-прежнему суровый, молча смотрел в окно, сжав кулаки. Северус закутался в мантию, и неожиданно их взгляды встретились: пустой и полный ненависти. Пусть лесничий и не был остёр на язык, но его глаза сейчас говорили директору все, о чем долго молчали. От него пахло тухлым драконьим мясом, полынью и прокисшим мол оком — запах сводил мышцы в животе.

— Хагрид вернулся... Смотрите, он здесь! — завопили студенты, не решаясь подойти близко. Кто-то смелый даже помахал рукой.

— Профессор, — на этом слове лесничий ухмыльнулся в густую бороду, — Не вижу повода лицезреть мистера Хагрида в учебном заведении.

Амикус побелел и медленно опустил палочку.

— Но Пов... но сказано же, — поправился Пожиратель, — он может знать.

— Хагрид, — низким голосом начал Снейп, — что вы знаете о трех пропавших студентах?

— Каких? — буркнул тот.

— Тех, что свинтили сегодня ночью! Рыжая Уизли, Долгопупс и эта чокнутая с Когтеврана, — выпалил Кэрроу.

— Ничего я не знаю, — огрызнулся полувеликан и затянул ремень потуже. — Я не посещаю школу и ни с кем не общаюсь.

— Да что ты! — пропел Пожиратель. — А с Гарри Поттером, а? — и он наставил палочку прямо в толстую шею лесника. Дети, завидя такую картину, бежали вон из коридора.

— Профессор Кэрроу!

— Ну, чего тебе надо? — взревел волшебник. — Чего пристал ко мне? Ничего не знаю, понял? А знал бы — тем более не сказал. И отвали от меня со своей дурацкой штукой!

— Эта штука сейчас разнесет твою тупую башку...

— Профессор Кэрроу!

Снейп угрожающе дернул головой и потянул руку, чтобы вырвать палочку. В это же время к троице медленно приближались профессор МакГонагалл и мадам Помфри, с опаской оглядывая открывшуюся картину. Амикус переводил взгляд то на красное, злое лицо лесничего, то на серую, сморщенную физиономию директора. Он пыхтел и шептал оскорбления, но наконец опустил палочку.

— Что происходит? — вмешалась Минерва. — Хагрид, почему ты здесь?

Женщины внимательно рассматривали странную компанию. Амикус боролся с диким желанием разразиться проклятием, но уступая ледяным осколкам во взоре Снейпа, отступил и быстро хлопнул дверью в свой кабинет.

— Вы свободны, — сухо сказал Северус и, скрытый развевающейся мантией, быстро удалился.

— В следующий раз я натравлю на него Клыка, — пробасил Хагрид в спину директора и чуть тише добавил. — А тебя я бы отдал драконам на закуску.

* * *

Черная Метка... Она раскаляется докрасна, будто рвет изнутри вместе с мясом. Болезненное ощущение, которое у новичков вызывает страх. Страх перед своим господином. Теперь нечто подобное чувствовал и Северус, покидая Хогвартс по зову повелителя.

Что его ждет? Смерть? Пытки? Смерть от пыток? Все три варианта подходят, но он еще не выполнил всех задач, чтобы умирать. Он еще во многом не разобрался. Внутренние тиски сжимались все сильнее, а щиты становились выше. Что это — страх? Боязнь неотвратимого? Его предупреждали, он все знал и понимал: с такими вестями к повелителю лучше не соваться. Но что бы случилось, окажись на его месте эти дети? Три сломанных души, Поттер в двух шагах. Наверное, он все делает правильно.

Темный Лорд решил отобедать. С Пожирателями или Пожирателями. Он — один из величайших умов и уже знает наверняка: в этот раз ему не поднесут на золотом блюдце приятных известий, а потому он будет кормиться чужими воплями.

Пытки — это что? Они всегда одинаковы — стандартный набор заклинаний. Даже движения палочкой доведены до автоматизма — так аккуратен и педантичен маг. Но вместе с тем это самые жуткие и невыносимые воспоминания, какие в себе носил каждый Пожиратель: когда ты обливаешься холодным потом, глаза болят от вида крови, хочется провалиться под землю, сжаться, закричать и никогда не представлять себя на каменном полу в ногах могущественного волшебника.

Но сегодня Снейпу не повезет. Или повезет?

Столовая поместья Малфоев заполнялась людьми. Каждый, кто снимал капюшон, сухо кивал направо и налево, перекидывался парой фраз и занимал свое место. И уже за столом, будто здесь безопаснее, под шепоток выяснял, что вестей нет, да еще и три молокососа улизнули из под горбатого носа Снейпа. Вторая половина дня обещала нешуточную бурю.

Северус откинулся на спинку стула, отыскал сжавшегося Амикуса и рыбьи глаза Алекто, бесстыже уставившиеся на мужчину. Он еще не решил, стоит ли избавляться от компаньонов. Дверь с грохотом отворилась, и в зал медленно просочилась тень со змеей на шее. Глаза-щели Лорда плотоядно горели. Он ласково поглаживал змею и приближался к столу, словно потустороннее существо — так плавны и легки были его движения. Послышались приветствия.

— Итак, — вкрадчиво начал повелитель, как только занял место во главе собрания, — где Поттер?

Тишина последовала вместо ответа.

— Я неясно выразился? — с легким недоумением переспросил он.

— Повелитель, к сожалению, нам не хватило времени, чтобы отыскать мальчишку, — отдувался за всех Северус.

— Что такое? — выпрямился маг, скользя рукой по змее. — Вы оглохли, отупели, потеряли хватку. В чем дело? Я, кажется, ясно сказал: через три дня.

Стол задрожал. Пожиратели нервно переглядывались.

— Милорд, мы прочесали все леса, — склонил голову Антонин Долохов. — Сотни егерей дежурят во всех графствах. Разосланы ориентировки в каждый населенный пункт и за границу. Мальчишка как сквозь землю провалился.

— А ты не боишься провалиться вместе с ним? — недвусмысленно намекнул Волан-де-Морт.

— Повелитель, я...

— Молчать! — раскатилось эхом по залу.

Предвестник бури придавил Пожирателей, они, как мыши, притихли, боясь скрипнуть стулом. Амикус вжался в сиденье и дрожал, его сестра скомкала в руках мантию и вращала рыбьими глазами в полумраке. Северус ждал.

— Что ж, тогда познакомимся с его юными друзьями. Надеюсь, хоть это вы можете устроить? — глаза-щелки будто пропали с лица. Фигура мага источала напряжение. Будто внутри клокотал вулкан, готовый к извержению.

— Повелитель, сегодня ночью они сбежали из школы.

В ответ маг не издал ни звука.

— Мы...мы поймаем их, милорд, — хрипел Амикус, — и доставим прямо к вам. Не беспокойтесь.

— А я спокоен, — ледяным тоном отозвался Волан-де-Морт. — Я уже обо всем знаю, — он встал, опуская змею на пол, и стал обхаживать своих гостей, нависая над каждым, кто трепетал от его холодного угрожающего дыхания. — Знаете, в чем состоит миссия Пожирателя? — он облизал треснутые губы и сделал фирменное движение палочкой. — Быть полезным своему лорду. Полезным! А вы бесполезные, никчемные создания!

Красная струя под рык Волан-де-Морта излилась из палочки и расколола надвое стол. Одни Пожиратели пригнулись, зажав голову руками, другие повскакивали с мест и побежали по углам. Темный волшебник сверкал красными щелями вместо глаз и, оскалив зубы, швырял заклятия без разбору, при этом грохоча:

— Тупые, безмозглые создания! Жалкие крысы!

В углу завизжал Петигрю, которого пронзило силой волшебной палочки и опалило другую, целую, руку. Начался хаос. Темный Лорд крошил мебель, бил по старинной люстре, так что она с грохотом упала на пол, вонзаясь осколками в неверных слуг. Огонь в камине полыхал зеленым и норовил выскочить наружу, угрожая мягкому антикварному ковру — редкой находке Нарциссы Малфой.

— Вы посмели заявиться сюда! На что надеялись? Что вас погладят по головке и выдадут по мешку галлеонов? — резкими движениями повелитель наводил точные заклинания. — Стадо баранов! Мне нужен Поттер, сейчас же! Немедленно!

Все кружилось, сверкало, гремело, источало вопли и мольбы. И среди этой кучи смрада летал темный маг, изливая жажду мести. Он круто развернулся, и встретился со Снейпом, держащим наготове палочку. Тот стоял в полной боевой готовности, но глаза растерянно глядели в пустоту.

— Ты... — прохрипел Волан-де-Морт, опасно понижая голос, — Северус, ты подвел меня. Я приказал привести трех сопляков, и что же — вышло? — он театрально повел руками, выставляя наизготовку палочку. — А не предатель ли ты, Северус?

— Милорд, я честно служу вам, — захлебнулся воздухом мужчина.

— А почему ты сразу не сообщил мне о пропаже? Почему твоя заместительница первая пришла ко мне с вестями? Я начинаю думать, Северус, что ты пожалел этих отпрысков и спрятал их подальше от меня!

«Лучшая защита — нападение», — мелькнуло в голове Снейпа. Что и сделала Алекто. Теперь он различил ее, вжавшуюся в угол и окутанную пылью и пеплом.

«Подожди, — думал он. - Война еще не проиграна».

— Милорд, я бы не стал доверять человеку, который крадет то, что принадлежит вам, — собравшись с духом, ответил Северус. Но узкие красные глаза уже выбрали жертву.

— Я потом пересчитаю каждый галлеон и каждую побрякушку, а пока пойдем по порядку. Круцио!

Горячая волна захлестнула Северуса и опрокинула на пол. Электрический разряд пробежался по венам, и мужчина ощутил невыносимую боль и ужас. Он словно провалился в пламенный котел и не видел ничего, кроме игравших языков пламени.

«Память...Сберечь память», — где-то далеко в сознании раздались слова, и новая волна, сильнее предыдущей, окатила его с ног до головы, разрывая на куски, заставляя кровь кипеть и бурлить по обожженным венам. Он падал все ниже, на самое дно, не в силах выкрикнуть ни слова. Теперь Снейп знал, каково было тем несчастным подопытным кроликам, которых мучили в его присутствии.

Северус не понимал, что на него смотрят два десятка пар испуганных и изумленных глаз, а он содрогается при них в конвульсиях, хрипит, изрыгает пену и таращит глаза, которые застилаются кровяными прожилками. А прямо над ним стоит уже успокоившийся повелитель, жадно смотрящий на чужие муки. Все равно. Он проиграл и достоин только боли. Даже не смерти, а боли, которую не описать словами.

Снейп почувствовал, как чья-то властная рука забралась к нему будто прямо в душу, схватила за живое и начала трясти изо всех сил в надежде распотрошить на кусочки и вытащить самое ценное, самое сокровенное.

Легилименция и Круциатус — ядерное и идеальное сочетание, чтобы достичь цели. И слишком опасное, чтобы провалиться и сломать долгими годами тщательно выстроенные стены. Он не пустит его дальше них. Даже если умрет в страшных муках.

— Ну же, Северус, не противься, — зашелестело в голове. — Открой свое сознание. Ведь ты же верен мне. Верен до конца. Так?

«Верен... Верен... Повелитель...»

Еще одна горячая волна нахлынула, разбилась о несгибаемые скалы и померкла в темноте.

Вода. Такая чистая, прохладная, окрашенная в цвет теплой ночи. Стоит только нагнуться, зачерпнуть пригоршню — и насладишься долгожданным вкусом. Как хочется пить! Как хочется окунуться, упасть в это озеро, утонуть в нем, скрываясь от настигающей кары. Темный Лорд далеко. Дамблдор — тоже. Нет ни замка, ни Поттера, ни проклятой войны. Только свежесть, влага и ночное озеро, манящее своей глубиной.

Северус всмотрелся и заметил тень, изящно скользившую в толще воды. Тень то отливала серебристым свечением, то превращалась в тонкую черную струю, извивалась, вывязывала узоры и завлекала мужчину все глубже и глубже, заставляя нагнуться к озеру, лицом ощутить холодную гладь, задержать дыхание... Главное — не упустить это странное видение, в котором нет красоты, но есть какая-то особая сила, магия, магнетизм, что-то непередаваемое...

Тень свилась в клубок, из черной снова превратилась в серебристую, а затем протянула Северусу руку — невесомую, сверкающую руку, мягко касавшуюся лица, волос, лба, скользнувшую по тонким губам, которые запечатлели странный вкус.

Вкус холода. Тайны. Обмана.

«Ты — ложь», — пронеслось в голове, но мужчина был не в силах оторвать взгляд. Теперь он ясно видел, что серебристое облачко, тянувшее к нему уже две руки, его погубит, затянет в водоворот, за которым только смерть. Ну, пусть смерть. Только бы продержаться еще минуту, ведь облачко растекается в водной глади, превращаясь в прекрасное гибкое женское тело, отливающее необыкновенным свечением. Он давно не видел таких плавных изгибов. Серебряные волосы до пят окутывают их вместо платья, изящные тонкие пальцы скользят и грациозно движутся подобно танцу без музыки. И сейчас...сейчас она повернется к нему лицом и откроет свою тайну, а потом — смерть. Но прежде тайна.

Внезапно невесомые руки цепко схватили его за плечи и, встряхнув, вытолкнули обратно. В резком движении Северус не успел разглядеть черт лица, но ему на миг показалось, что в бесцветных глазах незнакомки отразилась твердость и сила, а губы плотно сомкнулись, не издав ни звука.

Он вынырнул и разомкнул усталые, давящие тяжестью, веки. Но на картинке все краски слились воедино, как на холсте недовольного художника, смазавшего творение грязной тряпкой. Мужчина попытался сосредоточиться и ощутил, как ноет его тело, отдавая болью и жаром в каждой клеточке. Адская, невыносимая боль — последствие затяжного Круциатуса.

Во рту запекло, язык прилип к нёбу. Очень хотелось пить. Хотя бы глоток воды, пусть и из чертового озера. Но где оно? Где женские серебряные руки, околдовавшие его своей грацией и светом? Он уже умер? Как странно выглядит мир после смерти: он качается, горит тусклым пламенем; он сжался до размеров комнатки, отгороженной, как ширмой, белой простыней. Приступ, как растворившаяся волна, накатил снова, и мужчина закричал. Но с пересохших губ сорвался лишь слабый хриплый стон, и последнее, что увидел Северус, прежде чем провалился в темноту, — пытливый взгляд, полный беспокойства.

* * *

Он очнулся Мерлин знает когда и обнаружил, что лежит на низкой тахте, подушка и простыня под ним — совершенно мокрые, а комната начинает приобретать очертания старого ветхого дома без особого убранства. В изголовье в воздухе колыхался подсвечник.

Северус еще не решил: жив он или мертв. Но, если мертв, почему так больно? Почему тело горит огнем? Он попытался выпростать из-под одеяла руку и после долгой борьбы с волнением увидел, что она перевязана бинтами, на которых проступили кровяные полосы.

За белой ширмой что-то громко стукнуло. Тяжелые шаги затопили неизвестную половину дома.

— Очнулся этот? — пробасил густой голос.

— Еще нет, — тихо отозвался другой, женский.

— Чертов слизень! Валяется четвертый день. Давай-ка лучше унесем его в школу — пусть там с ним сюсюкаются. Меня тошнит, домой идти не хочу.

— Нельзя, Хагрид, — возразила женщина. — Он очень слаб. В школе все считают его пропавшим. Я еще не разобралась, какими заклинаниями его пытали.

Вот дьявол! Он в хижине Хагрида! Повезло, ничего не скажешь. А этот голос... Кажется, принадлежит той незнакомке, что сломала ногу в Запретном лесу. Связная, или как ее там. Та самая, ради которой по совету портретов Северус разыграл спектакль. Да, пожалуй, он скорее жив, чем мертв, и даже кое-что помнит.

— Жаль, его не огрели Авадой, — обозлился лесничий и шумно высморкался. — Сам-то, небось, уже забыл, как кусал руку, которая его столько лет кормила.

— Тише, Хагрид, — шикнула женщина, по-видимому, передвигаясь по комнате и негромко позвякивая жестянками. — Это был сговор.

— О, Мерлин! Горе мне! — простонал лесничий. Больную рану снова расковыряли, и она закровоточила, заставляя волшебника хлопнуть дверью и выйти вон в сердцах.

Тихие шаги раздались в комнате, и простыня, отделявшая больного от жильцов, откинулась. Северус машинально прикрыл глаза. Он слышал, как незнакомка вздохнула, поставила что-то на крошечный табурет и принялась разматывать бинты на руках.

— Я знаю, что вы очнулись, — негромко сказала она.

Северус, пойманный на лжи, как ребенок, распахнул глаза и увидел перед собой сидящую на тахте женщину в цветастом платье, уже знакомом ему. Она совсем не походила на серебристое видение: волосы ее, каштановые, были уложены в небрежный пучок, тонкие пальцы, чуть дрожа, осторожно перехватывали бинты, а лицо полностью сосредоточилось на руках мужчины, хотя и покрылось румянцем.

— Кто вы? — выдохнул он.

Она подняла на него свои большие глаза, прятавшиеся под челкой, и Северус едва не лишился чувств. Ядовито-зеленые радужки, густые черные ресницы, маленький нос, тонкие губы, вокруг которых расходились морщинки. Женщина была немолода и похожа на...

На нее...

На Лили...

— Нет, — вырвалось у Северуса, — это не ты. Не ты... Не ты! — внутри похолодело, вздрогнуло и будто отправило волшебника в невесомость. Теперь он не чувствовал под собой ничего и только шевелил губами, беззвучно повторяя имя. Глаза его расширились, так что в комнатке стало слишком ярко и резко. Возле него сидела прекрасная Лили, слишком прекрасная, чтобы быть правдой.

Женщина вздрогнула, губа нервно дернулась, и она тут же отступилась от работы. Мгновение незнакомка блуждала взглядом по комнате, а потом все-таки повернулась к убитому догадкой Северусу и натужно протянула:

— Нет. Я не Лили. Я ее кузина. Асфодель.

— Какая... еще... кузина, — судорожно вздыхал Северус, медленно выговаривая слова. — У вас не было родственников... — он подался вперед и протянул к ней руку. Но будто меч вонзился ему в позвоночник, мужчина захрипел и упал в темноту.

Он не знал, сколько пролежал, прежде чем очнулся. Открыв глаза, первым делом уставился на помощницу, которая лечила его руки. Тоненькие пальцы скользили по глубоким ранам и были настолько осязаемы, что мужчина вздрогнул. Она не видение, она — реальность. Теплая, живая, настоящая.

Оба молчали, но в этой тишине каждый скрывал разные чувства. Северус жадно блуждал глазами по лицу, ожившему спустя много лет. Теперь он находил черточки, одну за одной, которых не помнил у той, настоящей Эванс, и с каждым разом, словно ухватываясь за тоненькую нить, терял ее из виду. Новая «Лили» говорила как американка, округляя и смягчая слова. Этот голос он слышал в лесу и хотел верить, что это все же ее голос, хриплый, низкий — но теперь он не журчал, как ручеек, а больно скрежетал по металлу.

— Лили, ты спасла меня, — дрожащим голосом сумел выговорить он. — Спасибо.

Она еще раз взглянула, и странная смесь неразличимых чувств показалась на красивом, еще молодом лице. Она будто искала нужные слова и не находила, а потому, уставившись на окровавленные бинты, бегло и отрывисто начала:

— Меня зовут Асфодель Эванс. У дяди Фрэнка, отца Лили, был брат Томас. Он познакомился с моей матерью Клэр и переехал в Америку. Так родилась я. Наши отцы очень похожи, и мы с кузиной унаследовали их черты. Пожалуйста, не называйте меня ее именем, — последняя просьба прозвучала почти жалобно.

Картинка в глазах Снейпа тут же разлетелась на мелкие кусочки вместе с радостью и надеждой. Он только нашел ее и тут же потерял. Да, это слишком красиво и невероятно, чтобы Лили внезапно ожила. Слишком сказочно и горько, чтобы быть правдой. Северус вспомнил мистера Эванса — невысокого, поджарого, добродушного человека, который охотно пускал его в дом. Но ни о каком брате он никогда не слышал, а потому не мог отыскать его в памяти. На ум всплывала только верещащая маленькая Петунья, дразнившаяся из-за кустов.

— Я знал Фрэнка. Никакого брата у него не было, — разочарованно прошептал Снейп, не отрываясь от ее лица.

— Ну, мне-то лучше знать, — усмехнулась Асфодель. Терпение и выдержка уже овладели ею. — Вернитесь в Коукворт и спросите местных стариков — они вам расскажут, как мы приезжали в гости всей семьей.

Северус замялся. Проверить, и правда, недолго. Человек, уверенный в правоте, не будет юлить.

— Эвансы — маглы, — ухватился мужчина за новую нить. — Лили, — он запнулся на имени, все еще вглядываясь в женщину, — была единственной волшебницей.

— Мистер Снейп, — улыбнулась Асфодель, выкинув грязные бинты на пол, — я начинаю сомневаться в вашем уме, — окровавленные, исполосованные руки, обезображенные заклятием, повисли перед мужчиной. Он не сразу поверил, что это — его руки. — Волшебные гены сами по себе не появляются. У нас в роду есть маги, поэтому в своей семье волшебницей стала кузина, а у моих родителей — я.

— Где вы учились? — тоном следователя спросил Снейп.

— В Ильверморни, конечно. Факультет Пакваджи. И обязательно пошлите им запрос, — перебила она возникшую в голове мысль мужчины.

— Где вы нашли меня? Почему лечите? Вы из Ордена? — сыпал вопросами волшебник.

Асфодель осторожно прикоснулась к ранам и капнула густую слизь на кожу. Северус взвился, но боль выдержал, признав по запаху Противоожоговое.

— А сами-то как думаете? — бросила она лукавый взгляд. Так же стреляла глазами Лили, когда ее переполняло чувство превосходства от обладания тайной. Он хорошо это помнил, и оттого тяжелее было подмечать все новые и новые сходства. Волшебник уставился на свои руки, собирая мысли и остатки сил.

— Вряд ли вы вхожи туда же, куда и я, — парировал Северус, пытаясь выхватить чистые бинты, но женщина резко отстранила его, дав понять, что сделает все сама.

— Тут вы правы, — согласилась она. — Хагрид нашел вас у границ школы. Видимо, кто-то из ваших чокнутых дружочков сжалился и перенес сюда, а дальше уж как вышло. Честно скажу: Хагрид вас чуть не прикончил.

— Не стоило ему мешать, — хмыкнул он.

— Услуга за услугу. Вы спасли детей, а мы — вас. Правда, пришлось рассказать ему кое-что из ваших шпионских секретов.

— А вот это зря, — холодно отозвался Снейп, ворочаясь в кровати. Теперь, когда он понял, что перед ними действительно другой человек, у него пропал всякий интерес разговаривать. Он будто провалился в холодную воду и вынырнул замерзший и озлобленный. Зеленые глаза скрылись за пушистыми ресницами и показались снова, уже потухшие и бесстрастные.

Женщина потуже завязала узелки на бинтах, смочила губку и неуверенным движением прикоснулась к горящему лбу мужчины. Он почувствовал долгожданную прохладу и едва касавшиеся кожи гладкие пальцы. Этот жест смутил обоих, и они старались не смотреть друг на друга. Чтобы как-то скрасить неловкость, женщина достала пузырек, предлагая мужчине питье.

— Сможете приподняться?

Он старался вытянуть себя из мокрого одеяла, но попытка вышла не слишком удачной, и Асфодель мягко схватила его за голову, приподнимая и поднося бутыль к запекшимся губам. Северус безошибочно признал зелье из своих запасов. Он решил, что обязательно даст хорошую взбучку ворам, но не сейчас — нужно сперва встать на ноги.

— Я немного покопалась в вашей кладовой, уж простите, — хохотнула женщина, — но иначе вас не поднять. В Мунго добираться опасно — Воющие чары повсюду.

— Учтите, я никому не позволяю рыться в моих вещах, — грубо ответил Снейп, проглатывая зелье.

— Будем считать это благодарностью за спасенную жизнь. А теперь поспите, — Асфодель одним заклинанием осушила постель, отправила снадобья в комнату и встала. Уже отдернув простынь, она загадочно улыбнулась болезненной для Снейпа улыбкой. — И постарайтесь в этот раз вести себя тихо — прошлой ночью вы выболтали половину своей биографии, — и шторка окончательно скрыла ее.

Он хотел тщательно все обдумать, восстановить цепь событий прошлых дней, очнуться или, наоборот, забыться, но этот разговор отнял у него так много сил, что Северус на полуслове задремал беспокойным сном, в котором разрывался между двумя тенями, скользившими по холодному озеру. Он никак не мог выбрать: сердце молчало и не откликалось на его тщетные и бесполезные мольбы. Весь вечер и ночь волшебник беспокойно метался по подушке, но сквозь сон чувствовал, будто чьи-то мягкие руки невесомо ложатся на его лоб, а тихий шепот убаюкивает, как в детстве.

Наутро (Северус сразу понял, что наступило утро по затопленной светом хижине) кошмары рассеялись, и мужчина пришел в себя. Он устроил настоящий допрос Асфодель, цепляясь за каждую мелочь, но она тут же ускользала из его израненных рук. Ведьма говорила то же, что и вчера, прибавив к своему рассказу разве что Полумну, Джинни и Невилла, которые находились в безопасном убежище, но Снейпа это не сильно интересовало. На все вопросы, касающиеся дел Ордена и ее роли в нем, она уклончиво отвечала:

— Мы должны как можно меньше знать друг о друге.

— Блестящий расклад, — неприятно осклабился Северус. — Вы обо мне знаете все, шаритесь в моих кладовых, беспрепятственно ходите в школу, а я должен верить на слово?

— Не забывайте, что вы в любой момент можете подвергаться незапланированной легиллименции, — возразила она и скрылась за шторкой.

Северус c неудовольствием заметил, как Асфодель к нему холодна и строга. Она почти не смотрела на него, говорила обрывисто и на своих условиях, а если вопрос не нравился, просто отворачивалась и молча скручивала бинты.

Он пил отвратное зелье собственного приготовления и думал, как быстрее встать на ноги, растрясти этот улей и выжать из портрета Дамблдора все до последней краски, а потому, решив, что пора заняться этим уже сегодня, буквально выволок себя за спутанные колтуны и в одной сорочке (и куда делась его любимая мантия!) побрел к ширме. До простыни было всего два шага, но ноги не сгибались и не слушались, поэтому путь оказался непростым. Снейп рванул белую ширму и очутился в другой половине хижины.

Мужчина прежде никогда не заходил сюда, а потому впервые увидел черные от копоти стены, увешанные черпаками, котлами, тазами, всякой утварью и охотничьими снастями. В углу стоял большой, великанских размеров стол, просто сервированный. В дальнем конце комнаты у кресел беспорядочно валялись магические приборы для ловли существ, корм для пауков, флоббер-червей и соплохвостов. На печи был такой же беспорядок из вещей, обнесенных паутиной — их, по-видимому, никогда не доставали, а направо открывался проем в личные покои.

— Вам еще рано вставать, — послышался хриплый голос Асфодели, выходящей из другой части дома. Она увидела Северуса в одной сорочке и тут же залилась румянцем. Женщина поспешно отыскала черную мантию и огромные домашние тапочки. — Вот, оденьтесь хотя бы.

— Я не собираюсь отлеживаться здесь. Есть дела поважнее, — злобно сказал Снейп.

— Боитесь, что назначат другого директора? — усмехнулась ведьма.

— Не ваше дело, — процедил мужчина, закутываясь в черную мантию. — Моя палочка?

— Сломана.

Он открыл рот. Потеря палочки — это еще хуже, чем последствия Круциатуса.

— Я подобрала ее, но она не выполняет даже простых заклинаний, — прохрипела женщина. — У вас есть запасная?

— Нет.

— Попрошу, чтобы принесли новую, — пообещала она.

Мужчина посмотрел на нее в который раз. Серьезное, даже строгое выражение так не шло красивому лицу. Столь знакомому, ожившему лицу, ярко-зеленым глазам, пушистым ресницам. Это будто она. Но все же нет...

— Почему я должен вам верить? — отрезал Северус, отползая к столу и кое-как усаживаясь.

— Потому что я поверила вам, хоть это и было трудно, — просто сказала Асфодель. — Уйдете завтра, — она выставила руку так, будто это не обсуждалось. — Так вы хотя бы восстановите силы. Бинты придется снять — придумаем легенду, что очнулись в лесу без сознания. За один день в школе ничего не случится. Правда, слуги вашего хозяина уже побывали здесь и перевернули замок вверх дном...

— Как? Когда? — побледнел Снейп.

— На другой день, как мы вас нашли. Мне передали, они подсчитывали убытки в казне упыря, — тут женщина горько усмехнулась. — Припугнули вашего заместителя Круциатусом, прочистили мозги, но, кроме пропажи побрякушек, ничего не обнаружили. Амикус пока здесь, а вот сестрички его не наблюдаю. С профессорами все в порядке, только Флитвику досталось, но мадам Помфри его лечит.

— И вы так спокойно об этом говорите? — удивился ее хладнокровию мужчина.

— А вы хотите, чтоб я бегала вокруг школы и зазывала их на дуэль? Или, может быть, послать вызов сразу ему? — Асфодель придвинула огромную тарелку, на дне которой плавал бульон. — Вы прекрасно знаете, что сейчас он бессмертен. Мы не в том положении, чтобы лезть на рожон.

Северус пристально вгляделся в ярко-зеленые радужки, которые не дрогнули под его напором. Он склонился над тарелкой, морщась от запаха, взял ложку и принялся черпать отвратительный завтрак, однако пальцы не слушались, и волшебник оставил попытки.

«Она знает про крестражи», — внезапно заключил про себя мужчина.

— Не удивлюсь, если это благодаря вам мальчишка таскается по лесам и до сих пор не попался егерям, — пробормотал Снейп, подпирая больную голову и водя ложкой по глубокой тарелке. В ответ не прозвучало ни слова, только нервный, рваный выдох и скрип стула.

— Ешьте. Это вас не касается, — злобно ответила она и принялась кормить флоббер-червей, спутавшихся в комок в банке на окне.

Такой разговор директору не нравился. Он не привык, когда его одергивают, перебивают, проще говоря — затыкают рот. А потому он отставил от себя противное варево и решил, как можно скорее выбраться из этой хибары из-под надзора человека, который хотя и очарователен снаружи, но совершенно недоступный и бескомпромиссный внутри. Такой же, как он сам.

Северус молча разглядывал обстановку, потирая израненные руки и ища для них удобное положение, при котором они ныли бы не так сильно, как вдруг дверь отворилась, и в проеме показался Хагрид, закрывший за собой весь свет. Он нахмурился, злобно поиграл желваками при виде тощего директора в чужих тапках, шепнул что-то Асфодели, тыкая пальцем в угол, и начал стаскивать с себя насквозь провонявшую куртку. Женщина коротко перекинулась с ним парой фраз, в чем-то его убеждая, что полувеликану было явно не по душе, и тут же перевела разговор о соплохвостах, мантикорах и жмырах, которых так старательно выводил в последнее время лесничий. За беседой оба смягчились, и Северус впервые увидел легкую улыбку, скользнувшую по лицу Асфодели, которая до боли напомнила Лили из далекого детства. Он съежился и тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение.

Хагрид удалился в личные покои, не сказав директору ни слова, а хозяйка разожгла огонь и принялась готовить еду. Палочкой она управляла ловко и быстро, так что простая похлебка уже летела прямиком в печь, но увлекательный процесс прервало сияние, исходившее от одного предмета. Асфодель нагнулась, быстро спрятала вещь под платье и выскользнула из дома через заднюю дверь, тут же окружив себя всевозможными чарами. Скорее всего, как решил Снейп, она направилась в Запретный лес.

Делать, кроме размышлений, было нечего. Северус остался без палочки и без неизменного сюртука, который тщетно пытался отыскать глазами, поэтому согретый и разморенный огнем из печи поплелся к тахте, ставшей его временным пристанищем. Мысли, как стая пчел, роились и жужжали в его голове, и он уснул под их надоедливые звуки.

Когда волшебник очнулся, то первым делом заметил, что его руки аккуратно перевязаны и осторожно выпростаны из-под одеяла. На крошечном табурете стояла большая кружка, из которой сочился горький, тошнотворный запах. За простыней раздавались шаги и неторопливые разговоры — оба жильца были дома. В отгороженной комнатке заметно потемнело; мужчина предположил, что дело идет к вечеру. Он попытался приподняться в постели, что не укрылось от посторонних ушей; Хагрид тут же смолкнул, громко прокашлялся, а женщина поспешила к больному.

— Выпейте это, — входя, тихо сказала она, помогая сесть и подавая большую кружку. — Поможет восстановить силы.

— Что за помои? — сморщился бывший зельевар. — Где мои снадобья?

Асфодель сверкнула глазами. Сравнение сильно ее задело.

— Раз вы доверяете исключительно своим суперспособностям, то за своими склянками отправляйтесь в подземелье, — отвернулась она. Гулька каштановых волос опустилась вниз, когда женщина гордо вздернула голову. Северус тяжело вздохнул, просверлил глазами подобравшуюся фигуру и медленно, будто делая одолжение, пригубил напиток. Горечь разлилась во рту и неприятно обожгла горло.

«Заунывник, бадьян и спорыш — весьма сомнительное сочетание даже для Пакваджи», — подумал мужчина.

— Мерлин, — откашлялся он, — что вы сюда набросали? Это точно восполняет силы, а не выводит их наружу?

— Вы же гений — вот и угадывайте, чем я вас травлю, — резко ответила Асфодель, делая вид, что перевешивает на стене утварь.

— Где моя одежда?

— Там же, где все грязное белье — в стирке.

— Отдайте. Мне пора идти.

Асфодель усмехнулась, глядя, как мужчина недоверчиво разглядывает кружку, затем отодвинула простынь и, показывая на окно, залитое мягким вечерним солнцем, довольно сказала:

— Попробуйте. Кажется, это ваш заместитель нарезает круги вокруг школы?

Северус тяжело встал, боль по-прежнему его тянула в постель, шаркая по половицам, доковылял до окна, по пути встретив злобный взгляд Хагрида, прищурился и вдалеке у серых стен действительно увидел черную фигуру, как маятник, колеблющуюся вправо-влево. За эти дни обстановка вокруг школы будто не изменилась, хотя кто знал, что происходило снаружи, после того, как сюда наведалась стая Пожирателей.

— Ну, так что: идете? — поддела женщина. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно к тахте, чувствуя, как Хагрид прожигает ему спину и мысленно клянет последними словами. Будь его руки здоровы, он смог бы обойтись и без посторонней помощи и не чувствовал бы себя таким приниженным и немощным в глазах невесть кого, но от кончиков пальцев до локтей по-прежнему разгорался пожар и ноющая тупая боль. Это бесило больше всего. Он молча опустился на постель, склонил голову и пытался снова и снова собрать воедино паззлы из последних событий.

— Так-то лучше, — заключила Асфодель и протянула ему тарелку. — Вот, поешьте, вы весь день почти не притронулись ни к чему. И не стоит, — добавила она так, чтобы Хагрид не слышал, — отвергать помощь, даже если вы не привыкли ее получать. Я не желаю вам зла и уж точно не собираюсь никому сдавать.

Он посмотрел в ее глаза, подтверждавшие серьезность слов, и нехотя взял миску. Горящие пальцы не выдержали тяжести, и еда бы тотчас пролилась, если бы женщина не подхватила вовремя. Их руки соприкоснулись, и Северус почувствовал приятный холод, который на мгновение облегчил его страдания. Теперь Асфодель следила за каждым его движением и помогала, как маленькому ребенку, отчего директор чувствовал себя еще хуже.

— Не надо, — дернулся он, пугаясь этой сдержанной заботы, — я не пьян, а всего лишь болен. Идите, обсудите с Хагридом мою немощь. Можете даже растрепать червям на окне.

— О, поверьте, так и сделаем, — усмехнулась она, глядя, как он гневно сверкает глазами, в которых на самом дне радужек плескалась растерянность. — Но я помогаю не только вам, но и себе: не придется лишний раз бинтовать вам руки, чистить вашу постель и — простите — сорочку. Так что у нас обоих есть мотивация.

Как бы ни хотел Северус избавиться от назойливости, голод брал свое — чтобы вернуться в замок и терпеть невыносимые последствия Круцио, ему нужны были силы, поэтому, уверив себя, что последний раз в жизни позволяет себя кормить, бледный, серый и раздраженный, терпел и ждал, когда кончится эта минута. Но, когда миска опустела, он увидел, что Асфодель не собиралась его покидать — она внезапно заговорила о деле. Волшебник с недоумением уставился на нее, когда женщина — ни много ни мало — запросила Меч Гриффиндора.

— С каких это пор вы выдвигаете требования? Я не выдаю школьное имущество кому попало.

— С тем, — ловко ввернула она, поправив гульку на голове, — что ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона в здравом уме не примут его от вас, хотя и очень нуждаются.

— Так. Очень хорошо, — осторожно сложил он руки и заговорил тем менторским тоном, который так пугал студентов. — Вы и туда успели сунуться. Я не пошевелю и пальцем, пока не узнаю, что вы задумали, в чем ваша роль и за кого вы играете. Была бы у меня палочка, я бы сделал это против вашей воли.

Асфодель негромко рассмеялась и добродушно посмотрела на обиженного собеседника. Кажется, ее забавляло чувствовать над мужчиной маленькое превосходство, не давать никаких ответов и смотреть, как он злится от каждого слова.

— Допустим, — сказала она после недолгой паузы, — я — человек Дамблдора. И до своего ухода он поручил мне кое-какие дела...

— Это дело Дамблдор поручил мне!

— ...но решила сымпровизировать и кое-что поменять. Неужели вас никогда не раздражало, что Альбус, давая совершенно четкие инструкции, никогда не распространялся почему и зачем? У вас никогда не было ощущения, что вы ходите по краю пропасти и не знаете, чем закончится очередная его просьба?

Она попала в точку. Именно это раздражало и становилось причиной частых ссор. Дамблдор не любил отвечать, но спрашивал всегда по полной. Этот обычай прижился не только в Ордене, но и среди Пожирателей. Иногда казалось, что те и другие действуют одними и теми же методами — вот только цели разные.

— Вот видите, — спокойно сказала женщина, замечая внутреннюю борьбу на лице больного. — Отдайте мне меч. У вас нет возможности передать его, а я могу сделать это быстро и незаметно. Портрету Блэка они не поверят. У меня же есть с ними прямая связь.

— Откуда? — злобно спросил он, изучая каждую черточку в её добродушном, но сдержанном взгляде.

— Этого не могу сказать. Поверьте, так будет безопаснее.

Он долго размышлял, глядя на нее, стоит ли доверять человеку, которого он видит второй раз в жизни, о котором не знает практически ничего. Человеку, ставшему живой памятью, больным напоминанием о Лили. Зеленые глаза упорно всматривались в его лицо и ждали ответа.

— При одном условии — я буду свидетелем встречи.

Брови женщины прыгнули вверх, и она тут же отказала ему. Мгновенно оба уперлись в непрошибаемые стены, стояли на своем, и ни один не хотел уступать. Хагрид, подслушивая разговор, зашелся кашлем, и впервые пространно ответил, что его спутница, в отличие от Снейпа, не вызывает ни малейшего подозрения, а потому не нуждается в проверках.

Наконец, Асфодель сдалась под напором непроницаемой маски и блеклых черных глаз. Они условились: ровно через неделю директор подаст ей сигнал из башни, они встретятся у Черного озера и под Маскировочными чарами отправятся к троице. В том случае, если директор вообще удержит свое место.

На следующее утро Снейп проснулся от теней, скользивших от раннего утреннего солнца. Бинты были сняты, но обезображенные ранами руки горели уже слабее. На табурете лежал порванный и кое-где заляпанный кровью сюртук, а на нем — неприметная волшебная палочка, гладкая, с рунами на древке. Хижина пустовала. Шипя от боли, Северус оделся, осмотрел каждый угол, захватил палочку и через боковой выход направился к Запретному лесу, обогнув который вышел к воротам и снова попал на территорию школы, еле передвигая ноги, как будто только что очутился здесь. Он затратил немало усилий, чтобы попасть в замок, просыпавшийся ото сна.

Первой его увидела Минерва. Жалкий, болезненный вид директора удивил ее, и она даже поинтересовалась, где он был эти дни, на что мужчина отмолчался, лишь сухо спросил, кому вверена школа.

— Уолдену Макнейру, — холодно ответила МакГонагалл. — Полагаю, вы знаете его несколько лучше, чем я.

Снейп бросил на нее странный взгляд и направился вверх по лестницам, которые привели его к старым горгульям. Он проверил пароль, который остался неизменен, и поднялся в свой кабинет. Дверь открылась, и галерея ахнула от неожиданности.

— Жив! Жив, смотрите, господа! — взвизгнула Филида Спора и отчаянно замахала платком. Остальные загалдели и одобрительно закивали.

— Ну, директор, удивили вы нас, — усмехнулся Эверард, разглядывая потрепанный и грязный сюртук. — Пять дней ни слуху, ни дух. Мы оббежали весь замок, подняли на уши привидений — и все без толку: не видели, не слышали, но, вероятно, жив. Кое-кто, — он ткнул пальцем в пустой холст, где должен был сидеть Квентин Тримбл, — уже похоронил вас, да я ответил, что мы-то бы точно знали. Уж не познакомились ли вы с прекрасной Асфодель? И вправду она так хороша, как о ней тут говорят?

Снейп, закатывая рукава, больно царапавшие раны, уселся в кресло и уставился на Альбуса Дамблдора, который уже успел из беспокойного старца вновь стать безмятежным и немного скучающим. Старик, как и его шпион, умел вовремя надевать маску.

— У меня много вопросов к вам, Альбус, — раздраженно сказал Снейп, — но прежде я должен разобраться со своим статусом.

— Ваш статус не изменился, — спокойно ответил портрет. — Полагаю, все из-за того, что вы были где-то рядом. Думаю, в хижине Хагрида. Вас не смещали с должности, вы не погибли — Хогвартс по-прежнему слушается вас. Что же касается мистера Макнейра, то, полагаю, мера эта временная. У вас должно хватить сил и ума убедить Темного Лорда, что случай со студентами от вас никак не зависит.

— После того, как он бесцеремонно выпотрошил мой разум, надежды мало, — задумчиво произнес Северус.

— Но ничего не нашел, ведь так? — сверкнули очки-половинки.

— Вам не привыкать, — вставил Армандо Диппет. — К тому же мы тут тоже без дела не сидели и кой-чего предприняли, — портрет подмигнул остальным и весело рассмеялся. — Я рад, что вы живы, Снейп. Это правда: нет ничего хорошего в том, чтобы быть говорящим холстом.

Портреты посмелее деловито перебросились с директором парой фраз, из которых стало ясно, чем окончилось дело трех студентов, наскоро рассказали новости школы и почтительно затихли, оставляя больного мужчину в покое.

Первым делом Северус проверил палочку. В ней не было и половины сил в отличие от его собственной. Принадлежала она, по всей видимости, рядовому магу, может быть из немногочисленных жителей Хогсмида. Слушалась палочка тоже плохо — сильного колдовства она попросту не знала. Снейп осмотрел бумаги на столе — все осталось прежним: ни новой почты, ни отчетов, ни докладных. Будто про него забыли, кроме портретов да кабинета, ожидавшего хозяина в прежней обстановке.

Внезапно спасительная тишина, прятавшая выжившего волшебника, закончилась. За дверью забурлил грубый голос, настойчиво требовавший впустить внутрь, в открытую форточку влетела старая школьная сова с пачкой корреспонденции, и, лишь только Снейп пришел в себя, его ноющую руку до кости прожгла боль Черной метки.

Директор стоял на берегу Черного озера. Перед ним колыхались почти незаметные волны, набегая одна на другую. Темные воды отражали сумрачное небо без единой звезды. Ветер слабо колыхал неизменную черную мантию.

Северус, будучи волшебником, давно перестал верить в чудеса. Но за эту неделю с ним трижды случались то, что, кроме как чудом, не назовешь.

Во-первых, он выжил. Правая рука все еще ныла и плохо держала палочку, но за последние дни мужчина окреп и уже не волочил ноги. Во-вторых, повелитель пощадил его и оставил в должности. А третье чудо Снейп поджидал сегодня в тени предусмотрительно заколдованных деревьев.

Все три события логичный и рассудительный директор без труда мог объяснить самым обыденным способом. Нарцисса Малфой, как Северус выяснил позже, взяла на себя небывалую смелость и трансгрессировала его к школе, а здесь уже волшебника выходила Асфодель. С того дня, как мужчина пришел в замок, они более не виделись и не общались за исключением коротенького письма, в котором мисс Эванс назначила время и место, и мимолетного ведьминского взгляда из-под седых волос. Тогда, в школьной библиотеке, он едва не выдал себя и ее, скромно сидевшую бок о бок с мадам Пинс, менторским тоном нетерпеливо объяснявшей подопечной, что книги — это дар ничуть не меньше волшебной палочки, а криворукая миссис Ментири либо доведет ее до истерики, либо уничтожит драгоценнейшую библиотеку.

- Я жалею, что взяла вас на работу, мэм, — насупилась Пинс. — С моей стороны было крайне неразумно идти на поводу у Хагрида. Господин директор, — она тут же переключилась на Северуса, — что вам угодно?

Он прошипел первое попавшееся название книги и вылетел прочь, недобро озираясь по сторонам.

Разумеется, он навел справки. Зачарованный пергамент из Ильверморни лежал на столе через три дня. На желтой бумаге под гербом американской школы значилось:

«Директору Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» проф. Северусу Тобиасу Снейпу

Секретно

По запросу

Мисс Асфодель Энн Эванс родилась 25 июня 1959 года. В возрасте 10 лет принята в Школу Чародейства и Волшебства «Ильверморни», факультет Пакваджи. За время обучения показала отличные знания в целительстве и противодействии Темной магии. Была неоднократно уличена в нарушении распорядка школы и самовольном использовании волшебной палочки. Общительна, любознательна, вспыльчива, имеет независимый характер. Из семьи не-магов Томаса и Клэр Эванс, является единственной дочерью. По словам мисс Эванс, ее дальним родственником был некий румынский волшебник Гуарил Эванеску — создатель заклинания исчезновения.

В 1976 году окончила школу и направлена на работу целителем в штат Коннектикут, филиал больницы имени Юстаса Бриджа.

Директор ШЧиВ «Ильверморни» Кассандра Трейси»

Коуквортские старики, конечно, такого документа Северусу не предоставили с его-то несносным характером (директора в родном городе величали Черный колдун, Этот Снейп, Дикарь и еще парочкой таких же безобидных прозвищ), однако волшебник, успешно применив кое-какие знания, выведал у местного пьяницы, что у Фрэнка Эванса действительно был брат-двойняшка, пару раз гостивший здесь вместе с женой и маленьким ребенком. Потом мистер Томас Эванс неожиданно рассорился с родственниками в пух и прах, чуть ли не проклял, а, пожалуй, и проклял беднягу Фрэнка (иначе отчего они с женой так рано умерли?). С тех пор нога братца в Коукворт не ступала, а Фрэнк, изрядно подпитый, прилюдно отказался от него. История эта произошла больше тридцати лет назад, и если бы не бутылка виски и заклятие Конфундус, то о ней так никто бы и не вспомнил.

Все факты сошлись с рассказом Асфодель. Северус не спешил сбрасывать с себя груз недоверия, но заметно помрачнел. Мысль о том, что не Лили выхаживала его в хижине, разочаровала больное сердце. Этой женщине, удивительно похожей на первую любовь, он простил бы самую глупую или запутанную ложь, лишь бы только несбыточная мечта Снейпа оказалась реальной. Но Лили, на мгновение воскресшая, вновь исчезла под могильной плитой.

Если в Хогвартсе Снейпу удалось отделаться от коллег молчанием (большинству было все равно, а некоторые разочарованно вздыхали, узнав, что директор объявился), то перед повелителем пришлось пустить в ход все скудное красноречие и убедительность.

Темный Лорд призвал его через полчаса после того, как верные подпевалы доложили о прибытии директора. Он равнодушно и неприкрыто разглядывал искалеченного человека, стоящего перед ним на коленях, и не выказал ни удивления, ни сочувствия.

- Живучий ты, Северус, — зашелестел милорд, поигрывая палочкой. — Ну да, вижу, тебе хватило. И где же плутал мой слуга?

- В лесу, повелитель, — трепетал Снейп. — Рядом с Хогсмидом. Я вытащил палочку у какого-то идиота и неудачно трансгрессировал. Повелитель, умоляю, позвольте мне остаться в школе!

- Мм? В школе... — растягивал слова Волан-де-Морт, — чтобы все предатели сбежали у тебя под носом?

Он прищурился одним глазом и вперил в униженного Пожирателя долгий испытывающий взгляд.

- Нет, милорд, такого больше не повторится, уверяю вас, — совсем низко склонился Снейп. Его лицо чуть ли не касалось мантии повелителя. — Я... У меня только одна цель — служить вам. Я допустил грубую ошибку, признаю. Но я могу быть вам полезен, милорд. В Хогсмиде, как я слышал, есть человек, который держит связь с Поттером.

- В Хогсмиде... Почему он еще не здесь?

- Я не видел его, милорд, — сдавленно выговаривал мужчина, — но могу все разузнать. При школе работают местные. Я выпотрошу из них все, пока не найду и не приведу к вам.

Волан-де-Морт крутил в руках палочку и задумчиво рассматривал гостиную, не обращая внимания на кающегося грешника. Он флегматично развалился в кресле, будто улетел мыслями в неведомые дали, но Северус хорошо знал: Темный Лорд думает и взвешивает «за» и «против». Никто из его армии больше не сумел добыть ни единой зацепки о Гарри Поттере.

- Что ж, — наконец решил повелитель и вынырнул из омута. Он чуть склонился над Снейпом, величественно и презрительно рассматривая его, — хорошо. Приведи мне языка. И если я узнаю...

- Уверяю вас, милорд...

- Ступай.

Потрепанный директор, презирая себя до тошноты, откланялся и потащился было вон, но тут же вспомнил.

- Повелитель, могу ли я узнать, чем окончился допрос Долорес Амбридж?

Волан-де-Морт прищурился, так что красные искорки погасли на безжизненном лице, и, скрывая от своего слуги собственные слабости, четко произнес:

- Сейчас это не имеет значения.

Он отвернулся, не желая больше продолжать беседу. Северус понял намек и окончательно удалился.

* * *

Ветви позади озера зашелестели, и к воде вышла черная закутанная фигура. Когда она сбросила с головы капюшон и осмотрелась, Снейп с трудом признал Асфодель. Черные, как смоль, волосы, кривой толстый нос, пухлое лицо — она напоминала темную колдунью из злых детских сказок. Неизменными остались только ярко-зеленые глаза с пушистыми ресницами. Мужчина выждал минуту, прежде чем сбросил чары.

- Вы подурнели. В следующий раз выбирайте маскарад в том же духе и еще более говорящую фамилию — тогда вас точно обнаружат, — разочарованно сказал он, когда женщина негромко вскрикнула от неожиданности.

- Зато вы, я вижу, вполне здоровы, — бросила она, борясь с частым дыханием, — и даже при своем. Чем откупились?

- Это не ваша забота.

- Моя. Вдруг вы меня сдадите при первой же возможности?

Северус тронулся с места, подавая знак, что больше не хочет стоять.

- Вы слишком много болтаете. Поэтому у вас ничего не вышло с кентаврами.

Она рассмеялась, и он болезненно сжался при виде некрасивой улыбки. Где-то глубоко внутри он ждал ту Асфодель, что стояла у тахты, напоминавшую свою кузину. Волшебница не ступила и шагу, пока не увидела Меч Гриффиндора, и, оглянувшись по сторонам, накинула невидимые чары на обоих и повела к воротам.

Они шли в темноте, шурша мантиями по траве, окутанной росой. Ночь уже заступила на пост и сокрыла двух путников, недоступных для человеческого и звериного глаза. Следы, остававшиеся за ними, тут же предусмотрительно исчезали. С каждым шагом замок удалялся под сень зарослей, пока совсем не растворился во мраке.

— Пройдем через три трансгрессии, — сказала Асфодель, когда они уже далеко отошли от школы. — Место я вам не выдам, так что дайте руку.

— Не сомневаюсь, — ответил мужчина, ощутив незнакомое тепло пожатия.

Три хлопка, и бесконечные сизые тоннели бросали их по временной воронке. Это было непривычное для Снейпа перемещение: он почувствовал всю тяжесть, с которой Асфодель вела его от места к месту. Ей явно не удавалась трансгрессия, но она не издала ни звука. Наконец их вышвырнуло к окраине незнакомого леса, и оба едва не распластались у старого дерева.

— Неужели в Америке так плохо с перемещениями? — отряхнувшись, спросил директор. — Я думал, вы угробите себя и меня. В следующий раз либо тренируйтесь и четче представляйте себе место, либо идите пешком. Магловский транспорт в помощь.

— Простите, что не умею летать как вы и ваш хозяин, — хрипло произнесла Асфодель. Она с трудом встала и, пошатываясь, копалась в куче листьев. — Черт, я снова потеряла палочку.

— Неудивительно — вы постоянно ее роняете, — усмехнулся мужчина, одним коротким движением призвал из вороха волшебный предмет и протянул компаньонке. Он успел заметить, что палочка такая же жесткая и строптивая, как и ее хозяйка. Та схватилась за древко и уставилась на Северуса. Рука так и висела в воздухе — Эванс с гордым видом ждала.

— Давайте его сюда. И не шутите, — строго отозвалась волшебница. — Вам нельзя показываться — ваш безносый главарь постоянно рыскает в голове мальчика. Если он увидит там любимого раба — боюсь, второй раз вы в школе не устоите. Ну? Вот и правильно, — с одобрением сказала она, когда хмурый Северус сунул ей меч. — А теперь спрячьтесь под деревом и ждите. Не бойтесь — не сбегу.

Он буркнул ей вслед что-то ядовитое и скрылся за чарами. Мужчина с трудом видел, как от темноты отделилась черная тень и поплыла по полю в низину оврага. Северус огляделся по сторонам: было темно и тихо, деревья угрожающе раскинули ветлы, которые не колыхались под ночным ветром. Желая послушать, о чем будут говорить Гермиона и Асфодель, он продвинулся вперед, вышел из лесной опушки и проводил ведьму почти до того места, где уже дожидалась невысокая девушка в слабом свете Люмоса. Женщина и девушка встретились и быстро зашептали. До Снейпа доносились два тихих голоса, иногда переходящих на писк, тревожные вздохи, расспросы.

— Пусть все будет натурально, он должен думать, что это случайная находка. Спрячь в траве или в озере. И парню своему ни слова!

— Хорошо-хорошо. Как вам удалось его забрать у Снейпа? Меч всегда лежал в кабинете директора.

— Считай, что крупно повезло, — шептала Эванс, оборачиваясь по сторонам. — Вот, возьми еще, — она достала из-под мантии большой сверток, — здесь дня на три хватит. Как вы? Не голодаете? Не холодно? Нужно что-то?

— Все в порядке, спасибо. Почти привыкли.

— А как… он? Его не мучают видения?

— Держится, — заверила Гермиона. — Если что-то и есть — нам не говорит. Шрам часто болит — это видно. Плохо, что ни у кого из нас нет плана, куда двигаться и где искать. Я уверена: книга Дамблдора и есть подсказка, но не понимаю, как подобрать ключ. Так что пока мы только накидываем версии и бегаем с места на место.

— Я спрошу в Ордене, может быть, у них есть догадки, — ответила Асфодель.

— Нет! Не надо. Дамблдор доверил это дело ему и вряд ли хотел, чтобы мы искали с чьей-то помощью. Я до сих пор не уверена, что правильно поступила, сказав вам…

— Совершенно правильно, — перебила Асфодель и крепко взяла девушку за плечи. — Хорошо, дорогая, я никому не скажу, но просто так тоже сидеть не собираюсь. В библиотеке пока пусто — никаких сведений, попробую порыться в архивах.

Позади раздалось шуршание. Снейп обернулся, и только теперь заметил, что уродливые ветла моментально трансфигурировались в черные плащи. Своих он признал слишком поздно — Пожиратели, нацелив палочки, рванули вперед.

— Уходи! Быстро! — закричала Асфодель. Она отбивала заклятия и прикрывала Гермиону, которая сперва пыталась помочь, а после под вопли женщины бросилась в овраг. Эванс отходила в сторону, оттягивая удар непрошеных гостей на себя, и пыталась всеми силами отвлечь их от убегавшей Гермионы.

— Оставьте ее, бегите за девчонкой, пока они здесь! — рычал Корбан Яксли. — Снейп, где ты, Мерлин тебя раздери!

— Ну, нет, — шипела ведьма, — вы будете сражаться со мной, голубчики! — и она швыряла в трех Пожирателей все новые и новые заклинания, не давая им уйти. Внезапно её окутал незримый купол из Щитовых чар, о которые разбились красные и белые лучи.

Северус, все это время уворачивавшийся от перестрелки, тщательно скрывал свое присутствие и не сделал ни одного удара, но положение женщины было слишком опасным, поэтому он невербально накинул на неё Протего. Мужчина все время оглядывался в овраг и отсчитывал время, которого Гермионе могло бы хватить, чтобы предупредить своих и убраться отсюда вон. Он не знал, как далеко их стоянка, и сейчас думал лишь о том, насколько хватит сил Асфодели стоять против трех ловких пожирателей.

Гойл, Яксли и Розье, выкрикивая грязные ругательства, сломали щит и ранили женщину. Эванс с воплем рухнула в траву. Две мантии, издав глухие смешки, поплыли к ней.

— Не убивать! — скомандовал Яксли, схватившись за плечо. — Для этой птички у нас есть клетка получше. Доставим ее повелителю — пусть потешится вволю. Черт, кусачая какая! — потер он раненое плечо. — Где Северус?!

У Снейпа в запасе оставались какие-то секунды. Медлить было нельзя. Он тут же рванул к Асфодели, схватил ее и трансгрессировал. Вслед ему отправился красный луч, только по счастливой случайности не задевший их обоих.

Три предусмотрительные трансгрессии привели их к реке и высоким зарослям. Сюда, за пять миль от Коукворта, уже юношей любил сбегать Северус от пьяного отца, шума, стучавших по столу кулаков и противных визгов матери. Это место, которое знал только он один, мужчина тщательно берег и прятал в своих воспоминаниях. Сюда он приходил, когда было тоскливо и тяжело.

Снейп поднял Асфодель. С разбитых губ стекала струйка крови, руки горели следами ожогов и ран, два ребра, по-видимому, были сломаны, как и ключица. Он зажег свет, чтобы рассмотреть получше, и ужаснулся. От обличия, в каком предстала перед ним женщина, не осталось и следа. Перед ним лежала красивая волшебница, давнее наваждение, его боль, его любовь — его Лили Эванс, разметавшая на руках пожар из медных волос. Она была слишком красива, умиротворена и тиха, чтобы быть реальной. Черты лица смягчились, казалось, она просто спит и вот-вот откроет прекрасные зеленые глаза, дотронется до щеки Северуса и ласково позовет его.

Тишину прерывал лишь бешеный стук сердца, колотившего то ли от ужаса, то ли от радости. На глаза навернулись слезы, пряча от Снейпа желанное видение. Он, потрясенный, почти не понимал, что делает: погладил волну рыжих волос, лоб, провел пальцем по пересохшим губам и потянулся к ним за сладко-соленым поцелуем. В каком-то дюйме от них он ощутил кровь, аромат трав, пряностей и неразличимый, почти незнакомый вкус любви.

Внезапно веки женщины дернулись, глаза приоткрылись, и щеку мужчины обожгло от удара. Он моментально отпрянул и столкнулся со строгим и нетерпеливым взглядом. Волосы тут же окрасились в каштановый, а черты лица стали суровыми. Лили моментально исчезла, уступив место Асфодели.

— Какого дьявола вы творите? — хрипела она. — Будь я в порядке — тут же разукрасила бы вашу наглую физиономию!

Северус разочарованно отстранился. Он моментально почувствовал, как кошачьи когти скребут по черствому сердцу.

— Что молчите? Опять мерещится моя сестра? Или решили заменить её на меня — не выйдет! На таких, как вы, смотреть противно, а иметь дела — еще хуже! Хорош любовничек, — ядовито разливалась она — ей явно стало легче, — притащил за собой хвост. Наверное, стояли с попкорном и смотрели, как я дерусь с тремя убийцами? Интересно было?

— Заткнитесь! — не выдержал он. — Еще одно слово, и я лично сдам вас Корбану — вот тогда запоете.

— Да хоть Папе Римскому — с вас станется! — зло бросила она, копошась в траве. Асфодель пыталась встать, но травмы и раны давали о себе знать и тянули ее к земле. — Какая я дура… Надо было слушать Хагрида, пожалела вас, несчастного, а вы мне — нож в спину!

— Я не приводил слежку! — взвыл Снейп. — И не мог вступить в драку, иначе меня тут же бы сдали, а назавтра вся школа была бы уже под контролем Темного Лорда.

— Будто сейчас она под чьим-то другим контролем, — фыркнула женщина и затянула волшебной палочкой последние раны и ожоги. Внезапно она сжалась, схватила себя за голову, точно пораженная громом, — Господи, Гарри… что с ним будет… — и язвительный диалог сменился глухими рыданиями и осознаниями.

Плач застал Северуса врасплох. Он явно не ждал его от той, которая еще недавно насмерть билась с тремя убийцами в одиночку. А сейчас она тихо сотрясалась и терзалась неизвестностью о Гарри, Гермионе и Роне. Снейп молчал — отвечать было нечего, а успокаивать он не умел вовсе, поэтому лишь отстраненно смотрел, как Асфодель вытирает дорожки слез.

— Это все ты, ты привел их за собой… — угрожающе твердила она. — Тебе нельзя верить. Предатель один раз — предатель навсегда.

Он молча поднялся, запахивая мантию. Резко похолодало. Если бы Эванс имела бы к нему хоть каплю сочувствия, она увидела бы среди ночи бледное, изможденное лицо человека, который неделю назад сам произнес те же слова, что она сейчас. Он отшатнулся, что-то пробормотал про возвращение и обреченно побрел в поле, унося с собой раненое и уязвленное сердце, которое вопреки всему все еще билось.

* * *

— Живей! Или протереть вам глаза? — в который раз Темный Лорд торопил Гойла, Яксли и Розье, тупо уставившихся на мертвое женское тело, закутанное в балахон. Они щурились, вращали головами, как совы, и что-то мямлили под нос, опасливо косясь на палочку повелителя.

— Вроде похожа, — выдавил Корбан, — а вроде и не она. Мы не присматривались, я только урывками видел — темно же было.

— А палочка вам, идиотам, на что?! Только швыряетесь заклятиями и лазите под юбки грязнокровок, а на большее у вас ума нет! В твоей черепной коробке, Яксли, я не нашел ни единого нужного воспоминания, — Волан-де-Морт оперся на руку, будто его мучали головные боли, и раз за разом прокручивал в мыслях одну и ту же картинку: перестрелка, щит, безвольно упавшее тело и трансгрессия. — Прочь, бесполезные создания! — он лениво кинул напоследок в них серебристый луч, больно оцарапавший Пожирателей. Те, не поворачиваясь и пятясь, как клоуны, бежали из гостиной и в дверях наскочили на выжидавшего Снейпа. Он слегка ухмыльнулся глупым физиономиям и бесшумно продвинулся вперед, чтобы заслушать решение повелителя.

Прошло еще несколько унизительных минут, пока темный маг копался в сознании слуги, точно в библиотеке, внимательно изучая каждый корешок книги, открывая содержание, аннотацию, с интересом просматривая иллюстрации, чтобы не упустить ни одну деталь. Но зацепок не было: вот Снейп следует за Чарами Табу, которые ведут его к опушке; вот связная бьется с тремя бездарями, а Северус под Заклятием невидимости пробирается к ней, уже хватает, но вдогонку летит луч, умертвивший добычу. Темный Лорд наблюдает, как Северус пытается привести ее в чувства, но все без толку. А главное — повелитель отчетливо видит ту же женщину, что теперь лежит у его ног.

— Что ж, — обратился маг, когда закончил сеанс, — из всех четверых только твою историю я рассмотрел ясно.

— Все так и было, повелитель, — поклонился мужчина.

— Может быть, может быть… Но у тебя не достало ума погнаться за грязнокровкой. Сейчас мальчишка уже стонал бы в подвале, — Волан-де-Морт по привычке покрутил палочкой — признак размышлений и сомнений. Напряженное серое лицо разгладилось, и показались узкие красные глаза-щели.

— Простите, милорд, — потупился Снейп. — Я поздно обнаружил драку, вы сами видели. У меня в руках были бы обе, возможно, вместе с Поттером, но они, — он кивком указал на дверь, — помешали моим планам.

— Кто она такая? — маг брезгливо ткнул тело.

— Энн Ментири, повелитель, — ровным голосом ответил волшебник. — Училась в Ильверморни в Америке. Сюда приехала по приказу Дамблдора. Жила на отшибе в Хогсмиде, работала помощницей школьного библиотекаря.

— Шайка никчемных бездарей! Я предупреждал тебя, но, видимо, недостаточно сильно. Или ты забыл, что могу с тобой сделать? — красные щели уставились прямо на Снейпа. Милорд откинулся и задумчиво хмыкнул, рассматривая белое крупное лицо с толстым носом и поплывшими щеками. — Раз мои слуги ни на что не годны — придется действовать самому.

* * *

Уставший директор ввалился в кабинет с первыми лучами солнца. На порванном сюртуке блестели темные пятна, а руки, которыми он не мог удержать даже края мантии, безвольно висели и горели от боли. Северус твердил себе, что нужно как следует все обдумать и разобраться, почему Темный Лорд вновь оставил его в живых, но сил уже не было.

Разбуженная стуком галерея зашевелилась, щурясь от света, зевнула в один голос и недовольно забормотала, однако мистер Эверард, мистер Тримбл, мистер Диппет и Дамблдор, всю ночь не сомкнувшие глаз, тут же всполошились.

— И где вас только носит? — возмутился Квентин в ночном колпаке. — Почему заставляете всю галерею бегать по замку в поисках и догадках? Это нахальство!

— После, Тримбл, мне не до нотаций. Финеас? — бросил Северус, падая в кресло. С полки приплыла бутылка огневиски, но горящим рукам не поддавалась пробка, так что пришлось вытащить ее зубами и пить из горла.

— Его нет, — ответил за обидевшегося портрета Эдвард Эверард. Он сочувственно кивнул Снейпу и вытащил из мантии чистый платок, чтобы ерзавшая рядом Филида Спора вытерла ручьи слез, смазавшие низ холста. — Ну, будет, Филида, все обошлось. У мадам Дервент, кажется, на столике есть отличная настойка, если Финеас еще ее не выдул.

— Да-а. Наш Блэк ворвался, поднял всех на уши, хлопал в ладоши, смеялся. У него и при жизни-то голова была не на месте, — невесело вставил Диппет, шарясь в карманах любимого халата. — Сам в гуще событий, а понять толком ничего не может. Он даже до сих пор не определился, кому надо помогать. Каков дуболом, а?

— Что там? — тихо спросил Снейп. Веки дрожали; директор боролся с желанием закрыть глаза — ночь вымотала его без остатка, и сейчас мужчина желал только тишины, а не старческого брюзжания и сарказма. Перед затуманенным взором прямо в кабинете мелькало прекрасное лицо, медные волосы и злые огоньки в изумрудном отблеске. На какую-то секунду он подумал, что так и не успел расспросить Асфодель о ее странных превращениях и о том, как она узнала про его чувства.

— Успели сбежать, — ответил не к месту Диппет. — Судя по всему, орудуют мечом, но больше от нашего олуха я не разобрал. Вот тоже — доверили такую вещь безусым детям! Что будет, если им не хватит сил уничтожить крестраж?

— Я уверен, они справятся. У них есть все, что нужно: ум, смелость и сила дружбы. Не сомневайся, Армандо. С этого дня для темного мага время пойдет в обратном направлении, — внезапно сказал Альбус Дамблдор. Он смотрел на своего подопечного, который уронил голову на спинку кресла и уже спал глубоким сном. — А пока не будем об этом — директор сильно устал за эту безумную ночь.

Октябрь подошел к концу. Последние дни директор был не в духе: он тенью пролетал по коридорам, язвил пуще прежнего и наводил мрак всюду, где появлялся. Амикус Кэрроу после случая с сестрой остервенел и потерял всякие границы, мучая детей прямо на уроках, но директору было все равно: он даже не смотрел в сторону разгневанных деканов, которые приходили к нему с возмущениями и доносами на мерзкого коллегу. Профессор Снейп не проникался ни мольбами и гневом преподавателей и студентов, ни затаенной злобой своего заместителя, чья сестра все еще томилась в застенках поместья Малфоев. Теперь ее место занимал Макнейр.

И только верная галерея Директорской башни знала, что угрюмый мистер Снейп по-прежнему воюет на два фронта.

— Северус, вам стоит уйти в тень, — советовал Эверард. — Вы на волоске от гибели. Две проваленные миссии — это очень много для требовательного и сумасбродного волшебника. Мы тут перекинулись с Альбусом, — он покосился на портрет Дамблдора, — сейчас не время для новых действий. Дайте вашему лорду заглотить наживку, даже если она верная.

Потому Северус ждал и аккуратно в срок являлся перед повелителем. Благодаря былой популярности некоторых директоров и их портретам в самых неожиданных учреждениях им удалось раздобыть измененную версию биографии Энн. Миссис Трейси, директор Ильверморни, не благоволила новой власти в Магической Британии, а потому охотно выслала еще один пергамент. Как отмечал Армандо Диппет, это дело едва не стоило ему любимого холста.

Но даже в такой мрачной обстановке в коридорах чувствовалось приближение Хэллоуина. Студенты крадучи колдовали над костюмами, придумывали новые развлечения и старательно закрывали долги и отработки, чтобы к празднику вздохнуть свободно. А потому, когда большие часы возвестили об утре 31 октября, школа оживилась, принарядилась, очистилась от вековой пыли, выставила на столы лучшие угощения и собрала своих обитателей на сказочном пиру. На мгновение все забыли о Пожирателях Смерти, Темном Лорде, войне, тлевшей, как уголь, готовый превратиться в пламя. Все было хорошо. Почти.

— Сэр, вы откроете сегодня праздничный ужин? Дети ждут, — безжизненным ледяным тоном обратилась профессор МакГонагалл, застав Снейпа возле учительской.

— Да, — буркнул тот на ходу.

— Думаю, веселье вам будет не по нутру — ребята организовали концерт. Номера от четырех факультетов. Такие шалости не вашего уровня, боюсь, вы привыкли к иным масштабам.

— Не вам, Минерва, судить о моих предпочтениях, — строго сказал он, расправляя крылья мантии. — Здесь я решаю, что, как и когда будет в Хогвартсе.

— Разумеется, директор.

Последнее слово прозвучало с особым оттенком, точно Минерва вложила в него всю свою обиду и злость. Не того директора желали видеть в школе, и меж преподавателями это место по-прежнему оставалось за покойным Дамблдором.

Но ужин и все остальное действительно тяготило Северуса. Он смотрел с высокого кресла перед собой и словно ничего не видел. Перед ним с опаской выступали дети, но радость от песен и танцев была скудной. Было заметно, как побаиваются они грозного пожирателя и его заместителей.

За первым столом по левую руку сидели притихшие гриффиндорцы. Кое-кто нервно кусал губы, оглядывался на соседей и переговаривался неопределенными жестами и взглядами. Весь стол сидел будто в ожидании. И когда высокая и нескладная девушка с Когтеврана закончила заунывную песню о призраке, профессор Флитвик прокричал:

— Прошу внимания! Театральная зарисовка от Гриффиндора и Пуффендуя! Мисс Аббот, мисс Боунс, прошу, — уступил он место семикурсницам.

С первых же речей всем в зале стало ясно, что выступление не сулит ничего хорошего. Девушки взмахнули палочками, украсив место для антуража, а Сьюзан Боунс перекрасила темные волосы в рыжий цвет и завела пространный монолог о жертве. С когтевранского стола обреченно присвистнули. Тут же появился юноша в круглых очках, борющийся с неизвестной силой в черном балахоне. И хотя имен никто не называл, каждый в зале без труда узнал героев постановки.

Снейп с трудом втянул в себя воздух и крепко схватился за подлокотники. Он ловил косые взгляды преподавателей, наполненные не то ужасом, не то любопытством. Когда номер закончился гибелью обоих героев и монологом Ханны Аббот о добре и зле, в зале послышались жиденькие хлопки и сотни глаз уставились на директорское кресло, где сидел равнодушный, чуть ухмылявшийся директор. На ухо ему нашептывал Макнейр.

— У вас неверное понятие о добре и зле, — усмехнулся Снейп. — Зло как раз-таки лежит у вас на полу и сопит от страха. Впрочем, от Гриффиндорцев нечего ожидать прозрения. Я удивлен, что Пуффендуй поддался вашему влиянию.

Заместители осклабились. Для них комментарий был гораздо удачней постановки.

— Директор, такой смелый номер нужно поощрить, — прошипел Амикус Кэрроу. — Заклятие Круциатус вполне подойдет, — он впился взглядом в мисс Аббот, с трудом дышавшую от волнения. Её глаза блестели. Она схватила за руку рыжеволосую подругу, скомандовала уткнувшемуся в пол однокурснику, и троица последовала к столам.

— Куда! — грозно зарычал Амикус. Три фигуры вздрогнули и замерли на месте.

— Профессор Кэрроу требует поощрить вас, — сухо сказал Снейп. — Думаю, работа в Запретном лесу вместе со школьным лесничим будет достаточной наградой, — он равнодушно пожал плечами и предпочел не замечать, как оба заместителя натянули суровые маски. Амикус швырнул от себя тарелку и удалился из-за стола. Директор остался на месте.

Когда пытка талантами закончилась, зал зашумел и спешил разойтись по закоулкам замка. Снейп, торопясь уйти (он ждал этого невыносимо долго), встретился с пристальным взглядом Минервы, которой что-то нашептывала мадам Стебль. Мгновение они буравили друг друга, как дети играют в гляделки, но вдруг что-то грустное, даже сочувствующее промелькнуло в лице МакГонагалл, черты ее смягчились и тут же опять приняли прежнее выражение. Северус повернулся, прячась за длинной шевелюрой, и вышел вон.

* * *

Черные кошки царапали иссохшую душу профессора, пока он ворочался в постели, вставал, то гасил свет, то зажигал снова и, наконец, решил больше не ложиться. Он прокручивал в мыслях эту отвратительную сценку, вздрагивал и думал, что так могло быть на самом деле. В эту ночь, ровно семнадцать лет назад.

С истрепанного обрывка фотографии по-прежнему смотрела красивая улыбающаяся девушка. На того, кто отнял у нее счастье.

Мужчина накинул мантию, спрятал палочку и выскользнул из подземелья. Вперед и вверх, к свежему воздуху — прогнать марево, сбежать, забыться, пока воспоминания не восстали против него и не заполнили маленькую комнату.

Но Северус хорошо знал: от себя не убежишь.

Он шел привычным маршрутом: по тропинке к кособокой хижине Хагрида, наглухо закрытой от любопытных проходимцев, вдоль опушки Запретного леса, неприветливо качавшего ветвями, вдоль ворот, сквозь заросли у поля для квиддича к тихому месту у озера.

Как бы он не любил этот уголок, но здесь веяло тишиной. И будто сам Дамблдор молча слушает его неровное дыхание, сбившееся после прогулки.

Снейп прислонился к мраморной плите, чтобы унять жар, и слабый свет проскользнул внутрь, к сердцу. Мгновение — и две палочки нацелились друг на друга и закружили у гробницы, пока одну из них не осветила луна.

— А, это вы. Что, праздник не удался? — язвительно подметил женский голос.

Он разразился нестерпимой бранью.

— Какого дьявола вы постоянно лезете, куда не следует? Все вынюхиваете, выслушиваете. Вам скучно? Так отправьте письмо Темному Лорду — он с наслаждением сыграет с вами в поддавки. Или для вас и это просто? — мужчина нещадно светил прямо в глаза, так что Асфодель жмурилась и закрывалась от яркого серебристого лучика. Северус перевел дыхание и подошел поближе, не опуская руки. — А, может, треклятые гриффиндорцы — тоже ваша шуточка?

— Эй, черт бы тебя побрал, поаккуратней! Чего ты взъелся? — женщина выругалась, что так не шло её миловидному образу. Тонкая женская рука с силой хватила его за плечо и толкнула, — Остынь, не ты один мучаешься от бессонницы,

Они мгновенье пытались взглядом расплавить друг другу лица, а потом отвернулись в разные стороны.

— Мы оба знаем, почему мы здесь. Семнадцать лет... — и хриплый низкий голос дрогнул.

И снова она полоснула ножом по сердцу. Теперь оно обливается кровью. Нет, это уже слишком. Он не намерен терпеть издевки какой-то паршивки, возомнившей себя вторым Мерлином. Он уйдет, пока не поздно.

— Подожди.

Опавшие листья хрустят под ватными ногами, которые бредут, не ведая куда.

— Да стой же!

Луна купается в зеркальной глади, играясь с кругами на воде. Его окутывает прохладный туман, но он не замечает.

— Ты любил её — я знаю!

Всё.

Ноги пристыли к земле, и он скривился от давно забытых слов. Позади раздался шорох, легкий бег, и голос заговорил уже совсем близко.

— Я знаю, что ты чувствуешь.

— Да неужели? — с издевочкой повернулся Северус.

Асфодель ткнула пальцем в грудь и приговорила:

— Ты мёртв. Вот здесь.

* * *

В старом пабе возле Королевских ботанических садов было не протолкнуться. Маглы тоже праздновали Хэллоуин, выпавший на пятницу, а в пятницу, как известно, они кутили всегда. В этот отдаленный район Лондона волшебники не совались: жить здесь неудобно, слишком тесно, тянет с Темзы, кулаками машут будь-здоров — никакая магия не остановит. А Пожирателям тут нечего делать. Пока.

— Я из детства помню только ее рыжие косички, — Асфодель отхлебнула от пинты пива и облокотилась на стол, — такие густые и длинные. Ей их обрежут, а они за ночь отрастают. Петунья из-за этого верещала как ненормальная.

Мама рассказывала, что нас часто путали на улице. Родители одевали одинаково, а волосы прятали под панамки. У меня даже фото осталось… Это все из-за магических способностей — прапрадед колдовал, и сила передалась через столько поколений. Поэтому мы так похожи, как близняшки. «Два цветка одной лилии» — так нас называли. И магия у нас общая. Была.

Они скрылись от лишних глаз за перегородкой, но до двух чокнутых ряженых все равно не было никакого дела. Она говорила, в перерывах вытирая слезы. Он чаще молча пил, иногда подмечал улыбку, которая озаряла далекие воспоминания. Женщина совершенно не пугалась желчного волшебника и говорила с ним, скорее, как со старым другом, нежели со слугой самого зловещего мага Британии. Может быть, потому, что мужчина успел рассказать ей о посещении Темного Лорда и о том, что неизвестная шпионка Энн Ментири для него мертва.

— И он так легко поверил? — удивилась Асфодель. — Я была другого мнения о его уме.

— Темный Лорд редко доверяет. Он предпочитает факты. А факты у него на столе.

— Вот как? Что ж, я, пожалуй, не хочу знать, как ты это провернул. Надеюсь, никто не умер ради тайны... А ты способен исправлять ошибки — это радует, — располагающим тоном сказала Эванс.

Северус умолчал, как нелегко было отыскать тело в кратчайшие сроки и с каким риском портрет Армандо Диппета увещевывал директора Ильверморни написать биографию несуществующей студентки.

— Вы виделись с Петуньей? — перевел он тему.

— Нет, — женщина опустила голову. — Тунья не стала со мной общаться — посчитала, что опозорит честь семьи. Она всегда была другой. Завидовала очень. Да ты, наверное, знаешь. Вечно колотила маленькую Лили. А та начнет сердиться, плакать — посуда полетит, камин загорится, но Петунья не боялась — еще сильнее поддавала. Злое сердце у нее от деда... — и она не договорила из-за вырвавшегося всхлипа. — А вот с Лили мы переписывались после школы, — собравшись с духом, продолжила волшебница. — Даже увиделись однажды. Кто ж знал, что это в последний раз.

— Зачем вы мне это рассказываете? — слегка хмельным и дерзким голосом спросил Снейп. Язык одеревенел, и он с трудом старался казаться трезвым и спокойным. Асфодель посмотрела на него как-то жалостливо — как смотрят в минуты обреченности и тоски — и допила пинту. Ее спутавшиеся волосы прилипли ко лбу, а на лице выступили капли пота. Было душно внутри и снаружи.

— Не знаю, — после молчания ответила она. — Наверное, потому что мы оба сегодня весь день думаем о ней, но поделиться не с кем.

Она снова попала в цель, что не без труда отметил Северус. С того момента, когда она ткнула ему в грудь обезоруживающей правдой, он понял, что чувствует то же, что и она, как бы ни стыдно было в этом признаваться. Мужчина часто лгал другим, но еще чаще — себе, однако сейчас на простые слова отзывалось сердце, а не разум. И Снейп ничего не мог поделать, злясь на себя и прилипчивую компаньонку и пряча истинные чувства и мысли в дальний пыльный ящик.

— Я теперь так жалею, что наши отцы рассорились. Мы перестали ездить в Коукворт. Много лет я ничего не знала о кузинах — папа запретил произносить имя родственников. Он даже перед смертью не захотел простить дядю Фрэнка. Не спрашивай почему — все равно не скажу, — она поморщилась. Масляный взгляд выдавал легкое опьянение. Асфодель пригладила непослушные, выбившиеся волосы и осторожно попросила. — Лучше расскажи мне о ней. Что-то простое, легкое, чем не больно поделиться.

— Зачем? — буркнул он. — Я похож на рассказчика?

— Нет, — грустно улыбнулась она. — Но мне очень хочется. Прошу. Мы виделись-то всего четыре раза: три — в детстве и один, — она потупила глаза и добавила скороговоркой, — на свадьбе.

Волшебница тут же смутилась: она явно пожалела о своих словах. Снейп сморщился на последней фразе. В голове моментально всплыл образ Лили в белом платье, идущей под руку с мерзким Поттером. От мыслей о счастье затошнило, и мужчина тут же поспешил обратиться к детским обрывкам в памяти.

— Она любила цветы. И животных, — нехотя сказал он, растапливая лед внутри. — Ей нравились зелья и заклинания, но только защитные, безобидные. Темную магию не признавала. В отличие от вас она была лучшей на курсе. Вечно сидела над конспектами, делала подшивки из них.

В глазах Асфодели появился благодарный изумрудный отблеск. Она ничуть не смутилась небрежности и сухости мужчины и сейчас точно излучала тепло и радость от ничтожных крупиц бесценных воспоминаний.

— А Гарри… Гарри похож на нее? — с нескрываемым волнением и любопытством произнесла она, и глаза загорелись еще пуще.

— Что? Этот мальчишка? — фыркнул маг. — Заносчивый, высокомерный, наглый, как его отец. Одного поля ягоды. От Л…Лили у него только глаза. А больше ничего примечательного в этом болване нет. Все время путается под ногами, лезет куда попало, гримасничает. Хвала Мерлину, что его нет в школе.

Женщина выпрямилась и строго посмотрела на Снейпа. Губы дрогнули от накатившего гнева, так что мужчина, до этого довольный своей тирадой и тем, что вновь расковырял старую рану, чуть было не пожалел, но вовремя остановился. Да, ему плевать, что она о нем подумает, даже если выколет глаза прямо здесь.

— Не забывай, — с хрипотцой начала она, сжимая в руках пинту, — он мне не чужой. Единственная родная душа на земле. Так что поаккуратнее с выводами.

— Я здесь при чем? — рассмеялся мужчина. — Я, видите ли, с первого его курса на добровольно-принудительных началах бегаю за ним и прикрываю его горящий от приключений зад. Знаете, это не всегда приятно, особенно, когда ты спасаешь его шкуру, а он тебе хамит в лицо. Но Альбус поддел на крючок. Я обещал.

— И пожалел об обещанном? — испытующе спросила волшебница, исподлобья пуская невидимые стрелы. Он отвернулся, прочистил горло, но так и не ответил.

— Прекрасно, — чуть дрожа, хлопнула Эванс в ладоши. — Ты злишься на ребенка! Ты, в твоём статусе, с таким-то умом и регалиями, соревнуешься с учеником?

Где-то глубоко зашевелился червячок, пригретый, как солнцем, неожиданной похвалой, но Северус тут же отмел ее в сторону.

— Он уже давно не ребенок, чего упрямо не видят другие, когда сюсюкаются с ним и восхваляют. А если и ребенок, по-вашему, тогда какого дьявола его величают Избранным? Мальчишка против Темного Лорда — это достойный поединок?

— Не забывайся…

— Не забывать о чем? Об Избранном? О, поверьте, я помню об этом ежечасно. Вам не кажется абсурдным, что вся Магическая Британия, что еще осталась по другую сторону, надеется на восемнадцатилетнего недоучку, который чудесным образом спасет всех от Тьмы? Мне очень интересно, каким оружием он одолеет самого могущественного волшебника современности? Заклятием Экспеллиармус? Видимо, он только его и выучил за шесть лет.

— Ну, все — это невозможно слушать, — решительно сказала она, и пинта разлетелась вдребезги на мелкие осколки, обстрелявшие перегородку. За шторкой на секунду смолк гул, послышалось сопение, а потом гости вернулись к пирушке, разливаясь песнями, чоканьями и бессвязной речью.

— Сделайте милость — я вас не держу, — ухмыльнулся он.

Женщина махнула палочкой, восстанавливая посуду, швырнула на стол магловские деньги и вышла не прощаясь. В зале кто-то начал свистеть и улюлюкать, на что послышалось змеиное шипение, шлепок и семейные разборки. Холодок пробежал по закутку, где только что сидела Асфодель, и Снейп мысленно извергнул парочку отборных ругательств, привычно переложив вину на бестолковых женщин. Его пинта оставалась не допитой, он повертел ее в руках и опрокинул залпом — зачем добру пропадать?

До перебранки Северус чувствовал, будто рядом с женщиной незримо присутствует и ее кузина. Несмотря на ее упрямый, даже несносный характер (что особенно отметил мужчина), что-то неуловимо похожее было в обеих сестрах — теплое, спокойное, свое. Будто Асфодель, как и Лили много лет назад, увидела в прожженном, злом холостяке особое, незримое добро, которое обычно прячут на задворки, стыдясь и никому не показывая. Её честные и прямые ответы обдавали болью, но в то же время открывали новую глубину, наглухо заколоченную ото всех. Снейп справедливо рассудил, что если бы не Гарри Поттер, который вечно сует волшебную палочку куда не следует и раздражает теперь даже своим отсутствием, то вечер мог закончиться вполне неплохо.

Он не заметил за размышлениями, как в пабе заверещали пьяные жены и перед ним появилась угрюмая Асфодель. Волшебник вскинул бровь и вопросительно глянул, когда выплыл из облака воспоминаний.

— Ты — хам, одинокий, никому не нужный, а еще закомплексованный маразматик, который живет только прошлыми обидами! — фыркнула она и с удовольствием, как делают, когда отведут душу, встрепенулась и сложила руки на груди.

— Вы уходили, чтобы выучить эти слова? — нетерпеливо ответил Северус. — Что, обо мне теперь пишут на домах и заборах? Не трудитесь: от вас это звучит не обидно, потому что обиду может нанести тот, кто имеет хоть какое-то значение.

— Отлично, — покраснела она, сжимая кулаки. — В следующий раз, когда после заседаний у своего начальства будешь валяться в луже собственных отходов и сдыхать, меня не зови. Пустое место попросту не сможет ничем помочь.

— Буду рад не видеть.

— Попрошу сфотографировать тебя после пыток. Когда мой племянник вернется, повесим фотографию над камином и будем любоваться.

Снейп широко улыбнулся, поворачиваясь к ней. Вот оно! Сейчас он ее накажет тем же орудием. Но для чего? Он и сам не знал.

— Полагаю, вам не представится такая возможность.

— О, поверь, представится еще как! Такими темпами, господин директор быстро растеряет авторитет у любимого хозяина.

— Может быть. Но это произойдет позже. Ваш любимый мальчик не доживет до этого дня.

Женщина тут же побледнела и пошатнулась. Большие зеленые глаза впились в лицо Северуса, прожигая насквозь. Она замерла, как мраморная статуя, готовая вот-вот рассыпаться.

— Что. Ты. Сказал, — отрывисто произнесла Эванс потухшим слабым голосом, из которого исчезли все краски и эмоции. — Ты что-то знаешь?

Мужчина не проронил ни слова, наслаждаясь сценой. Её замешательство было сродни победы. Он с напускным интересом читал пожелтевшее меню, где, кроме алкоголя, ничего не предлагалось.

— Отвечать! — крикнула она. Северус дернулся и ловко перехватил палочку, которая должна была впиться в кожу. Момент — и волшебница осталась без оружия с повисшей в воздухе рукой. Он все еще медлил, но улыбка уже соскользнула с довольного лица. Оба выдержали паузу; Асфодель как тигрица перед прыжком, а Снейп будто слизеринский змей, хитрый и коварный. Волшебник тихо торжествовал про себя, но это чувство все меньше и меньше приносило ему удовольствие.

Внезапно шок уступил место действию, и тигрица напала на змею, пытаясь свернуть шею.

— Ты оглох, слизняк? Грязный, немытый дьявол, сейчас же говори! Я вижу по твоей физиономии, что знаешь и молчишь! — она готова была разобрать его на кусочки, но резким и точным движением палочки оказалась в паутине из веревок. Снейп серьезно посмотрел на нее уже без торжества, напряженно думая и пытаясь сообразить в считанные мгновения, стоит ли делиться знаниями.

— С такими ошибками, какие совершает он, — пространно начал Северус, — мальчишка долго не протянет. Рано или поздно их обнаружат. Бегать с места на место от армии Сами-Знаете-Кого — бессмысленная и проигрышная затея.

Она, удерживаемая путами, перевела взгляд, чтобы испытать мужчину на прочность. Асфодель будто бы следила за каждым его движением и щурилась, как это делают провидцы или шарлатаны-мошенники, готовые запутать и стащить последние деньги. Только сейчас Снейп заметил, как прекрасно в гневе ее разгоряченное лицо.

— Врешь, — еле сдерживаясь, процедила Эванс. — Не то. Развяжи меня немедленно.

Слова, слетевшие с губ, словно льдинки, кольнули Северуса, невольно залюбовавшегося красотой, твердостью духа и схожестью с Лили. Он освободил ее одним взмахом, но получил лишь полный презрения взгляд. Отныне все было кончено, не начавшись.

— Больше никогда не смей подходить ни ко мне, ни к Хагриду, ни, тем более, к Гарри и его друзьям, — выплюнула она. — Ты не заслуживаешь помощи, — и повернулась, чтобы покинуть общество волшебника.

Что-то неподъемное отделилось со дна души Северуса и со скрипом, как ржавые старые шестеренки, которые давно никто не смазывал и не проверял на пригодность, заворочалось тяжело и больно. Вмиг он почувствовал, что если Асфодель уйдет сейчас, то уйдет навсегда, и он больше никогда не ухватится за ту ниточку, что вела его к узкой полоске солнечного света.

И он никогда не увидит её.

— Мальчик носит в себе то, что ищет, — быстро произнес Снейп. — Только смерть может уничтожить его. Но никто об этом не знает.

Женщина успела занести руку над ширмой, отделявшей ее от остального мира, но тут же остановилась. Северус не видел её лица, но точно знал, что теперь она в большом потрясении. Асфодель качнулась и рухнула бы на пол, но упала в крепкую мужскую хватку. Её волосы, закрывшие собою все, тут же превратились в седое серебро.

* * *

Ночь уже ждала, когда ее сменит унылый осенний рассвет, но до последнего укрывала заплутавших путников. Благодаря слабому свету звезд, легкому прохладному ветерку они добрались до скромной лачуги привратника, и директор школы вовсю барабанил по старой двери, чтобы разбудить своего подчиненного. Он ругался и злился оттого, что вынужден левитировать палочкой, следить за парящей женщиной, находившейся без сознания, и чуть не выломал дверь старого пройдохи Хагрида, который упорно не просыпался. Еще мгновение, и Снейп решил бы, что Бомбарда Максима будет справедливым наказанием для засони.

— Кто там? — заспанным, хриплым голосом спросил Хагрид. — Проваливайте отсюда по-хорошему, нечего шляться!

За дверью заурчал Клык и залаял вслед за хозяином.

— Открывай, — как змея, зашипел Снейп. — Немедленно.

В хижине все стихло, будто какое-то время хозяин раздумывал, стоит ли впускать ночного нежданного гостя, однако директор откликнулся нетерпеливее, чем в первый раз, и старая дверь тут же подалась, показывая растрепанного лесничего со свечой в руке.

— Забирай, — проворчал Северус, махнул палочкой, чтобы спящее тело Асфодели проплыло в дверной проем. Хагрид икнул и недобро уставился на директора.

— Чего ты с ней сделал? Она вышла из дома на своих двоих! — он подхватил женщину на руки и смотрел то на нее, то на осклабившегося директора. — Я говорил, что тебе нельзя доверять ни на секунду, но она не послушалась, и вот к чему привело! Бедняжка все твердила, что даже ты заслуживаешь второго шанса. Нет! Ты свой шанс давно потерял, — и он захлопнул дверь перед носом Снейпа. Тот выругался, сжал кулаки, и черная мантия, разрезая ночь, полетела к школе.

Час патрулирования давно прошел, и директор надеялся незаметно пробраться в подземные покои. С портретами решил разобраться утром на ясную голову, когда эмоции, бурлившие на дне котла, наконец испарятся и уступят место холодному расчету. Каблуки ботинок простучали по вестибюлю, повернули к лестнице и остановились. Глаза Северуса неприятно ослепил свет волшебной палочки.

— Что вы здесь делаете? — вырвалось у него.

— Жду вашего прихода.

Минерва МакГонагалл стояла в полном облачении и боевой готовности. По выражению ее лица было видно, что женщина прождала долго и даже успела задремать от скуки, но звук приближающихся шагов моментально привел ее в чувства.

«Этого мне еще не хватало!» — подумал Снейп.

— Минерва, давайте оставим все разговоры на потом, — отмахнулся он, отворачиваясь и жмурясь. — Это бесчеловечно — тыкать ночью светом в глаза.

— Вы говорите о человечности? — с нескрываемым удивлением спросила профессор. — Для вас свет палочки страшнее, чем наказание бедных детей? Страшнее убийств, которые происходят каждую неделю?

Он побледнел и мысленно проклял МакГонагалл за нравоучения, которые хотел услышать меньше всего. Она искала его взгляда, пытаясь поддеть на крючок совести, а он ловко уворачивался, и кошки, тут же проснувшиеся в нем самом, начали царапать изнутри. Этих кошек Северус боялся и ненавидел — они могли царапать сколько угодно долго, пока раны не начинали больно кровоточить.

— Что вам нужно? — сухо спросил он, предвкушая внутреннюю пытку.

— Сколько еще мои студенты будут подвергаться наказаниям?

Теперь Минерва, будучи анимагом, сама напоминала ему отвратительную черную кошку, готовую наброситься на жертву.

— Ровно столько, сколько они будут нарушать правила поведения.

«Щиты. Поднять щиты. Закрыться. Мерзкие, слабоумные гриффиндорцы заслуживают наказания. Да, заслуживают».

— Из-за какой-то сказки? — она подалась вперед и угрожающе сверкнула глазами, отчего он скользнул поглубже в темноту. — Ведь это сказка, директор, не так ли? Этого никогда не было. Ведь так говорит ручное министерство?

— Минерва, вы забываетесь, — глухой рык рвался наружу. Терпение иссякало, как песок в гриффиндорской колбе. — Вы будете оспаривать, что четыре студента, вопреки здравому смыслу, сунулись со своим театром куда не следует? Или вы хотели, чтоб это опубликовали во всех газетах?

— Нет, но...

— Вот она хваленая гриффиндорская храбрость! Пшик! Судить, осуждать, делать из себя мучеников — только это вы можете!

— Северус...

— Что вы вообще понимаете в людях? Для вас они все черно-белые, хорошие и плохие, правые и неправые. И только гриффиндорцы заслуживают быть белыми и пушистыми, а остальные так, грязь под ногтями. Садисты, убийцы, издеватели — отребье магического мира. Вот я посмотрю...

— Северус!

Зычный голос Минервы остановил его прыть. Еще минута, и он, двойной агент, шпион, выдал бы себя с головой из-за какой-то семейки Поттеров. Из-за ненавистного мальчишки, который виноват во всех его несчастьях! Да, не будь этого нахала, Снейп давно бы получил свободу. Он вырвался бы из болота!

Профессор изучала бледного Северуса. Когда-то он ребенком сидел на ее уроках, неплохо учился, проводил вечера в библиотеке. А еще сбегал от людей, забивался в угол, где давал волю горьким мальчишеским слезам и дрался насмерть с Джеймсом Поттером. А потом... Все знают, что было потом.

Она посмотрела на него строгим учительским взглядом, как профессор смотрит на зарвавшегося студента, и Северус вновь увидел эту черточку, мысль, как и за праздничным столом, так быстро отпустившую ее. Появилась и погасла.

— Сэр, вам надо отдохнуть, — спокойно сказала Минерва, — и первая отступила от глубокого лестничного пролета, уводившего директора в мир своих грёз.

«Поняла ли она? Что услышала из моего дурацкого монолога?»

Он несколько раз прокручивал в голове эту сцену, представлял, чем она может обернуться. Думал, бросал, сосредотачивался и пытался вновь и вновь найти в душе тот спасительный лед, который оградил бы его от этого бесконечно долгого дня.

Дня, который он будет ненавидеть до конца жизни.

Два серебристых свечения утянули его за собой, и Северус погрузился в неспокойный сон, где к нему уже простирала свои руки Лили.

- Это дикари, Альбус! Совершенные дикари, причем все трое! А грязнокровка — да как она смеет... О, гляньте, кто пожаловал, — тут же опомнился Финеас Блэк, когда после скрипа в дверном проеме показался директор. Портреты с любопытством смотрели на своего гордого коллегу в предвкушении, как тот станет выкручиваться после обзывательства, которое Снейп не выносил, — а я вот только что с вестями из полей.

- И вам, как понимаю, там отдавили уши, — съязвил директор. — Я ясно сказал, чтобы это слово здесь не упоминалось.

Он погрузился в рабочее кресло и начал ворошить стопку бумаг, что успела вырасти со вчерашнего дня. Мистер Блэк, занимавший место прямо за спиной Снейпа, нервно ерзал в золоченой раме и недобро поглядывал на остальных. Галерка вновь принялась за любимое дело — наблюдение. Особенно в этом преуспел Армандо Диппет, наслаждаясь табаком из трубки; он нимало не обращал внимания на шиканье тех, кто не любил запах курева.

- Директор, так...э...новости, — неуверенно говорил Финеас Найджелус. — Мне как? Докладывать?

- Слушаю, — холодно ответил Северус, зарывшись в работу. Картина сначала нахмурилась от подобного тона (все-таки мистер Блэк слишком ценил свою личность), но позже просияла и начала захлебываться от удовольствия, пересказывая уже известный всей галерее доклад.

- У рыжего лицо такое, будто его накормили ушной серой. Не нравится ему там. Я даже думаю, что он от них уйдет, — комментировал Финеас. — Эта работенка да еще жизнь в лесу, вечное скитание — не для него. Видно, что привык к домашней стряпне и теплой постели. Ох, как бы я сейчас с удовольствием поспал в своей кровати! Интересно, ее еще не раскололи на дрова?

- Дальше, — одернул директор, по-прежнему пересматривая записи.

- Да-да! Крестраж уничтожен, меч лежит со мной в мешке. Что еще... А, вот! Вами очень интересуются. Уж слишком много вопросов: «Как профессор Снейп руководит?», «Не обижает ли учеников?», «Почему не заметил пропажи меча?», «Что теперь с Хогвартсом?» Как дети, честное слово, будто наш директор нуждается в советах трех сопляков!

Он хотел было польстить Северусу, но взамен получил лишь кивок головой и хохот Армандо Диппета, который тут же зашелся кашлем.

- Ох, и глупая твоя голова, Финеас! Они могут дать ему лишь один совет: как быстрее выпить яду. Директор для них — не друг и не союзник. Ты разве не видел, как Поттер вот в этом кресле изливался желчью, когда узнал, кто сообщил о пророчестве темному магу? Теперь никакие поступки не обелят Северуса, он для мальчишки все равно что кровный враг... Кхм, Дайлис, у тебя там нет свежего табаку? Мой что-то совсем плох. Кхм-хм!

Пока Армандо прочищал горло и ждал, когда портреты передадут новенький кисет, Снейп успел развернуться и теперь во все глаза смотрел на Альбуса, перебиравшего маленькие четки.

- Вы с Темным Лордом стоите друг друга, — выдавил побледневший мужчина. — Я же просил никому не рассказывать об этом!

Альбус склонил голову и рассматривал дрожащие руки Северуса, выдававшие сильное волнение.

- Кажется, раньше вам было все равно, что думает Гарри Поттер, — негромко сказал Дамблдор. — Я все больше утверждаюсь, что мальчик для вас — не пустое место.

- Вы выдали мою тайну! — вскочил Снейп.

- О, нет-нет, успокойтесь. Я ни слова не сказал о ваших чувствах и душевной боли. Хотя признаюсь, пытался объяснить Гарри, что вы раскаиваетесь. Но о вашей дружбе с Лили знают очень немногие, уж поверьте.

Снейп скомандовал Блэку присматривать за троицей и любым способом добывать информацию, не упоминая крестражей, а затем уткнулся в бумаги и больше не проронил ни слова.

Это было его личное, его сокровенное, его больное, вросшее под кожу, как и Черная метка; то, что Северус берег ото всех и вынашивал в себе год от года. Он смог утаить это от Темного Лорда, прикрывшись человеческой похотью, но не сокрыл от Дамблдора, который вцепился в болезненное чувство мертвой хваткой и тянул его, как клубок ниток, за собой. Лучшая мотивация и лучшая манипуляция — и Снейп позволил, отдал себя ради воспоминаний.

Чтобы ее жертва была не напрасной.

И всякий раз, когда Альбус упоминал о Лили, Северус съеживался, как угрюмый, обиженный подросток, фыркая и выпуская иглы, но не смел идти против. Единственное, чем он мог помочь своей любимой — сохранить жизнь ее сыну, несносному, напыщенному мальчишке, чрезмерно уверовавшему в собственную исключительность. Лишь только глаза, в которых плескались зеленые огоньки, заставляли примириться. Да, часть ее души жила в нем, но только маленькая часть, искорка, ради чего Снейп влачил свое существование.

* * *

С ноябрем пришли первые холода, тоска и затяжные дожди. В полях завывал ветер, заставляя кланяться высокие травы; листья, облетевшие с деревьев, шуршали под ногами и разлетались в разные стороны. Уныло. Мрачно. Безнадежно.

Замок чувствовал увядшую природу и вторил ей тишиной и скукой. Уроки тянулись невыносимо долго и лениво, ученики, привыкшие к новым порядкам, перебежками сновали по коридорам, чтобы не показываться на глаза ненавистным учителям. Ходили слухи, что самые смелые и бойкие собираются тайным кружком в Выручай-комнате, и даже директорский запрет на собрания более трех человек не мог помешать этому.

Сам же директор, казалось, будто отстранился от дел, по нескольку дней не являлся на завтраки и ужины, на все вопросы ограничивался скупыми отговорками и все больше молчал. Зато смельчаки, отваживавшиеся задерживаться после отбоя, пугали детей помладше историями про летучую мышь с огромными крыльями и сальной шерстью. Той мышью, конечно, был сам опальный директор, предпочитавший в последнее время вести ночной образ жизни.

Он пытался еще раз встретиться с дерзкой, острой, несносной и невозможной женщиной. Снейп уверял себя: как директор обязан знать все, что делается в его владениях, и точно бы не признался, что вновь хочет увидеть эти прекрасные, оттененные изумрудным блеском глаза, лукавый прищур и тонкие руки.

Все это была не она, но такое приятное наваждение, обманка, репродукция с давно утраченного оригинала.

Поэтому вопреки непомерной гордости и полному убеждению в своей правоте Северус нарезал круги вокруг замка, следуя из ночи в ночь одному и тому же маршруту. Однако он не смел заявиться к хижине, попросить прощения или что еще там делают маглы и маги в попытке вернуть дружбу. Но Асфодель не появлялась. Не было ее ни утром, ни вечером, ни в понедельник, ни во вторник — ни в один из дней двух тягостных недель. Он злился на нее, на себя, на Поттера, который виноват больше всех, отмахивался от Дамблдора, пытавшегося завязать тот самый разговор — ничего не менялось. Снейп было подумал, что она исчезла, как призрак, или ушла с опасной территории, но опрятная и довольная физиономия Хагрида, бывшего раньше вечно грязным и немытым чухонцем, утверждала обратное. Нет, здесь она, только видеть его не хочет! Такие всегда верны слову, даже брошенному против воли.

Но мучало Северуса еще одно сходство, помимо внешности. В памяти всплывали события двадцатилетней давности, когда еще никому не известный студент Северус Снейп переминался у портрета Полной дамы, робко и забито глядя на своего единственного друга, которого предал. Она не простила. Но тогда он был кругом виноват. А теперь виноватым мужчина себя не считал.

Может, зря?

А потому ему только и оставалось кружить на школьных землях и высматривать, нет ли где на тропинке Запретного леса бесформенной фигуры в старой потрепанной мантии.

Между тем время шло, и жизнь медленно, но верно текла своим чередом. Пожиратели собирались нечасто. Узкий круг, неотлучно состоявший при Волан-де-Морте, хоть и не был посвящен во все тайны, однако видел и знал больше, нежели директор, вынужденный прозябать в школе. Конечно, к нему летали совы, наведывались гости по каминной сети, он, как и прежде, чувствовал жжение Черной метки — но все это было лишь верхушкой айсберга, где в толще ледяной воды таились истинные замыслы Темного Лорда, а тех двух встреч, на которых Северусу удалось побывать, не хватало, чтобы соединить картинку. К тому же Снейп смутно чувствовал недоверие повелителя, которым он холодно одаривал своего верного слугу.

Директор, как и прошлую ночь, обдумывал это раз за разом, сворачивая на школьный двор. Кое-где мерцали свечи, и полумрак мягко обволакивал волшебника, навевая сон. Северус хотел было свернуть в арку и оттуда пройти к лестнице, но его планы прервали отрывистые шаги, будто кто-то наигрывал мелодию.

Раз.

Раз.

Раз. Два. Три.

Он повернулся на слух и приметил худенькую фигурку, девичью, которая играла в классики. Ни сумки, ни учебников у девочки не было; она лишь прыгала, сбивалась и снова начинала, а две темные косички следом смешно подпрыгивали на плечах. Девочка мурлыкала под нос тихую мелодию и смотрела только себе под ноги.

«Раз. Раз. Раз. Два. Три. Я играю... в классики... По-смо-три».

Как суровый директор профессор Снейп должен быть остановить ночную нарушительницу, отчитать, назначить наказание и проследить, чтобы та немедленно убралась в свою спальню, но он будто окаменел и не мог издать ни звука. Мурашки, точно стая черных кошек, пробежались снаружи и внутри, потоптались на сердце, забывшем об ударах, а в глазах закололо битым крошевом.

Нет, его глаза обманывают, он видит то, что хочет видеть.

Нет, это неправда. Один раз он уже обманулся.

Нет, никто не может оживить мертвого; это невозможно, это против всяких законов что у маглов, что у магов.

- Лили? Лили... Это ты?

Девочка обернулась прямо под фонарем. Он узнал ее на расстоянии двадцати шагов. Он узнал бы, даже если она стояла бы наверху Астрономической башни, в поле, за сотни миль отсюда, среди миллионов толкущихся и кричащих лондонцев, среди сотен одинаково одетых студентов. Он узнал бы и почувствовал ее всюду.

Рыжую, веснушчатую, яркую Лили Эванс.

И сейчас она смотрела на него, улыбаясь.

Северус подался вперед, но юная Эванс отдалилась. Он пробовал бежать, но она ускользала, как мираж, за которым гонится заблудший странник, жаждущий воды и крова. Девочка не ступила и шагу, но Снейп никак не мог догнать ее, сколько бы усилий он ни прилагал. Измотанный мужчина прислонился к арке, ведущей в темный коридор, и рыжее сиянье померкло, будто его никогда и не существовало. Он огляделся, пытаясь успокоиться, навалился на холодную каменную стену и с горечью заметил, что вокруг него одни только стены и слабые огоньки фонарей.

«Чушь, бред, лживые воспоминания, — уверял он сам себя. — Стоит перейти на зелья, пока не свихнулся».

Снейп еще раз глянул на школьный двор, сбросил с себя наваждение и, полный страхов и сомнений, побрел в свои покои. Узкие лестницы и коридоры давили на него, тишина оглушала, а забившееся сердце ныло от нахлынувшего воспоминания, блеклого, как старая пленка. Он быстро стянул с себя сюртук, рухнул на кровать и отдался во власть памяти.

— Раз. Раз. Раз. Два. Три. Я играю в классики. По-смо-три. Сев, смотри, у меня получается! Давай вместе! — махала рукой маленькая Лили.

Северус сидел с книжкой у каменной стены на школьном дворе и делал вид, что усердно читал урок, украдкой глядя на раскрасневшуюся от смеха девочку. Он часто так делал, когда боялся, что Лили смутится от его настойчивого внимания. Но теперь она так увлеклась классиками, для которых прочертила волшебные линии, что совсем не замечала грустных черных глаз.

- Эй, Эванс! Бросай своего чудилу, пойдем гулять! — прокричал темноволосый мальчишка в компании друзей. Он снял очки и взъерошил волосы, чтобы произвести эффект, но девочка в ответ состроила гримасу и продолжила прыгать. — Эванс, хочешь покатаю тебя на метле?

- Отстань, Поттер, — фыркнула она. — Никуда я с тобой не пойду, и метла твоя дурацкая меня не интересует.

- Тебе что, нравится ходить со слизеринским пугалом? — не унимался мальчик. Компания захохотала и уставилась на Северуса, который уже успел швырнуть книгу в сумку, подняться и выставить наготове палочку, злобно шикая на гриффиндорцев. — Ой, боюсь-боюсь! — подначивал Джеймс Поттер, картинно поднимая руки.

- Отвали, а то получишь! Ясно? — закипел Снейп.

- Ну, валяй, — широко улыбнулся Джеймс.

Синий луч вырвался из палочки и ударил гриффиндорца, отчего тот согнулся и упал.

- Хватит! — вскрикнула Лили. Классики тут же позабылись, она стояла между противниками, вращая головой то к одному, то другому. — Сев, пожалуйста, не надо, прошу тебя! А ты перестань обзываться, а то в следующий раз я запущу в тебя чем-нибудь потяжелее.

Джеймс Поттер съежился, а друзья обступили его со всех сторон, тихо переговариваясь. Казалось, что мальчишке сильно попало. Северус, все еще раздраженный, не убирал палочку, но внимательно следил за каждым шевелением. Он начал было сомневаться в правильности проступка.

- Пойдем отсюда, — с опаской прошептала Лили, — а то хуже будет. Она толкнула его за локоть, но не переставала оглядываться туда, где копошилась стайка Мародеров.

Вдруг резкий выпад и удар молнии сшиб Северуса с ног. Джеймс Поттер нанес ответный удар.

- Что, Нюнчик, понравилось лежать на траве? — кривлялся гриффиндорец. — Только попробуй еще раз сунуться со своими тупыми приемчиками, и я закину тебя на шпиль Астрономической башни!

И он, гордый и довольный выходкой под одобрение двух друзей, юркнул в коридор. Еще один, болезненный с виду мальчик робко глянул на Северуса и поплелся за остальными.

- Больно, да? — наклонилась Лили. — Дай посмотрю. Да тише, не шикай! — она осторожно тронула его распухшую щеку и стерла капельки крови.

- Оставь, пустяки, — отмахнулся Снейп, поднимаясь на ноги и прижимая руку. — Он мог попасть в тебя — не стой так близко.

- Ой, Сев, обо мне можешь не беспокоиться, — сказала Лили, поднимая его портфель. — Тебе нужно в больничное крыло. Вдруг рука сломана? И со щекой надо что-то делать.

- Ничего не надо. Пройдет.

- Сев! Ты друг мне или как? Быстро к целителю! — скомандовала девочка, и прежде чем слизеринец повернулся, схватила его за руку и потащила в коридор.

Мягкая ладонь приятно грела оцарапанную руку, и Северус не решился противиться. Он плелся позади Лили, смотрел на ее развевавшиеся огненные волосы, выбившие из прически и струившиеся по спине. Девочка, не обращая внимания на смеющихся студентов, попадавших навстречу, довела друга до больничного крыла, развернулась перед дверью и неожиданно выпалила:

- Пообещай мне, что больше не будешь обращать внимание на этого дурака.

Мальчик замялся, потирая распухшую огромную щеку, из-за которой успел заплыть глаз.

- Обещай.

- Я обещаю, что буду всегда защищать тебя от всяких Поттеров, а больше ничего не обещаю, — еле выговорил он.

Лили тяжело вздохнула и, по-видимому, смирилась.

- Ты — мой лучший друг. Я не хочу, чтобы ты ходил в синяках.

Она крепко сжала его руку, и Северус быстро поднял голову, заглянул в зеленые глаза, блестевшие от тепла, заботы и тревоги. Что-то волшебное и очень приятное, разлилось по всему телу, отчего он почти не чувствовал боли, а лишь любовался очаровательной девочкой, будто светившейся солнечными лучиками. Он хотел улыбнуться, но не смог и тихо прохрипел:

- Ты тоже. Лучший. Самый лучший.

Мальчик и девочка растаяли и превратились в догоравшие свечи, стоявшие на прикроватном столике. Северус покрутил головой, сбрасывая остатки беспокойного сна, глянул на часы, показывавшие семь утра и через силу поднялся с кровати. Явившийся вовремя домовик аккуратно повесил на стул свежую рубашку, чистый сюртук и новую черную мантию, точь-в-точь как предыдущая.

- Желает ли господин директор еще что-нибудь? — услужливо спросил эльф, хлопая ушами.

- Ничего. Ступай, — и маленькое существо тут же облачком выпорхнуло из комнаты.

Директор наскоро умылся, оделся, вынул из шкафа пузырек с зельем и, поколебавшись, опрокинул в себя горькое содержимое. Ровно в половине восьмого профессор Снейп вышел из своих покоев и направился в Директорскую башню. Во рту еще отдавало Зельем Бодрости, и завтракать совершенно не хотелось.

В коридоре бегали редкие студенты, опоздавшие к завтраку. Завидя директора, они быстро сворачивали за угол или в выраставшие на пути классные комнаты.

- Минус двадцать очков, Финниган! В следующий раз будет сто двадцать, если не научитесь к выпускному курсу соблюдать режим! — строго скомандовал Снейп, подловив гриффиндорца, барахтающегося с сумкой у окна. Тот сверкнул глазенками и уныло побрел к лестнице.

- Поживее или мне придать вам ускорения? — крикнул вдогонку директор, но не успел он пригрозить юноше, как рядом с ним выросла фигура растрепанной и красной Минервы.

- В чем дело?

- Минерва, следите за своим факультетом. Ваши студенты бродят по школе как стадо баранов, хотя давно уже должны сидеть в зале.

Профессор МакГонагалл злобно прищурилась, борясь с частым дыханием, и выдавила из себя ледяным тоном:

- Это я его задержала. Мистер Финниган помогал мне убираться в учительской. После того, как ваша заместительница устроила там погром.

- Вот как? Почему не осведомили меня? — и брови Северуса невольно поползли вверх. Алекто в замке — вот так новость! И не абы откуда, а прямиком из подземелья Малфоев. Вызволить ее мог только сам Темный Лорд. Конечно, он же и отправил сюда. Зачем? Следить, разумеется. И докладывать хозяину. Слова о заместительнице застали директора врасплох на какие-то доли секунды, но от внимательной Минервы не укрылась эта мимолетная перемена.

- Осведомить вас? — сердито переспросила она. — Разве вам не приходят сведения из Министерства или от кого повыше? Кажется, сэр, вы обросли собственной свитой. Три помощника на одну школу. Многовато. Не справляетесь? Или решили перевести сюда всех единомышленников?

«Он сомневается во мне», — тут же заключил про себя Северус. Полы мантии взмыли вверх, и директор оставил МакГонагалл в неведении.

Случай был откровенно странный. Темный Лорд не любил прощать ошибок, тем более когда дело касалось лично его, и по всем законам Пожирателей Алекто грозила смерть. Но повелитель решил иначе. Что он увидел в ее голове? Уж не привлекло ли его воспоминание, когда Кэрроу похотливо таращилась на директорскую мантию, пытаясь выудить из Снейпа причину его беспокойства. Конечно, такой эпизод заинтересовал бы милорда, а он без сомнения его увидел — дура Алекто беззащитна перед легиллименцией. Во всяком случае Северус был точно уверен, что заместительница вернулась ради него. И сейчас, оставив всякие дела и мысли, он летел в свой кабинет, чтобы спросить совета у галереи.

«Дамблдор!» — и лестница с горгульями тут же унесла директора наверх. Ему даже не пришлось открывать двери — они раскрылись, как только хозяин оказался у порога. Деловой походкой Северус быстро подошел к портретам, слабо кивнув. Они тут же обернулись на гостя. Было видно, что его ждали, а Филида Спора снова прикладывала платок к глазам и икала от страха.

- Полагаю, вы в курсе новостей?

- Разумеется, — попыхивал трубкой Диппет. — Все этажи только и гудят об этом. Сэр Кэдоган носится как угорелый от картины к картине, доставляя свежие новости. Кажется, у нас появился свой «Пророк».

- Что за погром в учительской? — осведомился директор, нервно прохаживаясь вперед-назад.

- Не поделили обязанности с Минервой, — ответил Армандо. — Уж очень прытко мисс Кэрроу взялась за дело. Прибыла сегодня перед рассветом, заставила домовиков трижды драить ей комнату и раскладывать вещи. Мадам Перелин видела, как Алекто подловила гриффиндорца-первокурсника перед завтраком и угрожала исключением за то, что он посмел высунуть нос из-за двери раньше положенного. Ну, тут, конечно, вмешалась МакГонагалл, слово за слово — баталия закончилась в учительской. Кэрроу верещала профессору в ухо, что у нее особое распоряжение Министерства. Как же, знаем мы, чье это распоряжение!

- Она не ради школы сюда вернулась, не правда ли? — процедил Снейп.

- Вам виднее, — уклончиво ответил портрет.

Северус опустился в кресло, притянул к себе бокал огневиски и погрузился в расчеты. Галерея молчаливо уставилась на него и изредка тихонько переговаривалась меж собой. Финеас Найджелус, желая быть полезным, впервые по собственной инициативе вызвался проверить другой портрет — его удивила мрачность и растерянность хозяина. Картины выражали солидарность начальству, лишь одна миссис Бёрк ехидно посмеивалась, расправляя складки платья.

Директор медленно пил огневиски и рассуждал сам с собой. Никакой другой цели или знака милосердия он не видел, а потому четко уяснил, что Кэрроу здесь ради информации. Ему оставалось лишь выяснить, что предпримет Темный Лорд и справится ли Алекто с его заданием.

- Прекратите портить желудок, Северус. Пить с утра, не позавтракав, можно лишь в крайнем случае. Сегодняшний не из таких.

Он поднял голову и увидел зорко следящего за ним Дамблдора, спокойно сидевшего в золоченой раме. Мягкие черты лица, спокойный взгляд из-за очков-половинок говорили о том, что волшебник нимало не смущен появлением нежданной гости. Он много раз делал попытки поговорить с коллегой, но тот лишь злобно отмахивался или отделывался скупым молчанием — обида мешала Северусу. Но теперь для директора, видимо, настала та минута, когда разногласия отошли на второй план.

- Он мне не доверяет. Из-за проваленных миссий, — негромко сказал Снейп.

- Он никому не доверяет, разве вы забыли? — степенно ответил Альбус. — Разумеется, он ждет от вас нового промаха, возможно, последнего. Не позволяйте чувствам брать верх. Мисс Кэрроу, да простят мне дамы, не самого твердого ума. Вы легко прочтете ее замыслы. Вам не привыкать быть против всех. И постарайтесь меньше гулять — ни к чему беспокоить ваших подчиненных.

Дамблдор говорил так просто и убедительно, что портреты одернули себя и вновь вернулись к привычным делам. Северус посмотрел в водянисто-голубые глаза, отправил бокал на столик и коротко кивнул.

- Директору пора проверять порядок в школе, — подтолкнул портрет.

- В школе! Закрыть её и распустить всех по домам, чтобы сидели как мыши и не совали носы, куда не следует.

- Директор, это не умно! Раз обещали — держите слово.

И Северус, спрятав сомнения глубоко в себе, покинул кабинет.

Директор столкнулся с мисс Кэрроу в коридоре и сделал вид, что ее присутствие ничуть его не удивило. Алекто хищнически улыбнулась, обнажив кривые зубы.

- Сэр, вас не было на завтраке, — она хотела придать голосу особое звучание, но вышло только неловкое карканье.

- Дела, — коротко бросил он, собираясь уйти.

- И это все, Снейп? Ты даже не поинтересуешься, как я выбралась? — с недоумением спросила она. Рыбьи глаза чуть растерянно блуждали по мужской фигуре.

- Это не моего ума дело. Если повелитель милостиво отпустил тебя — значит, так должно быть. И полы мантии взлетели вверх, удаляясь по коридору.

Весь день Алекто не сводила глаз с директора. Она несколько раз заводила разговор, но Снейп отвечал только по делу, не давая ей ни одной зацепки. Его общение с ней было вежливым, однако сухим и лишенным всякой эмоции. Пару раз она будто нечаянно дотронулась до его руки, и эти жесты остались без внимания. Ведьма и представить не могла, с каким отвращением Северус чувствовал прикосновение ее пальцев.

Возращение профессора Кэрроу школа встретила молчанием. В Большом зале во время еды до и дело слышались удивленные шепотки, за столом Гриффиндора кислые лица исподтишка обсуждали энтузиазм преподавательницы, что не укрылось от Алекто, и она тут же зарядила в них заклятием. А на магловедении, которое, как назло, стояло в расписании, мисс Кэрроу отыгралась сполна. После урока Кэтти Белл, Парвати Патил и Симус Финниган еще долго залечивали раны.

Но кто был точно рад появлению Алекто, так это ее брат. Амикус с довольным лицом прохаживался перед Северусом всякий раз, завидя его в коридорах. Он словно позабыл тот день, когда молил о снисхождении, и теперь, будто пес, покорно кружил рядом с сестрой, ограждая ее от нападок. Но Алекто не нуждалась в защите — она нападала сама.

- Что ж, Северус, — протянула ведьма, нежась в своем кабинете, — чем сегодня обрадуешь повелителя? Собрание в поместье назначено на девять, а у тебя ни языка, ни мальчишки.

- Что значит «у тебя»? Это наша общая задача, — выпрямился директор.

- Разумеется. Но он возлагает на тебя большие надежды. Не обмани его доверие.

- Не понимаю о чем ты, Алекто, — равнодушно хмыкнул Снейп. — Я верно служу: я убил Дамблдора, я сообщил об операции «Семь Поттеров». Кажется, мы с тобой в разных весовых категориях, как это говорится у грязнокровок.

Рыбьи глаза весело забегали по кабинету. Женщина поднялась с места, бросила неприметный взгляд на окно, в которое проникал свет со школьного двора, а затем вплотную приблизилась к Северусу. Мужчина увидел, как за спиной Алекто Амикус вцепился в край стола и напряженно следил за сестрой.

- Конечно, — медленно произнесла Кэрроу, всматриваясь в каменное лицо. — Придет время, и мы все посчитаем: и заслуги, и предательства.

- Не тебе это говорить, — вкрадчивым голосом сказал Снейп. — Предатель один раз — предатель навсегда, — мимолетная улыбка со следами язвительности и отвращения показалась на его губах и тут же исчезла.

* * *

Поместье освещалось сотнями огней, горевших среди мрака. По саду прохаживались павлины с разноцветными длинными хвостами. В доме царила тишина, и лишь в большой столовой напряженно переговаривались люди. Как только Северус прибыл на совет, его сразу постигло разочарование. За столом по правую руку, где всегда сидел директор, место занял Макнейр. Неловкая заминка разожгла любопытство Пожирателей, но Темный Лорд холодно пожурил своего слугу за опоздание и указал на стул в середине собрания. Снейп вежливо откланялся и сел между Долоховым и Гойлом, как раз напротив мадам Лестрейндж, загадочно подмигнувшей ему. Он снова заговорил о пропавшем медальоне Долорес Амбридж, но Темный Лорд тут же оборвал на полуслове. Еще раз громко заявив, что это не касается Северуса, Волан-де-Морт продолжил заслушивать доклады.

Совет проходил тихо. Директор, наблюдая за магом, отметил, что тот, как и прежде, несмотря на все неудачи, холоден и спокоен. Красные щели медленно блуждали с одной фигуры на другую. Волшебник говорил бесстрастно, глухо и нараспев, точно тянул предсмертную песню для приговоренных. Он допытывался даже до мельчайшей детали, каждый раз подолгу обдумывая и поигрывая палочкой. О несостоявшейся поимке маг не упоминал, а все больше упивался планами о величии.

— Скоро наступит то время, когда мы окончательно выйдем из тени. Нам больше не придется скрывать свою сущность. Мы вознесем эту страну на небывалые высоты, о ней будут говорить со страхом и восхищением. Нам будут завидовать и поклоняться, но ни к чему эта лживая лесть — мы достойны большего. Равного нам самим, — наслаждался он собственным красноречием.

Он говорил ясно, четко и чертовски заманчиво, так что Пожиратели обернулись в слух и поддались его монологу. Северус видел, как подобострастно пригибается к столу копна черных нечесаных волос Беллатрисы, с обожанием смотревшей на своего любимого, как Долохов кивает на каждом слове, как Люциус, забитый в последнее время, увлеченно слушает и забывается, а его сын Драко все ниже опускает голову под невидимой тяжестью. Каждый из присутствующих поддался чарам, для которых не нужны были ни заклинания, ни волшебные палочки.

Совет в очередной раз кончился ничем, как показалось Снейпу, но он неуловимо ощутил, что среди избранных Пожирателей образовался особый круг из тех, кто многозначительно обменивался друг с другом знаками. Северус невзначай смотрел за Яксли, Мальсибером, Макнейром, Лестрейндж, которые явно считали себя особыми в этом доме. Какая-то перемена случилась в эти дни, пока он отсутствовал; что-то случилось, хотя это старались скрыть.

Директор не покинул поместье, как это обычно бывало после сборов, а решил задержаться подольше. Среди пьющих коллег, будничным тоном обсуждавших налеты на маглов, он искал Нарциссу, которая в собственном доме слыла за чужую. У нее не было Черной Метки, Пожиратели часто припоминали ей трусость муженька и неопытность сына, но женщина лишь гордо кланялась и уходила в свои покои. Миссис Блэк тяготилась сборищами, попойками и пытками, лишавшими ее сна и отдыха, потому она все больше молчала и ходила по пятам за обожаемым Драко.

Северус огляделся по сторонам. В табачном чаду стояли, сидели, полулежали довольные Пожиратели, обсуждавшие какую-то девчонку-маглу, посмевшую дать отпор самому Долохову. Маг, небритый, со странно скрученным лицом, смакуя каждую деталь, рассказывал коллегам, как загнал бедняжку в угол. Слушатели усмехались и требовали вина, которое на цыпочках, кланяясь и извиваясь, разносил услужливый Хвост. Он поравнялся с бывшим хозяином, открыв рот с гнилыми зубами, пропищал ему что-то и протянул бокал, но директор лишь презрительно фыркнул. Он редко встревал в разговоры и никогда не развлекался, как любили это делать остальные Пожиратели, а потому скромно отмалчивался в стороне и иногда кивал, как подобало делать, чтобы не сойти за отступника.

Не успел Снейп узнать, чем закончилась история похотливого Антонина, как в коридоре, черневшем в дверном проеме, показалась загадочная Беллатриса в черном одеянии, с трудом различавшемся в неосвещенном коридоре, очевидно спешила и даже не взглянула на собрание. Недолго думая, Снейп, улучив момент, под хохот и крики выскользнул из комнаты.

Мадам Лестрейндж предусмотрительно оглядывалась, петляя по пустым коридорам огромного дома, пока не очутилась у лестницы, ведущей наверх к запретным покоям. Личные комнаты Волан-де-Морта были надежно защищены от непрошеных гостей самыми лучшими чарами, и проскользни Беллатриса внутрь, она тут же бы сделалась недосягаемой. Но Снейпу повезло — Темный Лорд уже спускался по ступеням, словно заранее увидел свою сообщницу сквозь плотные магические завесы.

- Милорд, — зашептала ведьма, согнувшись в поклоне, — все сделано, как вы велели. Наша ячейка надежно защ...

- Помолчи, Белла, — остановил маг, угрожая палочкой. — Здесь не место для разговора. За мной, — жестом позвал он ее, укрывая под невидимыми чарами.

Северус осторожно выглянул из-за колонны, за которой прятался этот короткий миг. Подниматься по лестнице было бессмысленным и опасным — Темный Лорд ограждал себя от непрошеных гостей, и чары без труда бы опознали крадущегося директора. Он еще раз огляделся и убедился, что рядом никого нет, а его магии достаточно, чтобы сокрыть перед обитателями дома свое присутствие, потому, взвесив «за» и «против» принялся ждать.

Конечно, при желании Волан-де-Морт обнаружил бы его — Нагайна была в этом деле первым и главным помощником. Огромная змея легко чуяла присутствие людей под любыми заклинаниями, но сейчас Снейпу повезло — маг, видимо, оставил фамильяра в покоях. И, несмотря на ловкость и осторожность, тайна, которую доверили Беллатрисе, слишком поглотила его.

Директор не строил догадок, что кроется за словами двух волшебников, а просто ждал в надежде найти больше ниточек, дернув которые можно распутать еще один клубок. Он слился с колонной, хотя и был укрыт Дезиллюминационным заклинанием, но, помня об уме и сноровке самого сильного мага из ныне живущих, не смел даже дышать. Каждая мышца в его теле замерла, наливаясь свинцовой тяжестью, клонившей в усталость и сон.

Его ожидание было вознаграждено. Знакомые очертания, пробивающиеся через волшебные завесы, появились перед ним. Услужливая Беллатриса сжалась, пропуская обожаемого милорда вперед.

- Повелитель, прикажите мне обыскать... — страстно шептала она.

- Не сейчас, — отозвался тот, почти не шевеля губами. — Я надежно сокрыл свою тайну. Никому, даже тебе, не разгадать эту загадку.

- А как же Снейп? — заглянула она в безжизненное лицо. — Милорд, такие вещи хранить в школе опасно — вдруг он предатель? Я не доверяю ему, мой повелитель, он запятнал себя общением с предателями. Вспомните, сколько неудач нас постигло в последние дни. И Снейп всегда оказывался рядом.

Она сияла, когда говорила Темному Лорду о догадках. Уже одно то, что он посвятил ее в свои секреты, льстило мадам Лестрейндж, и она с неистовой силой, рвущейся изнутри, спешила отдать всю себя хозяину.

- Уймись, Белла, — задумчиво произнес Волан-де-Морт, и красные щели зорко обшарили темноту. Он смотрел на колонну, за которой прятался Снейп, и на миг черты лица неприятно застыли, а потом ожили, будто его посетило секундное замешательство, — ты болтаешь больше, чем нужно. Здешние стены имеют свойство слушать. Если будет на то нужда — я сообщу тебе.

Повелитель угрожающе обернулся и прошелестел совсем близко к Северусу, умиравшему от страха. Следом семенила Пожирательница в поклонах и реверансах, не отстававшая от мага ни на шаг. Эту секунду, когда перед ним проплыло каменное лицо милорда, мужчина запомнил на всю жизнь и еще долго в кошмарах слышал шелест одеяний.

Он выдохнул, опускаясь на пол, и ноющие ноги обмякли не в силах держать его. Северус отдышался, отсчитал время, которое казалось вечностью, а затем, собравшись с духом, осторожно побрел по коридору, свернул на первом повороте, спустился в холл и, по-прежнему невидимый, исчез из замка.

* * *

В ту же ночь директор передал Дамблдору подслушанный разговор. Старец в золотой раме задумчиво поглаживал бороду, время от времени спрашивая директора.

- Вы уверены, что вас не обнаружили? — прищурился портрет.

- Нет.

- Кто-нибудь еще заметил ваше отсутствие?

- Не думаю. Все были заняты Долоховым. Малфои, как обычно, удалились.

- А наша парочка?

- Они покинули дом сразу после собрания.

Дамблдор откинулся в кресле. Острый взгляд в очках-половинках блуждал на холсте. Он медлил с ответом.

- Друзья, что вы думаете об этом? — наконец произнес Альбус. Портреты зашевелились.

- Альбус, — неожиданно вмешалась Дайлис Дервент, — никто ни на земле, ни здесь не сможет увидеть всей правды! Орден теряет лучших бойцов — сколько несчастных лежит в Мунго без сознания, сколько скитается по лесам. Мне-то видно в отличие от вас! Люди гибнут! Прекратите оба эти игры — мистер Снейп и так ходит у дьявола под боком! — и картина тут же покрылась мраком. Какой бы план ни выбрал Альбус — миссис Дервент он уже явно не нравился.

- Идет война, Дайлис, — тихо заметил Дамблдор. — И жертвы неизбежны, что бы мы ни делали. Поэтому мы должны использовать всякую возможность, если это приблизит к гибели Темного Лорда.

- Я родилась лечить людей, а не калечить, — донеслось с черного холста. — Не впутывай меня.

Эдвард Эверард, все это время внимательно следивший за беседой, откашлялся, дабы привлечь к себе внимание, а когда портреты вместе со Снейпом обернулись на звук, сухо произнес:

- Директор, вам давали ценный совет — не идти на поводу сентиментов, — он закутался в любимую зеленую мантию и провел пальцем по гладкому подбородку. — Даже такой опытный шпион, как вы, попадется, если пойдет по зову чувств. Темный Лорд — не ягненок, мягко говоря. Но мадам Лестрейндж...

- Беллатриса считается одной из лучших ведьм. У нее нюх сильнее, чем у гончей собаки. Не нашему мистеру тягать с ней, — возразил было Тримбл.

- ... Подожди, Квентин, — остановил коллегу Эверард. — Прибереги свое отношение к профессору на потом. Мадам сильна — это вне сомнений. А еще она горяча и вспыльчива. Мы недавно в этом убедились, разве не так? Беллатриса Лестрейндж в чем-то похожа на вас, если хотите. Она лишена доброты и эмпатии, но не эмоций. А здесь, я вам доложу, чувства, любовь своего рода, н-да. А любовь, коллеги — опасная вещь, она действует не хуже заклинания Конфундус или Зачарованного сна. Я вижу это так, — он придвинулся ближе и наклонился, так что Снейпу показалось, будто портрет сейчас выйдет из картины и повиснет над ним, — Беллатриса сболтнула лишнего, а ваш милорд настороже решил, как маглы говорят, закинуть удочку — вдруг рыбка клюнет. И поверьте мне, директор, теперь за ячейкой Лестренджей будут следить вместо одного отряда гоблинов — два, если не больше. Думаю, это то самое, что ищет наша троица, но мой вам всем дружеский совет: обождите.

- Я согласен, — поддакнул Армандо Диппет, раскуривая в очередной раз трубку. Дым рассеялся по холсту, и волшебник мечтательно выпустил изо рта серые колечки. — Эдвард дело говорит, — тут он развернулся вполоборота и приметил Финеаса Найджелуса, который махал руками, будто разгонял табачное марево. Происходящее его совсем не волновало. — Блэк, а ты чего притих? Ну, скажи хоть слово, а то шустер только ругаться да жаловаться.

- Тебя забыл спросить, седой башмак! От твоего пыхтения у меня трещит голова! Имей совесть — я не выношу запах курева! — портрет схватился за нос и погрозил Армандо кулаком.

- Блэк согласен, — сказал Диппет.

Северус спрятал руки за спиной и повернулся к окну. Луна уныло заглядывала в Директорскую башню. Школьный двор в дымке звездного неба был мрачен и спокоен. Хогвартс мирно спал, и этот умиротворенный сон казался директору затишьем перед бурей. Мужчина подошел ближе, и в окне сразу зачернели макушки Запретного леса, а перед ним — хижина привратника, которая будто бы замерла.

Он снова вспомнил сосредоточенное лицо, забывшее о прекрасной улыбке, сиплый голос, точно сломанный после надрыва, пучок каштановых волос, неожиданно менявших цвет. Воспоминания возращали его снова и снова туда, где когда-то все могло быть хорошо. Если бы он сделал правильный выбор...

Нет — он вздохнул — она — не Лили. Пусть даже Асфодель — цветок из семейства лилейных, но он все же отличим от прекрасного оригинала. Так, лишь еще одна копия, невероятная по своей схожести и совершенно другая внутри. Один Мерлин знает, сколько в ней секретов.

Но, глядя на старую залатанную хижину, похожую, скорее, на сарай или дровник, он невольно захотел увидеть еще раз эту женщину, разбудившую бурю в душе, хоть на минуту забыться и представить, что его недосягаемый идеал жив каким-то неизъяснимым чудом; еще раз заглянуть в сверкающие холодным блеском изумруды и напиться этим странным, непонятным чувством, для которого у скупого на эмоции директора нет названия. Это память, живая память, пробуждающая любовь, а вместе с ней тоску и сожаление о собственной дрянной душонке.

Он молча налил бокал огневиски, мигом осушил его и задремал в нелюбимом кресле, пока ночь не сменилась неласковым утром.

* * *

Несколько дней прошли в относительном спокойствии. Если бы не обстоятельства, то директор мог бы считать их долгожданным подарком — теми днями, которые он просил у судьбы. Жизнь текла, как тоненький чалхый ручеек, и можно было обманчиво подумать, что больше ничего страшного или странного не произойдет. Ученики все так же понуро ходили из класса в класс, корпели над пергаментами и лишь изредка в своих гостиных шепотом обсуждали, где сейчас могут быть Гарри и его друзья.

Бурная деятельность Алекто сменилась ленивой апатией. Даже наказания за невыученные уроки применяла будто нехотя — многие видели, как тяготится она своей работой, а дети для нее стали не больше, чем живые куклы. Она раздавала Круцио будничным тоном, с равнодушием глядя, как мучаются несчастные. Её брат Амикус, напротив, в своем классе завел спартанскую дисциплину и череду обязательных правил, так что Темные искусства ученики ненавидели даже больше магловедения.

Такая перемена в профессорах Кэрроу у многих бы вызвала вопросы, но ответить на них мог только директор. Как бы ни ластилась Алекто к Снейпу, она едва могла вытянуть из него пару слов. Щиты волшебника прочно опустились между ними, и он насмешливо наблюдал уловки Пожирательницы, которые раз за разом терпели крах. Она злилась на себя, на бестолкового брата, сдувавшего с нее пылинки, на ненавистных студентов, которые будто висели у нее на шее, может быть, даже на Темного Лорда, внушавшего животный страх, но больше всего — на Северуса Снейпа. Бессмысленные попытки втереться в доверие и заметить за ним хоть что-то, что не укладывалось бы в его обязанности, вероятно, напоминали ей о возможной каре, которая приближалась с каждым днем. Для Северуса она стала открытой книгой, и, кажется, даже особо не скрывала, куда и зачем отлучается в одиночку. Со стороны казалось: Кэрроу нервно ждала конца.

Направляясь к Большому залу, директор размышлял, какой лотерейный билет вытянет сегодня. Время шло, но по настойчивым увещеваниям портретов он по-прежнему бездействовал, зато продвинулся в своих знаниях о крестражах. Снейп выпытывал из портрета Альбуса все, что тот знал о бессмертии Волан-де-Морта, но портрет отвечал лишь намеками и загадками, а потом и вовсе отказался говорить, отправив Северуса в библиотеку. Директор копался в книгах о противоядиях, темных заклинаниях и прочих вещах, не вызывавших у Пожирателей подозрений, а между тем тайком уносил в черной мантии тома «Истории Хогвартса», на которые как-то раз указал ему Эверард. А еще, зная что его кабинет хранит секреты под стать всему замку, к неудовольствию Дамблдора отыскал «Приложение к тайнам наитемнейших искусств».

В перерывах между чтением, руководством, отчетами, выслушиваниями жалоб, конфискациями запрещенной литературы и разгонами нелегальных кружков, по-прежнему собиравшихся, он все чаще задумывался, что временная отмена занятий пошла бы пользу всем, а сам директор смог бы выделять больше времени на поиски.

Северус прошел на свое место, рядом с которым, точно император, восседал Амикус, сухо поздоровался с профессорами, приступил к завтраку и почувствовал, как МакГонагалл мысленно сверлит в нем дыру. Он попытался увернуться от назойливых кошачьих глаз, несколько раз недовольно разминал шею, беспокоившую после неудобного сна в креслах, но Минерва вцепилась звериной хваткой и точно не собиралась отпускать.

Ученики за четырьмя столами ковырялись в овсяной каше, зевали, жмурились от сотен свечей и скучающе желали друг другу доброго утра. Ханна Аббот за пуффендуйским столом роняла в чай слезы и выслушивала робкие утешения от Эрни МакМиллана — для нее тишина закончилась вместе с гибелью отца. У гриффиндорцев чихал простуженный Симус Финниган, чем вызывал невольную улыбку одноклассников, когтевранцы, прижавшись друг к другу, изъяснялись непонятными жестами на пальцах, и лишь за столом Слизерина все было ненапряжно, хотя отпускать привычные шуточки они побаивались. Драко Малфой в который раз отсутствовал в школе, но причин никто не спрашивал. Школьные привидения сбились в кучу у стены и со вздохами осматривали обстановку, не забывая говорить, что «Хогвартс нынче уж не тот как при настоящих директорах». Все ждали, когда часы возвестят о конце завтрака.

Монотонный стук ложками и вздохи прервал Филч, ввалившийся в зал с такой прытью, которую никто не ожидал от ворчливого старика. Седые волосы растрепались, и лысина, которую так старательно прикрывал завхоз, сияла в свете от свечей. Мужчина, совсем запыхавшись, изо всех сил бежал к профессорскому столу прямо к директору.

- Сэр... Сэр, — неразборчиво бормотал он, хватая воздух, — там... Там та-а-акое!

Но не успел директор спросить, что же там такое, как в дверях показалась толпа людей, одетых в черные и синие мантии. Они ни на кого не глядели и даже не удосужились извиниться за вторжение, бесцеремонно устремились к руководству Хогвартса. Студенты мигом оживились, с дальних сидений вытянусь любопытные головы, пытаясь понять, что происходит.

Директор узнал их сразу, и растерянность тут же уступила место напускному спокойствию. Толпу вели Уолден и сам Пий Толстоватый — министр магии.

- Профессор Снейп, — на ходу раздался писклявый голос, — мы прибыли для осмотра замка и допроса всех учащихся на предмет связи с преступником Гарри Поттером и его пособниками — членами Ордена Феникса!

Процессия остановилась перед длинным столом. Преподаватели побросали приборы и замерли в оцепенении. Амикус развалился в кресле.

«Все болваны Британии собрались в одном зале. Интересно».

- Что вам угодно? — вежливо спросил Снейп.

- Я прошу, кхм, требую разрешить допрос студентов и преподавателей, а также всех сотрудников школы.

- Это незаконно! — возразил профессор Флитвик, выглядывая из-за стола. — Большинству из них нет семнадцати лет!

- Просто возмутительно! — поддакнула МакГонагалл.

- Я решаю, что законно, а что нет! — взвизгнул Пий. — Директор?

- Разумеется, господин министр, — мягко сказал он, обращаясь к толпе. — Вы допросите всех в свободное от занятий время. У нас начинаются классы.

Он попытался изобразить добродушие и готовность, от которой даже через три места позеленела МакГонагалл и была готова вызвать Адское пламя. Алекто с облегчением вздохнула, а ее брат смотрел на всех с нескрываемым удовольствием.

- Все за уроки! — пробасил директор на весь зал, и испуганные студенты, косясь и хватая вещи, убегали прочь. — Прошу, министр, — продолжил Снейп, встав, — пройдемте со мной. Я помогу обустроиться и подготовить все необходимое. Мои заместители окажут вам всяческую поддержку, — он еще раз глянул на них, жестом призывая за собой.

- Кхе-кхе...

Директор, не успевший ступить и шагу, внезапно увидел, как сквозь толпу министерских авроров и знакомых Пожирателей пробирается нечто в ярко-розовом костюме. Если бы профессора Снейпа когда-нибудь попросили описать, как выглядит ненависть, он бы, пожалуй, ответил: «Как Долорес Амбридж». И в одном этом с ним были бы солидарные многие обитатели школы.

- Господин директор, — елейно пропела она, — прошу заметить, что я как глава Комиссии по учету магловских выродков и советница министра имею также неограниченные полномочия в этом, несомненно, важном деле государственного масштаба. Надеюсь, вы не станете препятствовать моему общению со студентами, с которыми мы всегда были добрыми друзьями... Смею надеяться, господин директор, что и вы помните и цените меня как старинную приятельницу, а потому позвольте попросить вас о самой малости — кабинете, который во время работы в Хогвартсе я занимала, и комнате отдыха.

Просьба Амбридж так и повисла в воздухе. Процессия развернулась и проследовала за развевающейся черной мантией. По обе стороны шествовали гордые Кэрроу. Снейп на ходу прокручивал возможные варианты событий. Что им нужно на самом деле? Как далеко они зайдут в своих поисках? Велело ли им отыскать некий предмет и передать его Темному Лорду? Время от времени он вскидывал голову, будто бы избавляясь от назойливых картин.

- Вы будете только здесь? — обрывисто спросил он, поднимаясь по лестнице.

- Нет, вторая группа уже в Хогсмиде.

- Какие инструкции свыше? — он слегка понизил голос.

- Искать, пока не обнаружим информацию о мальчишке.

- Что требуется от меня?

- Содействие.

- Почему не оповестили заранее? Я бы подготовил все необходимое.

- Вы же понимаете, — заговорщически сказал министр, покусывая губу, — утечки могут быть везде. Полная конфиденциальность.

- Но не для Крэбба, Макнейра и Долохова, — обернулся Северус, отыскивая знакомые облачения. Ответом стало глухое покашливание и пустая болтовня.

Директор проводил толпу в старый кабинет, где когда-то преподавали Защиту от Темных искусств. Едва процессия переступила через порог, по взмаху волшебной палочки кабинет очистился от пыли и грязи, парты трансфигурировались в столы, а стулья — в мягкие диваны и кресла.

- Думаю, так будет проще, — сказал директор.

Министерские брезгливо занимали места, трансфигурируя вещи по своему усмотрению, Уолден Макнейр раскинулся на диване, а Долохов, посвистывая, с любопытством разглядывал старые шкафы, где хранилась утварь для отлова магических существ, книги с заклинаниями и прочее волшебное барахло.

- Эта дрянь еще пылится! Но теперь она ни к чему, а, Северус?

- Старые учебники, — лениво буркнул директор. — Сейчас другие времена и другие методы обучения.

- Другие. Лучше. Верно я говорю?

- Да, — поддакнул Снейп.

- Вот изловим мальчишку и заживем! Уолден, Пий, с кого бы нам начать? А! — хлопнул он в ладоши и размялся, — А давайте-ка с этого волосатого бугая, того урода, что шастает со всякими тварями. Как его — Хогрид?

- Хагрид, — поправил директор.

- Все равно.

- Что ж, давайте, — равнодушно хмыкнул Макнейр. — Амикус, веди его сюда, теперь он не отвертится. Пару сеансов Круциатуса, и мосье выдаст нам все секреты.

Кэрроу исчез за дверью, и Снейпу на миг почудилось, что сердце внутри пропускает удары. Ему было плевать на Хагрида, но мысль о том, что Амикус обнаружит кого-то еще, неприятно легла на сердце. Он медленно опустился на стул, и, встревоженный странным чувством, упустил как, перестукивая пальцами по шкафу, за ним наблюдает Долохов.

Амикус нашел хижину пустой. Дверь была плотно закрыта на засов по силам только полувеликану, но для волшебника это была не проблема. Даже из окна старого класса толпа, представлявшая новую власть, видела, как вход в избушку разлетелся на щепки.

- Что ж, кажется, Хагрида нет дома, — иронично подметил директор, навалившись на стену. — Он давно напрашивался на дисциплинарное наказание. Прогулы во время работы — вещь серьезная.

- Северус, у тебя лучшая магическая школа в мире или сборище болванов? — осклабился Долохов. — Ни дисциплины, ни порядка.

Шпилька не осталась без внимания. Черные глаза мгновение готовы были испепелить Пожирателя, но тут же взгляд остыл и сделался холодным, как и прежде.

- У меня приличная школа, — рыкнул директор. — В отличие от твоего отряда пустоголовых. Что до некоторых лиц, портящих статистику, они — исключение из правил. Старого хрыча поздно перевоспитывать. Но мы отвлеклись от сути. Слишком много чести для одного безграмотного волшебника. Начните со студентов.

- Я согласен, — промямлил Пий. Все это время о министре как будто забыли, словно его и не было в кабинете. Недовольный Долохов отошел в сторону.

Вереницей потянулись очереди. В кабинет заходили вчетвером, по одному с каждого факультета. Первыми выпало быть старшим курсам. Особо напирали на гриффиндорцев как самых неблагонадежных: их допросы отличались от остальных факультетов. Долохов, Макнейр и Кэрроу буквально вытаскивали каждое слово, касавшееся Гарри, Рона и Гермионы. За любую поддержку, которую Министерство вместе с Пожирателями часто додумывали сами, следовало наказание. Столько провинившихся Хогвартс еще не знал. Со слизеринцами, наоборот, обращались вежливо и учтиво — свои как-никак.

В коридоре, где толпились дети, впервые было шумно за последние месяцы. «Змейки» столпились у стены, с вызовом посматривая на остальных, рядом мелькал их растерянный наставник Гораций Слизнорт, который вел разговор сам с собой. Минерва, державшая гриффиндорцев в поле зрения, вполголоса обсуждала что-то с мадам Стебль, а Филиус Флитвик ободрял своих студентов. Деканы старались сохранять спокойствие, но детям это не помогало: они слонялись из угла в угол и дрожали, как последние листья на ветру.

* * *

- Я ничего не знаю! Отпустите! — визжала Ханна Аббот, пытаясь выдернуть руку из сальных пальцев.

- О, не верю ни единому слову, милочка! — глумилась Амбридж. — Ну же, смелее — вам ничего не грозит. Только скажите, где находятся преступники, и Министерство отблагодарит вас, — она вцепилась точно клешнями в девичье запястье и легонько чертила фирменным пером, которое оставляло красные следы.

- Гарри не преступник! — вскинулась пуффендуйка. — Вы лжете!

Амбридж, красная от злости, дернула ее изо всех сил и прошипела:

- Лгу? Я? Мистер Долохов, эта девчонка неисправима. Но думаю, вы в силах перевоспитать ее. Пара заклятий приведут ее рассудок в порядок.

Две студентки, ожидавшие в кабинете, взвизгнули и вжались в стену. По лицу Ханны катились крупные слезинки; она все еще пыталась вырвать руку у розовой жабы, но ее движения были похожи на судорожное дёргание. Антонин Долохов почесал подбородок и медленно, словно не был уверен в том, что делает, вытащил палочку. Остальные, кроме невысокого молодого министерского клерка, диктовавшего Прытко Пишущему Перу, безучастно следили за происходящим.

- Антонин, — Снейп выступил вперед, — последствия заклятий могут быть необратимы. Если мисс Аббот располагает ценными сведениями, она может лишиться памяти или рассудка. Полагаю, надежнее применить легилименцию. Я могу извлечь воспоминания и скинуть их в Омут памяти.

- Господин директор, в педагогических целях...

- Мисс Амбридж, мне импонирует ваше желание установить справедливость, но сейчас мы говорим о гораздо более важных вещах, чем наказание чистокровной, подчеркну, студентки.

- Которая занимается саботажем в школе! А это уже статья, — вставил Амикус.

Розовая жаба с презрением оглядела директора и уверенно кивнула Кэрроу, находя в нем поддержку.

Директору пришлось прибегнуть к еще паре аргументов, прежде чем компания во главе с министром согласилась. Тут же отыскали, по словам Снейпа, самый надежный Омут памяти. Юный секретарь, который до этого никогда не видел столь интересного устройства, вытаращил глаза, но легкий взмах Макнейра, и саднящая рана заставила молодого паренька согнуться и уставиться в пергамент.

- Что ж, директор, — протянул Уолден, — вы здесь единственный легилимент, придется привлечь вас и доверить столь ответственное задание.

- Сомнения? — осклабился Северус.

- Я просто люблю, когда каждый делает свою работу. Но если это не поможет, я сообщу, куда следует.

- Кажется, господин министр уже ждет вашего доклада? — с иронией выпалил Снейп. — Что ж, не будем терять время. Аббот!

Студентка робко встала перед директором, втянув шею. Глаза, из которых все еще текли слезы, смотрели в пол и бегали по старым половицам. Снейп тут же понял, что еще ни разу она не подвергалась подобным заклинаниям и не знала, что ей придется пережить. Она торопливо перебирала края мантии и едва заметно шевелила губами, повторяя про себя бессмысленные слова. Испуганный вид девочки, съежившейся перед директором, напомнил Северусу себя в детстве, когда он стоял перед разъяренным пьяным отцом, отчитывавшим за любое проявление магии. Он всего лишь хотел от него ласкового слова или жеста, но Тобиас Снейп предпочитал жесткие методы воспитания. Каждый раз во время брани в углу выла и проклинала мужа мать Эйлин с новым синяком или ссадиной.

И много лет спустя перед выросшим Северусом стояла несчастная юная волшебница, сирота, которая, как и черноволосый мальчишка, не находила помощи.

- Мисс Аббот, посмотрите на меня, — сухо сказал директор. — Это не больно.

Она подняла на него чистые, как весеннее небо, глаза, которые оживили в душе угрюмого волшебника то, что, казалось, давно уже мертво. На секунду он засомневался но, подавляя в себе новые ростки, вытащил палочку и скомандовал:

- Легилименс!

Незащищенный разум тут же поддался, не сумев выставить никаких щитов. Северус прокручивал хлынувшие потоком воспоминания, в которых маленькая девочка вместе с братом и мамой бегала по саду, гонялась за волшебными зайчиками, смотрела на радугу, опустившуюся к самой земле. Тогда беззаботная Ханна еще не представляла, как сильно ударит ее жизнь. Она задергалась, когда поняла, что в картинах ее детства присутствует чужой человек, и вскрикнула, услышав в голове «не суетитесь». От неожиданности девушка едва не упала.

Чем дальше заходил Северус, перелистывая страницы жизни мисс Аббот, тем тяжелее ему становилось. Будто в нем самом появился кто-то грозный свыше и осуждающе твердил на ухо. Прибытие в Хогвартс, новые люди, Гарри Поттер, которого знала вся Британия, уроки, девичьи посиделки — год сменялся годом, но ничего, как и надеялся директор, не выходило за рамки вон выходящего. Перед ним стояла обычная белокурая волшебница, рано познавшая утрату, и теперь отчаянно пыталась скрыть перед ним перешептывания из пуффендуйской гостиной, за которые её неминуемо ждало наказание, чертову пьесу, наделавшую шуму в Хэллоуин, страхи, опасения и письмо от тетки, сделавшее её сиротой.

Северусу Снейпу, не знавшему жалости, впервые стало по-настоящему жаль. Он ухватился за ниточку, ведущую к какому-то незначительному разговору, где Ханна вместе с друзьями размышляли о Гарри, а затем мягко отстранился, выскальзывая из чужой головы, и сказал:

- Мисс Аббот, вы свободны. Две недели отработок без выходных у мистера Филча за препирательство с высшими должностными лицами.

Она осматривалась, будто искала, откуда долетели слова, но он повторил снова опуская палочку в Омут.

- Свободны.

Две студентки у стены всхлипнули и проводили пуффендуйку глазами.

- У нее нет никаких сведений, — ответил на недоверчивые взоры директор и жестом пригласил к Омуту, дабы убедиться.

Этот случай бесцеремонного копания в чужих мыслях был для Северуса далеко не первый, — он уже терял счет сеансам легиллименции — но именно его он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Запомнила его и Ханна Аббот. Директор не знал да и не хотел знать, что, выйдя в коридор, девушка упала в объятия мадам Стебль, и на все вопросы лишь бормотала «ничего...ничего». А когда пришла в чувства и рассказала, что произошло с ней, профессор МакГонагалл еще раз убедилась, что даже самое жестокое сердце может смягчиться.

Но директор, разумеется, этого не слышал.

* * *

- Коллеги, давайте сделаем перерыв, а то от соплей и слез уже тошно, — сдался министр. Дело шло к вечеру, а они не опросили и половины. Долохов и Макнейр усмехнулись.

- Слабоваты вы, министр. Не годитесь для такой работенки, — прохрипел Антонин. — Но я согласен. Пора подкрепиться и отдохнуть. Снейп, не угостишь ли ужином?

Директор кивнул.

- Вот и славно. Пожалуй, мы тут дня на три задержимся. У нас по плану обыск. К тому же на преподавательский состав потребуется чуть больше умений.

- Господин директор, позвольте напомнить, я просила свой кабинет и комнату отдыха, — влезла Амбридж. Её, казалось, нисколько не томило действо.

Северус коротким взмахом палочки вызвал Филча. Растрепанный, суетливый смотритель тут же прибежал на зов; он повертел головой, озираясь на физиономии, не внушавшие ничего хорошего, получил список пожеланий и открыл было рот, что стоило предупредить заранее, но тут же под угрюмым взглядом Долохова пулей выскочил из класса. Директор, между тем сославшись на дела, откланялся и вышел.

Когда черная мантия появилась в дверном проеме, испуганные и уставшие дети отшатнулись в стороны. Снейп окинул взглядом юных волшебников и громко пробасил:

- Все на ужин!

Слизеринцы, из тех кто посмелее, попробовали было разузнать у профессора, когда подойдет их очередь, но он только фыркнул и понесся прочь, рассекая воздух в коридоре, пока наконец не завернул за угол и не исчез.

Он злился на себя и на инспекцию, что посмела заявиться некстати и не дала Северусу времени для обдумывания плана. Но еще его занимало другое, вернее другая. Женщина без истинного лица и с тёмным прошлым. Он гадал, знает ли она, что происходит в школе? Не может не знать. Эта особа всегда на шаг впереди, как бы ни хотелось директору признаться в этом. Он прошёл ещё один поворот, ведущий к горгульям, но из размышлений его вытащил настойчивый голос, звучавший все ближе.

- Сэр! Остановитесь!

«Мерлин, да что за черт!»

Женщина окликнула ещё раз, и он безошибочно признал Минерву. Поворачиваться не хотелось, Северус просто замедлил шаг, чтобы профессор смогла его догнать.

- Что вам нужно? У меня масса дел, — резко сказал он.

- Видели мы ваши дела, — по лицу МакГонагалл пробежало нечто похожее на смесь отчаяния и возмущения. — Немедленно уберите их из школы! Мало вам рассадника зла в Министерстве, мало того, что люди каждый день пропадают, погибают, боятся выходить на улицу — так теперь вы осквернили единственное надежное место в Британии! Вы уничтожили все, что он создавал годами. Вы его уничтожили!

Голос дрогнул, и она закрылась рукой, подавляя всхлип, готовый вырваться из груди. Северус дернулся. Еще ни разу с тех пор, как он стал директором, никто не смел бросить обвинения ему в лицо. Он ждал их, ждал именно от Минервы, ждал и боялся.

Тоска проступила в черных глазах, таких же, как и само болезненное чувство. Теперь, когда они с Дамблдором чаще обходились молчанием, а вопросы и разногласия поставили меж ними невидимую стену, он все равно не забывал о страшной минуте, которую пережил на Астрономической башне. Вся боль, сосредоточившаяся на его лице, внезапно стала открытой, обнаженной, слишком явственной. Она без труда открылась Минерве, которая тут же ухватилась за ниточку. Что-то глубокое, не поддающееся описанию проскочило в глазах, женщина вздохнула и совсем тихо сказала:

- Допустим, вам угрожали, вас принуждали, шантажировали, но вы, сильный волшебник, для чего прогнулись под них? Почему не пришли ко мне? Почему не попросили помощи у нас, у него? Всегда можно найти решение. Я не дура, Северус, и умею замечать то, чего не видят другие, — он тут же отвел глаза в сторону и неприятно осклабился, что еще сильнее утвердило Минерву. — Вы лавируете меж двух огней, пытаетесь сделать добро, оставаясь при этом злым. Откройтесь мне, Северус — я сохраню вашу тайну и, может быть, смогу чем-то помочь.

На одно мгновение ему захотелось послать все к чертовой матери, открыть ей все карты, выложить без утайки, что творилось в душе, наводя хаос и смуту. И это показавшееся вечностью мгновение было так сильно, так тяжело и желанно, что он уже ясно видел, как слабый и безоружный рыдает перед профессором на коленях. Но Северус сдержался. Порыв вихрем пронесся по коридору и вылетел в раскрытое окно.

- Ты ошибаешься, Минерва, — твердо ответил он и снова овладел собой. — Я сделал это по доброй воле, потому что хотел.

Потому что хотел. Потому что так было нужно.

И он вновь закопал себя в могилу.

МакГонагалл тоскливо посмотрела на него еще раз и молча, не скрывая разочарования и досады, удалилась.

* * *

Ночь уже накрыла своей рукой школу, когда Северус вошел в хижину Хагрида. Вместо двери зияла дыра и груда щепок, засов великанских размеров валялся поодаль, а в двух темных комнатах свистел и гулял свежий ветер. Директор обошел хижину, остановился в том месте, где стояла его тахта, закрытая простыней, осмотрел холодную печь, стол, спящих флоббер-червей в банках. Все вокруг было безжизненным, пустым, будто здесь давно никто не жил и тем более никогда не было женщины.

«Вот и все, — подумал он про себя. — Появилась, всколыхнула бурю и исчезла, как не бывало».

Снейп подумал было выйти через заднюю дверь к Запретному лесу и попробовать поискать там, но обернулся и встал перед закутком лесника, где еще недавно ночевала Асфодель. Теперь там стояли огромная кровать Хагрида, стул, заваленный грязным барахлом, сети, большой рюкзак и маленькое кожаное кресло, старое, но вполне удобное, закинутое знакомой цветочной тканью с бахромой. Северус обшарил угол, осторожно подсвечивая палочкой. Что-то здесь было явно не так: небрежность показалась ему искусственной, будто кто-то специально аккуратно расположил мебель, а потом добавил ощущение беспорядка. Он еще раз оглядел все внимательно и остановился у креслица. Слишком маленькое для привратника да и для любого взрослого. Внутри разлилось нечто вроде удовлетворения.

Что это? Радость? Облегчение? То, что тщательно лишалось словоформы.

Не сбежала, хотя и следовало.

- Я знаю, что вы здесь, — тихо сказал Северус.

Кресло молчало.

- Прекращайте эту игру. Надо серьезно поговорить, — нетерпеливо добавил он.

И вновь ни звука.

- Я легко могу трансфигурировать вас обратно, но с риском для жизни.

Кресло зашевелилось, крутанулось и начало расти в размерах. Все произошло так быстро, что Северус успел увернуться от вспышки, как перед ним появилась мисс Эванс. Цветастый плед с бахромой превратился на ней в длинное платье. Каштановые пряди водопадом струились на груди, заставляя мужчину подавить в себе несвойственную радость.

- А вы внимательны, — недовольно признала она.

- А вы — нет. Если бы сюда вошел Макнейр, от вас не осталось бы даже тряпки.

- Кто знает... Макнейр мог отсюда и не выйти, — ухмыльнулась женщина, но тут же, как прежде, насупилась и недоверчиво шикнула. — И о чем нам говорить? Мы уже все обсудили.

Снейп сухо пересказал ей, что творилось в школе, но скучающий вид женщины говорил, что все слухи таинственным образом были ей уже известны. Не проскользнула даже тень малейшего удивления. Она забралась с ногами на старое покрывало, завернулась в платье, отчего стала похожа на цветастую тумбу, сложила руки на груди и спокойно смотрела на волшебника, как на говорящую голову из магловского телевизора, которая передает старые новости. И ни одного постороннего слова, ни лишнего жеста, взгляда — ничего.

Такое поведение обозлило его: странно, но именно сейчас, после тяжелого дня, жабы в приторно-розовом костюме, после забитой и униженной Ханны Аббот, смотрящей ему прямо в душу, которую он бережно прятал за непроницаемой стеной, после минуты с Минервой, чуть не сломавшей его, он надеялся найти хоть каплю человеческих эмоций, но вместо этого встретил лишь равнодушное, даже тошнотворное молчание. Слова нехотя, по инерции слетали с губ и застывали в холодном воздухе.

- Вас не удивишь, — с обидой закончил он.

- Странно было, если бы я не знала, — парировала Эванс, по-прежнему съежившаяся в комок.

- Где Хагрид?

- Не знаю.

- Знаете.

- Для вас — не знаю.

- Он мне нужен.

- Правда? — она тряхнула копной нечесаных волос. — Для чего, интересно? Чтобы скормить стае шакалов?

«Снова эти препирания. Она не умеет отвечать без издевок».

- Если вам интересно, то для того, — приблизился Снейп, вцепившись в палочку, — чтобы ваш разлюбезный телохранитель не превратился в тушу, которую подвесят над столом Темного Лорда, в которую будут тыкать и насмехаться. И если у него еще остались мозги, в чем я сомневаюсь, то он засунет свою гордость подальше и сделает все, как я скажу.

Асфодель слушала с нескрываемым недоверием. Пляшущие тени играли в насмешливых, лукавых глазах. И чем сильнее ожесточался Снейп, тем равнодушнее относилась она к нему. Как вредный подросток, который делает все наперекор родителям. Это одновременно выводило Северуса из себя и манило. Хотелось стереть противное выражение с красивого лица. Чужого лица.

«Ей нравится издеваться надо мной. Она, скорее, будет родственничком чертового Поттера, но не Лили. Её копия не может быть такой. Такие похожие, но такие разные».

- Второй раз повторять не буду, — пригрозил директор.

- Могли бы и не говорить вовсе, — цветочная тумба прислонилась к стене. Каждое движение губ, глаз, рук — все бесило Снейпа. Бесило и притягивало. — У Хагрида есть более надежные люди, которые не станут лгать, хамить, оскорблять. Которые честны с ним и дорожат им, потому что он — друг.

«Мерлин, это переходит всякие границы».

- А я, значит, враг? — медленно отчеканил мужчина.

Пожалуй, он не хотел бы сейчас знать правду.

- Вы ничем не доказали обратное.

«По-твоему я должен прийти к тебе с поклоном, выложить все, что знаю, и согласиться, чтобы ты руководила мной? Нет, не будет этого».

- Помнится, еще недавно вы спокойно пили со мной в баре и откровенничали.

Она улыбнулась, но улыбка была холодной, не той, искренней, что она как-то подарила Хагриду, а натянутой и ехидной, подвинулась ближе и взглянула на него так, будто искала что-то.

- Потому что думала, что найду в тебе человека. Верила, что изменился, сделал выводы. Альбус считал, ты многое понял, но и большие волшебники тоже иногда ошибаются. Видимо, я искала в тебе то, чего нет.

«Знала бы ты, как я искал в тебе то, чего нет».

- Как вы можете судить обо мне, когда совершенно не знаете? — повысил голос Снейп. Такие слова неприятно цепляли. — Я не открытая книга, чтобы ее читал кто попало.

- Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — тихо ответила Асфодель. — Это-то и пугает.

Он наклонился к ней ближе. Запах пряностей ударил в нос. Этот аромат, это скромное платье, эти красиво очерченные губы — все не складывалось с её холодностью и отстраненностью. Кружило, пьянило от злости и долгого воздержания.

- Тогда почему вы здесь?

«Снова этот взгляд. Готова просверлить дыру и вытащить по частям нутро. Невыносимо упрямая, самодовольная, дурно воспитанная... Печется о Хагриде! Я найду его за два взмаха палочкой, и тогда посмотрим, как ты заговоришь...»

- Не найдешь.

«Что? Я не...»

- У тебя на лице все написано. На нем щитов нет.

«Дьявол в цветочном платье!»

- Я задал другой вопрос, — он сократил расстояние до нескольких дюймов.

Две пары глаз сверкали в полутьме. Казалось, они говорят совсем другое. Его волосы почти касались мягко очерченных скул, горячее частое дыхание обжигало обоих. В мыслях проскользнуло, как хороша она даже в полутьме. Как соблазнительны эти губы, щеки, впившиеся в него масляные глаза, пушистые волосы, тонкая шея. Настоящая дикарка. Гордая, непоколебимая, холодная.

И притягательная.

Мерлин, он смотрел на неё, но видел ту, которую желал всю жизнь. Которую любил до отчаяния, до безумия. Она могла быть такой: смелой, независимой, свободной.

Еще секунда — и он бы сдался, но Асфодель резко выпорхнула от него.

Когда он пришел в себя, успокаивая дыхание, она уже сидела за столом и о чем-то думала. Лунный свет проник в окно напротив и осветил ее тоненькую фигуру, вздымающуюся грудь, напряженно поджатые губы, тонкие пальцы, бегавшие по платью. У Эванс было много обличий, как у каждого метаморфа, но это, кажется, было её настоящим.

Словно именно сейчас она забыла надеть маску.

Северус не видел ее глаз, но понял, что она в большом смятении. И что-то подсказывало: не стоит тревожить, иначе он рискует больше не увидеть её. Он закапывался в мысли, и все сильнее в голове звенели странные звоночки: директор тянулся к ней, будто Асфодель была огромным магнитом, способным увести его на что угодно и куда угодно. Она манила его своей недосказанностью, непохожестью на других. Она как будто была его женской версией: неприступной, холодной загадкой — тем, что годами оттачивал он в себе и ненавидел в других.

Он — легилимент. Для него нет тайн. Одно заклинание, и все мысли человека будут перед глазами. Северус мог поступить так с кем угодно, кроме четверых: Дамблдора, Темного Лорда, Беллатрисы.

И Асфодели.

Она не вписывалась в эту компанию великих волшебников, мастеров своего дела, но какая-то сила будто превосходила их всех, и Снейп не мог разгадать эту тайну. А еще она привела за собой странные видения: эти сны, где две серебристые тени околдовывают разум, студентку, играющую в классики. Положим, сны — нагромождение причудливых воспоминаний, чувств, всколыхнувшееся прошлое, но девочка? Разве могла явиться Лили, живая, яркая, скачущая по дорожке? Для магии существует высший закон, который никто изменить не в силах — умершие не воскресают. Никогда. Это что-то другое. Чей-то обман. На который способны лишь...

Но мысли Снейпа, как и задумчивость Эванс, прервало яркое свечение, забравшееся в хижину. Оба отмерли и обменялись растерянными взглядами.

- Что это? — Асфодель окликнула Снейпа, который осторожно вглядывался в окно. Замок, который он оставил отходящим ко сну, горел тысячами огней во всех залах и башнях.

- Уходите через Запретный лес и не вздумайте оставаться в этой лачуге, — бросил он ей уже у порога и выскользнул вон через заднюю дверь.

Хогвартс сиял ярче всех звезд на ночном небе, а когда директор подошел к главному входу, он услышал гомон голосов. Никто не спал.

Ворота подались вперед, и уже в вестибюле перед Снейпом предстало странное зрелище: домовики, редко покидавшие кухню, носились в поисках укрытия. На секунду он подумал, что неплохо было бы распустить эту школу ко всем чертям, чтобы избавиться от непрекращающихся разборок.

Северус прошел дальше в ярко освещенный коридор, а оттуда — прямиком к Большому залу. Двери были открыты, и только он сделал шаг, как перед ним навытяжку предстали четыре факультета в пижамах и ночных колпаках. Некоторые студенты не успели обуться. Тут же толпились преподаватели и деканы, которых, по-видимому, тоже застали врасплох. Надо всеми командовали Кэрроу, скользя между рядов и угрожая волшебными палочками. На вошедшего директора они не обернулись.

Директор поравнялся с Амикусом и ждал объяснений.

- Распоряжение министерства, — улыбаясь, наконец, сообщил заместитель. — Осматривают комнаты, классы, кабинеты на предмет запрещенной литературы и магической утвари. Кстати, формально должны осмотреть и ваш кабинет, но вы вряд ли позволите.

Северус быстро сообразил и изобразил добродушие, на какое только был способен.

- Почему же? Ищите, раз так надо.

Лицо Кэрроу вытянулось от удивления. Алекто, слушавшая разговор в пол-уха, подбежала к нему и стала с удивлением рассматривать. Директор взгляд выдержал.

По пути к горгулье Снейп понял масштабы обысков. Министерские, которым теперь не было числа, перетряхивали классные комнаты, наводя в них бардак и хаос. В кабинете Темных искусств носились корнуэльские пикси, издававшие такие звуки, что мимо бегущие волшебники затыкали уши. Всюду летали пергаменты со школьными контрольными, перья, детские вещи, учебники, классные журналы и хозяйственные книги. В дальнем крыле слышался визг мадам Пинс, которая воевала с налётчиками за библиотеку. Упорядоченный и дисциплинированный Хогвартс превратился в цирк, а клоунами на арене выступали кучка Пожирателей, накинувшихся на добро, и синие мантии, ловко проделывавшие фокусы с чужим имуществом. Для тех и других когда-то школа была вторым домом, теперь же они разносили его чуть ли не по кирпичам.

Директор отшатнулся, когда мимо него пробежала группа когтевранских девочек, уносивших с собой сумки и рюкзачки. В раскрытую дверь в учительскую, встретившуюся ему на пути, было хорошо видно взволнованных преподавателей. Все плыло, летело, кружилось и искрилось в страшном беспорядке, лишь только Пивз, который любил такую суматоху, распевал песни и кидал в нежданных ревизоров бомбочки и блевательные батончики. Те плевались, наводили на него проклятия, но полтергейст с хохотом летал в арочных сводах.

— Дамблдор, — совсем тихо сказал Северус, чтобы его услышали только горгульи, и волшебная лестница повернулась, толпа взошла на ступеньки и взлетела к Директорской башне.

В кабинете, куда столь долгое время никто не мог попасть, было тихо. Портреты сопели или молча смотрели на вошедших гостей. Элизабет Бёрк раздавала поклоны направо и налево, злорадно при этом улыбаясь, и что-то очень тихо говорила, так что нельзя было разобрать ни слова. В круглой комнате с большим столом посредине до сих пор жужжали серебряные приборы, в вазе все так же лежали засахаренные лимонные дольки, а Распределяющая Шляпа покоилась на своем месте. Не было только клетки для Фоукса, а одна из стен, раньше заставленная стеллажами с книгами, пустовала.

- А здесь почти ничего не изменилось, — хмыкнул кто-то из толпившихся. — На что тебе эти побрякушки, а, Северус?

- Не вижу смысла что-то перестраивать, — хмуро ответил он. — А серебро меня не интересует.

- Н-да, — оглядывался Антонин Долохов. — Не скучно тебе тут с такими-то соседями? Он схватил звеневший приборчик, повертел его в руках и равнодушно, как бессмыслицу, не имевшую никакой ценности, выкинул на пол. Игрушка звякнула в последний раз и затихла. — Что вытаращились? — крикнул он молодым клеркам. — За дело! Ты, Снейп, не обессудь, мы тут поищем — мало ли что осталось в наследство.

Северус пожал плечами, упал в кресло и вяло проговорил:

- Смотрите. Только я здесь обыскал все — вряд ли что-то заинтересует вас.

- А мы все же попробуем, — выпалил Пий и под напором черных недобрых глаз издал маленький смешок. Прямо на них с портрета смотрел полусонный Дамблдор.

- Чего уставился? — шагнула вперед Алекто Кэрроу. — Да-да, у тебя, седой хрыч, будем искать! Вот и посмотрим, что ты тут напрятал, — она, как трусливая собака, тявкала на картину, а Альбус лишь снисходительно улыбался, отчего женщина раздражалась еще сильнее. Остальные портреты поглядывали на Пожирательницу свысока. - Ну? Что замерли, идиоты! Вот возьму и брошу ваши холсты в огонь, — и она залилась каркающим смехом, пока рука Амикуса не нашарила ее и не выдернула обратно в толпу.

Искали долго, с особым пристрастием. То и дело слышались команды «Акцио!», и с полок обрушивались кипы книг. Порядок, который у Снейпа наблюдался во всем, что касалось личного или рабочего, вмиг разрушился, и кабинет стал похож на те классы, в которых рылись обнаглевшие Пожиратели. Особенно внимательно они смотрели в Омут памяти и в стеклянные флаконы с воспоминаниями, но большинство важных предметов Снейп давно заботливо перепрятал в тайник и вынимал их только при необходимости, а главные свидетельства еще при жизни надежно сокрыл Дамблдор.

Директор за все время, пока шерстили вещи, не проронил ни звука. Лицо его оставалось спокойным, он просто смотрел на клерков, бестолково мечущихся от одной башенки до другой, и иногда сам помогал им. Но чем дольше они копались в фолиантах, вековых книгах, обшаривали портреты, тем глупее становились выражения их лиц. Пожиратели и министерские обреченно свистели, уже не надеясь отыскать зацепки для поимки Поттера, пока Долохов не скомандовал остановиться.

- Хватит! — просипел он, когда центре комнаты выросла гора из книг, безделушек и даже столов. — Идем, у нас еще гостиные не осмотрены. Пока тут взять нечего.

* * *

- Изверги! Как они смеют обращаться с вещами, которые старше их! — вопил Квентин Тримбл, когда дверь за последним молоденьким увальнем из Министерства закрылась, и директор остался наедине с галереей. — И вы позволили! Вы посмели тревожить наше наследие!

- А у директора был выбор? — пыхнул трубкой Армандо Диппет и погрузился в размышления. — Да-а, такого я не помню — два обыска за месяц. Вам стоит проверить, Северус, сохранность дорогой библиотеки. А Омут памяти? Я думал, они разобьют его — такой предмет восстановлению не подлежит даже с помощью магии.

Директор слушал их, но не эти восклицания ему были нужны. Наблюдения, мнение проницательных магов — вот, что он хотел знать, а потому молча ждал, буравя стены глазами.

- Северус, — наконец-то заговорил Дамблдор после охов и вздохов особо впечатлительных портретов, — прежде я полагал, что вы продержитесь гораздо дольше. К сожалению, я несколько ошибался.

- Это для меня не новость, — отозвался Снейп.

Очки-половинки блеснули в мягком свете. Альбус погладил серебристую бороду, на секунду-другую задумался и начал очень медленно, чего даже Северус не мог выдержать:

- Я взял с вас обещание, что вы сохраните это место и людей, которые здесь живут и работают; что, по возможности, невинные дети, которые увидели столько зла, будут в относительной безопасности.

- Альбус... — черные глаза свирепо уставились на него.

- Вы скоро падете, — впервые сочувственно сказал Дамблдор, — это ясно как то, что Падлмир Юнайтед опять останется без кубка Британии. Слишком много промахов. Темный Лорд дал вам уйти лишь потому, что ждет, когда вы приведете его к Гарри. Асфодель совершила огромную ошибку, открывшись вам — это главная ошибка. Он о нёй еще не знает, но о вашей двойственной фигуре — наверняка. Увы, вы принадлежите к числу тех людей, которые лишь в одиночестве надежны и непробиваемы, но стоит появиться чувству, и вы выдадите себя с головой. Я говорил неоднократно, но обида не позволила вам прислушаться к моим словам.

- Дамблдор, прекратите, — нетерпеливо прервал Снейп. — Вы сами подтолкнули меня вместе с Амикусом к хижине, вы ни слова не сказали, когда я уносил из тайника Меч Гриффиндора, вы оставили меня в неведении, как глупого ребенка, и теперь мирно почиваете на стене, глядя, как я мечусь из стороны в сторону, — он смотрел на портрет, и отчаяние затопило черный взгляд. Он почувствовал себя маленьким Северусом, бегавшим от отца к матери и пытавшегося их примирить. Только теперь мир между сторонами был невозможен, и тогда, в детстве, родители так и не смогли простить друг друга.

Директор отдышался, жар бросился в лицо. Галерея замолкла, со стен смотрели жалостливые глаза, лишь миссис Элизабет и мистер Эверард оставались холодны. Даже Финеас Найджелус, озабоченный в последние дни потрепавшимся нарядом, разинул рот и тут же его захлопнул. Портреты понимали, что мужчина перед ними скоро переедет жить на стену в золоченую раму.

- Что ж, — сухо подвел Снейп, — бежать не собираюсь. Никогда не питал особых надежд выйти из войны живым. Я исполню вашу последнюю просьбу, Альбус. Раньше, чем вы хотели. Гарри Поттер узнает правду о себе. А школа... Возможно, было бы лучше её закрыть от Темного Лорда и от учеников. Только сделать это пока не вижу подходящего способа.

- Делайте что угодно — вам я больше не советчик, — ответил Дамблдор. — Но извольте выполнить одну просьбу: не стоит пугать мальчика. Он очень храбрый, но перед Волан-де-Мортом и перед собственной смертью ему пока не устоять.

Снейп поджал губы и, не дав ответа, вышел из кабинета.

* * *

Вечером следующего дня директор встретил неожиданного гостя. Перед входом в комнаты в плохо освещенном коридоре прозначился черный балахон, тот что носили Пожиратели смерти. Неизвестная скинула капюшон, уверенная в том, кто перед ней, и распустила длинные каштановые волосы. Директор недовольно нахмурился и заиграл желваками на лице, однако поспешил обернуть обоих в Заглушающие Чары и наложил заклятие Невидимости.

- Ну, конечно! — протянул он. — Мисс Тайна собственной персоной! Это не вам ли случайно я приказал покинуть территорию замка? Или у вас проблемы со слухом или памятью? Так выпейте свои отвары, если они вообще помогают.

- И вам добрый вечер, сэр, — хмыкнула Асфодель.

- В Америке разве не учат, что нельзя вламываться в чужое пространство? — накинулся он. — Вы что, привидение? Проходите сквозь стены? Все входы в школу, кроме главного, запечатаны. Или вам выдали магический пропуск с моей подписью? Покажите мне этого смельчака, — злорадствовал директор.

- Было бы неплохо, если бы вы озаботились этим, — она по-прежнему с вызовом смотрела на него, хотя от прежней горячности и злости не осталось и следа.

- Я задал три вопроса, — повторил Снейп.

Она недобро рассмеялась. Каштановая река разлилась в свете тусклых редких свеч.

- Нет, нет и нет. Пока запечатывают одни ходы, мы распечатываем другие — вот и вся разгадка, — сказала Асфодель. — Я не просто так ждала тебя, Снейп. Как бы мы ни были противны друг другу, а поговорить надо.

- У вас десять секунд, пока я вынимаю палочку и расколдовываю дверь, — резко сказал он. Северус действительно медленно вытащил палочку и легким движением руки принялся чертить ей в воздухе.

- Слишком мало, но я попробую, — усмехнулась женщина. — Если коротко: надо уничтожить крестражи, кроме того, что в Г...Гарри.

- Позвольте узнать, — едко заметил он, и рука остановилась в воздухе, — каким способом вы хотите это сделать? У вас есть карта, где помечено крестиком и подписано «клад»?

Она шумно выдохнула и закатила глаза к потолку.

- Я вам слово, вы — десять. Это особая манера общения? Почему нельзя спросить на нормальном человеческом языке?

Теперь смеялся уже он, тем снисходительным смехом, которым хотят обидеть собеседника.

- Вы, кажется, забыли разговор в лачуге. Еще вчера вы были готовы забрызгать меня змеиным ядом.

- Кстати, змея и есть крестраж, — покраснела Асфодель, но на выпад отвечать не стала.

Он огляделся, нет ли кого поблизости, быстро отпер дверь и прошел в покои, оставляя проход открытым. Галантно пропускать вперед наглую гостью Снейп не собирался.

- А вы вежливы, — встала женщина на пороге, щурясь и вглядываясь в темноту. Эванс прошла внутрь, и дверь тут же захлопнулась. Мужчина искоса наблюдал, как Асфодель с любопытством осматривает комнату, чему-то иногда улыбаясь, и эта улыбка мягко играла в свете от одной старинной лампы. Он опустился в кресло, перебирая газеты на крошечном столике, делая вид, что его занимает глупая писанина, но незаметно ловил каждую черточку на лице женщины. Ему было интересно следить за ней. Тяга никуда не пропадала, хоть он и злился на себя.

- Ваше время уже идет, — напомнил директор. — Пока что я не услышал ни одной полезной мысли.

Она не сразу отозвалась, занятая тем, что разглядывала скудную обстановку и полочку с редкими книгами, среди которых стояло «Приложение к тайнам наитемнейших искусств». Асфодель приманила книгу к себе и принялась листать.

- Интересно ты живешь: у тебя есть все, чтобы купаться в роскоши, а это, — она махнула рукой, — похоже, скорее, на монашескую келью, чем на жилье директора Хогвартса.

У Гермионы есть такая книжка, вернее первая часть — она забрала ее после смерти Дамблдора, — на имени Эванс спохватилась и тут же глянула на сурового Снейпа. — Там хорошо описано, как сделать крестраж — мерзко и отвратительно. Мне так жаль, что это случилось с Лили.

Он сжал руки в кулаки, но ничего не сказал. Женщина продолжила.

- Их семь: дневник, кольцо, медальон, змея, еще два неизвестных и тот, что в Гарри. Они слышат друг друга и имеют тесную связь. Мальчик тоже их чувствует: у него часто болит шрам, он видит странные образы. Надо уничтожить все возможные осколки, чтобы Гарри было легче, а потом отыщем способ, как извлечь крестраж из человека.

Он видел, как тяжело дались ей эти слова. Из гордой и самодовольной она вдруг превратилась в задумчивую и удрученную тяжелой ношей. Асфодель присела на краешек стула и сложила руки на коленях, как несчастная сиротка, и тогда Северус понял: она действительно переживает.

- Предположим, я это знал, — сказал волшебник. — Хотя на кое-что новое вы, действительно, указали. Что ж, если это все, не смею вас удерживать.

Она заерзала на стуле. Было заметно, что она хочет сказать что-то еще, но не решается. Какое-то время они оба играли в молчанку и ждали: он — что она уйдет, она — что он её не прогонит.

- Северус, — медленно произнесла Асфодель, — у нас не складывается общение, тут есть и моя вина тоже. Мы оба ждем друг от друга подвоха, — она остановилась, чтобы перебороть одолевавшую её слабость от непривычно теплых покоев. — Я хочу тебе верить, потому что так сказал Дамблдор. Он настаивал, чтобы я не вмешивалась в твои дела и не стояла на пути. Для всех я должна была остаться тайной — это было главное условие, чтобы попасть сюда, — она снова ненадолго замолчала, и с этой минуты Снейп уже слушал внимательно. - У нас нет выбора. Мы оба знаем, как победить этого урода, — на сверкнувшие темные глаза она лишь выставила руку. — Не перебивай. Со стороны Ордена его тайну знают только ребята и мы. Больше — никто. Поэтому, как бы сложно ни было, давай попробуем помочь друг другу. У нас общая цель.

- Почему вы так считаете? — спросил Северус не без сарказма. Он с интересом наблюдал за ней и даже подумал, что, будь Лили жива, она вряд ли смогла бы обуздать свою гордость. Одно слово — и обида разлучила их навсегда, а здесь, несмотря на его несносный характер, ему предлагали пусть шаткую, но дружбу.

- Потому что у нас общий мотив. Мы оба мстим за нее.

Оба замолчали. Керосиновая лампа, от которой в комнате чадило, слабо освещала их маленьким огоньком. Северус даже не удосужился зажечь свечи, потому что чувствовал, что в этом нет нужды. Два полуосвещенных лица — в этом было что-то таинственное, особое, по-своему магическое. Быть может, весь Хогвартс спал и видел долгожданные сны, на которых его прервали жуткой, унизительной суматохой, но здесь, в маленькой тесной гостиной загорался фитилек надежды.

- Хорошо, — наконец сказал Снейп. Она мягко улыбнулась, но тут же сморщилась, когда он вновь заговорил. — При условии, что вы не будете лезть в мои дела и, в принципе, делать что-то без моего ведома. А еще расскажете мне все, что знаете.

- Слишком много для начала, — лениво заметила Асфодель. — Пока хватит и одного слова.

- Тогда мне не нужны путающиеся под ногами помощнички.

Потускневшие полусонные изумруды теперь смотрели без вызова, неприязни или строгости. Женщина держала себя как в ту ночь, когда они сидели в баре и вспоминали детство. Что заставило её прийти вечером к малознакомому мужчине, Северус не понимал — слишком много странностей, противоречий, эмоций бурлило в ней. И потом, когда они уже сошлись совсем, из всех её вывертов и поступков, порой опасных, сумасбродных, невозможных, ему не давала покоя эта ночь — первая ночь, ничего не значащая, но в то же время многообещающая. Ночь, когда он позволил себе не поверить, но смириться. А сейчас она просто кивала в такт его размышлениям, хотя совершенно не слышала их.

- Ты прекрасно понимаешь, что полного доверия нет никому. У нас есть общие задачи, но мои личные дела — это мои дела, и посвящать в них я не собираюсь.

И опять она пытается быть первой. Директор шумно выдохнул, поморщился и еле кивнул, однако Асфодель заметила это осторожное согласие и развела руками, что означало, будто директору придется смириться. Еще раз.

- Я расскажу главное. То, что открыла мне Грейнджер, — её веки медленно смыкались, но она продолжала говорить. — Альбус показывал Гарри воспоминания, в которых этот ваш лорд еще молодым скупал старинные вещи для «Горбин и Беркес». И однажды он заинтересовался медальоном Салазара Слизерина и чашей Пенелопы Пуффендуй. Их прикарманила некая Хэпзиба Смит. Подробностей не знаю, но Дамблдор намекал Гарри, что эти вещи вполне могли бы стать крестражами. Гермиона придерживается версии, что крестраж может находиться на любом факультете — в Хогвартсе всегда было полно редких экспонатов.

Северус откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

«Вполне вероятно, — подумал он про себя. — Иначе зачем ему все богатства замка. На золото он не падок, а вот на особые предметы — да, это в его духе».

Он прошелся по комнате, отмеряя четыре шага от стены до стены. Мисс Эванс в ожидании перебирала складки на мантии. Она молчала, но, должно быть, не от осознанной необходимости дать время на обдумывание, а от накатывавшей усталости и дремы. Снейп еще раз обдумал сказанное и решил про себя, что из этого может что-то получиться. Пусть не сразу, но на своих условиях. А еще где-то глубоко внутри знал, что теперь будет видеть чаще желанные черты. Это был отдельный вид мазохизма, но он в нем нуждался.

Может быть, помогая ей, он сможет помочь той, что отдала свою жизнь.

- Так вот зачем вы устроились к мадам Пинс, — наконец директор прервал размышления.

- Конечно. Для чего же еще?

- Вдруг вы изучаете кентавров, — хмыкнул директор. Кончики губ потянулись вверх, и сонное лицо женщины стало добродушным и даже милым.

Они проговорили еще четверть часа, обмениваясь сведениями. Северус в общих чертах пересказал ей разговор, подслушанный в поместье Малфоев, и он утвердил женщину, что один крестраж лежит в ячейке Эвансов, а другой — в школе. Однако Снейп умолчал о главном, о том, что еще при жизни рассказал Дамблдор. Тот день он не забудет никогда. Директор решил, что такой козырь лучше попридержать. Пока.

- Я хочу поговорить с мисс Грейнджер, — в голосе прозвучали требовательные нотки.

- И не проси! — отозвалась Эванс, вырываясь из лап Морфея, который пытался забрать ее к себе. — Во-первых, она не будет с тобой говорить, а во-вторых, мало ли кто увяжется за тобой снова. Я вижу, ты тут не особо-то в фаворе. Ты же, например, не пустишь меня к Дамблдору?

Снейп резко повернулся, и это движение стало лучшим ответом.

- Вот.

Он заметил, что Асфодель уже с трудом говорит, зевает, закрываясь руками, и противится сну из последних сил. Снейп глянул на часы: магические стрелки указывали на половину второго — самое время забыться. Директор мог выдержать на зельях пять и даже шесть бессонных ночей, однако побочные эффекты частенько мешали пользоваться ими постоянно.

- Вам пора. — сказал он. — Скоро как раз будет смена патруля.

- Сколько продлится нашествие черных гуннов?

- Кого? — удивился он. — Если вы о Министерстве, думаю, они тут на неделю.

- Ы сыал, о ои еают в Хо’иде? — она зевнула, не в силах одолеть сон, так что речь получилась неразборчивой. — «Кабанью голову» растащили по частям, Розмерта закрыла паб. Всюду обыски, погромы, Беллочка пытает Круциатусом. Не удивлюсь, если они копают под тебя.

- Очень возможно, учитывая ваше появление и не совсем здоровое поведение. Вас просят не вмешиваться и уходить, но вы делаете все наоборот. Суть женской логики в отсутствии всякой логики. Да, с такими навыками вас к крестражу нельзя подпускать на пушечный выстрел... Но вы засиделись, и не просите: меня совершенно не волнует, как вы выберетесь и где будете ночевать. Под трибуной для квиддича есть каморка для запасных метел...

Но он не договорил, потому что обернулся и увидел спящую Асфодель. Она откинулась на стуле, оперевшись головой о стену. Снейп сперва хотел разбудить ее и вытолкать за порог, но, рассудив, что так она легко попадется в руки Пожирателям, оставил ее и юркнул в спальню, однако покрутившись на кровати, он снова вышел, отлевитировал ее на крошечный диван и запихнул под голову подушку. Возможно, это был первый жест заботы со стороны угрюмого директора, и он после корил бы себя до утра своей слабостью, но еще раз посмотрев на лицо, в котором легко узнавались родные черты, Снейп шумно выдохнул и попытался смириться. В третий раз.

В эту бесконечную ночь он так и не заснул.

Ровно без четверти шесть по Лондонскому времени директор в полном облачении стоял над Асфодель и тщетно пытался разбудить её, но она только отмахивалась рукой и ворочалась с боку на бок от назойливого шума.

- Проснитесь уже наконец! — несдержанно выпалил он, подкрепив слова волшебной палочкой. В комнате зазвенел будильник, дребезжа старыми механизмами. Женщина поморщилась и открыла глаза. Какое-то мгновение она безмятежно нежилась на подушке, но, когда, наконец, разглядела, кто перед нею, то мигом вскочила.

- Вот черт! — Эванс прибавила еще пару грязных ругательств. — И давно я тут? Который час? Мне пора убираться, — волшебница оглядывалась, и на помятом лице обозначилось недоумение. Она повертела подушку и прибавила: — А как я... Это ты меня перенес?

Последний вопрос смутил Снейпа, и он, дабы скрыть небольшое неудобство, снова натянул на себя личину сарказма:

- Надо было оставить на том стуле, чтобы ночью вы упали и сломали себе что-нибудь. Сейчас почти шесть — самое время уйти, чтобы вас не застали.

Женщина закрутилась в мантию и жалобно спросила:

- Можно хотя бы умыться и перекусить? Не буду же я растапливать печь в избушке Хагрида. Хотя бы ломтик хлеба с молоком. А?

Директор замер, закатил глаза к потолку и шумно выдохнул. Возня с лишним ртом в его планы не входила.

«Вот тебе, Снейп, развлечение. Жил один, терпел детей, так теперь потерпишь и строптивую девицу. Знаешь же, что от женщин одни проблемы, но нет, надо было оставить ее здесь, спать уложить. Сейчас она просит хлеб с молоком, а потом захочет устриц в винном соусе. Мерлин!»

Он открыл было рот, чтобы сказать, что здесь не гостиница, но изумрудные глаза глядели на него, как наивный провинившийся ребенок смотрит на родителя, надеясь избежать наказания за проделку. Нет, перед этим взглядом ему не выстоять — будто перед ним сама Лили.

- Ванная там, — кивнул он. — Сидите тихо, пока домовик не принесет еду.

«Это в первый и последний раз. Она поест, и ты вытолкаешь ее за дверь».

Однако что-то странное, малопонятное захватило его, какое-то особенное любопытство. Он невольно подумал, что когда-то мог быть не одинок, и в его комнате жила бы невероятная женщина, в которой сочетались редкая красота, доброта и ум. И она могла любить его и дарить счастье.

Северус прогнал от себя непрошеные мысли, вызвал домовика и потребовал завтрак на одну персону. Когда на маленьком столике появился поднос с едой, Асфодель выскользнула из-за двери и одним прыжком оказалась на диване.

- А ты не будешь? — удивленно спросила она.

- Я завтракаю в зале, — сквозь зубы проскрипел Снейп.

- Ладно, — женщина оглядела поднос с кашей, яичницей, тостом и кофе. — Овсянку не люблю, кофе не пью, так что это твое. А остальное — мне, — и, довольная собой, принялась уплетать еду. Теперь Эванс выглядела оживленной, если не сказать веселой, и с интересом ковырялась в тарелке. Северус, постукивая пальцами по креслу, изредка рассматривал её.

- Фто? — уставила она с набитым ртом, когда поймала тяжелый взгляд.

- Как вы стали метаморфом? — выпалил он давно крутившийся на языке вопрос.

Асфодель с трудом сглотнула, прочистила горло и нехотя ответила. Было заметно, что это воспоминание ей не по душе.

- Ты же явно в курсе, что я работала в больнице Бриджа. Ну так вот, там заразилась драконьей оспой от одной пациентки и слегла. Пришлось нас обеих лечить магловской медициной — зелья почему-то плохо работали. Кто-то предложил сделать переливание крови — так мне и достался этот дар. Он мне очень полезен, кстати, можно появляться где угодно, никто не узнает и не глазеет. И не могли бы мы перейти на «ты»? Это очень облегчает общение.

- Как вас нашел Дамблдор? — после короткого молчания продолжил директор, словно и не было просьбы.

Он видел, как Асфодель напряглась, отодвинула тарелку, подняла на мужчину свои прекрасные глаза, которые затуманились в один миг.

- Твоя манера вести беседу несколько сбивает. Как будто я украла мешок галлеонов и сижу на допросе. Я же не лезу в твое прошлое — с какой стати ты копаешься в моем? — она поморщилась, но чувствуя, что Снейп от своего не отступится, продолжила. — Видишь ли, Альбус Дамблдор был весьма влиятельным магом на всех континентах. Наверное, даже пингвины в Антарктиде его знали. Поэтому лет в семнадцать я отправила ему письмо с просьбой разыскать моих сестер. Так что мы давно были знакомы, хоть и заочно.

Потом случилось то, что случилось, — она заметно дернулась, но тут же овладела собой, — я была разбита, хотела приехать за Гарри, но Альбус запретил. Он говорил, что из-за нашей схожести с Лили я рискую стать добычей для Пожирателей смерти. Потом умерли родители, я слегла с оспой, долго лечилась... Много разных причин. А перед Второй Магической он снова нашел меня, долго убеждал. Моя профессия лечить, а не убивать, но ты же знал его: он всегда понимал, на что нужно надавить.

Он слушал её рассказ, прерываемый иногда несдержанными вздохами, но не видел в нем никакой искренности. Для него она будто говорила заученными фразами, самым обыкновенным тоном, когда происходят самые обыкновенные вещи. При всей нелюбви к Поттеру, директор был неприятно удивлен, что у мальчика такое дурное семейство. Причем не со стороны мерзкого Джеймса, а по линии матери.

Асфодель уткнулась в стол и упорно избегала суровую фигуру, гордо вытянувшуюся над ней..

- Вы беспечны, — коротко сказал Северус. — Как и Дамблдор. Вместо того, чтобы забрать мальчишку на континент, укрыть его в надежном месте, вы плюнули на него и переложили всё на посторонних людей. Считаете это нормальным?

Она вскочила к камину, но тут же сделала вид, что заинтересована узорами на камне, однако вид её был мрачен.

- Нет, — тихо ответила Эванс. — Но у меня не было другого выхода.

- Позвольте спросить, — насмешливо начал Снейп, — что за обстоятельства вам помешали, кроме тех отговорок, которыми пытаетесь выдавить из меня жалость. Устраивали личную жизнь? Путешествовали? Развлекались и наслаждались обществом богатых и успешных? — он скрестил руки на груди и уже приготовился загибать пальцы, но она прервала его, несдержанно выкрикнув:

- Непреложный обет!

- И какого черта вы здесь?

Она, наконец, подняла голову. Теперь перед Северусом стояло беззащитное существо, с которого спали все шипы, а оголенные нервы отдавались болью в каждой клеточке. Приоткрытые губы слегка дрожали, втягивая в себя воздух. Эванс побелела и съежилась, а слова, которые она приготовила в ответ, так и застыли в ней. Кажется, тут была особенная тайна, необычайно сильная и гнетущая, болевая точка, нерушимая и отвратительная связь. О, это, пожалуй, Северусу было необычайно близко. И в один миг изменившееся выражение лица, и брошенные два слова больше не казались поводом для развлечения.

- Я дала обещание, что выполню все, что попросит Альбус, и, пока он не освободит меня от магической связи, должна соблюдать условия договора, — с трудом произнесла она.

- Но ведь он мертв...

- Зато обет еще в силе. Давайте не будем об этом, — Асфодель сжала переносицу и снова отвернулась к камину, но Снейп заметил по прерывистому дыханию, что она едва сдерживается.

Женские слёзы. Он не любил их. Не понимал. Слёзы матери всегда были скупыми, и, когда мальчиком Северус приходил ее утешать, она отстранялась и твердила одно и то же: «Занимайся своими делами». Он считал слезы признаком слабости, ущербной жалости, дурным тоном. А потому сейчас он просто стоял и смотрел, как надрывается все внутри женщины, и, словно волна за волной, подкатывает истерика.

Напряженное молчание прервал глухой стук. Асфодель очнулась и поспешно спряталась в ванной. Директор приоткрыл дверь. В щель тут же впились рыбьи глаза и приторно-сладкое лицо.

- Тебе чего, Алекто? — раздраженно буркнул он.

- Если вы еще не забыли, сэр, у нас инспекция Министерства.

- И?

- Долохов зовёт. Старая карга путается под ногами. Учит, как проводить обыски. Ты вроде как ручался за неё, но нашим это надоело. Или сам приструнишь, или она будет валяться на больничной койке.

- Иду, — и некрасивая физиономия медленно растворилась в коридоре.

Он с силой захлопнул дверь и проверил Охранные чары. Чертыхнулся в миллионный раз от того, что тихое место стало проходным двором.

- Не устал еще переобуваться? — глухо раздалось из ванной.

- Уходите, — скомандовал Снейп, вихрем проносясь по комнате, в которой его длинной мантии не хватало места для маневров, — воспользуйтесь заклинанием. Здесь небезопасно.

- Мне надо побыть одной.

- Покиньте замок, и можете уединяться сколько угодно. Я дам знать, когда понадобитесь.

Если бы это был Поттер или кто-то из настырных учениц, или даже из Пожирательниц, иногда похотливо таращившихся на него, Снейп без промедления бы выволок взашей. Но сейчас в закоулках разума кто-то нашептывал ему оставить все как есть и не мешать. Может быть, это проявление жалости или сочувствия? Он и сам не знал.

А потому, недовольный собой, вышел из одного ада и направился прямиком в другой.

В гостиной Гриффиндора, где собралась вся делегация на повторный обыск, было не протолкнуться. Студенты в ночных халатах и пижамах сидели прямо на полу вдоль стен, а у камина, срываясь, Минерва МакГонагалл горячо отчитывала какого-то толстого волшебника в синей мантии. В этой же перебранке участвовала и Долорес Амбридж, которая всякий раз наслаждалась, когда декан выходила из себя. Повсюду царил беспорядок, и хотя львы не отличались особым рвением к порядку, однако даже небрежные гриффиндорцы вряд ли навели бы такой бедлам.

- Это возмутительно! Вы обыскиваете личные вещи детей! Это унижение человеческого достоинства! Что скажут родители, когда узнают, как вы врываетесь во время сна, обыскиваете сонных ребят, копаетесь в их кроватях! У вас нет ни капли совести!

Но Долорес была не прошибаема. Она с улыбкой раз за разом показывала постановление министра магии и намекала Минерве, что та рискует оказаться в Азкабане, если и дальше посмеет препятствовать. Наверху раздался грохот — кто-то, видимо, шерстил спальни. Директора наконец заметили: ученики вскочили, а мисс Амбридж слегка развернулась.

- Господин директор, — сладко пропела она кивнувшему Снейпу, — ваш сотрудник противится министерскому постановлению. Если она и впредь собирается хамить мне и клеветать на наших доблестных работников, я буду вынуждена арестовать её.

- Да сколько угодно, — съязвила профессор, — но прежде вы уберетесь отсюда.

- Минерва, — настойчиво позвал директор, — прекратите балаган. У вашего факультета не та репутация, чтобы вы устраивали здесь выходки. Или вы замолчите, или я увольняю вас и передаю мисс Амбридж.

На этих словах шляпа профессора резко откинулась, и гордая женщина только вполголоса хмыкнула:

- Другого я и не ждала.

Она отошла к стене, но ничто не выдало в ней поражения. Никто и никогда прежде не видел побежденную и сломленную Минерву МакГонагалл. Не увидел и сейчас.

- Я рада, профессор, — встряла Амбридж, — что мы поняли друг друга, — и, скомандовав толстяку приглядывать за гостиной, уползла наверх.

Северус постоял еще немного, убедившись, что теперь проблема решена, он собирался уже уйти, но за спиной услышал слегка дрожащий голос:

- Сегодня ночью напали на мисс Аббот. У девушки повредился разум, мадам Помфри говорит, что она бессильна. Кроме ваших приятелей, сэр, никто больше не желал ей зла.

«Вот и началось», — и сразу что-то тяжелое упало на грудь, туда, где уже не должно было биться сердце.

Он постоял еще немного, не оборачиваясь, и покинул гостиную. Перед уходом директор ощутил всем телом зашуганные детские глаза, которых он не видел их, но не сомневался, что сейчас они с болью и ненавистью смотрят на него.

Пуффендуйка лежала в больничном крыле. Когда Северус вошел, его встретила пустота, за исключением двух спящих мальчишек. У мадам Помфри сохранилась на редкость тихая обстановка, будто и не случилось этого нашествия. Почти так же тихо и спокойно, как во времена Дамблдора.

А ведь он обещал ему защищать школу. Но нарушил обещание.

Лекарша кружила у кровати, пытаясь расшевелить больную. Та смотрела в потолок бесцветным взглядом и даже не моргала. Ни одного звука, ни одного движения. Как мертвая.

Женщина обернулась под шелест черной мантии, но не сказала ни слова, только поджала губы и резко поставила на столик пузырек с зельем.

- Что с мисс Аббот?

- Разве вам это интересно? — отвернулась Поппи.

- Я должен знать, что произошло, — Снейп подошел ближе и встретился взглядом с неподвижной Ханной, лицо которой исказил страх. Еще вчера эта девушка дрожала в ожидании легилименции, нехотя открыла ему самые дорогие и самые тяжелые воспоминания. Теперь к ним добавилось еще одно. И неизвестно, помнит ли сейчас она хоть что-нибудь.

- Произошло! — нахмурилась лекарша и шепотом прибавила: — Произошло два негодяя. Как носит таких земля!

- Кто это был? — он смутился от догадки.

- Макнейр с каким-то идиотом из Министерства. Слушайте, если вам хоть каплю дорога жизнь этих несчастных детей, вы просто обязаны защитить их от произвола. Это безумие! Стало шакалов врывается в приличное заведение, переворачивает все с ног на голову, устраивает допрос как последним преступникам и творит такое... Такое, что... — она не договорила и всхлипнула. Понадобилось время, чтобы справиться с нахлынувшими слезами. — Я сорок два года работаю здесь, но никогда, слышите, никогда...

Он молчал. Действительно, такого унижения Хогвартс еще не знал. Снова промах. Снова не успел, не увидел, не предугадал. И тишина в больничной палате становилась не такой уж спасительной, какой была всего минуту назад, когда он только вошел.

- Оставьте меня с мисс Аббот, — сухо сказал Снейп.

- И не подумаю!

- Оставьте, — металлический голос эхом отдался в стенах. Двое когтевранцев высунули головы из-под одеяла, и увидев директора, поспешно закутались. Северус добавил чуть тише: — Я не причиню ей вреда.

- Учтите: я в кабинете. Малейшее движение...

- Мадам Помфри!

Она поворчала, извергая из себя тихие ругательства, и, постоянно оглядываясь, удалилась в свою каморку. Над кроватью Ханны тут же сверкнули два облачка — Заглушающее и Отвлекающее.

Девушка не подала ни одного признака жизни и все так же лежала, делая редкие вдохи. Северус внимательно осмотрел её, проверил Лечебные чары и аккуратно проскользнул в сознание больной с помощью легилименции. Мысли Ханны были настолько беспорядочны, что он было закружился в калейдоскопе воспоминаний, смешанных с выдуманными видениями. Было очевидно: пуффендуйка пережила шок. Как ни старался Северус разложить по полочкам мысли девушки, сумасшедшие демоны прорывались вновь и вновь, выдавая абсурдную картину. Кое-что из ночного кошмара он все-таки успел найти, но проверить правдивость воспоминаний сейчас было невозможно.

Он выскользнул из девичьей головы и, дабы она отдохнула, отправил ее в сон. Глаза Ханны покорно закрылись.

- Довольны? — раздалось за спиной.

- Нет. Я не смог увидеть целостную картину произошедшего.

- Ах, ну, конечно! — вскинулась Поппи, — мало вам, что она пережила — вы еще влезли к ней в голову! Человеческая жизнь и достоинство — пустые звуки. Знаете, если бы не дети, я бы уже здесь не работала.

Она стащила с себя фартук, смяла его и бросила на пустую кровать, а потом уткнулась в свои склянки.

- Я приготовлю для нее Животворящий эликсир. Попробуйте дать ей отвар из мандрагор, — и, старясь пропустить мимо ушей причитания Поппи, тихо покинул лечебницу.

Бесконечная ночь и суматошное утро давили на него и мучили. Черные кошки вновь царапали сердце. Самое отвратительное в происходящем было его собственное бессилие. Он — директор, высшее должностное лицо, сильный маг, но вся сила будто утекает сквозь пальцы. Замок рушится на глазах. Хотелось все бросить, кинуть обратно обязательства, заявить громко Альбусу, что уходит, и прожить остаток дней в тишине, пока его не найдут и не прикончат.

Мерлин, сейчас он бы отрезал себе руку, в которую вросла Черная метка — его клеймо, опознавательный знак, ниточка, за которую все время дергал Темный Лорд. Теперь тот, должно быть, весьма доволен, что загнал жертву в угол. В том, что он жертва, пешка, которую вот-вот собьют, Северус не сомневался. Может быть, он еще успеет кого-то спасти. Может быть, те испуганные девичьи глаза еще посмотрят на мир с радостью. Радость... Что это, он уже не помнил.

Когда он вырвался из круговерти событий и вернулся в подземелье, Асфодель уже не было.

* * *

Рабочий стол, до которого директор не сразу добрался, был завален: школьные совы кружили над ним и сбрасывали очередное письмо, вопиллер или свежие прокламации. Недовольные родители, нежелавшие терпеть издевательства над детьми, грозились забрать их из школы, несмотря на ужесточенную цензуру и режим Того-Кого-По-Прежнему-Нельзя-Называть. Поначалу Северус вскрывал конверты и прочитывал строчки две-три, но потом перестал и лишь косился на место, которое стало теперь как бельмо на глазу, и время от времени насылал Заклятие Сожжения. Впрочем, упоминать о письмах, а тем более давать читать, он не собирался, а на все вопросы о совах уклончиво отвечал, что это детская почта, которую он обязан проверять.

Обыски перешли на новый уровень. Пожиратели Смерти обшаривали коридоры, портреты — к неудовольствию их хозяев, — кухню с армией домовиков, но особенно они напали Выручай-комнату, которая вопреки их приказам не желала открываться. Пробовали выслеживать учеников, гоняли тех возле стены туда-сюда, но безрезультатно. Комната отвечала молчанием. Не мог открыть её и сам директор.

- Что за черт! — злился Долохов. — Почему какая-то стена подчиняется соплякам, а не взрослым магам?

- Выручай-комната открывается только тем, кому действительно нужна. Придется искать другие способы, — глухо отозвался Снейп, стуча палочкой по камням, отчего серебристые струйки волшебства проникали в стену и бесследно исчезали. — Нет, все возможные заклинания открытия её не берут. Что-то мы упускаем. Я поищу.

Раздосадованные Пожиратели, битый час таращившиеся на камни, со злостью швырнули в стену заклятия и повернули к лестнице, а Северус, когда те скрылись за поворотом, наконец-то выдохнул. Если бы кто-нибудь сейчас догадался проверить его палочку, то с удивлением обнаружил бы, что никаких открывающих чар он не использовал, а требовал на правах директора от комнаты не впускать никого из темных волшебников. И Хогвартс услышал, потому что это действительно было нужно. Нужнее, чем толпе черных балахонов.

Тем же вечером он послал сову Асфодели и с удивлением обнаружил, что птица, обогнув лес, устремилась к облакам и улетела далеко за пределы школы. Он подумал, что женщина наконец-то последовала его совету или сбежала от опасности, а, может, и вовсе попалась егерям или младшим Пожирателям. Хотя, зная ее уровень Боевых Чар, он все-таки надеялся, что она цела и невредима. Черт знает почему.

Новых лиц, кроме шаривших по углам сторонников Волан-де-Морта, больше в замке не было. Измученные студенты томились в ожидании почты или смотрели в окна в надежде, что за ними придут, но, конечно, никто не приходил — запрет на посещения и выход за пределы замка наложили до рождественских каникул. Отчаяния не выказала только мисс Аббот: она по-прежнему лежала и безразлично изучала узоры на потолке. Лишь ночные крики, которые ее мучили, да редкие слезы выдавали, что она, хоть и жива, но ушла глубоко в себя и неизвестно когда вернется. Мадам Помфри лечила ее особым зельем, появившимся из душных подвалов.

Обитатели школы успели смириться с бесконечным обыском и страхом, старались не замечать его и жить своей тихой жизнью, но один из серых дней навсегда перевернул жизнь замка.

Все началось во время классов. Два когтевранца Тери Бут и Майкл Корнер покрылись зелено-фиолетовой сыпью. Сперва оба подумали, что неудачно наложили заклятия, но профессор Флитвик, быстро сообразивший что к чему, немедленно отправил их в больничное крыло. После урока весь факультет затих и судорожно выискивал друг у друга признаки драконьей оспы.

- Никаких волнений! — строго предупредил Флитвик слегка подрагивающим голосом. — Это ложные симптомы, такое бывает. Лжеоспа не заразна.

Однако как бы он ни убеждал, волнение охватило весь факультет. Когтевранцы заперлись в гостиной. На всякий случай.

Все выяснилось на следующее утро. Два мальчугана, лежавшие вместе с Ханной Аббот, подслушали разговор мадам Помфри с деканами. Драконья оспа подтвердилась, и весть о ней моментально разлетелась по школе. Нервные шепотки, гулявшие во время завтрака, не прекращались. Дети умоляюще смотрели на стол преподавателей, словно искали поддержки, однако те отвечали молчанием.

- Что будем делать, сэр? — обратилась Минерва к директору. — Болезнь чрезвычайно заразна. Необходим карантин.

- Вздор! — чертыхнулся Амикус, подливая в чай зелье из фиала. — Чья-то шутка, но мы это исправим. Где в Хогвартсе, черт возьми, можно словить оспу? Студенты не высовывают нос даже в Хогсмид.

- На вашем месте, Кэрроу, я бы не пренебрегал мерами безопасности. К тому же у нас полно гостей, — отозвался Снейп. — Я отдал свои запасы Помфри, кое-что есть в ее кладовой, но этого не хватит даже для половины школы.

- Пора объявлять карантин, сэр, — МакГонагалл пыталась сохранять спокойствие. — Может быть, стоит отправить гостей по домам?

- Раскомандовалась! — злобно рыкнул Кэрроу, — Выпей-ка валерианки и отправляйся спать. А если так боишься, то выметайся вон отсюда. Без тебя тут и воздух чище!

Минерва кинула салфетку на стол, и одним кивком распрощалась с профессорами.

- Она права, — спокойно сказал Северус. — Министру пора вернуться к прямым обязанностям. Незачем подвергать людей неоправданному риску. Ценные кадры всегда нужны.

Директор внимательно осматривал четыре стола, за которыми возились студенты. К завтраку вышли только самые смелые. Кое-кто не отрывал голову от тарелки, кто-то закрывался мантией, а другие хватали еду и удирали из зала. Настроение было паршивым, все как один ждали предстоящей бури, а в том, что она будет, уже, видимо, никто не сомневался.

Настороженные профессора покидали стол один за другим, оставляя недопитый чай и почти не тронутые тарелки. Кэрроу в отличном настроении запихивали в рот остатки тостов с джемом. До начала классов оставались минуты, и встревоженный, но неизменный в расписании Хогвартс готовился встречать новый день. Лишь директор задержался за давно остывшим завтраком, предаваясь размышлениям. Вопреки неосторожно брошенной реплике о Пожирателях он не сомневался, что те чисты. У него была только одна версия. Единственно правильная версия, как он полагал.