Чертополох и подорожник (джен)

Примечания:

500 слов.

Святослав вызвался отвезти Алтаная на встречу с другом, а на удивление ответил:

— Зачем? Пасти тебя и по старой дружбе всё доложить Алексею Сергиенко, разумеется! Если ты до сих пор не понял, что Волошины в одной связке с ним, то я разочарован.

Пасти, доложить… Ключевые методы Сергиенко, чтобы контролировать и использовать по максимуму политиков и бизнесменов.

— Я догадывался, но не думал, что ты тоже…

Не хотел думать. Ему по-человечески нравился Святослав, хоть поначалу и бросало в дрожь от его националистических взглядов. Со временем понял разницу в его взглядах и поступках.

— Ну и дурак. Учишь-учишь, одни двойки.  Запоминай, что будешь врать Сергиенко, чтобы наши версии сошлись, а он не поспешил прикрывать задницы виновников обрушения…

* * *

Друг молчал, мешая сахар в чашке чая за столиком в проверенном месте. Эр, прожив много лет на севере, привык к краткости и прямоте, и ему наверняка не понравилась затея строить из себя дурачков перед Сергиенко, чтобы в подходящий момент толкнуть его нечистых на руку партнёров в объятия ещё не купленных представителей правосудия, а самим при этом остаться в тени, будто бы непричастными.

— Эр, что думаешь? — не выдержал Алтанай.

— Думаю, мне пора ехать в больницу к пострадавшим. Может, умей я раньше врать людям, подобным Сергиенко, всячески юлить в делах управления, всё сложилось бы иначе.

Ох, Эрхан… Он до сих пор винил себя, что пару лет назад был прям в разговоре с влиятельными людьми , а после этого его сын упал с недостроя, по которому лазил. Алтанай говорил ему, что дело не в этом, что он не виноват. Но так и не смог сказать, что это он, Алтанай, примерно в то же время не послушался Сергиенко в одном вопросе. Теперь недоказуемо, но… За версту несло методами Сергиенко.

— Теперь же… — продолжал Эр. — Мне хватит ума говорить, что меня волнуют только пострадавшие, а с причинами происшествия будут разбираться другие. Собственно, так и есть. А вам удачи. Наказание же останется в рамках закона?

— Разумеется, — отозвался Святослав. — Существует масса способов законно испортить жизнь проебавшимся. Я староват для принципов вроде того, что позор смывается только кровью. Рухнувшие карьеры, тюремные или хотя бы условные сроки и убитая репутация справляются не хуже в подобных случаях.

Эр кивнул и поднялся, так и не притронувшись к чаю. На рукавах его рубашки звякнули пришитые северные обереги. Святослав на мгновение поморщился, а потом вдруг тихо и печально сказал:

— Албанов… Эрхан. Я семнадцатого собираю поминки, уже два года как Глеба нет. Вы общались и… Приходи, в общем.

— Обязательно приду, — так же тихо отозвался Эрхан.

Святослав и Эрхан во многом были противоположными, но в чём-то неуловимо похожими. Друг Святослава, Глеб, был таким же честным и самоотверженным, как Эр. Глеба больше нет, Святослав остался без него…

Стоп! Нет-нет, к чёрту сравнения. Алтанай найдёт новые лекарства, врачей. Эр поправится! Глупая надежда, но без неё никак. Без друга никак. Иногда его беззаветная вера в лучшие качества Алтаная сводила с ума. Хотелось кричать: «Зачем ты веришь, считаешь меня честным? Меня родная мать считает продажным лжецом без принципов, а ты!..» А Эр верил в него и в людей. Может, поэтому так хотелось добиться справедливости хоть в чём-то.