Неважно кто мы. (гет)

Хани проснулась среди ночи — до одури хотелось пить. Осмотревшись, поняла, что спит в своей кровати, но Хани точно помнила, как заснула на диване. Губы дрогнули в едва заметной улыбке. Кихен. Выбравшись из постели, Хани тихой поступью подошла к дверям и ухватилась за дверную ручку. Доносящиеся из кухни звуки заставили ее замереть. Ладони мгновенно покрыл холодный пот, сердце неприятно запульсировало. Все ее нутро заполнилось обжигающей вязкостью, оставляя незаживающие шрамы. Хани не знала куда себя деть, как избавиться от поглощающих тревоги и омерзения. Зажав руками уши, Хани прислонилась спиной к двери и сползла на пол, закусила губу, запрокинула голову. В носу болезненно щипало, горло разрывало от с трудом сдерживаемого всхлипа. Каждый раз, когда Хани становилась невольным свидетелем, как Чонха и Кихен занимаются сексом, ей хотелось исчезнуть, чтобы больше никогда в жизни не слышать этого.

Резко подскочив, Хани кинулась к рюкзаку. Запустив в него руку, нащупала бутылку с водой, которая осталась после занятий в универе, и облегченно выдохнула. Следующий пункт — подвесной шкафчик над столом. Вытащив аптечку, Хани откопала снотворное, как-то раз забытое матерью в ее комнате. Не утруждая себя чтением инструкции, Хани закинула в рот две таблетки и жадно запила водой, после чего вернулась в постель. Из разговоров Кихена и Чонхи она знала, что снотворное достаточно сильное. И это было ей на руку. Как только голова коснулась подушки, Хани провалилась в беспокойный сон. Однако уже утром она сильно пожалела о своем импульсивном решении. Противное пиканье будильника эхом отдавалось в голове, провоцируя разрывающую боль. Спустив ноги на пол, Хани уперлась локтями в колени и обхватила голову, будто бы это могло помочь. Глубокий вдох-выдох, счет до десяти. Поборов приступ тошноты, Хани выключила будильник, поднялась и, пошатываясь, двинулась в ванную. Но стоило Хани выйти из комнаты, она тут же столкнулась с Кихеном, который, видимо, направлялся к ней, чтобы проконтролировать подъем. В голове снова зазвенело, перед глазами возникла черная пелена, отчего Хани пошатнулась и одной рукой ухватилась за Кихена, а второй за голову.

— Что такое? — обеспокоено спросил он, придерживая.

— Голова, — еле слышно шепнула она. — Ужасно… болит… голова.

— Сегодня важные пары?

— Нет, — болезненно простонала она. — Их вообще нет, конференция же скоро.

Кихен тут же подхватил ее на руки и занес обратно в спальню, уложив в постель, строго-настрого запретил вставать. Собственно, не очень-то и хотелось. Пока Хани пыталась найти позу, в которой боль чувствовалась бы меньше всего, Кихен принес мокрое полотенце, воду и обезболивающее.

— Пей, — он присел на край кровати и протянул лекарство. — Поспишь еще немного. Как полегчает, отвезу тебя в универ.

Хани с трудом приняла сидячее положение, послушно выпила таблетку и рухнула обратно.

Кихен положил полотенце ей на лоб, мягко погладил по голове, открыл окно на проветривание и вышел из спальни. Перед выходом он заметил на столе пачку снотворного, но Хани никогда прежде не принимала его. Непонимающе хмурясь, Кихен вернулся в кухню, достал телефон и отправил сообщение Хёрин. Ответ не заставил себя ждать: испуганная девушка предлагала привезти самые лучшие лекарства, самых квалифицированных врачей и гору фруктов. Хёрин была отличной подругой, но ее вечно паникующая натура порой раздражала. Успокоив ее, что ничего смертельного не происходит и Хани присоединится к ним, как только ей станет легче, Кихен отложил телефон, сцепил руки в замок и подпер ими голову, задумчиво буравя взглядом стену напротив.

— А где Хани? — Чонха оторвалась от чтения новостей, глядя на него поверх очков. — Решила прогулять занятия и притворяется больной?

В ее голосе отчетливо читалась насмешка, и Кихен с трудом подавил желание закатить глаза и оскалиться.

— У них сегодня нет пар. Не знаешь, почему она могла принимать снотворное сегодня? На нее это не похоже.

— Понятия не имею. Да и она девочка взрослая, я не обязана носиться с ней, как с писаной торбой, — хмыкнула женщина, возвращаясь к чтению.

Кихен раздраженно выдохнул. Отношение Чонхи к собственной дочери вызывало лишь недоумение и злость. Он всю жизнь был свято уверен в том, что мать ни при каких обстоятельствах не может так относиться к родному ребенку, однако безразличие и некое пренебрежение Чонхи постоянно доказывали обратное.

Закончив с завтраком, женщина приняла душ, переоделась в деловой костюм, поцеловала его на прощанье и поспешила покинуть квартиру. Как только дверь захлопнулась, Кихен устало выдохнул, навел порядок на кухне и отправился в кабинет, намереваясь поработать. Двери он специально оставил открытыми, прислушиваясь к каждому шороху, что доносился из комнаты Хани. Когда он видел в ее глазах боль и обиду, у него натурально разрывалось сердце, и он изо всех сил старался хоть как-то компенсировать ей то, что не могла дать родная мать.

Хани проснулась после полудня. Самочувствие заметно улучшилось, поэтому она, хоть и лениво, но без особого труда покинула постель и направилась в ванную. После того, что Хани слышала ночью, хотелось хорошенько пройтись по телу жесткой мочалкой. Вот только как бы она не старалась, избавиться от омерзительной липкости не выйдет, она давно въелась в кожу и заполнила вены. Хани жила с этим ядом уже пять лет, и все указывало на то, что длиться эта пытка будет до конца ее дней. Обычно душ помогал ей почувствовать себя лучше, вернуть хоть немного вкуса к жизни, но сегодня с опустошением не справилась даже горячая вода. Выбравшись из ванны, Хани замоталась в полотенце и вышла из комнаты в полной уверенности, что домочадцы давно отправились на работу. Войдя в кухню, Хани встала как вкопанная, инстинктивно хватаясь за полотенце на груди.

— Доброе утро, — не поворачиваясь произнес Кихен, нарезая фрукты. — Как себя чувствуешь?

Он, наконец, повернул голову в ее сторону и замер, широко раскрыв рот. Взгляд проскользил от лица до лодыжек и обратно, после чего он прокашлялся и кивнул:

— Отлично выглядишь.

Хани вздрогнула, резко развернулась и рванула к себе, громко хлопнув дверью. Привалившись к ней спиной, Хани спрятала лицо в ладонях. Как же стыдно… Снова глубокий вдох-выдох, снова любимый счет до десяти. Распахнув шкаф, Хани надела домашние футболку и шорты, после чего поспешила вернуться на кухню — очень уж хотелось есть. И Хани всеми фибрами души надеялась, что Кихен не станет говорить об этом.

— Так как себя чувствуешь? Голова прошла?

— Да, — кивнула она, взбираясь на барный стул.

Кихен нежно улыбнулся и поставил на стол тарелку с кашей, пирожное и чашечку латте, которое так любила Хани. Затем он сел напротив и подпер подбородок рукой, неотрывно смотря на нее.

— Спасибо, — вяло ковыряясь в еде ложкой, шепнула она.

— Почему ты ночью пила снотворное? — без лишних прелюдий поинтересовался он. — Еще и с дозой переборщила, судя по всему.

— Кошмары, — отмахнулась Хани.

Конечно, ей всем сердцем хотелось рассказать ему обо всем, поведать о своих чувствах, накричать за все страдания, выпалить, как сильно его ненавидит и любит в один момент… Но даже под пыткой она не собиралась этого делать. Во всяком случае, не сейчас. Просто не хватало смелости, хотя Хёрин уже год пыталась уговорить ее “открыть свой рот и признаться наконец в своих чувствах!”.

Кихен усмехнулся, делая вид, что поверил, взял свой кофе, попросил позвать, как будет готова, и ушел в кабинет. Хани поджала губы, закрывая глаза ладонью. По дороге он наверняка вновь начнет расспрашивать ее о самочувствии, начнет лезть в душу с расспросами про снотворное, а ей так хотелось побыть одной, обдумать все. Да и нужно придумать убедительную легенду, раз она не может сказать правду. Силой впихнув в себя завтрак, Хани ответила на тонну сообщений Хёрин, после чего переоделась, собрала нужные вещи и выскользнула в коридор, намереваясь незаметно смыться. Но стоило ей щелкнуть замком двери, Кихен тут же появился перед ней с зеленым яблоком в зубах, телефоном и портфелем в руках.

Всю дорогу Кихен пытался разговорить ее, болтая о всякой ерунде, но Ханни упорно молчала. И как только автомобиль остановился перед университетом, Хани бросила короткое “спасибо” и пулей выскочила из салона. Она слышала как взревел мотор и машина со свистом тронулась с места. Что ж, видимо сегодня ей стоит переночевать в другом месте…

— Ты чего какая?

Обеспокоенно спросила Хёрин, когда подруга села рядом с ней и уронила голову на стол. Хани, продолжая лежать лицом на столешнице, невнятно пробурчала, что объяснит все потом. Хёрин недовольно цокнула и ткнула подругу пальцем в макушку, но Хани лишь отмахнулась, слегка отодвинувшись.

— Это из-за Кихена, да? — шепнула Хёрин. — Я видела, как он стартанул с парковки. Едва в столб не влетел на повороте.

— И из-за него, и из-за матери, — Хани откинулась на спинку стула. — Но предлагаю обсудить всё потом. Нас ребята наверное уже заждались.

Хёрин посмотрела на часы и перевела на подругу полный испуга взгляд, после чего схватила недопитый кофе и побежала в сторону библиотеки. Хани смотрела на удаляющуюся подругу и не могла сдержать улыбки — наверняка отпросилась минут на пять и пропала на час. В ее стиле. Хани закинула сумку на плечо и лениво поплелась следом.

В аудитории вовсю кипела работа. Четверо молодых студентов бурно обсуждали детали проекта, периодически переходя на крик и швыряя друг в друга карандаши и скомканные листы бумаги. Хани окинула их теплым взглядом, бросила сумку на пол и уселась на свободный стул. Хоть сейчас они и были готовы поубивать друг друга, но в итоге результат их нелегкой работы непременно поразит судей и они займут одно из топовых мест. Так случалось каждый раз, когда их команду отправляли на конференцию или конкурс.

— Предлагаю после защиты пойти напиться, — устало выдохнул Хван, подкидывая скомканный лист, словно мячик.

— Надо уговорить мисс Чэ, чтобы она выбила нам выходной после защиты, — активно закивала Джису.

Хёрин недовольно цокнула и присела на край стола, с умным видом поправляя очки:

— Если не возьмем кубок, никакой попойки и выходных. Так еще и выговор влепят, что пары просто так прогуливали.

Хван скорчил гримасу и кинул в подругу скомканный лист, который угодил ей прямо в лоб. Компания разразилась гомерическим хохотом.

— Давайте, надо поднажать и можно ехать по домам, — отдышавшись, сообщила Хёрин. — Не будем же мы торчать здесь всю ночь!

Друзья поддержали ее громким “да” и вернулись к работе. Все-таки Хёрин была права: им оставалось сделать совсем чуть-чуть, после чего можно со спокойной совестью отправиться по домам.

На финальные штрихи у них ушло чуть больше четырех часов. Солнце почти скрылось за горизонтом, и друзья, смертельно уставшие, но абсолютно счастливые, нехотя разошлись по домам. Только Хани и Хёрин задержались у входа — Кихен ждал на парковке.

— Эээ, — непонимающе протянула Хёрин.

— Не хочу ехать с ним, — отмахнулась Хани. — Вообще домой сегодня не хочу. Ночью слышала их стоны. Не горю желанием слышать это снова.

Хёрин негодующе насупилась и понимающе кивнула. Оставив Хани стоять на месте, она подошла к Кихену и долго ему о чем-то говорила. С каждым словом лицо Кихена багровело все сильнее. Признаться, это несколько пугало, поскольку последний раз Хани видела его таким года полтора назад, когда по вине Чонхи сорвался какой-то важный проект. В какой-то момент Кихен резко вскинул руками, сел в машину, со всей дури хлопнув дверью, и со свистом уехал. Хани непонимающе смотрела на стремительно отдаляющийся автомобиль и довольно улыбающуюся подругу.

— Что произошло?

— Ничего, — улыбнулась Хёрин, — отпросила тебя на вечеринку, — она подмигнула и взяла подругу под руку.

Через час с небольшим подруги наконец добрались до тусовки.

— Знакомьтесь, это Хани! — заявила Хёрин, как только они вошли в дом. — Лила! Детка моя, тащи текилу! — задорно рассмеялась она, попутно обнимая хозяина дома.

Хани смущенно улыбнулась Джею и прошла вслед за подругой. Хани и Хёрин были последними, кто должен был прийти, так что теперь компания молодых и горячих студентов наконец могла уйти в отрыв. Первый тост был за знакомство, и Хани чувствовала себя слегка неловко, потому что видела большинство присутствующих впервые в жизни, но у потрясающей Хёрин были такие же потрясающие друзья. Они моментально окружили Хани вниманием и завалили расспросами, намереваясь как можно скорее втянуть ее в компашку. И благодаря их стараниям уже к третьему тосту Хани окончательно расслабилась. Компания оказалась такой веселой и говорливой, что просто невозможно было остаться грустить в уголочке.

Через пару часов и еще десяток тостов, компания разделилась: мальчики отдельно, девочки отдельно. Парни остались в гостиной на первом этаже, аккурат возле новенькой приставки и плазмы. Девчонки же заняли самую большую спальню на втором этаже, погрузившись в обсуждение учебы, веяний моды, любимых групп и планов на будущее. А потом разговор ожидаемо свернул в любовное русло.

— Это та самая Хани о которой постоянно твердил Марк? — огорошила Наён.

Хани растерянно хлопала глазами, поворачиваясь то к одной, то к другой. Хёрин сдавленно хихикнули и кивнула, после чего остальные девчонки умилительно загудели.

— И как тебе наш Марк? — поинтересовалась Лила. — Милашка, правда? — она мечтательно прикрыла глаза.

— Ой, слюни-то подбери! — Санни щелкнула подругу по носу. — Все знают, почему он для тебя милашка.

Остальные расхохотались. Хани продолжала непонимающе коситься на новых подруг, терпеливо дожидаясь, пока кто-нибудь ей все объяснит. Вместо этого Хёрин поднялась с пола, сообщила, что на минуточку, и молча вышла. Девушки замерли в ожидании. Правда, нужно отдать должное, вернулась Хёрин действительно быстро. И не одна.

— Так веселее, — она поставила бутылку мартини и сок на столик.

Подруги одобрительно загудели, но Хёрин утихомирила их, сделала коктейли, всучила два стакана Хани в руки и утащила в соседнюю комнату.

— Может объяснишь наконец? — устраиваясь на подоконнике, поинтересовалась Хани.

— Может, — начала Хёрин, вставая рядом, — обратишь внимание на Марка? Он очень хороший.

Хани удивленно уставилась на подругу. О каком Марке она говорит? Хани начинала злиться, но Хёрин словно не замечала этого. Она продолжала тараторить какой Марк замечательный, как он будет любит Хани, как будет заботиться и сдувать с нее пылинки. Хани не могла понять: подруге что, память отшибло?

— Слушай, — наматывая круги по комнате, продолжала Хёрин. — Кихен скоро женится на твоей матери. Он не знает о твоих чувствах. А еще, вчера ты слышала какая бурная у них постельная жизнь! А Марк... Он даже не посмотрит налево! Умница, красавец, работяга, — тряся указательным пальцем в воздухе протянула она.

Хани набрала полную грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, а потом неожиданно для самой себя сдулась, ссутулившись. Уже через полгода Кихен официально станет ее отчимом. И это будет началом конца.

— А может ты и права. Возможно, если он позовет на свидание, я соглашусь. Но не сегодня. И не завтра, — отмахнулась она. — Мне нужно время.

Однако Хёрин было и этого достаточно. Она радостно взвизгнула и стиснула подругу в объятиях, едва не опрокинув на пол стаканы. Судя по ее реакции, она и не надеялась, что сможет убедить Хани хотя бы попробовать. Довольная собой, Хёрин снова схватила подругу и утащила обратно, к остальным.

За веселой болтовней подруги и не заметили, как напились в хлама. Хёрин с недовольством смотрела на часы, осознавая, что ей пора отправляться домой — на утро была запланирована поездка с родителями. С еще большим недовольством она смотрела на Хани, которая уже начинала засыпать от количества выпитого. Оставлять ее здесь одну Хёрин не собиралась — слишком беспечно и подло бросать подругу в новой для нее компании. К тому же, Лили и Санни уже давно мирно сопели во все четыре ноздри, а Наён уединилась с Джеем в его спальне — у этой парочки уже давно были далеко не дружеские отношения. Шатаясь спустившись на первый этаж, Хёрин вошла в гардеробную и отыскала сумочку Хани. В это же мгновение за ее спиной закрылась дверь и послышалось чужое дыхание. Хёрин тяжело вздохнула и приготовилась лупить шутника сумочкой по голове за такие дурацкие приколы.

— Оставь ее здесь, — серьезно произнес Марк. — Я пригляжу за ней. А завтра отвезу куда попросит.

Хёрин развернулась на пятках и свирепо взглянула на парня. За последний час он буквально всю плешь ей проел, уговаривая оставить Хани здесь. С ним. И Хёрин это злило. Подруга ясно дала понять — если она и примет чужие ухаживания, то позже. И это позже явно еще не наступило. Да и каким бы прекрасным не был Марк, Хёрин не могла на 100% ручаться за его порядочность рядом с пьяной в умат девушкой.

— Не волнуйся, я сейчас позвоню одному прекрасному принцу и он заберет ее домой, — сквозь зубы процедила она.

Марк хотел что-то возразить, но Хёрин оттолкнула его и направилась на второй этаж. Без труда разблокировав телефон Хани, Хёрин нашла нужный контакт и нажала кнопку вызова. Буквально спустя секунду на том конце провода раздался взволнованный голос. Хёрин представилась, назвала адрес и попросила приехать как можно скорее. После того, как звонок сбросился, она позвонила своему водителю и сообщила, откуда ее забрать.

Кихен и личный водитель приехали в один момент. Хёрин к этому времени уже вывела Хани на улицу и усадила ее на лавочку возле ворот. Ю подошел к девушкам первый. Увидев состояние Хани, он, мягко говоря, очень сильно удивился.

— Как же хорошо, что завтра воскресенье, а не понедельник — буркнул он. — А то к утру она явно не очухается, — разочарованно качнул головой.

— Да уж, — усмехнулась Хёрин. — Вот сумка, там все ее вещи. Напиши мне, как уложишь ее. И помни, она сейчас не ведает, что творит, — она игриво улыбнулась и состроила моську. — До встречи, Ю Кихен.

Веселье Хёрин тут же сменилось грустной улыбкой, после чего она поспешила к своей машине. Кихен не совсем понял о чем речь, но думать об этом не было ни времени, ни желания. С того момента как девушки ушли, он места себе не находил. Он не знал куда они пошли, кто там будет, как долго они там будут, что они будут делать, и еще тысяча и один вопрос, которые не давали ему покоя и заставляли наматывать круги по квартире. Так еще и Чонха внезапно решила сыграть в ответственную мать и капала на мозги, обвиняя Кихена в том, что Хани шляется бог знает где.

— Иди сюда, мой маленький алкоголик.

Тяжело вздохнув, Кихен поднял Хани на руки, и понес ее к машине. Он усадил ее на заднее сиденье и пристегнул.

— И в честь чего мы так напились?

Хани лишь смазано улыбнулась, откинула голову на подголовник, закрыла глаза и размеренно засопела. Кихен вздохнул, потер переносицу, захлопнул дверь. Когда он сел за руль, то первым делом настроил зеркало заднего вида так, чтобы видеть ее, и, убедившись, что она окончательно провалилась в сон, плавно надавил на педаль газа.

Проснулась Хани, когда Кихен занес ее в квартиру и усадил на пуфик, а рядом из ниоткуда материализовалась громко орущая Чонха. От души осыпая матом и родную дочь, и будущего мужа, Чонха затащила девушку в ванную, врубила холодный душ и засунула голову дочери под струи. Кихен прикрикнул на нее, намереваясь остановить, но Чонха в очередной раз пригрозила перекрыть ему кислород, если он не прекратит вмешиваться. И Кихену ничего не оставалось, кроме как сесть на тот же пуфик, где мгновение назад сидела Хани, и дождаться, пока Чонха придет в себя. Она держала голову дочери под ледяной водой около десяти минут, потом она закрыла кран, раздраженно откинула душевую лейку и громко топая удалилась. Хани оттолкнулась от бортика, падая на пол и прислоняясь к тумбе головой. Кихен вошел в ванную, присел перед ней на корточки.

— Не тошнит?

Хани отрицательно качнула головой, продолжая держать глаза закрытыми. Кихен стянул с полки полотенце, накинул Хани на голову, потом помог подняться и проводил в спальню. Он хотел помочь ей переодеться, но Хани отрубилась сразу, как оказалась в кровати. Кихен принес в спальню таз, графин с водой, таблетки от головной боли и тошноты, после чего ушел на кухню. Чонха уже сидела за столом, копаясь в ноутбуке, и потягивала красное вино. Когда Кихен сел напротив, она взглянула на него поверх очков и тяжело вздохнула, чем вызвала у Кихена нервное подергивание верхней губы.

— Это ты не уследил за ней, — упрекнула она. — Если бы ты как обычно забрал ее, этого бы не случилось!

— А где была ты, позволь спросить? — Кихен возмущенно усмехнулся. — Ты ее мать! — он зарядил ладонью по столешнице. — Но вместо тебя, о ней забочусь я!

— Не твоего ума дела! — огрызнулась она.

Кихен тут же взял себя в руки и успокоился, выжидающе смотря на будущую супругу.

— Она слишком похожа на своего отца, — отмахнулась она. — И я не могу понять, люблю я ее или ненавижу так же сильно, как и его.

Бывший муж предал ее многие годы назад, но эта рана не заживала до сих пор. И Хани была точной копией отца. Тот же нос, те же прекрасные глаза, тот же смех и та же улыбка. Она так же вела себя в сложных ситуациях, так же дурачилась по вечерам. Была такой же сильной и уверенной в себе. Каждый день она думала о бывшем муже, который так жестоко предал ее, оставив одну с маленьким ребенком на руках. Она тонула в собственной злобе и желчи. Вот только у Кихена уже не осталось к ней жалости, и он давным давно перестал искать оправдания ее жестокости.