Тени умирают дважды (гет)

...

Тëмная и просторная гостиная особняка, с высокими потолками и окнами с бордовыми шторами, большим бордовым ковром, расстилающимся на большую часть комнаты. Роскошно украшенное помещение с мебелью, обитой кожей. Рядом с камином стоял стеклянный журнальный столик, на котором красовалась темно-зеленая бутылка сладкого шампанского вместе с двумя большими бокалами, один из которых наполнен наполовину. По обе стороны столика стояла два кресла вполоборота, а перед этим всем горящий камин. В кресле слева сидела в открытой позе та самая фигура в плаще, сложив руки на подлокотники.

— Здравствуй, друг Мой любезный. — Усмехнулся Он, взял бокал и отпил немного жидкости, что каждый раз согревала горло, а затем тело и потом била слегонца в голову. — Присаживайся, присаживайся. Сегодня Я щедр на изысканные напитки. — Перевёл взгляд на путника, Его улыбка в свете камина, как всегда, блестела, обнажая клычки. — Вижу, Тебе очень понравилась история и пришёл за добавкой. — Через закрытые губы посмеялся молодой человек, а после отпил ещё немного шампанского, от Его вкуса сорвался у Него блаженный вздох. — Я очень рад, что Ты решил составить Мне компанию. Видишь ли… Немногие дослушивают Мои истории. Но знаешь что? — Сделал паузу, улыбнулся свойственно для Себя и отвлёкся, чтобы налить для гостя рядом с Ним напиток. — Я чувствую в Тебе неподдельный интерес. Считай это как комплимент. — Богато и слегка посмеялась фигура. — Пришло время Мне платить. Я буду приятно рад Твоим вопросам. А теперь…

…

— Смерть Сэдзо была неизбежна, любые вещи неизбежны, как бы люди не старались бежать, сдержать напор того неизвестного. В таких гонках человек никогда не выигрывал. — Заулыбалась фигура, глаза на мгновение заискрились. — И иногда поступки заставляют явиться неизбежному раньше необходимого. Это была смертельная цена для Него. Но в этой истории ещё много персонажей, и их каждый шаг ведет к следующей главе. Судьба Японии меняется, и Они являются частью этой великой драмы. Не один Такео право имеющий.

…

Неделя прошла незаметно после той ночи. Рана Ватанабэ-младшего вполне быстро заживала, но Он не полностью восстановился. Микири следила в оба за сыном, чтобы ничего не приключилось. У Неё каждый раз возникали опасения, ведь сын натворил немало для Своего подросткового возраста.

Начало июня. Лето пришло не совсем хорошо: Над городом постепенно облака сгущались, изолируя Его от солнца. Ветер становился сильнее, но не бушующим.

Ватанабэ-старшая встала спозаранку и уже день обещал быть тяжелым и насыщенным, как-то на подсознательном уровне это чувствуется. Пора решить вопросы… Перед тем как начать похождения, приготовила завтрак для Такео. Так как Она знает Его лучше всего и Его режим сна, то не переживает, что Он будет есть холодное. Микири поставила на поднос миску обжаренного риса с грибами и мясом, в чашечку налила зелёного чая. Взяла поднос и тихо дошла до спальни и оставила на столике рядом с кроватью еду. Её глаза перевелись на спящего Ватанабэ младшего, взгляд задержался дольше, чем на мгновение и улыбнулась.

…

Она вышла на улицу и огляделась. Старый добрый Эдо. Как бы не смотрела, а глаза радовались при виде Его могущества и грации. Здесь всё было особенным: массивные здания из камня и дерева возвышались над улицами, особенно впечатляли храмы и замки. В центре и вне центральных районов города располагалось множество домов самураев, их крыши выделялись среди прочих строений.

Дом Микири находился не так далеко от главного замка. Город был поделен на несколько уровней, каждый из которых ограждали высокие стены, покрытые белой известковой штукатуркой, и мощные ворота. В самом сердце Эдо возвышался замок, окруженный глубоким рвом и толстыми стенами. На каждом уровне находилась Своя небольшая крепость, охранявшая покой горожан.

Дальше от центра располагались храмы, шумные рынки, школы… А за пределами городских стен тянулись поля и деревни, соседствующие с поместьями даймё. Эти поместья включали в Себя фермы и плантации, служившие опорой для формирования будущих армий.

(Сноска: Эдо — старое название Токио; Даймё — японский феодал)

Дева шла размеренно, смотря каждый раз с изумлением на одни и те же улицы. Любила этот город, стал Он куда роднее, чем Мацумото, однако скучает по виду на гору Татэ. Много воспоминаний из детства оттуда, давно не ездила туда после того, как экстренно покинула Его, от одного отрывка о таком воспоминании грустно вздохнула, а в груди вызывало слабое давление.

(Гора Татэ расположена на крупнейшем острове Японии — Хонсю, в Его центральной части на западе. Город Мацумото находится юго-восточнее горы)

Ноги Её привели к имению Китамуры. Во дворе убирался мальчишка. Одежда Его была далеко не новой, но и не грязной — видно, носил до дыр. Он не сразу заметил Её, увлечённый Своей работой. Подняв голову, крестьянин увидел Ватанабэ. — Здравствуйте, — сказал Он, убрав метлу за спину и слегка поклонившись. — Вы к Господину Шуичи и Госпоже Акире? — Голос Его звучал шепеляво и наивно, почти по-детски.

— Верно, — кивнула Она, присаживаясь на корточки напротив. — А Ты ты здесь недавно? Никогда тебя раньше не видела.

Мальчик отложил метлу в сторону, около лестницы, ведущей к крыльцу главного дома. Прочистив горло, ответил: — С марта месяца тут.

— Ах, вот как, — задумчиво протянула Она, проводя взглядом по ребёнку. Босоногий, худощавый, одетый в просторную одежду, Он выглядел младше Неё лет на 12. Большие карие глаза и шрам, пересекающий губы, придавали лицу особое выражение.

— А хозяева дома? — спросила Она, выпрямляясь.

— Должны быть у Себя, — ответил парнишка, почесывая макушку. — В это время уже не спят… Ну, тогда Мне пора дальше убирать, — осторожно поклонился Он, беря метлу и быстро направившись к внутреннему саду.

Проводив взглядом, Она перевела глаза на дом. Он был аккуратным, с узорами на фусумах, украшающих Его стены. На Них изображались горы и сакура. Ватанабэ раздвинула двери по обе стороны и вошла внутрь. Сразу Её встретил холл, где перед ней красовались семейные реликвии: самурайские доспехи с сочетанием черного и желтого цветов, шлем с крупным полумесяцем и мэмпо под стать Ему. Справа от брони висел хитатарэ того же желтого оттенка с узором красных цветов. Слева — жёлтая хата-дзируси, на которой белыми были изображены старинные символы клана Китамура.

(Сноска: Фусума — скользящая дверь, которая оклеена с двух сторон непрозрачной бумагой на деревянную раму;

Мэмпо — боевая маска, защищающая лицо от носа до подбородка;

Хитатарэ — укороченная версия кимоно, верхняя одежда для самураев;

Хата-дзируси — длинное и узкое знамя)

— Шуичи Китамура? — окликнула девушка, осторожно продвигаясь внутрь дома. Тишина стояла гробовая, будто дом замер после утраты Их сына. Спустя мгновение раздались мягкие шаги, словно дерево стучало о дерево. Затем послышался женский голос слева:

— Микири, это Ты? Золотце Моё. — Когда Микири обернулась, Она увидела пожилую женщину. Старушка, ростом примерно 171 сантиметр, была одета в белое кимоно, а на ногах — невысокие гэте. Она приблизилась к Ватанабэ и взяла Её руки в Свои. — Как Я рада Тебя видеть, — Сказала Она, и Её голос дрожал от искренней радости. Лицо женщины озаряла мягкая улыбка, а глаза были чуть прищурены. Девушка ответила лёгкой улыбкой: — Здравствуйте, Юкико. Рада Вас видеть.

(Сноска: Гэте — деревянные сандали в форме скамеечки)

— Господин Шуичи с супругой в чайной комнате. Проводить тебя? — Спросила старушка, отступая на шаг и освобождая руки гостьи.

— Пожалуйста. — Ответила Микири.

Юкико тотчас отправилась неспешным шагом в указанную комнату.

Там, в уютной обстановке, находились супруги Китамура, которым было около пятидесяти лет. Шуичи — крепкий мужчина ростом 182 сантиметра, с седыми волосами, собранными в небольшую гульку. Он был облачён в светлое алое хитатарэ. Его глаза, такие же яркие, как у покойного сына, горели слабым огнём, словно угасающим пламенем. Он сидел справа от входа, а напротив Него расположилась Акира.

Акира — хрупкая женщина с короткими соломенными волосами, собранными в низкий хвост. Рядом с мужем Она казалась совсем миниатюрной, ведь Её рост составлял всего 161 сантиметр. На Ней было тёмно-синее кимоно с изображением лотосов у пояса. На запястьях Акиры красовались чётки с бусинами морского оттенка, переливающимися белым.

Супруги сидели за чабудаем, погружённые в молчание. Перед Ними стоял чайник, а рядом — зажжённые благовонные палочки, установленные в небольшой вазочке.

(Сноска: Гулька — волосы, собранные в пучок на макушке;

Чабудай — японский столик с короткими ножками

Чётки — Петля из шнура с нанизанными бусинами или завязанными узелками. Используется для подсчёта количества молитв и других религиозных практик)

Микири и Юкико молча наблюдали за хозяевами дома. Женщина жестом пригласила войти, затем поклонилась и удалилась. Ватанабэ вошла в чайную комнату, опустилась на колени и осталась неподвижной, давая возможность семье продолжить Свои молитвы.

Шуичи первым открыл глаза и сложил руки на коленях. За Ним последовала Акира.

- Ну здравствуй, Микири Ватанабэ, - Произнёс Господин Китамура глубоким голосом. Взгляды супругов обратились к девушке. — Что привело Тебя сюда? -

Вопрос прозвучал резко, но после легкого кашля напряжение в воздухе немного ослабло.

- Я пришла выразить Свои соболезнования. - Тихо ответила Микири, переводя взгляд на благовония. В комнате витал сладковатый древесный аромат сандалового дерева с мускусными нотками. Глубоко вдохнув, Она продолжила: - Сэдзо был прекрасным человеком. Мне очень жаль, что Его жизнь оборвалась в расцвете сил. Я знала Его как доброго и волевого человека. — Последние слова сорвались с Её губ едва слышно, но никто не заметил слабой дрожи в Её голосе.

Шуичи потер подбородок и начал говорить с легкой грустью:

— Сын никогда не отличался терпением. С самого детства Он стремился ко всему и сразу, уверенный в Своих силах. И действительно, Он многое смог доказать. - Мужчина говорил спокойно, хотя Его глаза выдавали скрытое горе и разочарование. Но в Них также читалась и смирённость. - Трудно поверить, что Сэдзо проиграл Своему ученику… Это позор, но это никак не умалит Его заслуги.

Он едва заметно махнул рукой в сторону жены, кивнув головой в сторону Микири. Губы госпожи Китамуры дрожали, а глаза, наполненные слезами, казалось, отражали всю глубину её горя. Она ничего не сказала, лишь прикрыла лицо руками.

Микири с грустью посмотрела на скорбящую мать, затем вновь обратилась к отцу семьи:

- У вас остались наследники? Кто-то ещё?

- Есть у двоюродного брата. - Ответил Шуичи, взяв чашку и сделав глоток тёплого чая. — Недавно отправил Ему письмо, жду ответа. - Он тяжело вздохнул. — Дуэль эта… Слухи о Ней

распространились мгновенно, как лесной пожар. Такое недопустимо, когда ученик восстает против Своего учителя. За подобное следует наказывать. - Его голос приобрёл резкость. - На Его месте Я бы вспорол Себе живот за такую дерзость.

Мысли девушки нарисовали неприятную для Неё картину: Такео, стоящий на коленях, надрезал Свой живот танто, а затем наносил туда же смертельный удар. От этого прошлись мурашки по коже и дрожь внутри Неё, лицо исказилось в отвращении на миллисекунды.

Микири исчерпала темы для разговоров и не желала вставлять слова против, почтительно склонила голову и поднялась с места, чтобы покинуть имение. — И кстати, — Обратился напоследок мужчина к Микири, что была в шаге от выхода из чайной. Повернула голову в Его сторону, — передай прошение Тамакацу. Хочу последние годы провести в мире и покое. Может, с Акирой… — Не стал более добавлять Шуичи и спустя секунды молчания махнул слабо рукой в знак «Не обращай внимания». Затем последовало: — Сделаешь милость? Свиток лежит на столике, в гостиной. — Ватанабэ кивнула головой, задержала взгляд на двоих и пошла из поместья.

(Сноска: Танто — короткий японский меч)

…

По важности она определила прошение Шуичи. Торопиться было некуда, но иногда сердце требовало сделать всё как можно скорее. Улицы за этот промежуток времени значительно оживились: нередко наездник на лошади проносился мимо, торговцы и купцы суетились, а среди людей пару-тройку самураев затесалось.

- Ватанабэ-сама! - Громкий мужской возглас внезапно раздался позади, и через мгновение мужчина оказался сбоку от неё. Верхом на коне был гокэнин Тамакацу, одетый в лёгкую броню поверх зелёного хитатарэ, без шлема. - Вот уж не думал вас встретить. Куда направляетесь? - Бойко прозвучал Его голос. Несмотря на всю Свою воинственность, Он выглядел вполне дружелюбным и приветливым.

- Иду к господину Тамакацу. — ответила Она, когда собеседник умолк. Мужчина задумчиво промычал, затем с какой-то предостерегающей ноткой начал говорить Ей: — Вам, Ватанабэ-сама, лучше не посещать Его в ближайшее время. Он не в духе. По какому делу Вы к нему?

Микири уверенно ответила: - Передать прошение. Дальнейшее уже не Моё дело. - Сбавив шаг, девушка посмотрела на наездника. Мужчина лет 30, с короткой бородой и причёской топ-кнот. - Может быть, есть ещё какие-то вопросы, Масато Мори? - Но Масато, не говоря ни слова, преградил Ей путь. - Позвольте Мне доставить Вас до замка, Ватанабэ-сама. Ведь не зря ребята сделали двойное седло.

- А хватит ли жеребцу сил? - Микири окинула взглядом лошадь. Довольно крепкая на вид. - Ну что Вы, Госпожа! - Масато рассмеялся, успокаивая Её сомнения. - Недооценивать Татсуо — дело весьма опрометчивое.

(Сноска: Гокэнин — личный самурай сёгуна;

Топ-кнот — мужская причёская. Укорочены или выбриты виски и затылок, а также на макушке собран пучок

«»-сама — японский суффикс, означающий «Господин» или максимальное почтение и уважение)

…

Через пару минут Они добрались до ворот главного замка. Ворота распахнулись, и гокэнин остановил коня неподалёку. Повернув голову к Госпоже, которая уже спешилась, мужчина сказал: - Всё для Вашего благополучия, Ватанабэ-сама.

— Спасибо. — Девушка коротко поблагодарила Его, а тот в ответ улыбнулся.

Она повернулась и направилась к замку. У входа стояли двое самураев, весело переговариваясь и сложив руки на груди. Когда брюнетка подошла ближе, Их разговор сразу стих. Самураи отошли в сторону и распахнули перед Ней двери. Девушка коротко кивнула и вошла внутрь замка.

Войдя в замок, Микири оказалась в просторном главном зале с высокими потолками, украшенными резными деревянными балками. В центре зала стоял массивный стол из тёмного дерева, окруженный красными шёлковыми подушками. Стены были увешаны картинами с изображениями знаменитых сражений и предков рода Ватанабэ. Одна из картин привлекла Её внимание: на ней была запечатлена кровавая схватка на льду, и при взгляде на Неё у девушки по спине пробежали мурашки. В углу стояла массивная бронзовая статуя самурая с мечом в руках. Пол устилали ковры с узорами, символизировавшими благополучие и власть.

Коридоры замка украшали свитки с каллиграфическими надписями и светильники в форме бумажных фонариков. Каменные стены отражали мягкий свет свечей, создавая уютную атмосферу. Вдоль коридоров стояли низкие столики с вазами, полными свежих цветов.

Поднимаясь по лестнице, Микири услышала, как Её шаги гулким эхом раздаются от каменных стен. Лестница становилась всё уже и круче, заставляя девушку сосредотачиваться на каждом шаге. Воздух наполнял тонкий аромат благовоний, смешанных с запахом старого дерева и воска. С каждым новым пролетом напряжение внутри Неё росло, ведь встреча с Тамакацу приближалась.

Остановившись перед тяжелыми дверьми последнего этажа, искусно вырезанными и украшенными позолотой, Микири на миг замерла, собираясь с мыслями, а затем уверенно открыла дверь.

Комната, в которую она вошла, была просторной и светлой. Высокие потолки украшали резные деревянные панели с выгравированными сценами из древних легенд. Большие окна пропускали солнечные лучи, а тяжелые синие шелковые шторы слегка колыхались от ветерка. Пол был покрыт аккуратными татами, а в центре комнаты находился низкий столик из чёрного дерева с перламутровой инкрустацией, а за Ним подушка, обитая красной парчой. За столом лежали свитки и письменные принадлежности, рядом стоял изящный чайный сервиз из фарфора с изображением бамбука и хризантем, а также небольшой алтарь с фигуркой Будды. В углах комнаты стояли вазы с пионами и лотосами.

(Сноска:

Каллиграфия — вид изобразительного искусства, искусство красивого письма;

Инкрустация — способ украшения различных поверхностей путем вставки в них кусочков других материалов, отличающихся цветом или фактурой. (Например, из стали, дерева);

Татами — японские маты для покрытия пола, изготовленные из прессованной соломы и покрытые сверху тканью;

Перламутр — это красивый блестящий материал, который находится внутри раковин морских животных, например, тех, что делают жемчуг

Парча — полупрозрачная и лёгкая ткань с гладкой поверхностью из золотых или серебряных нитей с шёлком)

Тамакацу — мужчина около 45 лет, высокий, 2 метра ростом, с тёмными волосами, собранными в гульку, с заметной проседью. Он был одет в белоснежное хитатарэ и юбку-брюки. Руки сложены за спиной. В помещении ощущалось напряжение, будто что-то таилось внутри Него.

— Доброго дня, Моя дочь. — Вышло из уст мужчины, повернулся в Её сторону. Голос передавал словно суровый характер и опыт, пережитый Им. Звучал глубоко, уверенно, с бархатом и низкими обертонами. — Рад Тебя видеть.

— Здравствуй, отец. — Микири поклонилась и зашла глубже в покои отца. — Меня попросил Шуичи Китамура передать, что Он хочет уйти в отставку.

Ватанабэ-старший нахмурился, хмыкнул. — Справедливо. — Опустился за столик, дочь последовала Его примеру. Протянула через стол прошение Китамуры, и Тамакацу забрал бумагу. Он раскрыл свиток, бегло читал текст. — Ты ради одной записки пришла? — Убрал прошение с глаз долой, вскинул седую бровь и посмотрел проницательно на Неё.

Микири чуть поёрзала на месте, отведя взгляд в сторону. — Отец… — Не сразу, но перевела на Него глаза. Ей не дали договорить, так и оставив лишь обращение к Нему.

— Ты опять про Такео? — Лицо Его выглядело угрюмым. — Даже не говори. Я слышал, что Он натворил. Позорник. — Последнее слово Он процедил сквозь зубы, делая на Нём особый акцент.

Ватанабэ-младшая замолкла и уставилась на отца. Её губы едва приоткрылись, но тут же сжались.

— Ты понимаешь, что это значит? Смерть, не иначе. — Мужчина резко поднялся с места. — И что теперь предлагаешь? Он — корень всех бед, как гниль!

Движения Его стали резкими, несмотря на видимую сдержанность. Редко удавалось размять суставы.

— Я не раз прощал Его выходки, а Он хоть бы хны. — Темноглазый умолк и задумчиво потер подбородок. Спустя мгновение добавил тверже: — Я решил: даю Такео месяц, чтобы Он покинул Наши земли.

В сердце Микири что-то кольнуло, лицо Её выразило настоящий шок от услышанного. Она опустила голову, зажмурила глаза и быстро взглянула на Сёгуна. — Такео ведь ребёнок! — Смогла возразить Она с неуверенностью в голосе. Отец даже бровью не повел, лишь добавил твёрдости Своим словам после Её «против». — В Моё время Мы уже работали и воевали. Что, Такео Тебе неженка? Если Я сказал, то рублю с плеча.

— Но… — хотела возразить Ватанабэ-младшая. Тамакацу не дал Ей слова. — Никаких возражений.

Наступила тишина, воздух между Ними наэлектризовался, даже аромат благовоний исчез под напором внутренних бурь.

— Пусть узнает цену Своим поступкам.— Произнёс Тамакацу, садясь обратно за столик и беря чистую бумагу, кисть и чернила. Его рука плавно начала писать. — Есть ещё вопросы?

Дочь молчала, а Он только промычал: «Угу». Через несколько минут бумага превратилась в указ. — Передашь лично Такео, поняла? — Спросил Он, не замечая никаких эмоций у дочери. Она взяла документ и аккуратно сложила Его в квадрат. — Поняла. Теперь иди.

— Ещё не всё. Я заберу Сору? - Резко поднялась из-за стола младшая Ватанабэ. Отец последовал за Ней. - Ты сама решила ухаживать за Ней?

— Она скучает по Мне. - Мягче произнесла Микири. Отец подошел ближе и положил руки на Её плечи. — Я… Забочусь о Нашем благополучии, Микири, - Его голос тоже смягчился. — Я делаю так, как надо, иначе Он устроит разруху в клане.

— Я поняла. — Тихо сказала Она, убрав руки отца от Себя. Осторожно отошла назад и еле поклонилась. — Хорошего дня.

— И ещё, — Слова Тамакацу остановили дочь, — Скоро придёт Он, помнишь? Ты должна вмешаться, не допустить смертей. — Завидев во взгляде дочери недоверие, Он протёр пальцами глаза, вздыхая. — Я не доверяю такие серьёзные дела Твоему отпрыску.

— Почему? — Задала не с свойственной резкостью девушка вопрос. Когда услышала саму Себя — будущий поток вопросов закрылся.

— «Такео ведь ребёнок».- Сёгун примерно повторил Её собственные слова, словно поддразнивая. — Из-за Его ребячества допустил столько ошибок, и сейчас должен жить с тем, что покинет дом. — В моменте лёгкого затишья, Тамакацу чуть посмеялся. — Уже на опыте мальчишка.

Микири съëжилась, руками незаметно и невольно обхватила Себя от локально покалывающего холодка.

— И Ты ещё спрашиваешь: «Почему?». Не задавай глупых вопросов впредь, тошно с Них. — Мужчина смотрел косо на Её руки, затем поднял глаза на личико. — Скажи спасибо, что не отдал приказ убить, не будь Он Тебе так дорог. Любым способом может покинуть клан, на все четыре стороны.

— Я уже поняла. — Перебила Она отца, сказав на выдохе с безмолвным недовольством. Ватанабэ-старший же притих, не стал более добавлять на данную тему.

— Тогда Нам не о чем говорить. Мне ещё после Тебя встречать вассалов, обсудить некоторые дела. — Кивнул головой в сторону выхода и сложил руки за спиной. — Свободна.

— Спасибо. — Слабо поклонилась девушка. После поклона, вполголоса, произнесла: — Хорошего дня, отец.

Микири покинула комнату Тамакацу. В помещении снова стал ощущаться запах благовоний. Он тяжёло вздохнул с облегчением, отошёл в сторону окна и всматривался в пейзажи Эдо.

— Колебаться — значит проиграть. — Под нос сказал Себе Сёгун, прищурив глаза.

...