Любимица профессора (гет)

Примечания:

Вопрос №1: Мне нужно продолжение к тайносантовому тексту про оленя (https://vk.com/wall-215905288_3530). Не верю, что господин Синнер мог оставить такую дерзость без должного внимания и ответа!

Вопрос №2: Ответьте на любой вопрос так, если бы шли по пути путаны. С кем еще из фаворитов, помимо основного, на ваш выбор, но покажите ревность и соперничество за вашу гг!

— Любопытно, кто из этих фриков опустился до такого… оскорбления?

Малек держал за верёвочку ёлочную игрушку. Пока та гипнотически качалась из стороны в сторону, он глубоко задумался. Его воображение нарисовало за фигуркой оленя образ Одри, а рядом — четырёх мужчин, с которыми она делила кров в «Астрее». Кто из них посмел возжелать её? Или все сразу?

Малек принялся перебирать в памяти всё, что могло намекнуть на интерес к Одри со стороны её коллег или наоборот. Кокетливый взгляд, случайно брошенная двоякая фраза, смущение девушки перед кем-то из них — что-то из этого должно было проскочить.

И он вспомнил. Вечер после частного мероприятия в «SacraTerra», когда Одри шла к машине в сопровождении юриста, и тот странно глазел на неё. Смотрел не так, как это делал, к примеру, Микаэль, а иначе: с нежностью и неподдельным восхищением. Он что-то шептал ей, а она посмеивалась в ответ.

Малек ощутил фантомный укол в сердце. Укол ревности. Чувство, на которое, как ему казалось, он был не способен, теперь расползалось по разуму, будто туман. Оно заставляло раздражаться от задетого эго и посягательства на то, что не предназначено для других.

А так ли это на самом деле? Давно ли она стала его? Малек на мгновение даже поразился, что способен мыслить такими категориями. Он никогда не испытывал нечто похожее на привязанность к человеку и нежелание делить его с кем-либо.

Фантазия в красках показала ему картины того, как Одри в различных позах, от которых закипает кровь от возбуждения, наивно расточает этому нахальному шутнику-юристу сокровища своей красоты и любви. Как обнажённое тело девушки розовеет от поцелуев и трепещет от ласк другого мужчины.

«Редкостная мерзость!» — Малек брезгливо откинул злосчастный подарок. Тот глухо ударился о дно коробочки, но не разбился. К сожалению.

С тяжёлым и раздражённым вздохом Малек опустился в кресло. Его гордыня не могла позволить оставить такую дерзость без ответа.

«Похоже, сердечко нашей искусительницы заблудилось и ему сложно найти пристанище. Что ж… я укажу верный путь…» — он задумчиво потёр подбородок с хитрой ухмылкой на губах. — «Пусть у меня и нет прямых доказательств на её неверность, я найду способ проучить сразу их обоих»

Малек не сомневался в своей победе. У него перед Давидом было одно весомое преимущество, о котором Одри, видимо, ещё не подозревала. При мысли об этом он злорадно хохотнул. Поднявшись с кресла и сложив руки за спиной, Малек принялся деловито расхаживать по кабинету в поисках идеи для следующего хода в этой негласной шахматной партии. Шаги сопровождались тихим напеванием строчек из «Песенки герцога Мантуанского», будто они помогали Малеку как-то сосредоточиться:

La donna è mobile

Qual piuma al vento,

Muta d’accento — e di pensiero⁽¹⁾.

И вскоре, замерев у одного из шкафов, в его голове родился весьма изысканный и эстетичный план.

* * *

— Спасибо, что нашла время для встречи, — произнёс Малек, едва улыбнувшись, когда закрывал дверь машины за Одри. — Прежде чем ты уйдёшь, я хотел бы отдать тебе небольшой подарок в честь наступившего Рождества. Прости, не успел отправить курьером, поэтому вручу лично сейчас. Что, на мой взгляд, даже лучше…

Он достал с заднего сиденья небольшую прямоугольную упаковку и протянул ей. Глаза Одри загорелись от приятной неожиданности и интриги. Что там? Очередной наряд? Или какой предмет интерьера? Малек довольно ухмыльнулся и вручил ещё один подарок, похожий размерами на предыдущий.

— А это для вашего юриста. Давида, кажется… — сухо произнёс он.

— Ты и ему решил подарок сделать? — удивилась Одри. — С чего вдруг?

— Я заметил, что ты и он достаточно хорошо ладите и, я бы даже сказал, весьма близки… — Малек пристально вгляделся в её черты, ища намёк на испуг. От столь неоднозначной формулировки сердце Одри пропустило удар.

— Знаешь ли, твои друзья — это и мои друзья тоже.

Но сказать на самом деле хотелось: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе».

— Эм… ладно, — Одри неловко улыбнулась и забрала вещи.

— Что ж, до встречи, Одри. С нетерпением буду ждать от тебя впечатлений. Уверен, что мой подарок придётся вам по вкусу и затронет определённые струны твоей и его души.

Он по-отечески улыбнулся и нежно приобнял Одри. Та попрощалась с ним и вскоре скрылась за дверьми Астреи. Довольная, коварная гримаса возникла на лице Малека. Ответный ход был сделан, и осталось дождаться развязки.

А между тем мысли Одри наполнялись тревогой. Что, если Малек догадался о том, что не единственный мужчина для неё? О, как сложно делать выбор! Отец в гневе твердил ей: «Ты грешная и грязная дрянь! Ты жаждешь любви и порока, и тебе так мало получать её лишь от одного!» — и был прав.

Одри обречённо опустилась на кровать. Она задумчиво постучала ногтями по своему подарку, а тот, что предназначался для Давида, уже лежал на столе в его комнате. Тянуть интригу дальше казалось бессмысленным. Упаковка была аккуратно раскрыта, и на коленях Одри лежала записка и книга.

Письмо было написано на вымоченной в кофе бумаге, что придавало винтажности и эстетичности. Да и текст был написан не простой шариковой ручкой, а чернилами. Малек очень ответственно подошёл к оформлению, что не могло не восхитить Одри. Всё тот же витиеватый почерк с изящным наклоном обращался к ней.

«Моя дорогая Одри!

Поздравляю тебя с Рождеством! Уверен, ты замечательно проведёшь этот день в компании охотников за приведениями. Прости, не смогу навестить тебя, однако без подарка не смею оставить!

Я вспомнил о чудесной исландской традиции, согласно которой в канун Рождества люди дарят друг другу книги, а потом читают, устроившись в кресле с чашкой какао, и ожидают празднества. Оттого я решил подарить тебе одно славное произведение французской литературы, которое будет актуально всегда. <…>»

Одри прервала чтение и взглянула на книгу. Перед ней лежал «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго в минималистичном, приближённом к старине, издании. Она знала сюжет и начала догадываться, к чему клонил Малек. От этого по коже пробежал холодок.

«<…> Платон утверждал: “Книга — немой учитель”. И я не могу с ним не согласиться. Я выбрал этот роман для тебя, потому что я нашёл нечто родственное между тобой и главной героиней. Такая же парадоксально невинная, но чертовски страстная натура, что способна вскружить голову множеству мужчин! Хочу сказать тебе одну простую истину: не стоит так дерзко играть с мужскими сердцами, дорогая Одри! Ради таких, как ты, мужчины готовы на всё. Даже поставить под сомнение нормы морали. Твои игры могут привести к весьма печальным последствиям.

А знаешь, что сейчас главное? Правильно выбрать сторону, чтобы не оказаться в петле. <…>»

От последней фразы Одри сделалось не по себе. В её голове слова прозвучали как-то зловеще.

— Малек всё же обо всём догадался, — испуганно прошептала Одри, сжав листок бумаги, — но как?! Я где-то своим поведением выдала себя?!

Она тяжело вздохнула, не понимая, что делать дальше. Следующие слова в письме будто предвидели её нарастающую тревогу.

«Я вновь напомню тебе, что принимаю тебя со всеми твоими пороками. Даже такими. Никто не грешен. Ты словно потерялась в лесу. Заблудилась в своих чувствах. Я понимаю тебя. Бедное дитя, выросшее с ужасной моделью отца, теперь отчаянно ищет покой и тепло в объятиях разных мужчин. Но раз за разом ты ощущаешь стыд и вину за своё распутство, да? Это нормально. А сейчас, прошу, остановись, взгляни на ситуацию трезво, чтобы принять решение.

Я всегда готов протянуть тебе руку помощи, выслушать тебя, отпустить все страхи. Готов выстроить новые стены убежища для твоей истерзанной души.

Помни об этом, моя дорогая Одри!

С наилучшими пожеланиями, Малек Синнер P.S. Le jour où une femme repousserait un pareil amour, j’aurais cru que les montagnes remueraient.⁽²⁾»

Одри с тяжёлым сердцем отложила записку с книгой, распласталась на кровати и, глядя в пустоту, прошептала:

— Решил проучить, значит… И я это заслужила… Если Давид узнает о… О боже, Давид! — она вскочила с кровати. — Малек же подготовил и ему какой-то подарок! Наверное, он тоже с каким-то компрометирующим символизмом!

Ей хотелось ринуться в комнату Давида, разорвать упаковку, узнать, не написал ли Малек чего-то лишнего. Когда Одри распахнула дверь своей комнаты, перед ней, как чёртик из коробочки, возникла Фелония.

— Пойдём, есть срочное дело! — строго, но с нотками воодушевления, произнесла демоница.

— Можешь подождать минутку?

— Нет, — твёрдо отрезала Фелония, нахмурившись.

Одри поняла, что просить поблажку бесполезно и поспешила вслед за напарницей. Страх, что Давид обо всём узнает, рос как на дрожжах, и теперь Одри ничего не могла с этим поделать.

* * *

Когда Давид увидел на своём рабочем столе подарок, то сначала удивился, но, обратив внимание на открытку с оленем, усмехнулся.

«Мистер Синнер не смог промолчать. Ну, что ж, посмотрим, чем ты решил ответить мне…»

Текст в открытке был написан строго, но с сильным нажимом, будто автор пытался сохранить самообладание и показать своё хладнокровие. Малек писал: «Я оценил Ваше чувство юмора, Давид. Теперь предлагаю оценить и моё тоже. Надеюсь, Вы любите английскую классику?»

Давид раскрыл упаковку и увидел книгу. Надпись на обложке гласила: «Любовник леди Чаттерлей». На пустой странице, слева от титульного листа, была выведена фраза: «С Рождеством, барон Чаттерлей!». Под ней красовалась размашистая подпись Малека, кричащая о том, кто здесь лучший.

Примечания:

Сюжет романа «Любовник леди Чаттерлей»: Констанция, выходит замуж за баронета Клиффорда Чаттерлея. Через полгода после свадьбы её муж в результате полученного в бою ранения превращается в полупарализованного инвалида, прикованного к коляске. Супруг, понимая, что для молодой женщины жизнь без секса может быть затруднительной, благородно разрешает ей завести любовника. Во время одной из прогулок Клиффорд знакомит Конни с их новым егерем, Оливером Меллорсом. Время от времени происходят её случайные встречи с егерем, способствующие возникновению взаимного интереса. В конце концов Констанция становится любовницей Оливера. С ним она предаётся всё более изысканным сексуальным экспериментам. Позже Констанция понимает, что испытывает к Оливеру настоящую любовь, а не только половое влечение. В конце книги она решает связать свою жизнь с Оливером.

Вопросы, которые в будущем могут попасть в сие сборник, вы можете оставить здесь: https://vk.com/topic-215905288_53205110 или бот в тг @RC_OTP_Ask_bot

1) (ит.) «Женщина непостоянна, / Как пёрышко на ветру, / Меняет интонацию и мысли». Ария из оперы Джузеппе Верди «Риголетто» (1851). В русской версии оперы эти строчки известны как «Сердце красавиц / Склонно к измене / И к перемене, как ветер мая»

Вернуться к тексту

2) "В тот день, когда женщина отвергнет такую любовь, как моя, горы должны содрогнуться". Малек процитировал фразу из многострадального монолога Фролло к Эсмеральде (8 книга, 4 глава).

Вернуться к тексту