Рефлексия (гет)

Лидия, маленькая Лидия, чертова мерзавка… Обманула, окрутила и оставила ни с чем, втоптав его профессию и имя в грязь. Он и так был полон этой грязью до кончиков ушей, теперь еще и в загробном мире. Он рвался мстить, но без вызова ворваться в мир живых не мог, а остальные только подтрунивали, указывая на то, как он оплошал.

Для него момент эфемерного счастья настал, когда явились Барбара и Адам, не держимые ничем в том бренном мире. Сколько ни пытался он их разговорить, ответ оставался одним: «Не твое дело!». Да, вот так. Как же не его, когда он столько сил угробил? Его, его это дело.

Никогда прежде он так внимательно не следил за миром живых, не хватал так жадно информацию, любые ее крохи, поступающие в междумирье. Это становилось похожим на одержимость, одержимость мстить любой ценой и принести как можно больше боли. Иногда он себя не узнавал… Где балагур и весельчак БиДжей? Куда он делся? Может быть, он остался там, в том мире, куда путь ему теперь заказан?

Вот и чета Дитсов отдала Богу душу с разницей всего лишь в неделю. Сначала Делия, а за ней Чарли. Молчаливые и угрюмые, совсем как Лидия. Сама девочка теперь одна, совсем-совсем одна, что не могло не радовать полтергейста.

Он приготовился ждать. И он ждал. О, он был очень терпелив, ожидая, когда девчонка сдастся и отчается от тоски. Была бы она нормальной, как все, то ее утешили бы друзья, но Битлджус прекрасно знал, что Лидия одна, закованная в собственном мирке. Он знал, что она живет словно в оболочке, не подпуская никого, а потому надеялся и выжидал.

Здесь все наоборот, не так как у живых, и это удручало. Давно ему уже надоело находиться в карикатурном междумирье, хотелось выбраться наружу, но чертовы правила были одинаковы для всех. Только и оставалось сидеть в своей убогонькой квартирке и развлекать себя ловлей мух.

Столько времени прошло, что он уже и не чаял услышать свое имя. Тихо, словно слабый ветерок, прошелестело оно один раз, и этот голос… БиДжей встрепенулся. Этот голос он узнает из тысячи. Он неуверенно позвал его и умолк.

— Ну же, детка, — прошептал он в ответ, чувствуя, как мембрана между мирами истончается. — Давай, позови меня…

Никогда раньше время не тянулось так медленно, прошла целая вечность прежде, чем он услышал свое имя, произнесенное чуть громче и уверенней. Слышать его из уст Лидии было подобно глотку свежего воздуха или прохладной воды из горного ручья. И снова тишина. Гнетущая и невыносимая тишь.

— Еще разок, — произнес он, зная, что его не слышно. — Позови меня еще раз, Лидия.

Его переполнял энтузиазм, подпитываемый интересом, он весь обратился во внимание и напрягся. Последний раз, ей осталось произнести его имя в последний раз, чтобы впустить его в свой мир. Битлджус блаженно прикрыл глаза, услышав свое имя в последний раз. Мелодичный голосок с нотками истерики, словно музыка ласкал его слух и утягивал за собой.

Из вежливости он появился рядом с дверью и лениво оглядел темную комнату. Плотно задернутые занавески, мебель, сгруженная в углу, и Лидия, повзрослевшая, но все такая же бледная, словно труп, сидела возле маленького столика. В руке ее была початая бутылка дешевого виски, который она пила прямо из горла. Вот она причина ее храбрости, позволившая без лишних колебаний вызвать призрака — виски.

Медленно он подошел к ней, словно все еще не веря, что она позвала его к себе. Признаться честно, для Битлджуса все же это было несколько неожиданно. Не став уходить от традиций, он явился к ней в том облике, в котором с ней расстался — мерзкий, слегка подгнивший труп.

Она с таким неверием смотрела на него, что это казалось даже милым. Он присел рядом с ней и упоенно вдохнул сладкий аромат ее страха. Как же она хороша, маленькая девочка Лидия, превращенная годами в восхитительную девушку. Битлджус чуть подался к ней, стараясь разглядеть ее внимательней, во всех подробностях. Да, это та же самая Лидия. Тот же мрак в темных глазах, теперь уже не подводимых черным карандашом. Все та же болезненная бледность, а как чудесно отразился на ее личике испуг, когда она хорошенько рассмотрела самого БиДжея.

Что ж, затягивать больше нельзя, раз уж он здесь, то нужно выжимать из ситуации максимум полезного. Он ухмыльнулся, кривя рот в улыбке, и мягко коснулся ее хрупкого плеча.

— Ты наконец-то созрела…