Два волка и рождественский сочельник (джен)

Мне было пятнадцать, когда я осталась сиротой. Плохо помню, что было сразу после той ночи. Только то, что вернулась к месту, где стоял наш дом, похоронила то, что осталось от тел родителей — солдаты сожгли их вместе с домом, — а после долго выла от боли и отчаянья. Мне казалось, что всё это не правда, а просто кошмарный сон. И хотелось, чтобы он скорее закончился.

Потом начался самый тяжёлый период в моей жизни. Нет, выживать в лесу было легко. Меня даже медведи боялись. Проблема была в том, что я не могла заснуть. Меня мучила тоска. Особенно тяжело было при полной луне. Как я уже говорила, в такие ночи родители оборачивались против своей воли и у них появлялась острая потребность в активных действиях. Поэтому один из них или оба убегали в лес. После того, как мне исполнилось шесть или семь, они стали брать меня с собой, хотя луна на меня не влияет. Мы просто бегали по лесу и выли. Это было здорово! Мы наслаждались свободой, ночной прохладой и шелестом деревьев. А ещё луной и звёздами. Правда, для этого надо было выбежать на поляну или берег озера, где было мало деревьев. Помню, в свою первую такую ночь я увидела сову, которая грозно ухнула на меня. В ответ на это я на неё зарычала. Сова испугалась и спряталась в дупло. Это выглядело довольно забавно. Я и мои родители засмеялись. А теперь я была совсем одна. И чтобы излить свою боль, я громко выла. Это помогало, но лишь на время. Иногда мне отвечали волки. Обычные, не оборотни. В их вое я слышала сочувствие. И мне становилось немного легче. Если же я всё же засыпала, то… Уже в мире зверей я посмотрела несколько фильмов ужасов, причем такие, которые считаются самыми жуткими. Так вот, по сравнению с моими снами они просто детские страшилки на ночь.

Затем я стала убивать. Сначала только тех, чей запах запомнила с той ночи, лиц я тогда особо не рассмотрела. Но как-то подслушала один разговор. Из него я и выяснила, что моя первая жертва и навела солдат на мою семью в первый и во второй раз. Он действительно был мошенником, а вот почему гулял на свободе, я так и не узнала. Зато услышала, что в убийстве моих родных принимал участие весь городской гарнизон. А ещё описание того, что они сделали в ту ночь. Оказалось, для тех людей это была словно какая-то весёлая забава. А один не то в шутку, не то всерьёз намекнул, что мать перед смертью стоило бы… Словом, после этого я стала нападать на всех, кто был одет как они. Прочих людей я не трогала. После той ночи солдаты стали периодически прочёсывать лес. Но я не попадалась. Улучив момент, когда кто-то из группы отходил, убивала его, стараясь действовать бесшумно. Иногда, впрочем, я нападала на группы из двух-трёх человек, если была уверена, что справлюсь с ними.

Так продолжалось чуть больше месяца, пока я не увидела на дороге идущих из города мужчину, женщину и мальчика лет пяти. Мужчина не был одет как солдат, но днём ранее я видела его в такой одежде. И при нём был меч. Я так и не узнала, почему этих троих больше никто не сопровождал, хотя к тому времени солдаты покидали город только группами не меньше чем из пяти человек. Возможно, решили, что я их не трону, раз они все одеты как простолюдины. Я напала. Мужчина оказался довольно ловким. Он легко уклонялся от моих атак, и пару раз его клинок проходил недалеко от меня. Но всё же мне удалось его обезоружить и сильно ранить. Я хотела его добить, но услышала крик мальчика:

— Пожалуйста, не убивай папу!

Я остановилась и увидела, что мать сидит возле дерева и прикрывает своим телом сына. Она тихо прошептала:

— Пощади!

Какое-то время я молча стояла и смотрела. Мужчина, воспользовавшись этим, начал отползать от меня.

— Стой! — приказала я.

Тот остановился.

Осмотревшись, я увидела приметные листья одной целебной травы. Сорвала их и подала мужчине.

— Пожуй их и приложи к ране. Это заживит её.

После этого ушла.

В ту ночь я снова не смогла заснуть. Но в этот раз из-за смятения. Я не знала, правильно ли я поступила, отпустив того человека. Стоило ли мне убивать столько народу? И что делать дальше? Под утро сон всё же пришел. Я шла по тропинке. Вышла из леса и увидела развилку. Недалеко от неё на дорожке, ведущей направо, стояли мои родители. Они улыбались и махали мне. А на левой стоял тот самый прохиндей вместе с парочкой солдат. Они смеялись и показывали на меня пальцами. Я не знала, куда идти: убить этих негодяев или бежать к родителям. Почему-то у меня было чёткое ощущение, что выбрав дорогу, нельзя будет потом вернуться на другую. Не помню, какой я тогда сделала выбор и сделала ли его вообще. Только после этого я сразу проснулась. В следующие дни я встречала несколько групп солдат, но их не трогала, хотя у меня не раз была хорошая возможность с ними расправиться. Я просто не хотела убивать.

Жалею ли я теперь, что убивала тогда? Думаю, мне не стоило лишать жизни так много людей. Но я тогдашняя не могла поступить иначе.

* * *

Солдаты стали прочёсывать лес всё чаще. И я поняла, что мне следует уходить, если не хочу им попасться. В последний раз посетила могилы родителей. Долго говорила. Просила прощения, что не смогла стать такой, какой они хотели меня видеть. Потом попрощалась и навсегда покинула те места.

Я поселилась в лесной чаще, недалеко от одного села. Решила не контактировать с людьми. Но меня одолевало любопытство, хотелось увидеть, как они живут. Поэтому я периодически наведывалась на окраину леса, чтобы понаблюдать за селянами. Иногда, ближе к ночи, подбиралась к домам и подслушивала их разговоры. Собаки на меня поначалу лаяли, но мне достаточно было на них порычать, чтобы они, скуля, прятались.

Так прошло недели три, пока однажды я не услышала в лесу крик. Решив узнать, в чем дело, я побежала на него. И увидела на поляне девочку лет десяти. Она лежала на земле, а на неё, рыча, шёл огромный медведь. На секунду он мне напомнил того человека, из-за которого я осталась сиротой. Я выбежала на поляну и прогнала его. Затем хотела подойти к девочке, чтобы успокоить, но она в ужасе стала отползать назад. Тогда я объяснила ей, как добраться до села. Повернулась, чтобы уйти, но услышала:

— Постойте!

Я обернулась.

— Вы обещаете, что не съедите меня? — спросила девочка.

— Обещаю, — ответила я.

— Тогда не могли бы вы меня проводить? Боюсь, что я могу заблудиться ещё больше.

Я согласилась, и мы пошли. Девочка всё же меня побаивалась, и мы шли молча. И только на опушке, когда пришло время расставаться, она сказала:

— Спасибо. Меня зовут Мэри. А вас?

Я назвала своё имя и ушла.

После этой встречи я стала ловить себя на мысли, что мне бы хотелось вновь встретиться с ней. Но говорила себе, что, скорее всего, это добром не кончится. А через день снова услышала в лесу крик. Это была Мэри. Она звала меня. Я прибежала, думая, что на неё снова напали, но нет, ей ничего не угрожало.

— Зачем ты меня звала? — рассерженно спросила я.

— Я просто хотела тебя увидеть, — ответила Мэри.

Я собиралась грубо велеть ей уйти, но она добавила:

— Я принесла тебе пирожков.

Пирожки. Сколько же времени я их не ела. В тот момент я готова была за них душу отдать. Вся моя злость мгновенно улетучилась. Тем более, что пирожки были очень вкусные.

Так у меня появилась первая подруга. Встречались мы раз в два-три дня. Болтали, гуляли по лесу, играли друг с другом. И Мэри почти всегда приносила мне что-то вкусненькое.

Однажды она рассказала, что живёт с мамой. Её отец как-то ушёл в лес, долго не возвращался, а потом селяне нашли его тело, истерзанное зверями. И случилось это три года назад. Тогда во мне вспыхнуло странное ощущение. Лишь через несколько секунд я поняла, что это горькое чувство утраты и потери, которое я пыталась подавить в себе.

Тогда я решила рассказать Мэри свою историю. Но дойдя до момента, когда мою семью убили, разрыдалась. И никак не могла успокоиться. Мэри начала меня поглаживать. Села на пенёк и попросила положить ей голову на колени. Я сделала это. Она начала чесать меня за ушами. Шептала ласковые слова. Потом запела колыбельную. Я успокоилась и закрыла глаза. На короткое время мне показалось, что не было того кошмара, в результате которого я осиротела. И что сейчас чешет за ушками и поёт моя мама.

Мэри кончила петь. Я открыла глаза. На душе была какая-то приятная лёгкость.

— Спасибо, сестрёнка, — я впервые назвала её так тогда, сама не знаю почему.

В ответ Мэри улыбнулась и попросила рассказать, что со мной было дальше.

— Ты молодец, что перестала убивать, — похвалила она меня, дослушав историю. — Ты не ужасный волк, а милая добрая волчица, которой сделали очень больно.

Я улыбнулась на это.

В ту ночь впервые за долгое время я спала крепким спокойным сном. Потом Мэри мне рассказала, что может лечить бессонницу и головные боли простым поглаживанием и напеванием песенки. Некоторые за это называли её ведьмой, но дальше слов дело не доходило. И большинство селян относилось к ней хорошо. Но тогда я не придала этому значения.

К сожалению, наши встречи длилась чуть больше полутора месяцев. В лес пришли мужчины из села. Их целью была я. Это было неожиданно, так как я к тому времени расслабилась и не думала, что встречу их здесь. Да и убивать мне по-прежнему не хотелось. К счастью, меня им нужно было взять живой. Я была загнана в овраг. Люди бросили туда несколько горшков, из которых валил дым. Вдохнув его, я быстро заснула.

* * *

Я очнулась в клетке и первым делом увидела мужчину средних лет в шляпе-цилиндре и с тростью, который смотрел на меня с интересом.

— Проснулась? — спокойно произнёс он. — Это хорошо. Теперь мы можем поговорить. Как мне тебя называть?

Я поняла, что меня не собираются убивать, по крайней мере сейчас. Поэтому, собравшись с мыслями, представилась и спросила:

— Кто вы и чего хотите?

— Я владелец бродячего цирка, где ты находишься, — ответил он. — Зрителям я представляюсь как Остин Великолепный. Но ты меня можешь звать просто господин Остин. Кстати, ты знаешь, что такое цирк?

— Ну, вы развлекаете народ всякими трюками, — ответила я.

Мэри рассказывала, что недавно на окраине села остановился бродячий цирк. Когда я спросила, что это, то она объяснила. Господин Остин владел именно этим цирком.

— Примерно так и есть, — подтвердил он. — Но не только. Там ещё показывают всякие диковинные вещи. Например, в моей труппе есть бородатая женщина, которую зовут Дороти.

Он указал на стоявших неподалёку людей, жителей села и членов труппы. Среди них выделялась полная женщина с густой чёрной бородой. Она помахала мне рукой.

— Своего номера у неё нет, — продолжил господин Остин, — но её внешность привлекает народ.

Позднее я узнала, что Дороти помогает господину Остину с финансами. Так что в цирке она была не только из-за бороды.

— И теперь я отвечу на твой второй вопрос, — его голос стал более настойчивым. — Я хочу заработать на тебе денег. Потому я и заплатил, чтобы тебя не убивали и по возможности не калечили. И даже дал немного сон-травы, чтобы тебя усыпили.

— А если я не соглашусь зарабатывать для вас? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Согласишься, — сказал он, не меняя тона. — Даже если у тебя не будет отдельного номера, то народ будет платить, чтобы просто на тебя взглянуть. Но в этом случае здесь тебя будут меньше любить. А это скажется на условиях, в которых ты будешь жить. Голодом морить не будут. Но тебе придется постоянно проводить время в этой клетке. А она, как видишь, не очень комфортная.

Клетка действительно была не очень большая. В ней нельзя было встать в полный рост, и стоял запах какого-то зверя. Потом я узнала, что тут держали пантеру. Но она состарилась и уже не могла не только выступать, но и привлекать народ. Так что её продали не то графу, не то барону, любителю экзотических животных.

Я не знала, что сказать. А господин Остин продолжил спокойным голосом:

— До меня доходили слухи, что ты или кто-то похожий на тебя убил кучу народу.

Я схватилась за прутья клетки и закричала:

— Они убили мою семью, хотя мы никому зла не делали!

— Охотно верю, — так же спокойно произнёс он. — И винить не собираюсь. У меня в цирке неважно, кем ты был и что делал до того, как стать членом труппы. По крайней мере, пока это не вредит цирку. Но имей в виду: мы здесь как семья, — в его голосе вновь зазвучали нотки настойчивости. — И я не допущу, чтобы один из нас причинял намеренный вред другим. Это будет очень серьёзно наказываться. Тебе понятно?

Я кивнула.

— Хорошо, — продолжил он, смягчив тон. — И ещё одно. В принципе я могу отпустить тебя, если ты отработаешь сумму, которую я на тебя потратил, плюс, скажем, ещё пятьсот процентов чистой прибыли. Но что ты будешь делать на свободе? Жить одна в лесу? Я, конечно, не леди Моргана, но мне кажется, что долгое одиночество тебе не понравится. А если выйдешь к людям, тебя схватят. И либо снова будут использовать для потехи, либо убьют. Подумай над этим.

Он собирался уходить, но я спросила:

— Кто такая леди Моргана?

— Ясновидящая из моей труппы, — ответил господин Остин. — Гадает по картам или хрустальному шару. Её прогнозы, правда, не всегда сбываются, но все, кто её посещают, как правило, остаются довольны. Может, и тебе погадает как-нибудь.

Отец в своё время имел дело с гадалками. Он рассказал мне, что они не видят будущее. Просто очень внимательно присматриваются к клиентам, подмечают детали и делают выводы. Ну, ещё говорят то, что от них хотят услышать. Так что я в тот момент скептически отнеслась к способностям леди Морганы.

Уходя, господин Остин обратился к толпе:

— Расходитесь. Не беспокойте её пока.

Они разошлись. Впрочем, меня в покое оставили ненадолго. Примерно через полчаса господин Остин вернулся. Вместе с ним был невысокий старик с узким лицом и тёмными глазами. Его седые волосы были аккуратно собраны в пучок.

— Извини, что был резковат, — начал господин Остин, его тон был заметно мягче чем при первом разговоре. — Я просто должен поддерживать репутацию. Не думаю, что ты кровожадна или безумна. Иначе не пощадила бы человека, услышав мольбы его жены и сына. И не подружилась бы с той девочкой. Но насчет вреда я был абсолютно серьёзен. Пока я ограничусь простой клятвой, её ты дашь потом. Но если что…

Тут он поднял указательный палец правой руки вверх и сделал многозначительную паузу. У меня возникло чёткое ощущение, что наказание будет очень строгим.

— Также я был серьёзен насчёт того, как ты будешь жить вне цирка, — продолжил господин Остин. — Но силой удерживать не буду. Даже если ты отработаешь только то, что я на тебя потратил.

Я кивнула, а господин Остин продолжил:

— Тебе стоит знать кое-что ещё. Один из селян видел тебя вместе с той девочкой. Рассказал другим, и тебя решили убить. Люди часто не любят тех, кто слишком отличается от них. Только вот я стал свидетелем того разговора и предложил за вознаграждение взять тебя живой. Кстати, за Мэри не беспокойся. Кто-то сказал, что она ведьма, раз, цитирую: «спокойно общается с таким ужасным волком». К счастью, его никто не послушал. И она очень хотела тебя увидеть, но мать не разрешила.

Моё сердце бешено заколотилось.

— Я могу увидеться с Мэри? — с надеждой спросила я.

— Нет. Я просто не вижу, как это можно устроить, не привлекая внимания селян. Но ей могут передать твоё послание.

Немного подумав, я постаралась успокоиться и сказала:

— Передайте, чтобы не волновалась за меня и берегла свою маму.

— Хорошо, — господин Остин кивнул и указал на человека, который пришёл с ним. — Это Чэнь Линг.

Человек поклонился мне, а господин Остин продолжил:

— Он у нас специалист по крупным хищникам. Поэтому, по крайней мере пока, будешь под его началом. Так что обращаться к нему будешь: учитель Линг.

Я внимательно осмотрела учителя Линга. На вид он был не особо крепким. И было непонятно, как он управляется с крупными животными, тем более хищниками.

— Жить пока будешь в его фургончике. Из клетки тебя выпустят только завтра, когда мы покинем село и отъедем на достаточное расстояние. Просто выглядело бы странно, что ты после поимки сразу разгуливала бы на свободе. А пока знакомьтесь. Я вас оставляю.

С этими словами господин Остин ушёл, а я не удержалась от вопроса:

— Почему вы мне поклонились?

— У моего народа принято почтительно обращаться с оборотнями и недооборотнями, — ответил учитель Линг. — По крайней мере, пока они не причиняют вред.

— Недооборотни? — переспросила я, не понимая.

— Потомки двух оборотней. Они рождаются только если родители перевоплощаются в одного и того же зверя. В ином случае этот союз не будет иметь потомства. Недооборотни не могут перевоплощаться в человека. Но обладают одним или несколькими талантами.

— Откуда вы знаете? — удивилась я.

В городе возле леса, где мы жили до того, как впервые пришлось бежать, была общественная библиотека. Там за небольшую плату можно было почитать книги. Пускали туда представителей всех сословий. И отец много рылся в ней, ища ответ, кем я буду и как мне стать человеком. Но ничего не нашёл.

— Мой дед в молодости встречал одного недооборотня, — ответил учитель Линг. — Только это был лис. Он превосходно рисовал, стрелял из лука и готовил еду. От него мой дед и узнал многое об оборотнях и недооборотнях.

Я подумала, что знакомому его деда повезло. Как я поняла из разговоров с Мэри, люди более симпатизировали лисам, чем волкам. И маловероятно, что родителей того недооборотня тоже убили.

— Расскажи мне, какие у тебя таланты? — спросил учитель Линг после небольшой паузы. — Я должен придумать цирковой номер, чтобы их можно было использовать.

— Да никаких, — ответила я, немного подумав.

Родители меня часто хвалили, чем бы я ни занималась. Но не могли же у меня быть таланты буквально ко всему. Тем более Мэри говорила, что любящие родители всегда хвалят своего ребёнка.

— Сомневаюсь, — учитель Линг внимательно посмотрел на меня. — Согласно слухам, ты уничтожила несколько групп вооружённых людей. Это правда?

Я встрепенулась.

— Да, но я не хочу больше никого убивать!

— Похвальное желание. Но в жизни бывают всякие ситуации, и порой без этого не обойтись. Впрочем, не беспокойся. Для циркового номера убивать не потребуется. Вполне возможно, что с тобой можно устроить поединок для потехи зрителей. Не исключено, что они даже будут делать ставки, кто победит.

— Не уверена, что хочу драться, — сказала я после небольшого раздумья.

Учитель Линг снова внимательно посмотрел на меня.

— Мне кажется, ты боишься причинить вред. Но не волнуйся. Я весьма опытен в драках. В крайнем случае я могу попробовать научить тебя некоторым приёмам, позволяющим обезвредить противника без особого вреда для него. К тому же мне нужно увидеть, как ты дерёшься.

Какое-то время мы оба молчали. Затем учитель Линг сказал:

— Хорошо. Пока подумай. Возможно, вспомнишь и о других своих талантах.

Он ушёл, оставив меня в раздумьях. Но мысли о талантах не шли в голову. Кроме одной: зачем мне вообще нужны таланты, если рядом нет родных и друзей?!