Погасший (гет)

Турникет со скрипом открылся, стоило бросить жетон в прорезь. Винсент неловко протиснулся в проём и оказался на перроне. Каждые два-дцать минут мимо проходил маг-поезд. Рельсы опоясывали весь город, тянусь от самых нижних уровней улья к высочайшим шпилям. По этой железной дороге с более чем трёхсот станций ежедневно путешествовало око-ло восьми миллионов человек. А какое количество грузов перевозилось — наверное, не знали даже в Администратуме.

Поезд ждать не заставил. Уже через десять минут, под косые взгляды немногочисленных пассажиров, Винс заковылял в последний вагон.

Бессильно рухнув на жёсткую скамью, Ривз закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Раньше он бы прошептал краткую молитву Императору. Начальные слова сами сорвались с губ, но он остановился. Императору не было дела до куда лучших людей, чем он. Так зачем бесполезно сотрясать воздух?

Открыв глаза, он заметил знакомый плакат:

«Вступай в Имперскую Гвардию! Сохрани галактику для лю-дей!»

Выцветшая надпись красовалась над изображением широкоплечего гвардейца в парадной форме. Такой же висел на призывном пункте его род-ной планеты. Помнится, тринадцатилетним пацаном он подолгу всматривался в него, мечтая о победах, парадах и прочей чепухе, которой грезит мальчишка, не знающий, что через четыре года окажется на войне. Казалось, это было целую жизнь назад…

Рядом висел другой плакат, куда более новый:

«Роди третьего ребёнка — получи благословённую грамоту от Экклезиархии!»

Гласил призыв на фоне семьи из пяти человек, которые, взявшись за руки, встречали красивый рассвет. Большинство жителей улья ни единого раза даже не видели неба. А встретить рассвет на этой планете было невозможно. Огромное количество химических отходов, выброшенных в атмо-сферу за сотни лет работы мануфакториумов, так загрязнили воздух, что солнечные лучи больше не пробивались сквозь него. Здесь царили вечные черно-серые сумерки.

Размышления прервало движение рядом. Сервитор в потрёпанной се-рой робе тщетно пытался смыть кровь и грязь, оставленные Винсом. Меха-нические руки усердно орудовали шваброй, правда толку от этого не было. Тряпка на швабре уже истерлась в жалкие лоскуты от времени, и теперь уборщик просто размазывал месиво по полу, не в силах остановиться, но и без возможности выполнить свою функцию.

Отвернувшись к окну, Винсент увидел, как вдалеке, словно огромный рукотворный горный хребет, из пелены проступают очертания массивной стены, разделяющей планету на два мира. Мира обречённых на жалкое су-ществование миллиардов людей внизу и мира позолоченных шпилей такой высоты, что кажется, будто они подпирают сами небеса. Там, огородившись от страданий и невзгод, прожигая сотни неестественно долгих жизней в гедонизме и ублажении своих эгоистичных прихотей, обитала знать. Чаще всего аристократия даже не ведала всей тяготы жизни людей, которые опла-чивали своими жизнями их вакхический образ жизни. И чем большие стра-дания власть имущие обрекали чернь, тем выше возводились стены. Они были не только средством защиты, но и символом власти — непоколебимым абсолютом, получившим воплощение в реальном мире. Обрекающим од-них на болезненный труд за смешную награду, а другим позволяющим в своей прихоти распоряжаться миллионами судеб.

Он прижался головой к холодному стеклу и криво усмехнулся, вспомнив байку, которую слышал от одного забулдыги в «Небе». Мол, на стенах стоят автоматические турели, которые пролетающих мимо птиц отстрели-вают, чтобы они богатеям заразу какую-нибудь не занесли. Впрочем, подобная идея не была такой уж абсурдной — толстосумы точно развернули над своим закрытым мирком пустотные щиты. Если они были достаточно мощные, то вполне могли и убивать птиц.

Чем выше поднимался поезд, тем больше пассажиров становилось в вагоне. Теперь это была не просто серая масса рабочих, тут и там начала мелькать форма Имперского Флота и Астра Милитарум. Младшие офицеры, у которых хватало жетонов, предпочитали гостиницы казармам. Для них это была короткая передышка перед возвращением на фронт. Небольшое напоминание о мирной жизни, которая когда-то у них была и к которой они надеялись вернуться.

В одной из таких гостиниц Винс снимал номер уже два месяца. Здесь не задавали лишних вопросов, а номера были даже не особо скверными. Скоро пришлось бы съезжать, оставаться на месте было опасно. Да и фи-нансы таяли. Снять деньги со счетов он не мог — это выдало бы его. С та-ким же успехом можно было постучаться в крепость Арбитров.

Добравшись до своего номера, Ривз был полностью измотан. Он с трудом стянул с себя куртку, аккуратно вынув ампулы из её кармана. Со-блазн уже наконец принять дозу и забыться был практически невыносим, но усилием воли мужчина заставил себя потерпеть ещё несколько минут.

Приняв едва тёплый душ, перебинтовав раны и немного поев каких-то бобовых консервов, Винс завалился на скрипучую койку. В руках он крутил ампулу с "Отходняком". Жидкость внутри была ярче, чем обычно, к тому же ему показалось, будто он заметил странную особенность — вещество вместо привычного синего оттенка иногда меняло цвет, становясь то едва голу-бым, то тёмно-фиолетовым.

— Не стоит этой хренью ставиться... — облизнув пересохшие губы, вслух сказал Винсент, обращаясь к себе.

На какое-то мгновение он хотел швырнуть пузырёк об стену, но эта вспышка осознанности быстро угасла. Минуты три он пролежал не двигаясь, в тщетной попытке снова найти в себе силы избавиться от наркотика. И с каждым мгновением всё больше осознавал, что ему не хватит воли сделать это.

Неожиданный и сильный спазм боли заставил его скрючиться на по-стели и едва не закричать. Через пару мгновений стало уже абсолютно всё равно, какую намешанную химозную дрянь он достал на нижних уровнях улья. Стараясь не расплескать содержимое, как можно аккуратнее он отломил кончик ампулы и набрал жидкость в автоматический инъектор. Обмотав ремень чуть выше локтя и пережав руку, Ривз несколько раз привычным движением сжал и разжал кулак, пока не проступили вены. Он даже не по-чувствовал укола, но буквально через несколько ударов сердца боль отступила.

Приятное головокружение заставило его снова распластаться на крова-ти. Боль медленно угасала, а тело становилось расслабленным и ватным. Из ослабевших пальцев на пол упал автоинъектор, мысли становились вялыми и тягучими, а вскоре и вовсе исчезли. Мягкое тепло разливалось по телу, словно от заходящего солнца жарким летом. Казалось, вдохни поглубже — и в воздухе, прошедшем несколько степеней очистки, можно будет уловить ароматы луговых трав. Это напоминало о доме, где-то там, за чёрной пусто-той в тысячах световых лет, были все такие же ярко-алые закаты, сияющие на полнеба. А стоило только зайти солнцу — как засияют луносветы, люминофорные цветы, светящиеся в темноте холодным серебристым светом.

И сейчас Винсенту казалось, что он стоит в бескрайнем поле луносветов, колышущихся под тёплым ночным ветром. Их сияние становилось всё ярче, оттесняя тьму. В какой-то момент свет стал настолько ослепительным, что Ривз зажмурился, пытаясь прикрыть глаза рукой. Но поднять ладонь оказалось невозможно.

— Как быстро он придёт в сознание? — донёсся далёкий бестелесный голос.

— Сложно сказать. Я сделал всё возможное.

Голоса раскалывали голову, каждое слово отдавалось болезненным эхом. Яркий свет, казалось, прожигал сетчатку.

— Да вырубите уже этот чёртов прожектор... — едва шевеля губами, прошептал Винсент.

Стоило ему произнести эти слова, как наркотический морок начал рассеиваться. Во рту появился солоноватый привкус крови.

Через несколько секунд свет потух, и Ривз смог с трудом слезящимися глазами оглядеть помещение, где оказался. Небольшая хорошо освещённая комната из усиленного пласталью скалобетона, в центре которой стоял металлический массивный стол. К столешнице были прикреплены увесистые наручники, сковывавшие запястья Винсента. Попытавшись повернуть голо-вой, чтобы рассмотреть больше деталей, Ривз понял, что в его шею встав-лен катетер для капельницы.

— Вы можете говорить? — сухо спросил пожилой мужчина в чёрно-золотых одеждах, не отрываясь от инфопланшета. По форме без труда угадывался высокопоставленный служитель Адептус Арбитрес. Его холодный взгляд скользнул по Винсенту и тут же вернулся к документам.

— Да, — хрипло ответил Ривз. — Вроде могу. И, судя по обстановке, говорить придётся много.

Понять, что он оказался в комнате для допросов, было крайне легко. За свою карьеру Ривз не раз находился в подобных помещениях, правда исключительно в другой роли. Но за последние полгода он всё отчетливее понимал, что если проживёт достаточно долго, то окажется в роли допрашиваемого. Постаравшись сконцентрировать внимание на человеке напротив, Винс с трудом пробираясь через дебри затуманенной памяти вспомнил, что был знаком с ним.

— Судья Юстас... Хотел бы сказать, что рад вас видеть, но не стану начинать беседу со лжи, — проговорил он, стараясь чётко выговаривать слова. На середине фразы язык наткнулся на пустоту — пару зубов ему вы-били при задержании. Видно, хорошенько приложили прикладом для верности, пока он в беспамятстве валялся.

— Это упрощает нашу задачу, — без эмоций ответил судья. — В от-чёте укажу, что вы добровольно согласились сотрудничать. Вам известно, почему вы здесь?

— Потому что инквизитор Гарен Ирден признан "Экстремис Диабо-лус". Он уже мёртв или скоро будет. А его свиту и агентурную сеть выловят, допросят и, скорее всего, аннулируют.

— Вижу, вы отчётливо понимаете свои перспективы. Хотя от бывшего дознавателя инквизиции иного и не ожидаешь.

— Аколита, — поправил Ривз. — До дознавателя я не дослужился. Ирден говорил, что мне не хватает гибкости ума — мол, мир для меня только чёрно-белый. А для дознавателя это непозволительная роскошь.

— В любом случае, это не меняет тяжести обвинения, выдвинутого против вас, — сделав несколько пометок в инфопланшете, промолвил Юс-тас. — Я ознакомлен с вашим досье, насколько это возможно. В виду вашей деятельности в нём имеются значительные пробелы.

— Которые, при всём уважении, я бы не советовал вам заполнять. Со-вать нос в дела инквизиции чревато. Если, конечно, не хотите оказаться на моём месте.

Лёгкое жужжание силовой булавы привлекло внимание Ривза, и, не-смотря на оковы и трубки от капельницы, он изловчился и смог посмотреть назад через левое плечо. Здоровенный арбитр, облачённый в панцирную броню и шлем, скрывающий большую часть лица, держал в правой руке си-ловое оружие. Достаточно одного не очень сильного удара, и содержимое черепной коробки можно будет подробно изучить на полу. Позади громилы у самой двери, облокотившись о стену, стоял невысокий мужчина в белом халате и кожаном, заляпанном следами крови фартуке. Он явно нервничал, а его довольно грубо аугментированный правый глаз с тихим шипением и потрескиванием фокусировался на задержанном.

— Я приму ваш совет как дружескую рекомендацию, — отложив планшет и взмахнув рукой, произнёс судья. Жужжание дубинки прекрати-лось. — Я не собираюсь превышать полномочия. Допросом по делу Ирдена займётся инквизитор «Ордо Еретикус» Альберт Крауд. Ему уже отправлено астропатическое сообщение о вашем задержании. Меня интересует только ваша деятельность на этой планете за последние полгода. И как вы дошли до... этого.

Он достал две знакомые Винсенту ампулы с наркотиком и поставил их на край стола.

— Редко агенты Золотого Трона, пусть и опальные, опускаются до та-кого. К тому же за вами тянется кровавый след от подулья до самой гости-ницы. Очень неаккуратно для человека с вашим опытом.

— Согласен, — кивнул Винсент и тут же пожалел, боль яркой вспышкой взорвалась в висках. — Мне уже было плевать, найдёте вы меня или нет. Убьёт наркота, ублюдки из подулья или инквизиция... Без разницы. Хотите знать, как я сел на "Отходняк"? Без проблем. Только давайте без полной процедуры допроса.

— Неужели агента Трона пугает боль? — в голосе судьи впервые про-звучало любопытство.

— Как и всех, — честно ответил Ривз. — Одних держит вера в Императора, других — убеждённость в своей правоте. Но правильно подобран-ные методы вскрывают любого. А мне не за что цепляться, не за чем врать. Допрос утомителен для обеих сторон, так что за чашку рекафе я готов рас-сказать всё.

Когда принесли дымящуюся металлическую кружку, Винсенту даже расстегнули наручники. Неслыханная милость, явно противоречащая офи-циальной процедуре. Устроившись поудобнее на привинченном к полу сту-ле, он сделал большой глоток. Кипяток обжёг язык, нёбо и лунки выбитых зубов, но боль пока не чувствовалась. Вкус был весьма знаком — стандарт-ный гвардейский рекаф. Удивительно, как сотни производителей умудрялись делать его одинаково мерзким: горьким, с противным кислым послевкусием.

— Итак, что вы хотите знать? — спросил Ривз, пока арбитр, почесывая седую щетину, размышлял. Зеленоватые впалые глаза изучали допрашиваемого. Тени под глазами выдавали бессонные ночи.

— Как человек вашего статуса опустился до такого низкопробного зе-лья? — наконец прервав затянувшееся молчание, произнёс Юстас.

— Какого статуса? — горько усмехнулся Винс. — Я вне закона — вот и весь статус. Если подробнее, то на одном задании меня почти распотрошили пиломечом. Половина органов заменена клонированными, но боль осталась. Пока служил Инквизиции, доставал хорошие обезболивающие. Но полгода назад пришлось понизить планку. Сначала покупал обезболива-ющее из гвардейских аптечек, потом перешёл на "Обскуру", но здесь с ней сложно. В конце концов, выбора не осталось.

— Как давно вы приобрели данные вещества? — указав пальцем на ампулы, спросил арбитр. В его глубоком голосе, несмотря на усталость, яв-но слышались повелительные нотки.

— Сложно сказать, — сделав очередной глоток и поморщившись от горечи, ответил Винс. Подсластителя на него явно пожалели. — У меня про-блемы с отсчётом времени. Скорее всего, прошло не более суток по местно-му времени, вроде закончилась утренняя смена.

В конечном итоге Ривзу пришлось подробно пересказать всё, что с ним приключилось в недавнем прошлом: и убийство прежних наркоторговцев, и то, что сейчас "Отходняк" продают мутанты, вспомнить все детали перестрелки в переулке. Юстас всё время перебивал, уточняя детали, иногда задавал один и тот же вопрос несколько раз, по-разному перефразируя его. Всё это было знакомо агенту инквизиции, поэтому никаких заминок в про-цессе не возникало.

Исходя из задаваемых вопросов и последующей, пусть и хорошо скрываемой, реакции на ответы, Винсент понял — арбитры абсолютно не в курсе, что творится на нижних уровнях. Вся их информаторская сеть в последние несколько дней развалилась, а информаторы, скорее всего, мертвы. Облавы на известные лаборатории не принесли результатов, теневая торгов-ля наркотиком полностью вышла из-под их контроля. А раз этим занялись арбитры, значит местные энфорсеры либо абсолютно бесполезны, либо что хуже — зараза проникла так глубоко, что уже пустила корни в местной структуре служителей закона. Такое происходило довольно ча-сто…Еретические культы крайне стремились завербовать или продвинуть на важные посты своих членов. Многие вступали в секты исключительно ради карьерного продвижения, не осознавая какую цену придётся заплатить в итоге.

— Повторяю в последний раз: ваше добровольное сотрудничество бу-дет отмечено в моём отчёте инквизитору, — устало бросил Юстас, направляясь к выходу. — Переведите обвиняемого в камеру номер одиннадцать до дальнейших распоряжений.