Не фантастические и тем более не твари и где они обитают (джен)

Дине было восемь лет, и она до сих пор удивлялась, что у Давида фамилия как у Тины и Куинни. Куинни была дурочка, зачем она пошла к Гриндевальду, а вот Тина — она классная. Тина нравилась Дине больше всех. Даже больше, чем Гермиона.

Давиду было десять, и он удивлялся тому, что у сестёр Гольдштейн фамилия была, как у него. Ему самому нравился вообще Якоб Ковальски, которых ну и пусть магл, зато у него чемодан с булочками.

Для полноты картины стоило бы сказать, что у Дины фамилия была Ковальски. Ну или хотя бы Скамандер. Но на самом деле она была просто Дина Самойлова. С этой фамилией тоже есть знаменитости, но, увы, ни про кого из них не снимали фантастических фильмов.

И на этом фантастические твари заканчиваются, и, скорее всего, их больше не будет в нашей истории. Давид вообще больше всего любил "Звёздный путь" и мистера Спока, и еще немножко ковбоев.

А Дина любила индейцев. И вообще всякие путешествия и приключения. Дине снились каравеллы Колумба. Когда занавески на окнах на чердаке надувало от сквозняка, и они выгибались тугими белыми парусами, и по стеклу со странным звуком царапали ветки сливы, Дине думалось, что вот сейчас они — на корабле, и она, конечно, впередсмотрящий, и зеленое море яблонь, вишен и слив, открывающееся из окна — это на самом деле зелёное море. И они плывут по нему на корабле. Непременно на каравелле, ну в крайнем случае на фрегате.

Дине очень хотелось объяснить Колумбу, что он на самом деле открыл, чтобы не было так, как получилось, что в честь него назвали только одну страну и еще маленький округ. Вообще, если по справедливости — то пусть бы северный континент назывался Лейфия, южный — Колумбия, а Америка — как раз эти страна и округ.

И еще Динке очень хотелось предупредить индейцев, что от белых надо ждать больших неприятностей. А белых — что индейцы уже знают, что от белых надо ждать неприятностей. Чтобы в итоге никто никому никаких неприятностей не устраивал. И еще спасти лошадь Кортеса и сказать индейским жрецам, что лошади не едят мясо, и что кормить ее надо сеном, и еще яблоками и морковкой.

На данный момент на даче обитало шесть человек, хотя поместиться там мог бы косой десяток. И даже прямой десяток, наверное.

Это были:

1) бабушка Роза, которую все звали "ба", как в "Манюне".

2) дедушка Рувим. Дедушка мало принимал участия в дачной жизни. Утром он вставал раньше всех, поливал огурцы водой, которая с вечера стояла в сарае в пластиковых пятилитровых бутылях, набирал из колодца воду в другие бутыли, ведра, пластиковые тазы и прочую тару, и дальше большую часть дня занимался по скайпу со своими учениками. И Давиду, и Дине, и Ярику странно было, как можно по доброй воле заниматься все лето... Но никто из них не был юным шахматистом. А вот дедушкины ученики — были.

3) Давид, 10 лет.

4) Дина, 8 лет.

5) Фира, 14 лет.

6) Ярик, 11 лет.

Давид и Дина были кузенами. Их мамы были родными сестрами и приходились дочерьми бабушке Розе и дедушке Рувиму.

У Давида были и еще старшие братья, но они были уже совсем взрослые, оба студенты, и за ними уже не надо было "присматривать". Хотя ба все равно считала, что было б не лишнее. А за Давидом пока было надо. И водить его в музыкалку. И к репетитору по математике. И следить, чтобы ребёнок не выбежал на дорогу за мячом, играя в футбол. Даром что он в футбол вообще не играл даже и ПДД знал в сто раз лучше ба.

За Диной тоже надо было присматривать и водить в музыкалку. И снабжать нормальной людской едой, потому что в этой продлёнке ещё пес знает чем детей кормят. Дина даже знала этого пса, который это знал. Этот пес жил с ней на одном этаже и был черный, мохнатый и с привычками беспризорника. Дина вечером (не каждый вечер, но в среднем два раза в неделю, а иногда даже три) стучалась к соседке в дверь (звонок у нее почему-то хронически не работал) и говорила:

— Тетя Ира, Филяю нужен провиант?

И выкладывала из пакетика остатки невкусной школьной рыбы или еще более невкусного школьного омлета.

Потому что какой дурак будет есть невкусную еду, если знает, что за ним придёт ба вести в музыкалку, и непременно принесёт с собой как минимум две вкусных булочки, не хуже, чем у Ковальского?

Фира была им троюродная сестра, а ба приходилось внучатой племянницей. Ярик — тоже троюродный, только по линии дедушки, так что Фире вовсе не родственник, а Дине с Давидом — родственник. Это так странно было, и Давид, когда был совсем маленький, этого не понимал и спрашивал у ба. Он когда чего-то не понимал, всегда спрашивал у бы. Он тогда ещё был слишком маленький и не понимал, что "ба" не склоняется. Пока ба это не надоело, и она не воскликнула, шлёпнув по столу столовОй тряпкой:

— Деточка, ну что ты такое говоришь! Все ребенки всем родственники!

Своих ребенков ба почему-то всегда называла "ребенки". А "дети" — исключительно посторонних. Это у нее был такой библиотечный штамп на семнадцатой странице ребенка. Что если "ребенки" — то значит свои, в каталоге у Розы Яковлевны числятся.

В летнее время Дина с Давидом жили на даче почти постоянно, только время от времени возвращаясь в город — помыться как следует и сдать библиотечные книги, чтобы взять новые. А вот другой контингент ребенков менялся, кто жил по неделе, кто по две, а кто пару дней, кто вообще как, кто отдельно, а кто с родителями.

У Давида родители были ужасно заняты. Они всегда были ужасно заняты. И летом, и зимой, и во все остальные времена года. Так что на даче у ба — это было самое очевидное место, где ему находиться в каникулы.

Шел июль, под окнами бурно рыжели лилейники, иргу уже можно было есть с кустов, наклонив ветку старой синей рыхлилкой без одного зуба, ящерицы выползали погреться на завалинку дома, и жара стояла — Техас обзавидуется.