Выжженное пепелище (джен)

Он знает этого человека. Видел его всего несколько дней назад. Он тот, кто говорил от лица правительства, заключая с десептиконами «союз». Тот, кто даже не вздрогнул, когда огромный меч ударил рядом, вспарывая землю в метре от его ног.

Полковник Уильям Леннокс.

Тот, кто сражался на стороне автоботов, а потом с той же эффективностью отлавливал и уничтожал мехов во время гонений. Умный, бесстрашный, опытный... Со своим кодексом чести.

Этот, пожалуй, и убьёт. Не разберёт на запчасти, не будет насмехаться, не вызовет отряд автоботов и человеческих ученых, просто пристрелит. Один точный выстрел и мучений не будет. Мегатрон чувствует небольшой всплеск благодарности, спасибо, Праймас, за последнюю милость. Неважно, что привело этого человека сюда, умереть от его руки будет не таким унижением.

Но тот почему-то не спешит стрелять, лишь смотрит. Они пристально глядят друг на друга...

А потом человек закрывает глаза. Тяжело вздыхает и опускает оружие.

— Из всех мест в этой гребаной пустыне ты умудрился шлёпнуться именно на мой личный участок, в единственный ангар в округе... Это либо карма, либо издевательство, — непонятно, к кому он обращается больше, к себе или к десептикону, но вид у него такой, будто белковый только что вернулся со смены в шахте. Разве, что рожа почище.

Полковник вешает винтовку на плечо, убирая её за спину, складывает руки на груди, делает глубокий вдох и отворачивается.

— У меня отпуск, — зачем-то сообщает он. — Ваш Прайм меня изрядно достал. — Это не похоже на жалобу, скорее сухая констатация фактов. — И поскольку у меня отпуск, я не обязан разбираться с мехами, свалившимися с небес. Что тебе нужно, чтобы восстановиться в кратчайшие сроки и свалить с моей собственности?

Мегатрон думает, что всё-таки повредился процессором при падении. И по-прежнему молчит — при попытке заговорить вокалайзер выдаст лишь жалкий скрип, он уже проверял и не хочет выглядеть еще более жалко. К тому же… даже если человек и правда по какой-то причине решил его не убивать, решил даже помочь… то что он сможет сделать? Вряд ли у него есть подходящие детали, не говоря уж об энергоне.

А человек продолжает внимательно рассматривать его.

— Говорить не можешь, что ли?

Похоже, не может. И что с таким делать? Допытываться у десептикона ответа бесполезно и бессмысленно. Гордый, он не станет даже пытаться, чтобы не показаться жалким.

На мгновение Уильям увидел всю эту ситуацию будто со стороны. Разбитого меха и себя, побитого жизнью... История любит повторяться — аналогия с Егером и Праймом прокладывается сама собой...

Леннокс поднял глаза на пробитую крышу, в которой проглядывали звёзды и собирающиеся облака. Надо бы закрыть её, метеосводка обещала дождь к утру, да и спутники могут что-то заметить: их специально настраивали на поиск мехов. Где-то должен быть брезент... Работы на полночи не меньше.

— Оставайся сколько будет нужно, — сказал он, наконец, тяжело вздыхая, и не дожидаясь ответа развернулся на выход.

У него не было ни сил, ни желания воевать с разбитым врагом. Пусть будет, что будет...

* * *

По натянутому на крыше покрытию стучали капли, и Мегатрон испытывал смутную благодарность к органику, потратившему время на его установку. Добавлять к имеющимся повреждениям закоротившую проводку и перспективу развития ржавчины не хотелось. Неожиданная помощь, пусть и в такой малости — удивляла, заставляя ожидать подвоха. Но Уильям Леннокс так и не попытался связаться с кем-либо, спеша доложить о незваной находке, хотя, кажется, обычно людям платили приличное вознаграждение за любую информацию о трансформерах.

Судя по звукам, закончив с крышей, человек просто ушёл в дом и лёг спать. Словно не у него под боком находится злобный десептикон. А ведь он один из немногих, кто точно знает на что способны трансформеры... даже раненные.

Мегатрон вновь вспоминает недавнюю встречу в пустыне. Что-то показалось странным тогда…

«— Знаете, кого обычно убивают первыми? Адвокатов».

Цинично... десептикон не слишком интересовался человеческими союзниками автоботов, однако тех, кто мелькал рядом с ними достаточно часто и отличался умениями, знал в лицо. И этот человек изменился за прошедшие годы сильнее, чем стоило ожидать даже от короткоживущих органиков.

И тогда, и сейчас органик выглядел как тот, кому нечего терять. Эту усталость в чужих глазах десептикон не раз видел за миллионы лет войны. Кажется, с их первой встречи действительно прошло немало времени по меркам этих белковых.

А если представить себя на его месте? Десептикон внутренне усмехнулся. На месте хрупкой органической расы, едва сумевшей подняться на орбиту своей планеты, в чей простой и уютный мирок вторглась война огромных и могущественных существ. Пожалуй, окажись он в мире, населенном титанами, то мог бы чувствовать нечто похожее — древние гиганты, творения Зари Кибертрона, он в сравнении с ними — скраплет. А люди… слабые, и потому — трусливые, стремящиеся уничтожить все, что пугает, все, что они не могут контролировать… может быть, не все они таковы, но большинство и их правители в том числе — такие.

Однако, кажется, что этот человек — другой. Был ли таким всегда, или просто изменился, пожив рядом с автоботами, привыкнув и увидев, что меха — не взбесившиеся машины и не «неведомое» с непостижимой логикой? Правда, логика Прайма и есть непостижимая…

Хотя, какая ему разница? Если человек решил утаить его присутствие — что ж, это его решение, какие бы ни были причины.

* * *

Он выходит из-под воды, закрывает кран, тянется за полотенцем, и мелькнувшее в зеркале отражение вызывает тошноту. Этот вымотанный, задолбавшийся солдат не тот, кем он стремился быть.

В голове тенью воспоминаний звенит детский голос:

«Папа защищает людей, правда? Тогда папе надо больше улыбаться! Так мистер Хаглз говорит!»

«Мистер Хаглз» был плюшевым кроликом с кнопкой в пузе и какими-то жизнерадостными фразами, записанными на диктофон, которого он подарил дочери на трёхлетие и маленькая Аннабель не расставалась с ним ни ночью ни днём. Даже в школу носила...

Подавив привычное желание разбить зеркало, Уильям отвернулся и вышел из ванной. К чёрту память!

На повестке дня завтрак и ржавый десептикон в ангаре, вряд ли обещающий оттуда исчезнуть своим ходом в ближайшее время. Он не знает, стоит идти его проверять или нет, но одно присутствие живого железа в непосредственной близости раздражает.

Можно зайти, но зачем? Если по вчерашнему судить, Мегатрон повреждён преизрядно, даже шевелиться не может, но Уильям не механик и не инженер, его предел — автомат и капот машины на заднем дворе. Даже приди ему в голову такая дурацкая мысль, как попытаться помочь десептикону, он тупо не знает, что делать. Не говоря уж о том, что его вряд ли подпустят даже в таком состоянии.

К черту! Хватит и того, что не пристрелил и не вызвал товарищей.

Он раздражённо рыкнул и всё-таки саданул кулаком в стену. Дом пожаловался глухим, деревянным стуком. Легче не стало. Но появившаяся ноющая боль примирила его с действительностью. Значит обойдёмся задачей-минимум:

Завтрак. Привести крышу в нормальное состояние. Если останется время — почистить табельное оружие, это всегда успокаивает и приносит тишину в мысли. Почти медитация.

Лишь поздно вечером, когда дела были переделаны, а в ангаре по-прежнему царила подозрительная тишина, Леннокс заглянул к незваному гостю. Быть может, тот всё-таки умер? Погас? Мало ли...

Но Мегатрон был жив. И уже мог говорить.