Выжженное пепелище (джен)

“Дуракам везёт. А ещё идиотам, зазнавшимся скотам, возомнившим о себе невесть что изобретателям и пафосным мудакам. Когда все эти качества собираются в одном или нескольких разумных, находящихся на расстоянии десяти квадратных метров — их везение возводится в куб, а все остальные хватаются за голову…”

Эти слова сказал ему Сеймур Симонс перед тем, как подписать бланк об ознакомлении с документами об увольнении. В тот момент бывший агент S7 казался невероятно уставшим, замученным и крайне задолбавшимся человеком. Поскольку под часть описания подходил и он сам, капитан Леннокс лишь усмехнулся и проводил его до машины.

Спустя десять лет он был готов подписаться под каждым словом той пространной речи, пожать бывшему агенту руку и пригласить выпить чего-нибудь вроде шотландского виски. Несмотря на то, что вот уже много лет не пьёт ничего крепче пива.

Потому, что наблюдать за расхаживающим гоголем по базе Егером, нет никаких моральных сил. Его хочется пристрелить и закопать под ближайшим кустиком, чтобы не париться с написанием отчёта. И смотря на боевых товарищей, провожающих горе-изобретателя недобрыми взглядами, Леннокс видит в их глазах понимание и солидарность.

К сожалению, это лишь мечты. Ибо победителей не судят, а о тех, кто потерпел неудачу, не вытрет ноги только ленивый.

Над головой разобранной мишурой висит ржавый Кибертрон. Люди в ужасе, но их, как обычно, просто поставили перед фактом, не спросив ни мнения, ни разрешения на оккупацию родного пространства. Прайм уверил, что вторая планета успешно может поддерживать своё состояние, не обрушиваясь на голову несчастным жителям Земли, едва ли успокоив этим население и заставив правительства и военных молча скрипеть зубами.

Сделать ничего нельзя.

Леннокс слишком устал от всего этого.

Поэтому он пишет рапорт, заполняет отчёты и подаёт заявление на отпуск.

Ему нужен перерыв.

Или он всё-таки пристрелит чёртова Егера.

Старая ферма в отдалённой местности Невады встречает его подступающими сумерками и тишиной. Семейное гнездо, много лет служившее приютом и надёжным тылом для поколений его семьи. Он давно здесь не был. С тех пор, как похоронил последних близких и родных.

Небольшой двухэтажный дом, построенный по старым традициям — своими руками, знакомый до каждого гвоздя, с широкой верандой, проведёнными удобствами и просторным чердаком под высокой крышей. Почти особняк. Саре и Аннабель здесь нравилось...

В полсотне метров от дома стоит длинный железный ангар с полукруглой крышей, поставленный им из прихоти и нежелания строить деревянный амбар. Жена шутила: там можно поставить машину, разместить роту солдат и разложить небольшой склад боеприпасов. Что сказать... она была не так уж и не права. Уильям достаёт ключи от ворот ангара и подходит ближе, когда замечает в крыше живописную дыру.

На то, чтобы совместить этот пролом с уже виденными похожими разрушениями, уходит пара секунд. Он выдыхает сквозь зубы, гадая, сколько еще разломал «небесный гость» и благодаря бога за то, что хотя бы дом уцелел.

Конечно, скорее всего, трансформер уже убрался. Но он все же медленно и осторожно возвращается к машине, доставая из багажа винтовку — просто для собственного спокойствия. И уже с ней наперевес идет к запертым воротам. Помимо пролома в крыше у ангара повреждений нет, значит, либо гость вылетел так же, как влетел, либо еще сидит внутри.

Ключи звенят, когда он снимает замок и отодвигает стальную задвижку, если там действительно мех — он прекрасно это слышит и может быть не откроет огонь сразу. А то такое за ними водится.

Тяжело вздохнув, полковник дёргает ворота и отскакивает в сторону с оружием на изготовку. Ничего не происходит. Тишина. Ободрённый этим, он не глядя бьёт локтем по переключателю, зажигая потолочные лампы... и едва удерживает себя от длинной очереди — равно пуль и мата.

Ангар прямой. Все ящики, коробки и инструменты расставлены, разложены и развешены так, чтобы занимать как можно меньше места и тем самым ничего не перегораживать. Просматриваемость и-де-аль-на-я.

И у него идеальная возможность рассмотреть, кто свалился ему на голову. Не узнать гостя невозможно, несмотря на то, что выглядит он ржавой рухлядью. Почти что так, как тогда, на дамбе Гувера — и еще хуже.

И еще — он не двигается. Даже не поворачивает головы. Линзы потушены, и лишь едва ощутимое гудение, словно от высоковольтной линии, говорит о том, что десептикон еще жив.

У него даже слов нет, чтобы выразить всю степень своего охренения. Это несравнимо, неописуемо и вообще — не-воз-мож-но.

Уильям закрывает глаза — крайне идиотская идея рядом с десептиконом, какой бы степени разобранности он ни был — считает до десяти и открывает вновь. Картинка не изменилась. Лишь линзы Мегатрона чуть замерцали алым светом, показывая, что тот не только жив, но и в сознании.

Но почему-то все еще не напал.

* * *

Почему он все ещё жив?

Отрешенно рассматривая звездное небо в проломе крыши, Мегатрон задаёт себе только один вопрос. Почему он все ещё жив — почему пережил столь многих, почему выживал там, где гибли другие, почему остался жив даже после гибели своего мира? Разве мало было Праймасу играть его судьбой?

Боли разбитого корпуса он почти не ощущает — она далека, как его мечта. О вероятности дезактива он думает равнодушно, предполагая, что это лучший исход.

Он не знает, где оказался, по какой причине не разлетелся на множество деталей при падении из атмосферы и не может пошевелиться. В целом, от того состояния, в котором он провёл годы ледяного плена, его отличает лишь отсутствие заморозки и присутствие сознания.

Он восстановится — непонятно каким чудом, но системы регенерации ещё работают в этом ущербном, созданном людьми теле — но только в том случае, если его никто не найдёт. На это он даже не надеется. Место явно жилое. То ли ангар, то ли склад...

А значит, снова плен, пытки, опыты…

Нет, решает он. Если придется еще раз попасть на лабораторный стол, не лучше ли заранее потушить свою искру? Его мир погиб, фракция рассеяна и почти уничтожена... стоит ли длить агонию существования?

Впрочем, возможно, у него еще есть шанс. Это место не выглядит так, будто его часто посещают — может быть, он сумеет восстановиться до того, как его найдут. И снова попробовать... победить?

Возродить свой мир?

Собрать новую фракцию?

Снова и снова, собирая осколки своего существования, двигаться к цели, которую пообещал когда-то тем, кто ему поверил — свободный мир, без лжи и страха, без высших и низших. Сколькие уже отдали искры за эту веру, за его слова...

И как бы ни была велика его усталость — он просто не имеет права отступить.

Звук подъезжающей машины он слышит задолго до того, как она останавливается неподалеку от его временного местопребывания, и с тоской понимает, что и в этот раз — не обошлось. Хозяева всё-таки решили заглянуть на свою собственность.

Времени не хватило.

Тихо хлопает дверь и на пыльную землю ступает одна пара ног. Звенят ключи и слышатся неспешные шаги, внезапно обрывающиеся на середине. Видимо — увидел дыру в крыше.

Но вместо истеричных восклицаний — тишина. А потом вновь шаги, на этот раз удаляющиеся. Ещё один хлопок дверью машины и тихий щелчок — звук снятого с предохранителя оружия. Ржа!

Снова звенят ключи — на этот раз, кажется, показательно, чтобы точно было слышно. Замок падает на землю и большие ворота склада открываются с тихим скрипом. Включается свет...

Человек глядит на него со странным выражением, уверенно держа оружие в руках. Сейчас для него опасна даже такая мелочь, как человеческие винтовки — особенно, когда камера искры почти обнажена.

И не пошевелиться.

Это конец?...

Он знает этого человека. Видел его всего несколько дней назад. Он тот, кто говорил от лица правительства, заключая с десептиконами «союз». Тот, кто даже не вздрогнул, когда огромный меч ударил рядом, вспарывая землю в метре от его ног.

Полковник Уильям Леннокс.

Тот, кто сражался на стороне автоботов, а потом с той же эффективностью отлавливал и уничтожал мехов во время гонений. Умный, бесстрашный, опытный... Со своим кодексом чести.

Этот, пожалуй, и убьёт. Не разберёт на запчасти, не будет насмехаться, не вызовет отряд автоботов и человеческих ученых, просто пристрелит. Один точный выстрел и мучений не будет. Мегатрон чувствует небольшой всплеск благодарности, спасибо, Праймас, за последнюю милость. Неважно, что привело этого человека сюда, умереть от его руки будет не таким унижением.

Но тот почему-то не спешит стрелять, лишь смотрит. Они пристально глядят друг на друга...

А потом человек закрывает глаза. Тяжело вздыхает и опускает оружие.

— Из всех мест в этой гребаной пустыне ты умудрился шлёпнуться именно на мой личный участок, в единственный ангар в округе... Это либо карма, либо издевательство, — непонятно, к кому он обращается больше, к себе или к десептикону, но вид у него такой, будто белковый только что вернулся со смены в шахте. Разве, что рожа почище.

Полковник вешает винтовку на плечо, убирая её за спину, складывает руки на груди, делает глубокий вдох и отворачивается.

— У меня отпуск, — зачем-то сообщает он. — Ваш Прайм меня изрядно достал. — Это не похоже на жалобу, скорее сухая констатация фактов. — И поскольку у меня отпуск, я не обязан разбираться с мехами, свалившимися с небес. Что тебе нужно, чтобы восстановиться в кратчайшие сроки и свалить с моей собственности?

Мегатрон думает, что всё-таки повредился процессором при падении. И по-прежнему молчит — при попытке заговорить вокалайзер выдаст лишь жалкий скрип, он уже проверял и не хочет выглядеть еще более жалко. К тому же… даже если человек и правда по какой-то причине решил его не убивать, решил даже помочь… то что он сможет сделать? Вряд ли у него есть подходящие детали, не говоря уж об энергоне.

А человек продолжает внимательно рассматривать его.

— Говорить не можешь, что ли?

Похоже, не может. И что с таким делать? Допытываться у десептикона ответа бесполезно и бессмысленно. Гордый, он не станет даже пытаться, чтобы не показаться жалким.

На мгновение Уильям увидел всю эту ситуацию будто со стороны. Разбитого меха и себя, побитого жизнью... История любит повторяться — аналогия с Егером и Праймом прокладывается сама собой...

Леннокс поднял глаза на пробитую крышу, в которой проглядывали звёзды и собирающиеся облака. Надо бы закрыть её, метеосводка обещала дождь к утру, да и спутники могут что-то заметить: их специально настраивали на поиск мехов. Где-то должен быть брезент... Работы на полночи не меньше.

— Оставайся сколько будет нужно, — сказал он, наконец, тяжело вздыхая, и не дожидаясь ответа развернулся на выход.

У него не было ни сил, ни желания воевать с разбитым врагом. Пусть будет, что будет...

* * *

По натянутому на крыше покрытию стучали капли, и Мегатрон испытывал смутную благодарность к органику, потратившему время на его установку. Добавлять к имеющимся повреждениям закоротившую проводку и перспективу развития ржавчины не хотелось. Неожиданная помощь, пусть и в такой малости — удивляла, заставляя ожидать подвоха. Но Уильям Леннокс так и не попытался связаться с кем-либо, спеша доложить о незваной находке, хотя, кажется, обычно людям платили приличное вознаграждение за любую информацию о трансформерах.

Судя по звукам, закончив с крышей, человек просто ушёл в дом и лёг спать. Словно не у него под боком находится злобный десептикон. А ведь он один из немногих, кто точно знает на что способны трансформеры... даже раненные.

Мегатрон вновь вспоминает недавнюю встречу в пустыне. Что-то показалось странным тогда…

«— Знаете, кого обычно убивают первыми? Адвокатов».

Цинично... десептикон не слишком интересовался человеческими союзниками автоботов, однако тех, кто мелькал рядом с ними достаточно часто и отличался умениями, знал в лицо. И этот человек изменился за прошедшие годы сильнее, чем стоило ожидать даже от короткоживущих органиков.

И тогда, и сейчас органик выглядел как тот, кому нечего терять. Эту усталость в чужих глазах десептикон не раз видел за миллионы лет войны. Кажется, с их первой встречи действительно прошло немало времени по меркам этих белковых.

А если представить себя на его месте? Десептикон внутренне усмехнулся. На месте хрупкой органической расы, едва сумевшей подняться на орбиту своей планеты, в чей простой и уютный мирок вторглась война огромных и могущественных существ. Пожалуй, окажись он в мире, населенном титанами, то мог бы чувствовать нечто похожее — древние гиганты, творения Зари Кибертрона, он в сравнении с ними — скраплет. А люди… слабые, и потому — трусливые, стремящиеся уничтожить все, что пугает, все, что они не могут контролировать… может быть, не все они таковы, но большинство и их правители в том числе — такие.

Однако, кажется, что этот человек — другой. Был ли таким всегда, или просто изменился, пожив рядом с автоботами, привыкнув и увидев, что меха — не взбесившиеся машины и не «неведомое» с непостижимой логикой? Правда, логика Прайма и есть непостижимая…

Хотя, какая ему разница? Если человек решил утаить его присутствие — что ж, это его решение, какие бы ни были причины.

* * *

Он выходит из-под воды, закрывает кран, тянется за полотенцем, и мелькнувшее в зеркале отражение вызывает тошноту. Этот вымотанный, задолбавшийся солдат не тот, кем он стремился быть.

В голове тенью воспоминаний звенит детский голос:

«Папа защищает людей, правда? Тогда папе надо больше улыбаться! Так мистер Хаглз говорит!»

«Мистер Хаглз» был плюшевым кроликом с кнопкой в пузе и какими-то жизнерадостными фразами, записанными на диктофон, которого он подарил дочери на трёхлетие и маленькая Аннабель не расставалась с ним ни ночью ни днём. Даже в школу носила...

Подавив привычное желание разбить зеркало, Уильям отвернулся и вышел из ванной. К чёрту память!

На повестке дня завтрак и ржавый десептикон в ангаре, вряд ли обещающий оттуда исчезнуть своим ходом в ближайшее время. Он не знает, стоит идти его проверять или нет, но одно присутствие живого железа в непосредственной близости раздражает.

Можно зайти, но зачем? Если по вчерашнему судить, Мегатрон повреждён преизрядно, даже шевелиться не может, но Уильям не механик и не инженер, его предел — автомат и капот машины на заднем дворе. Даже приди ему в голову такая дурацкая мысль, как попытаться помочь десептикону, он тупо не знает, что делать. Не говоря уж о том, что его вряд ли подпустят даже в таком состоянии.

К черту! Хватит и того, что не пристрелил и не вызвал товарищей.

Он раздражённо рыкнул и всё-таки саданул кулаком в стену. Дом пожаловался глухим, деревянным стуком. Легче не стало. Но появившаяся ноющая боль примирила его с действительностью. Значит обойдёмся задачей-минимум:

Завтрак. Привести крышу в нормальное состояние. Если останется время — почистить табельное оружие, это всегда успокаивает и приносит тишину в мысли. Почти медитация.

Лишь поздно вечером, когда дела были переделаны, а в ангаре по-прежнему царила подозрительная тишина, Леннокс заглянул к незваному гостю. Быть может, тот всё-таки умер? Погас? Мало ли...

Но Мегатрон был жив. И уже мог говорить.

Леннокс зашёл в ангар, прикрывая за собой скрипнувшую дверь — надо будет смазать, неприятный звук. Мегатрон сидел у той же стены, что и вчера, вряд ли сдвинувшись даже на метр, но теперь его искру всё-таки прикрывали броневые пластины, защищая уязвимую суть.

— Надо же, ты всё ещё здесь, — пробормотал Уильям себе под нос, впрочем, не сомневаясь, что его услышат.

Алые линзы прищурились, разгораясь ярче и неприятно напоминая точки снайперского прицела.

— В таком состоянии было бы странно, если бы я смог куда-то... деться, — голос древнего механизма проскрежетал разрываемым металлом.

— Не знаю. Куда-то же ты девался каждый раз, когда Прайм отвешивал тебе люлей. И никто ничего не замечал.

Мегатрон упёр в него опасный взгляд. Не то чтобы Уильям так уж хотел с ним болтать, но сквозь привычное раздражение вдруг прорезалось любопытство. И правда, как и куда? Первый раз, допустим, его сами люди от большого ума утопили в море — интересно, какой гений решил, будто Мегатрона это остановит? Второй — та история с пирамидой — удрал в пустыню. После Чикаго его мертвый корпус отдали на изучение КСИ, что закончилось так, что впору посмеяться…

И вот, наконец, он здесь. Ржавый, рассыпающийся, едва шевелящийся. Зависящий от милости человека, врага…

Но всё ещё живой.

Полковник не мог отрицать, пусть голос Мегатрона часто являлся ему в кошмарах, такая живучесть все же… восхищала, наверное. Учитывая, что остальные трансформеры подобным похвастаться не могли, разве, что Прайм…

— Забавно это слышать от тебя, человек.

— Как есть, — он пожал плечами, разглядывая десептикона. Тот шевельнулся, не то фыркнул, не то вздохнул.

— Почему ты сам — здесь, человек? — спросил после короткого молчания. — Ты, кажется, сказал, что у тебя отпуск… разве ты не должен проводить его с семьёй?

Уильям не вздрогнул и не отвлекся от своего занятия, но на мгновение, весь словно бы затвердел. Плечи окаменели, а по лицу пробежала тень.

— У меня больше нет семьи, — сказал он тихо. — Они погибли пять лет назад. Один из автоботов при приземлении влетел в школу, где училась моя дочь. Был праздник. Жена пришла проводить ее... двадцать два погибших. Шестьдесят ранено. Половина осталась калеками.

— Хм. И что на этот случай сказал Оптимус?

— Сказал, что сожалеет... извинялся, — человек издал какой-то странный звук. — Просто сожалеет, и все!

— А чего ты ждал? — десептикон фыркнул. — Что он, по-твоему, должен был сделать? Отдать на казнь косого идиота, не сумевшего сманеврировать в атмосфере? Так это и сикеры не всегда могут сделать… или компенсацию заплатить?

Леннокс кривит дрожащие губы, так и норовящие расползтись в оскал, и молчит. Он и сам все это понимает. Есть такое определение «побочные потери». За них редко наказывают, даже у людей. И да, что ещё мог сделать Прайм, кроме как извиниться? Мертвых не вернуть, какую бы компенсацию не заплатили...

От этого не легче. Но есть случаи, когда за извинения хочется убить.

— Мне не нужна жалость. И сочувствие тоже.

Мегатрон скалит острые зубы.

— Насчёт этого можешь быть спокоен, поскольку найти в своей Искре сочувствие к вашей расе я не могу. Даже если применить мою... основную специализацию. Вы ежедневно гибнете сотнями тысяч, и рождаетесь сотнями тысяч — а мы обречены только умирать.

— Взаимно, десептикон, — кривится человек. — Впрочем, в этом вы сами виноваты. Те силы, что вы тратите на взаимное уничтожение, можно было бы пустить на развитие. Мне плевать, кто и что у вас начал, но за шесть миллионов лет, стоило бы попробовать что-то кроме войны.

— Если бы я мог двигаться, человек, я бы тебя сейчас убил.

— Что, правда обижает?

Десептикон смеётся.

— Ты не скажешь мне ничего, что я уже не слышал, белковый. Попробовать... думаешь, мы не пробовали?

— А, ну конечно, сейчас ты мне расскажешь, что это злые автоботы виноваты...

— Это лучше ты мне расскажи, чем вы вместе с автоботами занимались после уничтожения Оллспарка. Видимо, сидели, мирно чай пили, и тут вдруг злобные десептиконы приходят и пытаются об вас убиться.

— Только не говори, что на Кибертроне не отлавливали эмигрантов, перебравшихся через госграницу без разрешения. Твоих солдат никто не просил оставаться на этой планете, когда тебя в первый раз убили. Автоботов, конечно, тоже... но Прайм хоть как-то объяснил чего нам ждать от его людей и почему. Скажи мне, Мегатрон, что мешало твоим подчинённым собраться и уйти? Плевать куда. На планете автоботы — найдите другое место. Вы же как маленькие дети, деретесь из-за одной песочницы. Неужели, только на этой гребаной планете был ваш «пожиратель звезд»? Только здесь можно было спрятать Колонны Космического Моста? Или только на орбиту Земли можно было притащить Кибертрон? Твои солдаты обнаружили корабль на Луне задолго до того, как люди вышли в космос. Так чего ради? К черту Прайма — по нему видно, кроме пафоса и кулаков у него ничего нет!

— А что мешало тебе по-прежнему служить рядом с автоботами и не задавать дурацких вопросов? Или, по крайней мере, задавать их не мне, а Прайму и его предшественникам, решившим, что эта куча грязи — подходящее место для того, чтобы свалить сюда свои поделки...

— Это, между прочим, и твои предшественники! Как будто ты не правил на Кибертроне вместе с Оптимусом...

— Чего?

По изуродованному лицу десептикона было трудно понять эмоции, но в голосе прозвучало искреннее изумление.

— На старости лет образовались проблемы с памятью? — едко поинтересовался полковник. Разговор начинал откровенно подбешивать. Он и сам не мог себе объяснить, чего ради спорит с этой полудохлой развалиной.

— Ты правил наравне с Праймом. Потом всех предал и поднял восстание ради власти, пожелав завоёвывать миры. Что, скажешь — не так?

Какое-то время Мегатрон рассматривал его со странным выражением — как нечто мелкое и забавное. Потом фыркнул и спокойно предложил:

— Сходи, что ли, перезарядись. У тебя логические блоки сбоят.

— И что это должно значить? — Уильям склонил на бок голову и прищурился. Изнутри тихо поскреблась интуиция, советуя тащить из деса информацию двумя руками, пока он в настроении.

— Я двенадцать часов слушал излияния Оптимуса, за компанию с сенаторами и генералом, когда он объяснял нам, почему десептиконы опасны и с чего всё началось.

— Знаешь, что, — после недолгого молчания сказал десептикон. — Если уж речь зашла о том, с чего все началось... когда встретишь его снова, спроси... пожалуй, о том, как он служил Зете Прайму. Интересно, что ответит. Только не наедине, а то пришибет, пожалуй, а потом скажет, что сожалеет, прозрел, исправился, и вообще — ты сам его спровоцировал угрожающим поведением... или как там у вас полицейские в отчетах пишут, когда доводится кого-то пристрелить.

Леннокс дёргает бровью, щурится... а потом усмехается. Если чему-то жизнь его и научила, так это замечать подначки и не вестись на них. А совет десептикона уж слишком на подначку смахивает. Хотя, и от него есть польза: по крайней мере, судя по нему, у Прайма есть грешки. И возможно, немалые...

Стоит ли продолжать расспросы? Леннокс рассматривает десептикона, спокойно сидящего, опираясь на стену ангара. И почему-то ему не кажется, что Мегатрон пытается что-то скрыть — десептикон вообще походит на человека, давно уставшего что-то объяснять, и которому чужое мнение стало давно безразлично.

После неприятного разговора в отношениях человека и десептикона, как будто, ничего и не изменилось. Сам не зная, зачем, он проверял своего «гостя», заходя в ангар по своим делам, пробоина в крыше была значительной и восстановить её за один день силами одного человека оказалось невозможно. Нужно было срезать лохмотья покорёженного металла, заварить образовавшиеся трещины и зачистить оплавленные кое-где конструкции, чтобы приварить к ним новые листы. Прикинув высоту и скорость, с которой падал десептикон, он удивился и поблагодарил Бога, что ангар вообще уцелел, как и сам дом. Наверное, Мегатрон успел затормозить в самом конце — уж очень аккуратной получилась дырка.

Неприметный ящик в дальней части ангара Уильям обнаружил на пятые сутки. Он заделал пробитую крышу, проверил, не осталось ли следов снаружи, выспался и, наконец, понял, что восстановление ржавой груды металла затягивается.

Леннокс помнил, как Айронхайд сбегал от Рэтчета после мелких стычек с десептиконами, не давая тому трогать свои “царапины” и с какой скоростью те исчезали — сутки, максимум двое. То были раны не сопоставимые с падением в атмосферу после стычки с Праймом, но за неполную рабочую неделю, кон сумел только прикрыть бронёй выступающие детали и остановить утечки в топливных магистралях.

И даже такому профану в робототехнике, как он, стало понятно, что без посторонней помощи дес не встанет на ноги. О полётах даже заикаться бессмысленно. Уильям не мог ему помочь — просто не знал, как, позвать кого-то на помощь тоже представлялось задачей маловероятной, поэтому оставалось лишь уповать на удачу — то, чего у них обоих было маловато.

Должно быть, от безысходности Леннокс решил пошарить по углам — не найдется ли в скопившемся за долгие годы хламе чего полезного для Мегатрона. Конечно, десептикону он ничего не сказал — не хватало еще услышать занудно-шаблонное «мне не нужна помощь от человека», но и скрывать свои действия не стал. Просто пришёл рано утром в ангар, прихватив фонарь помощнее, и полез к стеллажам, особо ни на что не рассчитывая.

Здоровенный ящик в половину человеческого роста, накрытый брезентом, он поначалу даже не замечает. В смысле, он его, конечно, видит, но думает, что это один из тех, в которых жена складывала старые вещи, типа древней швейной машинки или огромного армейского котла на двадцать литров, доставшегося ей от деда. Лишь пройдя мимо него в третий или четвёртый раз, он случайно цепляет взглядом маркировку “NEST”. И это странно, потому, что он не имел привычки таскать с базы вещи, да ещё такими здоровыми ящиками.

Стряхнув пыль и стянув брезент, Уильям почти не удивился, обнаружив инсигнию автоботов — и почувствовал, как взгляд Мегатрона тут же упирается между лопаток.

— Это, должно быть, Айронхайда, — зачем-то сказал вслух. — Он был здесь несколько раз, но я не знал, что он что-то оставил.

Полковник обошел находку по кругу, потрогал пустые скобы под замок, раздумывая, что с этим теперь делать. Автоботский оружейник был одним из немногих, кого он пустил в свою жизнь, и о нём, как и Рэтчете, Уильям искренне скорбел. Друг, которому он не боялся доверить спину… сбоку на ящике обнаружилась выжженная лазером надпись: всего несколько слов:

“Для Уильяма Леннокса. Открой его”.

Впервые за долгое время на губах сама собой появилась тёплая усмешка. Как всегда, немногословно. Так… замка нет. Ага! Более темный овал на уголке, не то пятно на металле, не то отпечаток грязного пальца. Если надавить… внутри что-то щёлкает, и крышка откидывается. Изнутри, из сотни линий света, прямо в воздухе ткётся изображение чёрной брони. Отложенное сообщение.

— Здравствуй, напарник, — знакомый голос гулко раздаётся в стенах ангара. — Если ты видишь это сообщение, значит, Оптимус всё-таки завёл нас всех в море ржи. Надеюсь, тебя это не коснулось, — призрачный Айронхайд закладывает руки за спину и тяжело опускает плечи. — Однажды ты сказал, что я всегда буду желанным гостем в твоём доме. Ты не пообещал мне разделить его со мной пополам, но видит Праймус это было много больше, чем я имел за много-много ворн. Я благодарен тебе за это. Я оставил тут кое-что, и если меня нет, оно теперь твоё. Делай с ним, что пожелаешь. Береги себя и свою семью, Isollat.

Запись закончилась, и призрак из прошлого истаял, вернувшись в проигрывающее устройство, а Уильям так и стоял, глядя на то место, где он был. В груди кольнуло болью.

— Ты можешь гордиться, человек, — за спиной вдруг раздался тихий голос Мегатрона. — Он признал тебя братом.

— Что? — Леннокс обернулся в сторону десептикона.

— Isollat. На нашем языке это значит — брат по оружию. Некто близкий, часть семьи.

— Ясно,— он опускает взгляд и отворачивается.

Хайд всегда был себе на уме. И отличался от других автоботов. Леннокс чуял это, как чуял засады в пустыне.

В ящике слой стандартного сено-уплотнителя, который набивали, чтобы укрыть хрупкие детали от повреждений при транспортировке, что вдвойне странно, потому что мехи этим никогда не пользовались. Он запускает руки по локоть внутрь, натыкаясь на что-то, напоминающее железные короба поменьше. Они тяжёлые.

Один за другим на свет появляются транспортировочные контейнеры мехов.

В одном гранаты для РПГ. Похожи на человеческие, но явно модифицированы. Уильям вспоминает, как ловил задумчивые взгляды оружейника на свои любимые «игрушки». Знать бы, что он с ними намудрил.

Это Леннокс откладывает в сторону. Потом разберётся.

Во втором… кажется, это аптечка. Для трансформера. Такое было у Рэтчета. Да и, взгляд Мегатрона... говорящий. Её полковник без раздумий пихает десептикону.

— Мне это всё равно не нужно. — Отмахивается он.

В третьем... энергоновый паёк, которыми питались автоботы на базе. Порций пять или шесть. Почему они здесь, совершенно не понятно — автоботы очень бережно относились к своим ресурсам. Это тоже отправляется груде ржавых болтов — хрен с Праймом, он и сейчас не голодает.

А вот в четвёртом... начать, пожалуй, стоит с того, что сам контейнер несколько отличается от остальных. Материал другой и замка не видно…

— Это для хранения особо важных предметов, — прищурившись, комментирует Мегатрон. — Повышенная прочность, усиленная изоляция. Ни один сканер не определит, что внутри.

— Какая прелесть... ненавижу сюрпризы, — он наклоняется ближе, чтобы отыскать замок и внезапно ящик резко щёлкает, по глазам проходит сканирующий луч и сенсор мигает — открывается.

— Бля!

Мысленно он готов к тому, что внутри окажется что-то опасное. Но там… его старый броник? Похоже… тот самый, в котором он был в Мишин Сити. Потрёпанный, весь в подпалинах и черных брызгах энергона. Боже, откуда и зачем это здесь?

— Ну, и что это должно значить?

За спиной раздаётся странный звук. Он оборачивается и вздрагивает — десептикон выглядит по-настоящему безумно...

— Что случилось?

Вместо ответа Мегатрон протягивает руку — медленно, очень медленно касаясь когтем изорванной вещи в руках человека. Тихо, невнятно хрипит, потом говорит яснее:

— Дай.

Пожав плечами, Леннокс протягивает броник десептикону. Не нужно много времени, чтобы сообразить: наверняка Айронхайд что-то запихнул внутрь, что-то незаметное, но ощутимое для трансформеров. Ему не страшно — больше интересно, что сделает сейчас Мегатрон…

Острейшие когти филигранно распарывают пыльную ткань, не задевая бронеэлементов. Дрожащей рукой десептикон выуживает стальную пластину — а в ее центре, почти вплавленный в земной металл, блестит осколок чего-то непонятного, покрытого узорами инопланетных глифов. И будь он проклят, если это не кусок того самого «мистического куба».

— Я же даже близко рядом не стоял, когда его уничтожили... — удивлённо бормочет полковник.

С ног его тогда, и правда, что-то сбило, но за адреналином боя, внимания просто не хватило, а потом и вовсе забылось. Значит, вот оно как на самом деле было. А Хайд...

— Когда тебя однажды, всё-таки окончательно убьют, ты должен будешь сказать ему спасибо.

Тихий вздох и потушенные линзы, сказали ему о состоянии лорда больше, чем любые слова.

— Вероятно, в этом случае он, попробует меня убить. Даже в объятиях Праймаса.

Полковник тихо фыркнул и алые линзы вспыхнули с новой силой.

— Ты ведь понимаешь, что если об этом узнает Прайм или другие автоботы, тебя убьют?

— А от кого они могут об этом узнать? — вздохнул человек. — Ты, что ли, доложишь?

— Нет... — Мегатрон каким-то непостижимым образом удерживал в громадных когтях маленький кусочек металла, глядя на него, как верующий на явленное чудо. Леннокс только усмехнулся, глядя на это — страха, что десептикон сейчас его убьет, не было, Мегатрон, похоже, ошалел от радости, получив кусок своего артефакта. Возможно, сейчас подходящий момент, чтобы задать еще несколько вопросов...

— Кстати... — он неспешно принялся сворачивать распотрошенный броник. — Ты упоминал какую-то свою специализацию... ты разведчиком, что ли, был?

Древний лорд медленно прижал руку к груди, пряча в кулаке драгоценность и перевел взгляд на военного. Этот странный человек... Он не боялся его, несмотря на то, что лучше многих знал, на что он способен.

— Я был шахтером, и по определению не должен был держать в руках ничего опаснее рабочих инструментов.

На лице Леннокса проступает удивление.

— Серьёзно?

— Не похоже, правда? Не складывается с образом безумного тирана, который так любит использовать Оптимус?

Вообще не похоже, думает он. Уильям знает, как выглядят рабочие, как выглядят шахтеры — его отец был рабочим.

— И как же ты стал... эээ...

— Тираном? — десептикон усмехнулся. — Это был долгий путь. Мне пришлось потерять многое и многих, прежде, чем я стал таким, какой есть сейчас. Прежде, чем понял, что слова пусты без стоящей за ними силы…

— Ммм… если сейчас ты мне скажешь, что поднял революцию за социальное равенство против обнаглевших аристократов — я удивлюсь, — наверное, у него очень говорящее лицо. — Потому что я, конечно, знал, что история имеет свойство повторяться, но никогда не думал, что это верно в масштабах галактики.

— Тогда можешь удивляться, — разрешил десептикон. — Потому, что именно это я сделал. Поднял восстание — и это единственный соответствующий истине факт, который я с твоих слов услышал от Прайма. Подумай сам — если бы власть уже была у меня в руках, зачем бы мне это было делать?

— Ради большей власти?

— Тогда достаточно было всего лишь убрать тех, кто мне мешал, и расставить на их места своих верных. А не устраивать войну, которая разрушила планету.

Уильям пристальным взглядом рассматривает усмехающегося десептикона. Вспоминается, что тот никогда не играл словами и вроде бы никогда не лгал. Автоботы тоже, но Оптимус хорошо умел расставлять акценты.

Хотя на самом деле это не важно. Что правда, а что ложь? Теперь это ни на что не повлияет. Если Мегатрон вдруг окажется обманутым революционером, пострадавшим за правое дело, это не сделает его враз белым и пушистым. Лишь немного приоткроет правду о любви Прайма к пиздежу. Об этом Уильям и сам давно начал догадываться. Ну, а поскольку решения принимает не он, то это даже на рычаг давления не похоже. Слова Мегатрона ничего не изменят. Даже, если они — правда. Особенно, если они правда.

Полковник тяжело вздыхает.

— Одна из причин, по которой я ненавижу политику и политиков... — он трёт ноющую шею, смотрит на ухмыляющегося десептикона и чувствует себя по-прежнему невероятно уставшим. Не старым, но вымотанным.

Подняв на руки контейнер с гранатами, он окидывает ящик Айронхайда ещё одним взглядом. Если там что-то осталось, он разберётся с этим после.

— Лечись, чинись и сваливай, — говорит он Мегатрону, отправляясь к дверям ангара. — Будешь улетать — не доламывай мне крышу. Там задвижка есть, чтобы открыть ворота.

Он искренне надеется, что с новыми ресурсами и куском своего сокровища трансформер вскоре уйдет.

Похоже, аптечка помогла — на следующий день десептикон выглядел гораздо лучше, и уже не казалось, что стоит ему шевельнуться, и из него посыплются делали. Леннокс коротко ухмыляется, называя себя предателем — но ему откровенно плевать.

Его давно уже преследует подлая мысль: что было бы, если б правительство решило хотя бы поговорить с десептиконами. Хоть кого-то выловить без автоботов за спиной, уточнить суть конфликта… подумать, нельзя ли решить дело миром. Покуда верили в свое превосходство, на потери было плевать. А когда последствия коснулись лично его… стало поздно.

«Автоботы — наш козырь на мировой арене, наша большая дубинка»… что там еще говорили про космических союзников? Сравнивали с атомной бомбой? Эх, если бы… ведь даже в самые тревожные годы никто не решился нажать на кнопку, ни они, ни безумные комми, хотя, вот уж от кого всего можно было ждать. Но кто ждал, что союз с автоботами окажется этой кнопкой сам по себе?

По всему миру сейчас такая гонка вооружений, что уже сейчас можно сказать — у них самих не за горами война. Уж в этом Уильям разбирается. Помнится, в юности он увлекался историей мировых войн — напряжение, сгущающиеся в воздухе, по описаниям похоже на то, что было перед Первой Мировой. И кто станет следующим «принцем Фердинандом»? Предполагать страшно.

Америка окончательно лишилась доверия других стран. После вскрывшихся подробностей операции в Китае Совет Наций ООН прямо потребовал от США приструнить своих союзников, и пока те куролесили лишь на территории Штатов никому дела не было. Но стоило пострадать Египту, как взвыли все. На территорию Чернобыля, помнится, их пускать не хотели и, если бы не разлад Украины и России, хрен бы они там оказались, какие бы доводы ни привели.

Но если после Каира грянули санкции от мира, с которыми они еще могли справиться, то вот когда после Чикаго возмутился уже собственный народ, делать что-то пришлось уже в любом случае. Неудивительно, что это вылилось в чистку.

Полковник кривится, сжимает губы в тонкую линию и поднимает взор к небесам, обезображенным ржавой гирляндой иного мира. МКС погиб, встретив его на орбите и нет никакого шанса, что космонавты выжили… помнится, после истории с Зерном, Китай прямо пообещал открыть огонь по американцам, если ещё хоть раз трансформеры заглянут на их территорию. А что будет теперь? Ведь так же, как когда-то Могильный Ветер, могут приняться за дело русские, арабы, египтяне, и еще хрен знает, кто, мимоходом пострадавший от их «союзников». Мир дрожит в ужасе, люди митингуют, носятся в истерике... единственный способ удержать всех от войны друг с другом — найти общего козла отпущения. И он рядом. Практически руку протяни.

Пока оставшиеся в живых автоботы во главе с Праймом кочуют по пустынным местам и тайным базам, но стоит им выйти в люди, и Леннокс не уверен, какой реакции ожидать — начиная от страха и стремления уйти подальше, и заканчивая летящими камнями и бутылками зажигательной смеси. Уж точно их не будут встречать таким восторженным любопытством, как бывало прежде. Интересно, понимает ли это Прайм? Не может же он быть настолько идиотом?

С каждым разом, обдумывая эту войну, Леннокс все больше начинает подозревать кое-что неприятное — все происходящее крайне похоже на то, что ими просто воспользовались, так же, как их правительство пользовалось какими-нибудь азиатскими террористами для решения своих проблем. Правительство радостно ухватилось за шанс получить новые технологии, и поначалу казалось, что дело удастся — но вот, время прошло, а никаких новых технологий не появилось, КСИ уничтожено, прототипы новых машин оказались неликвидными, запасы трансформия исчезли, все документы потеряны — действительно ли потеряны, а не сперты автоботами? И если сейчас их союзники исчезнут, то не на кого будет даже кивнуть, назвав подстрекателями — все страны сорвутся на них.

Уильям любит свою страну, уважает её жителей, хотя всё чаще нестерпимо хочется схватиться за голову: что вы делаете, люди? И всё же, он уверен — мехам на Земле не место.

Он задумчиво рассматривает десептикона, как будто дремлющего с рукой, прижатой к груди. Должно быть, в кулаке у него зажат осколок артефакта… и очевидно — скоро тот сможет уйти. Стоит ли спросить его об этом, пока есть такая возможность? Он знает Оптимуса многим дольше, чем это возможно для человека, и что важнее, вероятно, разбирается в его тараканах лучше человеческих аналитиков, которые так и не поняли, что движет лидером автоботов на самом деле.

Десептикон медленно поднял голову, линзы засветились ярче, выдавая внимательный острый взгляд. Не получалось отделаться от мысли, что у десептикона там в оптике встроен рентген. Начать разговор с ходу показалось неправильным, поэтому Леннокс молча направился к оставленному Айронхайдом ящику.

Была уверенность, что там есть что-то ещё. Пока всё найденное относилось к вещам, которые пригодились бы больше трансформеру, чем человеку. Но раз там были гранаты… даже если и нет, сам ящик стоило разобрать и спрятать. Слишком привлекает внимание.

Как при этом начинать пространные разговоры, он не знал. Не умел — он ведь не политик и не умелец плести словесные кружева. Леннокс раздумывал над первыми словами, но Мегатрон, похоже, разгадал его мысли и опередил его:

— Ты хочешь о чём-то спросить, человек. Спрашивай.

Наполовину устало наполовину облегченно вздохнув, полковник повернулся к десептикону.

— Ты хорошо разбираешься в людях, — заметил он. — Мне интересно, есть ли шанс, что трансформеры теперь покинут наш мир? После того, как ты получил частичку этой штуки.

— Шанс… — десептикон издал странный шершавый звук — должно быть, смеялся. — Шанс есть всегда, человек — теперь я в этом уверен. Правда, понадобится очень много работы.

— Помощь нужна? — Леннокс решительно отбросил мысль о том, что вступает в сговор с противником — гораздо больше его интересовала возможность убрать с орбиты лишнее железо, зависшее там вопреки всем известным законам на неведомо каком волоске.

— Нужна, конечно, но… — Мегатрон тяжело качнул головой. — Мне нужны наши ученые и инженеры, или хоть ремонтники… я благодарен тебе, человек, но я не знаю, зачем ты мог бы мне понадобиться.

— Окей. Тогда…

— Уйду сегодняшней ночью. Про задвижку помню. Думаю, для тебя это будет лучшим проявлением благодарности.

Слова десептикона, не слишком обнадёживающие, но честные, задели в груди что-то давно уснувшее. И сам не зная почему, Уильям улыбнулся — криво, он не делал этого по-настоящему уже очень давно, но от того не менее искренне.

— Я пожелал бы удачи, но... — он развёл руками.

Удача и вера в неё остались под надгробной плитой, в урне праха, потому, что хоронить было больше нечего. И судя по ухмылке Мегатрона, у него с этой дамой были схожие отношения. Лучше пожелать кирпичей на голову Прайму.

Десептикон действительно уходит ночью. Почти бесшумно, если не считать тихого гула стартующих двигателей, но на земле не остаётся даже оплавленных следов. И для Леннокса это показатель — всё ещё раненный, ослабленный Мегатрон был аккуратнее и тише любого из автоботов, за исключением разве что диверсантов и Айронхайда.

Уже не впервые он задумывается над вопросами, на которые нет ответов, и они крайне неприятны: почему десептиконы, явно превосходящие автоботов в ведении войны, всё время проигрывают? Своим недолгим присутствием рядом ржавая груда деталей разбудила в нём желание понять эту грёбанную чужую войну. Желание странное само по себе — его ведь это не должно касаться.

Но...

Тяжело вздохнув, Уильям закрывает окно и переводит взгляд на лежащую на столе снайперскую винтовку. Пусть ящик он ещё не разобрал, но интуиция не подвела. На самом дне лежало настоящее сокровище.

Шесть месяцев спустя.

— ...В общем, его отправили в отставку. Официально за выслугу лет и по состоянию здоровья, — Хаунд насмешливо перекатил железную сигару из одного угла рта в другой и хохотнул. — Но все, кто надо, в курсе, что на него повесили провал с Мегатроном и Квинтессой. Вот так-то, девочка.

Автобот пыхнул облаком пара на Иззи, заставляя девочку закашлять и замахать руками перед носом, разгоняя белёсую завесу.

— Эй! Я просила так не делать! — Возмутилась она, на что смех трансформеров стал лишь громче. Немного подумав, она добавила. — Мне его жаль. Он хороший человек.

— Да ладно тебе, Изабелла, — сидящий рядом Кейд, не отрываясь, копался в каком-то механизме, прислушиваясь к разговору. — Его же не на улицу выгнали. Как я слышал, у военных хорошая пенсия, он ничего особо не потерял. Повезло — дальше некуда. А ведь он охотился на мехов наравне со всеми в Могильном Ветре и СЛТ, и ему за это ничего не было, знаешь ли. Уж я бы ему, как минимум, врезал.

— Угу, врезал один такой, — ехидно ответила девчонка. — Он профессиональный военный, а ты всю жизнь на ферме просидел. Для того, чтоб научиться драться, мало разок помахать волшебным мечом, это даже я понимаю. Да и вообще, у Оптимуса нет претензий.

— Оптимус слишком добрый, — проворчал покрасневший изобретатель. — И слишком доверяет всяким…

— На самом деле, у него была причина, — Хаунд шумно вздохнул. — И давайте не будем об этом.

— Какая еще причина?

— Встретишь — сам спросишь, — внезапно резко отрубил автобот. — А я про это говорить не хочу, тем более — за его спиной. И вообще, заболтался я с вами, а мне в разведку скоро… — и грузно поднявшись, потопал к далеким ангарам.

— Ну вот, — огорченно сказала девочка. — Ты его обидел, кажется.

— Ей-богу, не пойму, что я такого спросил, — Кейд недоуменно пожал плечами.

Оптимус отсутствовал почти неделю, и изобретатель невыносимо скучал, чувствуя себя при этом, как сопливая влюбленная девочка-подросток. Прайм ушёл вместе с Дрифтом на поиски десептиконов и находился в режиме радиомолчания, так что даже позвонить ему было нельзя. Лидер автоботов был уверен, что те не просто так затаились — учитывая живучесть Мегатрона, он не сомневался, что тот выжил при падении с орбиты и уже восстановился, хотя бы частично. А значит, снова строит козни. На Кибертроне сейчас находиться было опасно даже мехам, так что Земля оставалась единственным местом, где он мог прятаться. Йегер затруднялся представить, как тот собирается его искать, но верил в своего автобота. Если не он, то кто?

Отставка Леннокса его не слишком заботила, но приятно грела самолюбие. Чувствовать себя загнанной дичью под прицелом матёрого хищника ему не понравилось. Даже Сантос не казался таким опасным, как бывший командир NESTа, тот знал об автоботах и мехах слишком много. Бамблби как-то обмолвился, что полковник проводил много времени с их лучшим оружейником Айронхайдом, был его напарником и частенько заглядывал к Рэтчету. От этого становилось только горше и неприятнее, и он не мог относиться к военному иначе, чем к предателю. И всё же...

…И всё же перед глазами всё равно вставали воспоминания о том, как они бежали по корпусу подводной крепости, когда она всплыла, ледяные волны накрывали с головой, под ногами качался древний корабль и в какой-то момент его смыло водой и он полетел с борта — и лишь одна рука не дала свалиться окончательно, и наверное, погибнуть. Чужие пальцы сомкнулись на предплечье с невероятной силой, оставляя чёрный синяк. Леннокс затащил его обратно и пнул подальше от железного обрыва. Не задумываясь, он бросился за ним раньше, чем сам Кейд сообразил, что происходит.

Казалось бы — следовало испытывать благодарность за спасенную жизнь. Но почему-то он чувствовал только досаду и злость. Как будто остался обязан этому предателю!

Отложив отвёртку, бывший фермер задумался — вспомнилось странное. В глазах полковника не было ненависти к нему лично, да и Бамблби он тогда вывел из-под огня, попытавшись договориться. Совесть ли его замучила или память о прошлом, но холодное отчуждение в его взгляде появлялось лишь при встрече с другими мехами. Особенно с Оптимусом. Вот это было непонятно и тревожно…

Решено, когда Прайм вернётся, он спросит его. Может быть лично и наедине тот ответит?

— Ой, смотри! Возвращаются! — Иззи взвизгнула над ухом и побежала к воротам, встречать возвращающихся автоботов.

* * *

Руины разрушенной части Чикаго были отличным местом для укрытия и базы, несмотря на то, что регулярно прочёсывались войсками СЛТ — человеческие технологии не дотягивали до нужного уровня, несмотря на все их желания и многочисленные попытки копирования с дезактивных корпусов и допросы пленных. К тому же… опустевшие руины просматривались весьма поверхностно — должно быть, люди считали, что трансформеры сюда уже не полезут. Десептиконы знали об этом и с удовольствием пользовались.

Прорыть и укрепить под руинами тайную базу оказалось совсем несложно, особенно, когда он отыскал конструктиконов. Дальше дело пошло — человек сам никогда не догадался бы, что сделал для их народа, добровольно вручив Мегатрону осколок Оллспарка, прилетевший в его броню. Случайность? Ха, когда речь заходит об артефактах такого уровня, случайностей не бывает. Не зря же ни люди, ни автоботы не смогли ничего добиться от тех осколков, что попали в их распоряжение — иначе в галактике бы уже началось победное шествие алого знака, либо Земля была бы наполнена сотворенными и порабощенными трансформерами. И если этого не произошло, значит, частицы Всеискры остались глухи к чаяньям тех, в чьи руки они попали.

В отличие от него.

Осколок, крохотный даже по меркам людей, в его руках сияет и возвращает жизнь даже самым разбитым корпусам. Ремонт тяжел и сложен, многие детали приходится даже заменять земными аналогами. Но это много больше того, на что он надеялся, и мало-помалу он начинает верить в лучшее. Особенно сейчас, когда вернул себе своих ближних.

Старскрим, Шоквейв, Саундвейв… инженер-исследователь, гениальный ученый, лучший аналитик.

Он входит в просторный зал, освещенный розоватым мерцанием экранов — все трое здесь. Все трое заняты, погружены в свою работу — стремительно мелькавшие на терминалах столбцы глифов. Но вот один отвлекся, мельтешение данных перед ним стихло, шлем чуть повернулся к вошедшему лорду… знак, что можно прерваться.

— Докладывай, Шоквейв. Что ты выяснил?

— Всеискра действительно восстанавливается, мой лидер. И чем чаще мы ее применяем, тем быстрее идет восстановление — проще говоря, активация ремонтных протоколов на наших павших воинах стимулирует ее собственные системы. При дальнейшем использовании с той же интенсивностью можно прогнозировать восстановление в полном объеме в течение двух ворн.

— Около двухсот местных лет… — задумчиво протянул Мегатрон. — Ускорить возможно?

— Теоретически… — стратег пожал плечами. — Если дать команду на восстановление для чего-то очень большого или очень сильно разбитого, толчок обратной связи воссоздаст Оллспарк за пару местных циклов. Если, конечно, будет дополнительная энергия — того, что он фокусирует естественным образом, может не хватить.

— Если восстанавливать Кибертрон?..

— Да, Оллспарк будет восстановлен вместе с ним. Однако, сейчас равновесие между мирами очень хрупко — по сути, оно поддерживается остатками сгенерированных Колоннами полей, и малейший перекос может привести к беде. В лучшем случае, планеты просто столкнутся — восстановленный Кибертрон выдержит, но возможно и такое, что они схлопнутся друг в друга.

— Я понял тебя, — Мегатрон пригасил оптику.

Да. Тяжело, сложно и очень опасно. Но это шанс и шанс хороший.

— Как можно укрепить положение планет? Как-то усилить колонны?

— Возможно, удастся сделать это, если получим управляющую колонну, — заметил Старскрим. — По нашим данным она серьёзно повреждена, но не уничтожена — белковые подобрали её, пытаются изучать, — он нервно рассмеялся. — По-прежнему без успеха, но я не буду говорить, какое это чудо, что они ещё её не взорвали или случайно не подали сигнал остальным с какой-нибудь глупой командой, — авиакоммандер передёрнул крыльями.

— К тому же, это не единственная проблема, — в ровном голосе учёного мелькнула озабоченность. — Я провёл сканирование на доступных системах. Из-за вмешательства человеческой особи Вивиан Уэмбли и её взаимодействия с древним артефактом, имеющим власть над двигательной системой Кибертрона, во многие протоколы вкралась ошибка. И пока он находится на орбите Земли, для доступа в его системы нужен белковый.

— Какой именно? — Мегатрон раздраженно сжал когти. Если придется похищать эту фем, они привлекут внимание…

— Любой, — успокоил его ученый. — Ментальный отпечаток этого вида слишком нечеткий, чтобы конкретная личность имела значение. Единственно — желательна умственно и физически зрелая, полноценная особь.

— Мужчина подойдет?

— Зрелая и полноценная особь, — повторил Шоквейв. — Подойдет.

Оптимус не любил приносить нерадостные вести, но от правды нельзя убежать. Особенно, от такой правды, вновь угрожающей хрупкой жизни их нового мира.

— Бамблби сумел подслушать разговор конструктиконов, — сообщил он, когда завершились приветствия. — К сожалению, точные планы Мегатрона узнать не удалось — они знали лишь то, что он собирается вернуться на Кибертрон, и что для исполнения задуманного Мегатрону нужен человек. Это тревожные вести — взяв контроль над Кибертроном, Мегатрон немедленно займётся подготовкой новой армии для дальнейшей войны. Боюсь, нам надо торопиться. Сейчас у них нет никого, кто подошёл бы на роль союзника, но рано или поздно, шантажом или угрозами — он получит землянина, который согласится пойти с ним к сердцу нашего мира.

— Почему туда? — обеспокоенно спросил Кейд. — Разве ты не говорил, что Кибертрон полностью разрушен?

— Верно, — согласился Оптимус. — Но его сердце всё ещё живо. Думаю, он рассчитывает подчинить его, как это делала Квинтесса, только напрямую. Используя его энергию, даже ее остатки, можно создать огромную армию, — лидер автоботов тяжело вздохнул. — Кейд, я понимаю, что не могу просить тебя, но ты единственный, к кому я могу обратиться…

— Не беспокойся, Оптимус, — улыбнулся изобретатель. — Ты можешь на меня положиться. Что надо делать?

— Надо опередить Мегатрона, — веско сказал лидер автоботов. — Мы узнали часть его планов благодаря удаче, и теперь единственное, что поможет нам выиграть — это скорость. Мне больно об этом говорить, но… боюсь, чтобы разрушить планы Мегатрона, нам придется окончательно разрушить Кибертрон.

— Постой, Оптимус, — неуверенно обратилась к Прайму Изабелла. — А зачем Мегатрону человек?

— Возможно, он рассчитывает получить временного союзника, как это было с Диланом Голдом, — ответил лидер автоботов. — Влиятельные политики, богатые бизнесмены… их много на Земле, и мы не можем проследить за каждым. Рано или поздно Мегатрон найдет того, кто соблазнится призрачной выгодой от сотрудничества с врагом.

— Это я понимаю, — медленно кивнула она. — Но... зачем этого человека тащить на Кибертрон?

— Вероятно, он хочет, чтобы человек стопроцентно проникся величием десептиконов. Есть также возможность, что он собирается привязать к его ДНК артефакт управления, как сделали когда-то Рыцари с линией крови Мерлина. В бою с Квинтессой это показало свою эффективность.

Иззи удивлённо посмотрела на Прайма, но промолчала. На её взгляд, слова автобота звучали крайне... запутанно, если не сказать — странно. Не первый раз уже она не понимала Оптимуса.

Словно в подтверждение этих мыслей, Кейд снисходительно потрепал её по голове и улыбнулся.

— Не волнуйся, Изабелла, всё будет хорошо. Мы быстренько надерём задницу Мегатрону и вернёмся домой, — он поднял голову к автоботу. — Когда отправляемся, Оптимус?

— Завтра, — ответил тот. — Нужно подготовить для тебя дыхательный шлем. На Кибертроне сейчас нет воздуха, пригодного для людей.

— Хорошо, — кивнул Йегер. — Как раз успею позвонить Тессе и собрать кое-какие вещи — на всякий случай...

Человек поймал признательный взгляд автобота и улыбнулся, стараясь передать, что он доверяет Оптимусу. Древний лидер трансформеров всегда казался ему нуждающимся в подобном. И как кто-то мог не видеть его вечно распахнутую душу? Как кто-то мог без зазрения совести бить и плевать в неё?..

Возможно, он предвзят, но именно за это предательство никогда не простит Леннокса.

* * *

Проведя большую часть жизни в непрерывном движении, очень сложно остановиться и замереть. Очень сложно понять, что никуда бежать больше не надо…

Отпуск, плавно перетёкший в почётную отставку — хорошо хоть так, а то могли ведь и под трибунал за что-нибудь отправить — так же плавно мотал ему нервы. Было... скучно. Переделав все дела, закончив с починкой ангара и всего, что только могло сломаться или испортиться за пять лет его отсутствия, он оказался предоставлен сам себе, и это, вкупе с навалившимися воспоминаниями было почти невыносимо. Генерал Моршауэл обещал, что это ненадолго. Как только «всё утихнет», его отправят в центр подготовки, где его знания и умения противостояния трансформеров будут по достоинству оценены и принесут пользу. Сомневаться в его словах не приходилось, генерал всегда держал слово и был хорошим командиром, заботящимся о своих людях до самого конца. Уильям, правда, был не уверен, что хочет именно этого, но, если это поможет снова загрузить голову, он будет только рад.

Полгода тянулись, как десять лет на сухом пайке, в окопе и под угрозой обстрела. То есть муторно и выматывающе. Со скуки, когда последний подарок Айронхайда был изучен вдоль и поперёк, приведён в боевую готовность и занял почётное место в близкодоступном тайнике, даже занялся разведением растений — от Сары остались горшки и семена каких-то цветов. И ждал — ждал каких-то перемен. Звонка от генерала, вестей от сослуживцев, даже Оптимуса в последнее время увидеть бы не отказался — по крайней мере, этот хлам на колесах наверняка не заявился бы просто в гости, а непременно с какой-то идеей по наведению мира и порядка, в которой непременно потребовалось бы его участие.

Хоть какое-то занятие, отличное от попыток угадать, что прорастает в вынесенных во двор цветочных горшках.

И поэтому, когда он однажды ночью услышал сквозь сон хорошо запомнившийся тихий рокот, то первым делом испытал радость. Правда, потом мозги всё-таки проснулись, напоминая, что радоваться десептиконам всё-таки не стоит. Несмотря на произошедшее, друзьями они с Мегатроном не стали, союзниками тем более. Уильям затруднялся дать название произошедшему между ними. И конечно, глупо думать, что при случае это помешает им стрелять друг по другу в бою.

Поэтому Леннокс вскочил с кровати, схватил винтовку и выскочил на крыльцо, внутренне готовый к бою или смерти. Бессмысленно было рассчитывать, что в бою один на один, без поддержки и хорошего укрытия, он сможет что-либо противопоставить десептикону.

— Мегатрон. Что ты тут делаешь?

Серебристый кибертронский звездолет проскользил над двором плавно, как лодка по глади озера, выбирая, куда приземлиться. Мегатрон трансформировался, осторожно переступил ногами, отодвигаясь от цветочных горшков.

— Здравствуй, человек. Твое предложение помощи все еще в силе?

Уильям замер и ошарашенно моргнул. Полное осознание вопроса пришло с запозданием, но в любом случае, это было последним, о чём он успел подумать. Кажется, что-то подобное он ощутил, впервые оказавшись в Секторе Семь.

Полковник чуть опустил оружие, не спеша расслабляться.

— Если это не означает уничтожение моего мира и гибель людей.

— Наоборот, — трансформер, кажется, улыбнулся. — Это попытка предотвратить вероятность такого исхода. Слушай: наши ученые исследовали связь наших планет, и выяснили вот что — сейчас Земля и Кибертрон находятся в неустойчивом равновесии, и сколько оно продлится, как повлияет на органический мир и его население — предположить довольно трудно, но оптимистичных прогнозов такого планетарного союза я строить бы не стал. Вариант того, что Земля и Кибертрон образуют устойчивую систему, крайне мал, особенно, учитывая то, что она сейчас искусственно поддерживается остатками сгенерированных разрушенным Звездным Мостом полей. Происходящее сродни висению на реактивной струе — на наше счастье пока еще не случилось ничего, способного нарушить равновесие. Но любой шальной метеорит — и мы рискуем оказаться в центре планетного коллапса.

— Ясно. А я тут при чем?

— При том, что процессоры Стражей проела ржа, и они вручили наш артефакт человеку, завязав на его… как по-вашему, генетический код? А потом, при вмешательстве той фем, произошло «подтверждение пароля», и теперь для того, чтобы безопасно растащить наши миры, нужен человек.

«Оригинально.»

Уильям опирается на перила веранды и пытается думать. Как любой хороший военный, он умеет быстро приспосабливаться к ситуации, но то ли возраст берёт своё, то ли мир успел где-то перевернуться, а он не заметил.

Если опустить весь сюрреализм происходящего, то предложение Мегатрона имеет логику и не может быть пропущено мимо ушей. Проблема в том, что по сути это предательство. Одно дело не добить подыхающую железку в своём гараже — как показала практика, этим грешили многие, и совсем другое сознательно согласиться на авантюру, предложенную противником, зная, что этому наверняка попытаются противостоять условные союзники. Зная Оптимуса… тот попытается сделать все, чтобы разрушить планы десептиконов, невзирая ни на что — просто потому, что ну не могут же они не планировать геноцид и завоевание вселенной! Если они столкнутся в открытую, и откроется участие Леннокса в плане Мегатрона, он не сможет сказать, что не заметил, не знал и не разобрался. «Не хотел» и «так получилось» тоже не прокатит.

— Почему именно я? — устало спросил человек. — У тебя что, кончились все люди типа Дилана Голда? Они и контролируются проще, и не пытались тебя убить, не говоря уже о том, что совершенно точно не являются союзниками автоботов. Вместо этого ты пришел и предложил это мне — тому, кто без зазрения совести отстреливал мехов, тому, кто не раз помог сорвать твои планы… я бесконечно ценю, что ты попытался начать с разговора, а не схватил меня в охапку и попытался куда-то утащить, но согласись, я не лучшая кандидатура. Хотя бы потому, что в решающий момент могу тебя пристрелить и заявить, что это был мой план. Но главный вопрос — почему я должен согласиться? Всё-таки я не мальчик, которому можно запросто заморочить голову.

— Почему... — десептикон осторожно переступает, чтобы не задеть автомобиль и кусты у ангара, склоняется, протягивая руку. Пару секунд подумав, Леннокс шагает на железную ладонь. — Ты первый, кого я вспомнил. Да, у нас хватает таких, как Дилан Голд... но ни одного из них я не хочу тащить в сердце своего мира.

Мегатрон сказал это так, что Уильям быстро сообразил: похоже, ему предлагают нечто, по меркам кибертронцев священное. Или, по крайней мере, достаточно значимое, чтобы не тащить туда всяческих торгашей, трусов и прихлебал. Однако, чувство собственной важности в нем не родилось — появилось только большое удивление, что вот он, Уильям Леннокс, оказался на взгляд этой кучи лома достоин того, чтобы притащить его «в сердце своего мира».

Возможно, кстати, что десептикон ему просто дурит голову.

И Леннокс многое мог бы сказать по этому поводу. Например, что если тот надеялся, его впечатлить, то выбрал явно не те слова. Он ведь не Егер, который уссытся от радости, дай только покопаться в инопланетной железке. И не слюнявый подросток, возомнивший себя героем...

Но вовремя ловит себя за язык и просто продолжает смотреть на меха мрачным взглядом.

Десептикон вздыхает и поднимает голову в небо.

— Что ты видишь там, человек?

Он смотрел на Кибертрон.

— Кучу лома, болтающегося на орбите, если честно.

— А я вижу свой дом. Ржавый, разрушенный, изуродованный настолько, что в нём невозможно жить. Но это дом. Я хочу вернуться и вернуть его.

— Ты говорил, — согласно кивнул полковник, вспоминая слова Мегатрона в пустыне.

«Я хочу того же, чего хотят все — вернуться домой».

Он посмотрел на истёршийся фиолетовый знак на помятой нагрудной броне и внезапно подумал: сколько раз эта груда железа терпела поражение? Сколько раз его разбирали на запчасти, мучили и убивали? Скольких он потерял? А всё равно...

Для Уильяма домом была его семья. Добрая, милая Сара, прощавшая ему и долгое отсутствие, и редкие звонки. Красивая, улыбчивая и бесстрашная Аннабель, которая без страха лезла на руки громадному чёрному трансформеру потому что: «папа сказал, что ты хороший!»

Не стало их, не стало и дома.

Он и сам почти перестал быть.

Каждая миссия, каждое задание — авантюра на грани гибели, даже больше, чем обычно. А ещё... Уильям признался себе в этом, хотелось ужалить Прайма. Не убить, но сделать больно. Недостойное желание для солдата.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я согласен. Дай мне пять минут, чтобы собраться.

Даже в отставке он остаётся военным — выучку не проспишь, не пропьёшь и тем более не забудешь за полгода тишины гражданской жизни. По дому припрятан не один тайник с оружием и экипировкой — почти как в кино. На стене за картиной винтовка, под подушкой пистолет, в тумбочке ящик патронов и две готовые обоймы, в шкафу бронежилет, а за шкафом ящик гранат от Хайда — одну на пояс, остальное в рюкзак. Нож на пояс, нож в ботинок. Фляга с водой, два протеиновых батончика в один нагрудный карман, бинт и антисептик в другой. Световая граната. Дымовая шашка. Вроде всё. Можно идти.

Леннокс замирает, взявшись за ручку двери, оглядывается. Если всё удастся, он вернётся сюда.

А если нет… значит, нет. Не раздумывая больше ни мгновения, он открыл дверь и шагнул за порог.

— Я готов.

Мегатрон просканировал его внимательным взглядом, кажется, весьма одобрительным.

— Хорошо, — и прежде, чем трансформироваться, заметил. — Ты ведь понимаешь, что в таком виде, столкнись мы с автоботами, ты не сможешь сказать, что я просто выкрал тебя из дома посреди ночи?

— Конечно, — кивнул полковник, спускаясь с террасы. — Но, если мы с ними столкнёмся, я приму всю ответственность своих действий.

Если Мегатрон и хотел что-то сказать по этому поводу, то оставил это при себе. Он дождался, когда полковник подойдёт ближе и трансформировался в истребитель.

— Садись.

Несмотря на свою прежнюю работу, ему нечасто приходилось бывать внутри трансформера. В бытность напарником Айронхайда, он старался не забираться в друга лишний раз — только в том случае, если не было другого варианта. Не потому что боялся или что-то ещё — было просто нечто откровенно неприятное в том, чтобы использовать живое, разумное существо, как средство передвижения. Для этого есть нормальные машины, не такие, как это, явственно шевелящееся под задницей, словно пытаясь расположиться так, чтобы и человеку было удобно, и ему не мешало.

К полёту же вместе с Мегатроном добавилось и ещё кое-что.

— Что с тобой, человек? Ты, как будто, взволнован?

Голос десептиконского военачальника раздался со всех сторон.

— Не люблю летать, — Леннокс прикрыл глаза и крепче обнял ствол винтовки, словно бы тот мог подарить ему незримую защиту.

— Странно слышать. Я помню, как вы высаживались в Чикаго. И разве вас не перемещали по всей планете именно по воздуху?

— Я солдат. Я делаю что необходимо. Личные предпочтения тут ни при чём.

Трансформер хмыкнул, не то с уважением, не то как от хорошей шутки.

— Мне нравится твоя целеустремлённость, — похвалил он и решил немного помочь человеку. — Шоквейв собрал для тебя дыхательную маску. На Кибертроне доля кислорода в атмосфере значительно ниже и есть вредные для людей примеси.

Из чего-то, напоминающего бардачок, выпал названный предмет, Леннокс взял его и с любопытством осмотрел. Вещица и правда походила на медицинскую кислородную маску, только без шланга и баллона. Чёрная, выполненная из какого-то металла, но всё же достаточно лёгкая, чтобы не мешать. Еще бы шлем и черный плащ — подумалось с оттенком веселья.

— Спасибо, — благодарно сказал Уильям. Сам он ни о чём подобном не задумывался, решив почему-то, что на связанных мирах будет и схожий воздух. — Я думал, мы убили Шоквейва в Чикаго?

Вспоминая жутковатого даже для мехов одноглазого гиганта, Уильям вспоминает одного молодого солдата и его слова:

«Я постараюсь выжить, сэр!» И радостную улыбку после битвы за город. По иронии судьбы, он погибнет буквально на следующий день, в ДТП, отправившись в увольнительную.

Его безрассудство помогло одолеть десептикона, мальчишка этим очень гордился. Жаль, что это же безрассудство привело его к смерти, когда наступил мир…

Они поднимались все выше, кружась среди покрытых ржавчиной и зеленью платформ. Земля отдалялась, разворачиваясь внизу — десептикон будто нарочно плавно покачивался из стороны в сторону, словно давая рассмотреть горизонты. Затем вокруг потемнело — они поднимались из атмосферы, и Мегатрон внезапно развернулся носом к Земле — необъятной сияющей сфере, заполнившей зрение и разум, сделав неважными все прочие мысли.

В кои-то веки есть шанс не просто увидеть, но смотреть. Смотреть так жадно, как пьют воду после долгой жажды.

— Смотри, — тихо прозвучало в кабине. — Смотри на свой мир, пока он живой.

Для кого-то, кто считал бы Мегатрона заведомо врагом или понимал интонации трансформеров чуть хуже, это могло бы прозвучать угрозой. Но Леннокс знает и видел слишком много, чтобы обманываться.

— Буду надеяться, что таковым он пробудет как можно дольше. Спасибо, — признательно поблагодарил он.

Да, он будет надеяться. Это всё, что ему остаётся.

Десептикон молча заложил вираж и вернулся на прежний курс. Кибертрон приближался и невооружённым взглядом было видно, что он больше старушки Земли минимум вдвое.

— Что нас ждёт там помимо ржавчины, пепла и угрозы обрушения чего-либо нам на головы? — Спросил Леннокс.

— Повышенная радиация, скраплеты, инсектиконы, кислотные болота, энергетические и магнитные аномалии.

— Милое местечко… надо было прихватить скафандр, да только где его взять?

— Ваши поделки все равно не выдержат чего-то действительно опасного. До цели ты доберешься в моей кабине, а после я сгенерирую защитное поле — получаса с запасом хватит, чтобы привести в порядок систему.

Уильям ощутил острую волну удивления. Конечно, он не рассчитывал, что путешествие будет лёгкой прогулкой по парку и не слишком бы удивился, когда бы условия оказались... не весёлыми. Он не спросил сразу, так что виноват исключительно сам, однако странным казалось то, что Мегатрон принял это во внимание. Помнится, автоботов никогда не волновали такие мелочи — Чернобыль, так Чернобыль, Луна, значит Луна. И что там будет с людьми, не так уж и важно...

Он не отказался бы в любом случае, даже если это значило прогуляться в ядерном эпицентре, но подобная... забота? В новинку это было. Не зная, как ответить, полковник перевёл тему, чувствуя себя выведенным из равновесия сильнее прежнего.

— Звучит слишком оптимистично. Мой опыт подсказывает, что так просто быть не может. В чём подвох?

Десептикон тихо хмыкнул, одобрительно и как-то мрачно.

— Есть вероятность, что на Кибертроне, помимо мелких вредителей, мы столкнёмся с Квинтессой. В отличие от Прайма я почти уверен, что она осталась там, а не спряталась на твоей планете.

— Мегатрон, кто она вообще такая? В начале нашего знакомства Оптимус прожужжал нам все уши, что цивилизация трансформеров зародилась силами этого вашего Куба, а потом появилась эта дамочка и Оптимус назвал её Создателем. Аналитики сломали голову, но так ничего и не поняли.

— Она квинтессон. Исконный враг Кибертрона. Когда-то они прилетели и поработили нас, после мы изгнали их, — мрачно ответил десептикон. — Она... энергетический вампир, если по-вашему.

— И Оптимус об этом знает?

— Конечно. Он же Прайм. У него есть доступ к информации.

Леннокс дёрнул щекой и с силой сжал переносицу.

— Звучит, как бред. Как будто Прайм — предатель.

— По меньшей мере половина нашего народа считает его святым.

— И сколько того народа осталось? — проворчал человек.

— Пустой вопрос. Сам догадаешься? — Леннокс на это только фыркнул и стал смотреть на расстилающийся снаружи постапокалиптический пейзаж. Мегатрон вот уже почти минуту скользил над тем, что можно было назвать городом… остатками города, и человеку казалось, что даже сквозь толстое стекло или ему подобный, гораздо более прочный материал почти на физическом уровне несло безнадёжностью, яростью... ненавистью. Чтобы так ненавидеть, нужно что-то большее, чем простая политика. Над оплавленными руинами, поднятая движением кибертронца, взвивалась чёрная пыль, похожая на сажу и песок одновременно.

«И пойду я долиною смертной тени...»

Он не был религиозным человеком, но при виде обглоданных огнем и временем остовов зданий, по которым пробегал порой блик отраженного света, почему-то вспомнились эти слова.

— Считай, что я тебе поверил, — прошептал он. — Никакая власть не стоит того, чтобы так… уничтожать что-либо.

— Кому как, — тихо отозвался десептикон. — Предшественник Оптимуса решил, что в этом городе не признают его власть.

— Похоже, здесь был сильный пожар. Город бомбили?

— Нет. Зета решил сделать жителей ресурсом для своего оружия — вроде того, что должно было поглотить ваше солнце, только меньше. Но не пожелав становиться батарейками, они подорвали город. Насколько мне известно, выжил только один — Хот Род.

— Тот рыжий, с оружием, замедляющим время, и дурацким акцентом?

— Да.

Уильям открыл было рот, желая спросить, почему же тогда за Праймами пошел хоть кто-то, но прикусил язык, вспомнив, что и в Земной истории хватает подобных примеров — Гитлеровская Германия хотя бы. Жестокость часто идет рука об руку с силой.

— Ты можешь пока отдохнуть, — неожиданно обронил Мегатрон. — До нужного места ещё пять часов полёта. После такой возможности может не быть.

Леннокс рассеяно моргнул на столь неожиданное предложение, но немного поразмыслив, признал его верность.

— Хорошо, — согласился он, чуть меняя позу и расслабляясь. Доспать оставшееся время, и правда, было бы неплохо.

До Кибертрона они добрались на корабле, некогда принадлежащем Локдауну, но до нужной точки Оптимусу пришлось ехать уже самому. Чтобы не привлекать внимания десептиконов, а точнее, отвлечь их от главной задачи, остальная часть команды отправлялась в другое место, почти на противоположной стороне планеты. На Земле присматривать за Иззи и стеречь диноботов остался только Хот Род, так что Кейд обоснованно нервничал.

Хаунд высадил их в трёх часах езды от Аякона и увёл корабль на первой космической, как показалось человеку из кабины грузовика. И хотя автоботы были уверены, что десы ещё никого не нашли, стоило торопиться. Не нужно, чтобы у врагов было время и возможность для подготовки.

— Ты в порядке, Кейд? — уточнил Прайм, когда они сорвались с места.

— Да. Просто... здесь очень мрачно, — немного подавленно ответил мужчина.

— Мы здесь, чтобы подобного никогда больше не случалось, — приободрил его автобот. — Обещаю, что не допущу подобного на Земле.

— Спасибо, — Кейд грустно улыбнулся и погладил руль с красной эмблемой. Мир за окном откровенно пугал и нервировал. Стоило как-то отвлечься от мрачной панорамы ужаса.

— Оптимус, я всё хочу спросить... насчёт Леннокса, — на мгновение он замялся, но продолжил. — Хаунд сказал, у него были причины предать автоботов и начать на них охоту… и ты... будто и не злишься на него вовсе... почему?

Лидер автоботов тяжело вздохнул и в его голосе отразилась грусть.

— Я... очень виноват перед Уильямом. Полковник имеет право злиться и ненавидеть меня, — осторожно объезжая глубокий провал, он с сожалением добавил: — Пять лет назад произошел несчастный случай, и его семья погибла из-за ошибки одного из автоботов. Здесь вряд ли уместны извинения, хотя это всё, что я мог сделать.

— Но это был не ты, верно? — Уточнил Йегер.

— Но я был его командиром.

— Ну, так ты же наказал того, кто накосячил?

— Наказал бы, если бы это было возможно. Но как? Лишить энергона? Тех капель, которые мы можем синтезировать самостоятельно, едва хватает на поддержание себя в боевой готовности, без них мы превращаемся в бесполезные груды хлама. Казнить? У нас каждый боец на счету. Словом... я сделал виновнику внушение и отправил на Луну — на пост одиночного наблюдателя, все равно, что на гауптвахту.

— Я понимаю, — тихо сказал Кейд. — Идет война... жаль, что так вышло, но вы не можете позволить себе потери.

— Спасибо, — благодарно ответил Оптимус. — Для меня это много значит...

Живое тепло в кабине свернулось клубком у искры, одним своим присутствием вселяя веру и надежду на лучшее. Иногда Оптимус не верил, что это счастье — его. Всё казалось слишком хрупким. Человек рядом с ним не был воплощением праведника, даже по меркам своей расы, но для Прайма он стал лучом надежды и придал силы сражаться дальше.

И тем страшнее порой делалось от осознания, что человеческая жизнь столь преступно коротка, а сами люди так хрупки. Трагедия Бамблби каждый день напоминает ему, что, если Оптимус не будет осторожен, это приведет к гибели его человека. Страшной и мучительной.

Отчасти поэтому он так торопился на Кибертрон — успеть быстрее Мегатрона. Помешать десептикону было важно, но кое-что было для него важнее: энергия родного мира обладала редким свойством, она могла киберформировать органические тела, сохраняя разум. В архиве Праймов, давным-давно, ему встречалось свидетельство об этом.

Оптимус рассчитывал на эти данные так, как никогда не надеялся на победу. Кибертрон всё равно не подлежал восстановлению, нужна была, как минимум, половина Оллспарка, чтобы пробудить системы к жизни. Он проверял — после Квинтессы никаким чудом не сдвинуть планету с места. Отныне и впредь — два мира связаны воедино.

Кейд не знал о его истинных планах, но автобот надеялся, человек простит ему недоговорки. Это и ему пойдёт на пользу, он поймёт. Прайм надеялся на это.

Почему-то снова вспомнился Уильям Леннокс.

«Близкие люди — самое важное, что есть у людей...» — так он однажды сказал Айронхайду. Но подразумевал, скорее всего, не только людей. Нет ничего удивительного или неправильного в том, что и он не хочет терять своего человека.

Оптимус мысленно вздохнул, воспоминания о полковнике разбередили давние раны. Семья Леннокса погибла через некоторое время после Чикаго, когда уже не было Айронхайда, имевшего удивительный подход к упрямому и гордому военному. Оптимус помнит тёмный взгляд человека, злые слова, посылающие его в задницу мира, и дрожащую руку, сжимающую пистолет на поясе — тот так и не покинул кобуры, но иногда автобот думает, что было бы лучше, выпусти полковник в него всю обойму. Ему бы не повредило, а человеку стало бы легче.

Но что уж теперь размышлять и сожалеть…

* * *

Над ухом громко звякнуло, и Леннокс вздрогнул, просыпаясь. Что за черт?.. ах, да. Он же летит в Мегатроне.

Точнее, уже прилетел.

— Пора? — тихо спросил он в пространство.

— Мы на месте, — ответил десептикон. — Надевай маску.

— Окей, — Уильям натянул металлический «намордник», проверил, как он прилегает к коже, внезапно под пальцами что-то щелкнуло, и из верхнего края маски выскользнул прозрачный щиток, закрывающий глаза. — Так… вроде, порядок. Удобная штука.

— Не мешает?

— Как родная. Нам бы такое качество, эх…

— Шоквейв все делает идеально, если уж берется, — хмыкнул десептикон. — Ты готов?

— Да!

Выбираться из истребителя не пришлось — Мегатрон трансформировался вместе с ним, и Леннокс, соскользнув по броне, оказался в руке трансформера.

— Ого… где это мы?

— Аякон, столица автоботов.

— Он… почти не поврежден на вид. Ну, в сравнении…

— Автоботы очень старались защитить его. А мы не усердствовали в захвате и удержании — тогда, в начале войны, по сведениям Саундвейва под городом располагались сенатские оружейные склады. Мы не смогли отыскать все, но и того, что нашли, хватило для понимания — это та куча дерьма, к которой лучше даже не приближаться. Автоботы же знали город гораздо лучше нас — мы опасались диверсии.

— Ясно, — он снова огляделся. — Нам в одно из этих зданий или... ниже?

— Ниже, — согласился Мегатрон. — Но не слишком далеко. Впереди главный дворец и по совместительству Храм Праймаса. На его нижних уровнях раньше находились системы, соединенные с Ядром и Храмом, где находился Оллспарк. Достаточно, чтобы повлиять...

— Звучит довольно страшно. Так близко и так легко повлиять...

— Да. Когда-то Оптимус воспользовался этим, чтобы катапультировать Куб с планеты в воронку космического моста.

Мегатрон поднялся по центральной лестнице и двинулся вдоль одной из стен к какой-то неприметной двери, словно покорёженной выстрелами.

— Он говорил, что Куб был утрачен в результате несчастного случая... — пробормотал полковник.

— Да, Прайм часто такое говорит, — Мегатрон жестко усмехнулся. — Хотя в данном случае, я думаю, он имел в виду, что во время перелета через космос с Оллспарка сбило сигнальный маячок.

— Как много я в последнее время узнаю... — мрачно вздохнул человек.

Протиснувшись через оплавленную дверь, Мегатрон краем оптики присмотрелся к человеку. Тот, хоть и заинтересованно рассматривал всё вокруг, но был очевидно внимателен и готов к неожиданностям. Хорошо.

Древний коридор строился ещё в те времена, когда о трансформации корпусов даже не задумывались, но был достаточно большим, чтобы по нему можно было пройти, хоть и цепляясь плечами за стены. Странно, что здесь было освещение — энерголиния, змеящаяся по потолку, слабо мерцала, но присмотревшись, Мегатрон понял — это не электричество и тем более, не энергон, а какая-то странная органика, облепившая кабель. Неприятно, но… по крайней мере, это не скраплеты. Человек в ладони сидел тихо, не показывая никакого беспокойства, параметры его организма находились в пределах нормы, и десептикон на миг понадеялся, что им удастся спокойно закончить дело…

И, как всегда случалось после такой надежды невпопад, реальность подсыпала ржи.

Уильям не знал, как далеко им необходимо двигаться, но, если исходить из озвученного десептиконом расчетного времени, они прошли примерно две трети пути, когда тот остановился и поднял голову, словно внимательно прислушиваясь к чему-то.

— Что случилось?

— Саундвейв передал, что засёк Оптимуса Прайма, — Мегатрон оскалился. — Он движется в нашем направлении.

Леннокс с чувством выругался и прикрыл глаза.

— Дай угадаю, с вероятностью девять десятых, он здесь за тем же, за чем и мы?

— Исходя из худшего, предположу, что да. Но также стоит учитывать, что то, что он не может отбить у десептиконов, он предпочитает делать недоступным для всех.

— Как с Кубом, я понял, — кивнул полковник и спустил с плеча винтовку. — А если учесть его любовь втягивать в ваши разборки посторонних, не удивлюсь, если с ним кто-то из гражданских. Готов поставить свой именной жетон, что Йегер — Иззи слишком маленькая даже для него, а Вивиан счастливо замужем за Сантосом и вроде бы ждёт ребёнка, — немного подумав, он вздохнул. — Жаль, не подумал взять транквилизаторы.

— Транквилизаторы? — прищурившись переспросил десептикон.

— После Уитвики набор из пяти дротиков стал входить в стандартную экипировку, — охотно пояснил Уильям. — По инструкции, гражданские лица, оказавшиеся рядом с мехами, и не стремящиеся от них удрать, при начале спецоперации приравниваются к потенциальному противнику. Их надлежит нейтрализовывать и подбирать после захвата или уничтожения основной цели, — он поморщился, как от зубной боли. — По этому горе-изобретателю просто ещё ни разу не попали...

— Судя по твоему голосу, ты бы очень хотел, — ухмыльнулся десептикон.

— Не то слово! У этого препарата есть побочное явление, сравнимое с сильнейшим похмельем, вроде мелочь, а приятно. К сожалению, генерал отдельно отмечал, что это не повод…

Мегатрон тихо фыркнул и искренне произнес:

— Сочувствую, — он вновь всмотрелся в темноту коридора и произнес. — Здесь есть другой проход. Думаю, мы успеем обойти Прайма и разобраться с Главным компьютером — чем быстрее, тем лучше.

— Было бы неплохо, — признал полковник. — Надеюсь, ты сможешь там пройти.

К счастью, по времени у них был запас и можно было миновать противника, не сталкиваясь с ним напрямую. Всё-таки, Леннокс не слишком-то хотел стрелять по Прайму и его идиоту. Если бы была необходимость — выстрелил бы, но искать встречи специально не собирался. Во многом он этого автобота почти ненавидел, но по-настоящему захотел его убить почему-то лишь один раз — когда тот пришёл извиняться.

— Кстати, мне любопытно, — рокочущий голос Мегатрона отвлёк от мыслей. — Что случилось с Уитвики? Я видел свидетельство о смерти, но версия с несчастным случаем кажется слишком неправдоподобной.

— Ты искал его? — уточнил Леннокс. Десептикон кивнул.

— В его голове были знания Великой Искры. Вероятно, ваши учёные так же задумывались об этом.

— Да, — согласился полковник. — Но сделать ничего не успели. Вскоре после Чикаго он умер от лучевой болезни. Медики предположили, что он переобщался с автоботами, но что нужно было сделать для единомоментного получения такой дозы радиации, что стала причиной его гибели, так и не поняли. Всё же по мелочи облучались все, кто имел дело с мехами, но вот так... — Уильям поморщился. — Это было странно и многих напугало. Ещё один довод в пользу начала чисток.

Мегатрон удивлённо прищурил оптику. То есть, тот белковый, правда, просто умер от случайности? Не погиб в какой-нибудь лаборатории своих сородичей? Хотя, радиация… для органиков она критично влияет на организм, а тот белковый, кажется, прошивки выживания вовсе не имел, может, сам влез куда-то? Не удивительно, что его смерть напугала людей.

— Знаешь, тогда, — припомнил полковник, — мы всё обыскали. Ни одного подходящего источника, а ведь подобное не так-то просто спрятать. Бамблби должен был за ним присматривать, но я так и не успел его спросить...

Уильям покачал головой, а для Мегатрона вдруг сложилась картинка. Он скрипнул зубами и мелко-мелко затрясся, пытаясь сдержать смех.

— Эй, ты чего? — с опаской уточнил человек.

— Я, кажется, понял, что там случилось с вашим Уитвики, хотя… нет, это даже для автобота глупо!

— Что именно? Ты догадываешься о причине его смерти?

— Причину ты сам назвал — болезнь от радиации. А вот где он мог нахвататься… если бы лазил, где нельзя, вы бы знали, в ином же варианте такой эффект мог дать разве что, контакт с Искрой.

— В смысле, Искрой? Вашей, той, что вместо сердца?

— Именно.

— Рэтчет говорил, что вы открываете Искры в очень редких случаях, — припомнил Уильям. — Не понимаю, зачем бы парню лезть к ней, не говоря уже о том, чтобы кто-то её добровольно открыл без причины?

— Да. Кроме особых случаев, — кивнул Мегатрон, явно веселясь. — Тебе говорили, каких?

— Рэтчет и Хайд лекции читали... — рассеяно протянул он, пытаясь вспомнить дословно. — Первое отбрасываем сразу... кто-то пострадал так сильно, что потребовался мелкий и кропотливый ремонт рядом с открытой Искрой? Но Сэм не был ремонтником! Даже если у него были знания, что он умел?

— Ничего, особенно, рядом с Искрой. Там слишком тонкие системы, не всякий кибертронский медик сумеет провести такой ремонт.

— Тогда зачем?

— Вероятно, Бамблби — идиот или извращенец, вот зачем, — помолчав, ответил Мегатрон. — Искру можно открыть партнеру — как знак доверия. Ну, и иногда, при стимуляции некоторых систем, она открывается сама, непроизвольно.

— Ч-чего? Некоторых систем? — Уильям невольно зафыркал в маску. — Типа, как секс, что ли?

— Типа того.

— Ээээ...

Он почувствовал, как натурально зависает. Вообще, про секс он сказал скорее в шутку. И Рэтчет, и Айронхайд не раз говорили ему, что сравнивать и проводить прямые аналогии между людьми и трансформерами не верно, хотя в некотором они схожи. Но чтобы так... При попытке представить себе происходящий процесс, мозги отчётливо заскрипели. Особенно с учётом размеров.

Полковник прочувственно выругался.

— Я был бы счастлив остаться без этой информации!

— Взаимно, был бы счастлив не узнать об отношениях этого автобота с его белковым приятелем.

За разговором Уильям не заметил, как они дошли до новых дверей. Коридор как-то неожиданно расширился, впуская их в просторную залу, с чем-то, напоминающим не то огромную крышку люка, не то подставку для чего-то очень большого над бездной.

— Это здесь, — сказал Мегатрон, опуская Леннокса на нее. — Главный Компьютер, он же — Вектор-Сигма. Я внесу коды, а ты просто стой на месте — Вектор-Сигма отсканирует твои параметры. Когда центр диска засветится, положишь на него руки, и я смогу их заменить.

— Заменить своими?

— А чьими же еще? Больше тут никого нету, если конечно, ты не хочешь подождать Прайма… — говоря это, десептикон уже отходил к стене, на которой тускло замерцало нечто, похожее на консоль.

— Нет уж, обойдемся без него, — человек сложил руки на груди и приготовился ждать. Чего бы то ни было…

— Леннокс, — внезапно тихо окликнул десептикон.

— Да? — он обернулся.

— Почему ты не убил меня тогда, в своём доме? Ты ведь мог. Хватило бы пары выстрелов. Ты столько времени воевал с трансформерами — у тебя не было никакой причины щадить десептикона, особенно меня.

Полковник пожал плечами. Причины? В причинах этого поступка он как-то не копался — точнее, для себя не формулировал. Уж точно не жалость, не желание «проявить благородство», которое к месту и не к месту демонстрировал Прайм…

— Устал, наверное, — наконец ответил он. — Я потерял всё, что защищал когда-то, ради чего вообще пошел в армию. Потом случились автоботы. Чикаго. Да, можно сто раз повторить себе, что это десептиконы виноваты, что они первые начали, но, что бы там в вашем прошлом ни случилось, автоботы это поддержали и продолжили — на моей планете. В моей стране. И знаешь, я понял, что ненавижу вас одинаково. Что воевать где-нибудь в Китае или Египте — это вообще не воевать. А потом Сара и дочь погибли из-за наших «союзников», и когда я увидел тебя там, я понял, что у меня не осталось ни одной причины, по которой я мог бы выстрелить.

Панель управления активировалась и замерцала силовыми линиями — как и предполагалось, особого подхода не потребовалось. Отправляясь на Кибертрон, он уже имел все необходимые данные, чтобы вывести человеческий код из систем управления. Шоквейв передал ему все возможные команды, к тому же существовал огромный плюс таких старых, довоенных систем, построенных ещё до Золотого Орна — для них не существовало деления на фракции. Любой кибертронец, обладающий достаточными знаниями, мог получить доступ к ним. И даже странно было, с какой готовностью отзывались древние системы, казалось, только и ждущие команд.

— Сейчас, — сказал он человеку, и тот, не мешкая, опустил руки на сканирующий элемент.

Железо под рукой будто пульсировало, едва-едва, словно огромное живое сердце, и вспоминались рассказы Айронхайда о том, каким их мир был задолго до войны, ещё до того, как всё начало рушиться — живым во всех смыслах. Всё-таки напарник был очень древним мехом. Старше Прайма. И иногда это проглядывало сквозь внешнюю грубость и отчуждение.

— Можешь убирать, — сказал десептикон.

— И это всё?

— Ты ждал спецэффектов? — с лёгким весельем уточнил Мегатрон.

— Что-то вроде, — не стал отрицать полковник.

— Подожди, пока Кибертрон немного восстановится, и в день, когда я уведу его от твоей планеты, ты их увидишь.

Кажется, он облегчённо улыбался и странно, но от этого становилось легче. Царящее с самого отлёта из дома напряжение постепенно отпускало, и Уильям нашёл в себе силы улыбнуться самому.

— Обязательно дождусь, — кивнул он. — Что дальше?

— Прайм всё ещё где-то рядом, но он уже ничего не сможет изменить, — десептикон задумался. — Мы могли бы попробовать его миновать, если хочешь, но шанс на это не велик.

— Было бы здорово, но я понимаю, — чуть помедлив, Леннокс предложил: — У меня есть дымовая шашка, в неё добавлена взвесь, забивающая вашу оптику помехами, ты как, вслепую сражаться можешь?

— Покажи, — велел Мегатрон, внимательно рассмотрел и кажется, понюхал маленький диск гранаты, и хмыкнул: — Да, это дает временный эффект. Подойдет. Готовься, я побегу, и как только достигну места, где можно будет лететь, не обвалив потолок — меняю форму.

— Принято, — коротко кивнул человек. Так спокойно и деловито, как будто всю жизнь работал с десептиконами.

* * *

— Извини, Кейд, но тебе лучше не ходить здесь самому, — Оптимус придержал человека в ладони, когда тот захотел спуститься. — Тут может быть опасно для тебя.

— Тут кто-то водится? — уточнил изобретатель, возвращаясь на прежнее место.

— В основном вредители, — кивнул Прайм. — Но и сама поверхность неустойчива.

Они вошли в полутёмный Аяконский дворец, освещаемый лишь каким-то кабелем, змеящимся на потолке. Слабый голубоватый свет едва рассеивал темень ржавых руин, кое-где сыпалась какая-то труха. Шаги лидера автоботов отдавались гулким эхом, но прислушавшись, можно было уловить скрип и шорох.

— Как-то тут узковато, — заметил человек, когда Оптимус вошёл в один из коридоров. — Ты точно пройдёшь здесь?

— Не волнуйся, я хорошо знаю это место, — приободрил его Прайм.

В предвкушении предстоящего Оптимус торопился, не слишком заботясь об окружении, не оглядывался, уверенный: что бы ни встретилось ему на пути, он справится. Как Прайм, он знал все ходы и выходы, а значит имел преимущество. Впрочем, вряд ли кто-то вообще был здесь — выходящая на поверхность жила ядра разгоняла скраплетов — во дворце их точно не было, и пугала инсектиконов. До Вектор-Сигмы оставалось совсем немного, когда на глаза попалась открытая дверь в одно из ответвлений системы наблюдения. Если он правильно помнил, когда-то там находился пункт наблюдения за Ядром — определяли время Искрений по выходящему лучу энергии. Внутри мерцал свет, чего совершенно точно не должно было быть. Неужели десептиконы добрались до Кибертрона первыми?

— Осторожно, — шепнул он Кейду, активируя встроенный бластер. В Искре закипала ярость — если Мегатрон со своими планами опередил его, придется не только уничтожать Ядро, но и лишиться шанса на трансформацию для Кейда. Жаль, что не успел добить его тогда… жаль, что не сумел отыскать на Земле. Вопрос Мегатрона должен был быть решен окончательно еще тогда, когда был уничтожен Оллспарк — так нет же, решил попустительствовать глупым и жадным правителям этой страны!

Но уж на этот раз он лично погасит Искру этого Юникронова оплавка, и уничтожит корпус!

Не собираясь больше ждать, он стремительно ворвался в помещение, и… не сразу понял, что произошло. Позади что-то вскрикнул Кейд, но за треском помех и волной боли, прокатившейся по корпусу от самой искры, не удалось разобрать, что.

Как пушинку, автобота отбросило к стене, протащило вниз, с силой прикладывая об пол и сбивая работу вентиляции. Радостный смех вгрызся в процессор тысячей скраплетов.

— Оптимус, как же я рада тебя видеть! — пропел ядовито-нежный голос Квинтессы.

Голос, который Прайм не мог вытравить из подпрограмм, голос, заставляющий содрогаться и трепетать. Не может быть!

* * *

Мегатрон бежал, должно быть, активировав какое-то шумоподавление — иначе нельзя объяснить то, что Леннокс слышал гудение и рокот внутри его корпуса, но грома шагов многотонного трансформера в коридоре не раздавалось. Так что, треск и невнятные вопли они услышали задолго до того, как приблизились к месту действия.

— Как будто осел, провалившийся в колодец, — оценил человек. — Что там творится?

Десептикон сбавил шаг, заскользил почти плавно, на ходу перестраиваясь — менял броню. Пересадил Уильяма на плечо, вытянул откуда-то клинок, на правой руке возникла, выдвинувшись из брони, здоровенная пушка.

— Дойдем до места — я наклонюсь, и ты скатишься по руке. Под ноги не суйся, — проворчал трансформер. Уильям кивнул и не стал ничего говорить о повторении прописных истин. Где сражаются меха — людям места нет, он это отлично понимал, в отличие от вечно лезущих под руку гражданских. Так что, он возьмёт на себя Кейда — если тот где-то поблизости, и поддержку на расстоянии. Это вполне ему по силам.

Наконец коридор повернул, открывая вид на очередной оплавленный и замусоренный обломками зал, где и находился источник шума.

— А Оптимус умеет выбирать компанию… — тихо прошептал Леннокс.

В приоткрытую створку отлично было видно парящую над полом Квинтессу, Прайма, прибитого её молниями к полу в коленно-локтевой позе, и отползающего в сторону противоположного прохода Йегера. Горе-изобретатель, судя по всему, тянулся к вылетевшему из рук оружию и имел какие-то проблемы с ногой. Наверное, автобот или древняя ведьма швырнули его подальше.

«И похоже, так ничему и не учится», — хмыкнули в ухо голосом Мегатрона. Похоже, в маску была встроена рация. — «Готовь гранату. Бросок — и в сторону, основной удар пойдет на меня. Постарайся добраться до противоположного коридора, он надежнее и не обвалится от стрельбы.

— Принял, — шепнул полковник. Мегатрон перехватил широкий клинок, приседая — Леннокс скатился по броне на пол и швырнул вперед гранату.

* * *

Всё случилось быстро и просто, как и положено в спланированной боевой операции. В помещение полетел диск дымовухи, и Кейд вскинулся, всё-таки дотягиваясь до своей цели.

— Ты!.. — Йегер успел выдохнуть, хватаясь за инопланетное ружьё, но Уильям не стал ждать продолжения. Резкий удар прикладом в нос заставил фермера захлебнуться словами и согнуться, добивающий по затылку тот уже не заметил и вряд ли даже почувствовал. Времени смаковать момент не было, но полковник дал себе зарок, что ещё вспомнит этот миг и обязательно получит свою долю удовольствия.

Первая вспышка пушки Мегатрона отвлекла Квинтессу от Прайма, заставляя увернуться и зашипеть, отвечая молниями, а в следующую секунду Леннокс уже наводил на неё прицел. Быть может, выстрел из человеческого оружия, пусть и улучшенного кибертронцем, не способен убить Квинтессу, но вот отвлечь её ему по силам. Молнии, летящие в Мегатрона и Оптимуса прервались вместе с безумным хохотом древней ведьмы

— Ты! Жалкий человечишка! — Тварь развернулась в сторону Леннокса, сверкнуло электричество…

…и в то же мгновение Квинтессу снёс удар клинка десептикона, вбивая страшное создание прямо в светящийся белым провал на полу — как будто тут когда-то находился такой же диск, как в предыдущем зале. Над колодцем плеснули протуберанцы света, и наступила тишина. Прайм ворочался на полу, Мегатрон застыл с мечом наперевес. «Они же ослепшие, — припомнил Уильям. — Вот почуют друг друга и начнут тут вслепую драться…» Он ухватил Кейда за шиворот, доволок до выхода, запихал за угол, и зачем-то оглянулся, успев заметить, как Прайм наводит пушку на Мегатрона, зачем-то согнувшегося над колодцем, открыв броню на груди.

Вот и шанс выстрелить в того, в кого хотел… затвор, упор, выстрел в руку — сбить прицел, выстрел в голову, когда обернулся — прямо в шокировано распахнутую оптику.

...белую вспышку из «колодца» Леннокс едва уловил, даже не заметил и не почувствовал. Слепящая волна затопила всё вокруг и... всё.

Белая взвесь перед оптикой постепенно рассеивалась, а звон под шлемом утихал. Мегатрон тряхнул головой, поднимаясь на ноги, чувствуя, как медленно сходятся пластины брони на груди. Она распахнулась сама, стоило разобраться с Квинтессой, загнав ее в активирующийся Колодец — осколок Оллспарка, хранящийся за толстой нагрудной пластиной, вспыхнул, требуя отпустить его. Энергетическая волна, последовавшая почти сразу за этим, сбила с ног, пройдясь по датчикам сухим жаром.

Десептикон осмотрелся. Ох… как все изменилось.

И как не убило-то? Волна снесла потолок, раскрывая вид на космос, солнце и кусочек Земли сбоку. Кажется, весь дворец превратился в огромный провал до самого колодца Искр.

Рядом шипел и ругался Прайм. Десептикон обернулся, бросил на него короткий взгляд. Приходить в себя автоботу было тяжелее, сказывались раны, полученные от древней твари. Вон как дымится и искрит проводка. Да и… пол лица залито энергоном! Левой оптики нет, на её месте оплавленный провал.

Точно. Мегатрон слышал выстрелы оружия Леннокса — так вот, что это было. Стреляли дважды. Да, у Оптимуса кисть правой руки изуродована и бластера нет. Ну, а где сам человек? Сейчас Уильям Леннокс был его подопечным, его подчиненным, и он отвечал за него. И боялся, что в эпицентре такого взрыва…

Правильно боялся.

Белковый отыскался быстро. Точнее то, что от него осталось. Почерневший, обугленный кусочек плоти, сочащийся внутренними жидкостями и едва дышащий. За спиной вскрикнул Прайм, оттолкнув десептикона, пронёсся мимо, ни на что не реагируя, к завалу камней в углу, из-под которого торчала почти не пострадавшая человеческая нога. Мегатрон прошёл следом, осторожно дотронулся до обезображенного тела. Даже поверхностных знаний о белковых хватило, чтобы понять — не жилец. Умрет с минуты на минуту — десептикон просто не успеет довести его туда, где человеку смогут помочь.

Жаль. А ведь почти получилось. Вернулся бы этот белковый на свою планету, прожил бы там остаток своей короткой жизни, увидел бы, как Мегатрон исполнит свое обещание…

Сам не зная, зачем, он осторожно поднял тело и поднялся сам. Человек, на свое счастье, был в беспамятстве — не то пришлось бы добивать, пожалуй. Но так он скоро умрет и сам — и, насколько Мегатрон понимал устройство этой расы, это будет легко. Не хотелось бы… помогать. Солдат с чужой планеты не был его другом, да и союзником был только на время. Они оба понимали, что если их встреча повторится в других обстоятельствах, то с большой вероятностью окончится она боем. Каждый из них защищал свой мир. И это было правильно.

И всё-таки Леннокс согласился ему помогать… Мегатрону оставалось только надеяться, что у органиков есть своё место, в которое они попадают после смерти, как меха попадают в Колодец Искр, и что там этот человек обретёт, наконец, если не счастье, то хотя бы покой.

В стороне невнятно завывал Оптимус. Кажется, с его органиком тоже стряслась беда. Еще бы! Странно, кстати, что тело в руках Прайма довольно целое — обвалившиеся камни могли бы расплющить даже некрупного меха, а тут всего-то небольшое повреждение на голове… но похоже, этого хватило.

Помимо ожидания, злорадства десептикон не ощутил — только усталость. Хотелось просто уйти и сесть где-нибудь в темноте и тишине, чтоб не слышать этого воя… может быть, так чувствовал себя Леннокс, когда решил не добивать его в том гараже?

Мягкое сияние, вспыхнувшее за спиной, отвлекло от мыслей. На плечи опустилось тревожное ощущение чьего-то присутствия. Развороченные руины накрыло силой, не несущей угрозы, но могущественной…

Мегатрон медленно обернулся.

Прайм заткнулся…

Над колодцем Искры стоял полупрозрачный сияющий силуэт. Весьма знакомый — по фрескам в храмах.

Да ладно? Сам Праймас решил явиться из Ядра Кибертрона? Что ж, самое главное — вовремя.

Десептикон прищурился, недоверчиво разглядывая явление. Он чувствовал силу… чувствовал, но не мог понять ее природы, как будто сканеры регистрировали ошибки. Стоило сказать — в Праймаса он не верил, хотя и знал, что сердце Кибертрона живое, однако, не предполагал, что у него есть разумная личность.

Иначе, как она бы допустила такое?

— Кто ты? — спросил он, не обращая внимания на Оптимуса, на коленях бормотавшего молитву.

«Я есть то, что ты можешь услышать и осознать», — внезапно сказал кто-то. Слова прозвучали — но датчики не зафиксировали колебания звука.

— Я не верю в Праймаса.

«И правильно. Верить можно лишь в случай. Я же есть, и в сердце своем ты знаешь, что Я есть. Я знаю и твой вопрос, и вот, что отвечу: чего бы ты предпочел лишиться, жизни или свободы?»

— А разве тебе не налить на то, что с нами случилось? Вот настоящий Прайм, почему ты ему не выправил процессор?

«Я показал ему путь, — отозвался сияющий меха. — Идти или не идти — была его воля».

— Ага, свернул с дороги, значит… и больше — никому ни знака? Никто не достоин? Ни десептикон, ни автобот, ни нейтрал какой-нибудь, а ведь среди них были достойные меха… — с досадой проговорил Мегатрон.

«Правда? — сияющий, вроде бы, улыбнулся. — Тогда почему ты столько раз выживал там, где не должен был выжить? Побеждал там, где должен был проиграть?»

Мегатрон удивлённо скрипнул бронёй. Значит, вот как? Что на это сказать... а меха напротив, кажется, и не нуждался в ответе. Он словно видел его насквозь и глубже, чем самый сильный телепат.

— Зачем же ты появился теперь? — собравшись с мыслями, наконец, спросил десептикон. — Всё уже кончилось. Пришёл сказать, как разочарован нами или что-то в этом духе?

«Я здесь, чтобы сказать спасибо. Я здесь, чтобы задать вопрос», — сияющий чуть отвёл взгляд, глядя теперь не только на Мегатрона, но и на Оптимуса. Не похоже, чтобы он нуждался в этом, но, наверное, так и правда было проще воспринимать его. — «От вашего выбора будет зависеть не только ваше будущее. Выбирайте с умом — чего вы хотите?»

Сияющий не сказал, но в то мгновение, как прозвучал вопрос, он почувствовал, понял то, что подразумевалось под ним. Просить можно было, о чем угодно, но только об одном. Любое, самое невероятное, самое желанное… но чудо случится лишь один раз.

— Спаси его! — крикнул Оптимус, баюкая в ладонях своего белкового. — Я требую только этого!

Идиот…

Он шёл вперёд в бело-молочном мареве и едва мог разглядеть поднесённые к лицу руки, но это его не тревожило. Ничего не болело, не было усталости или другого дискомфорта. Уильям не чувствовал температуры — ему не было ни холодно, ни жарко, не хотелось пить или есть... звуков тут тоже не было, как и каких-либо знаков. Только это странное плотное марево, чуть влажное и пахнущее травой. Он просто шёл — вперёд, дальше и дальше, с уверенностью, что там, за туманом, его ждут.

И наконец туман разошёлся, словно разведённый порывом ветра. Проступили краски — он и правда шел по зеленой траве, над головой оказалось чистое светлое небо, а в уши ворвался радостный крик. Такой знакомый!

— Папа!

— Аннабель!

Он подхватывает лёгкую фигурку дочери и кружит, прижимая к груди. Его сокровище!

— Я так скучала по тебе, папочка! — тонкие ручки обвивают шею, и он чувствует, как маленький носик прижимается к щеке.

— Я тоже по тебе скучал, малышка, — прошептал Уильям.

— Мы ждали-ждали тебя, а ты всё не приходил…

— Мы?

— Да! Я, мама и дядя Хайд!

Аннабель оторвалась на мгновение и указала тонким пальчиком в сторону, заставляя обернуться. Теперь он понял, где он.

Их старая ферма. На веранде двухэтажного домика стояла Сара, с улыбкой наблюдая за ними. Такая красивая, словно светящаяся теплотой и уютом... и отчего-то он на мгновение почувствовал укол вины. Ну да, задержался... где-то. Такая работа, что поделаешь.

А в полусотне метров от дома стоял всё тот же серый ангар, приспособленный под склад, стоянку, а после и место, где мог с удобством разместиться трансформер. Там, рядом с распахнутыми воротами, оперевшись на стену, сидел Айронхайд, привычно разложивший вокруг части оружия. Почувствовав взгляд человека, он поднял на него голубую оптику…

Уильям улыбнулся. Он был рад видеть тут старого друга, хотя и волновался о том, что тот скажет насчет союза с Мегатроном — он был уверен, что это оправдано. Все прошло успешно, он вернулся домой, да и планета трансформеров скоро вернется на свое место в Галактике, убравшись от Земли... и хорошо, что Хайд его навестил. Им есть, о чём поговорить друг с другом.

Чутко почувствовав его настроение, дочка тихо соскользнула с рук.

— Я скажу маме, что ты задержишься, — тихо шепнула она.

Леннокс благодарно кивнул и пошел вперед, к ангару. Казалось почему-то, что с автоботом надо поговорить как можно быстрее — словно что-то узнать, или подтвердить… что минута промедления, и он не сможет задать какой-то важный вопрос. Или чего-то не успеет.

— Здравствуй, Айронхайд. Давно не виделись.

Тёмный автобот фыркнул.

— Не так уж и давно по нашей мерке. И за это время ты успел влипнуть в оригинальную историю.

— Будешь ругаться и называть предателем? — Уильям сел на старое колесо, валяющееся у ангара.

— Ругаться буду, — согласился мех, — А звать предателем… Мне не за что. Ты не приносил клятвы автоботам, не присягал на верность Прайму, — он пожал плечами. — Если предатель ты, то кто тогда я?

— Как сказать, — человек пожал плечами. — Кажется, в этот раз десептиконы пытались не устроить катастрофу, а наоборот предотвратить... и если твоя планета возродится, вряд ли тебя будут обвинять в предательстве. Особенно, если Мегатрон закончит-таки войну, а он был настроен очень серьезно.

— К сожалению, это зависит не только от Мегатрона. Смотри, — Айронхайд махнул рукой, и Уильям обернулся. Что за черт? Вместо своего дома за спиной открылся вид на здоровенный кратер, Мегатрона и Прайма, стоящих перед сияющим колодцем в самом центре и смутной призрачной фигурой над ним.

«Чего вы хотите?» — прозвучал незнакомый голос. И Прайм потребовал спасти Кейда Йегера, чьё покалеченное тело держал в ладонях.

Невыносимо захотелось заржать — столь сюрреалистичной оказалась картинка. Действительно, он не ошибся — эти двое, два сапога пара. Дело было даже не в том, о чём просил Оптимус, а в ситуации и его поведении — сперва притащил гражданского туда, где шанс погибнуть, прямо сказать, намного выше шанса остаться в живых, а теперь не просил, а требовал исправить собственный косяк. К кому он обращался? К Оллспарку? К Праймасу? Какая разница, ведь это их святыня.

— Прости, Хайд, — он всё-таки не выдержал и прыснул. — Я и раньше думал, что твой начальник немного… того. Теперь же я в этом абсолютно уверен.

Оружейник развёл руками, безмолвно говоря: ну, что тут поделаешь.

— Смотри дальше, — велел автобот, и полковник подчинился.

«Чего вы хотите?» — повторил голос.

«Спаси Кибертрон», — раздался голос Мегатрона. — «Спаси мой народ. Я хочу, чтобы те, за кого я отвечаю, могли спокойно и счастливо жить на своей планете. Если для этого нужно что-то еще — говори, я сделаю».

Улыбка сама собой тронула губы. Кажется, одна груда ржавых деталей добилась своего: десептикон получил шанс восстановить свой мир. Здорово. Может, хоть так мехи уберутся восвояси и оставят растревоженный земной улей? Ещё бы Прайм палки в колёса не ставил…

— Он не просит за тебя, — вдруг сказал Айронхайд.

— За меня? — переспросил человек.

Чёрный палец указал на опущенную руку тирана, и Леннокс вгляделся, рассматривая что-то тёмное в его когтях.

— Это я?

— Да.

Было плохо видно, но, если сравнивать с состоянием ебанутого фермера, выглядел он отвратно.

— Значит, я всё-таки умер? — спросил он, внезапно сообразив, что иначе никак не мог бы встретиться с женой и дочерью. И еще ничего не кончилось — Кибертрон пока не возрожден, а его, должно быть, убила эта вспышка. Впрочем, ладно, даже хорошо, что получилось так — быстро и почти безболезненно. Умереть своей смертью, сидя на веранде собственного дома, наблюдая, как мир медленно катится к чертям, после всего, через что пришлось пройти, было бы... обидно. Солдату лучше погибнуть в бою, если не к кому возвращаться. Была бы жива семья, он бы ещё подумал, а так… все его близкие давно здесь.

— Пока ещё нет, — отвлёк его от мыслей Айронхайд. — Но скоро это случится.

— Этого следовало ожидать.

Леннокс пожал плечами и вновь обратил внимание на Мегатрона. Тот стоял напряжённый, упрямый и вновь непоколебимый. Упрямая груда железа. Непобедимая. Признаться, Уильям завидовал этой его силе. Будь люди хоть в половину так же верны своему миру, как этот старый десептикон, может быть, многих бед смогли бы избежать.

— Тебе не обидно? — неожиданно спросил его напарник.

— Насчёт чего? — Уильям не обернулся, хотя вопрос показался странным. Ему было интересно, чем всё закончится в реальности.

— За то, что он не просит о тебе?

Знакомые интонации автобота немного изменились, заставляя всё-таки обернуться и нахмуриться. Друг был, как будто, всё тот же самый, но чуточку другой: иное выражение лица, более спокойное и ровное, иной цвет линз — более светлый, почти небесный…

— Что за ерунда, — действительно, глупый вопрос. Напарник никогда таких не задавал. — Почему он должен это делать? У него же совсем другая цель. А я пошел с ним, полностью осознавая риск погибнуть, и если это случилось, какого черта он должен сворачивать операцию?

— Но ты ведь умер ради цели Мегатрона. Неужели тебе не горько от этого? — продолжал допытываться Айронхайд. — Ты не хотел бы жить дальше? Ты не так уж и стар по меркам своего народа.

— А Кибертрон так и останется висеть на орбите, и, если не свалится в конце концов на Землю, оттуда запросто может прилететь кусок железа мне на голову. И даже если этого не случится, я помру лет через тридцать-сорок своей смертью, чувствуя себя трусливым дерьмом, — он пожал плечами. — Меня требование Оптимуса больше с толку сбивает, а с Мегатроном всё нормально. За что мне должно быть обидно?

— За то, что он забыл о тебе?

— Непохоже. Подобрал же он мою тушку… а что не просит меня воскресить, так он же не Прайм, готовый выменять свой мир и народ на инопланетника, который в недалеком для трансформера будущем своей смертью помрет. Семья моя здесь, и я не уверен, что смог бы завести другую — скорее всего, нет.

Сквозь картину разрушенного Кибертрона проступил его дом — Аннабель играла с мистером Хаглзом, слушая, как Сара что-то шепчет ей на ухо. Словно почувствовав его взгляд, они отвлеклись, поднимая головы и улыбнувшись, помахали ему, вызывая ответную улыбку.

— И ты не жалеешь?

— Нет. Ну, может быть, немного, — признал полковник. — Хотелось бы своими глазами увидеть, что с планетами все в порядке, и наши народы больше друг друга не достают. Хотелось бы помочь установить мир между автоботами и десептиконами, а то ведь от их войны не только они одни страдают, но и все, кого мимоходом задело. Да и за Мегатроном присмотреть — мне кажется, ему не хватает кого-то, кто мог бы его... придерживать, что ли? Или нет, скорее поддерживать... но в целом, да — не жалею.

И произнеся это вслух, он вдруг почувствовал, что это правда — ему не обидно умереть. Он не отказался бы пожить ещё немного — столько, сколько отмерила ему жизнь, но если он вновь окажется рядом с любимыми, то это не страшно.

Думать о том, кто скрывается за личиной старого друга, уже не хотелось. Какая разница? Он чувствовал, что это всё ещё был его Хайд, пусть и не только он.

От напарника повеяло смесью лёгкого удивления и любопытства, но озвучить его он не успел. Послышались шаги и удивленный голос оповестил, что больше они не одни.

— Леннокс?

Это место, странное и непонятное, его откровенно нервировало — Кейд не помнил, как тут оказался. Последнее, что сохранилось в затуманенной памяти — Кибертрон и Оптимус, неожиданно появившаяся Квинтесса и боль удара… крик друга, пришибленного к полу неоновыми молниями...

И Уильям Леннокс, непонятно как оказавшийся там же… удар приклада был слишком быстрым, но жуткую фигуру Мегатрона он успел заметить и всё понять. Леннокс всё-таки предатель!

И это понимание отозвалось сильным желанием отыскать его и врезать в ответ.

Надоедливый туман разошёлся неожиданно и впереди показался какой-то дом — всё было слишком расплывчатым, чтобы разглядеть хорошенько, но две фигуры в стороне он заметил и так. Без сомнений, одна тень принадлежала трансформеру — незнакомый, с чёрной бронёй и голубой оптикой, наверняка, автобот. Второй же...

— Леннокс!

Полковник обернулся на окрик и нахмурился.

— Йегер, — констатировал он, поднимая в душе волну жгучего гнева. Падла! Бросившись к военному, Кейд схватил его за грудки, встряхивая изо всех сил — тот почему-то не сопротивлялся, как на зло оставаясь спокойным.

— Ты! Ты что натворил? Предатель! Ты продал всех нас десептиконам!

— Хватит! — Леннокс перехватил вцепившиеся в бронежилет руки, вывернув в болезненном хвате, отцепил и оттолкнул. — Прекрати истерику, Йегер.

Фермер отступил назад. В глазах военного тлело раздражение, тень давно перегоревшего бешенства.

— Это месть, да? Мне и Оптимусу? Ты рад?

— При чем тут месть? — удивился полковник. — Если мои действия помогут мехам оставить Землю в покое, я буду рад. И не важно, что Кибертрон достанется Мегатрону.

— А что будет с Землёй, когда он поработит её?!

— А зачем она ему? Что тут такого важного? Оллспарк уничтожен, Гаситель тоже, Колонны космического моста повреждены. Мы? Не смешно. А что до остальных миров — меня это не касается. И если подумать, остальных людей тоже.

— А как же автоботы? Как же Оптимус?! Он никогда нас не предавал! Они столько потеряли ради нас! Леннокс! Как ты вообще можешь так говорить!?

— В первую очередь, это Оптимус и автоботы принесли к нам свою войну.

— Они защищали нас! — Кейд бессильно сжимал кулаки, сам ещё не до конца понимая, почему до сих пор не попытался кинуться с кулаками, как много раз обещал. Но холод в чужих глазах отрезвлял, как бы говоря: только дай мне повод…

— В этом не было бы нужды, не явись Прайм к нам и не реши он поблагородничать за наш счет. Автоботы могли забрать свой артефакт и улететь — десептиконы последовали бы за ними. Но они предпочли остаться здесь, и не ушли, даже когда их гнали.

— Не смей так говорить о нём! Автоботам некуда было идти.

— Не согласен, — прогудели за спиной Леннокса. Говорил автобот, про которого Кейд каким-то образом успел забыть. — Были и другие места. Некоторые даже намного лучше вашего мира. Решение остаться Оптимус принимал в одиночку.

— Вот даже не удивлен... — пробормотал Уильям, и вздохнул. — Знакомься, — кивнул он меху. — Кейд Йегер, новый друг Прайма. Йегер, это Айронхайд, оружейник автоботов и мой напарник.

Кейд удивлённо поднял голову. Он и на миг не задумался, кто может стоять рядом с солдатом. И уж тем более не думал, что это будет тот самый Айронхайд… знаменитый оружейник, телохранитель Прайма! Почему… и потом, разве он?..

— Мы умерли, — наконец понял он, бледнея.

— Что-то вроде, — полковник не стал вдаваться в подробности. — Или ты правда, верил, что всё обойдется? Не будь ребёнком, в твоём возрасте положено уже осознавать риски.

— Я осознавал! — отрезал Кейд. — И потому пошёл за Оптимусом. Я верил и доверял ему. И никогда не предам, так, как это сделал ты!

— А ты ведь любишь его... — произнёс Леннокс, неожиданно поняв, почему Йегер так цепляется за это «предательство». — По-настоящему любишь.

— Да! И что в этом такого?! — вызверился на него Кейд.

— Да нет, ничего, — полковник пожал плечами. — Мы живем в свободной стране... можно хоть мальчику с мальчиком, хоть с любимой собачкой, хоть со своей машиной, у нас все же не дикий восток, чтоб в чужие спальни лезть и за недозволенные чувства камнями кидать. Правда, насчет ответных чувств у меня сомнения имеются, но это уже дело не мое...

— Хочешь сказать, что раз он не человек, то и любить не может?! — продолжил рычать изобретатель. — Или что он этого не достоин?!

— Не говорил я такого, — фыркнул мужчина, припомнив разговор об Уитвики. — Вы уже оба взрослые... хм... люди, и если уж Оптимусу для счастья нужен человек, как говорится — с Богом, может, успокоится наконец, и перестанет лезть везде, где надо и не надо. Просто подумай вот о чём, ты — человек, век наш короток — с кибертронцами и вовсе не сравнить. У тебя есть дочь, Кейд, и хорошо, что она от тебя далеко. На себя и свою жизнь ты, похоже, давно махнул рукой, но что будет, если она погибнет из-за глупости Оптимуса? Сможешь ли ты жить, понимая, что сам привел беду в семью?

— Оптимус тоже моя семья! — отрезал мужчина. — И я хочу, чтобы он был счастлив, а Тесса уже взрослая девочка, и у нее своя жизнь.

Леннокс тяжело вздохнул, закрывая глаза. Самое время вспомнить поговорку про то, что подобное притягивается к подобному. К Оптимусу так и тянет мечтателей и влюблённых придурков.

— Ну, и черт с тобой, — махнул он рукой, отворачиваясь. За спиной в то же мгновение хлопнуло и пахнуло прохладным ветром. Обернувшись, Уильям Йегера не увидел, будто того телепортировало отсюда. Слегка приподняло голову любопытство — ух ты...

— Грубовато ты с ним, — прогудел Айронхайд.

— Зато честно.

Помолчали. Старый оружейник не имел ничего против болезненной остроты чужих слов, не осуждал, но теперь, кажется, чего-то ждал.

— Куда он, кстати, девался? — наконец спросил Леннокс.

— Обратно. К живым.

— Вот как... ясно.

— А ты хочешь?

— Хайд, — полковник усмехнулся. — Я тебе уже говорил — хотелось бы, но, скажу прямо — зачем? Меня там никто не ждет.

— Думаю, в этом ты ошибаешься, — в автоботском оружейнике вновь проглянуло нечто чуждое. — Посмотри внимательней.

Он очнулся на полу перед Колодцем, чувствуя себя непривычно целым — впервые за очень много ворн у него ничего не болело. Не искрила пожженная проводка и не скрипели несовместимые детали, которые люди насильно составили вместе… не сыпались на внутренний экран горы предупреждений об ошибках программ…

Активировав оптику, он с удивительной лёгкостью сел, уставился на свои — свои изначальные — руки. Праймас вернул ему корпус… а вокруг все низко гудело и едва заметно дрожало — Кибертрон восстанавливался, возвращая свою целостность, и энергия Оллспарка бежала по энергетическим линиям, наполняя силой древний мир, вызывая трепет.

Мегатрон сидел у Колодца, вслушиваясь в прекрасный звук оживающей планеты и чувствовал невероятное облегчение. У него получилось... после стольких орн!..

Странный звук разбил тишину — горький смех разнесся над пустошью на месте разрушенного дворца. Наконец!.. после всего… после всех…

И так глупо, что последней жертвой перед его целью стал человек. Обычно органики в их войне с автоботами гибли случайно, или как пешки, мелкая дробь, но не осознанно сражаясь вместе за общую цель.

И этого человека он не забудет. Отметит в хрониках, и может, даже прикажет поставить памятник. Потом, когда руки дойдут.

И конечно, он не любил его. Не так, как Оптимус любит своего фермера. Это даже звучит смешно... но он стал важным. Если бы Уильям был мехом, Мегатрон мог бы сказать, что нашёл друга.

Но обменять на его жизнь свой народ и мир? Нет, Мегатрон не нашел в себе сил для такого предательства. А ноющая боль, заноза в Искре… это пройдет. Всегда проходило. Надо просто себя занять, не погружаясь в сожаления о том, чего не смог, делать то, что он в силах сделать. Кибертрон восстанавливается, его ставка уже получила сигнал — этого невозможно не заметить. А значит, скоро сюда попрут автоботы — и если с теми, что могут явиться с Земли, его бойцы справятся без проблем, то те, кто сидел в резервах по всей галактике, да еще с поддержкой нейтралов, которые наверняка захотят установить на возрожденной планете свои порядки… нет, он не подвергнет едва восстановленный Кибертрон такому риску. Шоквейв форсированно изучает Колонны, и обещал в скором времени воссоздать аналог — на этот раз на самом Кибертроне, больше никаких загадочных органических планет для перепрятывания. Вмуровать в такое основание, чтобы вырвать можно было только с половиной планеты! И с Оллспарком то же самое — если он после всего случившегося захочет вновь обретать материальную форму.

Еще — закончить восстановление раненых бойцов, вернуть тех, что все еще в плену у людей. Для завершения всех дел понадобится не менее трех декад, но и не более пяти — они должны успеть…

…А тело человека исчезло. Обронил, что ли? Или оно растворилось в энергетических всплесках? Жаль, так бы хоть похоронили, как на Земле положено. Хотя… теперь его могила — весь Кибертрон. Так же, как и многих других… вот и Оптимус пропал. Интересно, сам уехал, или Праймас его куда-то подевал?

Он вздохнул, поднимаясь на ноги. Надо было возвращаться назад. И хорошо, что над головой больше нет потолка — можно вылететь прямо в небо, не заботясь о сохранности дверей и коридоров…

Тихий скрип и стон, остановили за клик до трансформации. В звуках оживающего мира они были едва слышны, равно как и невозможны здесь. Стремительно обернувшись, десептикон недоверчиво уставился на большого зеленовато-черного меха, лежащего на самом краю колодца. Что это? Откуда он взялся? Ещё мгновение назад здесь никого не было, и быть не могло!

Что ещё за шутки? Неужели Праймас оставил? Мысленно понадеявшись, что нежданная находка не новый Прайм, Мегатрон осторожно приблизился к меха, ожидая от него лишь неприятностей.

На появление сородича тот не отреагировал, голубые линзы тускло мерцали, словно меха пытался, но никак не мог выйти из оффлайна. Личная подпись не читалась, инсигнии на корпусе не было, как не было ничего, что могло бы натолкнуть на мысль, кем именно он был. Хотя... некоторыми чертами похож на оружейника автоботов в молодости.

Привет из Всеискры… на память пришли слова человека, о том, что при следующей встрече с давним противником, придется сказать ему спасибо. Что ж, если это действительно Айронхайд, пожалуй, Мегатрон так и сделает.

Коснувшись черного плеча, он легонько тряхнул его током.

— Проснись.

Трансформер дернулся, издав невнятный звук. Загудели активирующиеся системы, выдвинулись и скрылись пушки в наплечных блоках. Интересная конфигурация... а вот альтформы не разобрать. Ни колес, ни крыльев нет, нагрудная броня мощная, и есть в ней что-то знакомое... танк? Но где гусеницы тогда?

Синие линзы наконец перестали мерцать, разгорелись ровным светом. Меха мигнул пару раз, пристально уставившись на десептикона, попытался подняться, но неуклюже грохнулся на корму. После чего принялся рассматривать свои руки, как будто энергоновые залежи там нашел.

— Эй, — Мегатрон тронул его за плечо. — Ты кто? Как тебя звать?

Меха отвлекся, все с тем же ошарашенным видом глянув на десептиконского вождя. Хрипнул, скрипнул, и наконец выдал на языке земных органиков:

— Мегатрон? Это ты? Черт возьми, я такого не ожидал!

— Я тоже, — ошарашенно подтвердил лидер, сообразив, кого ему подкинуло кибертронское божество. — Встать можешь? Что последнее помнишь?

— Не знаю. Вспышку помню… — перерожденный в трансформера белковый скривился, попробовал встать, но конечности разъехались, вызывая приглушенное шипение. — Дочь видел, кажется, и жену… Айронхайда… дальше не помню, но точно что-то было. Что-то хорошее, — он неожиданно широко улыбнулся. — Помню, обещали подождать…

— А почему ты вернулся? — напряженно спросил Мегатрон, в равной степени обрадованный возвращением того, кто ему помог, и встревоженный обстоятельствами этого возвращения. — Ты… может быть, видел Праймаса? У тебя есть какое-нибудь задание? Или тебе нужно что-то передать?

— Ничего не нужно, — бывший органик покачал головой. — Я… кажется, просто захотел увидеть, как тут дальше пойдет. Я мог бы там остаться, но… ты же обещал мне показать, как будут расходиться наши миры, — Леннокс пожал плечами. Прозвучало неуклюже и не слишком красиво, но внезапно он почувствовал, что сумел как-то сказать больше чем произнес. И Мегатрон понял, что человек хотел донести — не прибавлять ему сожалений о погибшем союзнике и невольно нарушенном слове.

Правда, вряд ли он рассчитывал на такой результат...

— Хорошо. Вставай, — десептикон протянул ему руку.

Вряд ли бывший человек сейчас многое сможет, но хотя бы на ноги его поставить стоит. Да и вон, как ярко сияют эмоциональные поля — совсем не умеет их контролировать. С одной стороны, хорошо, все порывы искренни и видны как на ладони, с другой... как бы Леннокс сам не пожалел о своём мимолётном порыве. Кто его знает, как органики воспринимают мир и как скажется на нём такая вот новая жизнь. Надо будет попросить Шоквейва и Хука посмотреть его, и может быть ещё Саундвейва. Уж он-то точно сможет заметить зачатки зарождающегося безумия...

Поймав себя на мысли, что уже планирует дальнейшую судьбу бывшего белкового, Мегатрон оборвал себя. Не время, не место. И выходить всё-таки придётся по поверхности, так сразу Леннокс не сможет освоиться, нужна хоть пара джоров…

Отчего-то на Искре стало легко и спокойно. Мегатрон улыбнулся молодому трансформеру — его посетила небывалая уверенность в том, что уж теперь-то наверняка все будет хорошо. Неважно, куда исчез Прайм, неважно, какие сложности ждут впереди. У них есть надежда.

У них есть будущее.

Работа кипела без остановки. Как ни странно — на Земле.

Сам Кибертрон покуда в присутствии мехов на своей поверхности не нуждался — Мегатрон чувствовал откуда-то, что в глубинах мира идет сложная работа по восстановлению, помочь тут можно, только обеспечив, насколько возможно, миру покой и отсутствие потрясений. А вот Землю не следовало оставлять без присмотра.

Созданные Шоквейвом сканеры позволили отыскивать на планете меха — живых и мертвых, многие из которых обнаруживались в человеческих лабораториях. Далее следовало нападение и суровое предупреждение: при повторении таких фокусов будут уничтожены все, имеющие к ним хоть какое-то отношение, а причины озвучены на человеческом телевиденье. После чего автоботов выкидывали где-нибудь подальше от людей, а десептиконов забирали на лечение и отдых.

Неделю спустя после начала такой деятельности конструктиконы подкинули сюрприз — привели делегацию автоботов под предводительством Хот Рода, которые, если опустить попытки грозить и ставить условия, просились к десептиконам на постой, потому, что Оптимус пропал, люди оборзели, что делать — непонятно, а тут происходит что-то интересное, и вообще — как же так, десептиконы всех спасают, а Прайм своих бросил.

Посмеявшись, Мегатрон разрешил просителям поселиться невдалеке от базы — для присмотра и совместной работы, сразу предупредив, что за красивую оптику никто их кормить не будет. С плохо скрытым облегчением автоботы согласились, радуясь хоть какой-то определенности. Были, правда, опасения, что их бывшие соратники попробуют напасть и разделаться с предателями, но кажется, у них и своих проблем хватало — вроде поиска пропавшего лидера, например.

А Прайм, где бы он ни был, этим вопросом не озаботился, за все прошедшее время не подав никакого знака. Впрочем, поиски давнего противника были последним, чем Мегатрон хотел заниматься. Было бы идеально, если в итоге окажется, что Праймас забрал к себе или хотя бы разжаловал своего несостоявшегося вестника, и тот просто стыдится показаться на глаза своим, но загадывать пока было рано.

Иногда десептикон позволял себе отвлечься от дел насущных и заглянуть к Хуку. Леннокс, отданный на поруки главному медику, строгим повелением хирурга был принудительно отправлен в офлайн на несколько суток, чтобы стабилизировать взвинченное сознание бывшего белкового. После крупного потрясения тот держался достойно, хотелось верить, что так будет и дальше. Шоквейв рассказывал о случаях киберформирования органиков, приводивших в итоге к безумию. Впрочем, прогнозы были хорошие, по крайней мере Саундвейв, проверивший новосозданного меха, отмечал стабильность эмоциональной составляющей. Тогда же телепат просмотрел его последние воспоминания — там, и правда, не было встречи с Праймасом. Только смутные картинки прощания с семьёй, да еще — ощущение уверенности и покоя. И четкие кадры перед всплеском энергии — как стрелял в Прайма.

И телепата беспокоило, что человек, когда освоится и привыкнет, может чего-то потребовать за спасение Лорда. Вряд ли прямо — каких-то ресурсов или должностей, но бывший белковый может решить, что оказанная услуга дает ему права вмешиваться в дела фракции…

Но пока новому меха было не до того.

Восприятие человека отличается от восприятия трансформера. Рэтчет как-то упомянул об этом вскользь, и Уильям запомнил, но никогда не задавался вопросом, насколько сильно это «отличается».

Цвета, которым нет названия на земном языке, ощущения, которых никогда бы не смог представить… чтобы встать хотя бы по стеночке и перестать путаться в ногах, ушло четыре дня. Разум, всё ещё пытающийся жить человеческими понятиями — мешал и сбивал с толку. Как в старой шутке, которая правда: если вы задумаетесь, как именно вы дышите, то задохнётесь. Корпус трансформера был лишён столь критичной необходимости в воздухе, но Леннокс все равно старался лишний раз не задумываться, отдаваясь на волю инстинктов. Ну, или программной прошивки в данном случае.

И это работало. По крайней мере, за последние сутки он ни разу не грохнулся на пол медблока, запутавшись в собственных ногах, не подавился разведенным с маслом энергоном, пытаясь имитировать человеческое глотание, не сорвался на невнятный скрежет в разговоре. Десептиконский медик был доволен, и говорил, что скоро можно будет осваивать более сложные вещи, такие, как трансформация. Уильям хотел поскорее начать тренировки, осваивая боевые возможности нового тела, но Хук сказал, что до определения альтформы это принесет немного пользы — разные моды сражаются по-разному, и, если после первой трансформации у него на корпусе останутся заметные части, это может сделать бесполезными или даже для него самого опасными многие приемы, которые он сможет использовать в нынешнем «сглаженном» виде.

Ко всему прочему, стоило так же подумать, чем он будет заниматься в будущем — не вечно же в лазарете сидеть. Не в его привычках бездельничать, развалившись на кровати. Но особых ценных навыков для Кибертрона Уильям не имел, все знания, применяемые на Земле, в железном мире казались бесполезными и ненужными, в крайнем случае просто примитивными. Сейчас он уступал мехам в любом виде деятельности. Научиться, конечно, можно всему, но на это требовалось время, а до этого следовало чем-то заниматься. И желательно чем-то полезным.

Солдат у десептиконов хватало и без него, да и вряд ли его так просто допустят до оружия. На ум приходила только старая армейская поговорка, применимая в любом деле: нет мозгов, работай руками. Благо, простой работы, вроде расчистки площадок под фундаменты, на Кибертроне предвидится достаточно.

И его уже даже спрашивали, что он на этот счёт думает — Хук и спрашивал. И что на это можно было ответить? Уильям пожал плечами и сказал, что проблем нет — не белоручка и не неженка. Кажется, такой ответ десептикона более чем устроил.

Что же до всего остального... он старался не копаться в себе относительно смены... формы существования. Всё случилось слишком быстро. Слишком стремительно. Если бы у него что-то болело или как-то мешало, наверное, он определился бы быстрее. А так, ему и сравнить-то не с чем.

Впрочем, возможно, и не надо. Жив, здоров, спокоен за близких — что может быть надежнее Рая? И чего еще пожелать, зная, что в вечности после-жизни его вечно любят и будут ждать, вовсе не желая, чтобы он поскорее расстался с жизнью?

А то, что у него теперь тело из железа, право, ерунда.

Саундвейв не появлялся в медблоке и не показывался бывшему человеку, но пристально за ним наблюдал, считывая поверхностные мысли. Опыт общения с белковыми показал, что на этой планете все и всегда ищут выгоду и редко делают что-то просто так, не ожидая награды.

И раз уж Лорд Мегатрон проявляет к новоявленному меху расположение, стоит за ним присматривать. Как верный офицер и, в первую очередь, старый друг, он не мог оставить без внимания такую... вероятную угрозу. Уж лучше разочаровать сразу, чем потом смотреть, как страдает друг. Старскрим так вообще предлагал устроить превентивный несчастный случай. У него на полковника Леннокса был свой заточенный клык, как говорят люди.

Но время шло и у бывшего солдата не мелькало подозрительных мыслей, немного раздражения — на собственную беспомощность в новой жизни, немного планов на будущее — он удивительно легко принял перерождение в кибертронца, немного ожидания — что будет дальше? Иногда ему снилась земная семья, маленькая дочь, жена и почему-то оружейник автоботов, на которого он стал подозрительно похожим. Шоквейв как-то обмолвился, что из сравнительного анализа ТНК они вышли чуть ли не братьями — чудны твои шутки, Праймас.

Связист не брался сказать, что его больше во всём этом удивляло. Он ловил себя на странной мысли, что был бы рад, если бы предварительный прогноз оказался неверным. В конце концов, Мегатрон, как никто другой, заслужил кого-то верного и близкого. И пусть любой десептикон будет до последнего сражаться за своего лидера, нет ничего плохого в новом друге. Даже если когда-то это был органик, Уильям Леннокс показал себя достойным уважения воином. Ну, а то, что он был их врагом...

На плечи легли узкие руки и к корпусу со спины прижался кокпит сикера.

— Опять сканируешь подарочек Праймаса? Мне начинать ревновать? — Старскрим прижался ближе, утыкаясь в шейные магистрали. Несмотря на сварливые ноты в голосе, в эмоциональных полях не было никакой истеричности.

— Считаешь, я слишком предвзят?

— Не сказал бы. Но я прогнал его человеческие данные с помощью Шоквейва — вышло неплохо. Пожалуй, даже хорошо. Они немного похожи: наш лидер и этот Леннокс.

— Удачный союз, — обронил Саундвейв, разворачиваясь и кладя руки на широкие плоскости крыльев. Да, пожалуй, именно этого Мегатрону и не хватало.

Родная и знакомая картина — веранда дома. Спокойная и безопасная гавань. Он очень любил этот дом и свою семью… каждый раз уходя на задание, обещал себе вернуться, обещал быть рядом… родные провожали его с улыбками. И все равно он чувствовал себя немного подлецом, бросающим семью.

Сейчас, он мог бы остаться. Он имел на это законное право. Какое ему теперь дело до живых? И всё же...

— Папа, не хмурься! — звонко требует Аннабель. — Тебе надо улыбаться!

— Действительно, — смеётся Сара, и гладит его по колючей щеке. Побриться бы... — Как же ты будешь спасать мир с таким хмурым взглядом?

— Я уже всех спас. И даже с лихвой — целых два.

Зачем он собирается вновь их бросить? Почему его тянет туда, где старый десептикон держит в когтях его мертвое тело, и скорее всего, думает уже о чем-то другом? О своем мире, о своей фракции…

Возможно, он ошибается, обманывается в том, что чувствует и видит. Но ему кажется, что там, за туманной границей, он нужен и важен. Конечно, не как помощник, со своим миром Мегатрон сам разберется, и с врагами может справиться без него, но тогда из его мира пропадет нечто невероятно важное.

Чем и как измерить счастье? Счастье, которое останется здесь, и которого не будет там... будут — победы, будут гордость и уверенность в будущем, будет радость — за других. А своего — не будет, ибо оно неизмеримо далеко...

— Не думай, — Сара обнимает его, и тонкие руки дочери притягивают их всех вместе. — Мы обязательно подождём тебя. Иди, не сомневайся и не грусти. Твоё счастье не кончается тут. Я уверена.

— Мы будем ждать тебя, папочка, — шепчет дочка на ухо, словно большой секрет.

И он верит, как всегда верил своей семье. Да и Хайд обещал за ними присматривать...

— Леннокс. Леннокс проснись!

— Что? Я... да, я уже не сплю.

Пожалуй, беспомощность во время офлайна и неумение быстро реагировать на чужое приближение бесят даже больше, чем всё остальное. Раньше к нему почти невозможно было подкрасться...

Рядом стоит Мегатрон.

— Что-то случилось? — настороженно спрашивает Уильям, садясь на платформе.

— Да. Идём. Тебя ждёт кое-что интересное, — кивает десептикон.

Десептиконы и присоединившиеся автоботы уже неделя, как перебрались на Кибертрон. Хук грозится последними тестами, обещая со дня на день отпустить его обживаться самостоятельно на восстанавливающейся базе, (с учётом регулярного посещения медблока). Появление лидера десептиконов, как снег на голову, в первое мгновение заставляет напрячься.

Они выходят из госпиталя — почти первое место, приведенное хоть в какое-то подобие порядка. Идут по более-менее очищенному полю, по направлению к выносным ребрам, как называет Шоквейв те железные конструкции, протянувшиеся в атмосферу Земли. Здесь и в десятке-другом километров поблизости точно безопасно, их немного разгребли, тут и там сваленные в кучи обломки, куски чего-то непонятного — будто части гигантских насекомых. Должно быть, знаменитые инсектиконы, которых Леннокс пока не встречал. Хотя, нет — встречал одного, давно, в пустыне, когда еще знать не знал о трансформерах и их войне. С ума сойти, как давно это было…

— Ты осваиваешься? Уже можешь трансформироваться? — спрашивает Мегатрон. Леннокс не может отделаться от ощущения, что десептикон улыбается и рад встрече. Удивляет, но, как ни странно, это взаимно. Он рад видеть десептиконского вождя.

— Хук сказал, что завтра можно пробовать, — Уильям довольно улыбнулся, — и можно начинать тренировки. Надоело ничего не делать!

— Рад за тебя. Ты быстро развиваешься.

— Не та ситуация, чтоб позволять себе долгое освоение и привыкание, — бывший человек пожал плечами. Походка его была уверенной и ровной — удивительный прогресс, а ведь всего несколько местных циклов назад он и прямо устоять не мог. Исподтишка Мегатрон рассматривал лицо собрата — спокойное, гладкое, еще не отмеченное ни сражениями, ни временем. Синяя автоботская оптика… странно видеть в линзах такого цвета не яростное полыхание боевого форсрежима и прицельные сетки, а спокойное, ровное, глубокое свечение.

Красивый цвет.

Хук говорил, что корпус его нового пациента удивительно гармоничен, что было редкостью и в мирные времена. А уж теперь, после орнов войны, когда каждый, кто только мог, прикручивал к себе апгрейды «побольше и пострашнее»… и все это, конечно же, заедало и клинило в самый неподходящий момент. Для десептиконского медика встретить кого-то здорового оказалось настолько невероятно, что тот до сих пор не мог поверить в такое чудо. Потому и тестировал Леннокса каждые сорок джооров, просто чтоб убедиться, что он существует.

И ко всему прочему, полковник пока не имел привычки спорить с медиком, выполняя все его предписания от и до, чему хирург не уставал радоваться, периодически грустно вздыхая в сторону остальных своих подопечных. Старскрим, которому в этом смысле доставалось больше всего, мрачно предвещал, что это ненадолго.

— Мы пришли, — Мегатрон остановился там, где совсем недавно начался путь Леннокса по Кибертрону — еще в виде человека. — Я подумал, что тебе стоит это увидеть.

— Куда я должен смотреть?

Уильям заозирался, не совсем понимая, о чем идёт речь.

— Вверх, — лаконично пояснил Мегатрон

Он послушно поднял голову, рассматривая космический пейзаж, с проплывающий мимо Землёй. Восстанавливающийся Кибертрон вновь начинал вращение вокруг своей оси, структура его уплотнялась, наливаясь массой, как яблоко соком, и понемногу он отдалялся от планеты, с которой был связан. Гигантские ленты нарушенного каркаса тянулись к атмосфере земли, и видно было, как вокруг них закручиваются вихри облаков — предвестники ураганов.

— Колонны космического моста восстановлены, — сообщил Мегатрон. — Кибертрон покинет орбиту твоей планеты примерно через полджоора. Ты ведь хотел увидеть, как это будет.

— О. Значит, уже? — Уильям повернулся к Мегатрону. — И куда мы отправимся?

— Далеко. Мы называем это скопление звезд Короной Примы, там есть всё, что нужно, для восстановления и развития. И нет соседей — тот сектор галактики мои солдаты слегка… почистили в середине войны. По сведениям Шоквейва там еще ничего завестись не успело. А газовые облака и формирующиеся звезды скроют след перемещения Кибертрона.

— Звучит неплохо, — согласился полковник, вновь оглядываясь на родной мир. — Вам определенно нужна пауза и передышка.

В груди поднялось странное чувство. Месяц назад он сказал бы, что защемило, но как назвать это сейчас, просто не знал. Вероятно, он последний раз смотрит на Землю. Больше он не увидит свой тихий дом, хранящий столько воспоминаний, не пройдёт по пустынным дорогам и зелёным травам, не вдохнет свежий воздух после дождя. Все это отдалилось, не поблекло, а уподобилось перевернутой странице с картинками. Переверни ее назад — и увидишь их снова, но жизнь идет вперед, наслаивая все больше страниц…

Осознание, что он больше не является человеком, свалилось на плечи в мгновение ока и от этого… стало грустно.

— Подождем? — тихо спросил он. Мегатрон кивнул, и меха уселись на пыльную поверхность.

— Все твои собрались? — снова спросил человек.

— Да, — отозвался Мегатрон.

— А автоботы?

— Мы вытащили всех, кого нашли. Некоторые решили пойти с нами, конечно, после того, как их проверил Саундвейв...

— А те, кто решил остаться? Вы бросите их?

— Уильям, я никого не спасаю насильно — мне и без того хватает работы, — ворчливо ответил десептикон. — Те, кого волнует судьба родного мира, заткнули в выхлоп свое автоботство и идут с нами. Те, кому больше нравятся белковые и нечем заняться здесь — остаются там. И все они предупреждены о том, что в случае новой попытки людей отловить и рассадить по клеткам, спасать их никто не будет.

— Жестко ты с ними… извини. Не хотел тебя задевать.

— Я знаю.

Они еще долго сидели в молчании, соприкасаясь локтями, покуда меж двух соединенных миров не побежала рябь, словно от брошенного в воду камня. Один круг… медленно катящаяся волна, уходящая куда-то за горизонты. Долгая минута ожидания и зарождение новой волны, искажающей очертания Земли, делающей планету словно бы нереальной.

Уильям вспоминал, перебирая, словно патроны, картинки, звуки, запахи, чувства уходящего прошлого. Впереди, за делающейся все ярче рябью Звездного моста его ждала новая жизнь, долгая жизнь — и если он когда-нибудь вернется сюда, пройдя по координатам маленького земного солнца, то скорее всего, его родина будет уже другой. Мир людей меняется так быстро, что ни год, его сотрясают конфликты, и можно лишь надеяться, что Земля еще надолго останется зеленой и голубой, и не станет выжженной пустошью через пару поколений. И не будет расколота на части разбуженным титаном в ядре…

Планеты сдвинулись.

Наверное, человеческие глаза не заметили бы начала движения, но его новое зрение показало приближение картинки. Сперва на какие-то метры — микроны в сравнении с разделявшим миры расстоянием. Потом все ближе… и, хотя Мегатрон и Шоквейв были уверены в надежности Моста, внутри у бывшего человека похолодело.

— Шоквейв докладывает: активация пятьдесят восемь процентов… — пробормотал десептикон. — Все идет по плану, сбоев в работе нет.

Леннокс с некоторым усилием перевел оптику в форсированный режим — картинка стала четче, наслоилась поверх прицельная сетка, зарябили по углам глифы-символы, обозначающие расстояние до объекта. Вспомнилось Чикаго — тогда им удалось вмешаться в последний момент… а Праймас спит в ядре Кибертрона, лимит на чудеса исчерпан, и как знать, не найдется ли какого идиота-камикадзе…

Железные ленты змеились над ними, утекая в гигантский портал. Он смотрел и считал секунды, планеты сближались, на Землю ложилась тень, но в атмосфере разливалось странное свечение…

— Ионизация, она людям не навредит, — пояснил десептикон. — Восемьдесят пять процентов…

...А Прайма так и не нашли. И доклад о происходящем Уильям посылать не стал -хотя, может и стоило бы, чтоб людей успокоить, но мало ли, кто мог узнать, вдруг да сумели бы вмешаться? Испортить — много ума не нужно, и сколькие задумаются, что такое геройство может плохо закончиться для их собственного мира? К тому же, узнай о случившемся с ним правительство — наверняка попыталось бы загрести себе такого перспективного бойца. Не вышло бы у них, конечно, но нервы бы испортили. Леннокс свое уже отслужил — как человек, сделал все, что мог, даже умер, как настоящий герой. Новая жизнь теперь…

— Девяносто три, — шепнул десептикон, и Уильям повел плечами — зябкое ощущение. И внутри все поджимается, как будто там не провода и трубы, а родной желудок. Движения не чувствуется, но оно есть — прицельная сетка отмечает сближение уже не на метры, а на километры.

— Девяносто пять…

Рука соскользнула — легла поверх руки Мегатрона. Стало легче — будто обняло покоем и чужой уверенностью. Обдало чужими чувствами — радостью, надеждой. Рядом был древний могучий разум, странно раздвоенный, одновременно возвышенный и циничный. Одна его часть просчитывала вероятность боевых действий на Земле, когда по старым координатам возрожденного Кибертрона долетят какие-то «крушители-вредители», злорадствовала, предвидя последствия, прикидывала планы работы на будущие столетия… а другая бесхитростно наслаждалась красотой зрелища и любила все вокруг — выжженную корку еще не восстановившейся поверхности, неуклюжие коробки ангаров, где ютились перебравшиеся на Кибертрон трансформеры, самих трансформеров, и тех, кто был нужен и важен, и тех, кто доставал и раздражал, и того, кто был рядом, и без которого ничего бы не вышло…

Бывший человек улыбнулся, вслушиваясь в ритмические строки, будто передаваемые по секретной частоте прямо в мозг. Или в процессор, что там сейчас…

Сияющее зеркало портала надвинулось, заслонило Землю, заполнило все небо…

«Сейчас. Сейчас начинается новая жизнь».

Его пальцы переплелись с чужими.

Выход из Космического моста по ощущениям не слишком отличался от входа — просто прошел какой-то миг, когда оптика не фиксировала вообще ничего, а потом из темноты нарисовались очертания полосатого шара. Бело-рыжие облака напоминали вид Юпитера из космоса, и Мегатрон подтвердил мысли Леннокса, сказав:

— Вот тут мы и остановимся. Газовый гигант… — и протранслировал вереницу смутно понятных глифов. — Похож на ваш Юпитер, но моложе и крупнее. И необитаем, если тебе это интересно. Его ресурсов хватит, чтобы полностью запитать Кибертрон, восстановив планетарную массу и природные источники энергона.

— О… — Уильям пораженно проследил, как «выносные ребра» над головой явственно тянутся в сторону другой планеты. — Подожди, я правильно понял, ресурсы пойдут через эти штуки?

— Именно. Вообще-то они для того и предназначены — для подсоса ресурсов в совсем уж экстренной ситуации. Мы буквально на днях поняли, что это, и какую функцию несет.

— А почему тогда… — Леннокс неопределенно поводил рукой в воздухе.

— Почему Кибертрон не тянул ресурсы с Земли? — понял Мегатрон. — Потому, что в ядре вашей планеты спит Юникрон, а божественные братья, насколько я знаю, друг по другу не скучают. Шоквейв и так считает большим чудом, что мы не оказались свидетелями их пробуждения. При событиях подобного масштаба выживших практически не бывает.

Бывший полковник понимающе хмыкнул. Даже теоретической модели хватало, чтобы впечатлить.

— Интересно, на что тогда рассчитывала Квинтесса?

— Какое теперь это имеет значение? — пожал плечами Мегатрон, имитируя человеческий жест. И улыбнулся, ловя себя на мысли, что вставать и уходить совсем не хотелось. Вот так сидеть, рассматривая новый пейзаж, было… уютно. Даже отложенный на время список задач не казался таким угнетающим.

Повернувшись к Ленноксу, Мегатрон вновь зацепился взглядом за маленькое несоответствие.

— У тебя нет инсигнии, это будет привлекать внимание, — заметил он.

— Если меня спросят, скажу, что я кибертронец. И ваше разделение на партии меня не касается.

— Хороший ответ, — согласился десептикон. — Хотя, будут те, кому он не понравится.

Леннокс пожал плечами.

— Разве нейтралы так не делают? — чуть удивлённо спросил он.

— Только те, что живут в больших колониях, и не покидают их. Уже давно стало так, что мех без инсигнии — мишень для обеих фракций и всех прочих, кому понадобится раб или его детали. Так что… будь готов отстаивать свою точку зрения.

— Хорошо.

Уильям опустил взгляд, только сейчас замечая, что держит Мегатрона за руку и смущённо отпустил чужие пальцы. Десептикон сделал вид, что не заметил чужой заминки и продолжил:

— И насчёт имени. Не думаю, что кто-то из пришедших с нами автоботов соотнесёт молодого меха, с органиком с Земли, но идентичное человеческое имя привлечёт ненужное внимание. Подумай об этом.

— Хорошо.

Расставаться с родным именем не хотелось, оно последнее, что осталось от прошлого, но Мегатрон, конечно, прав — ни к чему ему лишнее внимание. В крайнем случае, как компромисс с самим собой, Уильям может просто сократить имеющееся…

Кибертрон наконец сблизился с новой планетой, опустил «хоботок» в ее атмосферу, и вокруг него замерцало сияние, по облакам пошли круги-вихри, зарождающиеся шторма… что ж, похоже, здесь все стабилизировалось. Пора возвращаться. Однако, обратно они идут так же неспешно и не торопясь. Это кажется правильным, дарит покой и какой-то неземной уют. То ли Ленноксу просто настолько одиноко, то ли за этим действительно что-то есть… но подумать об этом он решает позже, когда отпустит странная меланхолия.

Десептикон провожает его до дверей госпиталя, и они расходятся, каждый по своим делам.

* * *

С перемещением Кибертрона от Земли жизнь на нем изменилась. Пусть работы не стало меньше — планета еще долго будет затягивать раны, несмотря на то, что основной толчок уже произошел. Но меха стали веселее, ушла ожесточенная торопливость, будто в преддверии боя, больше звучало шуток и смеха… стало спокойнее. Как и окружающим, так и самому Ленноксу. У него было новое тело и новые обязанности, он жил на другой планете, и всё-таки в душе по-прежнему зияла тянущая пустота. Она не болела, перестала ещё на Земле, но заполнить ее было нечему. К счастью, работы оказалось выше головы, так что думать об этом оказалось некогда.

Кибертрон хоть и восстановил целостность ядра, но на разрушенную инфраструктуру это нисколько не повлияло. Предстояло отстроить заново дома, вернуть в рабочее состояние заводы — причем, многие перерабатывающие комплексы предстояло полностью переоборудовать, поскольку Мегатрон под страхом дезактива запретил копаться в родной планете, добывая руду. Вскоре должны были вновь появиться природные источники энергона, но, как и в докосмические времена трансформеров, находиться они будут Юникрон знает, где, и когда из них можно будет пить — было неизвестно. Десептиконы налаживали конвертеры из чего попало, Старскрим летал на разведку за пределы планеты…

А ещё осмелели хищники вроде инсектиконов, искроедов и прочих паразитов. Кибертрон был еще очень далёк от воображаемого трансформерского Рая.

Стоит отдать десептиконам должное — они работали, не покладая рук, чтобы приблизить то время, когда мечта станет явью. Уильям помогал по мере сил. Благо, чтобы таскать материалы и производить разведку местности, больших знаний было не нужно. Стрелять и строить он умел с ранней юности.

И не сказать, что отсутствие особых навыков сильно сказывалось на его отношениях с другими десептиконами. Может, это были слова Мегатрона, а может и правда, им было не так важно, что совсем недавно он был человеком, отлавливал и убивал их сородичей. Всё ограничивалось исключительно беззлобными шуточками. Чем-то напоминало времена учебки.

Утро и день проходили одинаково — на стройке или в развед-рейде, а вечерами он учился. Если мог, конечно, а не отключался от усталости. Иногда ему помогали те, кто был свободен, и так же, как и он, ещё сохранил энергию на что-то кроме “упасть и отрубиться”. В основном, это был Хук, чьим любимым вопросом, так же как и у медиков на Земле, было: “полковник Леннокс, когда вы последний раз ели?/Ты потребил свою порцию энергона, малец?” Воистину — все медики одинаковы. И к сожалению, лучшими воспитательными мерами и Хук, и Рэтчет когда-то, считали подзатыльники и тычки, уворачиваться от которых было несолидно.

Часто его навещал Мегатрон, и эти встречи были столь же желанны, сколь и непонятны. Он не знал, как тот находил время и силы ещё и на него — у лидера десептиконов было в два, а то и в три раза больше работы. А главное, зачем? Но Леннокс не спрашивал — в такие вечера они говорили о другом.

Мегатрон рассказывал о своём мире, о том, как он устроен. Десептикон многое знал о “природе” родного мира. Много больше, чем знал бы сам Уилл, если бы его спросили о природе Земли. Это… восхищало, если говорить откровенно.

Он полжизни провёл в военных конфликтах, видел, как война корёжит людей, как они меняются под прикосновением её холодных, окровавленных рук и горячих, огненных губ. Однажды побывав на войне, уже никогда не будешь прежним, а трансформеры хоть и не люди, но в этом очень на них похожи. Леннокс иногда задавался вопросом: если десептиконский вождь такой сейчас, каким же он был до… всего этого. Но не спрашивал.

Одним своим присутствием Мегатрон приносил в его жизнь давно забытое ощущение умиротворения и покоя, и Уильям старался отвечать тем же, хотя бы разделяя на двоих такие тихие вечера и не влезая в то, что его не касается.

Сегодня он снова ушёл в разведку — не так давно его признали более-менее приспособленным, чтобы быть в состоянии самостоятельно уходить на небольшие расстояния. Он бродил в руинах, прислушиваясь — не донесется ли стрекот инсектиконьей стаи, рассматривал уцелевшие обломки, пытался представить, каким было здание, когда было целым. Круглое основание, остатки чего-то, похожего на купол — полупрозрачные осколки захрустели под ногами. Интересно, какое у него было предназначение? Астрономическая станция, лаборатория, оранжерея? Или просто культурный центр, типа сцены или какой-то выставки? Судя по карте, полученной от конструктиконов, ничего важного здесь нет, но стоит проверить, не завелось ли живности. Вроде бы скоро Шоквейв обещал собрать излучатели, которые будут отпугивать мелких вредителей, но до тех пор их миграция представлялась плохо прогнозируемой кривой…

Тихий шорох и какой-то странный звук под обломками насторожил и заставил собраться. Леннокс внимательно огляделся, всматриваясь в тени. Кажется, шорох шёл откуда-то из-под обваленной и расколотой раковины, бывшей частью купола… и ещё один тихий писк подтвердил, что ему не примерещилось. Встроенные системы вооружения активировались, приходя в движение с тихим шорохом трансформации и выглядывая из-за плеча.

— Хоу! — окликнул Уильям. Мелких одиночных существ звуки трансформерской речи пугали. Но из-под раковины не порскнул приблудившийся инсектикон — в тени просто вспыхнули красные линзы. Странно… судя по их форме и расположению, для инсекта это был кто-то слишком маленький, а для скраплета слишком большой. Да и… новые инстинкты вдруг однозначно решили, что угрозы нет, и вообще — находка требует заботы, кормить и защищать.

— Эй, не бойся. Выходи, — как можно более успокаивающе проворчал Леннокс, и наклонился, пытаясь подлезть под раковину. В темноте закопошились, зашипели, и он остановился — неведомое существо не хотелось пугать.

Но выманить его было необходимо. Подумав, Уильям достал куб энергона и осторожно поставил его на пол.

— Смотри, что у меня есть. Ты голодный? Угощайся.

Медленно и осторожно из-под раковины выдвинулась сперва тонкая лапка, а следом за ней показался кто-то маленький и сильно похожий на меха. На летучего меха — за его спиной шевелились маленькие крылышки. Ничего себе… это что же, тот самый спарк, о которых рассказывал Мегатрон? Но ведь планета еще не восстановлена, почему он появился так рано?

«Надо забрать его с собой и показать остальным», — решил Леннокс, внимательно наблюдая за существом. Пушки не скрылись, но сами собой перенаправились в стороны, однозначно показывая, что неведомую зверушку надо защищать. А та тем временем стремительно метнулась к кубу, схватилась тонкими лапками за ёмкость и попыталась утащить обратно под защиту раковины, но не рассчитала силы и шмякнулась на пол вместе со своей ношей, обиженно застрекотав. В полутьме маленького убежища тут же активировалась ещё одна оптика. Тоже красная и маленькая.

Мысленно порадовавшись, что отложил часть прошлого пайка, Уильям извлёк ещё один куб и тихо, успокаивающе заворчал.

— Тише-тише, у меня ещё есть. Выходите…

Второй спарклинг был осторожнее товарища, но под тихие уговоры и он принялся выбираться из укрытия. И спустя ещё какое-то время Ленноксу удалось дотронуться до настороженной мелочи, осторожно поднимая в ладони. Размерами они были примерно со взрослого человека, легко помещаясь в тёмных руках, и сейчас с энтузиазмом расковыривали кубик энергона, треща и пересвистываясь на дикой смеси упрощенной кибертронской речи и дроновских сигналов. Разобрать из всего этого можно было только «вкусно — хорошо» и «большой — защитит».

— Защитит, куда денется, — проворчал Леннокс, осторожно перехватывая мелочь. Сажать их в кабину, едва научившись трансформироваться, он не решался — придется нести в руках…

Когда молодой трансформер вошел в медблок, неся на руках нечто мелкое и верещащее, десептиконский медик хотел сперва заорать: кого это ты приволок, тут не зверинец! Но присмотрелся и застыл, растопырив руки — на него пронзительно зашипели два самых настоящих спарклинга. Настоящих!

Хук бросился к сканерам, схватил регистратор искровой активности, направил на мелких шипящих сикеров. И ошалело уставился на результат: здоровые искры в полной активности, а не ущербные недоделки, которых Старскрим и падший Прайм пытались создавать на Земле…

— Вот, нашел, — тем временем сообщил бывший белковый. — Не мог бы ты объяснить, кто это, и куда можно их посадить?

— Куда? Да, точно… давай сюда, на платформу, — Хук суетливо сунул сканер на место, огляделся, пытаясь сообразить, что делать дальше — накормить новых «пациентов», начинать осмотр или попробовать уложить в офлайн? Спарки, насколько он знал, должны были много отдыхать, но эти признаков усталости не проявляли, наоборот — с энтузиазмом поползли в разные стороны платформы.

И Хук принял оптимальное решение: сообщить Мегатрону.

* * *

Вызов из госпиталя пришёл в середине цикла, отвлекая от картографической сетки Тарна. Разведчики прислали сообщение, что вокруг одного из наиболее сохранившихся заводов засело два гнезда инсектов, что подразумевало наличие поблизости достаточного количества топлива, чтобы насекомые не устраивали полномасштабные войны до полного истребления. Гнёзда означают наличие, как минимум, одной дееспособной королевы и камеры с молодняком. На зачистку территории нужно будет отправить значительные силы…

«Слушаю, — откликнулся он по внутреннему каналу. Хук не стал бы беспокоить попусту. — Что случилось?»

Вместо ответа медик переслал ему несколько кадров: Леннокс в дверях медблока, держащий в руках… настоящих спарклингов! Кадр — они же на платформе, еще кадр — данные сканирования, подтверждающие — да, настоящие спарклинги, здоровые искры в здоровых корпусах… крылатых корпусах!

И Мегатрон мгновенно вспомнил страдания своего авиакомандующего по потерянной триаде, по всем погибшим сородичам. Изумление и восторг нагнали уже в процессе отправки сообщения — Старскрим должен об этом узнать!

Ответ пришел спустя три клика — как будто сикер только и ждал этой вести.

«Оллмайти, если это фейк, я вас убью!»

«Это прислал Хук», — отозвался десептикон. — Я еще не проверял новость на подлинность. А, по его словам, спарки отыскались внутри бывшего спаркариума в восточной части Аякона, и четверть джоора назад Леннокс привёз их в медблок. Слетаем и проверим?

Вопрос был излишним.

В госпиталь сикер рванул на первой космической, едва не перейдя в сверхсвет, вихрем промчался по коридору и только у дверей в отсек замер, не решаясь тронуть панель. Мегатрон сделал это за него, чуть подтолкнув в спину.

Зрелище, открывшееся из-за плеча авиакомандующего, оказалось ярче любых представлений. Сидящий на платформе Леннокс со спарками на руках выглядел одновременно умиленным и глубоко растерянным.

— Привет?.. — рассеянно улыбнулся он вошедшим, и вновь сосредоточился на ползающих по нему мелких трансформерах. В его эмоциях царил такой сумбур, что не нужно было быть телепатом, чтобы заметить. Бывший белковый вновь совершил невероятное, но даже не подозревал об этом.

Ну, а Хук довольно щелкал глоссой, приводя в порядок немного перекошенные механизмы сканеров.

— Похоже они активировались всего через декаду после того, как мы обосновались в этой системе. Наш юный друг вовремя их нашёл, — сообщил медик.

— Вообще-то, у меня случайно вышло. Разве появление спарклингов не должно быть чем-то заметным? — пробормотал Леннокс.

— Сейчас слишком много побочных излучений, — недовольно скрипнул Старскрим, подходя ближе.

Спарки перестали копошиться и дружно перевели оптику на новое действующее лицо, заинтересованно пересвистываясь.

— Значит, могут быть и другие? — спросил молодой трансформер. — Кстати, что с этими делать? Их же одних не оставишь. Есть какие-нибудь ясли там или детский сад? Хотя бы в проекте?

— Мы не планировали пока… — ответ Мегатрона прервал звонкий визг. Спарки разом прыгнули вперед, после чего оба старших меха завалились назад — Леннокс от толчка, сопровожденного сработавшим подобием турбин, а Старскрим — в середине шага приняв в плечи два увесистых снаряда. Лидер десептиконов невольно рассмеялся — севший на задницу ошарашенный сикер выглядел невероятно забавно.

— А вот и первый кандидат в воспитатели! — с улыбкой поддержал его Леннокс, сверкая линзами. Старскрим неуверенно обнял и прижал к себе спарков.

— В воспитатели — согласен, — кивнул медик. — А вот опекуном, похоже, будешь ты.

— Я? — бывший белковый растерянно обернулся.

— Ты-ты, — покивал Хук. — Спарки восприняли тебя, как старшего, ты первый увиденный ими трансформер. Так что, теперь ты их воспитатель и ближайший пример для подражания. У тебя ведь был свой спарк, — добавил медик, припоминая биографию человека. — Значит, умеешь обращаться с маленькими.

— Справедливости ради, воспитанием больше занималась Сара, — Леннокс казался почти напуганным этой перспективой. — И… чему я могу научить трансформеров? Мне самому ещё учиться и учиться...

Мегатрон пожал плечами и улыбнулся.

— Ты будешь не один, не переживай. Уверен, все захотят поучаствовать, еще отгонять придется… Старскрим?

Аэрокомандер, до этого сидевший, не издавая абсолютно никаких звуков, внезапно согнулся, прижимая к себе спарков, и тихо завыл.

— Старскрим! — Мегатрон бросился к командующему, хватая за плечи. Неужели истерика догнала? Шлак! Ничего не соображающий сикер растопырил крылья, закрывая спарков собой и продолжая выть на одной высокой ноте, от которой начали дрожать мелкие предметы. Лидер десептиконов открыл связь на экстренный канал.

«Саундвейв! В госпиталь, срочно! Ты нужен Старскриму!»

Эхо ответа телепата пришло незамедлительно.

«Принял.»

Хук с инъектором седативного подскочил на клик позднее. Сходящего с ума сикера необходимо было немедленно успокоить.

— Леннокс, возьми спарков и…

Дёрнувшийся Старскрим проскрежетал что-то невнятно, оттолкнул медика, закрывая собой летучих малявок. В жутком скрежете и помехах Мегатрон не сразу разобрал судорожное и искаженное:

— Мои… связь!.. не дам! Больно…

— Твои, твои, никто не заберет, — успокаивающе проворчал Мегатрон, обнимая сикера. — Скоро их еще больше станет, процесс пошел, угомонись.

— Нет! — более внятно вскрикнул сикер. — Мои! Вернулись…

— Подожди-ка, что? — десептикон отстранился, уставившись на мелких спарков, и наконец замечая зачатки окраса — тонкие полосы глубокого синего и темно-фиолетового на спинах. Неужели… может ли такое быть?

— Хук, у тебя ведь остались искровые подписи его ведомых? — до конца не доверяя собственной оптике, обернулся он к хирургу.

— Остались... — не менее растерянный медик замер с иньектором в руке. — Сейчас сравню!

— Эээ... я чего-то не понимаю? — тихо окликнул Леннокс, внимательно наблюдающий со стороны. — Что тут случилось? Со спарками что-то не так?

— Это... легенда, — торопливо пояснил Мегатрон, продолжая бережно удерживать сикера. — Я позже тебе...

Прерывая его слова, дверь стремительно распахнулась и в медблок вошел Саундвейв.

С приходом телепата все словно протрезвели: Старскрим перестал подвывать, Мегатрон осторожно отпустил его плечи, Хук выругался и метнул инъектор в стену, а Леннокс присел на платформу, чувствуя, как внутри как будто развязывается узел. Притихшие спарки заметались было между ним и сикером, но вскоре угомонились, разделившись: темно-синий остался со Старскримом, а фиолетовый залез на колени к первому опекуну. После чего внезапно с хлопком пропал и появился рядом со своим… братом, наверное.

— Они, — пробормотал Хук. — Точно, они! Сейчас, сверю подписи для надежности… ага, вот! Ну, что ж, милорд, вы верно догадались. Вношу новых обитателей базы в официальный реестр под именами Тандеркракера и Скайварпа. И, это… нужно срочно прочесать окрестности. Где двое, там и ещё могут быть. Повезло, что Нокс их отыскал, и даже накормить додумался.

— Нокс? — переспросил Уильям.

— Ну да, а что? — медик быстро оправлялся от потрясения, возвращая фирменный сварливый характер. — Пора тебе уже иметь нормальную подпись, а не свое белковое прозвание. Пока мы тут в своем кругу, автоботы на отшибе и наши с ними не особо болтают, но время идет, работа движется, и рано или поздно ты с ними столкнешься. И даже, если тебя не станут считать предателем, думаю, быть нездоровой сенсацией тебе тоже не понравится, верно?

Уильям неприязненно передёрнул плечами. Вот уж чего ему совсем не хотелось, так это чужого внимания. Мысленно покрутив новое имя, признал, что звучит неплохо и добавил.

— Уилл Нокс. Так лучше.

В его семье верили, что имя определяет очень многое. Менять его слишком сильно не хотелось.

— Ну а теперь, раз мы договорились, почему бы тебе, и вам, милорд, тоже, не удалиться, чтоб я мог спокойно заняться спарками и пациентом? Саундвейв, хм… останется с партнером?

— Утвердительно, — подтвердил телепат, придвигаясь ближе к сикеру.

— Пойдем, — Мегатрон тронул Леннокса за плечо, и они вместе покинули медблок.

Выйдя из помещения, молодой трансформер на некоторое время остановился и замер, постоял немного, о чем-то раздумывая, а затем внезапно весело фыркнул.

— На Земле детям до определенного возраста не говорят, как они появились на свет, — пояснил он в ответ на заинтересованный взгляд Мегатрона. — И на вопрос малышей, откуда они взялись, отвечают по-разному. Одна из широко распространенных версий звучит, как «нашли в огороде». Вот я и подумал, что случившееся очень подходит под описание: нашел под обломками, принёс в медблок.

— И что они говорят, когда узнают правду?

— Как правило ничего, — он пожал плечами и вздохнул. — Да уж… непростой выдался денек… пожалуй, не буду ждать, когда все соберутся, прямо сейчас отправлюсь в то место и проверю.

Мегатрон качнул головой.

— Стоит проверить комплекс Всеискры. Там они обычно появлялись.

— Это довольно далеко от места, в котором были те двое, — заметил Уилл.

— Да. Ты нашел их в спаркариуме — там раньше воспитывали молодые искры, если их не разбирали желающие заботиться о спарклинге, но возможно, Скайварп перенёс Тандера, когда они захотели есть, или когда чего-то испугался.

— Хм… а мог он перетащить не только своего… брата, верно? Стоит на всякий случай проверить этот спаркариум еще раз.

— Если в тот момент держался за кого-то еще, то мог, — подтвердил Мегатрон. — И… думаю, ты прав, проверить стоит в любом случае. Там по соседству инсектиконы завелись.

— Хорошо. Учту, — Уилл кивнул, покосился на закрытую дверь и вздохнул. — Если никого не найду, дам знать. Когда мне зайти за теми двумя? Хук вроде был абсолютно серьёзен в отношении опеки...

— Думаю, ты сможешь забрать их уже завтра, — улыбнулся лидер десептиконов. — Старскрим успокоится, а Хук как раз закончит все проверки.

— Понятно, — молодой трансформер ещё раз кивнул и стремительным шагом направился к выходу.

— Увидимся, — сказал он напоследок.

— Увидимся… — эхом повторил Мегатрон.

Ему, вероятно, тоже бы следовало уйти. Вернуться в координационный центр, но поддавшись мимолётному желанию, он повернулся и вновь зашел в только что покинутый медблок. Хотелось снова увидеть спарков. Удостовериться, что всё это не симуляция.

Внутри царила умиротворенная тишина. Старскрим лежал на платформе, свернувшись почти в клубок вокруг сонно копошащихся спарков, сидящий рядом Саундвейв держал коммандера за руку и от них веяло теплом и покоем. Счастливые. Наконец-то поверившие в будущее, в то, что теперь у них всё будет хорошо.

Хук в сторонке аккуратно выковыривал иньектор из стены. А увидев Мегатрона, послал недоумевающий эмотикон — как не делал при еще не очень хорошо умеющем читать знаки Ноксе.

— Я думал, милорд, вы захотите провести больше времени с новичком?

— Хм? — «Поясни» — прислал Мегатрон по внутренней связи. Уж больно многозначительно звучал его медик.

— Что пояснить? Что даже дрон заметит, как вы улыбаетесь рядом с ним? Юникроном клянусь, я не видел на вашем лице такого выражения с… а, никогда не видел! Он важен для вас, мой лорд? — Хук, в принципе, почти не спрашивал.

— Для меня многие важны, ты же знаешь, — Мегатрон пожал плечами. — Моя ставка, мои командиры, мои бойцы… и ты тоже, кстати. А Нокс… да, мне хорошо с ним рядом, и все мы ему обязаны, я думаю, гораздо больше, чем просто помощью мне. Но он сам, как ты понимаешь, пока еще…

— Стоп, — Хук поднял ладонь. — Давайте, милорд, остановимся на другом. Он вам нравится. Так?

— Да, — подтвердил недоумевающий лорд.

— Вы чувствуете счастье рядом с ним?

— Да, но при чем тут…

— Ни при чем. Еще я заметил, что в присутствии Нокса ваше эм-поле становится удивительно стабильным и умиротворенным — у него, кстати, тоже, и попав между вами даже в минуту волнения, я был втянут в этот поток. А еще вы порой без особой причины улыбаетесь, просто говоря о нем — по-особому улыбаетесь, понимаете?

Мегатрон молча смотрел на медика, но на того уже давно не действовал этот взгляд. И Хук завершил свои умозаключения простым выводом:

— Зная вас, и видя, как изменяется ваше поведение, я предположил бы зарождающуюся искровую связь.

— О...

Собственно, сказать тут больше нечего, и Мегатрон только опирается плечом на стену, тихо скрипнув бронёй, обдумывая слова старого врача. Это... неожиданно. И довольно странно, что он не заметил сам. Это Уилл, пока не знающий таких тонкостей, мог не обратить внимание, но он-то...

— Я не удивлен, впрочем, — продолжил медик, — вы с ним похожи и хорошо подходите друг другу. У вас совпадают взгляды во многих вопросах...

— Хук... — произнес Мегатрон с нажимом.

— Что? Все будут только рады. Не вижу причин, из-за которых это могло бы стать проблемой. Вы же не решили в срочном порядке купировать связь и постараться о ней как можно быстрее забыть? Всё-таки Нокс не Оптимус, он будет надежным партнёром, — продолжил Хук, и усмехнулся, услышав скрип брони лидера. — И, если вы действительно заинтересованы в нем, я советую поторопиться. Он симпатичный и на него многие поглядывают.

— Он был… человеком. Органиком. А их обычаи…

— Он быстро учится, и я бы не назвал его приверженцем традиций. Другое дело, будь у него характер, как у Пакса… но тогда сомневаюсь, что у вас бы вышло даже заключить с ним союз.

Мегатрон шумно вздохнул — медик был прав. И в том, что касается отличий полковника от остальных своих бывших сородичей, и в том, что делать выбор надо как можно скорее: пока связь не установилась до конца. Уилл должен узнать об этом и сам решить, поддержать ли влечение Искры… или отказаться.

Не откладывая в архив, Мегатрон отдал все необходимые распоряжения, и сам вылетел из госпиталя в направлении спаркариума. Ещё не до конца уверенный, как стоит начать разговор, он активировал сканеры, зависнув над самой окраиной и плавно пошел по кругу, огибая руины. Так будет больше охват... и даст немного времени перед встречей с Ноксом. Он чувствовал его — молодую, сильную Искру, наполненную уверенностью и внутренним покоем — интересно, что его сделало таким? Касание Праймаса? Опыт прошлой жизни?

«А ведь Хук прав», — подумал Мегатрон, вспомнив, как относились к новичку его бойцы. Его не задирали, даже не сторонились, наоборот, тянулись к его обществу. И это недоверчивые, подозрительные десептиконы! Неудивительно, что спарки к нему прилипли…

«Это удачно. В прошедшие времена тех спарков, что рождались из Колодца, воспитывал Альфа Трион — и уж конечно, он старался заполнить головы юных Искр своей автоботской философией. А альтернатив практически не было — кто знает, правда ли то, что меха с нужным излучением просто не рождались? Скорее всего — нет… но теперь у нас есть Нокс».

Серебристый истребитель легко скользил над поверхностью, облетая бывший спаркариум. Интересно, каким он был внутри? У Мегатрона не было того «возраста познания», который проходят нормальные Искры — сразу по активации он с уже заложенным пакетом программ отправился в шахту. И прямо сейчас он кое-что решил для себя: как бы остро ни встала нужда в руках для работы и войны, защиты возрожденного Кибертрона, он больше никогда не отдаст приказ создавать меха под конкретные задачи. Никогда больше — хватит и того, что делал на войне…

Внезапный сигнал заставил его замереть, зависнув над грудой обломков. Показалось, нет? Будто чей-то жизненный сигнал прозвучал последним мерцанием, и погас… он мог бы отмахнуться от этого — сигнал походил на простой глюк, остаточное излучение, но интуиция настойчиво заставила остановиться. Бесшумно приземлившись среди обломков, Мегатрон трансформировался и огляделся.

Казалось, здесь не было никого — даже затихарившихся скраплетов. Но две стальные балки, составлявшие раньше единую структуру с рухнувшим куполом, лежали очень удачно, образуя мелкое убежище. Вдруг вспомнились похожие конструкты в обвалившихся или схлопнувшихся тоннелях шахт, не раз спасавшие жизни рабочих. Мегатрон присел, наклонившись и подперев «уголок» плечом — в темноте проглянуло что-то светлое. Напоминавшее мелкий корпус, правда, донельзя пыльное.

Десептикон тихонько свистнул, пару раз позвал, не добившись ровным счетом никакого движения. Но призрак сигнала пришел отсюда — делать было нечего, и он подлез под балки, осторожно зачерпнув мелочь. И выволок на свет все же спарка… правда, кажется, погасшего.

Шлак… опоздал. Хоть на цикл бы раньше…

Держа на ладони хрупкий, очень маленький корпус, Мегатрон поднялся и замер, вслушиваясь. Спарк не подавал признаков жизни — в шахтах с такими не возились, но однозначно дезактивным его тоже было не назвать — призрак сигнала все еще шел, будто на последних силах перед угасанием…

Десептикон решительно сдвинул броню, на запястье, отсоединив один из самых мелких шлангов, и кое-как когтями раскрыл спарку рот. Были сомнения насчёт того, насколько полудезактивной бете подойдёт его энергон, рассчитанный на тяжёлую боевую форму, но лучше попытаться и не получить результат, чем бросить, даже не приступая. Томительные клики тянулись бесконечно долго, но вот сигнал снова мигнул, разгораясь чуть ярче. Спарк тихо-тихо скрипнул и голубые линзы подсветились с большей интенсивностью.

Замечательно!

Напряжение, незаметно сковавшее его системы, отпустило искру. Спарк всё ещё слаб и истощен, но дальше медик справится. Нужно как можно быстрее отнести его в госпиталь.

Мегатрон бросил взгляд туда, где сенсоры фиксировали Нокса. Кажется, разговор откладывается.

После осмотра развалин спаркариума прошло три цикла, и в эти циклы оба они оказались слишком заняты для разговоров — Мегатрон с отрядом выдвинулся на зачистку окрестностей от инсектиконов, а Нокс проводил половину времени за учебой, а половину в медблоке, откуда еще не вышел впавший в счастливую эйфорию Старскрим. Там он возился с крылатыми спарками, и он же первым заметил странность в находке Мегатрона, до сих пор висящей на аппарате поддержки.

— Какой-то он слишком яркий, — заметил бывший белковый, когда лидер нашел время заглянуть и проведать его и спарков. — И тоненький. Может, это фем?

— Думаешь? — Мегатрон к своей находке особо не присматривался, да и был этот спарк тогда скорее серым от пыли и истощения. Но сейчас, накормленный и отмытый, он постепенно становился все более золотистым — действительно, даже для автоботов не самый типичный цвет…

Для простых автоботов.

— Шлак, — пробормотал Мегатрон. — Нобиль.

Да, находка оказалась с подвохом, которого Белый Лидер, признаться, не ожидал. А стоило бы, учитывая, как часто они случались в прошлом.

Найдёныш и правда был нобилем. Неизвестный, в прошлом явно бывший высокопоставленным, он ярко выделялся цветом корпуса и мелкими плечевыми накладками. Конечно, корпус ещё изменится, но судя по общим характеристикам...

— У нас есть старая Аяконская база подписей искр? — рассматривая спарклинга с непередаваемым выражением, спросил лидер.

— База есть, — отозвался Хук. — Только, что будем делать, когда совпадет? Особенно, если это окажется кто-то вроде Сентинела или, не дай Праймас, Зеты? Он, конечно, пока спарк, но толку-то, если чуть позже его попытается прибить всякий, кто узнает?

Вопрос был верным.

Что делать, Мегатрон и сам не понимал. Одно дело возвращение давно павших товарищей, и совсем другое — старого шлака, из-за которого всё когда-то и покатилось в юникронову бездну. Повторения истории не хотелось. Так-то спарки после возвращения из Всеискры ничего не помнят, но отголоски воспоминаний приходят со временем, и чем чаще напоминать, тем больше. И что тогда?

Десептикон шумно выдохнул и вновь посмотрел на свою находку. А тот вдруг закопошился на платформе и с тихим писком зажёг лазурные линзы.

— Гляди-ка, ожил, — заметил Нокс. — Как будто тебя ждал.

— Вот только этого не хватало, — буркнул десептикон, гадая, что делать, если мелочь сейчас заверещит и отключится со страха — а такое было возможно, если именно он когда-то отправил эту Искру к Праймасу. Но спарк не испугался — по крайней мере, не настолько. Тихо пискнул еще раз, и протянул лапку, пытаясь достать серую броню. Дотянуться не смог, Белый лидер стоял слишком далеко от него, спарк пыхтел, скрипел, но упорно тянулся вперёд, призывно посвистывая.

Понаблюдав ещё немного за этой пантомимой, Мегатрон вздохнул и протянул ему свою ладонь, а то ещё чего доброго повредит систему поддержки и себе что-нибудь…

— Ну, и что с тобой делать? Вылез из Всеискры на мою голову... — проворчал он, впрочем, не зло, а скорее устало.

— А что, есть какие-то варианты кроме воспитывать? — спросил Нокс и тем самым озвучил мысли десептикона до того, как тот осознал их в полной мере. — Не сам же он «вылез», как ты выразился. Если бы выбирал, наверняка бы постарался пролезть тогда, когда на Кибертроне всё устаканилось. А сейчас работы выше головы — кто бы ни стал его опекуном, забот и ему хватит.

— А может, на то и расчет? — резонно предположил Мегатрон. — Когда Кибертрон восстановится, тут все уже поделят и переделят, народу прибавится, конкурировать трудно будет. А пока на планете разруха и каждые руки на счету, да еще неизвестно, как Праймас на убийство спарка отреагирует, можно пролезть во власть сперва по мелочи, а потом и больше загрести... хм...

Спарк, очевидно не интересующийся умопостроениями лорда, попискивал, изучая широкую темную ладонь, в которой мог бы поместиться, как в ковше.

— Это если он всё сейчас помнит и уже строит план-график на пару лет... ворнов вперёд. Как заядлый попаданец. Вырасти не успел, уже всех нагибает. Если твоей теории следовать — первое, что следовало бы сделать — скрыться. Или хоть корпус другой. Вон, и декады не прошло — признали нобилем. Я не гений, но слишком уж невыгодные стартовые условия, — Нокс покачал головой и добавил, подводя итог и ставя точку в своей позиции. — Я не верю, что кто-то может родиться заведомо плохим. Ты сам мне сказал, что памяти у вернувшихся пока нет. Значит, можно воспитать так, чтобы память нынешняя оказалась важнее прошлой. Решать тебе.

Верно. Решать ему. Нужно просто решить. Что можно было бы сделать? Как предложил Нокс — воспитать? Как требует здравый смысл и память предвоенных ворнов — оставить умирать подальше, как оставляли умирать нищих на нижних уровнях ржавеющего мира? Или третий вариант, как наверняка поступил бы Оптимус — отправить отрабатывать «прошлые грехи» — хоть в те же шахты, например?

Додумав последнюю мысль, Мегатрон содрогнулся. Нет. Никогда такого не будет. Значит и правда не остается другого выхода, придется воспитывать, учить и защищать. И как бы не лично ему — раз уж спарк к нему липнет.

— Нашел, — Хук вернулся с датападом. — Мой Лорд, вы не поверите — это Децимус.

От неожиданности лидер десептиконов на мгновение завис.

— Децимус? — Нокс заинтересованно повернулся к медику. А у Мегатрона нашелся только один вопрос:

— Разве он не должен меня бояться?

— Теоретически, — Хук пожал плечами. — Как именно влияет причина смерти на страх… слабо понятно. Возможно, что пугать его будет ваша пушка, звук выстрелов, или тот рабочий инструмент, которым вы его пришибли. А конкретно вас он мог запомнить, как того, кто его вытащил и накормил. Ваши руки, излучение, энергон… кстати, именно поэтому не рекомендуется делиться с найденными спарками личным энергоном — привяжутся и не отстанут.

Мегатрон перевел взгляд на золотистого спарка. Тот, не обращая никакого внимания на прозвучавшее имя, водил лапками по его ладони, тонко попискивая.

— Странно, — заметил Нокс. — По сравнению с сикерами он кажется каким-то недоразвитым. Он младше них?

— И это тоже, — ответил Хук. — Тут и характер влияет — если верно то, что я знаю о типах искр… кстати, Старскрим уже почти очнулся и скоро вернется к своим обязанностям.

Обязанностей у крылатого меха хватало, причем, таких, которые мог исполнять только он. Нехотя отпустив от себя спарков, Старскрим надиктовал Ленноксу длинный список наставлений о том, как заботиться о маленьких сикерах. Сам он, конечно, будет каждый свободный момент следить за своими крылышками, но есть дела, которые за него никто не сделает, так что… впрочем, бывший белковый, кажется, такому повороту событий был даже рад, и готов возиться со спарками циклами напролет. Очевидно забота о маленьких искрах доставляла ему удовольствие, принося в душу то, чего так не хватало бывшему белковому раньше. Мегатрон с улыбкой наблюдал, как тот щекочет мелочь между крыльями, разыгрывая шуточный бой.

Хитро переглянувшись с братом, один из них что-то воинственно пискнул и с хлопком исчез, сваливаясь прямо на Мегатрона.

— Скайварп! — Нокс строго посмотрел на шутника. — Просил же — не в кварте. Что говорил Старскрим? Ошибёшься и застрянешь в какой-нибудь стене.

Мелкий сикер залился смехом и блеснув линзами, цапнул лидера десептиконов за пальцы, впиваясь крохотными клыками в активную краску. Молодой меха вздохнул.

— Похоже, ты ему нравишься, — заметил он, наблюдая, как маленькая летучка без особого успеха пытается кусать ладонь лорда. Второй повис на шее самого Уильяма. — Правда, я так и не понял, почему он кусается. Наши дети так делали, когда у них зубы резались.

— Добычей считает, — Мегатрон пощекотал сикера между крыльями. Усмехнулся. — Скайварп не изменился даже после Колодца Искр. Наглый, под стать ведущему.

Уилл улыбнулся и фыркнул.

— И верно, — он снова пощекотал Тандера и задумчиво спросил, чуть хмурясь. — Кстати. Если меха размножаются вот так, искрами из колодца Искры или Оллспарка, то откуда у вас фемы? Довольно странно получается.

— Фемы... — протянул Мегатрон. — Фемы, это эксперимент одного... одной сволочи, как у вас говорят. Попытка искусственной подстройки под двуполые организмы. Бессмысленно, бесполезно и очень жестоко, если воздействие проводят на взрослом, сформированном меха. Нам без надобности такое деление: так-то все трансформеры братья, системы сброса напряжения и чувствительные центры у всех примерно одинаковые — есть и подключение, и прием. И система для развития новых искр у любого может стоять. Применяется, конечно, в довольно редких случаях…

— Братья? Я слышал, там в Мишн-сити, когда ты проснулся после S7, ты называл так Оптимуса, да и он вроде... грешил на неточности перевода, — припомнил Нокс.

— Под словом «брат» подразумевается сородич. И в ситуации «огрызки фракций на чужой планете среди чужой расы» это была попытка напомнить ему, что мы кибертронцы, и что он, вроде как, должен заботиться о своем народе и мире, а не о попавшихся на пути органиках… — Мегатрон скривился. — Неудачная в который раз. Но надежда умирает последней.

— Ясно. — Нокс покачал головой. — А наши аналитики чего только не придумывали по этому поводу. Иной раз читать было страшно, такое сочиняли. Отдельные опусы про взаимодействие я вообще удалял, не глядя, — он скривился и неприязненно дёрнул плечом. — Бойцы смеялись, конечно, но надеялись, чтобы о некоторых результатах их измышлений никто и никогда не узнал. Особенно сами автоботы. Правда, думая об истории Бамблби и смерти Сэма, мне кажется, что-то всё-таки просочилось. Иначе не понимаю, почему они вообще решили заняться… чем-то таким.

Мегатрон хмыкнул.

— Не думаю, что дело в этом. Наши системы поддержания и приёма-передачи предназначены, в первую очередь, для медицинских целей, для помощи и спасения, побочные эффекты просто приятный бонус. То же, что сделал этот автобот... видишь ли, в нормальном состоянии искра может открыться самостоятельно только при наличии искровой связи. Этому мелкому воспитаннику Прайма следовало бы сходить к врачу, а не экспериментировать, потому что у людей нет Искр в нашем понимании. А значит и нормальной связи быть не может.

— Связи... я не очень понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Нокс. — У нас есть всякие мистические теории о связи душ, но это именно теории, а у вас, как я понимаю, есть что-то реальное?

— Да, — Мегатрон помолчал, думая, как лучше объяснить. Он вступал на хрупкую поверхность, опасаясь вызвать у бывшего органика резкое отторжение. — Связь, это… понятие «конджукс эндура», родственное любви. Тот, с которым тебе хорошо, с кем ты готов прожить вечность, кого понимаешь, кому радуешься. С кем приятно поговорить и вместе работать. Это не зависит от вида корпуса — связь не образуется, если тебе, например, нравится фейсплейт или корма соседа, не образуется, если ты просто приятельствуешь с кем-то… это всегда всерьез и надолго.

Уилл нахмурился, как будто что-то припоминая, пытаясь ухватить за хвост какую-то мысль. То, что описывал десептикон, было знакомым, пожалуй, даже больше, чем по учебным сведениям, в которых описывались социальные взаимодействия кибертронцев. Нокс подметил то, как неуверенно Мегатрон смотрел на него, как тщательно подбирал слова, как выделил то, что связь в первую очередь затрагивает Искры — «души» трансформеров… а потом соотнес с собственными ощущениями в присутствии лидера десептиконов, и, подняв глаза, встретился с терпеливым взглядом Мегатрона. Тот ждал от него чего-то, и к собственному удивлению Уилл спросил совсем не то, что собирался.

— Я же был человеком...

Прозвучало беспомощно.

— Был, — согласился Мегатрон. — Но теперь ты кибертронец, и ничем не отличаешься ни конструкцией, ни искрой. Шоквейв немного исследовал твои показания…

— И... тебя это не смущает?

— Меня больше волнует, не смущает ли это тебя, — десептикон отвел взгляд, надеясь, что бывший белковый хотя бы не пошлет его с порога. А тот сидел, задумавшись, но похоже, не злился.

— Не смущает, — наконец решил Нокс. — Странно, конечно… впрочем, я все-таки более-менее цивилизованный американец, а не дикий russki mujik. Вот свяжись ты с кем-нибудь оттуда, тогда действительно, могли быть проблемы — понимание того, что сексуальная ориентация, это личное дело человека, в те края еще не доехало. Хорошо еще, на кострах не жгут, как в средние века… кстати. Я тут повспоминал кое-что, и ничего, в смысле, ощущается с теми же эмоциями, что кошка, лошадь, дерево или там, облака на небе. Если трансформеры действительно оценивают таких, как… как люди, только эстетически, то мне серьезно непонятно, что не так с Бамблби.

— Ну, — Мегатрон облегчённо улыбнулся и закончил уже веселее. — Полагаю, процессорные сбои и вызванное прикосновением к Оллспарку перенапряжение корпуса, помноженные на отсутствие адекватного образования о взаимодействии трансформеров могли сыграть с ним злую шутку.

Они говорили по-разному, но всё-таки понимали друг друга. «Если это не вызывает проблем у тебя, то у меня проблем с этим тоже нет». Нокс определенно был смущён открывшимися фактами, но в хорошем смысле этого слова. Словно был готов к подобному. Совсем новая жизнь…

«Мне… хорошо с тобой. Больше, чем с другими. Я еще мало жил среди вас, мало знаю. Нормально ли это? Что будет дальше?»

«Мне хорошо с тобой. Так, как никогда не бывало с другими. У меня большой опыт в… медицинских процедурах, но связь, это то, что бывает один раз. Это нормально, насколько я знаю, но я не знаю, что будет дальше. Что решишь ты?»

Нокс пристально смотрел на Мегатрона, поражаясь тому, как эта груда смертоносного железа умудряется выглядеть смущенной… и милой. Черт возьми. «Процедуры» у него, видите ли…

— Можно я тебя обниму? — спросил он вслух.

А за работой время летит незаметно. Минует первый ворн — полный оборот планеты вокруг солнца. В пересчете на время Земли — чуть больше ста лет, по словам трансформеров — этот «год» длиннее, чем был раньше. И за этот короткий для трансформеров промежуток сделано не так уж и мало.

Вот уже немного расчищен Аякон, так, чтобы в нём можно было свободно передвигаться не пару кварталов на самом верху, а десяток районов и минимум пять уровней вниз. Запущены заводы в Тарне, обеспечивая поставки питания, и к радости Старскрима реконструирована главная башня Воса. Поднят купол первого послевоенного спаркариума...

В нём пока только полсотни спарков, но это первые искры за очень, очень много орн и многие приходят, только чтобы посмотреть на это чудо, понянчить малышей и поиграть. Пускают, конечно, не всех, только тех, кто точно безопасны и не замыслят дурного, но Уилл рад и тем, кто есть. Он старается, но всё-таки, пока не имеет достаточного опыта в работе со спарклингами. Хорошо, что есть те, кто готов помочь, и хорошо, что мехи растут достаточно быстро, чтобы не нуждаться в ежечасном присмотре.

Скайварп и Тандеркракер уже летают со своим ведущим, пока только в пределах Кибертрона, но и это хорошо. После недавней смены корпуса крылатые малявки стали ростом с аэрокомандера, но частенько заглядывают поболтать к своему первому опекуну и наставнику. Иногда Ноксу кажется, что, если бы не укреплённая конструкция, сикеры давно бы его раздавили — своей привычки виснуть на плечах они пока не оставили. Мегатрон предрекал, что и не оставят.

Вождю десептиконов со своим подопечным немного проще — Децимус предпочитает сворачиваться клубком рядом с ним, собираясь подобно земным кошкам в компактный клубок и греться в эмоциональных полях десептикона.

«Переобщался с Рэведж», — иногда ворчит Лидер, опуская тёмную ладонь спарку на плечо.

Бывший сенатор был тих и немногословен, не любил шумных компаний и предпочитал учиться или заниматься чем-нибудь в уединении. Он часто пропадал в лабораториях Шоквейва, и учёный уже предполагал, что в будущем получит в его лице хорошего помощника. Воспоминания о прошлой жизни к нему не возвращались, да он, кажется, и не хотел вспоминать. И хотя за нобилем присматривал не только Мегатрон, но и Саундвейв, Нокс верил, что, если у него и проснётся память о прошлом, он предпочтет новую жизнь.

И кстати, он был не единственным нобилем, появившимся среди спарков. Из тех, кого нашли в первое время, было еще двое — какой-то учёный из Ниона, за которого очень просил Хот Род, и знаменитый в прошлом архитектор из Праксуса. С последним получилось немного забавно, (хотя, скорее, просто нервно). На воспитание его хотели взять Тарн — командир какого-то очень крутого и опасного десептиконского подразделения, и неожиданно объявившийся, считавшийся пропавшим ещё на Земле, Проул. Кто из них больше достоин чести и привилегии, спорили четыре декады, ругаясь при каждом визите в спаркариум, пока задолбавшийся Уилл не поставил в их споре точку. Если им так нужен конкретно этот спарк, пусть воспитывают его вместе. Или не воспитывают никого. Как ни странно, это сработало.

А вообще, он стал лучше понимать своих знакомых и сослуживцев, у которых было больше двух детей и которые воспринимали боевые задания, как отпуск...

Иногда становилось просто жизненно необходимо отвлечься от не такой уж и маленькой стаи спарков и сбежать, хоть в рейд, хоть на строительные работы. Всем, кто начинал смеяться над такой реакцией, Нокс просто и без затей предлагал подежурить в спаркариуме хотя бы декаду. Те, кто совету внял, шутить больше не рисковали.

Впрочем, иногда бывало не до шуток — и совсем недавно ему пришлось даже вызывать дежурных, обеспечивающих порядок. В спаркариум пришёл Бамблби, и высказал желание взять кого-нибудь на воспитание. И всё бы ничего, только назвать воспитанника он хотел Сэмом.

Услышав это от автобота, Уилл сразу насторожился. Интуиция, никогда ещё не подводившая в выборе опекунов для малолетних мехов, взвыла сиреной, словно перед ним стоял матёрый педофил. Да и выглядел бывший разведчик несколько бесновато, словно наркоман перед началом ломки. Вроде ещё не сгибает, но глаза уже лихорадочно поблескивают. Догадка была зыбкая, одно лишь подозрение, но и рисковать рядом со спарками он не собирался. Поэтому тихонько вызвал подмогу, которая и сопроводила автобота в карцер для буйных при медблоке — что, как сказал впоследствии Хук, было правильным решением. Автобота, насколько понял десептиконский медик, «переклинило», и его Искра требовала хоть какого-то партнера — как это лечить, хирург не представлял. Тут могли бы помочь разве что, мнемохирурги или погибший на Земле Рэтчет — а пока пришлось ограничиваться универсальным лекарством всех армий вселенной: пиздюлями командира, в лице которого выступили Нокс и Саундвейв, да тяжелым трудом…

Но больше, к удовольствию Уилла, в его зоне ответственности никаких происшествий не случалось. Кроме, разве что, всякой мелочи, вроде царапин у младших подопечных и отравления у молодых сикеров, решивших, что крупные корпуса позволяют им пить энджекс наравне со взрослыми мехами.

Ну, и еще улетевшего по делам партнера.

— С возвращением.

Просторная кварта недалеко от административного центра встречает теплотой и уютом, вернувшимся из дальнего перелёта Мегатроном и искренними объятиями.

— С возвращением, — с улыбкой приветствует его Уилл. — Я скучал. Проблем не было?

— Нет. Всё прошло на удивление хорошо — с учетом того, сколько пакостей нам доставила твоя планета в прошлом.

— Я рад. Расскажешь, как там?

Лидер десептиконов вместе с Шоквейвом и конструктиконами недавно через перенастроенный космический мост возвращался на Землю, чтобы проверить, не передумали ли остатки автоботской фракции, и не надо ли кого-то срочно спасать. Конечно, Мегатрон когда-то сказал, что заниматься этим не будет, но оставлять людям на расправу своих собратьев, пусть даже врагов, было просто неразумно.

Нокс был с этим согласен. Рано или поздно кто-нибудь бы захотел наложить лапу на скрывающихся инопланетян и заветные технологии. За минувший ворн, наверняка, было много попыток. Хорошо, что, хотя бы сейчас удалось выкроить время разобраться с этим...

Уткнувшись в плечо Мегатрону, Уилл тянет его на платформу, переплетая с ним пальцы и делясь своим счастьем и радостью от его возвращения. Он, правда, очень скучал. На Земле их отношения назвали бы платоническими, в большей степени, потому, что хоть Мегатрон и показывал ему... медицинские процедуры, просто сидеть рядом, понимая друг друга и разделяя на двоих чувства и тепло, оказалось куда приятнее. Возможно, он не так сравнивает, не так смотрит, но никакая физическая близость не заменит их связи, блаженства, что куда глубже и сильнее, чем всё, что может представить человек.

— А как у тебя? Я слышал, во время моего отсутствия были проблемы с автоботом.

— Бамблби, — подтвердил Нокс. — Это сложно объяснить словами.

Он перекинул партнёру объёмный файл с чувствами-мыслями-впечатлениями-ощущениями. Какое-то время тот молчал, разбирая по кадрам историю.

— Хорошо, что ты успел позвать дежурных, — наконец, заключил Мегатрон. — Это и впрямь могло быть опасно.

— Старскрим недавно рассказывал мне, какие последствия для мехов несёт сильное обморожение. Помнится, в Секторе семь его пытались заморозить. Могло что-то случиться именно тогда?

— Вполне, — кивнул Мегатрон.

В воздухе повисло немое напряжение.

«Но ведь с тобой всё в порядке? Ты пробыл в том месте дольше и всё было намного хуже.»

«Я старше и… крепче сделан. К тому же, если что и было — ушло со старым корпусом. Праймас обновил меня».

«Хорошо… не хотелось бы быть всего лишь физиологической реакцией на мороз. Скажи, а с Бамблби и впрямь ничего нельзя сделать? Хук, понятно, в процессор не полезет, но может быть, Саундвейв…»

«Увы, переписать такое ему не под силу. Он телепат и психолог, а не корректор, и за Бамблби не возьмется по простой причине — у него дело вовсе не в тяге к спаркам, а в необходимости младшего партнера, с которым можно играть в дружбу и покровительство, и об которого можно… «дрочиться», — по-человечески произнес Мегатрон. — Скажу честно, будь он вполне взрослым меха, проблем бы не было — поискал и нашел бы себе партнера, что принял бы ведомую роль. Но поскольку сам по какой-то причине до сих пор психологически «тинейджер», ему нужен еще более младший, а таких среди нас нет. Старшие же будут вызывать инстинктивный бунт, и даже если Саундвейв уберет такую реакцию, остается вопрос — кому нужен соузник, рассматривающий партнера лишь как способ удовлетворения?»

«Ясно… значит, просто гнать от спаркариума и надеяться, что со временем рассосется?»

Мегатрон фыркнул вслух.

— Вот там и пожалеешь о мнемохирургах. Возможно, кстати, если пошарить по окраинным системам, кто-нибудь и найдется… но пока да, остается рассчитывать лишь на то, что время поправит дело. Ладно, хватит о нем… твоя планета в порядке — насколько я сумел узнать. За время нашего отсутствия, конечно, произошло несколько мелких войн, однако, правительство, кажется, поумнело и взяло курс на сохранение природы — народу стало на пару миллиардов поменьше, а вода и воздух — на пару порядков чище. На Марсе есть добывающая колония, туда ходят грузовые шаттлы… и самое интересное — Оптимус нашелся.

— Правда? — несколько ошарашенный кучей вываленных новостей Уилл приподнялся.

— Причем, оцени — он стал человеком, — добавил Мегатрон. — Я видел его и Кейда Йегера на твоей планете. Почувствовал, когда сканировал земли Южной Америки. Сначала не поверил, долго сравнивал файлы данных и энергоподписи. Но ошибки нет, оба живы.

— Хм... — Уилл хмурится. — Ворн прошёл. Люди не живут столько. Они должны были если не умереть, то превратиться в дряхлых стариков.

— Тот белковый, которого Оптимус приводил на Кибертрон, и правда, выглядит старше, чем тогда. Но не сказал бы, что они оба очень стары. Возможно, им достался более долгий срок за счёт жизни Прайма — его Искра, как будто, подпитывает обоих. И возможно, после того, как их органические тела умрут, они оба возродятся мехами.

— И... что тогда? — осторожно уточнил Нокс, не зная, чего ожидать.

— Ничего, — Белый лидер пожал плечами. — Пусть живут. Если хватит ума не ввязываться в неприятности, проживут мирную жизнь...

Он не слишком-то верил, что Прайм сможет жить, не ища себе проблемы, даже в человеческом теле, но может быть, бывший враг со временем обретёт покой в этом мире, ставшем ему ближе родного? Всё-таки, выглядел он довольным такой жизнью… может быть, именно этого ему и не хватало?

Мегатрон перекинул Ноксу файл — двое людей, один красивый, белокожий и темноволосый в какой-то форме, должно быть, полицейской, и другой, кажущийся гораздо старше первого, но на самом деле бывший гораздо младше… сидят обнявшись, на лицах — улыбки.

Прокрутив кадр со всех сторон, Нокс успокоено закрыл его и убрал в дальний архив. Что ж, каждому своё. Своё счастье, свой выбор и ответственность. Уилл считал себя не в праве судить и осуждать его, несмотря на личное отношение к тем, кто этот выбор сделал.

Мегатрон тем временем перебросил ему ещё несколько файлов.

— Твой старый дом не уцелел, но, если тебе интересно, в том месте никто не живёт.

— Ну, было бы глупо рассчитывать, что он сохранится, — Уилл рассматривал остров высоких пальм, среди которых проглядывали остатки фундамента и обрушившихся стен. — Кто бы мог подумать, что там вырастет что-то подобное. Может, это те семена, которые я когда-то посадил?

Накатили ностальгия и лёгкая грусть. Это место когда-то было его домом. Он с теплотой вспоминает о покинутом, но теперь его дом Кибертрон, и, если бы кому-то пришло в голову спросить его, счастлив ли он, Уилл бы без колебаний ответил — да.

Мегатрон тепло фыркнул ему в шлем.

— Семена тех семян, скорее. А еще там побывали Врекеры — в смысле на Земле. Вскоре после того, как Кибертрон убрался с орбиты…

— Потом, — прерывает его Уилл. — Давай просто полежим в тишине? Я здорово устал от истории с этим желтым придурком…

— Давай, — соглашается Мегатрон. — Я тоже устал — право слово, сил изумляться идиотизму некоторых своих сородичей у меня уже нет. Завтра…

«Завтра расскажешь», — посылает Нокс, опрокидывает Мегатрона на платформу и ложится рядом. Окно кварты приоткрыто — далекий шум не мешает слушать пульс родной искры, растворяясь в счастье быть рядом с тем, кто любит тебя таким, какой ты есть.

Тишина. Покой. Мир.