Момент до исчезновения (гет)

Какое-то время всё окружал белый цвет.

Свет жёсткий и флуоресцентный, сверкающий сверху, как холодные лампы в больничной палате. Адриан слышит мозаичные шумы, обрывки звуков и голосов, как ему кажется, но всё это похоже на затопленный мир. Все вокруг размыто и мутно, как если бы он пытался схватить туман.

Ему кажется, что его сознание дрейфует в этом белом пространстве бесконечно долго. Сначала он ощущает резкую боль, а потом её полностью нет. Он чувствует холодный дождь, который обрушивается на него, и тёплую струю крови, стекающую по его коже, пока всё это не исчезает, оставляя за собой лишь слепое онемение.

Но даже в этом безмолвном белом мире есть тепло. Лёгкое давление, как рука, касающаяся его плеча, и он ощущает, как пытается вырваться, тянется к нему, словно к куску земли, чтобы вырваться из хаоса.

Затем белое начинает растворяться, и появляется что-то помимо него. Это тёплое, яркое и интенсивное, как солнечный свет, пробивающийся сквозь облака…

Он представляет себе всплеск цвета, как чудесное видение, где радужные оттенки вдруг заполняют пространство.

* * *

Адриан мчится по городу. Нет, не Адриан. Кот Нуар.

Он прыгает по зданиям, словно это его вторая природа, и чувствует себя потрясающе. Каждый его прыжок словно преодолевает гравитацию, а ветер проникает в его волосы, теребя их, как нежная рука. Он ощущает, как кровь бурлит в его жилах, наполняя его энергией, а свист в ушах становится частью его музыки, создавая неповторимый ритм свободы. Ничто не может его сдержать.

В первый раз он чувствует себя абсолютно свободным.

Он останавливается лишь на мгновение, всего на секунду, чтобы впитать в себя всю эту непередаваемую свободу. Мгновение, когда он останавливается, чтобы насладиться этим ощущением полета и безграничной возможности.

И этого мгновения достаточно: всего одна секунда.

Он слышит её прежде, чем увидит. Дикие, панические крики сверху заставляют его резко обернуться, и вот он уже насторожен.

Потому что мир вокруг него резко изменился. Он начинает сомневаться, что находится в том же мире, что и раньше.

Небо стало… по-настоящему завораживающим. Черные и серые оттенки, ранее доминировавшие в его поле зрения, постепенно растворяются, превращаясь в яркие, живые цвета. Словно невидимый художник начал наносить на небесную палитру ослепительные штрихи, превращая её в захватывающее зрелище. Он не может найти слов, чтобы описать этот феномен, и всё происходит настолько стремительно и интенсивно, что у него нет времени размышлять. Всё, что он видит, это то, что прямо перед ним — девушка, кричащая и выбивающаяся из-под контроля, одетая в яркий костюм с черными пятнами, мчится прямо к нему, как метеор.

Честно говоря, он почти не ощущает удара, когда она врезается в него. Его разум полностью поглощён чем-то гораздо более грандиозным и судьбоносным.

Это лучший день в его жизни.

* * *

Он уже не теряется так сильно. По крайней мере, он так считает. Мир вокруг всё ещё размытый, словно он пытается пробиться сквозь густую пелену тумана. Он с раздражением осознаёт, что не может схватить свои мысли, которые ускользают от него, как песок сквозь пальцы. Давление остаётся, постоянное и тёплое, как тёплый плед, который он держит, словно это единственное, что связывает его с реальностью.

Теперь он точно слышит голоса. Они звучат как неясный, далёкий шум, словно отголоски далёкой битвы, смешиваясь в хаотичную симфонию. Но среди этого шума появляется новый цвет. Он яркий и мягкий, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, освещая всё вокруг. Этот свет несёт в себе тепло и уют, словно тёплый день, который согревает душу.

Этот мягкий свет убаюкивает его, унося обратно в полусонное состояние.

* * *

Огни Эйфелевой башни сверкали, как маленькие звёзды, искрящиеся в ночном небе Парижа. В их мягком свете город казался ещё более волшебным и таинственным.

— Ты видишь цвета. — Слова, словно пепел, оседают на его языке. Он ощущает, как лучший день в его жизни разрушается, как песчаная крепость, стремящаяся развеяться на ветру. Мир, который стал таким красивым и живым благодаря её присутствию, вдруг теряет свою яркость и становится тусклым, как затянутые облаками горизонты.

Леди Баг продолжает, не подозревая, что его сердце распадается на куски, как стекло, упавшее на землю:

— Да. На самом деле, я вижу их уже несколько лет. Момент действительно так удивителен, как говорят. У тебя есть любимый цвет?

— Я не знаю. Я ещё не вижу цвета. — Слова вырываются из него, как болезненная истина, которую он не хотел бы произносить. Это явная ложь, но Леди Баг, похоже, не замечает. Всё, что он видит, это… жалость, нависающая над ним, как тяжёлое облако.

Его сердце падает, как камень, утопая в глубинах одиночества и разочарования.

Леди Баг не заметила, как он оглянулся. Она выглядела прекрасно и счастливо, её лицо светилось на фоне мерцающих огней Парижа, создавая контраст с его внутренним мраком.

Позже он свернулся клубком в постели, как обломки усталого корабля, позволив телу отключиться, хотя разум продолжал бодрствовать. Он упал на постель с тяжестью, как камень, и не слышал нытья Плагга о сыре, который как будто пытался привлечь его внимание к чему-то более насущному.

Леди Баг была его судьбой. В этом он не сомневался, но её слова о том, что она уже видит цвета, означали…

Его рот наполнился кислым вкусом, как горькая неудача, которая омрачает его мысли.

Что означало, что, хотя она была его судьбой, он не был её.

Он почти рассмеялся, но это был горький смех. Логично, подумал он. Он всегда был романтиком, и мысли о возможной судьбе, где-то там, уже заполнили его воображение. Ждал встречи с ней, и она оказалась Леди Баг! Самой невероятной девушкой, которую он когда-либо встречал. Но теперь всё выглядит так, словно что-то не так с ним. Должно быть, у него есть какие-то неисправности — он сломан.

Человек, который должен был быть только для него, тот, на кого он должен был полагаться и находить утешение, не был рядом.

Если Плагг замечает слёзы, тихо катящиеся по его лицу, он не говорит ничего и осторожно подплывает, чтобы утешить его. В конце концов, он позволяет сну овладеть собой, погружаясь в глубокую темноту, чувствуя себя более одиноким, чем когда-либо.

* * *

Он испытывает трудности в различении своих снов и реальности, как если бы его сознание медленно пробуждалось, но не успевало полностью оторваться от зыбкой ткани сна. Он осознает это только тогда, когда начинает чувствовать, как ускользает из своих сновидений, как песок скользит сквозь пальцы.

Он продолжает пытаться открыть глаза, но это кажется непреодолимой задачей. Глаза кажутся ему тяжёлыми, словно они налиты свинцом, и каждое усилие лишь увеличивает чувство беспомощности. В моменты полусознания он продолжает ощущать усталость и слабость, словно его тело затянуто в плотную паутину, из которой невозможно выбраться. Вдобавок, его начинает беспокоить глубокая, ноющая боль в боку, которая пульсирует с постоянной и мучительной частотой, как дразнящая музыка боли, не дающая покоя.

Обычно ему легче вернуться в тьму сна, чтобы избежать этой невыносимой боли, но сегодня он устал от сна, который не приносит облегчения. Он жаждет проснуться, ощутить движение, ощущать реальность. Его разум кричит о пробуждении, но тело остаётся парализованным.

Если бы только он мог просто открыть свои глаза, чтобы увидеть окружающий мир, почувствовать себя живым и освобождённым от этого тёмного, мучительного состояния.

* * *

Моя родственная души даже не для меня. Что ещё может пойти не так?

Адриан стоял у окна, глядя на тучи, сгущающиеся над горизонтом. Дождь уже собирался пролиться, и его густые серые массы отражались в глазах юноши, словно отразив весь мрак и неудачи, что он ощущал внутри. Этот день начался с поражения: один из новых одноклассников уже проявил к нему враждебность, и Адриан чувствовал себя абсолютно потерянным.

В таком настроении хоть кто-то из его окружения казался лучом света. Нино был таким человеком. Адриан не совсем понимал, почему решил открыть Нино свои переживания о родственной душе, но желание выплеснуть свои эмоции было сильнее, чем страх перед осуждением.

— На самом деле, я начал видеть цвета только вчера, — произнёс Адриан, стараясь не позволить своему голосу дрожать. Каждое слово звучало как признание в слабости. Это было тяжёлое бремя, и высказывание этой тайны вслух было болезненным актом уязвимости.

Нино, заметив его тяжёлое состояние, попытался облегчить атмосферу:

— О, поздравляю! Кто счастливчик? Девушка или парень?

— Не имеет значения. Она не пережила Момент, — ответил Адриан, его слова звучали так, будто он бросил камень в темные воды своих чувств. Шок и сочувствие одновременно мелькнули на лице Нино, и это только углубило внутреннее разочарование Адриана.

Он старался отвлечься от мыслей о Леди Баг, её ярких цветах и тому, как они казались недосягаемыми. Нино быстро улавливает намёк и сменяет тему, что вызывало у Адриана облегчение. Он был признателен за это и надеялся, что Нино захочет стать его другом, несмотря на всю его внутреннюю сломленность.

Адриан взглянул на Маринетт, которая стояла немного в стороне, её спина была вытянута, а её внимание было сосредоточено куда-то в пространство. Адриан чувствовал глубокую неловкость за случай с жвачкой, который он не смог исправить должным образом. Он желал, чтобы мог как-то компенсировать это, но сомневался, что она захочет продолжать общение.

— Просто одно хорошее событие, — тихо молится Адриан, глядя на дождь, который стекает по стеклу, словно мог бы изменить ход событий. — Пожалуйста. Если я смогу быть её другом, то, может быть, всё это как-то наладится.

Внутри него зрела надежда, что его просьба не слишком велика.

Тем временем дождь продолжал лить, и Адриан ощущал, как капли стекают по его волосам и лицу, как если бы они могли умыть его от мрака. Плагг выглянул из его куртки, дразня его своими игривыми жестами. Адриан не смог сдержать улыбку, когда его взгляд встретился с пушистым другом.

— Не будь смешным, Плагг. Она просто подруга, — произнёс он с лёгкой усмешкой. Эти слова, произнесённые вслух, пробудили в его сердце небольшую искру надежды. Подруга. Реальная подруга.

И, возможно, что-то большее чем Леди Баг. Адриан не знал, будет ли у него когда-либо достаточно сил, чтобы признаться ей в своих чувствах. Ему казалось, что так проще для обоих, и он не хотел обременять её этим бременем. Но разве вселенная не может быть к нему более благосклонной и предоставить просто дружбу?

По крайней мере, не всё было плохо. В этот дождливый день, стоя под небом, которое казалось таким же мрачным, как и его внутренний мир, Адриан увидел яркие глаза Маринетт в своих мыслях. Ярко-синий, глубокий и уникальный. Он осознал, что впереди ещё много открытий и воспоминаний, которые предстоит создать как с ней, так и с Леди Баг.

Пока что этого будет достаточно. Этого должно быть достаточно.

* * *

Он думает, что слышит её голос — нежный и мелодичный, как будто она шепчет ему прямо в ухо. Эти звуки проникают в его сознание, создавая ощущение, что она совсем близко. Каждый раз, когда он закрывает глаза, ему кажется, что он может увидеть её лицо, его мечты переплетаются с реальностью, и он ощущает её присутствие, несмотря на расстояние.

Он хочет увидеть её — её улыбку, её глаза, наполненные светом и теплом. Он жаждет прикоснуться к её миру, узнать, как она чувствует себя, что её радует и огорчает. Эти мысли и желания пронизывают его сознание, вызывая трепет и волнение. Он готов сделать всё, чтобы быть рядом с ней, разделить с ней моменты радости и печали, понять её как можно глубже.

Маринетт — имя, которое стало символом для него, источником надежды и стремления.

* * *

Он едва чувствует, как его тело двигается, едва успевает понять происходящее. Боль проникает в его сознание, но он успокаивается, видя широко раскрытые от ужаса голубые глаза Маринетт. Несмотря на боль, ему отрадно знать, что она в безопасности.

Ему нужно сказать ей. Если это действительно конец, он не может унести с собой правду. Он мечтал о том, что у него будет больше времени, всегда надеялся, что у него останется немного дольше, чтобы насладиться её присутствием, её добротой, её близостью.

Её дружба была ему достаточна, но глубоко в его сердце он всегда, всегда желал большего.

С каждым мгновением становится всё труднее оставаться в сознании, но боль как будто ускользает вместе с его сознанием. Он борется с этим, он не готов отпускать её. Если это последнее, что он увидит — её великолепную, яркую, красную леди — он отказывается отводить взгляд, чтобы впитать её образ полностью. Её глаза, такие яркие синие, сверкают слезами, и он улыбается, вспомнив вопрос, который она задала давным-давно.

— Синий, — тихо произносит он, и слова, как будто осыпавшиеся звезды, начинают складываться в её сознании.

Маринетт не понимает его слов. Конечно, она не понимает. Это почти вызывает в нём усмешку, но боль мешает ему смеяться.

— Мой любимый цвет. Это синий, — говорит он, наблюдая, как осознание медленно приходит к ней.

Она плачет ещё сильнее, и его сердце болит от этого. Это последнее, чего он хочет видеть.

— Когда?

Он знает, что она уже всё поняла, но всё же он говорит ей. Ему больно осознавать, что он причиняет ей ещё больше страданий, но он должен сказать. Он не может больше скрывать это. Не от своей возлюбленной Леди.

Его кольцо издает последний сигнал, и он чувствует, как его энергия уходит. Он уже не Чёрный Кот, он снова Адриан. Но почти, потому что тьма окутывает его, как тёплое одеяло. Он сильно устал, но всё ещё цепляется за яркий синий, который его окружает…

Теперь её всхлипывания становятся всё громче. Она говорит с ним, но его сознание становится всё более расплывчатым. Потом она зовёт его по имени, и вспышка красного цвета на мгновение возвращает его. Открыв глаза, он видит тот же синий, но теперь он не скрыт маской, а обрамлён светлыми веснушками.

Он узнаёт это лицо, эти глаза. Он вспоминает моменты, когда они были под дождём вместе.

— Маринетт. Это ты… Маринетт. Это ты.

Она крепко сжимает его руку.

— Это я.

Он хочет поговорить с ней, он не хочет уходить. Но он ускользает.

— Мне хорошо.

Ему трудно говорить — он отчаянно хочет спать и чувствует холод от дождя, который становится всё сильнее. Это важно, чтобы она знала. Капли дождя разбиваются о его кожу, как горячие точки на фоне холода дождя, когда Маринетт наклоняется ближе. Он сосредоточен на её глазах, её выражении.

Он видит, как она сжимает его руку всё крепче, пытаясь удержать его, чтобы не уйти окончательно. Но он не уверен, сможет ли он остаться. Он просто хочет отдохнуть… хотя бы немного.

— Мне хорошо, что это ты, — говорит он тихо. — Я просто ждал…

Тьма поглощает его, и последнее, что он видит, — это красивый синий.

— Я просто хотел, чтобы у нас был ещё один момент.

* * *

— Маринетт! — воскликнул Адриан, резко поднимаясь. Боль пронзила его живот, заставив его почти согнуться пополам. Его мир наполнился красными пятнами, и в сознании вспыхнули огни боли и паники. Он почувствовал, как что-то металлическое упало на пол с громким лязгом, и в ту же секунду чья-то рука обхватила его.

Когда звезды перед глазами начали рассеиваться и он смог открыть глаза, его дыхание перехватило от увиденного. Перед ним были её яркие синие глаза, с красными кругами под глазами и слегка опухшими от слёз, но всё равно неизменно прекрасные. Их свет был как лучик надежды в этом темном моменте.

— Маринетт ты здесь.

— Адриан, — её голос был сломанным шёпотом, полным трепета. Глаза сверкали как драгоценные камни, полный страх и облегчение. — Ты… ты…

Он с трудом смог сдержать маленькую, почти неуловимую улыбку.

— Я не думал, что ты так узнаешь это. Прости, моя Леди. Я испугал тебя?

В этот момент она рассеялась, и её смех прозвучал как мелодия, будто сам свет радости. Слёзы стремительно катятся по её щекам, и она бросается к нему, как будто боится, что потеряет его, если задержится хоть на секунду. Его объятие с трудом сжало её, боль пронизывала его, но в этот миг он был готов терпеть всё ради её близости.

— Ты глупый кот, — произнесла она, её голос дрожал, но звучал с нежностью, которая согревала сердце.

Он знал, что они будут говорить об этом позже, когда боль немного утихнет, и они смогут поговорить как следует. Но сейчас, в этом бесценном моменте, он просто наслаждался её присутствием, её теплом, и спокойствием, которое приносил её близкий взгляд.