Момент до исчезновения (гет)

Маринетт восемь лет, она впервые видит цвета.

Это прекрасный день, как говорят её родители, и насколько она может судить, это правда. Её семья проводит свободный день в парке, и родители всё время говорят, что листья ярко-зелёные, а небо — как океан, хотя она не понимает, что это значит. Сколько она себя помнит, мир всегда существовал только в двух оттенках: чёрном и белом.

Иногда ей кажется, что они просто пытаются её обмануть, когда говорят об этих так называемых «цветах». Каждый раз, когда она пыталась поймать их на лжи, они только смеялись, как будто хранили секрет, и говорили, что однажды у неё будет её Момент, и она тоже увидит цвета. Это её не устраивало, поэтому она начинала дуться и капризничать. Она не хотела ждать «однажды», она хотела видеть цвета сейчас. Но она была ещё маленькой, поэтому чаще всего это не приходило ей в голову. Для неё важно лишь то, что деревья только начали терять листья, а это значит, что можно прыгать в кучи, небо наполнено пушистыми облаками, из которых она может представлять всё, что угодно, и она весело проводит день с мамой и папой.

Маринетт хихикает, когда маленький черно-белый жучок приземляется ей на нос. Она смотрит на него, как на крошечное чудо природы, его крошечные ножки щекочут её кожу. Вокруг раздаются звуки детского смеха и шелест листьев, а солнце мягко согревает её лицо. В этот момент всё кажется таким простым и идеальным.

Внезапно, словно по волшебству, мир вокруг неё начинает меняться. Листья на деревьях становятся яркими и сочными, словно кто-то раскрасил их кистью. Небо превращается в глубокий, захватывающий синий цвет, который невозможно описать словами. Маринетт замирает, её глаза широко раскрыты от удивления и восторга. Она чувствует, как её сердце начинает биться быстрее, а мир становится ярче и живее, чем когда-либо прежде.

Маринетт сидела на траве, нежно поглаживая маленькую божью коровку, которая только что приземлилась на её ладонь. Её крылышки переливались на солнце, и даже в сером мире, который она видела, казалось, что они светятся особым светом.

— О! — Сабина присела рядом с ней, её глаза мягко светились. — Какая красивая божья коровка. Сегодня твой счастливый день.

Маринетт прищурилась, пытаясь представить себе, как выглядит эта «красная» божья коровка, о которой говорила мама. Она знала, что красный — это цвет страсти и тепла, но для неё это было всего лишь ещё одно слово.

Внезапный порыв ветра поднял её волосы, и божья коровка, словно маленькая вестница, улетела прочь. Маринетт вскочила и побежала за ней, её сердце билось от волнения и любопытства.

И тут это произошло. Мир вокруг неё взорвался красками. Небо стало глубоким и бездонным, как океан, и она не могла оторвать от него глаз. Листья на деревьях заиграли всеми оттенками зелёного — от нежного весеннего до насыщенного изумрудного.

— Зелёный, — прошептала она, её голос дрожал от изумления. Она смотрела на свои руки, на свою одежду, и всё вокруг неё было новым и невероятно красивым.

Она закружилась, её платье, оказавшееся нежно-голубым, развевалось вокруг неё, как крылья. В каждой травинке, в каждом цветке она видела жизнь и энергию.

Именно тогда она заметила его. Мальчик с волосами цвета солнечного света стоял вдалеке. Он смеялся, его смех был как музыка, и Маринетт почувствовала, как её сердце наполняется радостью.

Когда он повернулся, она увидела его глаза — они были светло-зелёными, как молодая листва. Это был самый красивый цвет, который она когда-либо видела, и она знала, что никогда не забудет его.

Её отец подошёл к ней, его лицо было серьёзным, но в глазах светилась нежность.

— Мари, не стоит убегать вот так, — укорил он её, но в его голосе была улыбка.

— Но, папа, — воскликнула она, её глаза сияли. — Я просто хочу поговорить с мальчиком с красивыми зелёными глазами.

Она обернулась, чтобы показать, но мальчик уже исчезал в машине. Её отец вздохнул, но в его глазах была гордость и понимание.

Той ночью, когда родители объясняли ей, что такое родственная душа, Маринетт лежала в постели, её сердце было полно счастья и надежды. Она знала, что однажды снова встретит этого мальчика, и мир станет ещё ярче.

* * *

Когда Маринетт стала старше, осознание того, что она, возможно, никогда не узнает, кто её родственная душа, давит на неё, как тяжёлое облако. Она вспоминает своё детство, когда мир впервые наполнился цветами, и как её сердце трепетало от надежды и восторга. Но теперь это всего лишь смутные образы: золотистые волосы, словно солнечные лучи, и яркие зелёные глаза, которые подарили ей новый взгляд на мир.

Она часами сидит за компьютером, читая истории о людях, которые так и не встретили свою родственную душу. Эти истории напоминают ей о потерянных возможностях, и она чувствует, как её сердце сжимается от грусти. Она находит статьи, в которых говорится, что некоторые люди сознательно выбирают не быть со своей родственной душой, предпочитая других. Это кажется ей непостижимым, но она понимает, что жизнь бывает сложной и непредсказуемой.

Особенно её трогают истории о тех, кто никогда не увидел цвета. Она представляет себе их мир, погружённый в серость, и её сердце наполняется состраданием. Хуже всего слухи о тех, кто пережил свой Момент, но другой человек — нет. Это кажется ей самой горькой несправедливостью.

В конце концов, Маринетт вынуждена принять это. Она учится жить с постоянными «что если» и «может быть», которые никогда не покидают её мысли. Но, несмотря на всё, она понимает, что жизнь продолжается, и в ней всё ещё есть место для радости и надежды. Она находит утешение в том, что мир по-прежнему полон цветов, и это само по себе — дар, который она никогда не забудет.

* * *

Когда Маринетт оказывается сначала на своем балконе, а затем летит над Парижем, она должна была догадаться, что её жизнь изменится после встречи (или, точнее, столкновения) с Супер-Котом. Всё происходит так быстро, что она принимает его широко раскрытые глаза, которые смотрят вокруг, как будто мир стал совершенно другим местом, за волнение от происходящего. Её удивляет, когда он отпускает первую остроумную шутку в её адрес. Хотя она внутренне скептична, её это немного забавляет, и она воспринимает это как дружелюбный жест.

Но она замечает, как он удивляется и хмурится, когда она продолжает его отшучивать, ведь что он ожидал? Она беспокоится, что, возможно, была слишком резка с ним, думая, что всё это было просто весёлой игрой, но облегчённо вздыхает, когда он соглашается встретиться с ней позже на Эйфелевой башне, чтобы спокойно поговорить после сумасшедшего дня.

Когда Супер-Кот присоединяется к ней позже, она уже там, мирно болтая ногами над краем, любуясь цветами ночного Парижа. Город сияет множеством огней, отражаясь в Сене, как звёзды в ночном небе. Она не замечает, как он подкрадывается, пока он не шепчет ей на ухо, и она чуть не падает с края от удивления, когда он мурлычет:

— Добрый вечер, моя Леди.

Она вскакивает, сердце колотится, и хмурится:

— Нуар! — Он только смеётся и поднимает руки, как будто они могут его защитить.

— Прости. — Он улыбается, кланяясь с размахом. — Это было слишком заманчиво, чтобы устоять. — Маринетт только вздыхает, и они погружаются в тишину. Это вовсе не вызывает дискомфорта, что странно, ведь она знает его всего день.

— Красиво, да? — Она указывает вокруг, чтобы завязать разговор, но, обернувшись, удивляется, увидев, что он уже смотрит на неё.

— Да. — Только и выдыхает он.

Удивлённая его пристальным взглядом, она быстро отводит глаза, но не может сдержать лёгкий румянец на щеках. Она пытается снова:

— Знаешь…

— Леди Баг…

Они смеются нервно, и она не может объяснить то трепетное чувство, которое зарождается в её животе.

— Прости. Леди вперёд? — Супер-Кот подмигивает. Она улыбается, пожимая плечами.

— Это не так важно. Я просто вспомнила, как моя мама рассказывала, что божьи коровки приносят удачу, когда я была маленькой. Как раз в тот день я впервые увидела цвета. — Хотя насколько удачливы они могут быть, если она упустила шанс встретить свою родственную душу в тот же день?

Она поворачивается к Супер-Коту, но его улыбка исчезла, и его лицо побледнело, как будто он увидел призрак.

— Супер-Кот? — спрашивает она, обеспокоенная. — Что случилось?

— Ты видишь цвета. — Это не вопрос, и его голос звучит тихо, как шёпот ветра.

Она моргает, слегка удивлённая, но настороженная его внезапно непроницаемым выражением, которое раньше было таким открытым и радостным.

— Да. Уже несколько лет. Момент действительно такой удивительный, как говорят. У тебя есть любимый цвет? — Вопрос достаточно невинный, и ей просто любопытно, но она хочет ударить себя за следующие слова, которые наконец приходят после тяжёлой паузы.

— Я не знаю. Я ещё не вижу цвета.

Она — идиотка. Она не собиралась быть невежливой, и только сейчас до неё доходит, насколько личным может быть этот вопрос; она бы тоже обиделась, если бы кто-то, кто её даже не знает, спросил её прямо. Её сердце трепещет от сочувствия, и она думает, что невыраженная грусть в его глазах связана с тем, что он ещё не встретил свою Единственную. Пытаясь исправить свою ошибку, она спотыкается на словах:

— Эй, не переживай! — Она натягивает улыбку на лицо, но не может не думать, что отдала бы всё, чтобы получить возможность начать заново или не видеть цвета тоже. — Это случится скорее рано, чем поздно, и, вероятно, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Твой Момент будет удивительным, я обещаю. — Даже сейчас она помнит, как мир расцвёл, хотя само воспоминание стало горько-сладким.

— Да… — тихо бормочет он, уши опускаются. Она понимает, что не может вынести этот взгляд на его лице, и вздыхает.

— Знаешь, правда в том, — она убеждается, что он внимательно слушает, прежде чем продолжить, и смутно осознаёт, что никогда раньше никому этого не рассказывала. Ночные огни Парижа отражаются в её глазах, и она чувствует лёгкий ветерок, который треплет её волосы. — Я на самом деле не знаю, кто мой родственная душа. У меня был мой Момент, и это было потрясающе, но я полностью его упустила, потому что была слишком отвлечена всеми этими цветами. — Её голос звучит мягко, но с оттенком сожаления. — Так что вот мой совет: будь внимателен, когда это произойдет, иначе можешь пропустить.

Кажется, это срабатывает, и он бросает на неё осторожный взгляд. Луна освещает его лицо, и в его глазах отражается искреннее сочувствие.

— Мне жаль. Может быть, ты найдёшь его когда-нибудь? — Он говорит это дружелюбно, и она ценит его поддержку, даже если он сам не до конца в это верит.

— Кто знает? — Она смеётся, и её смех звучит, как мелодия, разносящаяся по ночному воздуху. Она расслабляется, когда он снова оживляется, и его глаза начинают светиться, как звёзды. Он посылает ей озорную улыбку.

— Эй, Леди Баг, может, ну его, всё это с родственной душой, и просто сбежим вместе? — Он подмигивает и наклоняется ближе, его голос звучит шутливо и игриво. — Это было бы здорово.

— Что? — Она фыркает, но её глаза светятся весельем. Она мягко взъерошивает его волосы, отталкивая. — Ты только что пошутил?

— Нет, это просто твое воображение. — Его лицо озаряется озорной улыбкой.

Она делает самое некрасивое лицо, которое может, но её глаза всё равно смеются.

— О, это было очень слабо.

— Эй, мои шутки не слабы. Они невероятно остроумны. — Он прижимает руку к сердцу, как будто его ранили, но его улыбка остаётся. — Так что, это да?

Она закатывает глаза и достаёт своё йо-йо, которое блестит в свете уличных фонарей.

— Я не сказала «да».

— Но ты не сказала «нет». — Он подмигивает ей, и в его голосе звучит надежда.

— Знаешь что, думаю, мне пора. — Она вздыхает, вспоминая о завтрашнем дне в школе. Хотя Супер-Кот выглядит немного разочарованным, его улыбка не исчезает, когда он нежно берёт её за руку и быстро целует в тыльную сторону. Она слишком удивлена, чтобы среагировать, когда он грациозно кланяется.

— До встречи, моя Леди.

Она только качает головой, прежде чем они расходятся в разные стороны. Она не видит, как Кот оборачивается, его глаза полны нежности и надежды, пока он смотрит ей вслед.

* * *

На следующее утро первое, что она видит, — это спина очень знакомой золотой головы. Это зрелище вызывает у неё такое сильное чувство дежавю, что Маринетт чувствует лёгкое головокружение. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окна класса, играют в его волосах, создавая золотистое сияние. Её мысли начинают работать на полную мощность, идеи проносятся с бешеной скоростью. Неужели это он? Неужели она его нашла? Когда он поворачивается на долю секунды, она замечает его глаза, такие же яркие и глубокие, если не более красивые, чем она могла представить.

На мгновение Маринетт думает, что она буквально вообразила свою родственную душу в реальность. Её сердце, которое прыгнуло в горло, падает к ногам через секунду, когда она видит, как он наклоняется над жвачкой на её стуле, а Хлоя и Сабрина смеются в стороне. Их смех звучит как скрежет, разрушая её мечты.

Она игнорирует нового мальчика весь оставшийся урок, но не может не подслушать его разговор с Нино, сидящим рядом с ней. Она узнаёт его имя — Адриан.

— Видишь её, девочку с красными кончиками? — говорит Нино, указывая на Алю. — Это Аля. Да, мы родственные души, но мы на самом деле не вместе. Мы просто очень хорошие друзья. — Эти слова вызывают у Маринетт лёгкую улыбку.

— А что насчёт тебя? — спрашивает Нино.

— На самом деле, — начинает Адриан, и Маринетт невольно прислушивается, её сердце замирает. — Я только вчера начал видеть цвета.

Её мир замирает. Она слышит, как Нино поздравляет его, и её сердце начинает биться быстрее.

— О, поздравляю! Кто счастливица? Или счастливчик? — Нино пожимает плечами, его голос звучит дружелюбно.

Адриан вздыхает, его глаза на мгновение затуманиваются.

— Это не имеет значения. У неё не было Момента.

Тихий, шокированный вздох Маринетт скрывается только вздохом Нино. Она помнит, что читала об этом, но действительно верила, что это только слухи. Никогда она не знала никого, с кем это случалось. Она даже не может себе представить, каково это — видеть мир в цвете, но не найти свою родственную душу.

Она наблюдает, как Нино бросает на него взгляд с сочувствием, его глаза полны поддержки.

— Чувак, мне так жаль… — говорит Нино, его голос звучит мягко.

— Не надо, всё в порядке, — быстро отвечает Адриан, и очевидно, что он отчаянно хочет сменить тему. Нино быстро подхватывает и начинает болтать о музыке, но к этому моменту Маринетт уже погружена в свои мысли. Её мелочная сторона даже думает, что этот грубиян немного заслуживает это, но через мгновение она отбрасывает эту мысль, обвиняя её в собственной горечи.

Никто не заслуживает быть одиноким.

* * *

Только позже в тот же день Маринетт понимает, что совершенно ошибалась насчёт Адриана Агреста.

— Это всё немного ново для меня, — заканчивает Адриан, пожимая плечами с лёгкой, извиняющейся улыбкой. Его голос звучит мягко, почти как музыка, и он протягивает ей зонт без колебаний, хотя сам уже промок до нитки.

Маринетт лишается дара речи. Дождь мягко стучит по земле, создавая вокруг них завесу из серебряных нитей. Она смотрит в его завораживающие зелёные глаза, которые кажутся ярче под серым небом, и в глубине души отчаянно хочет, чтобы он всё-таки был Тем Самым. В тот момент, когда капли дождя скатываются по его волосам, она понимает, что, хотя он и не её родственная душа, это несправедливо — как она не может не влюбиться в этого доброго мальчика в дождливый день.

Вокруг них всё замирает, и, несмотря на холодный дождь, ей становится тепло от его заботы и искренности.

* * *

Иногда Маринетт сидит на крыше своего дома и смотрит на ночное небо, размышляя о том, что Кот прав насчёт забывания своей родственной души. Её Момент уже случился, но ничего не вышло, так чего же она ждёт? Шанс, что она встретит Своего Единственного в будущем и сможет без сомнений сказать, что это он, теперь минимален.

Эта мысль всё чаще приходит ей в голову с течением времени. Не помогает и то, что она начинает замечать, как её сердце замирает, когда Кот Нуар смотрит на неё своими зелёными глазами, думая, что она не видит. Несмотря на его банальные каламбуры и дерзкую личность, она не может отрицать химию между ними, такую, какой у неё не было ни с кем другим. Она снова и снова размышляет о всех «что если» и «может быть», пока, словно пощёчина, не вспоминает, что Кот до сих пор не видит цвета.

Как она может даже думать о том, чтобы лишить его этого? Насколько несправедливо было бы завести отношения с её Котом, только чтобы он нашёл свою родственную душу позже? Возможно, это её способ защититься от неизбежной боли, но она не может не поддаться его настойчивому отрицанию идеи о родственных душах. Они редко обсуждают это, потому что для обоих это больная тема, но однажды, когда разговор всё же зашёл об этом, он прямо заявил, что не хочет видеть цвета до конца жизни, и в тот момент Маринетт не была уверена, шутит он или нет.

Есть ещё Адриан и её чувства к нему. Она не может точно объяснить, но знает, что её чувства к нему не пустяк. Когда она видит его блестящие золотистые волосы и тёплую улыбку, её сердце наполняется теплом. Иногда она убеждает себя, что, возможно, он всё-таки Тот Самый, пока не вспоминает, что он начал видеть цвета за день до их встречи, так что это невозможно. Она знает, что просто проецирует свои чувства на него, но всё же в глубине души надеется, что однажды найдёт в себе смелость поговорить с ним, и они смогут быть вместе — две неполные души, находящие утешение друг в друге. Две части пазла, потерявшие свои соответствия. Возможно, их части не предназначены друг для друга, но это не значит, что это не может сработать или что чувства Маринетт менее значимы.

И тогда её мысли обращаются к безымянному Единственному, её настоящей родственной душе. Она не думала о нём с тех пор, как эти два мальчика вошли в её жизнь, в отличие от того, как раньше долго размышляла, кто это может быть. Не в первый раз она задаётся вопросом, не проходят ли эти мысли и через его голову, и не единственная ли она, кто боится, что может провести остаток жизни неполноценной.

Её сердце болит, но когда Кот спрашивает её, что случилось во время их патруля одной из ночей, она ничего не говорит, а лишь смеётся и вздыхает, когда он снова начинает свою серию сырных каламбуров. Ночной воздух прохладный, и звезды мерцают над ними, создавая иллюзию спокойствия, которое Маринетт так отчаянно пытается найти.

* * *

Дождь льется вокруг них, но Маринетт почти не замечает этого. Всё, что имеет значение, это то, что Кот не двигается, и она не может добраться до него достаточно быстро. Она и сама в плохом состоянии, но не может заставить себя заботиться об этом, пока её колено не подгибается, и она не падает на землю. Она ползет дальше, подавляя всхлипы.

— Кот… — всхлипывает она, нежно собирая его к себе, так что его голова лежит у неё на коленях. Его золотистые волосы окрашены в темно-красный, и, как цвет уходит с его лица, так же он уходит и из мира. Сначала она думает, что это потому, что её зрение плывет от потери крови. Отчаянно прижимая рану, чтобы попытаться остановить кровотечение, она видит, как жизнь продолжает вытекать из него.

— Леди Баг? — его голос слабый и еле слышный, и её взгляд немедленно скользит к нему. Она хочет расплакаться, глядя на крошечную улыбку, которая всё еще играет на его лице, но не делает этого. Ей нужно быть сильной.

— Да, это я. Я здесь, котёнок. Я здесь. — Она пытается убрать часть его мокрых волос с его лица. Его кольцо издает звуковой сигнал, и тут же её серьги тоже начинают издавать звуки, но ни одно из них не слышит. Всё, на чём она сосредоточена, это зелёные глаза её партнёра, которые начинают меркнуть и тускнеть. Её сердце сжимается в груди. — Почему ты должен был встать на пути? Я не была достаточно быстра. Я не смогла ничего сделать, а теперь ты… прости, мне так жаль, я так…

— Не извиняйся… моя Леди. — Её глупый кот даже пытается рассмеяться, но это получается как легкий хрип, и он стонет от боли. — Леди Баг, мне нужно тебе кое-что сказать. Это важно.

— Нет, не говори. — Перестань говорить, как будто прощаешься. Она хочет закричать, пока её свободные волосы, которые теперь запутались и пропитаны, свисают с её плеч, когда она наклоняется над ним. Ещё один звуковой сигнал. Только тогда она замечает, что его глаза становятся ещё тусклее, его лицо и почти всё вокруг, как будто дождь вымывает его. — Кот, тебе нужно сохранить силы…

— Синий.

Слово немедленно заставляет её замолчать, но она не понимает. Почему он говорит о синем цвете? Как он вообще знает, что такое синий цвет? Что это всё значит сейчас?

— Что? Кот, о чём ты говоришь? — Она спрашивает в отчаянии. Почти бессознательно он уже тянется к ней и касается её щеки, вытирая случайную слезу, которая скользит.

— Мой любимый цвет. Синий.

— Что ты имеешь в виду? — Она не может скрыть, как её голос дрожит. — Но я думала, ты сказал…

— Я знаю. Я солгал… Прости.

И тогда она шепчет.

— Когда? — Но она уже догадывается о ответе, ещё до того, как он его скажет.

— Это было в день, когда я встретил тебя. Можно сказать, я влюбился в тебя с первого взгляда. — Его следующая попытка улыбнуться слабее и исчезает. Последний сигнал на его кольце вспыхивает.

— Почему ты не сказал мне? — Плачет она, и грусть в его глазах, когда они начинают закрываться, — всё, что ей нужно. Его рука начинает ослабевать, но она крепко держит её, прежде чем она сможет упасть.

— Н-нет! Не закрывай глаза! Помощь уже в пути, просто подержись немного дольше. Кот, пожалуйста…

Когда его трансформация окончательно исчезает в вспышке света, её дыхание застревает, когда реальность погружает её в холодный ужас. В тот момент, когда она понимает, что это не мир теряет цвет. Это она.

— Нет…

Её голос ломается, и слёзы, которые она так долго пыталась сдержать, наконец проливаются и легко капают на его лицо, и она отчаянно сдерживает всхлипывание, потому что это Адриан. Это он. Это был он всё это время.

— Адриан… Адриан, нет.

Звук его имени заставляет его вздрогнуть. Он уставился на неё слабо, и она едва успевает что-то сделать до того, как пронзительный сигнал её серёг исчезает, и она больше не является Леди Баг после волны энергии, охватывающей её тело, и его глаза расширяются, когда он видит её плачущей над ним.

— Это ты… Маринетт. Это ты. — Он дышит, и воспоминание того дня давным-давно возвращается к ней, и она снова ясно видит его в Моменте: его золотистые волосы, зелёные глаза… даже его улыбку. Как она могла быть такой слепой? Сколько раз она думала о Адриане и Коте и игнорировала это, думая, что это невозможно? Единственный. Её Единственный. И она была его.

Она не может больше сдерживать свою боль и горе, и единственное, что остаётся, — это потерянное и разбитое сердце, переживающее потерю и любовное откровение одновременно.

Примечания:

...когда ваша родственная душа умирает, мир снова становится черно-белым...

Какое-то время всё окружал белый цвет.

Свет жёсткий и флуоресцентный, сверкающий сверху, как холодные лампы в больничной палате. Адриан слышит мозаичные шумы, обрывки звуков и голосов, как ему кажется, но всё это похоже на затопленный мир. Все вокруг размыто и мутно, как если бы он пытался схватить туман.

Ему кажется, что его сознание дрейфует в этом белом пространстве бесконечно долго. Сначала он ощущает резкую боль, а потом её полностью нет. Он чувствует холодный дождь, который обрушивается на него, и тёплую струю крови, стекающую по его коже, пока всё это не исчезает, оставляя за собой лишь слепое онемение.

Но даже в этом безмолвном белом мире есть тепло. Лёгкое давление, как рука, касающаяся его плеча, и он ощущает, как пытается вырваться, тянется к нему, словно к куску земли, чтобы вырваться из хаоса.

Затем белое начинает растворяться, и появляется что-то помимо него. Это тёплое, яркое и интенсивное, как солнечный свет, пробивающийся сквозь облака…

Он представляет себе всплеск цвета, как чудесное видение, где радужные оттенки вдруг заполняют пространство.

* * *

Адриан мчится по городу. Нет, не Адриан. Кот Нуар.

Он прыгает по зданиям, словно это его вторая природа, и чувствует себя потрясающе. Каждый его прыжок словно преодолевает гравитацию, а ветер проникает в его волосы, теребя их, как нежная рука. Он ощущает, как кровь бурлит в его жилах, наполняя его энергией, а свист в ушах становится частью его музыки, создавая неповторимый ритм свободы. Ничто не может его сдержать.

В первый раз он чувствует себя абсолютно свободным.

Он останавливается лишь на мгновение, всего на секунду, чтобы впитать в себя всю эту непередаваемую свободу. Мгновение, когда он останавливается, чтобы насладиться этим ощущением полета и безграничной возможности.

И этого мгновения достаточно: всего одна секунда.

Он слышит её прежде, чем увидит. Дикие, панические крики сверху заставляют его резко обернуться, и вот он уже насторожен.

Потому что мир вокруг него резко изменился. Он начинает сомневаться, что находится в том же мире, что и раньше.

Небо стало… по-настоящему завораживающим. Черные и серые оттенки, ранее доминировавшие в его поле зрения, постепенно растворяются, превращаясь в яркие, живые цвета. Словно невидимый художник начал наносить на небесную палитру ослепительные штрихи, превращая её в захватывающее зрелище. Он не может найти слов, чтобы описать этот феномен, и всё происходит настолько стремительно и интенсивно, что у него нет времени размышлять. Всё, что он видит, это то, что прямо перед ним — девушка, кричащая и выбивающаяся из-под контроля, одетая в яркий костюм с черными пятнами, мчится прямо к нему, как метеор.

Честно говоря, он почти не ощущает удара, когда она врезается в него. Его разум полностью поглощён чем-то гораздо более грандиозным и судьбоносным.

Это лучший день в его жизни.

* * *

Он уже не теряется так сильно. По крайней мере, он так считает. Мир вокруг всё ещё размытый, словно он пытается пробиться сквозь густую пелену тумана. Он с раздражением осознаёт, что не может схватить свои мысли, которые ускользают от него, как песок сквозь пальцы. Давление остаётся, постоянное и тёплое, как тёплый плед, который он держит, словно это единственное, что связывает его с реальностью.

Теперь он точно слышит голоса. Они звучат как неясный, далёкий шум, словно отголоски далёкой битвы, смешиваясь в хаотичную симфонию. Но среди этого шума появляется новый цвет. Он яркий и мягкий, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, освещая всё вокруг. Этот свет несёт в себе тепло и уют, словно тёплый день, который согревает душу.

Этот мягкий свет убаюкивает его, унося обратно в полусонное состояние.

* * *

Огни Эйфелевой башни сверкали, как маленькие звёзды, искрящиеся в ночном небе Парижа. В их мягком свете город казался ещё более волшебным и таинственным.

— Ты видишь цвета. — Слова, словно пепел, оседают на его языке. Он ощущает, как лучший день в его жизни разрушается, как песчаная крепость, стремящаяся развеяться на ветру. Мир, который стал таким красивым и живым благодаря её присутствию, вдруг теряет свою яркость и становится тусклым, как затянутые облаками горизонты.

Леди Баг продолжает, не подозревая, что его сердце распадается на куски, как стекло, упавшее на землю:

— Да. На самом деле, я вижу их уже несколько лет. Момент действительно так удивителен, как говорят. У тебя есть любимый цвет?

— Я не знаю. Я ещё не вижу цвета. — Слова вырываются из него, как болезненная истина, которую он не хотел бы произносить. Это явная ложь, но Леди Баг, похоже, не замечает. Всё, что он видит, это… жалость, нависающая над ним, как тяжёлое облако.

Его сердце падает, как камень, утопая в глубинах одиночества и разочарования.

Леди Баг не заметила, как он оглянулся. Она выглядела прекрасно и счастливо, её лицо светилось на фоне мерцающих огней Парижа, создавая контраст с его внутренним мраком.

Позже он свернулся клубком в постели, как обломки усталого корабля, позволив телу отключиться, хотя разум продолжал бодрствовать. Он упал на постель с тяжестью, как камень, и не слышал нытья Плагга о сыре, который как будто пытался привлечь его внимание к чему-то более насущному.

Леди Баг была его судьбой. В этом он не сомневался, но её слова о том, что она уже видит цвета, означали…

Его рот наполнился кислым вкусом, как горькая неудача, которая омрачает его мысли.

Что означало, что, хотя она была его судьбой, он не был её.

Он почти рассмеялся, но это был горький смех. Логично, подумал он. Он всегда был романтиком, и мысли о возможной судьбе, где-то там, уже заполнили его воображение. Ждал встречи с ней, и она оказалась Леди Баг! Самой невероятной девушкой, которую он когда-либо встречал. Но теперь всё выглядит так, словно что-то не так с ним. Должно быть, у него есть какие-то неисправности — он сломан.

Человек, который должен был быть только для него, тот, на кого он должен был полагаться и находить утешение, не был рядом.

Если Плагг замечает слёзы, тихо катящиеся по его лицу, он не говорит ничего и осторожно подплывает, чтобы утешить его. В конце концов, он позволяет сну овладеть собой, погружаясь в глубокую темноту, чувствуя себя более одиноким, чем когда-либо.

* * *

Он испытывает трудности в различении своих снов и реальности, как если бы его сознание медленно пробуждалось, но не успевало полностью оторваться от зыбкой ткани сна. Он осознает это только тогда, когда начинает чувствовать, как ускользает из своих сновидений, как песок скользит сквозь пальцы.

Он продолжает пытаться открыть глаза, но это кажется непреодолимой задачей. Глаза кажутся ему тяжёлыми, словно они налиты свинцом, и каждое усилие лишь увеличивает чувство беспомощности. В моменты полусознания он продолжает ощущать усталость и слабость, словно его тело затянуто в плотную паутину, из которой невозможно выбраться. Вдобавок, его начинает беспокоить глубокая, ноющая боль в боку, которая пульсирует с постоянной и мучительной частотой, как дразнящая музыка боли, не дающая покоя.

Обычно ему легче вернуться в тьму сна, чтобы избежать этой невыносимой боли, но сегодня он устал от сна, который не приносит облегчения. Он жаждет проснуться, ощутить движение, ощущать реальность. Его разум кричит о пробуждении, но тело остаётся парализованным.

Если бы только он мог просто открыть свои глаза, чтобы увидеть окружающий мир, почувствовать себя живым и освобождённым от этого тёмного, мучительного состояния.

* * *

Моя родственная души даже не для меня. Что ещё может пойти не так?

Адриан стоял у окна, глядя на тучи, сгущающиеся над горизонтом. Дождь уже собирался пролиться, и его густые серые массы отражались в глазах юноши, словно отразив весь мрак и неудачи, что он ощущал внутри. Этот день начался с поражения: один из новых одноклассников уже проявил к нему враждебность, и Адриан чувствовал себя абсолютно потерянным.

В таком настроении хоть кто-то из его окружения казался лучом света. Нино был таким человеком. Адриан не совсем понимал, почему решил открыть Нино свои переживания о родственной душе, но желание выплеснуть свои эмоции было сильнее, чем страх перед осуждением.

— На самом деле, я начал видеть цвета только вчера, — произнёс Адриан, стараясь не позволить своему голосу дрожать. Каждое слово звучало как признание в слабости. Это было тяжёлое бремя, и высказывание этой тайны вслух было болезненным актом уязвимости.

Нино, заметив его тяжёлое состояние, попытался облегчить атмосферу:

— О, поздравляю! Кто счастливчик? Девушка или парень?

— Не имеет значения. Она не пережила Момент, — ответил Адриан, его слова звучали так, будто он бросил камень в темные воды своих чувств. Шок и сочувствие одновременно мелькнули на лице Нино, и это только углубило внутреннее разочарование Адриана.

Он старался отвлечься от мыслей о Леди Баг, её ярких цветах и тому, как они казались недосягаемыми. Нино быстро улавливает намёк и сменяет тему, что вызывало у Адриана облегчение. Он был признателен за это и надеялся, что Нино захочет стать его другом, несмотря на всю его внутреннюю сломленность.

Адриан взглянул на Маринетт, которая стояла немного в стороне, её спина была вытянута, а её внимание было сосредоточено куда-то в пространство. Адриан чувствовал глубокую неловкость за случай с жвачкой, который он не смог исправить должным образом. Он желал, чтобы мог как-то компенсировать это, но сомневался, что она захочет продолжать общение.

— Просто одно хорошее событие, — тихо молится Адриан, глядя на дождь, который стекает по стеклу, словно мог бы изменить ход событий. — Пожалуйста. Если я смогу быть её другом, то, может быть, всё это как-то наладится.

Внутри него зрела надежда, что его просьба не слишком велика.

Тем временем дождь продолжал лить, и Адриан ощущал, как капли стекают по его волосам и лицу, как если бы они могли умыть его от мрака. Плагг выглянул из его куртки, дразня его своими игривыми жестами. Адриан не смог сдержать улыбку, когда его взгляд встретился с пушистым другом.

— Не будь смешным, Плагг. Она просто подруга, — произнёс он с лёгкой усмешкой. Эти слова, произнесённые вслух, пробудили в его сердце небольшую искру надежды. Подруга. Реальная подруга.

И, возможно, что-то большее чем Леди Баг. Адриан не знал, будет ли у него когда-либо достаточно сил, чтобы признаться ей в своих чувствах. Ему казалось, что так проще для обоих, и он не хотел обременять её этим бременем. Но разве вселенная не может быть к нему более благосклонной и предоставить просто дружбу?

По крайней мере, не всё было плохо. В этот дождливый день, стоя под небом, которое казалось таким же мрачным, как и его внутренний мир, Адриан увидел яркие глаза Маринетт в своих мыслях. Ярко-синий, глубокий и уникальный. Он осознал, что впереди ещё много открытий и воспоминаний, которые предстоит создать как с ней, так и с Леди Баг.

Пока что этого будет достаточно. Этого должно быть достаточно.

* * *

Он думает, что слышит её голос — нежный и мелодичный, как будто она шепчет ему прямо в ухо. Эти звуки проникают в его сознание, создавая ощущение, что она совсем близко. Каждый раз, когда он закрывает глаза, ему кажется, что он может увидеть её лицо, его мечты переплетаются с реальностью, и он ощущает её присутствие, несмотря на расстояние.

Он хочет увидеть её — её улыбку, её глаза, наполненные светом и теплом. Он жаждет прикоснуться к её миру, узнать, как она чувствует себя, что её радует и огорчает. Эти мысли и желания пронизывают его сознание, вызывая трепет и волнение. Он готов сделать всё, чтобы быть рядом с ней, разделить с ней моменты радости и печали, понять её как можно глубже.

Маринетт — имя, которое стало символом для него, источником надежды и стремления.

* * *

Он едва чувствует, как его тело двигается, едва успевает понять происходящее. Боль проникает в его сознание, но он успокаивается, видя широко раскрытые от ужаса голубые глаза Маринетт. Несмотря на боль, ему отрадно знать, что она в безопасности.

Ему нужно сказать ей. Если это действительно конец, он не может унести с собой правду. Он мечтал о том, что у него будет больше времени, всегда надеялся, что у него останется немного дольше, чтобы насладиться её присутствием, её добротой, её близостью.

Её дружба была ему достаточна, но глубоко в его сердце он всегда, всегда желал большего.

С каждым мгновением становится всё труднее оставаться в сознании, но боль как будто ускользает вместе с его сознанием. Он борется с этим, он не готов отпускать её. Если это последнее, что он увидит — её великолепную, яркую, красную леди — он отказывается отводить взгляд, чтобы впитать её образ полностью. Её глаза, такие яркие синие, сверкают слезами, и он улыбается, вспомнив вопрос, который она задала давным-давно.

— Синий, — тихо произносит он, и слова, как будто осыпавшиеся звезды, начинают складываться в её сознании.

Маринетт не понимает его слов. Конечно, она не понимает. Это почти вызывает в нём усмешку, но боль мешает ему смеяться.

— Мой любимый цвет. Это синий, — говорит он, наблюдая, как осознание медленно приходит к ней.

Она плачет ещё сильнее, и его сердце болит от этого. Это последнее, чего он хочет видеть.

— Когда?

Он знает, что она уже всё поняла, но всё же он говорит ей. Ему больно осознавать, что он причиняет ей ещё больше страданий, но он должен сказать. Он не может больше скрывать это. Не от своей возлюбленной Леди.

Его кольцо издает последний сигнал, и он чувствует, как его энергия уходит. Он уже не Чёрный Кот, он снова Адриан. Но почти, потому что тьма окутывает его, как тёплое одеяло. Он сильно устал, но всё ещё цепляется за яркий синий, который его окружает…

Теперь её всхлипывания становятся всё громче. Она говорит с ним, но его сознание становится всё более расплывчатым. Потом она зовёт его по имени, и вспышка красного цвета на мгновение возвращает его. Открыв глаза, он видит тот же синий, но теперь он не скрыт маской, а обрамлён светлыми веснушками.

Он узнаёт это лицо, эти глаза. Он вспоминает моменты, когда они были под дождём вместе.

— Маринетт. Это ты… Маринетт. Это ты.

Она крепко сжимает его руку.

— Это я.

Он хочет поговорить с ней, он не хочет уходить. Но он ускользает.

— Мне хорошо.

Ему трудно говорить — он отчаянно хочет спать и чувствует холод от дождя, который становится всё сильнее. Это важно, чтобы она знала. Капли дождя разбиваются о его кожу, как горячие точки на фоне холода дождя, когда Маринетт наклоняется ближе. Он сосредоточен на её глазах, её выражении.

Он видит, как она сжимает его руку всё крепче, пытаясь удержать его, чтобы не уйти окончательно. Но он не уверен, сможет ли он остаться. Он просто хочет отдохнуть… хотя бы немного.

— Мне хорошо, что это ты, — говорит он тихо. — Я просто ждал…

Тьма поглощает его, и последнее, что он видит, — это красивый синий.

— Я просто хотел, чтобы у нас был ещё один момент.

* * *

— Маринетт! — воскликнул Адриан, резко поднимаясь. Боль пронзила его живот, заставив его почти согнуться пополам. Его мир наполнился красными пятнами, и в сознании вспыхнули огни боли и паники. Он почувствовал, как что-то металлическое упало на пол с громким лязгом, и в ту же секунду чья-то рука обхватила его.

Когда звезды перед глазами начали рассеиваться и он смог открыть глаза, его дыхание перехватило от увиденного. Перед ним были её яркие синие глаза, с красными кругами под глазами и слегка опухшими от слёз, но всё равно неизменно прекрасные. Их свет был как лучик надежды в этом темном моменте.

— Маринетт ты здесь.

— Адриан, — её голос был сломанным шёпотом, полным трепета. Глаза сверкали как драгоценные камни, полный страх и облегчение. — Ты… ты…

Он с трудом смог сдержать маленькую, почти неуловимую улыбку.

— Я не думал, что ты так узнаешь это. Прости, моя Леди. Я испугал тебя?

В этот момент она рассеялась, и её смех прозвучал как мелодия, будто сам свет радости. Слёзы стремительно катятся по её щекам, и она бросается к нему, как будто боится, что потеряет его, если задержится хоть на секунду. Его объятие с трудом сжало её, боль пронизывала его, но в этот миг он был готов терпеть всё ради её близости.

— Ты глупый кот, — произнесла она, её голос дрожал, но звучал с нежностью, которая согревала сердце.

Он знал, что они будут говорить об этом позже, когда боль немного утихнет, и они смогут поговорить как следует. Но сейчас, в этом бесценном моменте, он просто наслаждался её присутствием, её теплом, и спокойствием, которое приносил её близкий взгляд.

— Я рад, что это ты. Я только жалею… — его голос стал всё тише, а глаза начали закрываться. Боль и страх исчезли, и его лицо стало спокойным.

И тьма поглотила его.

Маринетт, рыдая, обняла его. Слёзы струились по её щекам, её дыхание прерывалось от всхлипов.

— Я жалею, что у нас не было хотя бы ещё одного момента, — её шёпот был полон боли и нежности, она продолжала держать его в своих объятиях, как будто боялась, что потеряет его, если отпустит.

* * *

Адриан почти ощущает, как его тело пробуждается ото сна, медленно открывая глаза. Мелкие капли дождя продолжали тихо постукивать по стеклу окна, создавая успокаивающий ритм, который, казалось, убаюкивал всю комнату в темноте. Он смотрит на дождь, чувствуя, как его рана вновь напоминает о себе. Нежные капли дождя, скользящие по стеклу, казались ему чем-то почти мистическим, словно они также были свидетелями его восстановления.

Плагг, его верный кот, свернулся в маленький клубок на подушке, его зелёные глаза закрыты, и он издаёт самый тихий из возможных мурчаний. Адриан, почувствовав тепло и уют в этом моменте, мягко проводит пальцем по его ушам. Мягкий мех Плагга и его тихое дыхание доставляют ему успокоение и чувство комфорта в этот дождливый вечер.

Адриан уже несколько ночей мечтал об этом моменте и не мог перестать думать о том, как это почти стало его последним. Ему было трудно не вспоминать о травме и о том, как он оказался в этой ситуации. Он осторожно подвигает руку под одеяло, и его пальцы скользят по повязкам вокруг живота. Каждое движение вызывает у него лёгкую боль, напоминая о том, что процесс выздоровления ещё далёк от завершения. Боль могла появиться при малейшем резком движении, и он знал, что ему необходимо быть осторожным, чтобы не навредить себе.

Тик-тик. Тик. Мягкий нерегулярный звук капель дождя на стекле заставил его сердце немного забиться быстрее. Адриан внимательно смотрел на окно, предвкушая, что вот-вот увидит то, о чём мечтал. И вот, как он и надеялся, его Леди Баг аккуратно постукивает по стеклу, её фигура чётко очерчена в лучах тусклого уличного света.

Осторожно, но быстро, Адриан встаёт с постели и, стараясь не создавать лишнего дискомфорта, тянется к засову. Его движения были медленными и осторожными, так как он хотел избежать разрыва швов, которые всё ещё ощущались. Леди Баг, заметив его усилия, открывает окно до конца, впуская свежий воздух и звук дождя в комнату, что делает атмосферу ещё более уютной.

— Подожди, — с теплотой в голосе произнёс Адриан, отправляясь за полотенцем. Когда он вернулся, дождь снова был приглушён, и Маринетт сняла резинки с волос, аккуратно расчесывая мокрые пряди пальцами. Он заметил, как Тикки, её милая феечка-компаньон, тихо подлетела к Плаггу, который еле шевелился, но смог немного подвинуться, чтобы удобно устроиться.

— Вот, — с лёгкой улыбкой Адриан обернул полотенце вокруг её головы, стараясь прикрыть её влажные волосы. Маринетт, повернувшись к нему, с нежностью вернула ему улыбку, осторожно промокая волосы.

— Спасибо. Извини, не разбудила? — её голос был полон заботы и нежности, словно она хотела убедиться, что не причинила ему неудобства.

— Нет, дождь разбудил меня. Или, может быть, я просто знал, что ты придёшь, — поддразнил он её, глядя на её застенчивую улыбку. В конце концов, она навещала его каждую ночь с тех пор, как он вернулся домой несколько дней назад. Эти визиты были для него настоящим спасением.

Адриан снова осторожно опустился на кровать, стараясь избежать резких движений, которые могли бы вызвать боль. Он поманил её рядом с собой, и после короткого колебания Маринетт аккуратно положила полотенце и села рядом с ним. Она была его светом и поддержкой в эти трудные дни.

Несколько минут в комнате был слышен только звук дождя, стучащего по стеклу. Адриен почувствовал, как этот звук приносит успокоение, и он смог расслабиться, почувствовав призрачное прикосновение к своим повязкам.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Маринетт тихо, её голос был полон заботы и сочувствия.

— Лучше. Просто немного болит, — Адриан потянулся, чтобы взять её руку, приподнял её к губам и прикоснулся к суставу. В тусклом свете комнаты он всё ещё мог видеть красный оттенок на её лице, и это заставляло его сердце согреваться.

— Всё ещё не двигаешься слишком много, да? — спросила она. — Все скучают по тебе в школе. Хлоя не перестаёт плакать из-за этого.

— Она просто драматизирует, — рассмеялся Адриан, но в его голосе была теплота и признательность. Мысль о своих одноклассниках, которые приходят к нему в больницу и поддерживают его, согревала его сердце. — Я серьёзно готов вернуться в школу. Или, на самом деле, просто выйти из дома. Может быть, на прогулку. Или мы могли бы даже совершить короткий патруль, если будем осторожны…?

Маринетт, усмехнувшись, взглянула на него, её глаза полны любви и поддержки. Она понимала, как важно для него вернуться к нормальной жизни, и была готова поддержать его в этом.

Он бросил на неё взгляд, полный надежды, но лицо Маринетт стало мраморным, лишённым эмоций.

— Абсолютно нет, — сказала она, опираясь на руки и скрещивая их на груди. — Ты едва способен ходить, не говоря уже о том, чтобы прыгать по крышам под дождём. К тому же, я тебе уже говорила, что неприятностей нет — Бражник уже две недели молчит.

— Но я с ума схожу от скуки! — простонал Адриан, переворачиваясь и лицом втыкаясь в подушку, словно пытаясь скрыться от своей подавленности. — В любом случае, это было бы слишком наивно. Мой отец даже не позволяет мне выходить из комнаты. Если я пытаюсь, Натали или мой телохранитель всегда здесь, чтобы остановить меня.

— Мне очень жаль. Как твой отец, лучше себя чувствует? — начала она нежно проводить пальцами по его волосам, как будто пытаясь успокоить не только его, но и себя. Каждое её движение было полным заботы и сострадания.

Адриен покачал головой, наслаждаясь этим теплом.

— Нет. Он выглядит очень взволнованным, хотя ничего не говорит. Я его почти не вижу. Он навещал меня несколько раз, но каждый раз, когда видит повязки, у него появляется… взгляд. Я не могу это описать. Это как… странный мучительный взгляд. Как будто он чувствует вину. Я не знаю.

— Ну, это имеет смысл. Он твой отец. Он тебя любит, — сказала она, и её голос стал мягче, полным понимания. Маринетт продолжала проводить пальцами по его волосам, стараясь сохранить спокойствие в себе.

— Да, наверное, — буркнул Адриен. — Но я просто хочу выйти на улицу. Мне так хочется вернуться к нормальной жизни, хотя бы ненадолго.

— Он просто хочет защитить тебя от дальнейших травм. И может быть… может быть, он винит себя, — её голос дрогнул, и пальцы замерли на его голове. Она почувствовала, как её собственное сердце сжимается от беспокойства.

Адриен почувствовал, как его сердце сжалось, и взглянул на неё с тревогой. Он заметил, что её глаза наполнились слезами, а голос дрогнул от эмоций.

— Я просто… мы просто не хотим видеть, как ты снова пострадаешь, — слова её были полны глубокой боли и сожаления. Он слышал слёзы, которые она пыталась сдержать.

— Эй… подойди сюда, — сказал он нежно, открывая объятия. Он прижал её к себе, ощущая, как её волосы ещё немного влажные и пахнут дождём, когда он положил щёку на её голову. Он чувствовал, как она дрожит, и натянул одеяло вокруг них, создавая уют и тепло.

— Всё в порядке. Я в порядке. Это не твоя вина. Я в порядке, — шептал он ей, поглаживая её по голове. Они так и лежали какое-то время, и он держал её, пока дрожь почти не прекратилась. Но она не отстранилась, только подстроилась так, чтобы смотреть на него. С деликатным, дрожащим прикосновением, она обняла его лицо, вглядываясь в его глаза. Её глаза были полны слёз, и он видел, как её страх и беспокойство борются с её стремлением быть сильной.

— Я не могу перестать видеть тебя в тот момент — было так много крови. И потом цвета… как будто мир лишался цвета, и я была беспомощна. Я ничего не могла сделать, — её голос был полон отчаяния и страха.

Она уткнулась в него, и его рубашка стала влажной от её слёз.

— Я всегда надеялась… но когда узнала. А потом потеря цветов. Я не могу это пережить снова. Никогда больше.

Он не знал, какие слова сказать, поэтому просто держал её, позволяя её эмоциям быть услышанными и разделёнными.

— Знаешь, зелёный был первым цветом, который я увидела, — сказала она внезапно, её голос стал немного тише, почти как шёпот. — В моём Моменте.

Он оставался молчаливым, но с любопытством искал в её глазах ответы, словно стремясь прочесть её мысли, спрятанные за этим многогранным взглядом.

— Я была очень маленькой, но до сих пор помню это так ярко. Это был такой обычный день, — Она сделала дрожащий вдох, её голос звучал, как шёпот, уносящийся в прошлое. — Я помню, как солнце светило в твои глаза, и всё вокруг словно замерло. И мой мир изменился. Ты был с родителями, и я не сразу поняла, что произошло. Ты исчез до того, как я могла тебя увидеть. — Она замолчала, её лицо стало серьёзным, а глаза наполнились слезами. Адриан едва дышал, его грудь сжималась от внутренней боли. — И долгое время я думала, что никогда не найду тебя. А потом я увидела тебя в классе, и что-то внутри меня узнало тебя, и я так надеялась… но я подслушала твой разговор с Нино.

Воспоминание пришло к Адриену резко, как удар волной.

— Я… Я сказал ему, что начал видеть цвета накануне. И что ты уже видела цвета много лет. — Он вспомнил тот момент, когда встретил Леди Баг, и как это всё изменило его жизнь.

— Да. Какая мы пара. Но знаешь, — она всхлипнула, и в её глазах зажглась искра, способная осветить самую тёмную ночь. — В тот день… я всё равно влюбилась в тебя.

Он снова увидел её, другое воспоминание под дождём. Она смотрела на него с широко открытыми глазами, её взгляд был полон удивления и нежности. Она заглядывала из-под его зонта, её смех был как музыка, которую он ждал всю свою жизнь.

Его собственные глаза заблестели, и он крепко её обнял, несмотря на протест боли, что пронизывала его тело.

— Маринетт, я думал, что я сломан. — прошептал Адриан, его голос был едва слышен, словно он боялся разрушить момент. — Когда я узнал, что ты уже видишь цвета, я думал, что мне суждено быть одному. Что у меня никого нет. После потери мамы и, из-за этого, даже отца… казалось, что мне суждено потерять всё. Но я помню тот день под дождём… я мог улыбаться благодаря тебе. Ты сделала меня счастливым. И теперь я понимаю, что что-то внутри меня, должно быть, знало, потому что я всё равно любил тебя. Ничто не могло остановить меня от любви к тебе.

Она крепко держалась за него, как будто боялась потерять его навсегда.

— После… после того, как всё снова стало чёрно-белым, я думала, что ты пропал. Действительно пропал. И я осталась одна. Но я помню, как оглядывалась вокруг, чувствуя себя потерянной и безнадежной, пока не увидела что-то. Это было крошечное… настолько крошечное, что я, вероятно, могла бы это пропустить, если бы не было похоже на маяк в темноте. Это был крошечная трещина на улице, и я видела маленькое растение. И оно было зелёным. Я помню, как держала тебя, но смотрела на него так сильно, ожидая, что цвет исчезнет. Оно мерцало, но не исчезло. Оно осталось. И я снова обрела надежду.

— Извини. Я никогда не хотел, чтобы ты через это прошла.

— Да. — сказала Маринетт, её голос был полон решимости и нежности. — И это не повторится, потому что я буду защищать тебя. Клянусь.

— И я тебя. — сказал он мягко, как обещание, которое никогда не должно быть нарушено.

— Ты не можешь делать ничего подобного снова. Пообещай мне.

— Я не могу пообещать то, чего бы ты тоже не сделала. — сказал он. Она не могла ответить на это, слова зависли в воздухе.

— Тогда хотя бы пообещай мне это, Адриан. — сказала она и снова посмотрела на него, её глаза были полны надежды и страсти. — Независимо от того, что произойдет… не оставляй меня. Мы партнёры. Всё, что мы делаем, мы делаем вместе.

Адриан улыбнулся, его улыбка была полна уверенности и тепла.

— Я могу это пообещать. Пока мы вместе, мы всегда победим. Я уверен в этом.

— Да. — Она ответила улыбкой, которая коснулась её глаз, как светлое прикосновение к тьме. Потом она наклонилась ближе, и он закрыл глаза. Когда её губы коснулись его, он растаял в её объятиях и держал её. Это был невинный и сладкий поцелуй, и, когда она отстранилась, он мягко коснулся лбом её лба. Это было их обещание друг другу.

И он поцеловал её снова. И снова.

Он знал, что она не может остаться надолго — ей придётся вернуться домой, но сейчас он будет держаться крепко. Пока они вместе… всё будет в порядке. Они не одни. И это не конец. Она придёт следующей ночью. И когда он выздоровеет, она будет рядом, и они снова будут прыгать по парижским крышам.

Она будет с ним… сейчас и каждое мгновение после.