Проверено на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Дело начнётся с забастовок…
Эти слова произнёс мужчина неопределённого возраста, который с равным успехом мог только-только перейти рубеж сорокалетия, а, может быть, и разменять седьмой десяток. Никакой старческой плеши, но в роскошной гриве было больше седых волос, а не чёрных. Мешки под глазами синели вселенской тоской, но в самих глазах сверкали огни далёких звёзд. Тонкие витые усы и козлиная бородка больше подошли бы почтенному аристократу, движения же этого мужчины были резкими и непредсказуемыми, как у какого-нибудь молодого головореза. Он отчаянно жестикулировал, будто не беседовал, а руководил оркестром или участвовал в сражении.
— И я рассчитываю не на тесный кружок каких-нибудь маргиналов, числом в полтора землекопа, а на остановку всех работ на том или ином предприятии. Настроения в народе соответствующие, но, конечно, не мне вам об этом рассказывать…
Мужчину звали Георгом Хокбергом. За долгие годы он успел попробовать себя во многих сферах и профессиях, доступных вольному торговцу(1), как то: купец, мошенник, разбойник и даже кондотьер на службе Святой Императорской Инквизиции. В новом тысячелетии он собирался примерить новую же шкуру.
— Силовики попытаются разогнать стачки, мои люди спровоцируют их сделать это как можно более жёстко, появятся голозаписи и пикт-карточки со свидетельством их зверств. Жаль, конечно, что у вас тут нет никаких СМИ…
— Чего? — спросил сидевший напротив угрюмый мужчина с мощными надбровными дугами над мелкими, едва заметными угольками глаз.
— Неважно, — отмахнулся Георг. — Массовые волнения — это, конечно, хорошо, но дело можно сделать даже с тем, что есть.
Женщина, которая сидела по правую руку от Георга, посмотрела на него, прищурилась, но ничего говорить не стала. Её осанка выдавала либо знатный род, либо долгую службу в армии. Кислое выражение лица — либо высокомерное отношение к окружающим её идиотам, либо безмолвный крик о том, как же она оказалась вместе с ними.
— После провала силовиков Священная Шестерня вынуждена будет вмешаться. Армии придут в движение, тогда я и вытащу свой козырь, — Хокберг и в самом деле выудил из рукава туз пик.
— И? Что же это?
Среди слушателей тоже были женщины. Вопрос задала платиновая блондинка с рубцами от ожогов на лице и чёрной повязкой на месте левого глаза.
— Ха! А вы как думаете?! — Георг взмахнул руками. — Я же всё-таки вольный торговец! Конечно, флот!
Собеседники молчали. Хмурились сильнее прежнего. Ждали продолжения.
— В противокосмической обороне вашей планеты есть дыры, — объяснил Георг. — Эхо войны. Далеко не всё ещё восстановили после Тридцатилетней Смуты. Я много времени потратил, чтобы проверить это.
— Откуда узнали? — спросил угрюмый мужчина напротив. — Кто источник?
Георг ухмыльнулся, показал на себя большими пальцами и ответил:
— Я и есть источник. Я участвовал в тех событиях, и пусть мой внешний вид вас не смущает. Это сложно объяснить, а поэтому давайте так… я гораздо старше, чем кажется.
— То есть Стирию ждёт орбитальная бомбардировка или что? — уточнила блондинка.
Георг кивнул и ответил:
— Да, но не пугайтесь, всего лишь точечная бомбардировка. После уничтожения первого войскового соединения Шестерне придётся пойти на уступки. И если народ к этому моменту ещё не вступит в борьбу за светлое будущее, то после сомневаться не приходится. Шестерня только кажется могучей.
Собеседники молчали. Выглядели так, словно съели что-то старое, недоваренное или просто несъедобное, боролись с отравлением или тошнотой.
— Ну же, леди и джентльмены! — воскликнул Георг. — Мне казалось, что уж столичные борцы за свободу должны быть самыми отчаянными, раз действуют под носом Шестерни.
— Так и есть, — отозвался мужчина.
Ему вторила блондинка:
— Но в вашем плане слишком мало деталей. Одни общие слова.
— У стен есть уши, — отозвался Георг. — Я здесь, чтобы передать вам план действий, разработанный мной, моими офицерами и предводителями других ячеек сопротивления. Не беспокойтесь, в последовательности ваших действий деталей будет куда больше.
— Нет, так не пойдёт, — блондинка покачала головой. — Вы правы, мы в столице, а поэтому нам приходится быть очень и очень осторожными. Мы точно не сделаем первый шаг, что бы там ни было написано в плане.
— Разумеется, — кивнул Георг. — Новая смута начнётся с окраин. Следите за новостями из Франконии, короче.
Блондинка вздохнула, переглянулась с напарником, потом посмотрела ещё на нескольких человек, собравшихся в этот прекрасный солнечный день в самом тёмном и зловонном месте, которое только можно представить — в лабиринтах канализационных каналов Адуи, столицы Стирии, или, как её теперь называли новые хозяева, Альфы-Мега-1 — а потом всё-таки ответила:
— Ладно, показывайте ваши планы. Допустим, вы нас заинтересовали.
— Вот это дух! — воскликнул Георг.
Он уже потянулся к спаянному бумажному пакету, хотел рассказать о том, как же всё-таки прочесть всю эту непонятную белиберду, используя ключ, когда к нему подошёл ещё один напарник — долговязое нечто, закутанное в тёмный плащ с капюшоном.
— Авраам докладывает о появлении патрулей. Замечены армейские подразделения.
Георг приглушённо прорычал, а потом обратился к предводителям столичной ячейки сопротивления:
— Похоже, встречу придётся отложить. Я не сомневаюсь в вашей способности расшифровать данные и без меня, но хотелось бы знать, рассчитывать на вас или нет.
— Погодите, — произнёс мужчина напротив. — Подождём подтверждения от наших наблюдателей. Может быть, и нет причин метаться.
Однако Георгу даже возражать не пришлось. В небольшую комнату, отведённую когда-то для обслуживающего персонала, забежал юноша, бледный и с округлившимися от страха глазами. Он выпалил:
— Облава! Шерстят рынок! Громят лавки! Бьют людей!
— Понятно, — кивнула блондинка. — Ну-с, у нас есть минут двадцать-тридцать, пока или… если они сюда доберутся. Успеете?
— Примерно столько мы и шли, — отозвалась напарница Георга.
— Нет, той дорогой лучше не возвращаться, — проговорила блондинка. — Выйдете прямо на патруль и вряд ли сможете объяснить, что здесь забыли. На коммунальщиков вы не похожи.
Она порылась за пазухой, вытащила свёрнутый трубочкой лист, передала его собеседнице и сказала:
— Двигайтесь по карте, и, дай Бог-Император(2), вернётесь в лагерь, даже не повстречавшись с шестерёнками. Но не советую никуда сворачивать, тогда вас и шестерёнки не найдут. Каналы опасны.
Напарница Георга раскрыла карту, и сам вольный торговец тоже вгляделся в хитросплетения подземных переходов Адуи. Он хмыкнул:
— Это такой изощрённый способ от нас избавиться?
Блондинка усмехнулась и произнесла:
— О вас, господин Хокберг, ходит много разных слухов. Что-то похоже на анекдот, что-то на героический миф. Если хотя бы малая доля — правда, то вам не составит труда выйти.
— Ну, тогда до встречи, госпожа Бьянки. Вот, — Георг передал собеседнице клочок бумаги. — Это ключ. Запомните и сожгите.
Он кивнул на прощание, надел меховую шапку и пошёл на выход.
Меж узких переходов и рукотворного русла дерьмовой реки заметались лучи фонарей. Телохранителю-скитарию(3) свет не требовался, а вот ни Георг, ни его напарница, Манрикетта Мурцатто, даже подумать не могли сделать хоть один шаг вслепую. Что для одного, что для другой вроде бы и не в новинку погружаться в дерьмо по самые ноздри, но обыкновенно они использовали это выражение только образно. В канализации Адуи погрузиться в дерьмо по самые ноздри можно было буквально.
— Ну и как тебе наши возможные партнёры, милая Мурцатто?
— Только не сейчас, Георг. Не дай Бог-Император заплутать. Да и вообще здесь мерзко открывать рот.
— А говорят, наоборот, как раз ртом и стоит дышать в таких сраных дырах.
— Нет, Боже, это отвратительно. Я почти чувствую вонь на коже.
Георг переключил внимание на телохранителя и спросил:
— Ловчий, за нами кто-нибудь идёт? Вообще какое-нибудь движение?
— Только паразиты, капитан, — отозвался скитарий.
Когда-то Ловчего звали совсем обыкновенно — Джек или Джон, например — но об этом забыл не только Георг, но и сам Ловчий. Наверное, так даже лучше — не помнить, что когда-то ты видел своими глазами, слушал своими ушами, мог наслаждаться вкусом еды и напитков, которые приготовили только для тебя, сам, без помощи имплантатов, чувствовал прекрасные ароматы, и, наконец, сжимал в своей руке — в своей руке, а не в протезе — ладонь любимого человека.
Ловчий двигался почти беззвучно, а мог и вообще обойтись без "почти" — модель позволяла — но таким образом предупреждал капитана о глубоких лужах или крошащемся камне под ногами. Ловчий и подсветку оптических имплантатов включил на полную мощность, — алое сияние разбавило белый свет фонарей Георга и Мурцатто.
Впереди процессии Ловчий, в центре подсказывала дорогу Мурцатто, а замыкал, то и дело оглядываясь, Георг.
Так они и выбрались из лабиринтов сточных каналов. После, конечно, пришлось вскарабкаться по обледеневшему склону, но помогая друг другу, революционеры всё-таки оказались на засыпанной снегом дороге.
— Фух… вот так зарядка, — произнёс Георг. — А я ведь старый больной человек.
Мурцатто усмехнулась и сказала:
— Старый и больной человек крайностей. То ноет и грозится уйти на покой, то прыгает чёрт знает где.
Георг хмыкнул и осмотрелся.
Дорога вела к порту, а вокруг раскинулась привычная картина стирийского города-крепости. Нет, не многомиллионный и многоуровневый муравейник, здесь каждый житель мог увидеть небо, стоило только поднять голову. Однако вот уже без малого восемьдесят лет небо над Адуей было задымлено, а о сочетании "свежий воздух" даже не вспоминали. От шедевра фортификации остались только во многих местах проломленные крепостные стены, которые из года в год обрастали бараками для рабочих и покосившимися почерневшими от копоти халупами людей чуточку богаче.
Совсем другое дело — храмы Бога-Машины(4), то есть фабрики и заводы. О пристойном виде этих сооружений заботились. На крышах и у стен производственных зданий постоянно работали мусорщики, трубочисты и маляры.
Храмы занимали не только лучшие и самые удобные места — шутка ли, даже на месте бывшего губернаторского дворца — но и вообще словно бы размножались почкованием. С каждым годом всё больше. С каждым годом производство ширилось, и Стирия медленно, но верно двигалась к званию "промышленный мир", а там и до "мира-кузни" недалеко.
Мимо Георга проезжали самодвижущиеся кареты, телеги, и лишь редко-редко можно было увидеть в потоке транспорта экипажи, запряжённые лошадьми. В потоке горожан точно так же лишь совсем редко можно было увидеть человека, до которого ещё не добрался прогресс. Большинство, как и сам Георг, по разным причинам, но получили аугметические приращения.
Две крайности Георга Хокберга — он или видит только цель, или весь мир вокруг. Хорошо, что рядом всегда находились те, кто мыслил куда более трезво и был предельно бдителен. Мурцатто взяла Георга под руку и повела подальше от порта.
— Уходим, — проговорила она тихо, почти шёпотом.
— Что там?
— Красные мантии, так их растак, — отозвалась Мурцатто.
Троица перешла дорогу и влилась в поток горожан, спешивших на работу.
— Ловчий, опроси наблюдателей, — приказал Георг. — Нужен безопасный маршрут.
Скитарий застыл как вкопанный на мгновение, а потом отозвался:
— Капитан, впереди силовиков ещё больше. Нужно рискнуть и двигаться в порт. Переправимся на тот берег на пароме или возьмём лодку.
— Проклятье…
Георг огляделся и заметил патруль — металлических воителей в красных мантиях верхом на металлических же лошадях. Каждый нёс за плечами электродуговое ружье, но мог и от души огреть тазерным стрекалом, если посмеешь противиться его воле.
— Говорила я "одевайся не так броско", но нет, куда там, — произнесла Мурцатто.
Георг в дорогой шубе и шапке, с перстнями на пальцах и с позолоченной тростью отозвался:
— Не ворчи. Сейчас что-нибудь придумаю.
Звон колокольчиков, нарастающий гул — к порту двигался открытый всем ветрам трамвай, битком набитый изнурёнными работягами с серыми лицами.
— Куд… — Мурцатто не успела и слова сказать.
Георг с удивительным для хромого человека проворством запрыгнул в вагон, влетел в толпу пушечным ядром.
— Фу! Чем это пахнет?! Ну и вонь! Пошёл прочь!
Недовольство посыпалось на Георга со всех сторон, но он только широко улыбнулся, достал внушительного размера кошелёк и сказал:
— Прибавка к жалованию, народ. Если доберёмся до следующей остановки без криков, каждый получит по золотому!
На всякий случай Георг ещё и кошельком потряс. Рабочие умолкли, обступили Георга и его команду со всех сторон, хотя их лица посерели сильнее, чем прежде, — дух канализации не выветрился.
Трамвай разминулся с армейским патрулём. Один законопослушный гражданин потянулся и уже собирался обратиться к скитариям-кавалеристам, когда почувствовал лезвие у горла.
— Только попробуй, — произнёс Ловчий, а потом вкрадчиво обратился ко всем остальным: — Только попробуйте пошевелиться, и я вас на запчасти разберу. Понятно?
Законопослушный гражданин, вспотевший и дрожащий, кивнул и повис на поручне, а аккордовые когти Ловчего снова пропали где-то внутри его бесформенной тёмной накидки.
Так троица и добралась до точки назначения. Георг снова потряс кошельком, бросил под ноги и поспешил покинуть вагон.
— Ну… Георг. — Мурцатто показала ему кулак, а потом проговорила: — Везёт тебе.
— Есть немного. Особенно учитывая то, что и золота с собой не было.
Георг повёл своих людей к причалу.
Ближе всего разгружали пароход — вереница сервиторов(5) без устали, словно полотно громадной бензопилы, по одному деревянному настилу двигалась внутрь судна, а по другому возвращалась с ящиками в руках. На борту парохода была изображена Священная Шестерня и название на высоком готике, вот только надпись давно не обновляли, и разобрать смысл Георг так и не смог.
Чуть дальше он заметил ледокол, замерший в ожидании, когда мороз подкинет ещё немного работы. Через пару десятков метров на холостом ходу еле-еле пыхтел паром. Вот он… вроде бы — лучший выбор, но паром не наполнился даже наполовину. Расписания Георг не знал, а поэтому, недолго думая, направился к лодкам местных рыбаков.
Ещё не вся рыба в окрестностях перевелась — некоторые виды оказались сверхъестественно стойкими к промышленной отраве, но зарабатывать на этом с каждым годом становилось всё тяжелее. Георг не думал, что такая покупка обойдётся дороже недавней поездки на трамвае.
Однако, когда до вожделенных деревянных лодок и суровых бородатых мужиков, их стерегущих, оставалось несколько шагов, Георг услышал:
— Господин Хоквуд! Господин Хоквуд, куда же вы так торопитесь? Постойте!
Георг не оборачивался. Он нащупал в кармане пригоршню монет и уже собирался вручить их ближайшему рыбаку — седому одноглазому и бородатому речному волку, покуривающему трубку — когда над головой пронеслась молния, выпущенная из электродуговой винтовки.
— Господин Хоквуд… или всё-таки Хокберг. Стоять на месте! Повторять не буду.
Голос звучал искусственно, — с повышенной тональностью и гулким эхо. Человек с таким голосом или не мог, или не хотел устанавливать себе аугментацию получше.
Стиснув зубы, Георг обернулся и увидел троицу скитариев, один из которых выгодно отличался от сотен и тысяч однотипных воителей, созданных на военных заводах техножречества Стирии.
Почти на ладонь выше — уникальная модель — этот скитарий ещё и в плечах шире. Вытянутая куполообразная голова-шлем была украшена поперечным багровым гребнем, а вдоль неё до маски-респиратора тянулась продолговатая линза одного-единственного изумрудного оптического имплантата. Меховой воротник и позолоченный кант красной мантии указывали на высокое положение этого скитария в армии. На груди же звенели многочисленные награды. На взгляд Георга, этот иконостас пришёлся бы впору и маршалу сил планетарной обороны.
"Маршал", бряцая искусственными ногами со шпорами, остановился в паре шагов от Ловчего, перегородившего тому путь, и произнёс:
— Я мог бы начать со стандартного "сдавайтесь, вы окружены", и мне бы хотелось начать именно так, но… увы. Есть разговор, господин Хокберг. Так что уберите своего цепного пса или я сам это сделаю.
Из одного рукава мантии выдвинулся и засиял тонкий силовой клинок, другую ладонь "маршал" опустил к кобуре с изящной и хрупкой, словно игрушка, фосфорной серпентой(6). "Маршал" перекрывал обзор бойцам позади, но те всё равно вскинули электродуговые винтовки и приготовились стрелять.
Георг произнёс:
— Ловчий…
— С ними бы я справился, — отозвался Ловчий, несмотря на смешок со стороны "маршала", — но здесь ещё несколько. Может быть, даже десяток.
"Маршал" неторопливо похлопал в ладони, а потом сказал:
— Неплохо.
Георг внезапно и сам заметил, что рыбаков вокруг стало меньше — словно бы в насмешку, на скамейках, у канатных барабанов и рядом с подвешенной на крюках рыбой остались только подозрительные личности в такой же бесформенной одежде, как и у Ловчего. И так же, как и у Ловчего, из рукавов виднелись металлические протезы, а оптические имплантаты всё сильнее отливали кровожадным багровым сиянием.
— Ловчий, отбой. Пропусти его, — приказал Георг.
Сейчас он находился в меньшинстве, но рассчитывал на то, что группа поддержки уже в пути.
— Очень жаль, — произнёс "маршал", — вы могли облегчить мне работу.
Проходя мимо Ловчего, "маршал" словно бы оступился и толкнул скитария плечом, но тот не свалился в воду — отпрыгнул назад и приземлился на проржавевший столбик прикола. Стоял и удерживал равновесие так, будто ничего и не произошло, будто бы крохотный металлический пятачок вполне подходит, чтобы отдохнуть и перевести дух.
Тем временем "Маршал" навис над Георгом и произнёс:
— Маршал Беренгарио Де…
Донёсся шёпот Мурцатто:
— Не может быть…
— …Веймариз, — продолжал маршал, — Гвардия Священной Шестерни, и я тоже рад тебя видеть, Манрикетта. Видит Бог-Машина, время к тебе отнеслось куда милосерднее.
Мурцатто отозвалась:
— Смотрю… искусственные причиндалы были только началом. Там, под оболочкой, осталось что-нибудь человеческое?
Беренгарио слегка покачнулся, металлические кулаки схватили и удавили пронёсшийся ветерок. Маршал сказал:
— Пахнет дерьмом, и внутри тоже дерьмо.
— Не ругайтесь при даме, — произнёс Георг. — К делу.
Он подошёл вплотную и посмотрел на Беренгарио снизу вверх. Беренгарио с шумом выпустил воздух из респиратора, а потом сделал шаг назад и произнёс:
— Фабрикатор-генерал(7) решил завершить этот фарс с переодеванием. Джон Хоквуд, Моргана Форте, закупки запасных частей для корабля… ха! Мои люди, господин Хокберг, громят ваши ячейки по всей Стирии.
Георг хмыкнул, помрачнел, прикусил губу, а потом спросил:
— Следили за нами?
— Конечно! Или ты… ты, предатель, решил, что нескольких десятков лет достаточно, чтоб Шестерня всё забыла?
— Предатель?! Ну-ну… кто бы говорил. Я надеялся, что вы… другие участники Смуты уже передохли. Как всё-таки неприятно ошибаться. — Георг отвёл взгляд, вздохнул, но потом продолжил: — Что теперь?
Он сначала развёл руками, а потом протянул их вперёд, как бы говоря "на, вяжи".
— Убери свои грабли, — Беренгарио резко махнул протезом наискосок, едва не оторвав Георгу кисти.
— Что же вам тогда нужно? Или… вы что? Боитесь?
Беренгарио проскрипел металлическими зубами где-то там под маской-респиратором.
— Сделка? — предположил Георг.
— Да, фабрикатор-генерал предлагает сделку. Нам не нужна ни орбитальная бомбардировка, ни война вообще.
— А почему не попробовали подкупить капитана Де Бальбоа? — спросил Георг.
— Пробовали. Не знаю, сколько ты пообещал этому мерзавцу, но…
— Ха, — Георг ухмыльнулся. — Ничего человеческого в вас не осталось, железяки. Логика-то простая. У нас с Де Бальбоа деньги уже есть. На нашем уровне жаждешь чего-то больше.
Беренгарио издал приглушённый рокот, а потом продолжил:
— Капитан Де Бальбоа пообещал разбомбить важные для Шестерни объекты, если с твоей головы хоть волос упадёт, если тебя тотчас же не доставят на "Стервятник".
— Ах… вот, значит, как, — произнёс Георг. — Не очень-то осмотрительно с вашей стороны всё это рассказывать.
— Так что фабрикатор-генерал даёт вам, ублюдкам, невероятную возможность. Дарит жизнь! Собирайте манатки и проваливайте со Стирии!
— Во-первых, я хотел бы…
— Что?! Ещё и условия ставить будешь?!
— Во-первых, — продолжил Георг, загибая аугметические пальцы, — я жду выполнения заказов, которые сделал под именем Джон Хоквуд. Во-вторых, задержанные вами граждане Стирии со своими семьями также отправятся со мной на "Стервятник". В-третьих, правительство Стирии выплатит мне контрибуцию в размере…
Беренгарио обхватил кулак Георга, сжал и выпалил:
— Я переломаю тебе кости, мерзавец, одну за другой, только попробуй ещё раз вякнуть! Ты не в том положении, чтобы торговаться!
— А я думаю, в том, — ответил Георг.
— Сбросят твои союзники одну бомбу, другую, третью… неважно, — сказал Беренгарио. — Ты сдохнешь. Потом появятся уже наши союзники и спалят чёртов "Стервятник". Тебе это нужно?!
— Какие союзники-то?! — Георг прищурился. — Кому вы нахер нужны сейчас?! Не слыхал, что в галактике происходит?!
— У нас договора…
— Можете ими подтереться. И хватит мне уже ломать технику! — проскрежетал Георг. — У меня на безымянном пальце наперсное оружие. Сожгу нахуй.
Что-то прошипев, Беренгарио отступил. Георг же наступал:
— У меня тоже есть, что предложить фабрикатору-генералу. Интересует? Он сейчас слышит нас?
Беренгарио промолчал, но потом кивнул.
— Могу поспорить, — сказал Георг. — Что если вы кого и взяли, то точно не всех.
— И?
— Ну… я уже вложился в этих людей и не хочу терять инвестиции. Революция здесь, похоже, обречена, так что я заберу всех, кого к революции подготовил.
Беренгарио смолк. Он лишь стоял и тяжело дышал некоторое время. Спустя почти полминуты, которая в такой накалённой обстановке могла показаться вечностью, Беренгарио сказал:
— В хоре(8) сейчас пройдёт совещание. Я передам ответ чуть погодя.
— Давай-давай, — произнёс Георг и похромал к Мурцатто.
Та встретила его словами:
— Служила с ним, когда он ещё был похож на человека. Беренгарио — дурной. Рискуешь.
— Я тоже дурной, а этот твой Беренгарио просто какой-то "передаст". Ничего он сам не решает, поэтому и проигрывает.
— Что-то не похоже на нашу победу.
Мурцатто показала на безмолвных металлических гвардейцев — единственных людей, пусть и бывших, кто до сих пор оставался на причале. Любые другие свидетели переговоров на повышенных тонах как сквозь землю провалились, и даже разгрузку парохода перенесли на неопределённый срок, лишь бы не привлекать внимания. Сервиторы с ящиками в руках застыли, как истуканы.
В этот миг Ловчий подал голос:
— Капитан, наши здесь, но никто вмешиваться не собирается. У врага подавляющее численное превосходство: пехота, кавалерия, ещё к порту движется тяжёлая техника.
— Надо думать, — отозвался Георг, — но не переживай. Сейчас всё решится.
Вернулся Беренгарио. И если при первой встрече по походке можно было сказать, что он — напористый и уверенный в себе солдат и офицер, то теперь маршал растерял весь задор.
— Ну! — окликнул его Георг.
Беренгарио с шумом выдохнул воздух и дал ответ.
1) независимый от властей Империума путешественник, исследователь, картограф, купец, пират. Немногие люди могут похвастаться такой свободой действий
2) величайший правитель Империума, восседающий на Золотом Троне на далёкой Терре уже больше десяти тысяч лет
3) скитарий — это киборг
4) Бог-Машина — божественная сущность, которой поклоняются техножрецы Adeptus Mechanicus, культа, одержимого нахождением, сохранением и преумножением знаний
5) сервитор — бывший человек, существо без разума, которое повинуется запрограммированным командам без лишних вопросов
6) редкое бронебойное оружие. Внешне серпента похожа на револьвер
7) глава культа Бога-Машины на той или иной планете под властью Adeptus Mechanicus (Священной Шестерни)
8) виртуальная реальность, которой пользуются адепты культа Бога-Машины для связи и управления
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу