Бумажные корабли (гет)

Ощущая тепло...

Здравствуй, Вижн.

На нашей улице снова дождь. Ты, наверное, видишь, как я стою без зонта на полупустом тротуаре. Внутри меня теплится робкое ощущение, что вот-вот этот верный способ не намокнуть окажется в твоей руке над моей головой.

Знаешь, я, кажется, успела забыть ощущения от прикосновений холодных капель. Наверное, я сейчас глупо выгляжу, но, глядя на лица прохожих, понимаю, что не одна такая. События щелчка остались далеко позади, семьи воссоединились, и эта шотландская непогода… она прекрасна. Она невероятно прекрасна. Особенно теперь.

Пережив то, что пережили мы, начинаешь ценить жизнь ещё больше, придавать должное значение самым малым крохам того, что имеешь. Я счастлива делить с людьми их радость, одинокой тенью следуя за ними по мокрому асфальту.

Изучаю собственное отражение в окнах сувенирных лавок и представляю тебя рядом. Катаюсь по этой чудной стране, укрытой живописными равнинами и привычно оглядываюсь, желая поделиться с тобой размышлениями о новых путешествиях и планах.

Где мы не успели побывать?

Я мало бываю дома. Ухожу рано утром и возвращаюсь глубокой ночью. Просто потому, что там слишком пусто. Слишком холодна кровать, слишком траурно колышется тюль, слишком печален мой одинокий танец под нашу с тобой любимую музыку, и слишком горький кофе.

Мы были вместе какие-то жалкие крохи времени, но они были только нашими: нежными, тревожными, бесценными. Людям часто не хватает целой жизни для того, чтобы познать себя, принять себя, а главное, обрести того, кто разделит с тобой тебя же.

Ты был таким разным, когда робко касался губами моих ладоней и пытался прочесть в глазах настроение. Таким забавным, когда колдовал на кухне, внимательно изучая какой-нибудь замысловатый рецепт, не зная на вкус ни одного ингредиента. Таким всесильным и холодным, когда мне угрожала опасность, или когда ты опасался, что наделаю глупостей. Тогда мы оба ещё носили маски противоречий и сомнений, но всё равно, возможно, ещё не предполагая насколько, оставались друг другу нужными.

Всё вспоминаю, как путались твои слова. Помнишь? Ты боялся, что у нас не срослось. Думал, что чувство, рождённое в нас обоих, на самом деле живёт лишь в тебе. В те минуты ты казался мне особенно простым, робким, обыкновенным, околдованным… Ты словно не догадывался, как сильно сам околдовал меня.

Однажды я попросила тебя дать оценку тому невесомому, но ощутимому чувству, которое влечёт ко мне. Признаться, услышанное навело меня на мысль, что ты описываешь не любовь, а влияние Камня, что в твоей голове.

Вчера я думала о том, как много мы не успели сказать друг другу, и пришла к выводу, что самое главное сложилось в простое «останься».

Я отомстила, Вижн. Отомстила за каждый твой крик, за всё отнятое, но так и не вырванное из сердца. И, кажется, такой силы внутри ещё никогда не испытывала.

Благодарю судьбу за то последнее, что помню о тебе — вдали от боли, лишений, тревог. За оборванную врагом передышку. За эти хмурые, дождливые места. За тепло… твоё тепло, Вижн, что согревает и теперь.

Скоро окажусь там, где мы в последний раз были наедине. На том самом перекрёстке, где ты просил меня остаться. Я приду туда сегодня, чтобы вспомнить. Пролистать ещё раз книгу, которая не должна была закончиться так скоро, и так несчастливо.

Она о нашей любви. Она о наших с тобой жизнях.

Догадываюсь, что бы ты сейчас сказал. Ты просил бы меня пролистнуть эпилог и написать продолжение совсем о другой Ванде. Другой и прежней, ещё более сильной и ещё крепче любящей.

Я приду на наш перекрёсток попрощаться. Подниму вверх руки и, послав в небеса алые волны, громко произнесу твоё имя. А ещё имя брата, и имена тех, благодаря кому дышу.

Знаешь, когда-то я не знала себя, даже боялась. Та степень страха, с которой столкнулся ты — лишь малая часть того, что бушевало во мне.

Ты запретил бы мне плакать, поэтому я буду улыбаться.

И буду жить. Обещаю.

Твоя Ванда.