Право на жизнь (гет)

Министерство магии не спит — оно дрожит. Как организм, отравленный воспоминаниями.

Гермиона снова задержалась допоздна. Её шея опять затекла, а пальцы рук болели от постоянных записей и подписей в различные статьи и досье. Это стало привычкой — но не из любви к работе, а потому что тишина в её пустой квартире казалась громче, чем вой прошлого. Порой, от этого на душе Гермионы становилось совсем пусто. Словно в её душе стоит только одинокое, сухлое дерево в безграничной, совсем иссушенной пустыне. Ни ветра, ни живого существа. Ничего.

— Ты не отвечаешь ему, — сказал Гарри, войдя без стука.

Она не обернулась, но знала, о ком он. Рука снова вздрогнула, а пальцы сжали перо с большей силой чем обычно.

— Он сам ушёл, — тихо сказала Гермиона, перелистывая страницу старой тетради обратно. — Я просто не зову обратно.

Речь шла о Роне. О когда-то её с Гарри лучшем друге, который несмотря на свою неряшливость вмиг ушёл. Он исчез из их жизней два года назад — внезапно, болезненно, но без скандалов. Просто ушёл. Сначала в Румынию к своему старшему брату Чарли. Потом дальше. Сейчас, возможно, где-то на границе мира маглов и чёрной магии.

— Он писал тебе, — сказал Гарри, приближаясь. — Я видел письмо. В архиве. Он хочет встретиться.

— Поздно. — Она обернулась, глядя на парня из подлобья. Ему казалось, что её глаза сверкнули чем-то чёрным. — Всё, что у нас было, закончилось, когда я поняла, что он всегда будет убегать. А я — нет.

Гарри молчал. Он никогда не осуждал Рона — слишком много раз сам хотел сбежать из этого мира, куда-то туда, где есть только Эдем. Но он не мог покинуть этот мир. Не мог уйти так просто.

— Есть новости, — продолжила она, не поворачивая головы в сторону Поттера. — Лестрейндж жив. Не просто жив — он собирает оставшихся.

— Кто в деле?

— Только мы двое. — Она помолчала. — Ты ведь всё ещё в этом? Несмотря ни на что?

Он посмотрел на неё. Прямо. Без щита.

— Я в этом, если ты — рядом.

Она хотела отвернуться. Хотела. Но не смогла.

Между ними — не роман. Не любовь, как в книгах. Не то, что мечталось в школьные годы. Это было другое. Более взрослое. Более тяжёлое. И в то же время — опасно притягательное.

Гарри вздохнул больше воздуха, хотел было что-то сказать, но в последний момент оступился, глаза дрогнули. Он повернулся к ней спиной, ступая своей дорогой, поди в квартиру на площади Гриммо, но в следующую секунду девушка воскликнула:

— Подожди!

Гарри будто ждал этого. Он в мгновение развернулся, а после нескольких размашистых шагов оказался в метре от неё.

— Рон.. он утонул в своей боли. В бутылке. И никто не видел, как он медленно исчезает. Это все моя вина, Гарри. Джинни тоже... она просто ушла. Как будто нас всех и не было рядом. — голос Гермионы вдруг сорвался, но она сдерживает себя чтобы не пускать горькие слёзы.

Она отводит взгляд, пытаясь собрать себя, свои мысли , свои чувства.

— А ты, Гарри... когда был с ней, с Джинни, ты даже не замечал меня. Я стояла рядом, словно призрак, который не достоин твоего взгляда.

— Я... я не хотел причинять тебе боль. Никогда. — Гарри сжал челюсть, его светлые голубые глаза отнюдь почернели от боли.

— Не хотел — значит не делал достаточно. Ты закрыл глаза на всё, что не хотел видеть. На мою борьбу, на мою боль. — горько прошептала девушка, с таким тихим отчаянием. Она положила холодные руки на его грудь сама того не замечая, продолжая тихо всхлипывать, нуждаться в поддержке Гарри. Слёзы сами катились по её щекам, но она не отпускала себя, продолжала бороться за свои мысли и чувства.

— Я была там, в тени, пока твой мир рушился. Ты выбирал других — Рона, Джинни, всех, кроме меня.

Гарри опускает голову, его голос становится слишком тихим:

— Если бы я мог вернуть время… — он аккуратно, словно боясь напугать дикое животное, протянул руку к её щеке. Медленно дотронулся, нежно вытирая слезу с её бледной щеки. — Мы женаты — ты помнишь? Это не просто подпись в бумагах, это обещание.

— Обещание... которое нам приходится скрывать. — Гермиона робко вздыхает, медленно качая головой. — Министерство не должно знать. Пожиратели всё ещё ищут нас. Если они узнают — это конец не только для нас, но и для всего, что мы пытаемся защитить.

Гарри не отрывал взгляда от Гермионы. Он был словно загипнотизирован своей собственной женой. Никто так не смотрел на неё. Хоть Гермиона и старалась не замечать этот чарующий взгляд мужа, но в глубине души ей было столько приятно, что сердце начало выбиваться из ровного ритма.

— Они движутся слишком быстро. Пожиратели давно перестали прятаться. Министерство пытается закрыть глаза, но мы с тобой — на передовой.

Гермиона нервно кивнула:

— Секретные отчёты говорят, что внутри самого Министерства есть изменники. Люди, которые подрывают наши усилия изнутри. Мы должны быть осторожны, иначе...

Она не договорила, но Гарри понял: если эта информация попадёт в чужие руки, весь их план рухнет.

Гарри наклонился к ней ближе, голос стал ниже, насыщеннее:

— Мы не только союзники в этой войне, Гермиона. Мы — друг для друга последний оплот..

Его рука мягко коснулась её щеки, взгляд горел тихой страстью, полной боли и решимости.

Гермиона слегка отстранилась, но глаза не скрывали её волнения:

— Мы связаны не только этой миссией, но и обещаниями, которые давали друг другу. — она тревожно схватилась за его руку. — Это — наш крест и наша сила. Но иногда я боюсь, что не сдержу того обещания, данного в церкви..

Гарри улыбнулся, хоть и с тяжестью на сердце:

— Тогда держись за меня. Вместе мы пройдем через всё.

В этот момент в дверь постучали. Его голос, жёсткий и официальный, прервал их момент:

— Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, ваше присутствие требуется в кабинете Министра. Срочно.

Они обменялись взглядами, понимая — битва только начинается, а игра в тени становится опаснее с каждой минутой.