Приключения находят их сами (гет)

Сирены становились всё громче, разрывая воздух. Через несколько минут сквозь пролом в корпусе автобуса стали протискиваться люди в ярких формах: парамедики, спасатели. Хаос постепенно сменялся организованной суматохой. Вика, всё ещё сидевшая на коленях рядом с Димой, почувствовала, как её осторожно отстранили.

— Девочка, отойди, пожалуйста, — мягко, но настойчиво сказал один из спасателей, его глаза быстро оценивали ситуацию.

Вика лишь кивнула, но не отошла далеко. Она наблюдала, как несколько человек склонились над Димой. Их лица были сосредоточены, движения быстры. Один из парамедиков говорил по рации, его голос был глухим: «Множественные травмы… Черепно-мозговая, возможно перелом руки, конечность зажата… В крайне тяжёлом состоянии».

Каждое слово отзывалось в Вике тупой болью. Она видела, как спасатели пытаются освободить его зажатую руку. Искорёженный металл и тяжелый ящик не поддавались. Раздался резкий звук гидравлических ножниц, скрежет металла. Воздух наполнился запахом масла и бензина. Вика пыталась успокоить себя. Она снова почувствовала, как по щеке скатилась одинокая слеза, но быстро смахнула её. Она не хотела, чтобы кто-то видел её слабость.

Наконец, с неимоверным усилием, Диму удалось извлечь из ловушки. Его бережно положили на носилки. Вика увидела его лицо, теперь ещё бледнее, чем до этого, с отпечатками пыли и крови. Одна рука была неестественно вывернута, а на голове, там, где был удар, виднелась большая рваная рана. Его грудь едва заметно вздымалась. Он был без сознания.

Парамедики быстро зафиксировали его конечности, наложили шину на руку, подключили капельницу. Всё это происходило в считанные минуты. Вика шла рядом с носилками, словно прикованная, пока Диму не занесли в подъехавшую скорую помощь.

— Кто-нибудь из сопровождающих поедет с ним? — спросил парамедик, закрывая двери.

Вика сделала шаг вперед, но её остановила учительница.

— Нет, Вика, тебе нужно остаться с детьми. Мы поедем в другую больницу, где будут принимать остальных, кого нужно осмотреть. С ним поедет один из наших взрослых, — она указала на другого вожатого, бледного мужчину средних лет.

Вика лишь коротко кивнула. Она не могла оторвать взгляда от закрывающихся дверей. Машина скорой помощи, мигая огнями, резко развернулась и умчалась прочь, оставляя за собой лишь эхо сирен.

Оставшаяся часть дня была размытым пятном. Детей быстро эвакуировали, кого-то осматривали медики, кого-то утешали учителя. Вика помогала, отвечала на вопросы, старалась быть собранной, но внутри всё дрожало. Мысли о Диме не давали покоя. Она чувствовала себя парализованной, бесполезной. Все её действия были механическими.

Когда наконец всех детей забрали родители, а раненых увезли, Вика осталась на месте происшествия с другими учителями. Запах бензина и металла всё ещё висел в воздухе. Перевернутый автобус казался жутким монстром. Учительница подошла к Вике.

— Ты молодец, Вика, очень помогла. Теперь тебе нужно домой. Мы сообщим, как только что-то узнаем о Диме.

Вика лишь кивнула. Она чувствовала себя опустошённой. Каждая минута, проведённая там, напоминала ей о мгновении, когда Дима бросился наперерез тому ящику. Её не покидало чувство вины. Он пострадал из-за неё.

По дороге домой она шла молча, словно сквозь туман. В голове крутился образ его неподвижного, бледного лица. Она не понимала, что творится в её душе, но это было что-то новое, глубокое и очень болезненное. Это было больше, чем просто беспокойство за товарища или друга. Это было нечто, что заставляло её сердце сжиматься от страха, что она больше никогда не увидит его спокойных глаз, не услышит его низкого голоса. Она так и не смогла выразить ему свою благодарность, свою панику, своё облегчение от того, что она цела, и свою жгучую боль от того, что он пострадал.

Добравшись до дома, Вика даже не включила свет. Она просто рухнула на кровать, свернувшись калачиком. Слезы, которые она сдерживала весь день, хлынули, беззвучные, горькие. "Пожалуйста, будь жив", — единственная мысль билась в её сознании, пока тьма не поглотила её.