Союз эсперов: Бойся желаний своих (джен)

Пароход прибыл в порт Йокогамы. Девушка лет тридцати пяти с идеально уложенными чёрными волосами взглянула на часы.

— Пароход опоздал на шесть минут, — сказала она приятным низким голосом, оглядывая пристань, — этот оболтус должен уже быть тут как штык. Что-то я его не наблюдаю...

— Не паникуйте понапрасну, Анна, — мягко проговорил пожилой мужчина с густой, белой, как снег, бородой. — Я уверен, Дазай не заставит себя долго ждать.

Девушка посмотрела на него взглядом, полным уважения и как будто говорящим: «Позвольте с вами не согласиться...»

А в это время к порту действительно направлялся Дазай в компании Куникиды и Ацуши. Все трое были мокрыми насквозь, но Дазая, напевавшего себе под нос, это нисколько не огорчало. В отличие от его спутников. Куникида трясся от гнева и выговаривал напарнику за его безалаберность:

— Какой человек в здравом уме сиганёт средь бела дня в реку на глазах у товарищей? Если бы Ацуши, бросившись тебя вытаскивать, не запутался ногой в какой-то сетке, что его самого́ пришлось спасать, я бы в жизни не стал тебя доставать! Теперь посмотри в каком виде мы идём на встречу с Союзом эсперов!

Ацуши хранил мрачное молчание и буравил взглядом спину наставника, который шёл вприпрыжку и бормотал:

— Кагомэ, кагомэ,

Птичка в клетке.

Когда же, когда же она её покинет?⁽¹⁾

— Ты невыносим! — воскликнул Куникида. — Ты вообще хоть что-нибудь соображаешь? Как я буду читать приветственную речь русским эсперам в таком виде?!

— С чувством, с толком, с расстановкой, — невозмутимо ответил Дазай.

— Я всю ночь потратил на подготовку!

— Лучше бы ты потратил её на сон. Всё, что сейчас нужно членам Союза, — поскорее добраться до гостиницы и отдохнуть с дороги. Хотя, Толстой, я думаю, не откажется от экскурсии по городу. Его интересовали местные деревья.

— Правда?

— Ага. Он любит дубы, но сакура ему тоже должна понравиться.

— Ты меня разыгрываешь?

— Можешь сам у него спросить, когда придём.

Куникида открыл блокнот и быстро в нём что-то застрочил.

Группа русских эсперов стояла на пристани. Ахматова нервно притоптывала ногой.

— Я так понимаю, нам придётся добираться до гостиницы самим, — проворчала она. — И этот балбес ещё рассказывал нам что-то про японское гостеприимство!

— Осаму не может нас бросить, — возразил молодой человек с сумкой, в которой сидел большой чёрный кот. — Если он опаздывает, то по уважительной причине.

— Опять поди вешается или травится! В этом весь твой Осаму, Булгаков.

Булгаков открыл рот, чтобы встать на защиту друга, но мужчина с моноклем положил ему руку на плечо и вполголоса сказал:

— Не обращай внимания. У тебя ведь сохранился номер телефона Дазая? Позвони ему.

Булгаков достал из кармана телефон и нашёл в списке контакт «Осаму».

— О, Миша, вы уже прибыли?

— Рад слышать твой голос, — искренне сказал Булгаков. — Да, только тебя ждём. Анна начинает нервничать.

— Мы идём. Будем минут через пять.

— Мы?

— Я и ещё двое ребят из Агентства. А Ахматовой передай, что нервные клетки не восстанавливаются. На связи!

Булгаков убрал телефон в карман.

— Ну? — нетерпеливо спросила Ахматова.

— Просил передать, что нервные клетки не восстанавливаются, — сообщил Булгаков и добавил как бы между прочим: — И нас встретят через пять минут.

— Дазай-сан, а куда мы идём? — спросил вдруг Ацуши.

Куникида оторвался от своего блокнота.

— Хм, действительно. Встреча с пассажирами в другой стороне.

Дазай оторвался от телефона, в котором что-то смотрел после разговора с Булгаковым, и виновато хихикнул:

— Упс! Я нечаянно привёл вас к пристани, на которой Мафия встречает контрабанду.

Возле пристани стоял большой пароход. Из него под надзором Чуи Накахары выносили ящики люди в чёрных костюмах.

Куникида от души ударил Дазая по голове своим блокнотом.

— Бестолочь! Немедленно убираемся отсюда!

— А мы не должны помочь?

— Ацуши, хоть ты не беси меня! — прорычал Куникида.

Дазай пощупал лоб Накадзимы.

— Ты в реке, случаем, не переохладился? В здравом уме ты бы не стал предлагать помочь Мафии разгружать ящики с контрабандой.

Ацуши досадливо махнул рукой.

— Да нет же. Посмотрите туда!

На пристани была суматоха. Началось всё с того, что один из мафиози шёл с угрюмым видом, спрятав руки в карманы.

— Э, — окликнул его Накахара, — тебе работы не хватило? Щас обеспечим.

Мужчина не отреагировал. Он продолжил целенаправленно уходить с пристани. Чуя обозвал его бранным словом, догнал и схватил за руку, вырвав её из кармана. В пальцах мужчины был зажат большой бриллиант.

— Воровство? — озверел Чуя, размахнулся и ударил подчинённого. Тот потерял равновесие и упал. Бриллиант выпал из его руки.

В Накахару полетела пуля. Он остановил её гравитацией и окинул грозным взглядом подчинённых, пытаясь вычислить стрелявшего.

Пока Накахара устраивал разборки, забытый всеми бриллиант схватила неизвестно откуда взявшаяся девочка.

Когда она пробегала мимо детективов, Дазай поймал её за плечи. Вспыхнул голубой свет.

— Как я и думал, — пробормотал Дазай, присел перед девочкой на корточки и дружелюбно посмотрел в её испуганное лицо. — Ты чья, малышка?

Глаза ребёнка наполнились слезами.

— Я приех... приехала с мамой... Потом я убеж... жала... Я ничего не по-о-омню.

— Как тебя зовут?

— Чж... Чжицин.

— Чжицин, — сказал Дазай серьёзно, — не переживай. Так бывает. Я как-то заснул на работе, а проснулся поедающим мандзю⁽²⁾. Любишь мандзю?

Девочка немного успокоилась и закивала головой.

— Это колдовство?

— Да! — Дазай улыбнулся. Глядя на его улыбку, Чжицин тоже заулыбалась. — Колдовство. Но я поймаю этого злого колдуна.

— Обещаешь? — с серьёзным видом спросила девочка.

Дазай кивнул, сделал загадочный жест рукой, извлёк из-за уха Чжицин конфету и протянул ей. Девочка взяла конфету и засмеялась.

— Ты тоже волшебник?

— Да, только добрый, — Дазай принял заговорщический вид и приложил палец к губам. — Но это секрет. Никто не должен об этом знать, хорошо?

— Угу.

Чжицин показала Дазаю бриллиант.

— Я не хотела его красть.

— Я знаю. Я верну его владельцу, а мой друг отведёт тебя к маме.

Дазай подвёл ребёнка к Куникиде.

— Что сказать матери? — спросил тот вполголоса.

— Придумай что-нибудь, — так же тихо ответил Дазай.

Куникида с Чжицин ушли. Дазай осмотрел бриллиант. Тот имел форму шара и был окружён серебристым сиянием.

— Похоже, он действительно какой-то особенный.

— Дазай-сан, — подал голос Ацуши, — откуда у вас это умение общаться с детьми?

Дазай пожал плечами.

— Не знаю, наверное, дело в том, что я рос в большой семье, — задумчиво глядя в пустоту, проговорил он. Потом усмехнулся и вернул голосу обычный полушутливый тон: — Ладно, идём, Ацуши, вернём Чуе бриллиант, а то бедняга сейчас поседеет от нервов.

И он бодро зашагал к своему бывшему напарнику. Ацуши затрусил следом.

— Не потерял часом?

Накахара, в ногах которого лежал пытающийся остановить текущую из разбитого носа кровь мафиози, обернулся. Его глаза округлились.

— Какого?!..

Дазай вложил в его руку бриллиант.

— Не стоит благодарности. И не будь так суров с подчинёнными, они здесь ни при чём.

Чую прорвало:

— Какого чёрта? Откуда ты знаешь? Откуда ты взялся? Ты меня преследуешь?

Дазай замахал руками.

— Не так быстро. Ты не поверишь, но я забрёл сюда случайно.

— Не верю.

— Пригнись.

— Чё?

Дазай положил руки на плечи Накахары, наклонил его к земле и присел сам. Над их головами пролетел ящик.

Чтобы скрасить ожидание, члены Союза эсперов зашли в кафе, расположенное в порту. Булгакову позволили зайти в кафе только после долгих уговоров и клятв, что он не будет выпускать кота из сумки. Ахматова купила газету и читала новости.

— А японская еда очень даже не дурна, — заметил Толстой, пробуя донбури⁽³⁾. — Но соуса я бы добавил чутка побольше.

Послышался грохот. Из кухни выскочила женщина с воплями:

— Воры! Ловите!

Скучающий охранник обрадовался появлению работы и бросился на помощь. После небольшой потасовки и криков: «По голове, по голове не бейте! Это самое моё слабое место!» охранник, ликуя, вывел к центру кафе двух молодых людей, которых держал за шиворот. Оба были одеты в деловые костюмы, один из них прижимал к себе сковородки и кастрюли. Толстой встал и подошёл к ним.

— Господа, что за шум?

— Посуду воруют! — сообщила раскрасневшаяся от гнева женщина.

— Безобразие! — покачал головой Толстой и обратился к нарушителям спокойствия: — Ильф, Петров, чем вы объясните такое поведение?

— Вы их знаете?

— Да, мы сегодня прибыли из России.

— Опять русские туристы! — с обречённым видом воскликнула женщина.

— Мы не туристы, — возразил молодой человек, который держал посуду, и с недовольным видом поправил очки. — Мы здесь по работе. И мы не воровали, а брали на прокат.

— На прокат?!

— Это Ильфа идея была.

— Моя, — признался Ильф. — Подумайте сами: мы приехали в чужую страну, никого и ничего не знаем, нам, возможно, жить негде будет. Нам нужно же в чём-то готовить еду! Мы бы потом вернули, перед отъездом.

— Хорошее дело, — усмехнулся Толстой.

— Петров собирал посуду, — продолжал докладывать план Ильф, — а я стоял на шухере.

— Паршиво ты на шухере стоял! — возмутился Петров.

— Я отвлёкся на птицу за окном. Ты бы видел: это была такая любопытная чайка!

Мужчина с моноклем, сидевший за одним столиком с Ахматовой, посмотрел на Ильфа и Петрова и, пряча улыбку, пробормотал:

— Невежество!

Пока Толстой сглаживал конфликт, Ахматова отложила газету и начала:

— Антон...

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Толстой послал Есенина разведать обстановку. Вот он, кстати, приближается.

Ахматова проследила за взглядом Чехова, но, как она ни напрягала зрение, не сумела по теням понять, в какой из них находится Есенин. «Чёрный человек» позволял Серёже Есенину становиться невидимым и перемещаться по чужим теням. Толстой и Чехов умели как-то определять его местоположение, Ахматова же, как ни старалась, не могла этому научиться.

На полу вырисовался чёрный силуэт человека, из него выплыл красивый парень лет восемнадцати. Он был самым молодым членом Союза.

— Они на другой стороне пристани, — доложил он. — Там драка. Что-то случилось.

— Вот как, — хмыкнул Толстой, подойдя к столику. За ним следовали притихшие после оплаты штрафа за моральный и материальный (кухарка обнаружила свежую царапину на кастрюле) ущерб Ильф и Петров. — Мы обязаны помочь. Собираемся.

Ящик, который чуть не снёс головы Дазаю и Чуе, был брошен одним из мафиози.

— Какого чёрта здесь происходит?! — вскрикнул Чуя и отправил ящик обратно, добавив к его весу несколько килограммов «Смутной печалью». — Я не могу позволить себе перебить собственных подчинённых, даже взбесившихся!

— Повторяю: твои подчинённые здесь ни при чём, — сказал Дазай, отклоняясь от удара. — Ацуши, смотри в оба! Так вот, Чуя, помнишь, как на тебя напал Акутагава?

— Такой позор не забывается, — сквозь зубы процедил Накахара. — Его ведь тогда подчинила своей способностью какая-то девчонка?

— Верно.

— Хочешь сказать, сейчас всё это снова она устроила?

— Я бы так и подумал, вот только эта, как ты посмел выразиться, девчонка мертва.

— Подожди минутку, — попросил Чуя, оглушил ударом двух подчинённых и как ни в чём ни бывало продолжил разговор: — А ты лично видел её тело?

— Нет, но...

— Тогда с чего ты взял, что она действительно мертва? — улыбнулся Чуя, глядя на бывшего напарника из-под полей шляпы. — Когда ты удрал из Мафии, многие тоже были уверены, что тебя уже нет на этом свете. А ты жив и здоров. К сожалению.

Дазай задумался. Правда, почему он решил, что сердолик — знак о смерти? Если Чуя не ошибается, и она жива, то она должна сейчас находиться где-то рядом.

— Одно не пойму: из-за чего весь этот цирк? — протянул Накахара.

— Что? А, ты про это, — Дазай показал пальцем на бриллиант в руке Чуи. — Всё дело в этом камешке.

— Камешек?! Да ты знаешь, сколько он стоит?!

— Не знаю и не хочу знать.

Дазай окинул взглядом пристань. В толпе он разглядел хрупкую фигурку в плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Девушка, видимо, заметила, что он на неё смотрит, и бросилась наутёк. Дазай бросился за ней. Ему преградили дорогу несколько мафиози.

«Пятеро! — сосчитал он. — А вы преуспели в своей способности, мадмуазель... Ах, да, вы ведь уже мадам!..»

Дазай увернулся от кулака, норовившего разбить ему нос, но получил удар в солнечное сплетение. Он опустился на колени, пытаясь восстановить дыхание. Его больше не трогали.

«Она не хочет моей смерти!»

— Дазай-сан!

— Помоги... мне... встать, — прохрипел он и тяжело поднялся на ноги, облокотившись на Ацуши. — Всё в порядке. Проследи, чтобы Чуя никого не прикончил. Если он угомонится, опасность никому не грозит. Постой, я ему кое-что скажу.

Боль в груди утихла, Дазай подошёл к Накахаре. Тот вошёл во вкус битвы, его глаза светились азартом.

— Чтобы покончить с этим балаганом, я должен добраться до неё.

— Валяй, — одобрил Чуя. — В ответ на твою помощь я отпущу с миром тебя и тигра. Конечно, не то, чтобы я без тебя не справился...

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — Дазай дружески похлопал Чую по спине и убежал. Способность, с помощью которой Накахара держал на весу одного из подчинённых, обнулилась, и бедный мафиози упал в воду.

— Дазай, ну ё-моё!

Краем глаза Дазай увидел, как на пристани появились Толстой, Чехов, Ахматова и остальные члены Союза эсперов.

Теперь главное: не потерять её след.

* * *

В узком переулке, облокотившись на стену, курил человек. Он был спокоен и не изменил положения, когда к нему подбежала девушка.

— Он у тебя? — спросил он.

— Мне помешали.

— Кто?

— Вооружённое Детективное Агентство — это...

— Благодарю, не стоит. Я отлично осведомлён насчёт Вооружённого Детективного Агентства, — Достоевский усмехнулся, затушил сигарету и тут же закурил новую. — Когда оно вмешивается в игру, вечер перестаёт быть томным.

Девушка откинула капюшон. Светлые волосы рассыпались по плечам, зелёные ведьминские глаза сверкнули, как два изумруда.

— Я ещё пытаюсь добыть его. Там... так много людей, — она прислонилась спиной к стене и поморщилась, как от головной боли. — Если бы у меня было больше сил, я бы подчинила способность одарённого, но это уже выше моих возможностей. Перескакивать из одного разума в другой... Это так тяжело.

— Тем не менее, ты хорошо держишься, — заметил Достоевский, пристально глядя на неё. — Раньше ведь ты не умела подчинять сразу нескольких людей?

— Не умела, — признала она. — Но ради семьи я сделаю всё, что только могу. Ни перед кем и ни перед чем не остановлюсь. Пусть мне даже самой придётся погибнуть!

Достоевский усмехнулся.

— Значит, я в тебе не ошибся.

За спиной Цветаевой послышались аплодисменты. Она обернулась и оторопела.

— Вы? Но я ведь сбила вас со следа!

— Я живу в этом городе очень давно, — сказал Дазай. — И знаю все его тёмные закоулки.

Он вышел из тени и направился к двум эсперам. Он смотрел только на Цветаеву, в его глазах плясали нехорошие искры.

— Как вам живётся на том свете? — язвительно сказал он. — В тот день, когда я получил ваш сердолик, я пытался утопиться — увы! — неудачно. Я с трудом, но могу простить ваш жестокий обман, но я не прощу то, что вы связались с этим человеком, — он кивнул на Достоевского.

— Я не обманывала вас, Дазай!

— Не верю больше не единому вашему слову, — он встал напротив неё. — Вы окончательно разочаровали меня тем, что использовали как орудие ни в чём не повинного ребёнка!

— Девочке ничего не грозило, — торопливо заговорила Цветаева. — Они бы не стали в неё стрелять.

— Они — Мафия! — крикнул Дазай. — Вы не могли этого не понимать! Невозможно жить в этом паршивом мире и быть такой наивной!

Суровый взгляд его карих глаз врезался в её лихорадочно блестящие зелёные. Он коснулся кончиками пальцев её лба. На мгновение переулок осветился вспышкой «Исповеди неполноценного человека». Обнулив способность, он сразу убрал руку.

— Теперь объясните, что вас объединяет с этим дьяволом.

— Как ты грозен, Дазай! — на лице Достоевского растянулась широкая улыбка. — Не переживай, наши отношения с Мариной абсолютно деловые.

Дазай возмутился:

— При чём здесь?..

— Как ты смеешь? — вспыхнула Цветаева.

Достоевский засмеялся.

— Вы даже злитесь одинаково.

Дазай выхватил из-за пояса пистолет и направил его на Достоевского.

— В последний раз меня хотели убить топором, — проговорил тот. — Попытка была хорошая, но успехом не увенчалась.

— У пули больше шансов, чем у топора, — жёстко сказал Дазай.

— Нет! — закричала Цветаева. — Я прошу вас!

— Вы не хотите терять своего напарника?

— Мы заключили сделку, но я отговариваю вас не поэтому.

— Что за сделка?

Цветаева оглянулась на Достоевского. Тот спокойно и даже чуть насмешливо смотрел на дуло направленного на него пистолета.

— Он... обещал вернуть к жизни мою семью, — тихо выговорила она.

Дазай посмотрел в её глаза. В них плескалась хорошо знакомая ему боль. Боль от утраты близкого человека.

— И нет другого выхода? — каким-то чужим, отстранённым голосом спросил он. — Неужели вам обязательно заключать сделку с этим дьяволом? Разве вам не могут помочь Агентство или Союз?

— Наверное, могут. Но предложил помощь мне именно Фёдор.

— Пока вы общались, я дослушал «К Элизе» Бетховена, — Достоевский показал на наушник в своём ухе. — До начала спектакля осталось совсем немного. Не переживай, Дазай, тебе тоже отведена роль в нём. Сценарий получишь у Союза. Время — деньги, Марина. Нам пора.

Он развернулся и спокойно направился к выходу из переулка.

— Ты уверен, что тебе удастся отсюда уйти? — крикнул Дазай.

Достоевский оглянулся, не сбавляя шага.

— Ты не выстрелишь.

— С чего ты взял?

— Цветаева попросила тебя этого не делать.

Дазай посмотрел на Цветаеву. Она сделала вид, что не заметила его взгляд, накинула капюшон и поспешила за Достоевским.

* * *

Дазай вернулся на пристань. Там уже всё стихло. Подчинённые Чуи пришли в себя, те, кто был в состоянии работать, разгружали оставшиеся ящики. Остальным Накахара дал больничный, скупо извинившись: «Я, может, был не прав, но ты первый начал косячить». Неподалёку стояли русские эсперы, к которым, с опаской оглядываясь на снующих туда-сюда мафиози, прилип Ацуши. Накахара кивнул Дазаю и поспешно отвернулся, боясь, как бы никто не заподозрил, что они знакомы.

— И никому не слова о том, что здесь произошло! — грозно рявкнул он подчинённым, мысленно подбирая слова для отчёта перед Мори.

Когда Дазай подошёл к Союзу, ему на шею бросился Булгаков.

— Миша, ты меня душишь! — прохрипел Дазай. — Прозвучит странно, но я пока хочу жить.

Булгаков извинился и отпустил его. Дазай посмотрел в его счастливые глаза и вдруг осознал, что ему впервые так искренне радуются.

— Я тоже рад тебя видеть, — тихо сказал он, хлопнул Булгакова по плечу и отвернулся. — Ну, как вы тут справились?

— Дазай-сан, это было потрясающе! — воскликнул Ацуши. — Господа Ильф и Петров превратили бриллиант в стул, Накахара сделал его тяжелее и отключил несколько человек. А господин Есенин появлялся из ниоткуда...

— Ну, не из ниоткуда, а из тени, — поправил Есенин. — И не называй меня господином: я не старше тебя!

Ацуши кивнул. Его переполнял восторг.

— А господин Булгаков их усыпил! А потом... потом все пришли в себя.

— В этот момент я обнулил способность, — сказал Дазай, перездоровавшись со всеми русскими эсперами.

— Это была способность?

— Вы ведь сами уже всё поняли, господин Толстой, — почтительно сказал Дазай. — Всех этих людей подчинила себе Марина Цветаева.

— Это же та девушка, которую вы, — начал Ацуши и ойкнул, когда Дазай толкнул его в бок.

— Она объединилась с Достоевским, — продолжал Дазай. — Им зачем-то нужен этот бриллиант.

Толстой погладил бороду и кивнул.

— Этого следовало ожидать.

— Граф Лев Толстой, — затараторил подбежавший Куникида, — позвольте представиться: Доппо Куникида, заместитель директора Вооружённого Детективного Агентства. От имени директора Фукудзавы Юкити я выражаю вам глубокое почтение. Для нас великая честь принять Союз эсперов в нашем гостеприимном...

— Тише, тише, Куникида, расслабься! — попытался угомонить напарника Дазай.

— ...в нашем гостеприимном городе, — упрямо договорил Куникида и поклонился главе Союза в пояс.

Толстой одобрительно улыбнулся и тоже поклонился.

— А в вашем гостеприимном городе принято встречать гостей в мокрой одежде? — поинтересовалась Ахматова.

Куникида посмотрел на Дазая уничтожающим взглядом.

---

1) Отрывок из японской детской песенки «Кагомэ-кагомэ».

Вернуться к тексту

2) Мандзю — вид традиционных японских сладостей, обычно — пирожок из пшеничной, гречишной или рисовой муки с начинкой.

Вернуться к тексту

3) Донбури — блюдо японской кухни, представляющее собой глубокую миску с белым рисом, поверх которого выкладывается различная начинка: мясо, рыба, яйцо, овощи или морепродукты.

Вернуться к тексту