Нам будет хорошо и в дождь (гет)

Сентябрь, 2000 год

Осень едва успела вступить в права, как снова начались дожди. Улицы становились тёмными, асфальт сырел, а в воздухе ощущалась прохлада. Однако перемена погоды на Гермиону не сильно повлияла. Возможно, всё дело было в переменах в её жизни. Она чувствовала небывалую энергию и каждый день спешила на работу в Министерство магии. Ещё год назад, после расставания с Роном, она думала, что совершила нечто неправильное и что всё станет только хуже, но время шло и ей становилось всё лучше и лучше. Больше не было напрасных ожиданий, не звучало упрёков в её адрес, коллеги были с ней вежливы, рабочие проекты были интересными, хоть и требовали немало терпения и усердия, а самое приятное состояло в том, что её родители наконец-то вернулись. Да, после всех ссор и обид, после месяцев разлуки, когда они сердились и считали дочь предательницей, Грейнджеры смогли найти в себе силы, чтобы понять её и простить. «Ну, они же твои родители… и любят тебя», — сказал ей Гарри в ответ на радостную новость, и Гермиона подумала, что да, он прав. Может, она уже давно не маленькая девочка, нуждающаяся в ласке и уходе, но одно дело быть одной и совсем другое — знать, что твои близкие не так далеко и снова рады тебя видеть.

Грейнджеры вернулись весной, и Гермиона почувствовала небывалое воодушевление и радость от их приезда. Она помогала им обустроить дом — Гарри периодически тоже заходил, чтобы помочь с ремонтом, — а потом поддалась на их уговоры и переехала к ним. Теперь, даже если какие-то дни шли не так хорошо, как хотелось бы, Гермиона знала, что дома её всегда любят и ждут, что они с мамой снова могут пить вечером чай и беззаботно болтать обо всём подряд.

Правда, в первую неделю сентября Гермиона сама вдруг сделалась… приёмной мамой для крестника Гарри. Конечно он её об этом не просил. Они с Гарри лишь как обычно болтали в столовой, сидя за одним столиком, и он поделился с ней невзгодами — тем, что у него командировка, а миссис Крэмпл, няня, как назло, заболела. С кем вот ему оставить крестника? У Андромеды Тонкс есть маленький Тедди, второй ребёнок её с ума сведёт, у миссис Уизли забот и без того полно, у Флёр три месяца назад родилась дочка и им с Биллом наверняка хватает забот, Невилл и Джинни в отъезде, а Рон... Кто бы за ним самим присматривал! Гарри подумывал было даже призвать Кикимера, но Гермиона его отговорила и вызвалась помочь. Она считала, что Кикимеру лучше оставаться в Хогвартсе. Наконец-то старый домовик среди сородичей, может делиться с ними опытом, общаться, что-то делать и чувствовать себя полезным. Он так долго находился один в старом доме Блэков, что, наверное, уже отвык от общества себе подобных, так пусть хоть теперь почувствует себя по-другому, почувствует себя не одиноким, ведь это важно для большинства живых существ.

Словом, вот уже седьмой день Кастор жил у Грейнджеров и они заботились о нём как о родном внуке. Мальчик снискал у супругов симпатию с первого же вечера, когда Гарри пришёл вместе с ним в гости.

— А хороший Гарри парень, — говорил мистер Грейнджер после ухода гостей, — серьёзный, ответственный, такое непростое и благородное дело на себя взял…

— Да, он такой, — соглашалась с отцом Гермиона, ощущая в груди нежность и тепло к другу: она и раньше знала, какой Гарри потрясающий, один такой на свете.

— …не то, что этот твой… рыжий оболтус.

— Папа!

— А разве я не прав?

Казалось, как только отец узнал, что Гермиона уже давно не в отношениях с Роном, он решил, что теперь может спокойно высказывать всё, что накопилось.

— Я уж боялся, что если мы породнимся, то мне этому ненормальному, любителю штепселей…

— Папа, ну сколько тебя просить не обзывать мистера Уизли!

— …придётся коробку батареек в подарок покупать. И не надо на меня так смотреть, дочь, этот твой мистер Уизли сам мне говорил, как он при виде батареек млеет. А ещё утверждал, будто мы, магглы, чудные, как же!

Гермионе разве что глаза оставалось закатывать: на отца никакие слова не действовали. Гарри он уважал, Кастора принимал дружелюбно, ведь тот был ребёнком и ему было простительно бегать возле холодильника, микроволновки или телевизора с восторженным видом, но стоило вспомнить про Рона…

— Хвала Небесам, Бог уберёг от беды! Рад, что ты одумалась, дочка, а то этот твой большой детина своими выходками нас с мамой в могилу загнал бы раньше времени.

Сегодня мистер Грейнджер, сидя за столом, смотрел за сборами дочери и велел ей дать ребёнку нормально поесть.

— Мы опоздаем, если он не поторопится, — возражала ему Гермиона. — Кас, милый, давай побыстрее!

— Ох уж эти женщины, — сочувствовал мальчику мистер Грейнджер, — вечно куда-то спешат… Кас, ты ешь спокойно блинчик, успеешь.

Кастор тоже уважал и ценил родителей Гермионы — они столько всего интересного знали! — и сегодня делился с её отцом горестями.

— Опять в эту школу тащиться, — говорил он, морща личико и вытирая ручки салфеткой, — я там вчера уже был…

— Милый, ну скоро пятница, а там и выходные, — пыталась подбодрить его Гермиона. — Давай, поднимайся, нам скоро выходить!

— Ты и вчера так же говорила, а пятница не сегодня и даже не завтра, — возражал ей Кастор. — Я умею считать, меня Гарри научил.

— Вот, Гарри какой молодец, дельным вещам тебя учит, — говорил ему мистер Грейнджер. — А знаешь, где он сам научился считать?

— Где? — заинтересовался Кастор.

— В школе, — ответил мистер Грейнджер. — Так что давай, вставай, собирайся, а то Гермиона вон сейчас с ума сойдёт, а Гарри как из командировки вернётся, так опечалится, что ты плохо учишься.

Имя Гарри для Кастора, конечно же, имело большое значение, ведь он был его крёстным отцом, старшим братом, хорошим другом. Словом, мальчик обрёл в нем близкого человека и не хотел его огорчать.

— Давай сюда, — нехотя сказал он в прихожей и взял рюкзачок.

Гермиона было дала ему ботинки, но мистер Грейнджер тоже вышел их проводить и не дал мальчику обуться.

— Ох уж эти молодые несмышлёные мамашки… — проворчал он и достал из шкафа резиновые сапожки в цветочек. — Вот, Кас, надевай-ка лучше эти, в них ножки не замочишь, а ботинки мы тебе в мешок положим, в школе переобуешься.

Возразить Гермиона не смогла, просто потому что была удивлена и не знала, где отец откопал эти её старые сапожки. Неужели они где-то хранились?

— Э-эм… ладно, мы пойдём, — пробормотала она, схватив сумку и зонт.

— Может, вас подвезти? — предложил ей отец, но Гермиона отказалась:

— Нет, пап, спасибо, это долго будет, мы лучше трансгрессируем. Пока!

— Пока, Дэн! — следом за ней бросил Кастор, выходя на крыльцо.

Можно было, конечно, трансгрессировать прямо к школе, но это было рискованно. Гермионе не хотелось ни нарваться на нарушение, ни тем более чтобы ее коллеги занялись стиранием памяти магглов, способных заметить или услышать что-то необычное. Она взяла мальчика за руку и трансгрессировала к соседнему от школы дому. Однако едва она успела открыть зонт и двинуться вперёд, как Кастор нашёл у тротуара интересное занятие.

— Кас, нет! — воскликнула Гермиона, но было уже поздно.

Мальчик прыгнул в лужу — зря, что ли, мистер Грейнджер дал ему резиновые сапожки? — и брызги разлетелись во все стороны. Гермионе так и пришлось достать волшебную палочку, хотя бы чтобы убрать пятна с туфель и колготок. Кастор же, довольный до невозможности, проверил глубину лужи и потопал в ней немного. Капли дождя, падавшие на его тёмные волосы и курточку, его нисколько не смущали.

— Кас, ты сейчас вымокнешь, — предупредила его Гермиона, покрепче сжав ручку зонта, и протянула мальчику руку. — Иди ко мне!

Мальчик было посмотрел на неё, но заметил в стороне другого человека и мигом забыл обо всём.

— Гарри!!! — радостно воскликнул он и рванул вперёд. — Ты вернулся!!

Навстречу им действительно спешил Гарри. Его куртка была распахнута, волосы невероятно взлохмачены. Он увидел мальчика и опустился на корточки. Они обнялись, и Гермиона тоже поспешила к ним. Гарри так торопился, что не взял с собой зонт, а доставать палочку, видимо, не стал, чтобы не показывать магглам нечто запретное. Гермиона приблизилась и накрыла его и Кастора своим зонтом.

— Привет, — тепло сказала она, ощутив, как быстро забилось её сердце.

Гарри молча посмотрел на неё и улыбнулся, всё его внимание пока принадлежало крестнику. Выпустив его из объятий, он достал из кармана значок в виде звезды и прицепил к тому на куртку.

— Это тебе, герой, — сказал он и потрепал мальчика по волосам. — Так, ладно, идёмте, а то опоздаем.

До школы они дошли быстро: Гарри соскучился и нёс болтливого крестника на руках, а Гермиона держала зонт и несла мешок со сменной обувкой. Улыбаясь другу, она чувствовала, как к её щекам приливает кровь, и надеялась, что он не заметит это или же спишет на быструю ходьбу.

— Пока! — кричал им Кастор, спеша ко входу.

— Удачи! Веди себя хорошо! — напутствовал ему вслед Гарри.

Гермиона стояла близ него, слыша, как капли дождя стучат и стучат по ткани зонта. В эти минуты она не чувствовала ни сырости, ни прохлады, только тепло, что разливалось в груди. Она тоже скучала по другу, скучала по их беззаботным беседам во время обеда, скучала по вечерам, когда могла заходить к нему и пить чай, скучала по этому его пронзительному взгляду изумрудных глаз, от которых по телу пробегали мурашки и волнение разгоралось где-то внутри.

— Как ты? Надеюсь, Кас не сильно вас всех доставал? — спросил Гарри, смотря ей в глаза.

— О, что ты, он вёл себя очень хорошо, — ответила Гермиона и невольно втянула в себя воздух, когда Гарри протянул руку.

Его рука была крепкой и тёплой, в отличие от её похолодевших пальцев, напряжённо сжимающих ручку зонта. Он всего лишь накрыл её руку своей, как будто бы желая обогреть, но этого невинного прикосновения хватило, чтобы она снова ощутила всё то волнение где-то внутри.

— Спасибо тебе, — сказал Гарри, и её щёки ещё ярче загорелись предательским румянцем. — Не знаю, что бы я без тебя делал…

— Да перестань, мы же друзья, разве я могла тебя бросить и не помочь, — смущённо ответила Гермиона и сделала судорожный вдох. Её носа тут же коснулся свежий аромат его одеколона, а в глаза бросились слегка порозовевшая кожа на подбородке. — Хм… а как давно ты вышел из душа, прежде чем сорвался к нам? — задумчиво спросила она.

— Ну… может, минут десять-пятнадцать назад, — ответил Гарри, и ей стало понятно, что он только-только вернулся и, даже не отдохнув, кинулся к ним. — Эй, только не начинай! — опередил он, словно поняв все её мысли по одному только выражению лица. — У меня три выходных впереди, я ещё и высплюсь, и балдеть устану.

— Хорошо, не буду, — смягчившись, согласилась Гермиона и внезапно замешкалась: пора было отправляться в Министерство, но теперь вдруг разом перехотелось куда-то спешить. — Ладно, я… а-ам…

— Посидим сегодня вечером где-нибудь? — предложил Гарри.

— Где-нибудь? — повторила она.

— Да, в каком-нибудь хорошем и уютном местечке, — уточнил он и подошёл ещё ближе. — У меня есть парочка на примете…

— Ты… — От неожиданности Гермиона растерялась, что было для неё нехарактерно. — Гарри, ты… Ты приглашаешь меня на свидание или… это типа дружеский вечер? Благодарность, всё тако…

Она не договорила, потому как Гарри наклонился. Его губы накрыли её губы, а рука обхватила за талию и притянула к себе. Гермиона ощущала невероятный трепет, прижавшись к крепкому телу друга, и едва могла дышать. Она инстинктивно отвечала на поцелуй и тонула в блаженстве, внезапно накрывшем её с головой. Зонт в её ослабших пальцах покачнулся и чуть не выпал, но Гарри подхватил его другой рукой. Капли дождя продолжали стучать по ткани и стекать на асфальт, но их никто не замечал.

— Я тебя уже звал на «типа» дружеский вечер… и цветы тоже дарил… Думаю, так будет лучше понятно, правда? — спросил Гарри, оторвавшись от её губ, и Гермиона, сгорая со стыда, улыбнулась.

Да, друг дарил ей цветы, когда она получила повышение, дарил цветы на день рождения и другие праздники, периодически присматривался и говорил, что она прекрасно выглядит, вот так же мило улыбался… Всякий раз она убеждала себя не искать в этих знаках внимания что-то большее, такое, чего ей хотелось. Это ведь Гарри, он её любит — это бесспорно, но может ли он быть в неё влюблён?

— Ты… я… — Гермиона смешалась и серьёзно во всём запуталась. — Прости, не знаю, что и сказать… я…

— Я зайду за тобой в шесть, идёт? — облегчил её мучения Гарри и вручил зонт.

— А-ам… да… то есть нет, лучше в семь.

— Хорошо, тогда я спать, а в семь…

— Подожди, а как же Кастор? Мне маму с папой…

— А с ним миссис Крэмпл посидит, ей уже лучше, она мне написала, что готова вернуться к работе.

— О, здорово, это… прекрасно, да.

— Хорошего дня.

Гарри ещё раз её поцеловал, только в щёку, и трансгрессировал. Гермиона какие-то мгновения продолжила стоять на месте, забыв обо всём. Она всё ещё чувствовала прикосновение его губ, о котором не могла и мечтать, и её собственные губы изгибались в улыбке. Ей хотелось ущипнуть себя, но было страшно — а вдруг она проснётся? «Соберись! Эй, соберись сейчас же!» — приказала она себе и вытянула руку вперёд. Холодные капли дождя касались ладони, и она поочерёдно прижала её к одной и другой горящей огнём щеке. Ей не привиделось и не послышалось. Гарри позвал её на свидание. Он действительно чувствует к ней то, во что ей так трудно было поверить.

В стороне ходили какие-то люди, скрытые под зонтами или под капюшонами курток, с дороги доносился звук колёс и сигналы машин. Вероятно, для кого-то это утро было унылым и серым, но не для Гермионы. Стук дождя для неё был словно музыка, а притихший окружающий мир — словно макет, который вот-вот оживёт и заиграет красками. Внутри неё горело своё солнце, и ей стало невероятно хорошо и тепло прямо здесь и сейчас. Оставалось только как-то собраться с мыслями и силами, поработать и дожить до семи часов.