А может, все было не так (гет)

Надо сказать, Фриц был немного обеспокоен тем, что его, оказывается, опоили неведомым «зельем». Нет, все было прекрасно, он бодро скакал вслед за малюткой, и короб с товаром не так сильно оттягивал плечи, но, как любой относительно порядочный человек, он испытывал к магии некоторое опасение. На слуху были самые различные истории про магические штучки-дрючки, способные подчинить тебя чужой злой воле, превратить во что угодно или попросту убить. Поэтому он все прислушивался к себе — не отрастает ли у него чего-нибудь неестественное? Двигает он ногами сам, или кто-то иной прилагает к этому злодейские усилия? Задумавшись, он не заметил, как по правую руку вырос огромный замок.

Рохля сразу узнал его, хоть и не видел раньше, и дух у него захватило. Он почувствовал, как шевелятся от страха волосы под капюшоном. Он помнил рассказы своих седых коллег и таких же седых барменов об этом месте. Жилище Темного мага! Молва о чудовищных зверствах, творящихся по воле и при непосредственном участии владельца этого замка, далеко шагнула.

Уняв мурашки, разбежавшиеся по спине, Рохля заторопился вперед, за девочкой, с облегчением поняв, что жуткий замок остается позади и все отдаляется. Но в голову забралась тревожная мысль: что в таком опасном месте в столь поздний час делает это дитя? И не должен ли он, Рохля, спасти ее?

Ему еще никогда не приходилось кого-то спасать.

* * *

А жизнь в замке Румпельштильцхена оказалась вполне себе приемлемой. Да, Белль приходилось взаправду, хоть и неумело, возить по коврам метлой, обмахивать пыль со шкафов белоснежной пушистой щеточкой, азартно чихая, — однако ей это все было в новинку и даже немного забавно. А за качеством исполнения хозяин не следил. Да и редко бывал дома. Так что, несмотря на небольшие мозоли, натертые с непривычки, Белль не слишком уставала. Времени хватало и на прогулки во дворе (довольно красивом, надо сказать!), и на книги. Библиотека здесь оказалась удивительная! Правда, романов о прекрасных принцах и принцессах не было, зато были богато иллюстрированные книги о неведомых странах, а это, согласитесь, куда интереснее!

Однажды Белль так сильно увлеклась чтением, что не заметила, как стало уже довольно поздно. Но было так захватывающе! Она решила взять книгу, свечу и дочитать хотя бы еще одну главу в своей каморке. Не в силах оторваться, она брела по коридору, жадно глотая строчки...

...И налетела прямо на хозяина, вдруг оказавшегося на пути.

Книга, подсвечник, свеча разлетелись в стороны, Белль обмерла, не смея поднять глаз.

— Простите, — пискнула она и тут же разозлилась на себя, такую жалкую. — Я не хотела...

Темный маг молча поднял книгу. Рассмотрел ее. Удивленно хмыкнул.

Белль перевела дух.

— Надеешься посетить эти края? — Палец с острым когтем прочертил название.

Белль неловко улыбнулась:

— Раз уж мне суждено провести здесь остаток своей жизни... Могу я хотя бы в своих фантазиях побывать на этих чудесных островах?

Кровавые глаза Румпельштильцхена сверкнули каким-то новым, странным блеском. Лицо расчертила уродливая гримаса, служащая ему улыбкой.

— Мне нравится твоя покорность судьбе. И мне. — Он хихикнул. — Иди за мной.

Белль подхватила свечу и побежала вслед за ним — худощавая его фигура то и дело терялась в закоулках тесных коридоров. Наконец они остановились перед большой дверью. Створка подалась сама собой, и хозяин склонился в нарочито учтивом поклоне.

— Прошу, моя дорогая. — Он оскалился. Белль, глубоко вдохнув, вошла. И ахнула.

Перед ней была просторная комната, одну стену которой полностью занимал книжный шкаф, на другой было огромное окно с небольшими витражными вставками, изображавшими лилии. Уютная кровать, несколько кресел, все это освещали лампы — светло было почти как днем. Румпельштильцхен затейливо взмахнул кистью, и в изголовье кровати появилась симпатичная тумбочка: идеально для того, чтобы положить недочитанную книгу!

— Твоя новая спальня! — объявил он. — Прошу, располагайся.

— Спасибо! — восхищенно выдохнула Белль. — Она чудесная! Я... Мне очень нравится! — Она поглядела на него с благодарностью.

Тот... смутился?

Небрежно взмахнув волосами, он произнес, стараясь добавить в голос равнодушия:

— Только не думай, что я проявляю заботу о тебе. Я просто не хочу, чтобы ты закапала воском мои драгоценные книги или валяла их по грязному полу, на котором спишь.

Белль не удержалась, хихикнула. Он так неловко лукавил! Повинуясь нахлынувшему чувству, она вдруг повернулась к нему и крепко обняла. Он замер от неожиданности...

— Спасибо, — шепнула она. — Мне очень-очень нравится! Ты так добр ко мне! — И отступила, оставив его в явном замешательстве.

— Хм... Доброй ночи, — только и нашелся он. — И не опаздывай утром! Я не хочу оставаться без завтрака из-за твоего позднего чтения!

Она склонила голову и хитро улыбнулась.

* * *

Даже когда алая полоска утренней зари вспорола вершины скал, Румпельштильцхен все еще лежал в своей постели без сна. В груди разливалось тепло — давно забытое чувство, настолько давно, что сомнения берут: а было ли оно? Бывало ли с ним такое? И вместе с ним явно покусывала тревога. Все это... неправильно. Гнать девчонку, гнать немедленно прочь.

Или убить.

Слишком опасно, слишком страшно становиться вновь уязвимым. Надо обрезать все ростки под корень, даже если они примерещились, — уж не думаешь ли ты, отвратительное чудовище, что она и вправду добра к тебе? Стоит лишь на миг поддаться, на секунду поверить, и она немедленно вонзит нож в спину.

Так что к ограм все эти нежности, вспомни, кто ты такой, урод, и вышвырни ее отсюда. Спокойнее будет.

* * *

Конечно, поутру никто никого никуда не прогнал.

Украдкой зевающая, но довольная девушка принесла ему поднос с чаем. Кажется, мурлыкала что-то тихонько. Напустив на себя грозный вид, Румпельштильцхен строго следил, как она возится с чашками.

— Чай остыл! — протянул он капризно. — Почему ты принесла холодный чайник?

Белль стушевалась.

— Я... Но он такой же, как и всегда, — начала она оправдываться, но он встал из за стола, хлопнув ладонями по столешнице.

— Ты не справляешься! А я говорил!

Здесь, на этом моменте, следовало побранить ее сильнее, и приказать уйти, но... будто язык присох к нёбу. Не поворачивался, и все тут. Внезапно невыносимо оказалось представить, что девчонка больше не будет неловко разгонять пыль по залу, ронять его вещи, думая, что он не замечает. Разозлившись на самого себя, он быстро, почти бегом покинул зал.

* * *

Прялка ровно жужжала, но сегодня этот звук не приносил успокоения. Наоборот. Нить норовила вырваться из пальцев, ослабнуть или, напротив, оборваться. Румпельштильцхен остановил колесо — все равно дело не идет, только портить материал.

— Что тебе нужно? — гулко разнесся по башне его голос. Словно повеяло холодом.

Белль, робко стоящая у стены, сделала несколько шагов вперед.

— Я хотела извиниться. Я не знаю, чем тебя обидела, но прости — если это так. Я больше не буду... не знаю что, скажи мне сам.

Темный замер, не поднимая головы. Просит прощения... Не из страха, нет, он почувствовал бы сразу. Сердце вновь затрепетало. Как у мальчишки, в самом деле!

А она подошла ближе, села рядом на скамью — такую маленькую! Оказалась так близко, что можно было почувствовать тепло ее кожи. Ощутить запах волос. Которые вот совсем рядом, только руку протяни.

А ее рука на его колене, между прочим. И она все старается заглянуть ему в лицо — а он упорно не поднимает глаз.

А то можно увидеть, как быстро бьется жилка на ее нежной шее. Почти так же быстро, как его собственное сердце.

— Я не сержусь на тебя.

Чей это голос? Неужели его собственный? Уму непостижимо.

— А теперь иди, мне нужно работать.

Помедлив, она встала, приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Сделала неловкий книксен и удалилась.

Он долго слушал, как стучат ее каблучки.