А может, все было не так (гет)

Бродячий торговец Фриц Дрю по прозвищу Рохля прощался с жизнью.

Он делал это привычно, чуточку уныло, поскольку благодаря своей редкостной невезучести частенько попадал в подобные передряги. Правда, все шло к тому, что эта передряга станет последней.

Снег становился все гуще, мороз — все крепче, и Рохля уже не чувствовал щек. Треугольную скалу и стоящее подле нее мертвое дерево, похожее на букву Y, он миновал уже раз третий. Поднялся ветер, деловито заметая и горную тропу, и следы незадачливого Дрю.

Смирившись и сдавшись, он поставил свой короб у дерева и плюхнулся рядом, готовясь к утру замерзнуть насмерть. Стоит ли говорить, что огниво он потерял, а припасов не взял с собой, понадеявшись миновать скалы к вечеру?

— Сэр! Эй, сэр! — услышал он сквозь накинувшуюся на его плечи дремоту тоненький голосок.

«Я уже умер? Так скоро», — подумал он, но через силу разлепил глаза. Почти ничего не увидел из-за снега, кроме неяркого света фонаря. Перед ним стоял кто-то совсем невысокий.

— Ой, мамочки, совсем замерз! — Фонарик резко качнулся вниз-вверх. — Вот, держите! Пейте!

Рохля не стал спорить с фонариком и послушно хлебнул из подсунутой прямо под нос фляжки. И едва не подскочил. Казалось, в него влили жидкий огонь, который пылающим комком провалился в живот, обдав там все жаром, и пар пошел у него из ушей. Веселое тепло сразу же разошлось по всему телу, захотелось плясать, и...

— Пойдемте, пойдемте скорее! Действие зелья скоро закончится. Надо вывести вас к людям раньше, чем это случится!

И дитя — да, Рохля понял, что это была маленькая девочка, — выставив перед собой фонарь, шагнула прямо в снежную бурю.

* * *

Ночную тишину грубо разорвал короткий дикий крик.

Белль, едва забывшаяся сном, вздрогнула и вскочила на ноги. «Покои» ее были погружены в темноту, и только темно-синий прямоугольник окна чуть светлел, если можно так выразиться. Крик больше не повторился, но ее все еще била дрожь.

— Это... это птица, — сказала она себе, усердно стараясь поверить в это. — Выпь, наверное. Ну и что, что здесь поблизости нет болот? Или вовсе мне все это приснилось. День выдался тяжелый, вот и...

Она всхлипнула, не удержавшись. Стало так невыносимо жаль себя, что она сползла вниз по стене и тихонько захныкала, уткнувшись в юбку. Ну почему? Почему все так несправедливо? Почему она, такая юная, не сделавшая никому ничего дурного, должна служить разменной монетой в чужой войне?

Кольнула обида на отца. Он даже не остановил ее! Даже не попытался помешать чудовищу, просто стоял и мямлил что-то невразумительное. А Гастон? Приличному жениху следовало бы с боем ринуться на Темного мага, заставить того подавиться своими непомерными, бесчеловечными требованиями! Так писали во всех ее любимых любовных романах!

«Но ведь ты сама так решила. И как можешь обвинять Гастона и тем более отца?» — тихонько пронудел внутренний голос. Белль пришлось признать его правоту. В конце концов Румпельштильцхен свое слово сдержал, наступил мир, а она сама — даже если ей и придется провести в этом замке всю жизнь, до скончания своих дней, — останется в народной памяти героиней, спасительницей. Неплохо? Неплохо.

Хотя, положа руку на сердце, она предпочла бы погибнуть на поле боя с мечом в руке. А не менять одну тюрьму на другую.

Белль вздохнула, отгоняя грустные мысли, устроилась на лежаке поудобнее. Получилось не очень. Зато отсюда видны были две яркие звезды, мягко мерцавшие на бархатном небе.

* * *

Румпельштильцхен вышел во внутренний двор замка, отирая окровавленные пальцы полотенцем. Жадно втянул воздух, прохладный, свежий, показавшийся необычайно сладким после душного подвала, воняющего мочой, рвотой и страхом. Яркие звезды как будто с любопытством смотрели на него с высоты.

Там, в башне, чернело едва заметное узкое оконце. Если не знать, что оно есть, и не заметишь вовсе. Темный задержал на нем взгляд.

Он все еще не мог дать себе внятного ответа на вопрос: что это за глупая минутная прихоть им овладела? Зачем ему сдалась эта маленькая нахалка? Понятно, что ничего более-менее ценного в этом городишке нет, но можно же было и пофантазировать, выторговать себе... ну, что-нибудь более полезное в хозяйстве.

Немного подумав, он убедил себя в том, что выражение ужаса и отвращения на лицах папаши и женишка этой девицы было достаточно приятной платой за его символическую помощь. Не особо он и напрягался, честно говоря.

В конце концов, он решил, что немного помучает «приобретение» — никаких пыток, только моральные страдания! — и отпустит на волю. Ну не превращать же ее в... ночной горшок, к примеру? Пускай бегает на воле, радуется, что ноги унесла.

Коротко хихикнув, он круто развернулся и направился обратно в подвал. Необходимо было навести порядок, убрать оставшиеся от непутевого должника ошметки, слегка проветрить помещение.

Глядя, как в отблесках факелов мечется лиловый дым, он подумал, что стоило бы поручить это дело своей новой прислуге.

Эта мысль его очень развеселила.