Рон Уизли и Проклятая Кастрюля (джен)

Рон проснулся от запаха... розмарина? И лаванды? И, если он правильно уловил, лёгкой нотки страсти и пережаренного носка.

Он сонно потянулся, встал — и заметил, что кто-то аккуратно разложил вокруг его кровати подушки в форме сердечек. На тумбочке стоял поднос с завтраком: омлет в виде лица Рона, в сопровождении дымящегося кофе и записки, подписанной ароматным соусом:

"Для моего самого аппетитного Уизли. Навсегда твоя, Кастрюльда. ❤️"

Рон вскрикнул и уронил поднос.

— Нет-нет-нет! Это всё сон, я просто переел сырных мятных жевалок перед сном...

С кухни доносился мелодичный голос:

— Я ПРИГОТОВИЛА ТЕБЕ ЛЮБОВЬ! В ТРЁХ ПОДАЧАХ!

— ГАРРИ! ГЕРМИОНА! ПОМОГИТЕ!

Через полчаса Рон, всё ещё в пижаме с логотипом "Пушистик-патруль", сидел на кухне, в то время как Кастрюля варила загадочное нечто, напевая что-то на старофранцузском.

— Ты прекрасно выглядишь, милый, — булькнула она. — Твой румянец сегодня особенно хорошо оттеняет твои веснушки. Прямо как вишнёвый соус на пудинге из бобов страсти.

— Это... страшно конкретное сравнение, — пробормотал Рон.

Кастрюля зловеще вздохнула, посыпала в себя тмин и продолжила:

— Я была одинока сто лет. Мужчины приходили, пытались меня вычистить, проклясть, сбросить с обрыва. Но ты — ты другой. Ты вынес меня с рынка, как принц из сказки. Мой рыжий кулинарный герой.

— Я просто искал котёл! — Рон схватился за голову. — Ты буквально стоила один сикль!

— А сколько стоит настоящая любовь? — мурлыкнула кастрюля.

Позже, в гостиной

Гарри слушал рассказ Рона с лицом, которое в равной степени выражало шок, сочувствие и желание рассмеяться, но боязнь быть сваренным.

— Подожди, подожди... Она тебе завтрак готовит? Говорит комплименты? И шепчет по ночам?

— Да! Это уже вторая ночь подряд, как она напевает сонаты из «Семейной поваренной книги ведьмы Дорины» прямо мне в ухо!

— Ну, звучит... уютно? — неуверенно сказал Гарри.

— Гарри! Она угрожала сварить Гермиону за то, что та назвала её «толстостенной»!

— Подожди, она ревнует к Гермионе?

— Она ревнует к моей ложке, потому что я «поглаживал её слишком чувственно во время помешивания»!

В этот момент с грохотом влетает Гермиона.

— Где эта жесть из чугуна?!

У неё в руках было два тома: «Проклятия кухонного происхождения» и «Любовь и варево: Истории заколдованных предметов». Лицо её было суровее, чем у декана факультета, поймавшего студента с магическим кальяном.

— Я нашла её! Её настоящее имя — Кастрюльда де Бульон. Она была знаменитой соблазнительницей в 1870-х. Обольщала студентов, преподавателей, одного гиппогрифа... В итоге её превратили в кастрюлю.

— Ну хоть не в половник, — буркнул Гарри.

— Ага. А перед этим она пыталась сварить директора Академии магической гастрономии... в собственном супе.

Рон побледнел.

— Значит, она не просто странная... она маньяк с крышкой!

— Прекрасно сказано, — кивнула Гермиона. — Надо избавляться от неё. Срочно. Пока она не начала обнимать тебя цыплячьими лапками.

— Слишком поздно, — прошептал Рон, указывая на ожерелье из сушёных грибов у себя на шее.

План был прост: отвлечь кастрюлю, пока Гермиона проведёт обряд де-проклятия.

Гарри — в качестве наживки. У него был опыт общения с одержимыми объектами (однажды он встречался с зеркалом, но это другая история).

Они зашли на кухню, где Кастрюля ждала Рона, пуская пар в форме сердечек.

— Гарри Поттер? Легенда! — воскликнула она. — Но ты не рыжий. Проходи мимо.

— А если я добавлю немного куркумы? — попытался польстить Гарри.

— Мой вкус — исключительно томлёный, веснушчатый и слегка неуверенный. Как Рон.

— Справедливо, — пробормотал Рон.

Тем временем Гермиона кружила вокруг с книгой, наговаривая сложные фразы типа «деконфитюризация артефакта через реполировку души».

Но Кастрюля вдруг замерла.

— Гермиона... Что ты делаешь? Это не зелье любви, правда?

— Это... скраб для чугуна, — ответила та с фальшивой улыбкой.

— Ты хочешь стереть мою сущность! Рон! Скажи что-нибудь! Защити меня от этой ведьмы с отличием!

Рон встал. Все замерли.

Он подошёл к кастрюле. Взял ложку. Вздохнул:

— Послушай, Кастрюльда. Ты потрясающе готовишь, у тебя отличное дно и… эээ… внутренний объём. Но я не готов к отношениям, в которых меня постоянно варят. Это... слишком горячо.

Кастрюля зашипела.

— Ты... ты разбиваешь моё медленно кипящее сердце, Уизли!

— Прости. Я... не тот, кто будет жарить чувства во фритюре.

И он отвернулся.

В тот момент Гермиона воскликнула:

— ГОТОВО!

Она швырнула порошок из толчёных антипристрастных лепестков прямо в пар.

Кастрюля застыла. Закрутилась. Заискрилась.

И...

...ничего не произошло.

— Эээ... — сказала Гермиона.

— Я вас перехитрила! — торжествовала кастрюля. — Я заперла свою сущность в бульоне! Пока вы тут баловались травками, я приготовила себе план Бульон-Б!

— Это... это незаконно! — возмутилась Гермиона.

— А любовь — всегда вне закона!

Кастрюля подпрыгнула, вылила на пол романтический суп и исчезла в клубах пара, оставив только шепот:

— Я вернусь, Рон. И мы сварим что-то... настоящее.

Трое друзей остались стоять посреди залитой супом кухни. На стене появился надпись-пар из остатков варева:

"Ты был моим единственным рецептом счастья."

Гарри первым нарушил молчание:

— Ну... по крайней мере, теперь ты знаешь, что можешь нравиться.

Рон вздохнул:

— Да. Только бы не... посуде.

Гермиона осмотрела бардак:

— Всё. С этого дня ты покупаешь только деревянные ложки. Без рун. Без глаз. Без поэтических наклонностей.

Рон кивнул:

— Договорились. И, может, приглядишь за чайником? Он что-то шепчет про "второй шанс"...