Рон Уизли и Проклятая Кастрюля (джен)

Субботним утром Рон Уизли был в прекрасном расположении духа: Гарри уехал на тренировку, Гермиона ушла на «Министерскую встречу по вопросам опасных артефактов» (что всегда звучало как «день, когда я не смотрю на твои носки»), а сам Рон получил важное задание.

— Купи, пожалуйста, что-нибудь практичное на блошином рынке заклинаний, — строго сказала Гермиона, завязывая волосы в «хвост заклинательной эффективности». — У нас сломался котёл, чайник пищит на высоких нотах, а твой будильник — это просто садист в корпусе. Купи что-то полезное, ладно?

Рон кивнул. Он хотел доказать, что может быть ответственным. Практичным. Солидным мужчиной, который покупает... что-то не из разряда «О, смотри, самонагревающиеся носки!»

Блошиный рынок на углу Дырявого котла и «У Сивого Тресса» был полон странных предметов: там булькали банки с летающим вареньем, продавали музыкальные веники и старые привидения, уставшие от своей профессии.

— Всё по скидке! Заколдованные скатерти, злая посуда, слегка проклятые тапки — берите! — орал старик в шляпе, на которой сидела чайка и возмущённо курила.

Но один прилавок особенно привлёк внимание Рона. Он был почти пуст, только на нём стояла тяжёлая чугунная кастрюля, покрытая старыми рунами, трещинками и странным блеском. Ценник гласил:

"1 сикль. Без вопросов. Возврат невозможен. Серьёзно. Даже не думай."

Продавец — нервный тип в мятом плаще, который подозрительно напоминал Невилла (но был как будто на три копии менее уверенным) — посмотрел на Рона как на обречённого.

— Ты правда… хочешь её?

— Ну, да. Крепкая штука. А Гермиона просила что-то практичное, — с гордостью ответил Рон.

— Ха. Практичнее некуда, — хихикнул продавец и поспешно сунул кастрюлю ему в руки. — Удачи. И... держись подальше от чеснока. Она его ненавидит.

— Что?

— Пока!

Рон донёс кастрюлю домой. Ставил её на кухню, вытирал от паутины, заглянул внутрь (пахло... амбициями и бульоном).

— Надеюсь, ты варишь лучше, чем выглядешь, — пробормотал он и вышел.

Кастрюля зашевелилась.

— Приветик... — прошептало эхо в кастрюле. — О, у тебя... чудесный голос. Такой мясистый...

Рон обернулся. Молча уставился.

Кастрюля подмигнула. Да, чёрт возьми, подмигнула.

Он отступил на шаг.

— Это... Ты разговариваешь?

— Я выражаюсь. Говорят — это утерянное искусство. А теперь подойди поближе... и дай я расскажу тебе, как правильно мариновать чувства...

К вечеру Кастрюля:

Подпевала изнутри старую балладу о зельях страсти.

Дала Рону подробный рецепт пирога «Любовь по-бабушкиному».

Обиделась, когда он закрыл крышку.

Назвала его «моим томлёным огоньком».

А ночью, лежа в постели, Рон отчаянно пытался уснуть, когда вдруг из кухни донеслось зловещее, низкое бурление.

— Ты очень... вкусно выглядишь, рыжий, — прошептал голос кастрюли.

Рон натянул одеяло на голову и прошептал:

— Гермиона меня убьёт…

Рон проснулся от запаха... розмарина? И лаванды? И, если он правильно уловил, лёгкой нотки страсти и пережаренного носка.

Он сонно потянулся, встал — и заметил, что кто-то аккуратно разложил вокруг его кровати подушки в форме сердечек. На тумбочке стоял поднос с завтраком: омлет в виде лица Рона, в сопровождении дымящегося кофе и записки, подписанной ароматным соусом:

"Для моего самого аппетитного Уизли. Навсегда твоя, Кастрюльда. ❤️"

Рон вскрикнул и уронил поднос.

— Нет-нет-нет! Это всё сон, я просто переел сырных мятных жевалок перед сном...

С кухни доносился мелодичный голос:

— Я ПРИГОТОВИЛА ТЕБЕ ЛЮБОВЬ! В ТРЁХ ПОДАЧАХ!

— ГАРРИ! ГЕРМИОНА! ПОМОГИТЕ!

Через полчаса Рон, всё ещё в пижаме с логотипом "Пушистик-патруль", сидел на кухне, в то время как Кастрюля варила загадочное нечто, напевая что-то на старофранцузском.

— Ты прекрасно выглядишь, милый, — булькнула она. — Твой румянец сегодня особенно хорошо оттеняет твои веснушки. Прямо как вишнёвый соус на пудинге из бобов страсти.

— Это... страшно конкретное сравнение, — пробормотал Рон.

Кастрюля зловеще вздохнула, посыпала в себя тмин и продолжила:

— Я была одинока сто лет. Мужчины приходили, пытались меня вычистить, проклясть, сбросить с обрыва. Но ты — ты другой. Ты вынес меня с рынка, как принц из сказки. Мой рыжий кулинарный герой.

— Я просто искал котёл! — Рон схватился за голову. — Ты буквально стоила один сикль!

— А сколько стоит настоящая любовь? — мурлыкнула кастрюля.

Позже, в гостиной

Гарри слушал рассказ Рона с лицом, которое в равной степени выражало шок, сочувствие и желание рассмеяться, но боязнь быть сваренным.

— Подожди, подожди... Она тебе завтрак готовит? Говорит комплименты? И шепчет по ночам?

— Да! Это уже вторая ночь подряд, как она напевает сонаты из «Семейной поваренной книги ведьмы Дорины» прямо мне в ухо!

— Ну, звучит... уютно? — неуверенно сказал Гарри.

— Гарри! Она угрожала сварить Гермиону за то, что та назвала её «толстостенной»!

— Подожди, она ревнует к Гермионе?

— Она ревнует к моей ложке, потому что я «поглаживал её слишком чувственно во время помешивания»!

В этот момент с грохотом влетает Гермиона.

— Где эта жесть из чугуна?!

У неё в руках было два тома: «Проклятия кухонного происхождения» и «Любовь и варево: Истории заколдованных предметов». Лицо её было суровее, чем у декана факультета, поймавшего студента с магическим кальяном.

— Я нашла её! Её настоящее имя — Кастрюльда де Бульон. Она была знаменитой соблазнительницей в 1870-х. Обольщала студентов, преподавателей, одного гиппогрифа... В итоге её превратили в кастрюлю.

— Ну хоть не в половник, — буркнул Гарри.

— Ага. А перед этим она пыталась сварить директора Академии магической гастрономии... в собственном супе.

Рон побледнел.

— Значит, она не просто странная... она маньяк с крышкой!

— Прекрасно сказано, — кивнула Гермиона. — Надо избавляться от неё. Срочно. Пока она не начала обнимать тебя цыплячьими лапками.

— Слишком поздно, — прошептал Рон, указывая на ожерелье из сушёных грибов у себя на шее.

План был прост: отвлечь кастрюлю, пока Гермиона проведёт обряд де-проклятия.

Гарри — в качестве наживки. У него был опыт общения с одержимыми объектами (однажды он встречался с зеркалом, но это другая история).

Они зашли на кухню, где Кастрюля ждала Рона, пуская пар в форме сердечек.

— Гарри Поттер? Легенда! — воскликнула она. — Но ты не рыжий. Проходи мимо.

— А если я добавлю немного куркумы? — попытался польстить Гарри.

— Мой вкус — исключительно томлёный, веснушчатый и слегка неуверенный. Как Рон.

— Справедливо, — пробормотал Рон.

Тем временем Гермиона кружила вокруг с книгой, наговаривая сложные фразы типа «деконфитюризация артефакта через реполировку души».

Но Кастрюля вдруг замерла.

— Гермиона... Что ты делаешь? Это не зелье любви, правда?

— Это... скраб для чугуна, — ответила та с фальшивой улыбкой.

— Ты хочешь стереть мою сущность! Рон! Скажи что-нибудь! Защити меня от этой ведьмы с отличием!

Рон встал. Все замерли.

Он подошёл к кастрюле. Взял ложку. Вздохнул:

— Послушай, Кастрюльда. Ты потрясающе готовишь, у тебя отличное дно и… эээ… внутренний объём. Но я не готов к отношениям, в которых меня постоянно варят. Это... слишком горячо.

Кастрюля зашипела.

— Ты... ты разбиваешь моё медленно кипящее сердце, Уизли!

— Прости. Я... не тот, кто будет жарить чувства во фритюре.

И он отвернулся.

В тот момент Гермиона воскликнула:

— ГОТОВО!

Она швырнула порошок из толчёных антипристрастных лепестков прямо в пар.

Кастрюля застыла. Закрутилась. Заискрилась.

И...

...ничего не произошло.

— Эээ... — сказала Гермиона.

— Я вас перехитрила! — торжествовала кастрюля. — Я заперла свою сущность в бульоне! Пока вы тут баловались травками, я приготовила себе план Бульон-Б!

— Это... это незаконно! — возмутилась Гермиона.

— А любовь — всегда вне закона!

Кастрюля подпрыгнула, вылила на пол романтический суп и исчезла в клубах пара, оставив только шепот:

— Я вернусь, Рон. И мы сварим что-то... настоящее.

Трое друзей остались стоять посреди залитой супом кухни. На стене появился надпись-пар из остатков варева:

"Ты был моим единственным рецептом счастья."

Гарри первым нарушил молчание:

— Ну... по крайней мере, теперь ты знаешь, что можешь нравиться.

Рон вздохнул:

— Да. Только бы не... посуде.

Гермиона осмотрела бардак:

— Всё. С этого дня ты покупаешь только деревянные ложки. Без рун. Без глаз. Без поэтических наклонностей.

Рон кивнул:

— Договорились. И, может, приглядишь за чайником? Он что-то шепчет про "второй шанс"...

Три дня спустя после великого супового побега, Рон начал надеяться, что кастрюля исчезла навсегда. Он даже позволил себе выкинуть ожерелье из сушёных грибов и снова использовать ложку без страха быть обвинённым в эмоциональной измене.

— Может, она нашла кого-то другого? — говорил он, не очень-то уверенно.

— Это кастрюля, Рон, а не бывшая на свиданиях, — ответила Гермиона, пряча волшебный датчик одержимости под подушку Рона. — Хотя, впрочем, у неё были романтические отношения с медным чайником в 1892. Нечто страстное и… кипящее.

Гарри, тем временем, был занят защитным заклинанием против кухонных предметов. Его магическая швабра снова пыталась его поцеловать.

И тут, как и положено в хорошие моменты жизни, наступила катастрофа.

Началось всё с... котлет.

Рон попытался пожарить их. Он был осторожен. Он был один. Он проверил, что кастрюли в доме нет. Но когда он перевернул одну из котлет — она подмигнула ему.

И сказала:

— Мясной оборот — как танец любви. Медленно. Нежно. С приправами страсти.

Рон закричал, отскочил и попытался сжечь сковороду, но она уже превратилась в чугунную Кастрюльду. Только теперь — на ножках.

— Я вернулась, Рон! Ты не представляешь, какие специи я откопала в Болгарии…

— Ты... путешествовала?!

— Ну конечно! Я взяла отпуск! Я хотела узнать, как делают борщ в Дурмстранге. И кое-что поняла: мне никто не нужен, кроме тебя. И... ещё чесночной эссенции.

Гарри и Гермиона вбежали в кухню. Гарри уже держал в руках противокастрюльный артефакт в форме гигантского штопора.

— Не двигайся! Я умею им пользоваться! Я проходил онлайн-курс от мистера Визли!

— Уберите от меня эту жестянку! — заорала Кастрюльда. — Это оскорбление чувств заколдованной утвари!

Гермиона щёлкнула пальцами:

— Блокирую арканическую аффекцию! Репелло Доместика!

Появился щит, и Кастрюля отлетела назад, стукнувшись о плиту. Оттуда посыпались специи, бульон и... старый дневник.

— Что это? — Гермиона подняла его. — Погодите… это не просто дневник. Это… кулинарный некрономикон!

В подвале, в который никто не заходил со времён того как там жила злобная тыква, друзья начали изучать находку. Оказалось, Кастрюльда — не просто ведьма в утвари. Она собирает армию.

Да, армию. Из заколдованных предметов быта.

— Смотри, тут список! — указала Гермиона. — «Проект Суп-Прайм: оживить и влюбить в себя минимум 13 кухонных объектов, создать Орден Бульона, и сварить Гарри Поттера в легендарном Рагу Героя».

Гарри вздохнул:

— Это уже третий список на моей жизни, где я должен быть сварен. Почему никто не хочет просто поужинать со мной?

— Подожди, — Рон указал на схему. — Это же... карта Хогвартса?

— Да, и она отмечает местоположение заброшенной кухни в подземельях. С подписью: «Гнездо Чугунного Вознесения».

Они переглянулись.

— Ну, туда и пойдём, — сказала Гермиона. — Захватим всё необходимое: палочки, амулеты, кастрюлегасители.

— Я возьму кетчуп. Вдруг пригодится, — сказал Рон. — Её слабость — кулинарная несовместимость.

Подземная кухня Хогвартса выглядела как... гастрономический кошмар. Всё бурлило, варилось, жарилось. Над всеми процессами парила Кастрюльда в золотом фартуке и с венчиком как скипетром.

— Я знала, что вы придёте, — воскликнула она. — Я чувствовала вибрации твоей вилки, Рон!

— Это потому что я укололся, — пробормотал он.

Позади неё стояли ожившие приборы: тостеры, миксеры, даже холодильник, который смотрел на Гарри с хищной решимостью.

— Добро пожаловать в мой кулинарный рай! Здесь каждый найдет себе... спарку!

— Ты не сможешь победить нас! — крикнула Гермиона.

— Это не битва, — ответила Кастрюльда. — Это дегустация. И вы — основные ингредиенты!

И началась битва.

Гарри дуэлил с духовкой. Та плевалась жаром, но он отбивал её атаки сковородой. Гермиона дралась с хлебопечкой, скандируя заклинания с нотками дрожжей.

А Рон... оказался перед Кастрюльдой.

— Ты ведь знаешь, что это всё — безумие? — сказал он, пытаясь достучаться до остатков человечности в ней.

— Безумие — это отказаться от любви! Я могу дать тебе всё! Блины, супы, пироги! Я могу быть всем!

— А можешь быть просто... подставкой под цветы?

Кастрюльда зависла в воздухе.

— Что?

— У тебя красивый внешний вид. Люди будут любоваться. Но... не ждать, что ты закинешь их в борщ.

Она задрожала. Из неё вырвался пар. И… слеза. Или бульон?

— Я... я просто хотела снова любить. И быть нужной…

Рон подошёл. Погладил её крышку.

— Ты уже многое сделала. Может, теперь... просто отдых?

Кастрюльда вспыхнула. Закружилась. И — с хлопком — превратилась в обычную чугунную кастрюлю. На дне которой аккуратно лежал пирог в форме сердца.

— Это... было неожиданно, — сказал Гарри, утирая соус с лица.

— Ага. Особенно битва с холодильником. Он назвал меня «хрустящим мальчиком», — добавил он.

Гермиона подняла кастрюлю.

— Она... свободна. Или, как минимум, на паузе. Мы должны спрятать её в безопасное место. Может, музей магических ошибок?

— Или у мамы. Она поймёт, — сказал Рон. — Хотя лучше не давать ей говорить.

Так закончилась битва за чугунную свободу.

Но в воздухе ещё долго витал аромат лаврового листа… и неловкой романтики.

Прошла неделя.

Кастрюля стояла на полке в Доме Уизли, плотно завёрнутая в антимагический платок с вышивкой «не кипеть без повода». Молли Уизли каждый день протирала её от пыли и поглядывала подозрительно: «Она, конечно, не свекровь, но выражение у неё такое...»

Рон с облегчением вернулся к нормальной жизни. Почти.

Проблема была в том, что Кастрюльда всё ещё... вздыхала. Каждое утро.

Тихо. Булькающе. Со страданием.

— Рон, она вздыхает, когда ты проходишь мимо, — сказала Джинни за завтраком. — Она буквально пускает пар в форме твоего лица.

— Может, у неё проблемы с давлением, — буркнул он и уткнулся в овсянку.

— Ты уверен, что её не надо... ну, уничтожить? Или хотя бы кастрюлестировать? — Гарри зашёл, жуя тост и держа в руке заклинательный каталог с разделом «Антипосудная защита дома».

Гермиона появилась следом, с табличкой: «Наблюдения за объектом №1: Кастрюльда». Она вела график её бульканий.

— Сегодня она вздохнула ровно 37 раз за 5 минут. Это не просто тоска, это... чугунная депрессия.

— У неё фазовый откат. После снятия заклятия объект иногда сохраняет остаточные чувства, — продолжила Гермиона. — И если не решить вопрос… она может взорваться эмоционально. То есть буквально. С разлётом кусочков романтического фарша.

Рон покачал головой:

— Значит, мне нужно... поговорить с ней?

Гарри вздохнул:

— У тебя больше бывших среди кухонной утвари, чем у меня в Хогвартсе.

Семейный совет постановил: «Дать Кастрюльде закрытое свидание. Последний разговор. Без варки, без соли, без страстей».

Рон зашёл в кухню. Взял табурет. Поставил напротив кастрюли.

— Привет...

Тишина. Потом пар. Потом тихое:

— Ты вернулся.

— Я... я просто хотел закрыть вопрос. Заварить последнюю чашку. То есть… ну, ты поняла.

— Я чувствую себя забытым супом. Остыла, осела, и все притворяются, что меня никогда не было.

— Послушай, ты была... необычной. Но мы слишком разные. Я — человек. Ты — кастрюля.

— Любовь не знает различий. Я варила для тебя! Я пенилась от чувств!

— Ты пыталась сварить Гарри, — напомнил Рон.

— Мелочи на фоне настоящего борща чувств!

— Нет! Нет, всё. Прощай.

— Значит... ты выбрасываешь меня, как старую крышку?

— Я… — Рон вздохнул. — Я тебя... оставляю в покое.

Кастрюля затихла.

Из неё вылетела пара, в воздухе зависла надпись: «Прощай, мой супчик».

Казалось бы — всё.

Но вечером…

Дом Уизли начал дрожать.

С кухни донёсся булькающий рёв.

Они ворвались туда. Кастрюльда парила над плитой. Глаза — пылающие. Внутри — лавовый суп с каплями слёз.

— Ты сказал, что отпускаешь меня, — прорычала она. — А я говорю: никто не уходит из моего меню!

Она выстрелила фасолью в Гермиону, хлебным ножом — в Гарри.

— ВНИМАНИЕ! — заорала Гермиона. — У НАС СУПЕРНОВАЯ!

— КАСТРЮЛЬНАЯ ЯРОСТЬ! — подтвердил Гарри, отпрыгивая.

Рон достал ложку. Единственную, с которой у него были… «нормальные» отношения.

— Только не это, — прошептал он.

— Я предложила тебе рецепт счастья, — прорычала Кастрюльда. — А ты выбрал овсянку с тётушкой Гермионой!

— Ты буквально хотела сварить мой мозг в любовном соусе! — закричал Рон.

Гермиона поднялась с пола:

— У меня есть идея. Но это будет… кулинарно неприлично.

— Делай, — хором сказали Гарри и Рон.

Через пять минут в кухню влетела... сковорода.

Сковорода по имени Сильва. В прошлом — обольстительный артефакт из Мадрида. Подруга Гермионы с факультета проклятых объектов.

— Она что, конкурентка?! — завизжала Кастрюльда.

— Нет, она — новая любовь Рона, — торжественно объявила Гермиона.

Рон поперхнулся:

— Что?! Я думал, мы просто... делаем омлеты вместе!

Сковорода подмигнула:

— Да, но как я умею жарить чувства, никто не умеет.

Кастрюльда заклокотала от ревности.

— ЗНАЧИТ, ТЫ МЕНЯ ЗАМЕНИЛ?! НА ТОНКОСТЕННУЮ БЕЗДУШНУЮ ЖАРКУ?!

— Ну… у неё антипригарное покрытие, — прошептал Рон.

Этого было достаточно. Кастрюльда взорвалась... в пар, в слёзы, в метеоритную душу любви.

А потом... стала молчаливой.

Снова чугунной. Без рун. Без глаз. Без рецептов.

Сковорода погладила Рона по плечу и улетела в окно, оставив только аромат чеснока и флирта.

— Мы... только что устроили кастрюльный любовный спектакль? — спросил Гарри.

— Всё ради спасения мира, — ответила Гермиона, уже делая записи в «Ежедневник наблюдения за Роном: раздел — аномальные романтические связи».

Рон сел. Взял ложку.

— Я просто хотел купить нормальный котёл…

И где-то в углу… чайник вздохнул.

Прошёл месяц.

Жизнь Рона наконец-то пришла в норму.

Кастрюля стояла на верхней полке кладовки у мистера Уизли, под тремя слоями антимагических одеял, и только изредка вздыхала в такт «Yesterday» группы маггловских «Битлов».

Рон начал ходить на терапию (по настоянию Гермионы), где его слушала говорящая подушка-аналитик, которая в конце каждой сессии говорила: «И не забудь: посуда — не партнёр».

Гарри снова играл в квиддич. Гермиона писала книгу: «Как выжить в доме, где кухонная утварь хочет романтики».

Казалось бы — всё. Спокойно. Но у судьбы (а особенно у магии) был свой план.

На День рождения Рона всё шло хорошо. До тех пор, пока он не открыл один из подарков. Маленькая коробка, подписанная: «От неизвестного поклонника».

Он открыл её — и увидел… суповой кубик. Который… подмигнул.

Гарри сразу вскочил:

— НЕ ТРОГАЙ! Это может быть эманация её бульонной души!

— Или просто злая приправа, — предположила Гермиона.

— Или сигнал. ОСТОРОЖНО! — Рон отбросил кубик, как будто он был жареной жабой, которой недавно признались в любви.

Кубик шлёпнулся на пол и распался… на ноты.

— Это… партитура? — Гермиона подняла лист. — «Симфония любви и петрушки. Для кастрюли и струнного ансамбля». О нет…

— Она написала для меня... музыкальный суп?! — простонал Рон.

— Это финальный аккорд. Прощальный сюрприз. Утварь не сдаётся без аплодисментов, — мрачно сказал Гарри.

И он оказался прав.

Ночью вся семья Уизли была разбужена звуками, доносящимися из кладовки. Это было не просто бульканье. Это была... опера.

Кастрюля пела.

Пела, как могла только заколдованная посуда с разбитым сердцем:

🎵 «Ты бросил меня, мой повар без рецепта…О, как же ты мог, оставив мой суп недосоленным…» 🎵

— Я не могу поверить, что это происходит, — прошептала Джинни, под одеялом. — Это хор кастрюльных страданий.

Мистер Уизли открыл дверь и сказал:

— Я работал с храпящими русалками и говорящими тостерами. Но это… это слишком.

На следующий день весь магический квартал обсуждал странное явление: по ночам над Норвудом слышалась печальная баллада с нотами укропа и несбывшейся любви.

— Если это будет продолжаться, Министерство пришлёт департамент по эмоционально нестабильной утвари! — предупредила Гермиона.

Рон вздохнул:

— Нужно закрыть вопрос. Окончательно. С размахом.

— Что ты предлагаешь? — спросил Гарри.

— Свадьбу?

— НЕТ! — воскликнули все хором.

— Шутка! — поднял руки Рон. — Я имел в виду… прощальную церемонию. Что-то, что даст ей чувство завершённости. Без брака. Без борща. Просто... ритуал освобождения чувств.

— Как расставание… но по-магически-театральному, — кивнула Гермиона. — Мне это нравится.

На следующий день во дворе Уизли была установлена сцена. Рон в чёрном плаще, с драматическим лицом. На пьедестале — Кастрюля, освещённая мягким светом.

Гости собрались. Даже Сковорода Сильва прилетела, чтобы «посмотреть, чем всё закончится».

Гарри стоял в костюме ведущего, держа свиток.

— Друзья! Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с историей, которая была... странной. Чугунной. И немного приторной.

Рон шагнул вперёд.

— Кастрюльда. Мы прошли многое. От варёных чувств до духовок войны. Но пришло время отпустить. Я больше не тот молодой повар без рецепта. Я… нашёл свою соль.

Сковорода слегка подмигнула.

Кастрюля задрожала. Вылетела искра. Прозвучала последняя мелодия:

🎵 «Прощай, мой повар… ты был моей ложкой судьбы…» 🎵

И с мягким пух… она исчезла.

На месте осталась табличка:

«Спасибо за суп. Не забывай мешать по часовой стрелке. Навсегда твоя, К.»

Все молчали.

Потом Гарри сказал:

— Ну, теперь точно всё.

И в этот момент… из чайника на плите вылетел пар в форме сердца.

— О. Нет, — сказал Рон.

— Привет, красавчик… — прошептал чайник.