Тернистый путь к исцелению (гет)

Боль стала его постоянной спутницей. Она жила в каждом вдохе, пульсировала в висках, сковывала тело свинцовым одеялом. Северус Снейп открыл глаза медленно, словно веки были налиты свинцом. Сознание возвращалось обрывками: стерильный запах трав и зелий, тусклый свет лампы, потрескивание огня в камине. И она.

Женщина сидела рядом, склонившись над книгой, профиль освещен мягким золотистым светом. Прямой нос, высокий лоб, темные волосы, собранные в небрежный узел. Знакомо. До боли знакомо, но кто? Память отказывалась служить. Обрывки образов: лаборатория, взгляд над котлом, чей-то дрожащий голос на экзамене… но имя не приходило.

Он попытался пошевелиться, и резкая боль в горле напомнила: говорить он не может. Рана на шее, оставленная клыками Нагайны, еще не зажила. Даже глотать было мучительно.

Девушка почувствовала его взгляд и подняла голову. Их глаза встретились. В ее взгляде не было ни радости, ни раздражения — лишь усталая сосредоточенность.

— Вы не должны пытаться говорить, — сказала она ровно, откладывая книгу. — Яд повредил голосовые связки.

Снейп нахмурился. Он должен спросить, где он, кто она, и почему она его спасла. Но слова застревали в горле, превращаясь в хрип. Он сжал кулаки, раздраженный собственной немощью, затем медленно поднял руку и сделал жест, будто пишет пером в воздухе.

Девушка поняла. Она достала лист пергамента и чернильное перо, подала ему.

— Вам лучше писать вопросы. Коротко.

Он взял перо, пальцы дрожали от слабости. Чернила легли на бумагу неровными буквами:

— «Где я?»

— В моем доме, — ответила она, не называя места.

—«Кто вы?»

Она замерла на секунду, изучая его лицо. — Он не помнит? — Странно. Но, возможно, яд или травма головы…

— Вы не узнаете? — спросила она, скорее проверяя, чем спрашивая.

Снейп сжал губы. В его глазах читалось раздражение: если бы он знал, не спрашивал бы.

Она вздохнула.

— Позже. Сейчас вам нужен покой.

Он резко провел пером по бумаге:

— «Почему я здесь?»

— Потому что вы были бы мертвы, если бы я вас не нашла.

Он пристально посмотрел на нее, пытаясь прочесть в ее глазах что-то еще — ложь, страх, расчет. Но видел лишь усталость и… что-то еще. Упрямство?

Он написал снова:

— «Зачем спасать?»

Ариза задумалась. Правда была сложной.

— Потому что не смогла пройти мимо. Потому что ненавидела Вас, но не могла позволить умереть. Потому что…

— Потому что это было правильно, — ответила уклончиво.

Снейп усмехнулся — беззвучно, лишь уголок рта дрогнул. Правильно. Какое ему дело до чьих-то представлений о правильности?

Но спорить сил не было. Он откинулся на подушки, закрыв глаза.

* * *

Лили

Девушка не спала уже двое суток. Снейп переживал кризис — яд снова пытался взять верх, и ей пришлось ввести ему новую дозу антидота. Когда его дыхание наконец выровнялось, а температура спала, она едва держалась на ногах.

— Сестрёнка? — тихий голос раздался у порога.

Девушка обернулась. В дверях стояла Лили — девятилетняя девочка с каштановыми волосами и огромными зелеными глазами. В руках она сжимала потрепанного плюшевого филина.

— Ты опять не спишь, — девушка устало провела рукой по лицу.

— Ты тоже, — Лили упрямо поджала губы. — Он… умрёт?

— Нет. Теперь нет.

Девочка кивнула, но не уходила. Глаза ее сновали к кровати, где лежал Снейп.

— Он страшный?

Ее сестренка чуть не рассмеялась.

— Да. Но не для тебя.

Лили задумалась, потом осторожно шагнула вперед.

— Можно я посмотрю?

Та хотела отказать, но силы оставили ее. Голова кружилась.

— Только не буди его. И если что — сразу зови.

Лили кивнула, и ее сестренка, больше не в силах сопротивляться, вышла в соседнюю комнату, рухнула на походную кровать и провалилась в сон.

* * *

Снейп проснулся от ощущения, что на него смотрят.

Он медленно открыл глаза — и сердце его бешено забилось.

Перед ним, в полумраке комнаты, стояла Лили Эванс.

Каштановые волосы, собранные в хвостики, большие зеленые глаза, смотрящие на него с детским любопытством.

— Это невозможно.

Он попытался приподняться, рука инстинктивно потянулась к ней — и боль пронзила горло, заставив его содрогнуться.

Лили испугалась. Его бледное, изможденное лицо, черные глаза, горящие лихорадочным блеском, резкое движение — она отпрянула, роняя игрушку, и бросилась к двери.

Снейп упал на подушки, сжимая простыню пальцами. — Не она. Конечно, не она. —Безумие. Галлюцинация. Яд все еще в его крови.

За дверью раздались всхлипы, затем шаги, сонный голос:

— Лили? Что случилось?

— Он… он страшный!

Тихий шепот, успокаивающие слова. Снейп закрыл глаза.

* * *

Маргаритка

Прошли дни. Снейп уже мог сидеть, опираясь на подушки. Говорить по-прежнему не получалось, но девушка больше не ограничивала его в письме.

Однажды, когда она ушла в сад, дверь скрипнула.

Лили стояла на пороге. В руках — белая маргаритка.

Она подошла медленно, осторожно, как к дикому зверю.

Снейп не двигался, наблюдая.

— Это… чтобы вам было лучше, — прошептала она, протягивая цветок.

Он смотрел на хрупкий белый цветок. Что-то дрогнуло внутри.

Медленно, преодолевая скованность, он поднял руку и взял маргаритку.

Лили улыбнулась — робко, но искренне — и убежала.

Снейп остался один, держа в пальцах тонкий стебель.

Он поднес цветок к лицу, вдыхая слабый запах лета.

Это не было прошлым. Это было сейчас.

И почему-то это значило больше, чем все слова, которые он не мог сказать.

* * *

Прикосновения

Ариза вернулась с травами и замерла в дверях.

Снейп сидел у окна, в руках у него была маргаритка.

Она не видела его лица, но в его позе не было привычной напряженности.

Он услышал шаги и быстро спрятал цветок, делая вид, что смотрит в окно.

Девушка улыбнулась.

— Вам лучше, — сказала она не вопросом, а утверждением.

Он не ответил. Но когда она подошла, чтобы проверить повязку на шее, он не отстранился, как раньше.

Ее пальцы коснулись его кожи — осторожно, профессионально.

Он замер.

Она почувствовала, как под ее прикосновением напряглись его мышцы.

Но в этот раз — не от боли.

И это было ново.

И страшно.

И… что-то еще.

Она быстро убрала руку, сделала вид, что поправляет склянки на столе.

— Завтра попробуем новое зелье для голоса, — сказала, не глядя на него.

Снейп кивнул.

Маргаритка лежала у него под подушкой.

Он не знал, зачем ее сохранил.

Но и выбросить не мог.