Мёртвая краса (джен)

Мрачная осень окутала сердце Зоны. Всё проще через выросшие где ни попадя деревья, избавляющиеся от тусклых листьев, разглядеть забытые постройки ушедшей эпохи. Время в городе-призраке остановилось уже очень давно: более тридцати лет назад, в роковое утро встревоженные жители красивого солнечного городка близ мощнейшей в Союзе атомной электростанции спешно заняли свои места в свыше чем тысячи автобусах, толком не осознавая всей беды, свалившейся не только на них, но и на весь мир. Эвакуация сорвала подготовку к майским праздникам, и мало кто в тот момент думал, что из окон автобусов видит свой дом в последний раз. Без паники, с уверенностью в скорейшем возвращении через пару-тройку дней люди покинули Припять. Но по сей день с того момента ни одна живая душа не нарушила воцарившуюся мёртвую тишину.

К нашему времени Припять потеряла вид. Летом её улицы напоминают джунгли, а осенью — кладбище. Разбитые окна бледных многоэтажек призраками смотрят на некогда милые зелёные дворы с детскими площадками, напоминая о сгинувшей жизни, когда-то кипящей здесь. Кровожадные собаки-мутанты в последнее время редко появляются на состарившемся асфальте. Байки байками, а сегодня Припять спокойна. Наверное, ничто не тревожит город; разве что аномальный зелёный свет из окон верхних этажей девятиэтажки вблизи детского садика номер четыре загорелся ярче обычного, словно предчувствуя перемены. А их совершенно не хотелось, по крайней мере, одиночке, разгуливающему сегодня по широким, но побитым временем тротуарам. Сталкера по кличке Странник не пугали полчища агрессивных тварей или орды зомбированных, которые в современных сталкерских сплетнях фигурируют чаще всего — их попросту не видно: Припять предстала во всей красе. Мёртвой красе.

С АК-103 за спиной прошёл Странник поперёк проспекта Ленина и добрался до магазина «Берёзка». Влезать в него через многолетние завалы мусора и всякой всячины — плохая идея, ведь радиация такие места любит.

Непривычный звук раздался вдруг — птицы запели над головой. Выглянуло солнце, и как-то светло стало; всё расцвело, почки на ветвях деревьев набухли, будто не осень на дворе, а весна. Даже город преобразился, ожил. Не стало развалин — только изыски советской архитектурной мысли. И магазин «Берёзка». На стенде неподалёку показался плакат «XXVII съезд КПСС». Немноголюдно. Может, выходной? Усатый мужчина в свитере купил какой-то девочке в платьице с ромашками мороженое. Та поблагодарила и поскакала довольная на улицу. Идёт себе, идёт, а на крыльце магазина остановилась, посмотрела внимательно и спросила: «Дяденька, вы тоже хотите мороженое?»

«Это ты мне, что ли?» — Странник вздрогнул, оглянулся: всё тот же заброшенный город вокруг. Осень. И никого живого в зоне видимости. «Причудится же такое», — он развернулся и тут же услышал выстрел, а за ним — громкий жуткий рык. Опять неладное намечается. Покой сталкеру только снится. Не желая знать причины и следствия стрельбы неподалёку, возле первой школы, пошёл Странник в сторону прачечной, ставшей укрытием для всех, кого угораздило оказаться в Припяти.

Здание прачечной в восточной части первого микрорайона обычно пустует, в сравнении с другими лагерями сталкеров, бандитов, представителей группировок и фанатиков в Зоне. То есть, если не считать одного-двух обосновывающихся здесь человек и редких забредших авантюристов. Странника, вошедшего и запершего за собой дверь, встретил Чемодан — иностранец, свободно говорящий на английском, украинском, русском и, что не исключено, на ряде других языков. О себе рассказывает мало — скромный, видать: можно лишь сказать, что когда-то ему пророчили должность преподавателя в Военно-медицинском университете США, но по воле судьбы его занесло в Европу, затем сюда, в Зону, для выполнения тёмных поручений от больших нехороших людей. Наёмник бывший, проще говоря. Нынче, вроде как, завязал с этим.

— What’s up, stalker? — спросил хриплым голосом Чемодан.

— Just the usual. How about you? У нас спрашивают: как сам? — Странник, отвечая, шёл в небольшое помещение с кушетками, где можно отдохнуть.

— Нормально, — Чемодан пошёл за ним. — Тебя какой-то сталкер хочет искать.

В комнате они присели, Странник снял с себя противогаз, поставил на пол объёмный рюкзак и принялся доставать из него съестное.

— Какой сталкер? — спросил он у наёмника.

— Аноним. С южного кордона.

Странник быстро сообразил что-то и сказал:

— Догадываюсь, кто это. Спасибо.

Идти на юг Зоны, что долго и опасно, он решил с утра. Поужинав бутербродами с горячим чаем, сталкер забился в угол комнаты и приступил к отдыху. Прачечная — укрытие безопасное, а, чтобы хабар не стырил никто, он свой рюкзак спрятал под кушетку, на которой улёгся. Чемодан быстро ушёл невесть куда — редко он много разговаривает; разве что, недавно здорово так разговорился с двумя сталкерами и свободовцем, которого те подобрали раненого в Рыжем лесу. Так они с Чемоданом на украинском болтали — может, дело в том, что по неясным причинам он украинский язык считает более простым, нежели русский, да и вообще больше склонен говорить на нём? Ну, неважно.

Рядом с прачечной находится здание с бывшим отделением почты внутри. Там же, ввиду множества упавших и поломанных шкафов и полок, а также разбросанных книг, наверное, местные проводили досуг. Немного южнее — несколько общежитий, пара столовых, отделение милиции чуть в стороне и другие постройки, ныне совсем никакущие. Напротив одной из общаг — универмаг, с виду когда-то симпатичный, а напротив самой прачечной, через дорогу — детский сад номер два и многоэтажки вокруг. К северу, если пройти мимо той самой «Берёзки», можно найти больничный комплекс, известный ужасающим содержимым помещений и подвала сто двадцать шестой медсанчасти.

Если кто умудряется видеть в мёртвом городе красоту, то это Странник — этот тип в спокойное время может часами бродить по улицам и смотреть на дома, даже заходить в некоторые здания. К вечеру стало прохладнее, усилился ветер, тревожащий голые ветки заполонивших заброшенный город деревьев. С приходом сумерек стало особенно страшно. И особенно опасно, поскольку никто не знает, да и, скорее всего, никогда не узнает все тайны, которые хранит в себе умершая Припять.