Глава Авроров в своем 15-летнем теле. (гет)

Десять дней. Десять адских дней в клетке под лестницей на Тисовой улице. Десять дней, которые Гарри Поттер — Аврор в оболочке подростка — потратил не на панику, а на подготовку к войне. Войне, которая начнется сегодня, в девять утра, в Зале №10 Визенгамота.

Тело все еще ныло. Ребра болели при глубоком вдохе, ссадины на руках зудели под нелепо формальным костюмом, купленным Дурслями в последнюю минуту в каком-то дешевом магазине — исключительно для того, чтобы он "не позорил их видом". Но слабость была уже не всепоглощающей. Систематическое (хоть и отвратительное) питание, украденные из аптечки Вернона болеутоляющие и жесткая дисциплина сделали свое дело. Он мог стоять. Мог думать. Мог атаковать.

Перед зеркалом в своей каморке он поправил галстук. Отражение смотрело на него зелеными глазами, полными не юношеского страха, а холодной, расчетливой ярости взрослого мужчины, загнанного в угол. Хорошенький вид для "несовершеннолетнего преступника", — мысленно усмехнулся он. Бледный, исхудавший, в мешковатом костюме. Идеальная жертва. Жаль, что они не знают, что внутри.

За дверью раздался громкий стук. "ПОТТЕР! ВЫХОДИ! ТЕБЯ ЭТИ... ТВОИ... ПРИЕХАЛИ!" — орал Вернон, явно не решаясь назвать сотрудников Министерства Магии их настоящими по его мнению именами.

Гарри взял со стола единственный предмет, который ему разрешили взять — потрепанный конверт с письмом от Сириуса. В нем не было нежных слов. Были сухие факты: подтверждение права крестника на наследование титула Лорда Блэка в случае признания Сириуса недееспособным или смерти; имя гоблина в Гринготтсе, Рипрока, которого можно было осторожно попытаться привлечь; и предупреждение — "Будь осторожен, Гарри. Играют грязно". Спасибо, кэп, — подумал Гарри с черным юмором. Как будто я не заметил.

Он вышел. В тесном коридоре его ждали двое. Один — коренастый, краснолицый мужчина в поношенных мантиях, с выражением вечного недовольства на лице. Персиваль Догг, младший подавитель. Второй — высокая, строгая женщина с идеально собранными седыми волосами и пронзительным взглядом. Амелия Боунс, глава Департамента магического правопорядка. Ей было около тридцати шести, но суровость должности и врожденная серьезность добавляли ей лет. Она смотрела на Гарри оценивающе, без явной враждебности, но и без симпатии. Профессионал.

"Мистер Поттер," — начала Боунс, ее голос был четким и лишенным эмоций. — "Вы препровождаетесь на слушания в Визенгамот по обвинению в нарушении Устава о Разумном Ограничении Чародейства среди Несовершеннолетних и Закона о Сокрытии Магии от Маглов. Ваша волшебная палочка будет изъята по прибытии и возвращена только в случае оправдательного приговора или..."

"Я знаком с процедурой, мадам Боунс," — прервал ее Гарри. Его голос, все еще немного хриплый, звучал удивительно спокойно и... взросло. Догг фыркнул, Боунс чуть приподняла бровь. — "Можем идти. Чем быстрее закончим этот фарс, тем лучше."

Он видел, как Вернон побледнел от такой наглости, а Петунья ахнула. Боунс кивнула, скрывая удивление. "Как пожелаете. Портал активирован в гостиной."

Портал выбросил их прямо в предбанник Визенгамота. Гул голосов, стук каблуков по мрамору, запах старинного дерева и пыли пергаментов. Гарри мгновенно почувствовал на себе десятки взглядов — любопытных, враждебных, сочувственных. Его узнавали. Шептались. Он игнорировал их, сосредоточившись на оценке обстановки. Охранники у дверей. Секретари. Прокурор — та самая Амбридж, раздувшаяся от важности в своем мерзко-розовом костюмчике. Дамблдор в мантии Верховного Чародея, его взгляд мудрый и... озабоченный. Фадж, нервно теребящий цилиндр, с лицом, выражавшим смесь злорадства и страха.

Догг грубо выхватил палочку Гарри из внутреннего кармана пиджака. "До окончания слушаний, Поттер." Гарри лишь кивнул, не удостоив его взглядом. Потеря палочки была неприятна, но ожидаема. Он не собирался полагаться на нее сегодня. Его оружием были слова и закон.

Двери в Зал №10 распахнулись. Мрачное помещение, полукругом расположенные ряды возвышающихся кресел, на которых восседали члены Визенгамота в темно-зеленых мантиях. Их лица были безличны, как маски судьи. В центре — кресло для обвиняемого, маленькое и жалкое на фоне этой мощи. Сценография для устрашения ребенка, — констатировал Гарри с холодным презрением. Патетично.

"Гарри Джеймс Поттер, приглашаем вас занять место обвиняемого!" — прокричал церемониймейстер.

Гарри не двинулся с места. Он стоял прямо посреди прохода, его поза была расслабленной, но в ней читалась готовность к прыжку. Его зеленые глаза медленно обвели полукруг судей, остановившись на председательствующем — старом, морщинистом волшебнике, которого он помнил как яростного сторонника Фаджа.

"Мистер Поттер, займите ваше место," — повторил председатель, Барти Крауч-старший? Нет, кто-то другой, но не менее предвзятый. — "Слушания начинаются."

"Начинаются?" — Гарри произнес это громко, четко, с легкой ноткой издевки. Его голос заполнил зал, заглушив шепот. "Интересно, какие именно слушания начинаются? Потому что я, признаться, запутался."

В зале воцарилась тишина. Дамблдор нахмурился. Амбридж ядовито улыбнулась. Фадж заерзал.

"Объяснитесь, мистер Поттер," — сказал председатель сухо.

"С удовольствием," — Гарри сделал шаг вперед. Его движения были экономичны, лишены подростковой угловатости. "Вы пригласили меня на слушания по обвинению в нарушении Устава о Разумном Ограничении Чародейства среди Несовершеннолетних. Статья 7 данного Устава гласит, что лицо, не достигшее семнадцати лет, не может быть подвергнуто суду Визенгамота по общим основаниям. Для таких лиц предусмотрена специальная комиссия при Отделе по Борьбе с Неправомерным Использованием Магии." Он сделал паузу, оглядев зал. "Мне, как известно всем присутствующим, пятнадцать лет. Мой день рождения — тридцать первое июля. Сегодня — двенадцатое августа. Следовательно, я — несовершеннолетний. Почему же я стою не перед комиссией мадам Амбридж," — он кивнул в сторону розовой фурии, которая побагровела, — "а в полном составе Визенгамота? Это нарушение номер один. Грубое и вопиющее."

Шепоток пробежал по рядам судей. Председатель покраснел. "Мистер Поттер, серьезность обвинения..."

"Серьезность?" — Гарри перебил его, его голос зазвенел ледяной сталью. "Давайте поговорим о серьезности. О серьезности лицемерия! Менее года назад, в этом самом здании, по воле этого самого Визенгамота и лично министра Фаджа," — он указал пальцем на Корнелиуса, который съежился, — "я, пятнадцатилетний на тот момент, был признан совершеннолетним для целей участия в Турнире Трех Волшебников! Вы помните? Когда мое имя выплюнул Кубок, вы не задумываясь о моем несовершеннолетии, бросили меня в смертельно опасное состязание! Вы уже судили меня как взрослого, господа судьи! Судили за право участвовать, которое я не просил! И теперь, когда я использовал магию для спасения своей жизни и жизни маггла от незаконно выпущенных в Магловский район дементоров," — он подчеркнул последние слова, глядя прямо на Фаджа и Амбридж, — "вы вдруг вспомнили, что я ребенок? Какое удобное, избирательное применение закона! Нарушение номер два: двойные стандарты и прямое противоречие вашим собственным предыдущим решениям!"

Шум в зале усилился. Дамблдор смотрел на Гарри с непроницаемым лицом, но в его глазах мелькнуло что-то — удивление? Одобрение? Боунс, сидевшая среди судей, внимательно изучала Гарри, ее строгие черты лица выдавали профессиональный интерес. Ее взгляд был острым, аналитическим — взгляд человека, видевшего много лжи, но ценившего факты и законность.

"Это возмутительно!" — взвизгнула Амбридж, вскочив. "Мальчик пытается уйти от ответственности с помощью наглой лжи и клеветы на Министерство! Дементоров в Магловском районе не было! Это фантазии!"

"Фантазии?" — Гарри повернулся к ней, его улыбка была холодной и безжалостной. "Мадам Амбридж, вы утверждаете, что Отдел Магического Правопорядка, возглавляемый мадам Боунс," — он кивнул в сторону Амелии, — "и Отдел по Борьбе с Неправомерным Использованием Магии, которым вы де-факто заправляете, не смогли зафиксировать появление двух дементоров в густонаселенном Магловском районе? Дементоров, чье присутствие вызывает резкое падение температуры и приступы паники у чувствительных магглов? Или вы утверждаете, что я, несовершеннолетний, сам вызвал дементоров, чтобы затем... что? Героически их прогнать и попасть под суд? Ваша логика, мадам, страдает клинической несостоятельностью и попахивает отчаянной попыткой замести следы чьей-то преступной халатности или прямого саботажа!" Он снова обратился к судьям. "Нарушение номер три: использование служебного положения мадам Амбридж и, возможно, более высокопоставленных лиц," — взгляд на Фаджа, — "для фабрикации обвинения и сокрытия факта нападения дементоров на несовершеннолетнего и маггла. Это уже не просто нарушение Устава, господа. Это уголовное преступление. Злоупотребление властью. Коррупция."

Зал взорвался. Крики возмущения, требования порядка, возгласы поддержки (единичные). Фадж побагровел, Амбридж задыхалась от ярости, пытаясь что-то выкрикнуть. Председатель колотил молотком, но его никто не слушал. Дамблдор сидел спокойно, наблюдая за Гарри, как за интересным феноменом. Амелия Боунс нахмурилась, ее взгляд метался между Гарри, Амбридж и Фаджем, явно взвешивая аргументы.

В этот момент, когда хаос достиг апогея, боковая дверь в зале распахнулась с грохотом. В проеме, не обращая внимания на охранников, пытавшихся их остановить, стояли трое гоблинов. В центре — Рипрок, тот самый, имя которого прислал Сириус. Его острые черные глаза мгновенно нашли Гарри. На его лице играла едва уловимая гримаса — не улыбка, но явное удовлетворение от производимого эффекта. В руках он держал тяжелый ларец из темного металла, покрытый сложными рунами.

"Что это значит?!" — взревел председатель, забыв про молоток. "Кто разрешил...?"

"Банк Гринготтс," — произнес Рипрок громко и отчетливо, его скрипучий голос перекрыл шум. "По поручению клиента. Проведение срочного генеалогического ритуала подтверждения статуса. В соответствии с межведомственным договором 1632 года, пункт 14-бис, Визенгамот не может препятствовать законной деятельности представителей Банка на своей территории при исполнении финансово-юридических процедур."

Он не стал ждать разрешения. Гоблины уверенно прошли к центру зала, к Гарри. Рипрок открыл ларец. Внутри лежал пергамент с генеалогическим древом Блэков, мерцающее серебристое лезвие ритуального ножа и чаша из черного обсидиана.

"Гарри Джеймс Поттер," — Рипрок смотрел ему прямо в глаза. — "Крестник Сириуса Блэка, последнего признанного Лорда Дома Блэков. Сириус Блэк, находясь в заточении и признанный государством недееспособным для управления делами Дома, в присутствии свидетелей и под действием Вертисерума передал вам права на управление Домом Блэк по линии крестничества. Вы подтверждаете свое согласие принять бремя и права Лорда Дома Блэков, согласно древним договорам и законам магической Британии?"

Гарри почувствовал, как сотни глаз впились в него. Амбридж открыла рот для протеста, но Фадж схватил ее за руку, его лицо было пепельно-серым. Дамблдор замер. Боунс наблюдала с предельной концентрацией. В зале стояла гробовая тишина.

"Подтверждаю," — сказал Гарри громко и четко. Его сердце билось ровно. Это был шанс. Единственный шанс.

Рипрок кивнул. Он взял нож, быстрым движением сделал крошечный надрез на ладони Гарри. Капля алой крови упала на пергамент, прямо на имя Сириус Блэк, от которого тянулась линия к имени Гарри Поттер (Крестник). Кровь не растекалась. Она впиталась в пергамент, и имя Гарри вспыхнуло ярким золотым светом. Одновременно руны на ларце и чаше зажглись темно-багровым огнем. По залу прокатился гул магии — древней, мощной, ледяной и чуть зловещей. Воздух затрещал от напряжения.

"Кровь принята. Связь подтверждена. Архивы Банка и Дома свидетельствуют," — провозгласил Рипрок. Его голос звучал как удар гонга. — "Гарри Джеймс Поттер признан Гринготтсом и древней магией крови Лордом Дома Блэков! Да будет так!"

Золотой свет от пергамента погас, оставив имя Гарри на генеалогическом древе Блэков навсегда вписанным, как главное. Багровый огонь рун угас. Но ощущение власти, тяжелой и холодной, как старинный доспех, осело на плечи Гарри. Он стоял немного прямее. Взгляд стал еще жестче.

Он медленно обвел взглядом потрясенный, замерший Визенгамот. Его голос, когда он заговорил, был тише, но его слышали в каждом уголке зала. В нем не осталось и тени подростка. Только ледяная власть Лорда древнего рода.

"Как Лорд древнего и благородного Дома Блэков," — он подчеркнул каждое слово, — "я требую немедленного прекращения этого незаконного судилища над пэром Визенгамота." Он сделал паузу, давая словам достигнуть сознания каждого. "Или вы, господа судьи, решили попрать не только законы о несовершеннолетних и свои собственные прецеденты, не только покрыть коррупцию в стенах Министерства, но и публично осквернить права и привилегии Палаты Лордов, закрепленные основополагающими договорами со времен Артура?"

Тишина стала абсолютной. Даже дыхание замерло. Председатель суда смотрел на Гарри, как на призрак. Фадж, казалось, вот-вот потеряет сознание. Амбридж казалась ещё белее из-за своего розового жакета. Дамблдор глубоко вздохнул, его глаза под полуприкрытыми веками были полны сложных мыслей. Амелия Боунс смотрела на Гарри с откровенным изумлением и... зарождающимся уважением? В ее строгом лице появилась тень чего-то, кроме профессиональной холодности.

"Слушания..." — начал председатель, его голос дрожал. — "Слушания откладываются... для... для изучения новых обстоятельств..."

"Не откладываются," — поправил его Гарри, Лорд Блэк. Его тон не допускал возражений. "Прекращаются. Здесь и сейчас. Как незаконно инициированные. Все обвинения снимаются. Моя палочка," — он протянул руку в сторону ошеломленного Догга, — "возвращается немедленно. И я покидаю это место. Любые дальнейшие попытки возобновить этот процесс будут расценены Домом Блэков как объявление войны. Доброго дня, господа."

Он повернулся, не дожидаясь ответа. Рипрок с почти незаметной ухмылкой закрыл ларец. Гоблины развернулись и пошли к выходу следом за Гарри, который шел твердым шагом, спиной к Визенгамоту, спиной к Амбридж, спиной к Фаджу. Его спина была прямой. Он не видел лица Дамблдора, но чувствовал его тяжелый взгляд на своей спине. Он не видел, как Амелия Боунс медленно покачала головой, оценивая разгром, учиненный пятнадцатилетним Лордом. Он слышал только нарастающий гул потрясенного зала и яростный шепот Амбридж: "Он не может так... Это невозможно!.."

Возможно, мадам, — подумал Гарри, выходя из зала, в руке снова сжимая свою палочку, которую Догг сунул ему молча, с лицом человека, получившего удар асфальтом по голове. — Вы просто не знали, с кем связываетесь. Война только началась. И я только что выиграл первый бой. Черный юмор ситуации накрыл его: Лорд Блэк. В пятнадцать лет. Спасибо, Сириус. Теперь мне реально нужно спасать тебя. И разбираться с той безумной теткой в Азкабане. Мысль о Беллатрикс снова вызвала странный холодок в груди — не страх, а вызов. Она следующая.