Гарри Поттер и мюзикл (джен)

— Тсс... — выругалась Лили. Да, Лили Эванс. Круглая отличница. Староста. Что ж, она ничего не могла с этим поделать, казалось, что каждый раз, когда она хотела пойти в свою комнату, свернуться калачиком под одеялом и уснуть, кто-то останавливал её посреди коридора из-за какой-то ерунды, которая её не волновала.

— Тсс, Лили!

Сегодня вечером у неё не было домашнего задания...только ароматические свечи и пенная ванна...

— Пссссссст

— Да слышу я тебя, клянусь Мерлином! — рявкнула она, оглядываясь по сторонам. — Что — кто это? Поттер, клянусь, если это ты…

— Нет, тс-с, это я, Питер!

Её гнев тут же улетучился, сменившись замешательством. — Питер?

— Петтигрю.

— Да, я знаю, я больше не знаю ни одного Питера.

— Ну, есть ещё Питер Джонсон из Хаффлпаффа и Ричард Петерсон, четверокурсник из Рейвенкло, который на прошлой неделе застрял головой в секретном проходе на три часа.

— Ладно, ладно, чего ты хочешь, Питер Петтигрю!

— Ну, — сказал он деловым тоном, выходя из тени в том месте, где, как она не может поверить, она его не заметила, — ты должна знать, что я получил сообщение от анонимного источника о том, что первокурсников травят на кухне и что тебе следует немедленно спуститься вниз, пока их не запекли в завтрашнем завтраке.

Лили уставилась на него. — Ты что, дурак?

— Кажется, Сириус так думает, но дело не в этом.

— ...Он и есть источник?

— Думаю, тебе стоит спуститься вниз, просто чтобы убедиться.

— О, пока дети не превратились в печёные пирожки?

— Ты никогда не задумывалась, почему еда такая вкусная?

Она вздохнула. — Извини, ванна с пеной, извини, ароматные свечи, тебе придётся подождать до следующего дня. Хорошо, проводи меня на кухню.

— Валим.

Сделав всего несколько шагов, Лили спросила: — Погоди, откуда ты знаешь, где кухня?

— Э-э... анонимный источник.

— Я староста, ты же знаешь.

— Это просто одна из тех вещей, на которые натыкаешься, когда бродишь с друзьями при дневном свете, а не ночью после наступления темноты.

Лили покачала головой с едва заметной улыбкой на лице, которую Питер не мог видеть, и молча последовала за ним по коридорам, в вестибюль, вниз по лестнице, свернула налево и оказалась перед огромной картиной с изображением вазы с фруктами.

Питер потянулся, чтобы пощекотать большую нарисованную грушу, которая заёрзала, беззвучно хихикая, и портрет распахнулся. Он махнул рукой, приглашая её войти, и она, по правде говоря, немного забеспокоилась, что позволила Питеру втянуть её в эту шутку.

* * *

Здесь было ярко освещённое пространство, и не было ни души, кроме неё и Питера, который молча стоял позади неё, словно какой-то странный телохранитель. Она подозревала, что находится прямо под Большим залом, потому что там были копии четырёх огромных столов факультетов, и она могла видеть главный стол в глубине комнаты. У неё была лишь секунда, чтобы всё это рассмотреть, прежде чем портрет захлопнулся за ней, и свет начал гаснуть, за исключением одного трёхрожкового канделябра в конце стола Гриффиндора.

Не говоря больше ни слова, Питер нервно огляделся и направился к канделябрам. Вокруг никого не было, и она, конечно же, не слышала криков о помощи от первокурсника, попавшего в беду, только слабое мерцание свечей... пока не услышала что-то похожее на первую ноту аккордеона, и из тени не вышел Сириус Блэк.

— Ma chere мадмуазель Лили — Он широко раскинул руки и поклонился, сверкая идеальными белыми зубами Сириуса Блэка и широко улыбаясь. Он смотрел на неё как маленький мальчик, который был очень, очень взволнован предстоящим событием. Она всё ещё немного нервничала, особенно из-за того, что Питер всё ещё зловеще стоял позади неё.

Для нас великая радость и честь. Приветствовать Вас в этом зале. Итак, начнем — Питер! — Располагайтесь, отдыхайте Попрошу занять свои места Столовая замка с гордостью представляет. Ваш ужин

В состоянии изумления она едва заметила, как Питер грубо толкнул стул позади неё, чтобы она была вынуждена сесть.

— Блэк, я уже поужинала, час назад, когда ты был там.

— Вы... наш... гость, — сказал Сириус с каким-то ужасным французским акцентом. Вы наш гость . Позабудьте грусть и злость. В нашей очень вкусной рыбе не наткнетесь вы на кость. — Он вытащил блюдо из другой тени. — Суп дюжур, нежный шпик Не обед, а просто шик Вот отведайте икорки — блюдце от нее в восторге Нет, серьёзно, попробуй. — Лили окунула палец в паштет, сунула его в рот и поморщилась. Ужасный паштет. — Не веришь мне, спроси у домовиков!

Сотни домовых эльфов высыпали из-под столов, из кастрюль, отовсюду, и начали петь в унисон: — А-а-а-а-а!

— Станем петь, танцевать. Мы с друзьями можем фокус показать

Домашние эльфы начали петь. У них были удивительно хорошие голоса для... маленьких существ с большими ушами и глазами-теннисными мячами. Посуду, тарелки, ложки, стаканы — всё это начало организованно и эффектно летать по воздуху. Лили посмотрела налево и увидела очень скучающего и недовольного Ремуса, который размахивал палочкой и так крепко сжимал в руке плитку шоколада, что кожа на его руке побелела.

— Только без фокусов, — сухо ответил Ремус.

— И во всём отменный вкус, конечно, есть — пропели несколько домовых эльфов с удивительно низким голосом, прежде чем Сириус и остальные присоединились к ним: — Поднимем мы бокал. За этот славный бал. Он в вашу честь. Вы наш гость. Пусть уходит грусть и злость. Вы наш гость. Этот бал. В вашу честь

Свет снова погас, и на этот раз прожектор был направлен на Ремуса. Он поднял голову со смесью удивления и гнева на лице, и Сириус притянул его к себе, чтобы обнять раздражённого маленького оборотня.

Сириус долго и фальшиво печально смотрел Ремусу в глаза и пел: — Жизнь так скука…

— Когда твой друг так раздражает, — ответил Ремус, пытаясь оттолкнуть его.

— Он не цельный

— Без собачьего печенья — никак

— Или немного шоколада!

— Ах, те старые добрые времена, когда я был моложе!

— Тебе было грустно, потому что меня не было рядом!

— Семь лет мы были вместе…

— Хорошие друзья, разыгрывающие слизеринцев и первокурсников!

— Мне нужно ещё шоколада или что-нибудь, что меня отвлечёт!

— Ах, те старые добрые времена, когда мы были маленькими, Сохатый не раздражал, но ты пришёл, и ей стало скучно!

— Вы наш гость, вы наш гость — весело сказал Питер, подбегая с каким-то пледом для чаепития размером с человека. — Угощенье удалось. Пирожки не подгорели. И вино не разлилось

Ремус успешно оттолкнул Сириуса и вернулся в свой угол, чтобы продолжить оживлять посуду.

Лили задумалась о том, сколько Сириус ему платит.

— Мы горячим крепким чаем. Дорогих гостей встречаем. — пел Лунатик подмывая посуду, — Все мы здесь за одно. Это что тут за пятно? Оттереть, чтоб нам стыдиться не пришлось.

Он поспешно взглянул на трёх человек в комнате, и они молча смотрели на него. Он быстро посмотрел на Лили. — Уже дышу едва. Кусочек или два?

— Два

— Вы наш гость!

— Вы нашим гость! — хором ответили домовые эльфы.

— Этот бал!

— Он в вашу честь!

Лили показалось, что она слышит шаги в коридоре или, может быть, сверху, и она слегка подпрыгнула — они производили ужасный шум, настолько сильный, что она удивилась, почему весь замок до сих пор не спустился вниз. Ремус тоже вскочил и попытался остановить шум, но безуспешно, потому что домовые эльфы продолжали: — Вы наш гость. Ваша честь. Никогда не надоест. Исполнять приказы ваши, в тот же миг, в один присест. Вам служить в этот час, удовольствие для нас. Пусть кругом огни сияют, Вас на праздник приглашают. Сколько блюд, все не счесть Закричишь: «мне все не съесть». До тех пор мы не дадим себе присесть

— Нет, нет, не продолжай, — сказала девочка.

Сириус сунул руку Ремусу в лицо и запел вместе с эльфами, громче, чем все они, чтобы заглушить голос Ремуса: — Мы вас так долго ждали. Так долой печали. Вы наш гость.

Ремус в ужасе смотрел на них всех. — Вы наш гость.

Но он тоже немного покачивался...

— Вы наш гость.

Лили пришлось признать, что она тоже улыбается.

— Вы наш главный гость

Сириус отодвинул Ремуса в сторону, снова взмахнул руками и поклонился, в то время как более сотни крошечных эльфов одновременно поклонились ему вслед.

— Это... должна признать, было очень мило, — сказала Лили.

— Я знал, что ты так подумаешь, — хвастливо сказал Сириус. — Благодаря моей хореографии…

— Чушь, я часами работал со всеми домовыми эльфами! — сердито сказал Ремус.

Питер добавил: — Я думал, что моё соло было неплохим.

— Да, да, — сказал Ремус. — Но теперь пора спать, пора спать, пока не поздно.

— Да, — сказала Лили, вставая со стула, — обычно я бы рассмеялась и сказала: «Я не могу сейчас пойти спать!» или что-то в этом роде, но я староста, и именно поэтому я всё равно спустилась сюда. Кстати, была ли какая-то особая... причина, по которой ты это сделала?

— О, — небрежно сказал Сириус, потягиваясь. — Мы просто хотели убедить тебя, что Сохатый изменился и больше не придурок, и всё такое.

Ремус хлопнул себя ладонью по голове. — Не то чтобы этот план имел к нему какое-то отношение…

— Да ладно, это веселее, чем всё, что ты мог себе представить.

— Что здесь происходит?

Портрет снова открылся снаружи, и в него вошёл сам Джеймс, огляделся и подошёл к ним.

— Кто-то сказал мне, что здесь внизу много шума, и он доносился не из гостиной Хаффлпаффа, поэтому я решил, что буду вести себя как староста, чтобы произвести впечатление на Лили, но, думаю, это просто вы, неудачники, и… о, привет, Лили.

— Привет, — сказала она, слегка улыбнувшись. Она не обратила внимания на то, как у неё внутри всё сжалось, когда он нервно провёл рукой по волосам.

После долгой неловкой паузы Сириус крикнул: — Подштанники Елизаветы, ты только посмотри, который час!

— С каких это пор ты так говоришь, хм…

— Ну же, Ремус и Питер, мои хорошие друзья, нам лучше пойти спать, пока старосты не назначили нам наказание! О-хо-хо!

Не говоря больше ни слова, Сириус вывел Ремуса и Питера из кухни, но в последнюю секунду высунул голову обратно, чтобы очень чётко кивнуть единственному домовому эльфy, который ещё не ушёл, чтобы начать готовить завтрак на завтра. Эльф забегал туда-сюда, собирая тарелки, и вообще поднял много шума, пока Лили и Джеймс ничего не делали, кроме как избегали взглядов друг друга и ждали, когда кто-нибудь из них скажет: «Ну, мне пора возвращаться…»

Но, в конце концов, когда домовики закончили накрывать на стол и снова скрылись в тени, Джеймс сказал: — Ну, если у нас есть вся эта еда...

— Я уже поужинала, — сказала Лили. — И ты тоже, я видела, как вы дурачились в Большом зале час назад.

— Да ладно, — сказал он с милой улыбкой, от которой у неё растаяло сердце — хотя она бы никогда в этом не призналась.

Она просто улыбнулась и села, и они оба оказались в свете канделябров, которые оставил там Сириус.