Фантом (джен)

«Габриэль с самого утра крутится около балкона и иногда что-то спрашивает и на что-то отвечает. Это нелогично на 100%, но мне кажется, что он с кем-то разговаривает. Это происходит уже некоторое время ежедневно, около десяти часов утра. После этого времени он отходит оттуда только несколько раз в день — в туалет и поесть. Но делает это крайне неохотно, будто через силу. Повторюсь, это на 100% нелогично, но его будто кто-то заставляет пойти поесть и попить. При этом слышатся очень тихие и мелодичные(?) завывания ветра.

Это иррационально, но, с некоторых пор, около балконной двери образовалась какая-то зона, в которой на несколько градусов холоднее, чем в остальной части квартиры. Все неосознанно стараются держаться от неё подальше. Габриэль же будто не замечает этого. Он, повторюсь, сидит там с десяти утра и до четырёх или шести вечера. И иногда посмеивается, шевелит ушами, что-то спрашивает, что-то слушает, причём очень внимательно, и часто заходит на балкон. Иррационально на все 100%!» ― появилась первая запись в какой-то тетрадке, на обложке которой было выведено аккуратным почерком «Дневник наблюдений. Собственность Куромаку».

Человек с пепельными волосами, которого, похоже, и зовут Куромаку, отложил ручку и тетрадь, поправил очки, сел в одно из кресел и раскрыл газету. За окном громыхнуло. Вся квартира на краткий миг затихла, а потом раздался гомон от нескольких особо активных её жителей:

― Ха-ха-ха! Ну что, мочалка, как скоро ты испугаешься? ― чуть картавя, издевательски спросил худенький паренёк с изумрудными кудрявыми волосами и малахитовыми очками толстого стекла, на линзах которых были спиральки лиственно-зелёного цвета, у скромного и пугливого юноши с тёмно-бирюзовыми длинными волосами и грустными голубыми глазами. Тот весь как-то сжался и попытался стать как можно меньше.

― Вару! Хватит! ― грозно повысил голос на очкарика позитивный и улыбчивый блондин с оранжевыми глазами. Его зубы, прежде ровные, как-то заострились и стали напоминать акульи. ― Зонтик, не обращай на него внимание, ― более спокойно сказал он голубоглазому и снова обернулся к Вару.

― Ф-феликс, н-не надо… ― попытался успокоить блондина Зонтик.

Но Вару этого не допустил. Он едко расхохотался и спросил:

― Что, златовласка, биполярка разыгралась? Тебя теперь мочалка успокаивает? ― и сорвался с места. Блондин зарычал и кинулся за ним с кулаками. Вокруг воцарился полнейший хаос. Посреди всего этого бедлама было лишь несколько островков спокойствия. Одним из них была территория около балконной двери и сам балкон, на котором в это время сидел Габриэль.

― Ты знаешь, зачем Смерти её коса? ― прошелестела полупрозрачная обитательница балкона её верному слушателю. За пределами балкона было слишком шумно для него, а Фантом обещала новые истории и песни, поэтому он помотал головой и приготовился слушать. И призрак начала свой рассказ… (Далее следует вольный пересказ своими словами притчи «Дорога в Рай» от замечательного автора Евгения ЧеширКо, со вставками вопросов и ответов от Габриэля. От оригинала остались только подредактированные диалоги и сама суть.)

Однажды один человек услышал за своей спиной женский голос, который спросил:

― Вы — кузнец?

Василий, а именно так звали этого человека, вздрогнул от неожиданности, ведь не слышал, что бы кто-то открывал дверь в мастерскую и заходил внутрь.

― А стучаться не пробовали? ― довольно грубо ответил он, злясь на себя и на проворного клиента.

― Стучаться? Хмм… Нет, не пробовала, ― ответил всё тот же голос.

Василий схватил со стола ветошь…

― А что это такое? ― появился первый вопрос.

— Это такая старая ткань, которую используют как тряпку, ― прошелестели в ответ.

― Понятно… ― протянули ей в ответ. Призрак продолжил…

…и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове гневную отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этой незнакомки. Но слова застряли у него в горле, при виде необычного клиента.

― Вы не могли бы выправить мне косу? ― слегка хрипловатым голосом спросила гостья.

― Всё, да? Конец? ― отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.

― Ещё не всё, но гораздо хуже, чем раньше, ― ответила ему Смерть.

― Логично, ― согласился Василий, ― не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?

― Выправить косу, ― терпеливо повторила внезапная клиентка.

― А потом?

― А потом наточить, если это возможно.

Василий бросил взгляд на косу. И действительно, лезвие пошло волной и на нём были заметны несколько выщербин.

― А… ― начал было Габриэль.

― Выщербины — это повреждения, по типу вмятин и сколов, ― ответила Фантом на вопрос, который не успели задать и продолжила историю…

— Это понятно, ― кивнул он, ― а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать…

― А-а-а… Вы об этом, ― плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, ― нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?

― Так я не умер? ― незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.

― Вам виднее. Как вы себя чувствуете?

― Да вроде нормально…

― Нет тошноты, головокружения, болей?

― Н-н-нет… ― прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнёс кузнец.

― В таком случае, вам не о чем беспокоиться, ― ответила Смерть и протянула ему косу.

Взяв её в моментально одеревеневшие руки, Василий принялся осматривать её с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов.

Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молот.

― Вы это... Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! ― вложив в свой голос всё свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.

Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.

Через некоторое время, работа уже подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.

― Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.

Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Тёмный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.

― Что вы сказали? ― тихо произнесла она.

― Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое...

― Оружие? Вы сказали оружие?

― Может я не так выразился, просто...

Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.

― Как ты думаешь, сколько человек я убила? ― прошипела она сквозь зубы.

― Я... Я не знаю, ― опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.

― Отвечай! ― Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, ― сколько?

― Н-не знаю...

― Сколько?! ― выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.

― Да откуда я знаю сколько их было? ― пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.

Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.

— Значит ты не знаешь, сколько их было? ― тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, ― а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?

― Но... А как же?..

― Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, ― она ненадолго замолчала, ― ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно... Посмотри, что со мной стало!

Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон…

Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.

― Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? ― она сделала шаг в сторону Василия.

― Нет… ― сжавшись под её пристальным взглядом, мотнул он головой.

― Конечно не знаешь, ― ухмыльнулась она, — это вы сделали меня такой! Я видела, как мать убивает своих детей, я видела, как брат убивает брата, я видела, как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!.. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса...

Глаза Смерти заблестели.

― Я поменяла свое прекрасное платье на эти чёрные одежды, чтобы на нём не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто... ― она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, ― я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей... Отдай мне мою косу, дурак!

Вырвав из рук кузнеца своё орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.

― Можно один вопрос?.. ― послышалось сзади.

― Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? ― остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.

― Да.

― Дорога в Рай... Она уже давно заросла травой…

― А почему люди обвинили во всём Смерть? ― после нескольких минут молчания, наконец спросил Габриэль.

― Ну, понимаешь, проще обвинить во всём кого и что угодно, но не себя. Поэтому, если ты захочешь стать лучше, просто прими то, что иногда во всём, что с тобой когда-либо случалось, виноват лишь ты. Ты и никто другой.

― Хорошо… ― эльф некоторое время помолчал. ― А завтра расскажешь другую историю?

― Конечно, ― призрак попытался потрепать Габри по голове, ― ты только приходи, мой самый верный слушатель…

Грустно улыбнувшись, призрак растворился в воздухе, а эльфёнок вышел с балкона и осмотрел комнату. После жёлто-зелёного урагана там был бардак, который убирали Вару и Феликс под пристальным надзором человека с густыми фиолетовыми волосами, которые сверху завивались как рожки, и жёлтыми совиными глазами с чёрным зрачком, слегка отливающим красным.

За окном уже вечерело, а гроза давно закончилась. Скоро все поужинали и разошлись по своим спальным местам. Габриэль же опять уселся на своё привычное место и навострил уши.

Скоро раздалось мелодичное пение. Похоже, сегодня Фантом поёт что-то, что сочинила сама…

Спи, моя радость, усни.

Утром проснёшься в крови…

Ручки на полке лежат…

Глазки в кастрюльке кипят…

Ножки забыли в углу…

Сердце зарыли в саду…

Ты поскорей же умри…

Спи, моя радость, усни…

Усни… Усни…

И вскоре эльф крепко спал, убаюканный завываниями ветра, которые всегда сопровождают любую речь Фантома, изредка шевеля ушами во сне. А одинокий призрак, сидя на балконе, напевал себе под нос свою песню:

Девушка-эмо идёт по Москве,

Мечтает о смерти, скорбит о судьбе…

И вдруг в неё врезаются.

Москва! Мечты сбываются!