И ласточки щебечут в небесах (гет)

На юго-западе Англии едва ли не в самой глуши располагалась почти никому неизвестная деревня Оттери-Сент-Кэчпоул. На первый взгляд ничем особым не примечательна, она походила на любую другую в стране. Здесь были такие же, как и везде, извилистые улочки с мощёными дорожками, окружённые уютными домиками и аккуратными садиками. В центре деревни располагалась старая церковь с высоким шпилем, по возрасту уступавшая разве что покосившемуся от времени пабу с гордой вывеской «Мы открыты с 1582 года». Небольшая площадь, носившая название Рыночная, уже была не такой рыночной, как прежде — всего несколько маленьких магазинчиков с фермерскими продуктами и товарами первой необходимости были здесь сегодня, всё из-за того, что местные жители теперь предпочитали ездить за покупками в большие супермаркеты. Мимо площади протекала речка, а если быть точнее, то уже даже ручей. Несколько каменных мостов перекидывались через него, соединяя одну часть поселения с другой. Ещё здесь была пекарня, почти такая же древняя, как церковь и паб. Хозяйка каждое утро выставляла на прилавки свежий хлеб, булочки всевозможных чудаковатых форм, печенье и даже конфетки с леденцами. Старожилы предпочитали покупать хлеб и выпечку для воскресного завтрака именно здесь, ведь, по их словам, новомодные городские кондитерские не шли с их маленькой местной пекарней ни в какое сравнение.

С одной стороны деревню окружали зелёные бескрайние поля, а с другой большое озеро, воды которого искрились мириадами бриллиантов в такие редкие солнечные дни. Широкая грунтовая дорога, огибавшая водоём с востока, вела прямиком к поместью Хаверхилл Грейндж, располагавшемуся на холме. Оно возвышалось над деревней, будто бы важно взирая на окружающих. Западная тропа вела к семье фермеров, предпочитавших жить уединённо, поэтому их дом располагался достаточно далеко, окруженный одними лишь полями да лугами. На другом же берегу озера зеленел густой лес. В особо ветреное время, когда кроны деревьев колыхались, можно было заметить вдалеке дымарь старого коттеджа, некогда наполненного жизнью, сейчас же проводившего свои дни в полном уединении.

Всё это вместе и составляло Оттери-Сент-Кэчпоул, и большинство местных жителей всегда утверждали, что в их деревне нет абсолютно ничего особенного. Однако, это было далеко не так. Никто из этих людей даже не догадывался, что живет бок о бок с самыми настоящими волшебниками.

Оттери-Сент-Кэчпоул был одним их тех немногих поселений, где магглам, людям, не обладавшим волшебной силой, и колдунам каким-то образом удалось ужиться вместе. Последним, конечно же, пришлось уйти в глубокое подполье после принятия Международного Статута о Секретности, однако большинство магических семей решили не покидать родные края. Со временем магглы забыли, кем являются их соседи, но даже сейчас, то там, то сям можно услышать байку от местного старого маггла, как его прабабка рассказывала, что у её прадеда был роман с самой настоящей ведьмой. В это, понятное дело, никто не верил, считая, что старик уже давно выжил из ума, в то время, как сами волшебники тихо посмеивались, глядя как старый маггл с полной серьёзностью утверждал, что его история самая чистейшая правда. Некоторых особо забавляло поддакивать бедному старику и, покатываясь со смеху, выпытывать у него ещё какие-то подробности о романе прадеда его прабабки. Во всём остальном деревня Оттери-Сент-Кэчпоул была хорошим местом для жизни и, что самое главное, спокойным, как для волшебников, так и для магглов.

Осенью 1982-го года холода наступили необычно рано. Как правило сентябрь долго оставался тёплым, а тут, не прошло ещё и четырёх дней, как затянулись непроглядные тучи, а с моря пришли бурные ветры. Когда уже начинало смеркаться, небо вдруг осветила яркая вспышка молнии. Через несколько секунд разразился гром, затем деревню догнал порыв сильного ветра, и как только последний зевака добежал до своего дома, на землю наконец обрушился ливень. Тяжёлые капли забарабанили по озеру, и из-за непроглядной стены дождя лес на другом берегу совсем скрылся из виду.

Прятавшийся среди деревьев коттедж стойко встретил непогоду. Построенный из старого тёмного кирпича и кое-где покрытый плющом, он выглядел таинственно в вечернем мраке. Небольшие окна, теперь запыленные и потрескавшиеся, когда-то давно впускали солнечный свет, пытаясь наполнить дом теплом. Черепица на крыше местами обвалилась, а в дымоходе, который уже давно не использовался, какая-то птица свила себе гнездо. Перед коттеджем располагалась лужайка с некогда ухоженными клумбами, теперь же забитыми дикими травами и кустарниками. В саду за домом среди зарослей ещё можно было разглядеть старые, но крепкие яблони, чьи вкусные плоды привлекали детей со всей округи. Невидимая тропа уводила вглубь сада прямо к обросшему мхом колодцу, напоминающему о былых временах, когда сюда приходили за свежей водой. За садом начинался лес, где виднелась тропа, ведущая прямиком к озеру. Когда-то давно прежние обитатели здесь рыбачили и набирали воду для скота, но теперь тут было пустынно и тихо, лишь редкие прохожие порой нарушали спокойствие этого места.

Сегодня же многолетнее одиночество коттеджа было нарушено семьёй волшебников, которые прибыли сюда не многим ранее начала ливня. Казалось, сам коттедж, давно забывший радость обитателей, вздрогнул от неожиданных звуков шагов и скрипа открывающихся дверей. Вечер опустился на деревню Оттери-Сент-Кэчпоул, и под непрекращающимся дождём Гилберты готовились к своей первой ночи в новом доме.

Взмахом волшебной палочки новоиспечённая хозяйка зажгла несколько свечей и тяжелым взглядом осмотрела свои владения. Кухня уже была заставлена ящиками, в столовой взгромоздили многочисленные чемоданы, а небольшую гостиную завалили семейными портретами, канделябрами и расписными вазами, кое-где украшенными драгоценными камнями. Гилберты вывезли из своего поместья всё, что не подвергалось конфискации. И пусть в их новой жизни эти старые вещи были бесполезны, попросту потому, что найти им место и применение в ближайшие годы не представлялось возможным, Алеста Гилберт скорее умрёт, чем добровольно откажется от фамильного наследия.

У Алесты был муж, которого она встретила семь лет назад, когда сразу же после выпуска из школы чародейства и волшебства Хогвартс посетила летний приём для знатных и благородных волшебников, организованный её дальней родственницей. Будучи юной, в меру романтичной и достаточно прагматичной натурой, Алеста надеялась поскорее выйти замуж за достойного чистокровного волшебника, чей счёт в банке уступал разве что великолепию его родословной, и искоренить, тем самым, любую зависимость от своей семьи. Однако, юные глаза в то время ещё не были научены выслеживать богатство, но были заточены не пропустить высокого и загадочного незнакомца, которым и оказался Алан Гилберт. И то, что для Алесты он был лицом новым, до сих пор неизведанным, стало даже большим достоинством.

Сам Алан вовсе не старался привлечь к себе внимание Алесты. Так уж вышло. Он, к сожалению, не был неприлично богат, но его происхождение и образование играло на руку. В добавок ко всему, Алан был американцем, что вносило свою лепту привлекательности его кандидатуре. Планы же его в то время особой загадочностью не отличались — Алан Гилберт хотел окончить колледж и жениться на какой-нибудь ведьме, желательно хорошенькой, из чистокровной и влиятельной семьи, дабы приумножить общее состояние и подарить миру таких же, как и сам, родовитых волшебников. Поэтому союз Алана и Алесты был выгоден им обоим, удовлетворяя цели и желания каждого. И то, что Алеста оказалась завидной невестой, чьей семье тогда не было до неё почти никакого дела, сыграло даже на руку Алану. Однако, в то время они оба ещё не догадывались, что совсем скоро грехи и пороки обеих семей лягут на их собственные плечи.

Неожиданно для Алесты, та самая дальняя родственница отказалась принять её брак с Аланом Гилбертом. Женщина предостерегла, что Алан может оказаться охотником за приданным без гроша за душой, и той в итоге придётся побираться. Имя этой родственницы Алеста, по многим причинам, запретила произносить вслух в своём присутствии, но в итоге женщина оказалась отчасти права. Нет, деньги на момент свадьбы у Алана Гилберта имелись, и не малые, полученные в наследство от умерших родителей и отданные в распоряжение его дяди, единственного близкого родственника. Однако в самый что ни на есть неподходящий момент, когда Гилберты в отчаянье не знали, что им делать и куда идти, от дяди вдруг пришло письмо, что денег нет, те были вложены в, как оказалось, убыточное дело, и в Америку Алану лучше не возвращаться, если он не планирует самолично разбираться с кредиторами.

Нетрудно догадаться, что семейная идиллия, основанная исключительно на материальных ценностях, вмиг дала трещину, когда большинство тех самых ценностей ушли от Гилбертов из-под молотка. Их обоих учили только как жить в стабильности и достатке, но никто не объяснил, что делать, если достаток вдруг будет потерян.

К счастью, когда наступил совсем критический момент и поместье Гилбертов было выставлено на аукцион, Амос Диггори, давний друг Алана, очень его выручил, предложив почти за даром арендовать свой старый бесхозный коттедж. Алеста ещё какое-то время надеялась на чудесное спасение, так сильно ей не хотелось покидать родные стены и отдавать их в распоряжение чужакам. Но в итоге ничего не оставалось, кроме как смириться с новым положением и попытаться сохранить хоть каплю семейного наследия. Вот так, собственно, Гилберты и оказались на краю деревушки Оттери-Сент-Кэчпоул.

— Посмотри на это место, Алан! Как мы будем здесь жить? — Алеста едва сдерживала слёзы, разглядывая облупившиеся стены.

— Думаешь, я в восторге? — рявкнул Алан через плечо, пытаясь найти место для очередного ящика.

— Судя по твоему спокойствию, тебя в нашем положении всё устраивает, — Алеста зло посмотрела на мужа и бросила волшебную палочку на стол.

— У тебя есть решение получше? — Алан наконец развернулся и послал жене ответный колкий взгляд. — Прояви хоть каплю благодарности!

— За что? За этот сарай? Если ты забыл, я потеряла всё, что имела!

— Ты потеряла? Мы оба потеряли, Алеста! И хочешь ты того или нет, но нам придется научиться жить с этим!

Алеста отвернулась, резко выдыхая, рука потянулась к палочке, но женщина остановила себя.

— А если тебя что-то не устраивает, то позволь напомнить, из-за кого мы оказались в таком положении!

— Не смей! — воскликнула Алеста, быстрым шагом пересекая весь первый этаж. — Ты всё прекрасно знал с самого начала! Всё знал, поэтому и женился на мне, чтобы извлечь выгоду! Думаешь я ничего не понимала?

— Это и стало главной ошибкой, — процедил мужчина сквозь зубы. — Зачем я только связался с тобой?!

Ещё с мгновение они оба явно бросались друг в друга враждебными взглядами, после чего Алан резко развернулся и поспешил во двор.

— Ты уходишь сейчас? Вот так?! — крикнула Алеста вдогонку.

— Да, я собираюсь умолять Совет не лишать меня работы и даже встать на колени, если потребуется! — в сердцах бросил Алан и растворился под осенним ливнем.

— Проклятье, — прошипела Алеста, положив руку на грудь и тяжело дыша. Приведя мысли в порядок, она схватила со стола волшебную палочку и поспешила на улицу.

— Тинки! — воскликнула она на ходу. — Уведи Энн наверх!

Тинки, домовая эльфийка, с легким хлопком материализовалась посреди холла. Там на лестнице, ведущей на второй этаж, сидела девочка, сжимая в маленьких ручках деревянную фигурку гиппогрифа. Если бы кто-то посторонний был сегодня здесь, ему не потребовалось бы никаких уточнений, чтобы понять, что Энн являлась дочерью четы Гилберт. У девочки были такие же гладкие чёрные волосы, как у матери, и небольшие тонкие губы. А вдобавок к бледной коже, негласному признаку аристократизма, шёл не по годам скучающий взгляд чёрных глаз, похожих на отцовские, и совершенно безэмоциональное выражение лица. Всё это время Энн так спокойно и неподвижно сидела на лестнице, что можно было подумать — она точно фарфоровая кукла, сделанная с поразительным мастерством. Однако, когда перед ней появилась Тинки, чьи уши, похожие на крылья летучей мыши, смешно двигались при ходьбе, Энн значительно оживилась и даже улыбнулась.

Тинки трудилась в этой семье уже очень много лет, с тех самых пор, как её передали в услужение тогда ещё совсем юной волшебнице — будущей матери Алесты. После её трагической гибели Тинки перешла к Алесте по наследству вместе с поместьем и всем семейным имуществом. Алеста же, будучи ценительницей прекрасного, не смогла терпеть ту старую грязную тряпку, которую постоянно носила Тинки раньше, поэтому первым же делом велела ей сделать для себя новую приятную глазу одежду, и никогда больше не появляться перед хозяевами в рванье. С тех пор Тинки носила что-то похожее на тунику тёмно-изумрудного цвета, некогда бывшей частью старой шторы из гостиной. Свой наряд Тинки подпоясывала жёлто-золотым шнурком с кисточками, и тот удивительным образом сочетался с её огромными зелёными глазами-блюдцами.

— Мисс Энн должна пойти с Тинки, — эльфийка взяла девочку за руку и повела вверх по лестнице, — Тинки покажет мисс Энн её комнату. Комната будет красивой, когда Тинки наведет там порядок.

На втором этаже располагались четыре спальни — одна большая, ещё одна средняя и две совсем крохотные, напоминающие каморки для старой одежды. Комната, которую отвели для Энн, показалась той очень маленькой, ведь в прежнем доме одна игровая занимала почти две большие спальни. А здесь были только кровать, письменный стол и шкаф — никакого пространства для игр и занятий, очевидно, не предусмотрено. Энн огляделась и с досадой вздохнула, ведь её многочисленные игрушки тут явно не поместятся. Она подошла к маленькому окошку, выходящему на сад и, став на носочки, выглянула во тьму. Внезапно вечерний мрак осветила вспышка яркого серебристого света, улетев высоко в небо, она образовала невидимый купол над коттеджем.

— Когда мы вернемся домой? — тихо спросила Энн, глядя на фигуру матери, освещаемую потоками заклинаний из её волшебной палочки.

— Тинки не знает, мисс Энн. Госпожа велела Тинки всё здесь привести в порядок. Мисс Энн не должна ни о чем волноваться, Тинки очень постарается.

Энн снова вздохнула, скучающе отвернулась от окна, оставив фигурку гиппогрифа на подоконнике, и села за письменный стол.

— Я есть хочу, — только и сказала она, после чего Тинки, спохватившись, помчалась вниз на кухню.

Следующим утром деревню совершенно неожиданно осветило мягкое утреннее солнце. Птицы вдруг снова защебетали, и о том, что вчера была ужасная гроза, напоминали лишь не высохшие лужи на дорогах.

Небольшой обеденный стол в коттедже вместо чемоданов теперь был сервирован остатками скромного завтрака. Когда Алан вернулся прошлой ночью, Алеста сделала вид, что уже спит. А на утро они оба вели себя так, будто их ссора им обоим приснилась. Теперь Алеста сидела напротив мужа, крепко сжимая свежий выпуск Ежедневного Пророка, её взгляд был прикован к одной из заметок.

— Как они могли! — вдруг воскликнула Алеста, хлопнув газетой по столу. Тинки, перебиравшая хозяйские вещи неподалеку, вздрогнула от неожиданности, а Алан, только что взявший чашку кофе, нахмурился.

— Что случилось теперь? — спросил он, хотя и так уже знал, что ответ будет неприятным.

— Наш дом уже продали! — выплюнула Алеста, словно слово само по себе было оскорблением. — Этим мерзким Найтли, простым нуворишам!⁽¹⁾ Подумать только! Ещё вчера старший Найтли чистил волшебникам ботинки в Косом переулке, а теперь Форестридж Холл в его грязных руках!

Алан медленно вздохнул и поставил чашку на стол.

— Ничего удивительного, — только и сказал он.

Алеста, явно ожидавшая другой реакции, бросила на мужа презрительный взгляд и ушла в гостиную. Тинки, которая всё ещё была в столовой, посмотрела сначала на Алана, затем на грязную посуду, после чего вздохнула и молча вернулась к своим делам.

В этот момент из холла донесся стук. Алеста решила открыть сама, и резким движением распахнула входную дверь.

— Что это? — нахмурилась она.

Перед ней в воздухе висела небольшая корзинка, доверху набитая выпечкой и украшенная яркими лентами. Алеста кончиком волшебной палочки отодвинула одну из них и, увидев фамилию «Диггори» на визитке, с раздражением отправила корзинку в путешествие через первый этаж. Та, пролетев холл и столовую, приземлилась на обеденный стол прямо перед Аланом. Бросив недовольный взгляд на жену, которая в это время уже занималась картинами, Алан взял карточку, прикреплённую к корзине, и прочитал вслух:

"Дорогие друзья, добро пожаловать в Оттери-Сент-Кэчпоул. Надеемся, что вам будет комфортно в новом доме. Приглашаем вас на обед в будущую субботу, чтобы отметить это событие.

С уважением,

Амос, Элис и Седрик Диггори"

Картина вдруг выпала из рук Алесты, и старая деревянная рама с треском разлетелась на части. Тинки снова дернулась, а затем поспешила к хозяйке, чтобы всё исправить. К счастью, обитателя полотна сегодня не было на месте. Алеста вернулась в столовую и остановилась в дверях. Алан без особого труда прочёл в лице жены немое возмущение и, наконец поднявшись, сказал:

— Самое время проявить благодарность.

— Будь проклято это место! — процедила Алеста сквозь зубы, отворачиваясь. — Насколько сильно ещё я должна быть унижена!

— Госпоже лучше присесть, Тинки обо всем позаботится, — эльфийка пригласительным жестом сопроводила хозяйку к старому дивану. Та опустилась на просевшие подушки, приложив ладони к вискам.

— Поверить не могу, теперь мне придется кланяться Диггори и его грязнокровой жене!

— Боюсь, что у тебя нет выбора, — сказал Алан, по пути к выходу. — Пора показать ту самую хвалёную английскую воспитанность.

Алеста в очередной раз прожгла мужа взглядом, после чего тот, взяв свой портфель, отправился на работу в Министерство Магии.

— Ты слышала это, Тинки? — причитала Алеста. — Как же так? Почему я вынуждена терпеть столько унижения от этих...

Женщина запнулась. В её глазах заблестели предательские слёзы, и она отвернулась к окну, стараясь взять себя в руки. Тинки, продолжавшая старательно собирать осколки рамы и поправлять полотна, не могла не заметить горечь в голосе своей хозяйки. Эльфийка мигом бросила уборку и поспешила поднести Алесте стакан воды.

— Они все просто наслаждаются этим, Тинки, — немного успокоившись, продолжила Алеста. — Все они только и рады смотреть, как я вынуждена склоняться перед ними. О, если бы только моя мать могла это видеть!

— Госпожа Энн ни за что не потерпела бы такого отношения к госпоже Алесте! — поддакивала Тинки.

— Это просто омерзительно.

— Они все ещё пожалеют об этом, госпожа, обязательно пожалеют...

Тем временем маленькая мисс Гилберт наверху уже проснулась и смирно сидела на своей кровати, ожидая, когда кто-то придёт готовить её к завтраку. Обычно всем этим занималась няня, но незадолго до переезда Алеста ту отпустила, понимая, что они больше не могут позволить себе такие услуги.

Энн решила занять свободное время рассматриванием своей комнаты. В утреннем свете, который пробивался сквозь грязное окно, можно было заметить каждый недостаток нового пристанища. Побеленные стены были тусклыми и серыми, кое-где потрескавшись от времени. Паутина под потолком дразнила девочку, медленно качаясь на сквозняке, проникающем через щели в оконных рамах. На окне висели выцветшие шторы, некогда, вероятно, красочные и яркие, теперь же они были блеклыми и унылыми, как и сама комната. Вся мебель была старая и видавшая виды: массивный шкаф, дверца которого висела на последней уцелевшей петле, письменный стол с донельзя исцарапанной столешницей и деревянный стул с облупившейся краской. Единственным живым уголком в этой обстановке была небольшая кровать с зелёным покрывалом, которую Тинки успела привести в порядок вчера.

Когда Энн хотела было уже снова залезть под одеяло, чтобы хорошенько зажмуриться и представить свою комнату в прежнем доме, перед ней появилась Тинки с подносом в руках.

— Доброе утро, мисс Энн, — эльфийка поставила завтрак на стол и почтительно поклонилась.

— Доброе утро, — улыбнулась Энн, заметно повеселев. Девочка наконец поднялась с кровати, и скрипучий деревянный пол, покрытый истёртым ковриком, жалобно застонал под её ногами.

Тинки щелчком пальцев заправила постель, затем достала из чемодана голубое платьице с рюшами и рукавами-фонариками, помогла Энн одеться, после чего привела в порядок чёрные волосы девочки, повязав на затылке красивую синюю ленту. Эльфийка ещё раз поклонилась и исчезла с лёгким хлопком.

Энн подошла к столу и посмотрела на аккуратно разложенные блюда: свежие фрукты, тосты с маслом и джемом, и стакан теплого молока. Это был небольшой, но уютный завтрак, и девочка почувствовала, как её настроение поднимается. Она села, взяла кусочек яблока и начала его жевать, глядя в окно. Там на старой яблоне воробьи устроили настоящее представление. Они прыгали с ветки на ветку, раздували свои перья и щебетали так громко, что казалось, будто они спорят о чём-то важном. Энн, наблюдая за этой пернатой суматохой, поймала себя на мысли, что птицы, в отличие от людей, всегда знают, чем заняться. Энн представила, как воробьи обсуждают свои птичьи дела — где добыть крошки, где спрятаться от дождя, и у кого из них самое красивое оперение. Это занятие казалось таким простым и свободным, что девочка на мгновение даже позавидовала им. Она подумала, что было бы здорово так же бесцельно перелетать с места на место, не боясь ошибиться и не думая о том, что скажут взрослые.

Закончив завтракать, Энн поставила тарелки обратно на поднос, и тот вмиг исчез. Она посмотрела на дверь, размышляя, придёт ли к ней кто-то. Обычно её жизнью руководила строгая няня, следящая за каждым шагом и контролирующая распорядок дня. Теперь же той не было, что сбивало Энн с толку, потому что она не понимала, что ей делать дальше. На мгновенье в её голове пронеслась мысль спуститься вниз самостоятельно и обо всем разузнать, но в ту же секунду Энн тряхнула головой, сама себя ругая. В прежнем доме ей никогда не разрешалось самовольно выходить из детской, а тем более в это время дня, и даже мысль о таком непослушании приводила к дрожи в коленках.

Тогда Энн встала и снова осмотрела свою комнату. Взгляд остановился на старом шкафу. Любопытство шептало, что там внутри может лежать что-то интересное, например карта сокровищ. Однако в тот самый миг, когда Энн подумала подойти ближе, дверца шкафа, будто предостерегая, жалобно заскрипела и чуть качнулась. Энн решила, что лучше держаться от него подальше, однако деваться было абсолютно некуда внутри этих четырёх стен, поэтому она опять села на кровать, уставившись на всё еще волнующуюся паутину под потолком. Почти не шевелясь, девочка снова походила на фарфоровую куклу. С нижнего этажа стали доноситься какие-то стуки и глухие удары, но вокруг Энн царила тишина, разве что время от времени нарушаемая шёпотом листвы снаружи и шорохом крыльев птиц, то и дело летающих туда-сюда.

Внезапно порыв ветра распахнул старое дряхлое окно, принося вместе с собой отголосок детского смеха. Сначала Энн подумала, что ей послышалось, но, когда смех донёсся уже громче, она поняла, что внизу на улице кто-то есть.

Энн быстро поднялась и, встав на цыпочки, выглянула в окно. Однако, увидев ровным счетом ничего, она придвинула стул к подоконнику. Голоса уже стали чётче. Взобравшись повыше, Энн открыла окно шире и внимательно осмотрелась. Внизу под домом был совершенно заросший яблоневый сад, а на самих деревьях уже виднелись спелые красные плоды. Смех вдруг прозвучал снова, и Энн устремила свой взгляд вдаль, пытаясь найти источник звука. Отсюда ей было хорошо видно весь сад до самой границы, но она никак не могла найти, кто же это смеялся. Уже казалось, что ей послышалось — но вдруг из-за кустов вышли двое мальчиков. Один повыше, другой пониже, они шли по тропе вдоль сада, о чём-то толкуя, а их рыжие волосы искрились в лучах осеннего солнца. Старший нёс какую-то очень длинную и тонкую палку, а младший припрыгивал следом, держа в руках ведро, которое то и дело тарахтело, ударяясь о ноги мальчика. Внезапно ведро отправилось в недолгий полёт и с грохотом ударилось о землю. Старший мальчик что-то сказал младшему и рассмеялся, тот поправил свои очки, забрал ведро, и они оба скрылись из виду на другом конце тропы.

Со своего положения Энн никак не могла увидеть, куда мальчики пошли дальше. Какое-то время она продолжала слышать их голоса, но потом и те стихли. Кто это был, куда они направлялись и зачем им палка и ведро, Энн не знала, поэтому ей очень хотелось, чтобы кто-то из взрослых повёл её на прогулку, и она попробовала бы всё выяснить. Однако она знала, что этого не случится, поэтому за неимением других занятий, так и осталась сидеть на стуле, надеясь, что мальчики вернутся.

На подоконнике стояла фигурка гиппогрифа, оставленная там вчера. Поиграв немного с игрушкой, Энн поставила ту так, что, если посмотреть под определённым углом казалось, будто зверь уселся на дерево. Затем она пересчитала все яблоки, которые смогла увидеть на ближнем дереве, после чего принялась считать воробьёв. Но те то и дело летали, куда им вздумается, не имея ни малейшего желания сидеть на месте, и Энн быстро это наскучило.

В конце концов, прождав достаточно долго и никого больше не увидев, Энн слезла со стула и вернулась на свою кровать. Мысли роились в голове в попытке придумать, чем же заняться. Взгляд упал на чемодан, из которого Тинки ранее достала платье. Порывшись внутри, Энн вытащила одну из своих книжек, и, сев за стол, принялась увлечённо разглядывать красочные рисунки в ней. Персонажи сказки перескакивали с одной страницы на другую, махали Энн своими нарисованными ручками и устраивали шуточные представления. Однако, как только девочка переворачивала страницу, из-под пергамента доносился недовольный ропот. Энн было скучно — всё это она уже видела, а где были какие-нибудь другие книги или игрушки она не знала.

Внезапно дверь тихонько скрипнула, и в комнату вернулась Тинки.

— Мисс Энн должна спуститься вниз. Госпожа ожидает, — сказала эльфийка, указывая на выход.

Энн поднялась, оставив книгу на столе, отряхнула платье, поправила ленту в волосах и последовала за Тинки. Спускаясь по скрипучим деревянным ступеням, девочка чувствовала сильное волнение. Так было каждый раз, когда кто-то из родителей хотел её видеть.

Войдя в гостиную, Энн застала Алесту, которая орудовала волшебной палочкой возле старого камина. Тот выглядел запущенным, и миссис Гилберт пыталась очистить его от сажи и пыли. Её движения были быстрыми, но Энн заметила, что она немного нервничала.

— Добрый день, мама, — тихо произнесла девочка, держа сама себя за ручку.

Алеста обернулась, бросила короткий взгляд на дочь и продолжила свое занятие.

— Тинки должна привести твою комнату в порядок. Посиди пока здесь, — женщина махнула рукой в сторону стула у окна, и коробки, сложенные на нём, улетели в другую комнату.

Энн совершенно бесшумно села на указанное место и снова превратилась в куклу. В прежнем доме её вот так приводили на аудиенцию к Алесте каждый день после полуденного чая. Задачей Энн было показаться в опрятном виде и сидеть молча, пока мать не разрешит вернуться в детскую. Обычно такие встречи не занимали и тридцати минут, после чего Энн приступала к своему распорядку дня под наблюдением няни. Алан же и вовсе виделся с Энн раз в пару недель. Он искренне считал, что воспитание дочерей — всецело забота матери, и отец не должен вмешиваться. Что же касается мальчиков, то тут уже мужчина должен приложить свою твёрдую руку во взращивание характера. Однако, сына, о котором Алан так мечтал, у него пока не было.

Энн внимательно наблюдала за матерью, поднимающей палочку снова и снова и произносящей различные заклинания. Из камина вылетали клубы пыли, сажи и перьев, но он всё равно оставался грязным. Алеста нахмурилась, вздохнула и решила заняться стенами.

При дневном свете для Энн открывался обширный вид на гостиную, дверь кабинета и часть холла. Девочка вздохнула точно так же, как и мать, заключив каким же убогим было это место! Потолок выглядел еще хуже, чем у неё в комнате. Стены расписаны множеством трещин, и старая мебель, казалось, вот-вот развалится. Запыленные окна, пропускающие порывы ветра сквозь дряхлые рамы и протёртые выцветшие ковры — увиденное наводило грусть. Ей не верилось, что теперь этот хлев является их домом. Энн с досадой поняла, что скучает по их прежней золотой люстре, широким коридорам, большим окнам и балконам, а еще по огромному саду, куда её выводили на прогулку. Девочка снова вздохнула.

Из ящиков, стоящих неподалёку, вдруг начали вылетать вещи, и Энн заметила, что это всё принадлежало ей. Одна за другой они исчезали, а через мгновенье появлялись снова и, повисев немного в воздухе, возвращались на место — это Тинки пыталась найти то, что ей нужно. Представление отвлекло Энн от грустных мыслей. Книжки, игрушки и маленькие подушечки то и дело летали туда-суда в волшебном хороводе, разбавляя своими красками мрачную атмосферу коттеджа. Затем с легким хлопком появилась и сама эльфийка. Ворча что-то неразборчивое себе под нос, она нырнула в дальний ящик так, что из него торчали только её босые ноги, нашла наконец то, что ей было нужно и снова исчезла. Работа кипела полным ходом.

В этот раз встреча с матерью продолжалась дольше, чем обычно, и Энн не могла вспомнить, проводила ли она хоть когда-то так много времени в её компании. Хотя компанией это вряд ли можно было назвать, потому что Алеста, всецело поглощенная работой, совсем забыла о присутствии дочери, мечась из гостиной в столовую, затем в кабинет и обратно. Женщина задалась целью полностью изменить коттедж, чтобы те, кто ликовал, что Гилберты теперь живут как бедняки, захлебнулись собственным ядом.

Сколько часов прошло до того, как Тинки отвела её обратно наверх, Энн не знала. Однако, комната за это время изменилась практически до неузнаваемости. Паутина исчезла и трещины тоже! Стены теперь украшали гобелены из прежнего дома. Дряхлый шкаф отсутствовал. На его месте стоял небольшой столик, на котором был разложен детский чайный сервиз, а на маленьких стульчиках уже сидели мистер Тедди и тряпичная кукла Мишель. Место исцарапанного стола занял старинный комод с овальным зеркалом. На нём лежали различные заколки и ленты, которые Энн носила в своих волосах. А почти у самого входа Тинки удалось вместить небольшой книжный шкаф, уставленный книгами, игрушками и сувенирами. На самой верхней полке стояли аккуратно выстроенные в ряд фарфоровые куклы в разноцветных платьях. Чуть ниже — коллекция книг, от детских сказок до историй о приключениях, которые Энн так любила. А окно, некогда совершенно грязное, теперь пропускало гораздо больше солнечных лучей, которые освещали новые жёлтые шторы так, что казалось будто те сияют. Комната теперь выглядела приветливо и уютно, хоть места так и оставалось в обрез.

Энн подошла к кровати и заметила на тумбочке небольшой сверток с бантиком. Внутри оказалась музыкальная шкатулка. Девочка завела механизм и поставила подарок на самое видное место комода, наслаждаясь приятной мелодией. Она вспомнила, что вчера был её день рождения, о котором из-за внезапного переезда, планировавшегося только на октябрь, все позабыли. Энн исполнилось уже пять лет, о чем она предпочитала думать с гордостью.

Внезапно в тот момент, когда шкатулка закончила свой концерт, Энн снова услышала знакомые голоса с улицы. Через секунду она уже открывала окно и, как и ожидала, увидела тех самых рыжеволосых мальчиков. Они шли в обратную сторону и теперь младший нес длинную палку, а старший шел за ним, таща ведро, которое выглядело весьма тяжелым. Энн до того стало любопытно, что же такое было у мальчиков, что она с силой сжала подоконник, закусив губу.

И тут перед ней, откуда ни возьмись, появилась огромная рыба! В шоке от того, что её вытянули на сушу, рыбёха затрепыхалась по подоконнику и упала на пол, продолжая хватать ртом воздух. Энн заверещала и свалилась со стула, больно ударившись. На крик сначала явилась Тинки, а за ней и Алеста. Пока эльфийка пыталась успокоить девочку, Алеста уставилась на рыбу во все глаза, не понимая, откуда здесь взялось это существо. Но Энн продолжала плакать и не смогла толком ничего объяснить. Так что Алеста в очередной раз взмахнула волшебной палочкой, и рыба исчезла. Для той сегодня выдался счастливый день — она вернулась обратно в озеро и не стала вкусным ужином для мальчиков, которые уже успели скрыться в лесу, так и не заметив пропажу своего улова.

* * *

Вопреки желанию Алесты, ответить на приглашение четы Диггори, людей, которые предоставили им свой коттедж в почти полное распоряжение, всё же пришлось. Гилберты подошли к поместью Хаверхилл Грейндж, возвышающемуся на вершине холма, с которого открывался обширный вид на деревню. Как только они ступили на длинную подъездную дорогу, обсаженную аккуратно подстриженными кустами, Алеста окинула взглядом резные дубовые двери и высокие колоны дома, и, слегка приподняв подбородок, заметила:

— Ну, по крайней мере, поместье выглядит изящно.

Алан, оценив внешний вид здания, слегка улыбнулся:

— Внутри не менее уютно.

Алеста не ответила, но по её выражению лица было видно, что она вынесет свой вердикт позже. Гилберты подошли к дверям, и через мгновение те отворились сами собой, а в холле их уже приветствовал хозяин собственной персоной.

— Алан, друг мой! — мистер Диггори улыбнулся, широко разведя руки. Старые товарищи обнялись, после чего представили друг другу своих жён.

— У вас весьма милый дом, — вежливо заметила Алеста, не выказав ни капли прежней неприязни — сегодня она собиралась продемонстрировать все свои лучшие манеры.

— Спасибо, — в ответ кивнула Алиса Диггори, которая искренне хотела произвести хорошее впечатление.

Атмосфера внутри особняка действительно была уютной и изящной. Высокие потолки украшали массивные люстры с хрустальными подвесками, которые отражали мягкий свет. Мебель выполнена из темного дерева, с резными узорами и мягкими бархатными обивками. Повсюду висели картины в золоченых рамах, изображающие сцены охоты и портреты предков семьи Диггори, что придавало интерьеру особый шарм.

После короткой беседы и обмена любезностями взрослые наконец вспомнили о присутствии детей, которые всё это время молча бросали друг на друга робкие взгляды.

— Энн, это Седрик, — с улыбкой сказала миссис Диггори, выводя своего сына из тени. — Ему, как и тебе, пять лет. Так что, думаю, вы подружитесь.

Седрик представлял собой робкого темноволосого мальчика, одного роста с Энн, серые глаза которого, впрочем, искрились любопытством.

— Здравствуй, — Седрик, явно не привыкший к новым знакомствам, смущенно кивнул и быстро отвёл взгляд.

Энн кивнула в ответ, совсем не найдя слов. Миссис Диггори, заметив эту неловкость, предложила:

— А почему бы детям не отправиться наверх? У нас замечательная детская... Мисс Стейси, прошу вас...

Гувернантка, которая наблюдала за знакомством издали, тут же подошла и взяла Седрика и Энн за руки.

— Хорошая идея, — согласился Алан. — Им будет явно скучно в нашей компании.

После этих слов мисс Стейси мягко подтолкнула ребят вперёд, и повела их на второй этаж.

Увидев детскую, Энн одновременно обрадовалась и загрустила — всё здесь напоминало ей о доме. В комнате стоял старинный деревянный шкаф с полками, полными книг, и большой стол, на котором были разбросаны игрушки. Бросив короткий взгляд на Энн, Седрик тут же вернулся к занятию, от которого его отвлекли ранее, и погрузился в игру, не обращая на гостью особого внимания. Энн, привыкшая к одиночеству и тишине, не знала, как начать разговор и стояла в стороне, наблюдая за Седриком и не решаясь вмешаться.

Чувствуя неловкость между детьми, мисс Стейси села на диван и предложила им почитать. Это была красивая книга с красочными иллюстрациями, рассказывающая о приключениях рыцарей и драконов. Энн тихо подошла и села рядом с гувернанткой, слушая сказку, Седрик же продолжал играть на полу, едва ли обращая внимание на историю. Правда, время от времени он всё же поглядывал краем глаза на Энн, но так и не оторвался от своих игрушек.

Когда сказка была дочитана, мисс Стейси взмахом волшебной палочки очистила стол и подала обед. И хотя прошло уже достаточно времени, никто из ребят так и не заговорил друг с другом. Энн старалась есть аккуратно, как её учили, а Седрик сосредоточился на своей тарелке, пытаясь не встречаться с ней взглядом. После обеда гувернантка проводила Энн обратно к родителям.

Покидая Хаверхилл Грейндж, Гилберты попрощались с семьёй Диггори, и Алеста с удивлением заметила, что всё было не так ужасно, как она предполагала. Когда они вышли на подъездную аллею и направились к своему дому, Алеста задумчиво произнесла:

— Что же, Алиса Диггори оказалась не настолько безнадёжна.

Алан с любопытством взглянул на жену:

— Ты удивляешь меня, дорогая. Ещё вчера ты была настроена против этого визита.

— Но, с другой стороны, — продолжила Алеста, не обращая внимания на замечание мужа, — заметно, что своё положение в обществе Диггори приобрели не так уж и давно. Манеры и вкус всё же выдают в них семью из некогда простого сословия.

Алан не стал возражать, и остаток пути супруги проделали молча. У них обоих были свои мысли по поводу прошедшего визита, но они предпочли обсудить это позже. Когда Гилберты наконец добрались до своего коттеджа, тишина снова окутала их, как старый знакомый. Дом, несмотря на все приложенные усилия, всё ещё казался чужим и непривычным.

По прошествии нескольких недель после обеда у Диггори, коттедж Гилбертов снаружи стал выглядеть вполне обжитым, но внутри всё ещё оставалось множество мелочей, требующих внимания. Особенно это чувствовалось в такие моменты, когда каждый был предоставлен сам себе. В тишине, которая царила в доме, легко было забыться в мыслях и, возможно, даже почувствовать лёгкую грусть. Однако для маленькой Энн эта тишина стала настоящим благословением.

Если других одиночество угнетало, то Энн чувствовала себя даже хорошо. В заботах по дому взрослые о ней часто забывали, однако Энн находила массу способов развлечься и, если честно, совсем не скучала по прежним дням, расписанным посекундно.

Вот и сегодня Энн, расправившись с завтраком, устроила грандиозное чаепитие для своих любимых игрушек. Маленький столик, покрытый крохотной кружевной скатертью, был аккуратно сервирован миниатюрным фарфоровым чайным сервизом. В центре стоял чайничек с нежным цветочным узором, рядом с ним несколько чашечек, тарелочки, игрушечные пирожные и кексы.

Энн, одетая в милое лиловое платьице с рюшами, старательно разливала воображаемый чай, наполняя каждую чашку невидимым напитком. Её слегка завитые волосы были подобраны лентой, а лицо светилось радостью и увлеченностью игрой. Она наклонилась к одному из своих гостей — плюшевому медвежонку по имени мистер Тедди.

— Прошу вас, угощайтесь, — произнесла Энн, имитируя тон Алесты, и тут же добавила: — Конечно, вы можете взять два пирожных!

Следующим гостем была тряпичная кукла с жёлтыми кудрявыми волосами-нитями по имени Мишель, которую Энн посадила на почётное место рядом с собой. Мишель всегда была её любимицей, и Энн уделяла той особое внимание.

— Леди Мишель, как вам понравился чай? — спросила она, наклоняясь ближе к кукле, будто действительно ожидая ответа. — Да, вы правы, сегодня Тинки добавила мелиссу из нашего сада.

Затем Энн повернулась ко всем гостям и гордо объявила:

— В воскресенье мы с Мишель совершили путешествие в прошлое, — Энн слегка вздернула подбородок, — пришлось позавтракать дважды, но это сущие пустяки.

Девочка разулыбалась и повернулась к деревянному пегасу по имени Принц.

— Дорогой Принц, вы не расскажете нам о вашем недавнем полёте в Шотландию? — продолжала она, делая вид, что кладет ложечку джема на блюдце.

Энн прикрыла рот ладошкой, изображая удивление, а затем взяла свою собственную чашечку и сделала глоток воображаемого чая.

— О, мистер Кролик, вы такой молчаливый сегодня! Что-то вас беспокоит? Может, у вас проблемы с зубами?

Она поправила игрушечному кролику шарфик, делая вид, что заботится о его здоровье, и в этот момент с улицы донеслись уже знакомые детские голоса. Энн вскочила со своего места, опрокинув чайник, и уже через мгновенье выглядывала в окно.

Двое рыжих мальчиков, как и всегда, вышли из леса и протопали по тропинке мимо сада Гилбертов. Сегодня их не обременяли вёдра или длинные прутья. О чем-то рьяно споря, они в считанные секунды преодолели тропу и скрылись в роще на другом конце.

Энн вздохнула и вернулась к игре, но её мысли блуждали где-то далеко, пытаясь угнаться за мальчиками и их занятиями.

Эти двое незнакомцев уже успели стать для Энн одним из её развлечений. Отличаясь усидчивостью и наблюдательностью, она выяснила, что в том, когда именно появляются загадочные гости, не было абсолютно никакой логики. Иногда они приходили ещё до завтрака, а иногда глубоким вечером. Порой за всю неделю не появлялись ни разу, а потом несколько дней подряд бегали туда-сюда с сачками для ловли бабочек. Чаще всего они выходили из леса и шли по тропе с лева на право, однако бывали дни, когда мальчики появлялись с другой стороны и затем скрывались в чаще. Энн даже пыталась высчитать, по каким именно дням ребята появлялись вблизи коттеджа, но и в этом она не нашла никакой закономерности. Так что визиты рыжих незнакомцев каждый раз были для неё сюрпризом.

Чем больше проходило времени, и чем дольше Гилберты жили в деревне, работы в коттедже оставалось всё меньше. Поэтому уже через месяц после переезда Алеста сначала вспомнила об отсутствии няни, затем об Энн и с досадой осознала, что забота о дочери теперь полностью лежала на её плечах. Так что она стала разрешать Энн спускаться в гостиную чаще, чтобы девочка была какое-то время на виду.

В один из таких дней Энн было позволено присоединиться к полуденному чаепитию родителей. Она чувствовала гордость и волнение одновременно, понимая, что, если покажет себя с лучшей стороны, её станут приглашать чаще, прямо как взрослую. Так что Энн смирно сидела на софе, терпеливо дожидаясь, пока Тинки засервирует стол.

Алеста тем временем была полностью поглощена чтением нового выпуска Ежедневного Пророка, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

Энн огляделась в поисках отца. Она подумала, что он ещё в кабинете, но затем услышала его голос с улицы и прислушалась — он с кем-то говорил. Взглянув на мать и убедившись, что та по-прежнему увлечённо читает, Энн встала, медленно подошла к окну гостиной и выглянула наружу. Она увидела Алана, стоящего неподалеку от дома и разговаривавшего с каким-то высоким рыжеволосым мужчиной. Отец выглядел немного напряжённым, но в целом дружелюбным. Незнакомец же явно был нравом повеселее, чем все Гилберты вместе взятые — он что-то рьяно рассказывал, постоянно улыбаясь. По его одежде Энн поняла, что мужчина скорее беден, чем богат, а по волшебной палочке, закреплённой на специальном напоясном ремне, что он волшебник. Этот факт заинтересовал её, потому что в прежнем доме у них не было соседей-магов. Как и любых других соседей в принципе.

— Не пялься, — вдруг за спиной раздался голос Алесты, и Энн вытянулась, как струна, — это неприлично.

К счастью для Энн, её не отправили обратно наверх, и она заняла положенное место за кофейным столиком. Тинки как раз начала подавать чай, и Энн обрадовалась, увидев своё любимое песочное печенье и рулеты с джемом.

Вскоре вернулся и Алан. Он присоединился к чаепитию, и по его спокойному виду Энн поняла, что разговор с незнакомым ей волшебником прошёл более, чем нормально.

— Кто это приходил? — полюбопытствовала Алеста, делая глоток ароматного чая.

— Артур Уизли, — ответил Алан, — пришёл поприветствовать нас в Оттери-Сент-Кэчпоул и почему-то страшно удивился, узнав, что я американец.

— Значит Уизли, — Алеста задумалась.

— Ты знакома с этой семьей?

— Нет, не могу сказать, что знакома. Они оба, он и его жена, намного старше меня. Когда я училась в Хогвартсе, они уже выпустились. Но я хорошо помню, какой был скандал, когда Молли Пруэтт сбежала, чтобы выйти замуж за Артура Уизли.

— Неужели мезальянс?

Алеста нахмурилась и снова осторожно отпила немного чая.

— В какой-то степени, — кивнула она. — Несмотря на то, что оба рода, Пруэтты и Уизли, исключительно чистокровны, последние бедны, как церковные мыши.

Алан слегка усмехнулся и Алеста продолжила:

— Более того, все Уизли уже несколько десятилетий считаются осквернителями крови за их непомерную любовь к магглам. Так что, когда Молли сбежала, Пруэтты немедленно отреклись от неё. Все, кроме двух братьев. Однако это не остановило поток сплетен и домыслов. В наших кругах все об этом толковали, и в итоге супругов Уизли никто не принял на равных, не смотря на прекрасные родословные. Но, видимо, это их совсем не беспокоит.

— Артур рассказал, что у них большая ферма...

— Что им ещё остается, — хмыкнула Алеста.

— ... и семеро детей! Младшей едва исполнился год.

— Бедняжка Молли сама себя обрекла, когда связалась с этим Уизли, — Алеста покачала головой. — Она была весьма красива в своё время, вдобавок положение её родителей позволяло выбрать в мужья любого из наследников богатых семейств. Однако, теперь уже ничего не поделать, а бедным детям можно лишь посочувствовать.

— К слову о детях, — вмешался Алан, — Артур естественно знал, что у нас дочь и любезно пригласил Энн поиграть как-нибудь с его детьми.

— Исключено! Нечего Энн там делать! Эти дети, очевидно, абсолютно невоспитаны...

— Однако, чистокровны.

— Это, пожалуй, их единственная добродетель, — Алеста хмыкнула, а затем напыжилась, словно гусыня: — Естественно для них большая удача дружить с кем-то вроде Энн, и от компании нашей дочери они извлекут большую выгоду. Но для Энн такое знакомство не приведёт, я уверена, ни к чему хорошему. Уизли, право же, ничем не могут быть полезны, в отличие от тех же Диггори, которые хоть и уступают в родословной, зато куда более образованы и воспитаны...

— Неужели я услышал от тебя комплимент в сторону Диггори? — съязвил Алан.

Проигнорировав комментарий мужа, Алеста продолжила:

— К тому же, старшие Уизли до сих пор поддерживают контакты с магглами, и я полностью уверена, что и младшие следуют их примеру. Энн, ты ни в коем-случае никогда не должна общаться с детьми из семьи Уизли, ты меня поняла?!

— Да, мама, — отозвалась Энн, которая всё это время уплетала печенье, внимательно слушая рассказ. Ей и самой не особо хотелось дружить с Уизли, ведь она их даже ни разу не видела. А вдруг они ещё и заставят её водиться с магглами! Нет, от такого знакомства лучше сразу отказаться.

К ноябрю ремонт коттеджа, хвала Мерлину, был полностью окончен, и жизнь Гилбертов, насколько это было возможным, пришла в норму. Алеста вместе с Тинки приложила все усилия, чтобы придать их новому дому изящный вид и с гордостью подметила, что у неё получилось. Стены, когда-то покрытые трещинами и облупившейся краской, были заново оштукатурены и окрашены в приглушенный бирюзовый оттенок, который освежал и наполнял комнаты светом. Старую мебель выбросили, поставив на её место прежние фурнитуры в темно-зеленых и бронзовых тонах, опять же, с боем вырванные из лап беспощадных приставов. В коттедже теперь витал тёплый запах свежих пирогов, и даже старый камин, несмотря на все трудности, снова начал трещать весёлыми огоньками. Никто из пришедших сюда гостей никогда бы не подумал, что Гилберты бедны. Впрочем, Алеста и не собиралась никого приглашать.

Проводя почти всё свободное время в своей комнате, Энн продолжала наблюдать, как рыжие мальчики иногда проходят мимо их сада. Эти странные забавные ребята привлекали её внимание своей шумной болтовней и беспечным поведением. Она не знала, кто они такие, и в её воображении мелькала мысль, что они могут быть магглами.

Однажды Энн застукала этих мальчиков за воровством яблок в саду. Это произошло под вечер, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в золотисто-оранжевые тона. Энн, как обычно, услышала их голоса, как только они вышли из леса, и сразу же бросилась к окну. Она страшно удивилась, заметив, что в этот раз поведение ребят отличалось от уже привычного ей. Мальчики не прошли мимо коттеджа, а стали тихонько пробираться через живую изгородь и в следующий миг уже срывали яблоки с нижних ветвей. Они собрали столько фруктов, сколько могли удержать, после чего перекинули их через забор и вернулись к дереву. Минут пять Энн наблюдала, как мальчики проделывают ту же процедуру снова и снова, обворовывая уже второе дерево. Но, на их беду, когда они уже почти закончили, задняя дверь коттеджа вдруг распахнулась, и в саду появилась Алеста. Сердце Энн забилось быстрее, будто это её поймали за воровством. Мальчики же, испугавшись, дали деру так, что только пятки сверкали, успев по пути подобрать несколько яблок. Алеста что-то крикнула им вслед, угрожая волшебной палочкой, однако посылать заклинания не стала. А на следующий день она рассказала Энн, что малолетние преступники из семьи Уизли пытались их обворовать, и пригрозила наказанием, если Энн хотя бы словом обмолвится с кем-то из них. Поняв, что рыжие незнакомцы были теми самыми Уизли, которые, ко всему прочему, еще и с магглами дружили, Энн решила, что не станет нарушать запрет матери и будет сама всеми силами их сторониться.

Не считая попытки воровства, остаток осени и начало зимы прошли тихо и размеренно. Холодные ветра свистели в ветвях старых деревьев, но внутри коттеджа было тепло и уютно. Энн много времени проводила в своей комнате, листая книги или играя с игрушками. Иногда Тинки выводила её на прогулку по окрестностям, где она могла наблюдать, как последние из осенних роз постепенно увядают под первыми морозами.

После переезда в Оттери-Сент-Кэчпоул уже прошло достаточно времени, но из местных магов больше никто не приходил, чтобы поприветствовать Гилбертов. Только мистер Уизли, дружелюбный и открытый мужчина, бывая вблизи коттеджа останавливался, чтобы перекинуться парой слов с Аланом. Алеста же, после инцидента с яблоками, завидев мистера Уизли, демонстративно уходила прочь. В остальном же уединение и отсутствие близкого соседства с другими волшебниками Гилбертов вполне устраивало. Они вовсе не стремились к каким-либо контактам с местными.

Диггори стали единственными, с кем Гилберты действительно общались. Алеста, хотя и предпочитала оставаться дома, всё же принимала последующие приглашения от Алисы Диггори. За обедом они вели непринуждённые разговоры, обсуждая в основном погоду, вопросы интерьеров и работу мужей, а Энн проводила досуг в детской с Седриком. Со временем дети перестали стесняться друг друга и даже придумали общие игры и забавы. Седрик, как и Энн, обладал врождённой чуткостью, поэтому им не составило особого труда найти общий язык.

Рождество Гилберты встретили скромно, без прежнего размаха. Алеста украсила дом простыми гирляндами из вечнозелёных веток и сушёных апельсинов, а Тинки смастерила изящные свечи с лёгким ароматом корицы.

После Нового года, когда тихая жизнь Гилбертов вновь вошла в привычное русло, Алеста неожиданно получила письмо от миссис Фосетт, одной из местных волшебниц. В нём содержалась просьба о встрече, что вызвало у неё лёгкую тревогу.

Алеста готовилась к приёму с необычайной тщательностью. Она пересматривала свой гардероб, выбирая одежду, которая одновременно подчеркнула бы её достоинство и статус, но при этом не выглядела слишком помпезно. В это же время Тинки была занята генеральной уборкой, до блеска натирая все возможные поверхности и в сотый раз взбивая подушки на софе. Энн же было велено оставаться в своей комнате и не спускаться, пока её не позовут. Девочка была не против. В ее памяти всё ещё свежели внезапные визиты непрошеных гостей, и теперь даже мысль о появлении кого-либо вызывала у неё страх.

В назначенный день всё было подготовлено к чаепитию с особой тщательностью. Алеста в очередной раз оглядела гостиную, оценила фамильный чайный сервиз, который смогла отвоевать у приставов, и в последний раз отряхнула своё платье — все было идеально, никто не сможет ни к чему придраться. Алеста выдохнула и в тот же момент из холла послышался стук. Женщина не сдвинулась с места, продолжая чинно восседать на софе. Тинки засеменила ко входу, распахнула дверь, и с улицы донесся аромат морозного зимнего воздуха.

— Миссис Вирджиния Фосетт, — объявила эльфийка мгновеньем позже, показавшись на пороге гостиной. Следом за ней появилась высокая темноволосая женщина с прямой осанкой и строгим выражением лица. Алеста тут же поднялась, чтобы поприветствовать гостью, а Тинки, раскланявшись, вернулась на кухню.

— Миссис Гилберт, спасибо, что приняли, — миссис Фосетт заметно смягчилась в лице. — Наконец-то и у меня появилась возможность поприветствовать вас в нашей деревне.

— Это очень любезно с вашей стороны, — нарочито вежливо ответила Алеста и пригласила гостью за стол. Тинки как раз вернулась с подносом, она подала угощения и чай, в очередной раз поклонилась и с тихим хлопком исчезла.

— Коттедж так преобразился, — отметила миссис Фосетт, — никогда не думала, что это место может выглядеть настолько изящно! Вы хорошо потрудились, миссис Гилберт.

— Благодарю, — кивнула Алеста и на мгновение вздёрнула подбородок, гордясь проделанной работой.

— Я бывала здесь ещё девочкой, — продолжила миссис Фосетт, — тогда в коттедже жил управляющий старого Диггори. Он очень любил уединение и души не чаял в своих яблонях. Удивительно, что те до сих пор сохранились. Вы уже решили, как обустроите сад?

— Ещё в раздумьях, — ответила Алеста, разливая чай. — В любом случае до весны нет никакого смысла тратить на это время. Прошу вас, угощайтесь.

Миссис Фосетт с улыбкой кивнула, кладя на свою тарелку заварное пирожное.

— Я слышала ваш дом располагается на юг от деревни, верно? — продолжила беседу Алеста.

— Да, замечательное тихое место, очень подходит для детей. У нас с мужем дочь, Саманта, одного возраста с вашей дочерью, я полагаю, — миссис Фосетт снова вежливо улыбнулась, и Алеста тут же поняла, о чём состоится их последующий разговор.

— Энн не так давно исполнилось пять.

— Мой муж, Грегори, работает в банке Гринготс, — продолжала миссис Фосетт, — а я, по назначению Министерства Магии, управляю местной школой.

— Директор маггловской школы — волшебница! Право же, звучит удивительно, — голос Алесты был приподнятым, однако она сама никакого восторга по этому поводу не испытывала.

— Собственно, я пришла к вам сегодня с вопросом, касающимся школы, — осторожно добавила гостья, — а если быть точнее — обучения в ней вашей дочери Энн.

Алеста поставила чашку на столик. Выражение её лица нисколько не изменилось, оставаясь нарочито приветливым. Однако в душе Алеста бушевала от очередного оскорбления, нанесённого не только ей, но теперь и Энн. Однако Алеста не собиралась никаким образом дискредитировать себя и дать всем недругам ещё один повод для пересудов. Поэтому женщина просто вежливо поджала губы.

— В нашей школе учатся не только магглы, но и дети волшебников со всей округи и ближайших деревень, — продолжала миссис Фосетт, решив, что её собеседнице стоит узнать обо всех преимуществах. — Кроме меня есть ещё двое компетентных учителей-магов, которые не только присматривают за детьми, но и успешно подготавливают их к дальнейшей учёбе в Хогвартсе. И мы были бы рады пригласить и Энн обучаться с другими детьми.

Алеста несколько мгновений молчала, как бы обдумывая услышанное, хотя в действительности уже знала, что ответит.

— Миссис Фосетт, я очень признательна вам за заботу о моей дочери, — начала она, выбирая слова с предельной осторожностью, — однако я должна отказаться от вашего предложения.

— Уверяю вас, наши учителя профессионалы и нет никакой опасности обнаружения...

— Я уверена, что ваша школа замечательна, — перебила гостью Алеста, с трудом сохраняя спокойный тон, — и преподаватели хорошо заботятся о детях. Однако, насколько я понимаю, эта школа в первую очередь для магглов. Я не могу представить, для чего Энн нужны такие близкие контакты с кем-то не из нашего мира.

Миссис Фосетт внимательно посмотрела на Алесту, пытаясь понять, есть ли шанс переубедить её.

— Миссис Гилберт, я понимаю, что вы заботитесь о воспитании вашей дочери, но разве не важно, чтобы она понимала мир, который её окружает?

— Не знаю, известно ли вам, что мой муж родом из Америки, и насколько там строго относятся к контактам с магглами...

Миссис Фосетт уже открыла было рот, чтобы ответить, но Алеста не позволила ей высказаться:

— Так вот, мы с мужем считаем, что Энн будет лучше развиваться в окружении, которое соответствует нашему статусу и традициям. Я понимаю ваши благие намерения, миссис Фосетт, но мы не можем позволить, чтобы Энн росла в окружении магглов и других волшебников, чьи ценности и обычаи так далеки от наших. Энн будет подготовлена к обучению в Хогвартсе в соответствии со всеми требованиями, об этом можете не беспокоиться. Разумеется, мы собираемся нанять для нее персонального учителя. Диггори, кажется, решили поступить так же.

Последние слова Алеста добавила, чтобы избавить оппонентку от очередного аргумента, и снова опустила свою чашку, ставя таким образом точку в их разговоре.

— Что же, мне ясна ваша позиция, — кивнула миссис Фосетт. — В любом случае, если однажды вы передумаете, мы будем рады видеть Энн в нашей школе.

— Разумеется.

До конца чаепития миссис Фосетт больше не возвращалась к теме образования, обсуждая в основном погоду и местные лесные угодья. Когда же встреча закончилась, обе женщины поднялись и вежливо попрощались. Повторные приглашения даны не были, миссис Фосетт покинула коттедж, а Алеста поняла, что без пересудов всё же не обойдется.

После визита миссис Фосетт зима в Оттери-Сент-Кэчпоул тянулась долго и безрадостно. Снега в этом году совсем не было, и только холодные морские ветры беспрестанно били по окнам, принося с собой леденящий холод. Время тянулось медленно, и каждый день был похож на предыдущий. Энн проводила дни за играми в своей комнате, стараясь не скучать. Алеста же в основном была занята чтением газет. Она почти не выходила из дома, проводя досуг в кабинете, задумчиво уставившись в окно, или на софе у камина с очередным выпуском Ежедневного Пророка. Алан как обычно утром отправлялся на работу, а вечером возвращался обратно. Порой казалось, что для него в действительности ничего и не изменилось.

С приходом весны природа начала пробуждаться, и коттедж Гилбертов наполнился робким светом первых солнечных лучей. Энн стали чаще выводить на улицу на прогулку, а Тинки было велено привести территорию вокруг в порядок. Начала эльфийка с цветников перед домом. С утра и до вечера она хлопотала среди клумб, заботливо поливая растения и пропалывая запущенные участки.

Когда наступило лето, и солнечные лучи мягко согрели землю. Тинки, с присущей ей заботой, начала ухаживать за яблоневым садом позади коттеджа Гилбертов. Деревья и кустарники требовали внимания, и маленькая домовушка усердно трудилась, не покладая рук. Энн часто проводила время вместе с ней. Ей нравилось смотреть, как Тинки с помощью магии ловко придавала саду ухоженный вид.

Сегодня Тинки мастерила сверху старого колодца насест для совы. Энн же, в лёгком летнем платьице, прогуливалась вдоль живой изгороди в конце сада, касаясь руками немного колючих листьев и наслаждаясь пением птиц. Солнечные лучи грели её бледную кожу, а лёгкий ветерок играл с подолом платья, принося с собой сладковатый цветочный аромат. Энн остановилась возле ярко-красных тюльпанов и задумчиво провела пальцами по нежным лепесткам, наслаждаясь их гладкой текстурой. Поодаль доносилось трудолюбивое гудение пчёл, и этот спокойный звук был для неё как музыка

Однако спокойствие было бесцеремонно нарушено, когда Энн внезапно услышала приближающиеся голоса. Это были те самые братья Уизли, которых она уже много раз видела проходящими мимо её сада. Энн замерла, не зная, что делать. Ей хотелось остаться незамеченной, поэтому она быстро присела за живой изгородью, надеясь, что они, как обычно, просто пройдут мимо.

Тем временем голоса разносились уже совсем близко, и Энн поняла, что мальчиков теперь намного больше.

— Это полная чушь!

— Я клянусь тебе, мы поймали просто огромную рыбину, но она испарилась! Перси, докажи!

Энн вся сжалась — Уизли проходили как раз мимо неё, и она даже могла видеть их ноги сквозь кустарник.

— Рыба правда исчезла!

— Хорошо, это была волшебная рыба, которая научилась трансгрессировать, я так и поверил, ага!

— А вдруг это был анимаг?

— Кто, по-твоему, превратится в рыбу? Это ж верная смерть! Признайтесь уже, что вы врёте!

— Но мы правда поймали её! Клянусь ночным колпаком Мерлина!

Голоса мальчишек потихоньку стали отдаляться. Энн уже было собиралась встать, как вдруг почувствовала резкую боль в правой руке. Она вскрикнула, испугавшись — это был садовый гном, чьи острые зубы впились в её палец. Энн быстро затрясла рукой, и гном, не сумев удержаться, отлетел к яблоне и врезался головой прямо в ствол.

— Надо раскрутить.

Энн опять вскрикнула, испугавшись теперь уже голоса за спиной. Она осмотрелась, но так и не смогла понять, кто говорит с ней.

— Гномов крутят, а не трясут. Потом бросают, — голос раздался снова. Энн пригляделась и сквозь ветви живой изгороди увидела рыжеволосого мальчика на другой стороне. Его голубые глаза с любопытством разглядывали её.

— Сильно болит? — спросил он.

Энн только кивнула, палец уже начал опухать.

— Меня как-то тоже гном грызнул за ногу. Так что их обязательно надо вышвыривать подальше, тогда они долго будут искать дорогу назад.

В этот момент издали послышался уже знакомый Энн голос:

— Эй, Джордж! Ты чего там застрял?! Догоняй!

— Я не Джордж, я — Фред! — крикнул в ответ мальчик и, сорвавшись с места, убежал прочь.

Энн стояла неподвижно, раздумывая, что делать дальше. Боль в пальце становилась всё сильнее, но любопытство пересиливало. Ей уже так давно было интересно, куда же ходят эти Уизли и чем они занимаются, и вот наконец появилась возможность самой всё выяснить.

Энн оглянулась в поисках Тинки и, убедившись, что та сосредоточена на работе, проскользнула через калитку вон из сада. Припомнив о наставлениях матери, Энн замерла — всё же ей не хотелось получить наказание. Однако затем она вспомнила, что мама запретила ей дружить и разговаривать с Уизли, а она не собиралась делать ни то, ни другое — всего лишь посмотрит, куда они ходят и чем занимаются. Набравшись смелости, Энн тихонько пошла по тропе вслед за ребятами, которых всё ещё могла видеть вдалеке. Она осторожно продвигалась вперёд, стараясь не привлекать к себе внимание. Вскоре сначала мальчики, а потом и Энн вышли из леса и оказались на той самой дороге у озера, по которой она с родителями ходила в гости к Седрику Диггори.

Уизли тем временем поспешили к мерцающей в солнечных лучах воде. Теперь Энн могла их хорошо рассмотреть. Двоих из них она уже видела много раз из своего окна. Тот, что был старше, помогал ещё одному высокому рыжему мальчику, которого Энн видела впервые. Они вдвоем держали в руках по длинной тонкой палке. Повозившись с чем-то на берегу, старший Уизли раскрутил свою палку над головой и забросил что-то невидимое далеко в озеро. Младший сделал то же самое, и они замерли в одинаковых позах, уперев руки в бока.

Мальчик в очках, которого Энн тоже видела раньше, искал что-то в камышах, зайдя по колено в воду. А ещё двое самых маленьких, но таких же рыжеволосых, выглядящих очень сильно похоже, уже лупили друг друга найденными неподалёку ветками ивы.

Энн с интересом наблюдала за ними, но так и не нашла ответа на свой вопрос, потому что ей всё ещё не было понятно, чем занимаются Уизли на озере. Она увидела уже знакомое ей ведро, стоящее слишком близко к дороге. Энн хотела было тихонько подойти и посмотреть, что лежит внутри, но в этот самый момент, как назло, старший из братьев вдруг повернул голову и заметил Энн, наблюдающую за ними.

— Эй, девочка! Ты кто такая?

Остальные четверо тут же бросили свои занятия и дружно уставились на Энн. Та оцепенела от неожиданности и страха. Сердце застучало сильнее, и, не зная, что сказать, она резко бросилась обратно к дому. Ветки и трава цеплялись за её платье, но она не останавливалась, бежала, пока не оказалась в своём саду и снова спряталась за живой изгородью.

Энн тяжело дышала, руки дрожали, но она чувствовала, что сделала правильно, сбежав. Палец всё ещё пульсировал, и боль теперь слилась с чувством смятения от того, что её увидели, причем дважды. Рядом засеменил гном, возможно, тот самый, что укусил её ранее. Вспомнив совет, Энн схватила его за коротенькие ножки, хорошенько раскрутила и бросила подальше от сада. Затем она встала на цыпочки, ещё раз оглянувшись на тропинку, ведущую к озеру. К счастью, никого видно не было, только встал, покачиваясь, гном и, показав Энн язык, юркнул в ближайшую нору.

---

Примечания:

тгк: https://t.me/ameliawilliamsfb

Там уже есть некоторые арты и спойлеры, найти их можно по хештегу #Ласточка

---

1) Нувориш — быстро разбогатевший человек из низкого сословия. Уничижительный термин, призванный высмеивать людей, у которых много денег, но нет хорошего вкуса, чтобы тратить их «классным» образом. Подразумевается, что в социальном плане более приемлемо унаследовать деньги и давние традиции, которые с ними связаны, чем внезапно разбогатеть.

Вернуться к тексту