Не проверялось на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Понятия не имею, как это всё начать...э-м-м... Привет?
Ладно, плевать, давайте ближе к делу. Когда ты в последний раз, дорогой читатель, открывал фанфик и видел вступление от Фреда Уизли? Правильно. Никогда. Потому что обычно я такой фигнёй не занимаюсь. Разрабатывать план по подрыву туалета намного интереснее, чем строчки писать... Но вот он я, такой прям весь из себя важный, ага, будто меня Перси покусал, битый час уже не могу нормально связать слова в что-то понятное. Сочинения — это точно не моё! Попросили бы Джинни, она вон Поттеру такие любовные послания писала, закачаешься...
Ладно, я отвлёкся. В общем, я тут по очень важному делу, а если точнее, автор этого фанфика, она, к слову, упрямая прямо как гоблин, и если вбила себе что-то в голову, то от своего уже не отступится... Так, о чём это я? А, точно! Автор этого фанфика сказала: "Ты, Фред, должен рассказать читателям, что тут всё не по канону."
А я ей: "Ну ты же и так всё переломала, они сами поймут!"
А она: "Пиши, Уизли!"
Я честно пытался сбежать, но она меня поймала, отобрала палочку и забаррикадировала дверь. Дожили, магглы у волшебников палочки отбирают...
Короче говоря, самое главное, что ты должен держать в своей светлой голове, дорогой читатель, этот фанфик — АУ. Альтернативная вселенная. То есть представь, что кто-то взял канон, положил в ящик, заколотил крышку и сбросил с обрыва прямо в море. Так что в этом мире Волан-де-Морт умер в 1981 году — окончательно, бесповоротно, без шансов на феерический камбэк.
Я, между прочим, автора отговаривал. Говорю: "Ну кто же убивает главного злодея до начала веселья?"
А она: "Если хочешь жить — помалкивай! У нас будет другой сюжет."
В общем, всё, что произошло в книгах из-за недоделанного косплейщика на змей и его весёлой голодающей компашки — не случилось.
Дальше. Семья Уизли (да-да, моя родная и рыжеволосая). Мы теперь фермеры. Вот так. Овощи, зелья от вредителей, вечно капризные растения и красивейшие закаты над полями. Короче, всё серьёзно. Мама вон варит варенье из каких-то ягод, которые шипят, когда ты пытаешься их съесть. Я решил не рисковать, мало ли... Джинни ухаживает за утками, а Рон постоянно наступает на одни и те же грабли. Ну ладно, последнее с каноном совпадает...
Но самое болезненное для меня — мы с Джорджем тут учимся! Ну, чуть больше, чем обычно, но всё же! Знаю, шок. Я тоже возмущался первые пару глав, но автор сказала, что мы с Джорджем в книгах изобрели такие крутые штуки, для которых нужны обширные знания, и где-то мы должны были эти самые знания получить. Я пытался убедить её, что мы просто родились гениями, но она сказала своё твёрдое "Не верю".
Да и не только мы с Джорджем пострадали, а вообще все! У автора какой-то пунктик на учёбе, честное слово, ведь теперь до Хогвартса мы учимся в школах, да, именно в них. Скукота смертная, но автор сказала, что не очень логично, когда дети, нигде до этого не учившиеся, приезжают в Хогвартс и сразу умеют писать эссе, доклады и всё такое прочее. У меня уже не было сил спорить, так что пусть будет так...
Однако, это ещё не всё. Теперь академический путь волшебника не заканчивается только Хогвартсом. У нас есть колледж, где учат всем необходимым профессиям. Так что, если ты хочешь стать целителем, магозоологом или, упаси Мерлин, министерским ханжой — туда тебе дорога.
Я как-то спросил автора: "А можно мы просто пойдём мир спасать?"
А она сказала: "Нет."
Спасибо. Очень весело. Надеюсь меня туда не отправят...
А, и вот ещё: совы тут не экстрасенсы. В их головы не встроена волшебная карта с отметками нахождения каждого человека в реальном времени. Так что им нужны точные адреса. Никаких "Отыщи Гарри Поттера, где бы он ни был, я верю в тебя, пернатая!" — не сработает. Сова получит конверт, покрутит головой, и если нет города, улицы, номера дома или пары ориентиров, просто сядет обратно и будет смотреть на тебя как на идиота. Я спросил, а сов-то за что перекроили? А автор вдруг выдала: "Так вы же сами постоянно адреса на конвертах пишете, порой даже указывая спальное место в доме. А зачем, если ваши совы и так способны найти кого-угодно и где-угодно? Нелогично получается!"
Ну, тут даже я согласился, действительно, нелогично...
В остальном, просто держи в голове, что любые отклонения от книг, большие и не очень, связаны с меткой АУ и "Без Волан-де-Морта". Не запутаешься.
Короче, дорогой читатель, если ты всё это прочитал и не сбежал, значит, ты наш человек! Если же ты поклонник канона в его чистом виде — возможно, тебе стоит налить себе чаю, или чего покрепче, вдохнуть поглубже и просто дать этой истории шанс.
И да, не забудь: автор не отвечает за побочные эффекты в виде слёз, хихиканья в три часа ночи и нежного "ЧТО ЖЕ ВЫ ТВОРИТЕ, ГИППОГРИФ ВАС ЗАДЕРИ!".
А если тебе захочется посмотреть арты, узнать спойлеры, послушать песни, подобранные под сюжет, или просто почувствовать себя частью безумного закулисья — заглядывай в телеграм-канал автора. Найдёшь по ссылке (если она не потерялась где-то вместе с совой). Подпишись, поддержи её. Она, конечно, упрямая, но свою работу любит.
Ну, вроде всё. Я своё отстрадал. Пойду попробую выбраться из заточения.
Увидимся на страницах фанфика!
P.S. Привет, это Джордж. Фред всё врёт, на самом деле ему нравится! Он целыми днями ходит, как напыщенный индюк, потому что его опять выбрали главным героем, а ещё у него под подушкой...
Примечание редактора: последующий текст письма разобрать не удалось, потому что чернила смазались, когда Фред пытался отобрать у Джорджа пергамент.
Примечания:
тгк: https://t.me/ameliawilliamsfb
Там уже есть некоторые арты и спойлеры, найти их можно по хештегу #Ласточка
На юго-западе Англии едва ли не в самой глуши располагалась почти никому неизвестная деревня Оттери-Сент-Кэчпоул. На первый взгляд ничем особым не примечательна, она походила на любую другую в стране. Здесь были такие же, как и везде, извилистые улочки с мощёными дорожками, окружённые уютными домиками и аккуратными садиками. В центре деревни располагалась старая церковь с высоким шпилем, по возрасту уступавшая разве что покосившемуся от времени пабу с гордой вывеской «Мы открыты с 1582 года». Небольшая площадь, носившая название Рыночная, уже была не такой рыночной, как прежде — всего несколько маленьких магазинчиков с фермерскими продуктами и товарами первой необходимости были здесь сегодня, всё из-за того, что местные жители теперь предпочитали ездить за покупками в большие супермаркеты. Мимо площади протекала речка, а если быть точнее, то уже даже ручей. Несколько каменных мостов перекидывались через него, соединяя одну часть поселения с другой. Ещё здесь была пекарня, почти такая же древняя, как церковь и паб. Хозяйка каждое утро выставляла на прилавки свежий хлеб, булочки всевозможных чудаковатых форм, печенье и даже конфетки с леденцами. Старожилы предпочитали покупать хлеб и выпечку для воскресного завтрака именно здесь, ведь, по их словам, новомодные городские кондитерские не шли с их маленькой местной пекарней ни в какое сравнение.
С одной стороны деревню окружали зелёные бескрайние поля, а с другой большое озеро, воды которого искрились мириадами бриллиантов в такие редкие солнечные дни. Широкая грунтовая дорога, огибавшая водоём с востока, вела прямиком к поместью Хаверхилл Грейндж, располагавшемуся на холме. Оно возвышалось над деревней, будто бы важно взирая на окружающих. Западная тропа вела к семье фермеров, предпочитавших жить уединённо, поэтому их дом располагался достаточно далеко, окруженный одними лишь полями да лугами. На другом же берегу озера зеленел густой лес. В особо ветреное время, когда кроны деревьев колыхались, можно было заметить вдалеке дымарь старого коттеджа, некогда наполненного жизнью, сейчас же проводившего свои дни в полном уединении.
Всё это вместе и составляло Оттери-Сент-Кэчпоул, и большинство местных жителей всегда утверждали, что в их деревне нет абсолютно ничего особенного. Однако, это было далеко не так. Никто из этих людей даже не догадывался, что живет бок о бок с самыми настоящими волшебниками.
Оттери-Сент-Кэчпоул был одним их тех немногих поселений, где магглам, людям, не обладавшим волшебной силой, и колдунам каким-то образом удалось ужиться вместе. Последним, конечно же, пришлось уйти в глубокое подполье после принятия Международного Статута о Секретности, однако большинство магических семей решили не покидать родные края. Со временем магглы забыли, кем являются их соседи, но даже сейчас, то там, то сям можно услышать байку от местного старого маггла, как его прабабка рассказывала, что у её прадеда был роман с самой настоящей ведьмой. В это, понятное дело, никто не верил, считая, что старик уже давно выжил из ума, в то время, как сами волшебники тихо посмеивались, глядя как старый маггл с полной серьёзностью утверждал, что его история самая чистейшая правда. Некоторых особо забавляло поддакивать бедному старику и, покатываясь со смеху, выпытывать у него ещё какие-то подробности о романе прадеда его прабабки. Во всём остальном деревня Оттери-Сент-Кэчпоул была хорошим местом для жизни и, что самое главное, спокойным, как для волшебников, так и для магглов.
Осенью 1982-го года холода наступили необычно рано. Как правило сентябрь долго оставался тёплым, а тут, не прошло ещё и четырёх дней, как затянулись непроглядные тучи, а с моря пришли бурные ветры. Когда уже начинало смеркаться, небо вдруг осветила яркая вспышка молнии. Через несколько секунд разразился гром, затем деревню догнал порыв сильного ветра, и как только последний зевака добежал до своего дома, на землю наконец обрушился ливень. Тяжёлые капли забарабанили по озеру, и из-за непроглядной стены дождя лес на другом берегу совсем скрылся из виду.
Прятавшийся среди деревьев коттедж стойко встретил непогоду. Построенный из старого тёмного кирпича и кое-где покрытый плющом, он выглядел таинственно в вечернем мраке. Небольшие окна, теперь запыленные и потрескавшиеся, когда-то давно впускали солнечный свет, пытаясь наполнить дом теплом. Черепица на крыше местами обвалилась, а в дымоходе, который уже давно не использовался, какая-то птица свила себе гнездо. Перед коттеджем располагалась лужайка с некогда ухоженными клумбами, теперь же забитыми дикими травами и кустарниками. В саду за домом среди зарослей ещё можно было разглядеть старые, но крепкие яблони, чьи вкусные плоды привлекали детей со всей округи. Невидимая тропа уводила вглубь сада прямо к обросшему мхом колодцу, напоминающему о былых временах, когда сюда приходили за свежей водой. За садом начинался лес, где виднелась тропа, ведущая прямиком к озеру. Когда-то давно прежние обитатели здесь рыбачили и набирали воду для скота, но теперь тут было пустынно и тихо, лишь редкие прохожие порой нарушали спокойствие этого места.
Сегодня же многолетнее одиночество коттеджа было нарушено семьёй волшебников, которые прибыли сюда не многим ранее начала ливня. Казалось, сам коттедж, давно забывший радость обитателей, вздрогнул от неожиданных звуков шагов и скрипа открывающихся дверей. Вечер опустился на деревню Оттери-Сент-Кэчпоул, и под непрекращающимся дождём Гилберты готовились к своей первой ночи в новом доме.
Взмахом волшебной палочки новоиспечённая хозяйка зажгла несколько свечей и тяжелым взглядом осмотрела свои владения. Кухня уже была заставлена ящиками, в столовой взгромоздили многочисленные чемоданы, а небольшую гостиную завалили семейными портретами, канделябрами и расписными вазами, кое-где украшенными драгоценными камнями. Гилберты вывезли из своего поместья всё, что не подвергалось конфискации. И пусть в их новой жизни эти старые вещи были бесполезны, попросту потому, что найти им место и применение в ближайшие годы не представлялось возможным, Алеста Гилберт скорее умрёт, чем добровольно откажется от фамильного наследия.
У Алесты был муж, которого она встретила семь лет назад, когда сразу же после выпуска из школы чародейства и волшебства Хогвартс посетила летний приём для знатных и благородных волшебников, организованный её дальней родственницей. Будучи юной, в меру романтичной и достаточно прагматичной натурой, Алеста надеялась поскорее выйти замуж за достойного чистокровного волшебника, чей счёт в банке уступал разве что великолепию его родословной, и искоренить, тем самым, любую зависимость от своей семьи. Однако, юные глаза в то время ещё не были научены выслеживать богатство, но были заточены не пропустить высокого и загадочного незнакомца, которым и оказался Алан Гилберт. И то, что для Алесты он был лицом новым, до сих пор неизведанным, стало даже большим достоинством.
Сам Алан вовсе не старался привлечь к себе внимание Алесты. Так уж вышло. Он, к сожалению, не был неприлично богат, но его происхождение и образование играло на руку. В добавок ко всему, Алан был американцем, что вносило свою лепту привлекательности его кандидатуре. Планы же его в то время особой загадочностью не отличались — Алан Гилберт хотел окончить колледж и жениться на какой-нибудь ведьме, желательно хорошенькой, из чистокровной и влиятельной семьи, дабы приумножить общее состояние и подарить миру таких же, как и сам, родовитых волшебников. Поэтому союз Алана и Алесты был выгоден им обоим, удовлетворяя цели и желания каждого. И то, что Алеста оказалась завидной невестой, чьей семье тогда не было до неё почти никакого дела, сыграло даже на руку Алану. Однако, в то время они оба ещё не догадывались, что совсем скоро грехи и пороки обеих семей лягут на их собственные плечи.
Неожиданно для Алесты, та самая дальняя родственница отказалась принять её брак с Аланом Гилбертом. Женщина предостерегла, что Алан может оказаться охотником за приданным без гроша за душой, и той в итоге придётся побираться. Имя этой родственницы Алеста, по многим причинам, запретила произносить вслух в своём присутствии, но в итоге женщина оказалась отчасти права. Нет, деньги на момент свадьбы у Алана Гилберта имелись, и не малые, полученные в наследство от умерших родителей и отданные в распоряжение его дяди, единственного близкого родственника. Однако в самый что ни на есть неподходящий момент, когда Гилберты в отчаянье не знали, что им делать и куда идти, от дяди вдруг пришло письмо, что денег нет, те были вложены в, как оказалось, убыточное дело, и в Америку Алану лучше не возвращаться, если он не планирует самолично разбираться с кредиторами.
Нетрудно догадаться, что семейная идиллия, основанная исключительно на материальных ценностях, вмиг дала трещину, когда большинство тех самых ценностей ушли от Гилбертов из-под молотка. Их обоих учили только как жить в стабильности и достатке, но никто не объяснил, что делать, если достаток вдруг будет потерян.
К счастью, когда наступил совсем критический момент и поместье Гилбертов было выставлено на аукцион, Амос Диггори, давний друг Алана, очень его выручил, предложив почти за даром арендовать свой старый бесхозный коттедж. Алеста ещё какое-то время надеялась на чудесное спасение, так сильно ей не хотелось покидать родные стены и отдавать их в распоряжение чужакам. Но в итоге ничего не оставалось, кроме как смириться с новым положением и попытаться сохранить хоть каплю семейного наследия. Вот так, собственно, Гилберты и оказались на краю деревушки Оттери-Сент-Кэчпоул.
— Посмотри на это место, Алан! Как мы будем здесь жить? — Алеста едва сдерживала слёзы, разглядывая облупившиеся стены.
— Думаешь, я в восторге? — рявкнул Алан через плечо, пытаясь найти место для очередного ящика.
— Судя по твоему спокойствию, тебя в нашем положении всё устраивает, — Алеста зло посмотрела на мужа и бросила волшебную палочку на стол.
— У тебя есть решение получше? — Алан наконец развернулся и послал жене ответный колкий взгляд. — Прояви хоть каплю благодарности!
— За что? За этот сарай? Если ты забыл, я потеряла всё, что имела!
— Ты потеряла? Мы оба потеряли, Алеста! И хочешь ты того или нет, но нам придется научиться жить с этим!
Алеста отвернулась, резко выдыхая, рука потянулась к палочке, но женщина остановила себя.
— А если тебя что-то не устраивает, то позволь напомнить, из-за кого мы оказались в таком положении!
— Не смей! — воскликнула Алеста, быстрым шагом пересекая весь первый этаж. — Ты всё прекрасно знал с самого начала! Всё знал, поэтому и женился на мне, чтобы извлечь выгоду! Думаешь я ничего не понимала?
— Это и стало главной ошибкой, — процедил мужчина сквозь зубы. — Зачем я только связался с тобой?!
Ещё с мгновение они оба явно бросались друг в друга враждебными взглядами, после чего Алан резко развернулся и поспешил во двор.
— Ты уходишь сейчас? Вот так?! — крикнула Алеста вдогонку.
— Да, я собираюсь умолять Совет не лишать меня работы и даже встать на колени, если потребуется! — в сердцах бросил Алан и растворился под осенним ливнем.
— Проклятье, — прошипела Алеста, положив руку на грудь и тяжело дыша. Приведя мысли в порядок, она схватила со стола волшебную палочку и поспешила на улицу.
— Тинки! — воскликнула она на ходу. — Уведи Энн наверх!
Тинки, домовая эльфийка, с легким хлопком материализовалась посреди холла. Там на лестнице, ведущей на второй этаж, сидела девочка, сжимая в маленьких ручках деревянную фигурку гиппогрифа. Если бы кто-то посторонний был сегодня здесь, ему не потребовалось бы никаких уточнений, чтобы понять, что Энн являлась дочерью четы Гилберт. У девочки были такие же гладкие чёрные волосы, как у матери, и небольшие тонкие губы. А вдобавок к бледной коже, негласному признаку аристократизма, шёл не по годам скучающий взгляд чёрных глаз, похожих на отцовские, и совершенно безэмоциональное выражение лица. Всё это время Энн так спокойно и неподвижно сидела на лестнице, что можно было подумать — она точно фарфоровая кукла, сделанная с поразительным мастерством. Однако, когда перед ней появилась Тинки, чьи уши, похожие на крылья летучей мыши, смешно двигались при ходьбе, Энн значительно оживилась и даже улыбнулась.
Тинки трудилась в этой семье уже очень много лет, с тех самых пор, как её передали в услужение тогда ещё совсем юной волшебнице — будущей матери Алесты. После её трагической гибели Тинки перешла к Алесте по наследству вместе с поместьем и всем семейным имуществом. Алеста же, будучи ценительницей прекрасного, не смогла терпеть ту старую грязную тряпку, которую постоянно носила Тинки раньше, поэтому первым же делом велела ей сделать для себя новую приятную глазу одежду, и никогда больше не появляться перед хозяевами в рванье. С тех пор Тинки носила что-то похожее на тунику тёмно-изумрудного цвета, некогда бывшей частью старой шторы из гостиной. Свой наряд Тинки подпоясывала жёлто-золотым шнурком с кисточками, и тот удивительным образом сочетался с её огромными зелёными глазами-блюдцами.
— Мисс Энн должна пойти с Тинки, — эльфийка взяла девочку за руку и повела вверх по лестнице, — Тинки покажет мисс Энн её комнату. Комната будет красивой, когда Тинки наведет там порядок.
На втором этаже располагались четыре спальни — одна большая, ещё одна средняя и две совсем крохотные, напоминающие каморки для старой одежды. Комната, которую отвели для Энн, показалась той очень маленькой, ведь в прежнем доме одна игровая занимала почти две большие спальни. А здесь были только кровать, письменный стол и шкаф — никакого пространства для игр и занятий, очевидно, не предусмотрено. Энн огляделась и с досадой вздохнула, ведь её многочисленные игрушки тут явно не поместятся. Она подошла к маленькому окошку, выходящему на сад и, став на носочки, выглянула во тьму. Внезапно вечерний мрак осветила вспышка яркого серебристого света, улетев высоко в небо, она образовала невидимый купол над коттеджем.
— Когда мы вернемся домой? — тихо спросила Энн, глядя на фигуру матери, освещаемую потоками заклинаний из её волшебной палочки.
— Тинки не знает, мисс Энн. Госпожа велела Тинки всё здесь привести в порядок. Мисс Энн не должна ни о чем волноваться, Тинки очень постарается.
Энн снова вздохнула, скучающе отвернулась от окна, оставив фигурку гиппогрифа на подоконнике, и села за письменный стол.
— Я есть хочу, — только и сказала она, после чего Тинки, спохватившись, помчалась вниз на кухню.
Следующим утром деревню совершенно неожиданно осветило мягкое утреннее солнце. Птицы вдруг снова защебетали, и о том, что вчера была ужасная гроза, напоминали лишь не высохшие лужи на дорогах.
Небольшой обеденный стол в коттедже вместо чемоданов теперь был сервирован остатками скромного завтрака. Когда Алан вернулся прошлой ночью, Алеста сделала вид, что уже спит. А на утро они оба вели себя так, будто их ссора им обоим приснилась. Теперь Алеста сидела напротив мужа, крепко сжимая свежий выпуск Ежедневного Пророка, её взгляд был прикован к одной из заметок.
— Как они могли! — вдруг воскликнула Алеста, хлопнув газетой по столу. Тинки, перебиравшая хозяйские вещи неподалеку, вздрогнула от неожиданности, а Алан, только что взявший чашку кофе, нахмурился.
— Что случилось теперь? — спросил он, хотя и так уже знал, что ответ будет неприятным.
— Наш дом уже продали! — выплюнула Алеста, словно слово само по себе было оскорблением. — Этим мерзким Найтли, простым нуворишам!(1) Подумать только! Ещё вчера старший Найтли чистил волшебникам ботинки в Косом переулке, а теперь Форестридж Холл в его грязных руках!
Алан медленно вздохнул и поставил чашку на стол.
— Ничего удивительного, — только и сказал он.
Алеста, явно ожидавшая другой реакции, бросила на мужа презрительный взгляд и ушла в гостиную. Тинки, которая всё ещё была в столовой, посмотрела сначала на Алана, затем на грязную посуду, после чего вздохнула и молча вернулась к своим делам.
В этот момент из холла донесся стук. Алеста решила открыть сама, и резким движением распахнула входную дверь.
— Что это? — нахмурилась она.
Перед ней в воздухе висела небольшая корзинка, доверху набитая выпечкой и украшенная яркими лентами. Алеста кончиком волшебной палочки отодвинула одну из них и, увидев фамилию «Диггори» на визитке, с раздражением отправила корзинку в путешествие через первый этаж. Та, пролетев холл и столовую, приземлилась на обеденный стол прямо перед Аланом. Бросив недовольный взгляд на жену, которая в это время уже занималась картинами, Алан взял карточку, прикреплённую к корзине, и прочитал вслух:
"Дорогие друзья, добро пожаловать в Оттери-Сент-Кэчпоул. Надеемся, что вам будет комфортно в новом доме. Приглашаем вас на обед в будущую субботу, чтобы отметить это событие.
С уважением,
Амос, Элис и Седрик Диггори"
Картина вдруг выпала из рук Алесты, и старая деревянная рама с треском разлетелась на части. Тинки снова дернулась, а затем поспешила к хозяйке, чтобы всё исправить. К счастью, обитателя полотна сегодня не было на месте. Алеста вернулась в столовую и остановилась в дверях. Алан без особого труда прочёл в лице жены немое возмущение и, наконец поднявшись, сказал:
— Самое время проявить благодарность.
— Будь проклято это место! — процедила Алеста сквозь зубы, отворачиваясь. — Насколько сильно ещё я должна быть унижена!
— Госпоже лучше присесть, Тинки обо всем позаботится, — эльфийка пригласительным жестом сопроводила хозяйку к старому дивану. Та опустилась на просевшие подушки, приложив ладони к вискам.
— Поверить не могу, теперь мне придется кланяться Диггори и его грязнокровой жене!
— Боюсь, что у тебя нет выбора, — сказал Алан, по пути к выходу. — Пора показать ту самую хвалёную английскую воспитанность.
Алеста в очередной раз прожгла мужа взглядом, после чего тот, взяв свой портфель, отправился на работу в Министерство Магии.
— Ты слышала это, Тинки? — причитала Алеста. — Как же так? Почему я вынуждена терпеть столько унижения от этих...
Женщина запнулась. В её глазах заблестели предательские слёзы, и она отвернулась к окну, стараясь взять себя в руки. Тинки, продолжавшая старательно собирать осколки рамы и поправлять полотна, не могла не заметить горечь в голосе своей хозяйки. Эльфийка мигом бросила уборку и поспешила поднести Алесте стакан воды.
— Они все просто наслаждаются этим, Тинки, — немного успокоившись, продолжила Алеста. — Все они только и рады смотреть, как я вынуждена склоняться перед ними. О, если бы только моя мать могла это видеть!
— Госпожа Энн ни за что не потерпела бы такого отношения к госпоже Алесте! — поддакивала Тинки.
— Это просто омерзительно.
— Они все ещё пожалеют об этом, госпожа, обязательно пожалеют...
Тем временем маленькая мисс Гилберт наверху уже проснулась и смирно сидела на своей кровати, ожидая, когда кто-то придёт готовить её к завтраку. Обычно всем этим занималась няня, но незадолго до переезда Алеста ту отпустила, понимая, что они больше не могут позволить себе такие услуги.
Энн решила занять свободное время рассматриванием своей комнаты. В утреннем свете, который пробивался сквозь грязное окно, можно было заметить каждый недостаток нового пристанища. Побеленные стены были тусклыми и серыми, кое-где потрескавшись от времени. Паутина под потолком дразнила девочку, медленно качаясь на сквозняке, проникающем через щели в оконных рамах. На окне висели выцветшие шторы, некогда, вероятно, красочные и яркие, теперь же они были блеклыми и унылыми, как и сама комната. Вся мебель была старая и видавшая виды: массивный шкаф, дверца которого висела на последней уцелевшей петле, письменный стол с донельзя исцарапанной столешницей и деревянный стул с облупившейся краской. Единственным живым уголком в этой обстановке была небольшая кровать с зелёным покрывалом, которую Тинки успела привести в порядок вчера.
Когда Энн хотела было уже снова залезть под одеяло, чтобы хорошенько зажмуриться и представить свою комнату в прежнем доме, перед ней появилась Тинки с подносом в руках.
— Доброе утро, мисс Энн, — эльфийка поставила завтрак на стол и почтительно поклонилась.
— Доброе утро, — улыбнулась Энн, заметно повеселев. Девочка наконец поднялась с кровати, и скрипучий деревянный пол, покрытый истёртым ковриком, жалобно застонал под её ногами.
Тинки щелчком пальцев заправила постель, затем достала из чемодана голубое платьице с рюшами и рукавами-фонариками, помогла Энн одеться, после чего привела в порядок чёрные волосы девочки, повязав на затылке красивую синюю ленту. Эльфийка ещё раз поклонилась и исчезла с лёгким хлопком.
Энн подошла к столу и посмотрела на аккуратно разложенные блюда: свежие фрукты, тосты с маслом и джемом, и стакан теплого молока. Это был небольшой, но уютный завтрак, и девочка почувствовала, как её настроение поднимается. Она села, взяла кусочек яблока и начала его жевать, глядя в окно. Там на старой яблоне воробьи устроили настоящее представление. Они прыгали с ветки на ветку, раздували свои перья и щебетали так громко, что казалось, будто они спорят о чём-то важном. Энн, наблюдая за этой пернатой суматохой, поймала себя на мысли, что птицы, в отличие от людей, всегда знают, чем заняться. Энн представила, как воробьи обсуждают свои птичьи дела — где добыть крошки, где спрятаться от дождя, и у кого из них самое красивое оперение. Это занятие казалось таким простым и свободным, что девочка на мгновение даже позавидовала им. Она подумала, что было бы здорово так же бесцельно перелетать с места на место, не боясь ошибиться и не думая о том, что скажут взрослые.
Закончив завтракать, Энн поставила тарелки обратно на поднос, и тот вмиг исчез. Она посмотрела на дверь, размышляя, придёт ли к ней кто-то. Обычно её жизнью руководила строгая няня, следящая за каждым шагом и контролирующая распорядок дня. Теперь же той не было, что сбивало Энн с толку, потому что она не понимала, что ей делать дальше. На мгновенье в её голове пронеслась мысль спуститься вниз самостоятельно и обо всем разузнать, но в ту же секунду Энн тряхнула головой, сама себя ругая. В прежнем доме ей никогда не разрешалось самовольно выходить из детской, а тем более в это время дня, и даже мысль о таком непослушании приводила к дрожи в коленках.
Тогда Энн встала и снова осмотрела свою комнату. Взгляд остановился на старом шкафу. Любопытство шептало, что там внутри может лежать что-то интересное, например карта сокровищ. Однако в тот самый миг, когда Энн подумала подойти ближе, дверца шкафа, будто предостерегая, жалобно заскрипела и чуть качнулась. Энн решила, что лучше держаться от него подальше, однако деваться было абсолютно некуда внутри этих четырёх стен, поэтому она опять села на кровать, уставившись на всё еще волнующуюся паутину под потолком. Почти не шевелясь, девочка снова походила на фарфоровую куклу. С нижнего этажа стали доноситься какие-то стуки и глухие удары, но вокруг Энн царила тишина, разве что время от времени нарушаемая шёпотом листвы снаружи и шорохом крыльев птиц, то и дело летающих туда-сюда.
Внезапно порыв ветра распахнул старое дряхлое окно, принося вместе с собой отголосок детского смеха. Сначала Энн подумала, что ей послышалось, но, когда смех донёсся уже громче, она поняла, что внизу на улице кто-то есть.
Энн быстро поднялась и, встав на цыпочки, выглянула в окно. Однако, увидев ровным счетом ничего, она придвинула стул к подоконнику. Голоса уже стали чётче. Взобравшись повыше, Энн открыла окно шире и внимательно осмотрелась. Внизу под домом был совершенно заросший яблоневый сад, а на самих деревьях уже виднелись спелые красные плоды. Смех вдруг прозвучал снова, и Энн устремила свой взгляд вдаль, пытаясь найти источник звука. Отсюда ей было хорошо видно весь сад до самой границы, но она никак не могла найти, кто же это смеялся. Уже казалось, что ей послышалось — но вдруг из-за кустов вышли двое мальчиков. Один повыше, другой пониже, они шли по тропе вдоль сада, о чём-то толкуя, а их рыжие волосы искрились в лучах осеннего солнца. Старший нёс какую-то очень длинную и тонкую палку, а младший припрыгивал следом, держа в руках ведро, которое то и дело тарахтело, ударяясь о ноги мальчика. Внезапно ведро отправилось в недолгий полёт и с грохотом ударилось о землю. Старший мальчик что-то сказал младшему и рассмеялся, тот поправил свои очки, забрал ведро, и они оба скрылись из виду на другом конце тропы.
Со своего положения Энн никак не могла увидеть, куда мальчики пошли дальше. Какое-то время она продолжала слышать их голоса, но потом и те стихли. Кто это был, куда они направлялись и зачем им палка и ведро, Энн не знала, поэтому ей очень хотелось, чтобы кто-то из взрослых повёл её на прогулку, и она попробовала бы всё выяснить. Однако она знала, что этого не случится, поэтому за неимением других занятий, так и осталась сидеть на стуле, надеясь, что мальчики вернутся.
На подоконнике стояла фигурка гиппогрифа, оставленная там вчера. Поиграв немного с игрушкой, Энн поставила ту так, что, если посмотреть под определённым углом казалось, будто зверь уселся на дерево. Затем она пересчитала все яблоки, которые смогла увидеть на ближнем дереве, после чего принялась считать воробьёв. Но те то и дело летали, куда им вздумается, не имея ни малейшего желания сидеть на месте, и Энн быстро это наскучило.
В конце концов, прождав достаточно долго и никого больше не увидев, Энн слезла со стула и вернулась на свою кровать. Мысли роились в голове в попытке придумать, чем же заняться. Взгляд упал на чемодан, из которого Тинки ранее достала платье. Порывшись внутри, Энн вытащила одну из своих книжек, и, сев за стол, принялась увлечённо разглядывать красочные рисунки в ней. Персонажи сказки перескакивали с одной страницы на другую, махали Энн своими нарисованными ручками и устраивали шуточные представления. Однако, как только девочка переворачивала страницу, из-под пергамента доносился недовольный ропот. Энн было скучно — всё это она уже видела, а где были какие-нибудь другие книги или игрушки она не знала.
Внезапно дверь тихонько скрипнула, и в комнату вернулась Тинки.
— Мисс Энн должна спуститься вниз. Госпожа ожидает, — сказала эльфийка, указывая на выход.
Энн поднялась, оставив книгу на столе, отряхнула платье, поправила ленту в волосах и последовала за Тинки. Спускаясь по скрипучим деревянным ступеням, девочка чувствовала сильное волнение. Так было каждый раз, когда кто-то из родителей хотел её видеть.
Войдя в гостиную, Энн застала Алесту, которая орудовала волшебной палочкой возле старого камина. Тот выглядел запущенным, и миссис Гилберт пыталась очистить его от сажи и пыли. Её движения были быстрыми, но Энн заметила, что она немного нервничала.
— Добрый день, мама, — тихо произнесла девочка, держа сама себя за ручку.
Алеста обернулась, бросила короткий взгляд на дочь и продолжила свое занятие.
— Тинки должна привести твою комнату в порядок. Посиди пока здесь, — женщина махнула рукой в сторону стула у окна, и коробки, сложенные на нём, улетели в другую комнату.
Энн совершенно бесшумно села на указанное место и снова превратилась в куклу. В прежнем доме её вот так приводили на аудиенцию к Алесте каждый день после полуденного чая. Задачей Энн было показаться в опрятном виде и сидеть молча, пока мать не разрешит вернуться в детскую. Обычно такие встречи не занимали и тридцати минут, после чего Энн приступала к своему распорядку дня под наблюдением няни. Алан же и вовсе виделся с Энн раз в пару недель. Он искренне считал, что воспитание дочерей — всецело забота матери, и отец не должен вмешиваться. Что же касается мальчиков, то тут уже мужчина должен приложить свою твёрдую руку во взращивание характера. Однако, сына, о котором Алан так мечтал, у него пока не было.
Энн внимательно наблюдала за матерью, поднимающей палочку снова и снова и произносящей различные заклинания. Из камина вылетали клубы пыли, сажи и перьев, но он всё равно оставался грязным. Алеста нахмурилась, вздохнула и решила заняться стенами.
При дневном свете для Энн открывался обширный вид на гостиную, дверь кабинета и часть холла. Девочка вздохнула точно так же, как и мать, заключив каким же убогим было это место! Потолок выглядел еще хуже, чем у неё в комнате. Стены расписаны множеством трещин, и старая мебель, казалось, вот-вот развалится. Запыленные окна, пропускающие порывы ветра сквозь дряхлые рамы и протёртые выцветшие ковры — увиденное наводило грусть. Ей не верилось, что теперь этот хлев является их домом. Энн с досадой поняла, что скучает по их прежней золотой люстре, широким коридорам, большим окнам и балконам, а еще по огромному саду, куда её выводили на прогулку. Девочка снова вздохнула.
Из ящиков, стоящих неподалёку, вдруг начали вылетать вещи, и Энн заметила, что это всё принадлежало ей. Одна за другой они исчезали, а через мгновенье появлялись снова и, повисев немного в воздухе, возвращались на место — это Тинки пыталась найти то, что ей нужно. Представление отвлекло Энн от грустных мыслей. Книжки, игрушки и маленькие подушечки то и дело летали туда-суда в волшебном хороводе, разбавляя своими красками мрачную атмосферу коттеджа. Затем с легким хлопком появилась и сама эльфийка. Ворча что-то неразборчивое себе под нос, она нырнула в дальний ящик так, что из него торчали только её босые ноги, нашла наконец то, что ей было нужно и снова исчезла. Работа кипела полным ходом.
В этот раз встреча с матерью продолжалась дольше, чем обычно, и Энн не могла вспомнить, проводила ли она хоть когда-то так много времени в её компании. Хотя компанией это вряд ли можно было назвать, потому что Алеста, всецело поглощенная работой, совсем забыла о присутствии дочери, мечась из гостиной в столовую, затем в кабинет и обратно. Женщина задалась целью полностью изменить коттедж, чтобы те, кто ликовал, что Гилберты теперь живут как бедняки, захлебнулись собственным ядом.
Сколько часов прошло до того, как Тинки отвела её обратно наверх, Энн не знала. Однако, комната за это время изменилась практически до неузнаваемости. Паутина исчезла и трещины тоже! Стены теперь украшали гобелены из прежнего дома. Дряхлый шкаф отсутствовал. На его месте стоял небольшой столик, на котором был разложен детский чайный сервиз, а на маленьких стульчиках уже сидели мистер Тедди и тряпичная кукла Мишель. Место исцарапанного стола занял старинный комод с овальным зеркалом. На нём лежали различные заколки и ленты, которые Энн носила в своих волосах. А почти у самого входа Тинки удалось вместить небольшой книжный шкаф, уставленный книгами, игрушками и сувенирами. На самой верхней полке стояли аккуратно выстроенные в ряд фарфоровые куклы в разноцветных платьях. Чуть ниже — коллекция книг, от детских сказок до историй о приключениях, которые Энн так любила. А окно, некогда совершенно грязное, теперь пропускало гораздо больше солнечных лучей, которые освещали новые жёлтые шторы так, что казалось будто те сияют. Комната теперь выглядела приветливо и уютно, хоть места так и оставалось в обрез.
Энн подошла к кровати и заметила на тумбочке небольшой сверток с бантиком. Внутри оказалась музыкальная шкатулка. Девочка завела механизм и поставила подарок на самое видное место комода, наслаждаясь приятной мелодией. Она вспомнила, что вчера был её день рождения, о котором из-за внезапного переезда, планировавшегося только на октябрь, все позабыли. Энн исполнилось уже пять лет, о чем она предпочитала думать с гордостью.
Внезапно в тот момент, когда шкатулка закончила свой концерт, Энн снова услышала знакомые голоса с улицы. Через секунду она уже открывала окно и, как и ожидала, увидела тех самых рыжеволосых мальчиков. Они шли в обратную сторону и теперь младший нес длинную палку, а старший шел за ним, таща ведро, которое выглядело весьма тяжелым. Энн до того стало любопытно, что же такое было у мальчиков, что она с силой сжала подоконник, закусив губу.
И тут перед ней, откуда ни возьмись, появилась огромная рыба! В шоке от того, что её вытянули на сушу, рыбёха затрепыхалась по подоконнику и упала на пол, продолжая хватать ртом воздух. Энн заверещала и свалилась со стула, больно ударившись. На крик сначала явилась Тинки, а за ней и Алеста. Пока эльфийка пыталась успокоить девочку, Алеста уставилась на рыбу во все глаза, не понимая, откуда здесь взялось это существо. Но Энн продолжала плакать и не смогла толком ничего объяснить. Так что Алеста в очередной раз взмахнула волшебной палочкой, и рыба исчезла. Для той сегодня выдался счастливый день — она вернулась обратно в озеро и не стала вкусным ужином для мальчиков, которые уже успели скрыться в лесу, так и не заметив пропажу своего улова.
* * *
Вопреки желанию Алесты, ответить на приглашение четы Диггори, людей, которые предоставили им свой коттедж в почти полное распоряжение, всё же пришлось. Гилберты подошли к поместью Хаверхилл Грейндж, возвышающемуся на вершине холма, с которого открывался обширный вид на деревню. Как только они ступили на длинную подъездную дорогу, обсаженную аккуратно подстриженными кустами, Алеста окинула взглядом резные дубовые двери и высокие колоны дома, и, слегка приподняв подбородок, заметила:
— Ну, по крайней мере, поместье выглядит изящно.
Алан, оценив внешний вид здания, слегка улыбнулся:
— Внутри не менее уютно.
Алеста не ответила, но по её выражению лица было видно, что она вынесет свой вердикт позже. Гилберты подошли к дверям, и через мгновение те отворились сами собой, а в холле их уже приветствовал хозяин собственной персоной.
— Алан, друг мой! — мистер Диггори улыбнулся, широко разведя руки. Старые товарищи обнялись, после чего представили друг другу своих жён.
— У вас весьма милый дом, — вежливо заметила Алеста, не выказав ни капли прежней неприязни — сегодня она собиралась продемонстрировать все свои лучшие манеры.
— Спасибо, — в ответ кивнула Алиса Диггори, которая искренне хотела произвести хорошее впечатление.
Атмосфера внутри особняка действительно была уютной и изящной. Высокие потолки украшали массивные люстры с хрустальными подвесками, которые отражали мягкий свет. Мебель выполнена из темного дерева, с резными узорами и мягкими бархатными обивками. Повсюду висели картины в золоченых рамах, изображающие сцены охоты и портреты предков семьи Диггори, что придавало интерьеру особый шарм.
После короткой беседы и обмена любезностями взрослые наконец вспомнили о присутствии детей, которые всё это время молча бросали друг на друга робкие взгляды.
— Энн, это Седрик, — с улыбкой сказала миссис Диггори, выводя своего сына из тени. — Ему, как и тебе, пять лет. Так что, думаю, вы подружитесь.
Седрик представлял собой робкого темноволосого мальчика, одного роста с Энн, серые глаза которого, впрочем, искрились любопытством.
— Здравствуй, — Седрик, явно не привыкший к новым знакомствам, смущенно кивнул и быстро отвёл взгляд.
Энн кивнула в ответ, совсем не найдя слов. Миссис Диггори, заметив эту неловкость, предложила:
— А почему бы детям не отправиться наверх? У нас замечательная детская... Мисс Стейси, прошу вас...
Гувернантка, которая наблюдала за знакомством издали, тут же подошла и взяла Седрика и Энн за руки.
— Хорошая идея, — согласился Алан. — Им будет явно скучно в нашей компании.
После этих слов мисс Стейси мягко подтолкнула ребят вперёд, и повела их на второй этаж.
Увидев детскую, Энн одновременно обрадовалась и загрустила — всё здесь напоминало ей о доме. В комнате стоял старинный деревянный шкаф с полками, полными книг, и большой стол, на котором были разбросаны игрушки. Бросив короткий взгляд на Энн, Седрик тут же вернулся к занятию, от которого его отвлекли ранее, и погрузился в игру, не обращая на гостью особого внимания. Энн, привыкшая к одиночеству и тишине, не знала, как начать разговор и стояла в стороне, наблюдая за Седриком и не решаясь вмешаться.
Чувствуя неловкость между детьми, мисс Стейси села на диван и предложила им почитать. Это была красивая книга с красочными иллюстрациями, рассказывающая о приключениях рыцарей и драконов. Энн тихо подошла и села рядом с гувернанткой, слушая сказку, Седрик же продолжал играть на полу, едва ли обращая внимание на историю. Правда, время от времени он всё же поглядывал краем глаза на Энн, но так и не оторвался от своих игрушек.
Когда сказка была дочитана, мисс Стейси взмахом волшебной палочки очистила стол и подала обед. И хотя прошло уже достаточно времени, никто из ребят так и не заговорил друг с другом. Энн старалась есть аккуратно, как её учили, а Седрик сосредоточился на своей тарелке, пытаясь не встречаться с ней взглядом. После обеда гувернантка проводила Энн обратно к родителям.
Покидая Хаверхилл Грейндж, Гилберты попрощались с семьёй Диггори, и Алеста с удивлением заметила, что всё было не так ужасно, как она предполагала. Когда они вышли на подъездную аллею и направились к своему дому, Алеста задумчиво произнесла:
— Что же, Алиса Диггори оказалась не настолько безнадёжна.
Алан с любопытством взглянул на жену:
— Ты удивляешь меня, дорогая. Ещё вчера ты была настроена против этого визита.
— Но, с другой стороны, — продолжила Алеста, не обращая внимания на замечание мужа, — заметно, что своё положение в обществе Диггори приобрели не так уж и давно. Манеры и вкус всё же выдают в них семью из некогда простого сословия.
Алан не стал возражать, и остаток пути супруги проделали молча. У них обоих были свои мысли по поводу прошедшего визита, но они предпочли обсудить это позже. Когда Гилберты наконец добрались до своего коттеджа, тишина снова окутала их, как старый знакомый. Дом, несмотря на все приложенные усилия, всё ещё казался чужим и непривычным.
По прошествии нескольких недель после обеда у Диггори, коттедж Гилбертов снаружи стал выглядеть вполне обжитым, но внутри всё ещё оставалось множество мелочей, требующих внимания. Особенно это чувствовалось в такие моменты, когда каждый был предоставлен сам себе. В тишине, которая царила в доме, легко было забыться в мыслях и, возможно, даже почувствовать лёгкую грусть. Однако для маленькой Энн эта тишина стала настоящим благословением.
Если других одиночество угнетало, то Энн чувствовала себя даже хорошо. В заботах по дому взрослые о ней часто забывали, однако Энн находила массу способов развлечься и, если честно, совсем не скучала по прежним дням, расписанным посекундно.
Вот и сегодня Энн, расправившись с завтраком, устроила грандиозное чаепитие для своих любимых игрушек. Маленький столик, покрытый крохотной кружевной скатертью, был аккуратно сервирован миниатюрным фарфоровым чайным сервизом. В центре стоял чайничек с нежным цветочным узором, рядом с ним несколько чашечек, тарелочки, игрушечные пирожные и кексы.
Энн, одетая в милое лиловое платьице с рюшами, старательно разливала воображаемый чай, наполняя каждую чашку невидимым напитком. Её слегка завитые волосы были подобраны лентой, а лицо светилось радостью и увлеченностью игрой. Она наклонилась к одному из своих гостей — плюшевому медвежонку по имени мистер Тедди.
— Прошу вас, угощайтесь, — произнесла Энн, имитируя тон Алесты, и тут же добавила: — Конечно, вы можете взять два пирожных!
Следующим гостем была тряпичная кукла с жёлтыми кудрявыми волосами-нитями по имени Мишель, которую Энн посадила на почётное место рядом с собой. Мишель всегда была её любимицей, и Энн уделяла той особое внимание.
— Леди Мишель, как вам понравился чай? — спросила она, наклоняясь ближе к кукле, будто действительно ожидая ответа. — Да, вы правы, сегодня Тинки добавила мелиссу из нашего сада.
Затем Энн повернулась ко всем гостям и гордо объявила:
— В воскресенье мы с Мишель совершили путешествие в прошлое, — Энн слегка вздернула подбородок, — пришлось позавтракать дважды, но это сущие пустяки.
Девочка разулыбалась и повернулась к деревянному пегасу по имени Принц.
— Дорогой Принц, вы не расскажете нам о вашем недавнем полёте в Шотландию? — продолжала она, делая вид, что кладет ложечку джема на блюдце.
Энн прикрыла рот ладошкой, изображая удивление, а затем взяла свою собственную чашечку и сделала глоток воображаемого чая.
— О, мистер Кролик, вы такой молчаливый сегодня! Что-то вас беспокоит? Может, у вас проблемы с зубами?
Она поправила игрушечному кролику шарфик, делая вид, что заботится о его здоровье, и в этот момент с улицы донеслись уже знакомые детские голоса. Энн вскочила со своего места, опрокинув чайник, и уже через мгновенье выглядывала в окно.
Двое рыжих мальчиков, как и всегда, вышли из леса и протопали по тропинке мимо сада Гилбертов. Сегодня их не обременяли вёдра или длинные прутья. О чем-то рьяно споря, они в считанные секунды преодолели тропу и скрылись в роще на другом конце.
Энн вздохнула и вернулась к игре, но её мысли блуждали где-то далеко, пытаясь угнаться за мальчиками и их занятиями.
Эти двое незнакомцев уже успели стать для Энн одним из её развлечений. Отличаясь усидчивостью и наблюдательностью, она выяснила, что в том, когда именно появляются загадочные гости, не было абсолютно никакой логики. Иногда они приходили ещё до завтрака, а иногда глубоким вечером. Порой за всю неделю не появлялись ни разу, а потом несколько дней подряд бегали туда-сюда с сачками для ловли бабочек. Чаще всего они выходили из леса и шли по тропе с лева на право, однако бывали дни, когда мальчики появлялись с другой стороны и затем скрывались в чаще. Энн даже пыталась высчитать, по каким именно дням ребята появлялись вблизи коттеджа, но и в этом она не нашла никакой закономерности. Так что визиты рыжих незнакомцев каждый раз были для неё сюрпризом.
Чем больше проходило времени, и чем дольше Гилберты жили в деревне, работы в коттедже оставалось всё меньше. Поэтому уже через месяц после переезда Алеста сначала вспомнила об отсутствии няни, затем об Энн и с досадой осознала, что забота о дочери теперь полностью лежала на её плечах. Так что она стала разрешать Энн спускаться в гостиную чаще, чтобы девочка была какое-то время на виду.
В один из таких дней Энн было позволено присоединиться к полуденному чаепитию родителей. Она чувствовала гордость и волнение одновременно, понимая, что, если покажет себя с лучшей стороны, её станут приглашать чаще, прямо как взрослую. Так что Энн смирно сидела на софе, терпеливо дожидаясь, пока Тинки засервирует стол.
Алеста тем временем была полностью поглощена чтением нового выпуска Ежедневного Пророка, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
Энн огляделась в поисках отца. Она подумала, что он ещё в кабинете, но затем услышала его голос с улицы и прислушалась — он с кем-то говорил. Взглянув на мать и убедившись, что та по-прежнему увлечённо читает, Энн встала, медленно подошла к окну гостиной и выглянула наружу. Она увидела Алана, стоящего неподалеку от дома и разговаривавшего с каким-то высоким рыжеволосым мужчиной. Отец выглядел немного напряжённым, но в целом дружелюбным. Незнакомец же явно был нравом повеселее, чем все Гилберты вместе взятые — он что-то рьяно рассказывал, постоянно улыбаясь. По его одежде Энн поняла, что мужчина скорее беден, чем богат, а по волшебной палочке, закреплённой на специальном напоясном ремне, что он волшебник. Этот факт заинтересовал её, потому что в прежнем доме у них не было соседей-магов. Как и любых других соседей в принципе.
— Не пялься, — вдруг за спиной раздался голос Алесты, и Энн вытянулась, как струна, — это неприлично.
К счастью для Энн, её не отправили обратно наверх, и она заняла положенное место за кофейным столиком. Тинки как раз начала подавать чай, и Энн обрадовалась, увидев своё любимое песочное печенье и рулеты с джемом.
Вскоре вернулся и Алан. Он присоединился к чаепитию, и по его спокойному виду Энн поняла, что разговор с незнакомым ей волшебником прошёл более, чем нормально.
— Кто это приходил? — полюбопытствовала Алеста, делая глоток ароматного чая.
— Артур Уизли, — ответил Алан, — пришёл поприветствовать нас в Оттери-Сент-Кэчпоул и почему-то страшно удивился, узнав, что я американец.
— Значит Уизли, — Алеста задумалась.
— Ты знакома с этой семьей?
— Нет, не могу сказать, что знакома. Они оба, он и его жена, намного старше меня. Когда я училась в Хогвартсе, они уже выпустились. Но я хорошо помню, какой был скандал, когда Молли Пруэтт сбежала, чтобы выйти замуж за Артура Уизли.
— Неужели мезальянс?
Алеста нахмурилась и снова осторожно отпила немного чая.
— В какой-то степени, — кивнула она. — Несмотря на то, что оба рода, Пруэтты и Уизли, исключительно чистокровны, последние бедны, как церковные мыши.
Алан слегка усмехнулся и Алеста продолжила:
— Более того, все Уизли уже несколько десятилетий считаются осквернителями крови за их непомерную любовь к магглам. Так что, когда Молли сбежала, Пруэтты немедленно отреклись от неё. Все, кроме двух братьев. Однако это не остановило поток сплетен и домыслов. В наших кругах все об этом толковали, и в итоге супругов Уизли никто не принял на равных, не смотря на прекрасные родословные. Но, видимо, это их совсем не беспокоит.
— Артур рассказал, что у них большая ферма...
— Что им ещё остается, — хмыкнула Алеста.
— ... и семеро детей! Младшей едва исполнился год.
— Бедняжка Молли сама себя обрекла, когда связалась с этим Уизли, — Алеста покачала головой. — Она была весьма красива в своё время, вдобавок положение её родителей позволяло выбрать в мужья любого из наследников богатых семейств. Однако, теперь уже ничего не поделать, а бедным детям можно лишь посочувствовать.
— К слову о детях, — вмешался Алан, — Артур естественно знал, что у нас дочь и любезно пригласил Энн поиграть как-нибудь с его детьми.
— Исключено! Нечего Энн там делать! Эти дети, очевидно, абсолютно невоспитаны...
— Однако, чистокровны.
— Это, пожалуй, их единственная добродетель, — Алеста хмыкнула, а затем напыжилась, словно гусыня: — Естественно для них большая удача дружить с кем-то вроде Энн, и от компании нашей дочери они извлекут большую выгоду. Но для Энн такое знакомство не приведёт, я уверена, ни к чему хорошему. Уизли, право же, ничем не могут быть полезны, в отличие от тех же Диггори, которые хоть и уступают в родословной, зато куда более образованы и воспитаны...
— Неужели я услышал от тебя комплимент в сторону Диггори? — съязвил Алан.
Проигнорировав комментарий мужа, Алеста продолжила:
— К тому же, старшие Уизли до сих пор поддерживают контакты с магглами, и я полностью уверена, что и младшие следуют их примеру. Энн, ты ни в коем-случае никогда не должна общаться с детьми из семьи Уизли, ты меня поняла?!
— Да, мама, — отозвалась Энн, которая всё это время уплетала печенье, внимательно слушая рассказ. Ей и самой не особо хотелось дружить с Уизли, ведь она их даже ни разу не видела. А вдруг они ещё и заставят её водиться с магглами! Нет, от такого знакомства лучше сразу отказаться.
К ноябрю ремонт коттеджа, хвала Мерлину, был полностью окончен, и жизнь Гилбертов, насколько это было возможным, пришла в норму. Алеста вместе с Тинки приложила все усилия, чтобы придать их новому дому изящный вид и с гордостью подметила, что у неё получилось. Стены, когда-то покрытые трещинами и облупившейся краской, были заново оштукатурены и окрашены в приглушенный бирюзовый оттенок, который освежал и наполнял комнаты светом. Старую мебель выбросили, поставив на её место прежние фурнитуры в темно-зеленых и бронзовых тонах, опять же, с боем вырванные из лап беспощадных приставов. В коттедже теперь витал тёплый запах свежих пирогов, и даже старый камин, несмотря на все трудности, снова начал трещать весёлыми огоньками. Никто из пришедших сюда гостей никогда бы не подумал, что Гилберты бедны. Впрочем, Алеста и не собиралась никого приглашать.
Проводя почти всё свободное время в своей комнате, Энн продолжала наблюдать, как рыжие мальчики иногда проходят мимо их сада. Эти странные забавные ребята привлекали её внимание своей шумной болтовней и беспечным поведением. Она не знала, кто они такие, и в её воображении мелькала мысль, что они могут быть магглами.
Однажды Энн застукала этих мальчиков за воровством яблок в саду. Это произошло под вечер, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в золотисто-оранжевые тона. Энн, как обычно, услышала их голоса, как только они вышли из леса, и сразу же бросилась к окну. Она страшно удивилась, заметив, что в этот раз поведение ребят отличалось от уже привычного ей. Мальчики не прошли мимо коттеджа, а стали тихонько пробираться через живую изгородь и в следующий миг уже срывали яблоки с нижних ветвей. Они собрали столько фруктов, сколько могли удержать, после чего перекинули их через забор и вернулись к дереву. Минут пять Энн наблюдала, как мальчики проделывают ту же процедуру снова и снова, обворовывая уже второе дерево. Но, на их беду, когда они уже почти закончили, задняя дверь коттеджа вдруг распахнулась, и в саду появилась Алеста. Сердце Энн забилось быстрее, будто это её поймали за воровством. Мальчики же, испугавшись, дали деру так, что только пятки сверкали, успев по пути подобрать несколько яблок. Алеста что-то крикнула им вслед, угрожая волшебной палочкой, однако посылать заклинания не стала. А на следующий день она рассказала Энн, что малолетние преступники из семьи Уизли пытались их обворовать, и пригрозила наказанием, если Энн хотя бы словом обмолвится с кем-то из них. Поняв, что рыжие незнакомцы были теми самыми Уизли, которые, ко всему прочему, еще и с магглами дружили, Энн решила, что не станет нарушать запрет матери и будет сама всеми силами их сторониться.
Не считая попытки воровства, остаток осени и начало зимы прошли тихо и размеренно. Холодные ветра свистели в ветвях старых деревьев, но внутри коттеджа было тепло и уютно. Энн много времени проводила в своей комнате, листая книги или играя с игрушками. Иногда Тинки выводила её на прогулку по окрестностям, где она могла наблюдать, как последние из осенних роз постепенно увядают под первыми морозами.
После переезда в Оттери-Сент-Кэчпоул уже прошло достаточно времени, но из местных магов больше никто не приходил, чтобы поприветствовать Гилбертов. Только мистер Уизли, дружелюбный и открытый мужчина, бывая вблизи коттеджа останавливался, чтобы перекинуться парой слов с Аланом. Алеста же, после инцидента с яблоками, завидев мистера Уизли, демонстративно уходила прочь. В остальном же уединение и отсутствие близкого соседства с другими волшебниками Гилбертов вполне устраивало. Они вовсе не стремились к каким-либо контактам с местными.
Диггори стали единственными, с кем Гилберты действительно общались. Алеста, хотя и предпочитала оставаться дома, всё же принимала последующие приглашения от Алисы Диггори. За обедом они вели непринуждённые разговоры, обсуждая в основном погоду, вопросы интерьеров и работу мужей, а Энн проводила досуг в детской с Седриком. Со временем дети перестали стесняться друг друга и даже придумали общие игры и забавы. Седрик, как и Энн, обладал врождённой чуткостью, поэтому им не составило особого труда найти общий язык.
Рождество Гилберты встретили скромно, без прежнего размаха. Алеста украсила дом простыми гирляндами из вечнозелёных веток и сушёных апельсинов, а Тинки смастерила изящные свечи с лёгким ароматом корицы.
После Нового года, когда тихая жизнь Гилбертов вновь вошла в привычное русло, Алеста неожиданно получила письмо от миссис Фосетт, одной из местных волшебниц. В нём содержалась просьба о встрече, что вызвало у неё лёгкую тревогу.
Алеста готовилась к приёму с необычайной тщательностью. Она пересматривала свой гардероб, выбирая одежду, которая одновременно подчеркнула бы её достоинство и статус, но при этом не выглядела слишком помпезно. В это же время Тинки была занята генеральной уборкой, до блеска натирая все возможные поверхности и в сотый раз взбивая подушки на софе. Энн же было велено оставаться в своей комнате и не спускаться, пока её не позовут. Девочка была не против. В ее памяти всё ещё свежели внезапные визиты непрошеных гостей, и теперь даже мысль о появлении кого-либо вызывала у неё страх.
В назначенный день всё было подготовлено к чаепитию с особой тщательностью. Алеста в очередной раз оглядела гостиную, оценила фамильный чайный сервиз, который смогла отвоевать у приставов, и в последний раз отряхнула своё платье — все было идеально, никто не сможет ни к чему придраться. Алеста выдохнула и в тот же момент из холла послышался стук. Женщина не сдвинулась с места, продолжая чинно восседать на софе. Тинки засеменила ко входу, распахнула дверь, и с улицы донесся аромат морозного зимнего воздуха.
— Миссис Вирджиния Фосетт, — объявила эльфийка мгновеньем позже, показавшись на пороге гостиной. Следом за ней появилась высокая темноволосая женщина с прямой осанкой и строгим выражением лица. Алеста тут же поднялась, чтобы поприветствовать гостью, а Тинки, раскланявшись, вернулась на кухню.
— Миссис Гилберт, спасибо, что приняли, — миссис Фосетт заметно смягчилась в лице. — Наконец-то и у меня появилась возможность поприветствовать вас в нашей деревне.
— Это очень любезно с вашей стороны, — нарочито вежливо ответила Алеста и пригласила гостью за стол. Тинки как раз вернулась с подносом, она подала угощения и чай, в очередной раз поклонилась и с тихим хлопком исчезла.
— Коттедж так преобразился, — отметила миссис Фосетт, — никогда не думала, что это место может выглядеть настолько изящно! Вы хорошо потрудились, миссис Гилберт.
— Благодарю, — кивнула Алеста и на мгновение вздёрнула подбородок, гордясь проделанной работой.
— Я бывала здесь ещё девочкой, — продолжила миссис Фосетт, — тогда в коттедже жил управляющий старого Диггори. Он очень любил уединение и души не чаял в своих яблонях. Удивительно, что те до сих пор сохранились. Вы уже решили, как обустроите сад?
— Ещё в раздумьях, — ответила Алеста, разливая чай. — В любом случае до весны нет никакого смысла тратить на это время. Прошу вас, угощайтесь.
Миссис Фосетт с улыбкой кивнула, кладя на свою тарелку заварное пирожное.
— Я слышала ваш дом располагается на юг от деревни, верно? — продолжила беседу Алеста.
— Да, замечательное тихое место, очень подходит для детей. У нас с мужем дочь, Саманта, одного возраста с вашей дочерью, я полагаю, — миссис Фосетт снова вежливо улыбнулась, и Алеста тут же поняла, о чём состоится их последующий разговор.
— Энн не так давно исполнилось пять.
— Мой муж, Грегори, работает в банке Гринготс, — продолжала миссис Фосетт, — а я, по назначению Министерства Магии, управляю местной школой.
— Директор маггловской школы — волшебница! Право же, звучит удивительно, — голос Алесты был приподнятым, однако она сама никакого восторга по этому поводу не испытывала.
— Собственно, я пришла к вам сегодня с вопросом, касающимся школы, — осторожно добавила гостья, — а если быть точнее — обучения в ней вашей дочери Энн.
Алеста поставила чашку на столик. Выражение её лица нисколько не изменилось, оставаясь нарочито приветливым. Однако в душе Алеста бушевала от очередного оскорбления, нанесённого не только ей, но теперь и Энн. Однако Алеста не собиралась никаким образом дискредитировать себя и дать всем недругам ещё один повод для пересудов. Поэтому женщина просто вежливо поджала губы.
— В нашей школе учатся не только магглы, но и дети волшебников со всей округи и ближайших деревень, — продолжала миссис Фосетт, решив, что её собеседнице стоит узнать обо всех преимуществах. — Кроме меня есть ещё двое компетентных учителей-магов, которые не только присматривают за детьми, но и успешно подготавливают их к дальнейшей учёбе в Хогвартсе. И мы были бы рады пригласить и Энн обучаться с другими детьми.
Алеста несколько мгновений молчала, как бы обдумывая услышанное, хотя в действительности уже знала, что ответит.
— Миссис Фосетт, я очень признательна вам за заботу о моей дочери, — начала она, выбирая слова с предельной осторожностью, — однако я должна отказаться от вашего предложения.
— Уверяю вас, наши учителя профессионалы и нет никакой опасности обнаружения...
— Я уверена, что ваша школа замечательна, — перебила гостью Алеста, с трудом сохраняя спокойный тон, — и преподаватели хорошо заботятся о детях. Однако, насколько я понимаю, эта школа в первую очередь для магглов. Я не могу представить, для чего Энн нужны такие близкие контакты с кем-то не из нашего мира.
Миссис Фосетт внимательно посмотрела на Алесту, пытаясь понять, есть ли шанс переубедить её.
— Миссис Гилберт, я понимаю, что вы заботитесь о воспитании вашей дочери, но разве не важно, чтобы она понимала мир, который её окружает?
— Не знаю, известно ли вам, что мой муж родом из Америки, и насколько там строго относятся к контактам с магглами...
Миссис Фосетт уже открыла было рот, чтобы ответить, но Алеста не позволила ей высказаться:
— Так вот, мы с мужем считаем, что Энн будет лучше развиваться в окружении, которое соответствует нашему статусу и традициям. Я понимаю ваши благие намерения, миссис Фосетт, но мы не можем позволить, чтобы Энн росла в окружении магглов и других волшебников, чьи ценности и обычаи так далеки от наших. Энн будет подготовлена к обучению в Хогвартсе в соответствии со всеми требованиями, об этом можете не беспокоиться. Разумеется, мы собираемся нанять для нее персонального учителя. Диггори, кажется, решили поступить так же.
Последние слова Алеста добавила, чтобы избавить оппонентку от очередного аргумента, и снова опустила свою чашку, ставя таким образом точку в их разговоре.
— Что же, мне ясна ваша позиция, — кивнула миссис Фосетт. — В любом случае, если однажды вы передумаете, мы будем рады видеть Энн в нашей школе.
— Разумеется.
До конца чаепития миссис Фосетт больше не возвращалась к теме образования, обсуждая в основном погоду и местные лесные угодья. Когда же встреча закончилась, обе женщины поднялись и вежливо попрощались. Повторные приглашения даны не были, миссис Фосетт покинула коттедж, а Алеста поняла, что без пересудов всё же не обойдется.
После визита миссис Фосетт зима в Оттери-Сент-Кэчпоул тянулась долго и безрадостно. Снега в этом году совсем не было, и только холодные морские ветры беспрестанно били по окнам, принося с собой леденящий холод. Время тянулось медленно, и каждый день был похож на предыдущий. Энн проводила дни за играми в своей комнате, стараясь не скучать. Алеста же в основном была занята чтением газет. Она почти не выходила из дома, проводя досуг в кабинете, задумчиво уставившись в окно, или на софе у камина с очередным выпуском Ежедневного Пророка. Алан как обычно утром отправлялся на работу, а вечером возвращался обратно. Порой казалось, что для него в действительности ничего и не изменилось.
С приходом весны природа начала пробуждаться, и коттедж Гилбертов наполнился робким светом первых солнечных лучей. Энн стали чаще выводить на улицу на прогулку, а Тинки было велено привести территорию вокруг в порядок. Начала эльфийка с цветников перед домом. С утра и до вечера она хлопотала среди клумб, заботливо поливая растения и пропалывая запущенные участки.
Когда наступило лето, и солнечные лучи мягко согрели землю. Тинки, с присущей ей заботой, начала ухаживать за яблоневым садом позади коттеджа Гилбертов. Деревья и кустарники требовали внимания, и маленькая домовушка усердно трудилась, не покладая рук. Энн часто проводила время вместе с ней. Ей нравилось смотреть, как Тинки с помощью магии ловко придавала саду ухоженный вид.
Сегодня Тинки мастерила сверху старого колодца насест для совы. Энн же, в лёгком летнем платьице, прогуливалась вдоль живой изгороди в конце сада, касаясь руками немного колючих листьев и наслаждаясь пением птиц. Солнечные лучи грели её бледную кожу, а лёгкий ветерок играл с подолом платья, принося с собой сладковатый цветочный аромат. Энн остановилась возле ярко-красных тюльпанов и задумчиво провела пальцами по нежным лепесткам, наслаждаясь их гладкой текстурой. Поодаль доносилось трудолюбивое гудение пчёл, и этот спокойный звук был для неё как музыка
Однако спокойствие было бесцеремонно нарушено, когда Энн внезапно услышала приближающиеся голоса. Это были те самые братья Уизли, которых она уже много раз видела проходящими мимо её сада. Энн замерла, не зная, что делать. Ей хотелось остаться незамеченной, поэтому она быстро присела за живой изгородью, надеясь, что они, как обычно, просто пройдут мимо.
Тем временем голоса разносились уже совсем близко, и Энн поняла, что мальчиков теперь намного больше.
— Это полная чушь!
— Я клянусь тебе, мы поймали просто огромную рыбину, но она испарилась! Перси, докажи!
Энн вся сжалась — Уизли проходили как раз мимо неё, и она даже могла видеть их ноги сквозь кустарник.
— Рыба правда исчезла!
— Хорошо, это была волшебная рыба, которая научилась трансгрессировать, я так и поверил, ага!
— А вдруг это был анимаг?
— Кто, по-твоему, превратится в рыбу? Это ж верная смерть! Признайтесь уже, что вы врёте!
— Но мы правда поймали её! Клянусь ночным колпаком Мерлина!
Голоса мальчишек потихоньку стали отдаляться. Энн уже было собиралась встать, как вдруг почувствовала резкую боль в правой руке. Она вскрикнула, испугавшись — это был садовый гном, чьи острые зубы впились в её палец. Энн быстро затрясла рукой, и гном, не сумев удержаться, отлетел к яблоне и врезался головой прямо в ствол.
— Надо раскрутить.
Энн опять вскрикнула, испугавшись теперь уже голоса за спиной. Она осмотрелась, но так и не смогла понять, кто говорит с ней.
— Гномов крутят, а не трясут. Потом бросают, — голос раздался снова. Энн пригляделась и сквозь ветви живой изгороди увидела рыжеволосого мальчика на другой стороне. Его голубые глаза с любопытством разглядывали её.
— Сильно болит? — спросил он.
Энн только кивнула, палец уже начал опухать.
— Меня как-то тоже гном грызнул за ногу. Так что их обязательно надо вышвыривать подальше, тогда они долго будут искать дорогу назад.
В этот момент издали послышался уже знакомый Энн голос:
— Эй, Джордж! Ты чего там застрял?! Догоняй!
— Я не Джордж, я — Фред! — крикнул в ответ мальчик и, сорвавшись с места, убежал прочь.
Энн стояла неподвижно, раздумывая, что делать дальше. Боль в пальце становилась всё сильнее, но любопытство пересиливало. Ей уже так давно было интересно, куда же ходят эти Уизли и чем они занимаются, и вот наконец появилась возможность самой всё выяснить.
Энн оглянулась в поисках Тинки и, убедившись, что та сосредоточена на работе, проскользнула через калитку вон из сада. Припомнив о наставлениях матери, Энн замерла — всё же ей не хотелось получить наказание. Однако затем она вспомнила, что мама запретила ей дружить и разговаривать с Уизли, а она не собиралась делать ни то, ни другое — всего лишь посмотрит, куда они ходят и чем занимаются. Набравшись смелости, Энн тихонько пошла по тропе вслед за ребятами, которых всё ещё могла видеть вдалеке. Она осторожно продвигалась вперёд, стараясь не привлекать к себе внимание. Вскоре сначала мальчики, а потом и Энн вышли из леса и оказались на той самой дороге у озера, по которой она с родителями ходила в гости к Седрику Диггори.
Уизли тем временем поспешили к мерцающей в солнечных лучах воде. Теперь Энн могла их хорошо рассмотреть. Двоих из них она уже видела много раз из своего окна. Тот, что был старше, помогал ещё одному высокому рыжему мальчику, которого Энн видела впервые. Они вдвоем держали в руках по длинной тонкой палке. Повозившись с чем-то на берегу, старший Уизли раскрутил свою палку над головой и забросил что-то невидимое далеко в озеро. Младший сделал то же самое, и они замерли в одинаковых позах, уперев руки в бока.
Мальчик в очках, которого Энн тоже видела раньше, искал что-то в камышах, зайдя по колено в воду. А ещё двое самых маленьких, но таких же рыжеволосых, выглядящих очень сильно похоже, уже лупили друг друга найденными неподалёку ветками ивы.
Энн с интересом наблюдала за ними, но так и не нашла ответа на свой вопрос, потому что ей всё ещё не было понятно, чем занимаются Уизли на озере. Она увидела уже знакомое ей ведро, стоящее слишком близко к дороге. Энн хотела было тихонько подойти и посмотреть, что лежит внутри, но в этот самый момент, как назло, старший из братьев вдруг повернул голову и заметил Энн, наблюдающую за ними.
— Эй, девочка! Ты кто такая?
Остальные четверо тут же бросили свои занятия и дружно уставились на Энн. Та оцепенела от неожиданности и страха. Сердце застучало сильнее, и, не зная, что сказать, она резко бросилась обратно к дому. Ветки и трава цеплялись за её платье, но она не останавливалась, бежала, пока не оказалась в своём саду и снова спряталась за живой изгородью.
Энн тяжело дышала, руки дрожали, но она чувствовала, что сделала правильно, сбежав. Палец всё ещё пульсировал, и боль теперь слилась с чувством смятения от того, что её увидели, причем дважды. Рядом засеменил гном, возможно, тот самый, что укусил её ранее. Вспомнив совет, Энн схватила его за коротенькие ножки, хорошенько раскрутила и бросила подальше от сада. Затем она встала на цыпочки, ещё раз оглянувшись на тропинку, ведущую к озеру. К счастью, никого видно не было, только встал, покачиваясь, гном и, показав Энн язык, юркнул в ближайшую нору.
Примечания:
тгк: https://t.me/ameliawilliamsfb
Там уже есть некоторые арты и спойлеры, найти их можно по хештегу #Ласточка
1) Нувориш — быстро разбогатевший человек из низкого сословия. Уничижительный термин, призванный высмеивать людей, у которых много денег, но нет хорошего вкуса, чтобы тратить их «классным» образом. Подразумевается, что в социальном плане более приемлемо унаследовать деньги и давние традиции, которые с ними связаны, чем внезапно разбогатеть.
В свой шестой день рождения Энн Гилберт с досадой обнаружила, что выросла из всех своих красивых платьев с рюшами и рукавами-фонариками. Она смирно стояла перед зеркалом, пока Тинки пыталась застегнуть пуговицы на её спине, но те никак не хотели поддаваться.
— Это совсем нехорошо, совсем, — пробормотала Тинки, — мисс Энн нужна новая одежда.
Эльфийка призвала из гардероба очередное платье, которое, к счастью, застегнулось, однако, село так туго, что Энн боялась сделать лишнее движение.
— Тинки сейчас же доложит обо всём госпоже, — сказала домовушка и с лёгким хлопком исчезла.
Через несколько минут в детскую вошла Алеста Гилберт и оценивающе посмотрела на дочь.
— Энн слишком сильно вытянулась за лето, — заключила миссис Гилберт, заставив девочку покрутиться так, что предательские пуговицы тихо затрещали. — Что же делать? Мы больше не можем позволить себе услуги мадам Малкин.
— Тинки может сшить сама, если госпожа купит ткань, — подала голос эльфийка. — Тинки хорошо шьёт.
Алеста согласно кивнула и снова повернула Энн к себе спиной. Она осмотрела длинные чёрные волосы дочери, которые аккуратными прядями спадали до поясницы.
— Это никуда не годится, — сказала женщина, а затем достала волшебную палочку и одним лёгким движением отсекла почти двадцать сантиметров волос. Те с тихим шорохом упали на пол, пока Энн скучающе рассматривала своё отражение в зеркале.
— Так-то лучше. Прибери здесь всё, и пусть Энн спускается завтракать.
С этими словами Алеста покинула комнату, громко хлопнув дверью из-за сквозняка, а Тинки продолжила работу. Эльфийка мигом прибралась, повязала Энн ленту и слегка накрутила локоны. Энн лёгким движением перекинула волосы на плечи, те с непривычки теперь казались слишком короткими, и снова взглянула в зеркало. Она попыталась представить себя в совершенно новом облачении. Девочка вообразила длинное тёмно-изумрудное платье в пол, похожее на те, которые носила Алеста, с кружевами и шнуровкой на спине. Она не могла дождаться дня, когда начнёт носить такие же наряды, как взрослые девушки, поэтому надеялась, что уже выросла достаточно сильно.
Фантазии рассеялись, когда Тинки объявила, что пора спускаться. Энн в последний раз посмотрела на себя, поправила ленту и направилась вниз, стараясь не делать слишком резких движений. В столовой её ожидал праздничный завтрак в честь дня рождения. Энн, слегка улыбнувшись, села на своё место, где уже лежал небольшой свёрток в красивой обёртке, и, поблагодарив родителей за подарок, приступила к трапезе. Какое-то время Гилберты ели молча, затем Алеста заметила, что розы в этом году зацвели необычайно красиво, и нужно попросить Тинки срезать несколько для гостиной, после чего переключилась на обсуждение последних новостей, которые она уже успела вычитать из нового выпуска Ежедневного Пророка. Энн не особо интересовали события волшебного мира, поэтому она предалась своим мыслям, вырисовывая в воображении эскиз нового платья.
— ...и Энн нужна одежда...
Собственное имя заставило девочку вынырнуть из мира фантазий и начать следить за нитью разговора.
— ...она из всего выросла. Если купить необходимые ткани, Тинки позаботится об остальном.
Замечание жены заставило Алана Гилберта чуть ли не впервые за последний год обратить внимание на Энн. Он оценивающе посмотрел на дочь, и та даже немного ссутулилась под его пристальным взглядом.
— Подумаю, что можно сделать, — коротко ответил мистер Гилберт, после чего вернулся к своему утреннему кофе, который никто, кроме него, не пил.
Энн проследила на реакцией матери, та удовлетворённо кивнула, и снова легко улыбнулась — совсем скоро у неё будут новые наряды.
После того, как отец отправился на работу, а мать уединилась в кабинете с новенькой газетой, Энн, забрав подарок, вернулась наверх. Уже в комнате девочка открыла небольшую коробочку, в которой обнаружила красивую жемчужную заколку для волос. Она аккуратно положила её на трюмо, решив, что завтра попросит Тинки украсить ей волосы именно этой заколкой.
Энн ещё раз улыбнулась, в этот раз день рождения оказался намного более радостным, чем в прошлый. Только одно портило общую атмосферу — ей было скучно. Она уже перечитала вдоль и поперёк все имеющиеся у них сказки и рассказы, переиграла со своими игрушками в чаепитие, в торжественный обед и даже несколько раз в пикник на природе, и больше не могла представить, чем ещё можно заняться в маленьком доме, где даже нельзя было нигде спрятаться или потеряться. Энн подошла к окну, чтобы посмотреть, созрели ли уже яблоки, и по привычке взглянула на тропу, тянущуюся из леса, которая за лето успела зарасти высокой травой.
Мальчики из семьи Уизли теперь появлялись очень редко. После случая на озере Энн видела их снова всего-то пару раз. Первый, когда рыжие близнецы помогали мистеру Уизли собирать хворост в лесу, а второй, когда она с родителями шла домой от Диггори, и по пути им встретились двое самых старших из братьев Уизли. Они шли из деревни, нагруженные свёртками, и, завидев Гилбертов, бросили небрежное "Здрасте". Алан поздоровался в ответ, Алеста лишь кивнула, а Энн постаралась спрятаться за матерью, однако мальчики всё равно её заметили. К счастью для неё, те никак не выдали того, что уже виделись с ней раньше и поспешили восвояси. Больше никого из Уизли Энн не встречала. И если отсутствие самого старшего можно было объяснить началом нового учебного года в Хогвартсе, то куда подевались все остальные, так и осталось для неё загадкой. Вдобавок ко всему прочему, ещё и Седрик уехал вместе с родителями в Грецию, так что Энн ещё больше заскучала, оставшись совсем без компании, к которой уже успела привыкнуть за прошедший год.
Вечером того же дня мистер Гилберт вернулся домой, держа в руках два больших свёртка. Он оставил их на столе в гостиной и с чувством выполненного долга заперся в кабинете, где, как и всегда, пересчитывал накопления, планировал траты на будущие месяцы, или читал книги об инвестициях. Он не любил, когда его вечерний ритуал прерывали, поэтому остальные домочадцы в это время старались вести себя особенно тихо.
— Посмотрим, что здесь, — Алеста с готовностью подошла к столу, Тинки тут же оказалась рядом, а Энн несмело наблюдала со стороны.
Однако, как только мать распаковала покупки, фантазии Энн о кружевах и блестящих бусинах тут же испарились, словно вода из лужи в знойную жару. Под упаковочным пергаментом оказался моток тёмно-серой ткани, которая была такого плохого качества, что просвещалась, когда Алеста подносила ту к свету. Тинки в свою очередь вытянула ещё одну ткань, в этот раз коричневую и грубую. Выражение лица Алесты никак не изменилось, однако по её взгляду Энн могла понять, что мать была недовольна. Напряжение висело в воздухе, словно тёмная туча перед грозой. Миссис Гилберт осторожно провела рукой по грубой ткани, словно пытаясь выудить из неё хоть каплю красоты, но безуспешно. Энн прижалась к стене, наблюдая за тем, как мать сжимает губы в тщетных попытках скрыть разочарование. Похоже, эти простые куски материи стали для женщины очередным напоминанием о том, насколько изменилась их жизнь.
Тинки, с характерной для себя решимостью, попыталась приободрить хозяйку, предложив сшить наряды из тех материалов, что были, добавив какие-нибудь детали от старых платьев. Алеста кивнула, и в её глазах появилось прежнее спокойствие — даже если теперь им приходилось довольствоваться малым, её дочь всё равно должна выглядеть достойно. Тем временем Тинки уже транспортировала ткань на кухню и, взяв Энн за руку, направилась следом. Она разложила все необходимые ткани для выкройки, тогда как от Энн только и требовалось, что стоять по стойке смирно, пока измерительная лента летала вокруг неё. Как только мерки были сняты, Энн вернулась наверх и решила, что сегодня ляжет пораньше. Она с головой укрылась одеялом, крепко зажмурившись и дав себе клятвенное обещание больше никогда ни о чём не мечтать.
Утром Энн проснулась минут за пять до того, как Тинки появилась посреди комнаты. Эльфийка в своей привычной манере пожелала доброго утра, и девочка заметила в её руках кусок той самой серой ткани.
— Мисс Энн пора одеваться к завтраку.
Энн встала без особого энтузиазма, приняла от Тинки новый наряд и быстро оделась, после чего эльфийка сколола ей волосы новой жемчужной заколкой. Поклонившись, Тинки исчезла, а Энн в свою очередь встала, решив осмотреть себя в зеркале. Хоть Тинки и постаралась на славу, платье выглядело скорее практичным, чем красивым. Ткань, сложенная в два слоя больше не просвещалась и была даже приятной на ощупь, эльфийка сделала несколько швов по фигуре, чтобы наряд выглядел чуть более изящно, пришила тёмно-синий пояс, отрезанный от старой юбки, а из кусков белых кружев, найденных в запасах, смастерила манжеты и небольшой воротничок. Энн посмотрела на себя снова, и её взгляд остановился на заколке в волосах, которая теперь выглядела слишком вычурно и нелепо, абсолютно не сочетаясь с новым платьем. Девочка быстро сняла её и начала рыться в коробке с лентами, пытаясь найти что-то подходящее, но все они, как на подбор, казались чересчур красивыми и какими-то неправильными. В расстроенных чувствах Энн спрятала коробку и остальные украшения для волос в дальний ящик комода, понимая, что теперь они ей вряд ли пригодятся.
Завтрак прошёл тихо. Алан был углублён в свои бумаги, в то время, как Алеста с интересом погрузилась в новый выпуск Пророка. Энн никто ничего не сказал. Ни про платье, ни про планы на день, ни про вообще что-либо. После еды родители удалились, как будто дочка их вовсе не волновала, а Тинки молча убрала со стола. Энн ещё несколько минут сидела на своём месте, уставившись в окно, выходившее на небольшую подъездную алейку, уходящую куда-то вглубь рощи, однако девочка прекрасно знала, что там дальше была дорога в деревню. Внезапно из кустов вдалеке появились двое мальчиков Уизли. Каждый тащил по такой палке, что больше напоминала целое дерево, только ещё не до конца выросшее и с множеством спутанных веточек. Энн тут же вскочила и подлетела к окну, однако так ничего и не успела рассмотреть — рыжие головы уже скрылись в чаще леса.
К счастью для Энн однообразие её дней закончилось с возвращением Седрика в середине сентября. Они не виделись всего месяц, однако мальчик за это время хорошо дал в росте и, несмотря на то, что они с Энн ровесники, теперь был выше её. Седрик подарил Энн несколько красивых ракушек, найденных им на берегу Средиземного моря, и теперь они вдвоём сидели за столиком в детской и рассматривали картинки в книжке про греческих богов.
— Папа говорит, что они все были волшебниками, — сказал Седрик, переворачивая страницу, — просто магглы считали их богами из-за чудес, которые те могли творить.
— Но ведь это была совсем простая магия, — подметила Энн.
— А магглам больше и нужно...
Пролистав ещё несколько страниц, Седрику наскучило чтение и он достал из ящика свою коллекцию карточек от шоколадных лягушек, увалился на диван и принялся их сортировать.
— Я бы тоже хотела поехать к морю, — задумчиво произнесла Энн.
Седрик фыркнул, не отрываясь от своего занятия:
— Сплошная жара и никаких развлечений. Одни только бесконечные развалины да музеи...
Однако для Энн даже подобное времяпрепровождение казалось очень занимательным, хоть какая-то перемена от ежедневной рутины, в которой она жила с рождения. Ответ Седрика снова заставил подумать о том, как её жизнь отличается даже от жизни Диггори, не говоря уже об Уизли. И речь шла далеко не о свободе действий, а о возможностях: у Уизли была возможность исследовать окрестности, а у Седрика исследовать мир. И то и другое казалось Энн невероятно увлекательным, поэтому она грустила каждый раз при мысли, что нигде не бывает дальше своей маленькой комнатки в коттедже и ничем особо примечательным не занимается. Визиты в Хаверхилл Грейндж были для Энн хоть каким-то приключением, она всегда с нетерпением их ждала, так что возвращение Седрика стало редким радостным днём.
— Кстати, в следующий раз ты можешь приходить только после обеда, — подал голос Седрик, всё никак не закончивший со своими карточками.
— Почему? — беспокойно спросила Энн. В голове мгновенно возникла мысль, что она сделала что-то не так, чем разочаровала миссис Диггори, и теперь та не хочет, чтобы Энн дружила с Седриком.
— С понедельника я начну заниматься с учителем, — без особого энтузиазма ответил мальчик, — пять дней в неделю с девяти до часу, а потом ещё и вечерние уроки... Лучше бы я ходил в школу со всеми...
— Но там ведь много магглов!
— Ну и что, — Седрик пожал плечами, — мама хотела, чтобы я ходил в школу вместе с Уизли, это папа решил, что нужно нанять личного учителя. Он сказал, что так будет лучше для моего будущего.
При упоминании знакомой фамилии Энн заинтересовано взглянула на Седрика. До этого дня Седрик Диггори и мальчики Уизли существовали в её представлении как части совершенно разных миров, и только сейчас ей впервые пришло в голову, что они могут принадлежать одному и тому же.
— Ты знаешь кого-то из братьев Уизли? — аккуратно поинтересовалась Энн. Она закрыла книгу, которая теперь совсем перестала её интересовать, и пересела в кресло поближе к дивану.
— Нет, — ответил Седрик, и прежде, чем воодушевление Энн успело исчезнуть, добавил: — Только мистера Уизли. Он часто бывает здесь. Они с моим отцом обсуждают что-то, закрывшись в кабинете. Мама говорит, что это касается каких-то полей. А ты откуда знаешь Уизли?
— Они часто бегают вблизи коттеджа, — ответила Энн и тут же поправила себя: — Точнее, бегали...
— Хотел бы и я так побегать, — вздохнул Седрик, после чего наконец отложил свои карточки в сторону и встал. — Мама говорит, что их родителям некогда за ними следить из-за работы на ферме, поэтому они и занимаются чем хотят.
— А что они делают на озере? Ты не знаешь?
— Наверное рыбу ловят. Ох, хотел бы и я половить рыбу...
С этими словами Седрик совсем раскис и снова начал жаловаться на то, что теперь ему придётся круглыми сутками учиться. Энн не знала, как приободрить друга, поэтому молча выслушивала жалобы, сама же при этом пыталась понять, как можно выловить рыбу из озера без помощи магии. Затем в комнату вошла гувернантка Седрика, мисс Стейси, и объявила, что пришло время обеда. Для Энн же это значило, что пора уходить. Девочка встала, забрала подаренные ракушки и, пожелав Седрику удачи с новым учителем, направилась домой. Вообще-то по договорённости миссис Гилберт и миссис Диггори, мисс Стейси должна была сопровождать Энн до самого коттеджа, однако, девочка уже давно заметила, что гувернантка её недолюбливает, поэтому однажды отказалась от её компании, чтобы не вызвать на себя ещё больший гнев. Естественно Энн хранила это в секрете от матери.
По прошествии ещё нескольких дней рутинная жизнь обитателей коттеджа на краю леса снова была нарушена. Когда Гилберты завтракали, на жёрдочку для сов, которую Тинки соорудила на улице у входа в кухню, сел незнакомый почтальон. Эльфийка забрала письмо у птицы и мигом доставила его Алесте, которая, увидев золотую печатку на конверте, тут же замерла, так и не разрезав свой блинчик до конца.
— Что такое, дорогая? — спросил Алан, от которого не скрылось странное состояние жены. Энн перевела взгляд на мать и тоже перестала есть — она уже давно знала, что письма могут приносить самые плохое новости.
— Это от Дочерей Мерлина, — ответила Алеста, забирая конверт.
— Они всё ещё существуют? — удивился мистер Гилберт, попивая свой излюбленный крепкий кофе.
— Они делали паузу на время, пока...ты сам понимаешь... А с прошлого года собрались опять.
— И что им от тебя нужно?
— Это приглашение на официальный завтрак, — пробежавшись глазами по письму ответила Алеста, — будут обсуждать проблемы детей-сирот.
Алан усмехнулся:
— Что им нужно конкретно от тебя?
— Откуда мне знать? Моя прабабушка была соучредительницей Дочерей Мерлина, может быть поэтому они решили пригласить меня именно после возобновления деятельности организации?..
Мистеру Гилберту эта версия показалась мало правдоподобной, из-за чего между супругами началась дискуссия на повышенных тонах прямо за столом. Алан был категорически против, чтобы Алеста посещала подобные собрания, ведь даже если всё и пройдёт хорошо, в конце концов это закончится вымогательством денег на нужды сирот. Миссис Гилберт была несогласна. Она расценивала это приглашение, как возможность наконец вернуться в общество, ведь, судя по всему, её там всё-таки желали видеть. Тем временем Энн будто присутствовала на спектакле, где актёры забыли, что на них смотрят. Она вяло ковырялась вилкой в половинке яблока в сахарном сиропе, всё ещё не решаясь спросить, кто такие дети-сироты и для чего им нужны деньги. Разговор окончился очередной размолвкой, Алан ушёл на работу, громко хлопнув входной дверью, Алеста закрылась в кабинете, а Тинки принялась за уборку стола. Про Энн снова все забыли, поэтому девочка тихо поднялась и вышла на улицу. Она собиралась заняться катапультированием гномов прочь из сада — всяко веселее, чем сидеть у окна и ждать, пока кто-нибудь из Уизли пройдёт мимо её дома. А после обеда Энн планировала навестить Седрика, у которого обязательно спросит, кто такие эти дети-сироты, вдруг он знает.
Алеста Гилберт, проигнорировав все аргументы мужа, всё же готовилась к предстоящему мероприятию с такой тщательностью, словно её пригласили на королевский бал. В родительской спальне, на пороге которой тихонько стояла Энн, царила особая магия, та, что окружает женщин, возвращающих себе положение в обществе. Платья одно за другим вздымались в воздух, а затем снова падали на кровать: то слишком тёмное, то слишком пёстрое, чересчур скромное или чересчур старомодное — ничего не подходило. В конце концов Алеста остановилась на лавандовом платье в пол с длинными кружевными рукавами и атласной юбкой — в этом наряде она когда-то была на летнем приёме, где и познакомилась со своим будущим мужем. И пусть платье уже было слегка неактуальным, оно всё ещё в хорошем состоянии, ведь Алеста надевала его только раз. Тинки, тем временем, подала госпоже шкатулку с драгоценностями, и женщина выбрала старинную брошь, доставшуюся ей от покойной бабушки.
— Сегодня лучше без излишеств, — сказала Алеста, внимательно осмотрев своё отражение в зеркале со всех сторон.
Энн наблюдала за тем, как мать мягко опустилась на пуфик перед туалетным столиком, а Тинки, став на подставку, начала заниматься её волосами. Всё происходящее казалось Энн чем-то тайным и важным, чему она сможет научиться только когда сама станет взрослой.
— Что обычно делают на собрании Дочерей Мерлина? — тихо спросила Энн, продолжая наблюдать, как Тинки ловко справлялась с длинными чёрными волосами миссис Гилберт.
Алеста взглянула на Энн через отражение в зеркале и сказала:
— В основном пьют чай и обсуждают насущные проблемы общества.
— А у общества много проблем?
— Достаточно.
Энн не стала продолжать разговор, потому что прекрасно знала, что если мама начинает отвечать односложно, это значит, что ей лучше помолчать. Алеста тем временем нанесла на щеки немного румян, чтобы не быть совсем бледной, и снова внимательно на себя посмотрела. Она выглядела идеально, однако в её взгляде промелькнула тень, появляющаяся каждый раз, когда она вспоминала, как много было потеряно. Однако Алеста быстро взяла себя в руки, использовала немного духов и выровнялась, слегка вздёрнув подбородок. Энн, до сих пор наблюдавшая со стороны, не могла отвести от матери глаз — такой красивой она была сегодня.
— Пора, — бросив взгляд на часы, Алеста поднялась и, взяв поднесённую Тинки сумку и дорожную мантию, последовала вниз. — Думаю, я вернусь после обеда. Разговоры наверняка затянутся. Энн, ты остаёшься дома, дальше сада никуда не выходить.
Энн послушно кивнула, они с Тинки вместе проводили Алесту и после того, как та трансгрессировала, вернулись в дом. Звенящая тишина снова окутала Энн, словно старый дырявый плед, пропускавший каждое дуновение ветра. На улицу ей идти не хотелось, играть в детской тоже, поэтому девочка прошла в кабинет и взяв со стеллажа первую приглянувшуюся книгу, принялась её листать. Это оказался фолиант под названием "Природная знать. Родословные волшебников", и Энн с интересом рассматривала извивистые схемы родоводов различных магических семей. Древо семьи Блэк было самым большим из всех, и у Энн только полчаса ушло на то, чтобы изучить его до средних веков, после чего, устав от бесконечных сложных и непонятных имён, она принялась листать дальше. К большому удивлению в этой книге был раздел и про семью Уизли. Девочка перешла сразу в конец, где сначала пришла в восторг от того, что Уизли были близкими родственниками Блэкам, после чего быстро поникла, потому что последними, кто упоминался, были мистер Артур Уизли и его братья. Полистав книгу ещё немного, Энн в конце концов наскучило и, вернув всё на место, девочка удобно расположилась на диване в гостиной.
Тишину коттеджа нарушало только тиканье часов и звон посуды, доносившийся с кухни, где орудовала Тинки. Энн откинулась на спинку в такой же манере, как это обычно делал Седрик, и уставилась на картину над камином. Это был большой семейный портрет в позолоченной раме, на котором была изображена сама Энн с родителями. Магия полотна заключалась в том, что оно отображало всех членов семьи в реальном времени, если их таковыми продолжали считать, поэтому по мере взросления менялась и Энн с портрета. Сейчас на неё уставилось её собственное изображение с той лишь разницей, что одето оно было в красивое голубое шёлковое платьице, которого у девочки больше не было и вряд ли ещё когда-то появится. На других картинах в гостиной были изображены пейзажи с мирно пасущимися овечками, скачущими из полотна в полотно лошадьми, и птицами, почти беззвучно певшими в ореховой роще. Раньше на их местах висели портреты предков Алесты, однако те, тяжело переживая обнищание потомков, предпочитали не появляться в коттедже слишком часто, так что рамы подолгу пустовали. А когда кто-то из обитателей возвращался на своё полотно, не в силах выдержать трагедию разорения, они начинали причитать, плакать из-за тяжкой доли семьи или вообще завывать, долго и протяжно, так что коттедж стал напоминать дом с привидениями. В конце концов Алесте это всё надоело и она, без малейших колебаний, заменила портреты на пейзажи, а неугодные картины спрятала в подвале вместе с остатками наследия, которое не вписывалось в новые реалии жизни. Так что теперь, если прислушаться, порой можно было услышать тихое хныканье, доносившееся из подвала — это кто-то из жителей картин возвращался, чтобы вдоволь прореветься и пожаловаться на превратности бытия.
Тем временем часы пробили одиннадцать, а уже через пять минут входная дверь резко распахнулась, и в дом влетела запыхавшаяся Алеста. Не сказав ни слова, женщина помчалась наверх, после чего коттедж содрогнулся от громко захлопнувшейся двери спальни. Энн медленно встала и сделала два нерешительных шага в сторону лестницы. Что-то определённо случилось, что-то очень неприятное, но Энн не знала, что ей следует делать в такой ситуации. Девочка тихонько поднялась на второй этаж и подошла к родительской комнате. Оттуда доносились рыдания, словно кто-то забыл снять самый драматичный из портретов. Энн уже коснулась ручки двери, намереваясь войти, когда Тинки остановила её, положив свою ладонь сверху.
— Мисс Энн лучше погулять на улице, — сказала эльфийка, — Тинки обо всём позаботится.
Энн послушно отступила в сторону, давая Тинки возможность войти в спальню. Когда дверь приоткрылась, Энн увидела рыдающую мать, которая сидела прямо на полу, уткнувшись лицом в покрывало кровати. Её волосы были растрёпаны, сумка валялась неподалёку, а сама женщина тряслась от непрекращающихся слёз.
— Уйди, Тинки! — воскликнула миссис Гилберт, заметив эльфийку. — Я сказала, пошла вон!
Схваченный с прикроватной тумбочки подсвечник полетел в сторону двери, однако, Тинки успела ловко увернуться, не выказав ни капли страха, и тот попал прямо в Энн, больно ударив по ноге.
— Мисс Энн должна уйти, — повторила Тинки, после чего захлопнула за собой дверь.
— Пошла вон! — крики продолжались доноситься из спальни. — Не подходи ко мне! Я дам тебе одежду! Прочь!
Энн не стала слушать дальше. От непонимания того, что происходит, ей стало очень страшно, поэтому она решила последовать указу и отправилась на улицу. Однако в саду всё ещё были слышны вопли матери, и Энн без спросу покинула территорию коттеджа, направившись по тропинке в сторону озера. Девочка вышла к тому месту, где её однажды увидели мальчики Уизли, но, к счастью, сейчас там было пусто. Энн присела на лежавшее на берегу бревно, пытаясь унять дрожь в коленках и успокоиться. Однако, её одиночество долго не продлилось. Что-то вдруг зашуршало в камышах неподалёку, и оттуда вылезли двое рыжих мальчиков, в которых Энн сразу же узнала тех самых воров яблок, которые чуть не попались её матери в прошлом году. Энн напряглась, готовая в любой момент дать дёру, но Уизли продолжали складывать что-то в своё ведро, не обращая на неё никакого внимания. Со своего положения Энн не могла увидеть, что именно это было, однако она была полностью уверена, что рыбу ловят не так. Мальчики, тем временем, забрали свои вещи и, собираясь уходить, встретились с любопытным взглядом Энн, которая продолжала рассматривать их издалека. Девочка от страха сильнее вцепилась руками в древко, не зная, что ей делать дальше, но братья Уизли, ничего не сказав, развернулись и молча ушли в другую сторону.
Хоть истерика у миссис Гилберт в конце концов прекратилась, она всё равно отказалась покидать спальню. Вечером, когда мистер Гилберт вернулся с работы, он попытался в буквальном смысле достучаться до жены, но та отказалась его впускать, особенно после неосторожно брошенной фразы "А что я тебе говорил". Поэтому Тинки постелила ему в маленькой комнате, хоть он и продолжал возмущаться, почему его не пускают в собственную кровать, когда он ни в чём не виноват.
Следующим утром Энн проснулась от хлопка, означающего, что в комнате появилась Тинки. Эльфийка с улыбкой пожелала доброго утра, поставила поднос с едой на столик и принялась помогать Энн одеваться.
— Госпожа велела, чтобы мисс Энн завтракала у себя, — объяснила Тинки, заплетая девочке волосы. — Госпожа всё ещё в плохом настроении, мисс Энн лучше слушаться...
Закончив, Тинки ушла, а Энн уставилась на дверь. Она понимала, что раз ей не позволили спуститься вниз, значит родители будут обсуждать что-то, не предназначенное для детских ушей, и, скорее всего, это были события прошлого дня. Энн всё ещё недоумевала, что же такого могло случиться вчера, что вызвало у матери подобную реакцию. Девочка взглянула на поднос с едой, а потом снова на дверь — она знала, что Тинки не вернётся ещё как минимум полчаса, так что она решила незаметно подслушать, о чём говорят родители. Энн тихо вышла в коридор, стараясь ступать аккуратно, чтобы не скрипеть половицами, прокралась к лестнице и присела на верхней ступеньке. Сюда голоса родителей доносились глухо, но разборчиво, и Энн застыла, прислушиваясь.
— ...как выяснилось, меня там вообще никто не ждал, — говорила Алеста, — кто-то напутал со списками, и моё имя забыли вычеркнуть...
— И что, они прям сразу на тебя набросились? — спросил Алан.
— Буквально с порога. Августа Долгопупс была первой, — продолжала рассказ Алеста, и даже Энн со своего положения могла слышать, что мать с трудом подавляет дрожь в голосе. — В какой-то момент я даже подумала, что она убьет меня прямо на месте и при свидетелях. Кто-то кричал, как я смею приходить на собрание, посвящённое помощи детям, если моя семья виновата в том, что эти дети стали сиротами. Миссис Маккласки угрожала, что превратит меня в червя, если я сама не уйду...
— Я ведь тебе говорил, что ничего хорошего от них ждать не стоит.
— Ты теперь всегда будешь об этом напоминать? — Алеста повысила тон. — Я прекрасно понимаю их гнев, но я думала, что раз мне пришло приглашение, все волнения уже утихли...
— Таким людям главное найти, на кого спустить всех собак, в остальном они даже разбираться не станут!
— Ирония в том, что всё то время, пока на меня кричали и пытались выгнать, никто иная, как Нарцисса Малфой тихо сидела в углу, даже не подняв не меня взгляда. И никто ей даже слова не сказал, хотя все знают, кто её муж!
— Это просто сборище лицемеров, — фыркнул мистер Гилберт. — Хотел бы я знать, сколько Малфой отдал, чтобы откупиться и очистить репутацию!
— И как будто этого было мало, одна из этих... — Алеста выдохнула, — ...одна из этих дам осмелилась спросить: «а как же ваша девочка?». Мол, бедняжка, должно быть, теперь сильно отстаёт от остальных, раз у нас больше нет средств на гувернанток. А потом специально громко и с расстановкой, чтобы все слышали, добавила, как же тяжело придётся Энн в Хогвартсе. Мерзкое отродье!
— Мерлин, да они ещё своих детей на Энн натравят, будто стаю голодных волков!
— Я никому не позволю унижать нашу дочь! — процедила Алеста сквозь зубы. — Они могут как угодно оскорблять меня, но такого отношения к Энн я не потерплю! Я сама буду учить её, Алан, и она поедет в Хогвартс подготовленной лучше, чем все их дети вместе взятые. Энн станет идеальной, и я приложу для этого все усилия!
Сидящая на лестнице Энн не особенно понимала, что именно для неё означают слова матери, как и то, почему другие волшебницы ненавидели её мать, и почему из-за этого тень падала и на саму Энн. Однако чутьё подсказывало, что совсем скоро она обо всём узнает. Остаток разговора Энн подслушивать не стала и поспешила вернуться в свою комнату, чтобы не вызвать подозрений, когда вернётся Тинки.
На следующий день, когда осеннее небо накрыло деревню по-настоящему сырой и холодной погодой, Алеста позвала дочь в кабинет. Энн, хоть и иногда бывала здесь, всё же в этот раз вошла осторожно, словно именно эта территория являлась запретной. Миссис Гилберт с важным видом восседала за столом, а рядом стояла небольшая парта, где уже лежали пергаменты, чернильница, тонкое перо с серебряным наконечником и несколько книг.
— С этого дня я буду с тобой заниматься, — объявила Алеста, строго глядя на дочь. — Хоть ты и поедешь в Хогвартс только через шесть лет, подготовку нужно начинать уже сейчас, чтобы ты не ударила в грязь лицом и никто не посмел тебя унизить.
— Да, мама, — тихо сказала Энн, не смея перечить.
— Садись, — миссис Гилберт кивнула в сторону парты. — Для начала мы займёмся письмом. Почерк — это твоё лицо, и именно по нему тебя часто будут судить не только в школе, но и в любом обществе. Я уже подготовила для тебя листы по каллиграфии, можешь приступать.
Сев на отведённое место, Энн взяла перо, как всегда это делала, левой рукой, однако Алеста тут же её прервала:
— Правая рука!
Энн сделала, как было велено, однако у неё совсем ничего не получалось. В правой руке перо лежало неудобно, кисть никак не хотела слушаться, лист постоянно съезжал в сторону, а серебряный наконечник только и делал, что царапал бумагу. Невольно Энн пыталась помочь себе рабочей рукой, но под строгим взглядом матери она мигом пресекала очередную попытку. От прилагаемых усилий Энн согнулась и тут же воздух просёк возглас:
— Спина! Сутулиться запрещено!
Энн выровнялась, лист снова съехал, и палочки с завитками получались не только кривыми, но и заваливались друг на друга, словно пьяные гости на праздновании юбилея любимого дядюшки. К концу урока у Энн болела спина, пальцы дрожали так, что держать перо стало совершенно невозможно, а кисть ныла от напряжения, к которому совсем не привыкла. Алеста осталась недовольна, сказав, что Энн старается недостаточно, и ей нужно больше практиковаться.
Следующим утром ситуация нисколько не улучшилась. Правая рука теперь не слушалась совсем, а когда после очередного замечания об осанке Энн всё равно забывала сидеть прямо, Алеста, не выдержав, взмахнула волшебной палочкой. Вокруг Энн закружил пёстрый шарф, вмиг он привязал её к спинке стула так сильно, что она вообще не могла наклониться вперёд даже на миллиметр, и левая рука тоже оказалась в неволе. В таком положении писать было ещё труднее, но Энн упорно продолжала выводить буквы, хоть дело каждый раз и заканчивалось очередной кляксой. В конце концов, через пару недель результат наконец явил себя: правая рука уже значительно лучше поддавалась контролю, левая почти не мешалась, а саму Энн перестали привязывать ко стулу, потому что спину она теперь держала неосознанно. Алеста наконец была довольна.
Практически сразу вместе с уроками письма миссис Гилберт ввела и французский. Она сетовала на то, что начать стоило намного раньше и надеялась, что детский ум Энн всё ещё был достаточно гибок для быстрого усвоения иностранных языков. Поэтому половину дня Алеста говорила с дочерью исключительно на французском, и у Энн не оставалось выбора, кроме как прислушиваться и пытаться разобрать хоть что-то. Каждый день женщина составляла список слов и фраз, которые должны были быть выучены к следующему утру, и Энн посвящала свой вечер уже не играм с куклами, а бесконечному повторению. Французский язык казался ей слишком сложным, она не понимала, как правильно читать, слова то и дело ускользали, и их трудно было держать в памяти, однако она знала, что мать не даст ей поблажек, и если к завтрашнему дню она не выучит заданное, в следующий раз слов будет значительно больше. Так что Энн сидела в своей комнате до поздней ночи, повторяя, словно дрессированный попугай: "Je m’appelle Annа. J'ai six ans. J’habite dans une maison ancienne...".(1) А на следующий день она стояла перед матерью с увесистой книгой на голове, потому что осанку нужно держать всегда, и проговаривала наизусть выученный текст. И если книга падала, то приходилось начинать сначала.
Так продолжалось около месяца, пока в один из дней Энн не застала Алесту выходящей из ванной и державшейся за живот. Женщина выглядела совсем плохо: на лбу выступила испарина, лицо нездорово бледное, а плечи ссутуленные, словно на них возложили тяжёлый груз. Мать медленно прошла мимо дочери, даже не обратив на ту внимания, и скрылась в спальне. Мгновением позже туда направилась и Тинки с тазом для стирки наперевес. Энн не понимала, что именно случилось, но по состоянию Алесты догадывалась, что та, скорее всего заболела. Тинки вышла через несколько минут со списком в руках и подошла к девочке.
— Госпожа сегодня нездорова, — объявила эльфийка. — Мисс Энн может пойти к Седрику Диггори и также взять в их библиотеке книги для дополнительного чтения.
Когда Энн вернулась домой с книгами под мышкой, в коттедже стояла мёртвая тишина. Только часы в гостиной тикали как обычно — чётко и монотонно. В столовой на своём привычном месте сидела Алеста. Она не пила чай, не читала газету, не ела — просто сидела, обхватив руками стакан с прохладной водой. Круги под глазами были ещё темнее, чем с утра, а губы плотно сжаты, будто она всеми силами сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего.
Энн тихо вошла. Девочка знала, как нужно себя вести, когда мать в таком состоянии: не шуметь, не задавать вопросов, не делать резких движений. Однако, когда она хотела быстро прошмыгнуть наверх, её остановило твёрдое "Стоять!", брошенное в спину.
— Подойди! — велела миссис Гилберт, не спуская глаз с дочери. Женщина была явно не в настроении, и Энн боялась, что ей сейчас попадёт. — Что взяла?
Энн аккуратно выложила на стол книги — сборник про магических зверей, толстый том по ритуальной магии и маленький путеводитель по лесам Британии. Алеста взглядом пробежалась по корешкам и кивнула.
— Будешь вести читательский дневник. Одна страница с двух сторон на каждую книгу: о чём, твои впечатления и что полезного ты из этого вынесла. Я проверю.
Энн только кивнула, не решаясь даже ответить вслух.
Остаток дня прошёл напряжённо. Миссис Гилберт не ушла в кабинет, не поднялась наверх, не отправилась никуда. Она всё так же сидела в столовой, иногда меняя позу, но не покидая насиженного места. Взгляд её всё время был направлен на входную дверь, иногда в окно, но в основном именно на дверь.
Энн старалась всеми силами делать вид, что занята делом. Она сидела на диване в гостиной и пыталась заучивать французские слова, но никак не могла сосредоточится. Её внимание то и дело отвлекала Алеста, всем своим видом напоминавшая котёл с неправильно приготовленным зельем, который может рвануть в любую секунду.
Когда, наконец, распахнулась входная дверь, и в дом вошёл мистер Гилберт, Алеста сразу же поднялась.
— Энн, наверх! — сказала она так твёрдо, что ослушаться было просто невозможно.
Энн встала, не сказав ни слова, и поспешила к себе в комнату. Однако на лестнице она снова задержалась — её остановил разговор родителей, которые опять спорили о чём-то на повышенных тонах. Энн замерла, прислушиваясь.
— Ты ведь говорил, что всё будет без последствий! — причитала мать, в голосе которой прослеживалась явная тревога. — Ты же уверял меня! Обещал!
— Откуда я знал, что так получится? — голос отца был раздражённым. — Как женщина, ты должна была принять меры...
— А что должен ты?! — воскликнула Алеста, окончательно выходя из себя. — И что мне теперь делать?! Ты сам знаешь, как это всё сейчас не вовремя!
Женщина замолчала. Несколько секунд были слышны только беспокойные шаги по гостиной, а потом спор начался снова.
— Всё уже случилось, давай не будем...
— Нет! Не уходи от разговора так быстро...
Дверь в кабинет резко захлопнулась, и теперь Энн могла слышать только глухой звук голосов родителей, которые продолжали выяснять отношения. Энн медленно поднялась в свою комнату. Она не понимала, о чём говорили отец с матерью, но знала, что, скорее всего, на следующий день они будут вести себя так, будто ничего не случилось.
Однако, в этот раз очередного молчаливого примирения не наступило. Алеста снова не вышла с утра, сославшись на плохое самочувствие, а Тинки весь день хлопотала вокруг неё. Вечером, когда вернулся Алан, он безмолвно прошёл в кабинет, не став даже ужинать, а позже Энн заметила, что Тинки снова постелила ему в маленькой комнате. Энн не понимала, что происходит, и ей никто не спешил объяснять.
Однажды Энн случайно увидела мать, когда проходила мимо родительской спальни. Дверь была приоткрыта, и девочка смогла рассмотреть Алесту, которая сидела у открытого окна и махала на себя красивым кружевным веером. Женщина была совсем бледная, волосы влажные от то и дело выступавшего пота, а руки немного дрожали, когда она пыталась взять стакан с водой.
— Что ты тут делаешь? — строго спросила миссис Гилберт, заметив дочь.
— Ничего… Я только… — пролепетала Энн.
— Марш заниматься! — велела Алеста и магией захлопнула дверь.
Энн послушно спустилась вниз и села за свою парту, где её уже ожидали задания на день, подготовленные Тинки по указу хозяйки. В комнате было тихо, только перо постукивало по бумаге, когда Энн выводила строчку за строчкой, стараясь не испачкать чернилами платье. Задание на сегодня было простое — заполнить свой читательский дневник, а еще прочесть две первые главы справочника по целебным травам и выписать основное. Лист был уже исписан наполовину, и хотя почерк становился всё ровнее, рука всё ещё слишком быстро уставала. Энн сидела с выпрямленной спиной, как её учили, и хотя та неприятно ныла, привычка держаться ровно уже прочно закрепилась в теле.
Прошло больше часа, а в доме всё ещё царила полнейшая тишина — мать не выходила, Тинки ухаживала за ней наверху, а отец был на работе. Закончив с читательским дневником, Энн отложила перо и откинулась на спинку стула, разрешая себе немного отдохнуть. Плечи затекли. Она потерла шею и только тогда почувствовала чей-то взгляд на себе.
Картина висела на той же стене, что и всегда — справа от парты прямо напротив окна, выходящего на сад. Это был единственный портрет, оставшийся в доме, который Алеста никогда бы не посмела упрятать в подвал. Энн видела его каждый день, но сейчас почему-то ощутила его присутствие особенно остро, как будто фигура на холсте стала чуть живее, чем раньше. На полотне была изображена молодая девушка в красивом бальном платье, с высоко собранными тёмными волосами, но не настолько чёрными, как у Алесты и Энн, и тонкими чертами лица. Её руки были сложены на коленях, а глаза, голубые, с лёгким блеском, смотрели прямо на Энн. Не строго, как мать, и не с холодной надменностью, которую девочка привыкла видеть в глазах отца. Нет. Её взгляд был грустным.
Девушка внимательно наблюдала за Энн, а в её лице была задумчивая тишина, как будто она хотела что-то сказать, но никак не могла решиться. Но Энн знала, что это вряд ли является правдой, потому что именно этот портрет никогда не разговаривал. По собственной прихоти, или же это был какой-то дефект, девочка не знала.
Тем временем, встав из-за стола, Энн медленно подошла ближе. Портрет был написан чётко, почти как фотография, а в углу была еле заметная приписка «Энн Гардинер, 15 лет». Энн уже читала это раньше, но как будто впервые почувствовала, что это имя настоящего человека, а не просто надпись. Девушка с портрета была её бабушкой. И всё, что Энн про неё знала, это то, что она так и не доучилась в Хогвартсе, потому что её забрали оттуда, чтобы выдать замуж, что она умерла, когда Алеста сама ещё была ребёнком, и что Энн назвали в её честь. Девочка стояла у портрета долго, рассматривала детали платья, воображая себя в таком же, но потом вдруг Энн Гардинер встала и медленно ушла. Полотно опустело, остался только вид на стену малой гостиной в их прежнем поместье, и Энн решила продолжить занятия, она прекрасно знала, что бабушка вернётся нескоро.
В ноябре состояние миссис Гилберт нисколько не улучшилось, отчего Энн начала переживать. Никто ничего не объяснял, поэтому она решила, что мама тяжело больна, и ей было страшно, что та может умереть. Алеста теперь совсем не выходила из спальни, проводя всё время в постели или в кресле у окна. Тинки постоянно уносила из комнаты подносы с нетронутой едой и только и делала, что пополняла запас воды в графине. Иногда Энн подолгу стояла под дверью, прислушиваясь к тишине за ней, надеясь уловить хоть какое-то движение, кашель или шорох — любой признак, что мама всё ещё там. Но чаще всего из родительской спальни не доносилось ни звука, и тогда девочке казалось, будто за ней пустота. Тревога росла с каждым днём, но всё, что Энн могла делать, это продолжать прилежно учиться, пока портрет бабушки с немой грустью наблюдал за тем, как внучка пытается не расплакаться.
К Рождеству ситуация стала немного лучше. Алеста начала иногда выходить из комнаты и даже присоединилась к праздничному ужину, хотя от Энн не скрылось, что мама ела очень мало. Позже Энн осмелилась спросить у Тинки, что происходит с Алестой, на что та ответила, что ничего страшного не случилось, просто скоро в семье появится ещё один ребёнок. Этот ответ не удовлетворил Энн, потому что она всё равно не понимала, что случилось с матерью, и при чем тут какой-то ребёнок.
— Наверное, я стану сиротой, — призналась Энн Седрику, когда в очередной раз навещала его во время зимних каникул.
— Почему?
— Я думаю, что моя мама скоро умрёт. Она очень сильно болеет...
После сказанных слов у Энн выступили слёзы и она заплакала. Седрик, пытаясь её утешить, высказал предположение, что возможно её мама не умрёт, ведь волшебники научились лечить почти все болезни, но Энн это не помогло. Возвращалась домой она в подавленном настроении, прижимая к груди очередную партию книг из библиотеки Диггори. Когда она уже свернула на тропу, ведущую в лес, обычный короткий путь до коттеджа, счастливый смех достиг её ушей, и она замерла. Обернувшись, Энн увидела вдалеке, как мальчики Уизли в полном составе спускались с заснеженного холма на старом корыте. В какой-то момент оно застряло и ребята кубарем полетели вниз, затем довольные и весёлые вскочили на ноги и снова полезли на холм. Энн с грустью в глазах наблюдала за ними, после чего развернулась и скрылась в лесу, желая больше никогда не видеть их счастливые лица.
Через несколько месяцев Энн в очередной раз убедилась в том, что миссис Гилберт всё-таки тяжело больна. Однажды Энн проходила мимо спальни родителей и, как обычно, увидела там Алесту. Она вовсе не собиралась подглядывать, дверь была приоткрыта, и девочка заметила, как мать стоит у окна, одетая в один только халат. Алеста держалась за подоконник и тяжело дышала, будто воздух сам не хотел заходить в лёгкие. Спина её была чуть согнута, а одной рукой она поглаживала поясницу. А потом вдруг пояс на халате развязался, и Энн увидела, каким большим и выпирающим стал живот матери, при том, что та очень сильно похудела. Испугавшись, Энн убежала на улицу, где спряталась под яблоней и дала волю слезам. Она даже представить не могла, что же это за болезнь такая, при которой ты ничего не ешь, но у тебя раздувается живот. Увиденное ещё раз напомнило Энн, что она скоро станет сиротой и девочка со страхом представила, как её отдадут каким-то чужим людям, и что она будет жить в общем доме с другими детьми-сиротами.
Однако, к счастью для Энн, Алеста продолжала жить. Женщина всё ещё выглядела бледной и слишком худощавой, однако теперь она чаще выходила и проводила время на свежем воздухе в саду. Только пугающий живот продолжал увеличиваться в размерах, что никак не позволяло Энн забыть о своих тревогах. Так что она делала всё что могла — продолжала усердно учиться, чтобы хоть чем-то порадовать маму, и когда её французский заметно улучшился, девочка впервые за долгое время увидела в глазах Алесты взгляд одобрения.
Весна действительно будто бы предала всем сил. В коттедже стали появляться детские вещи, хотя Энн думала, что они скорее подойдут её куклам, а Тинки начала наводить порядок в маленькой спальне. Энн не знала, когда именно появится новый ребёнок, и кто его привезёт, но она надеялась, что к тому времени мама наконец выздоровеет, потому что та действительно стала выглядеть лучше и больше есть. Энн, в свою очередь, старалась быть прилежной и не добавлять взрослым хлопот.
В один из тёплых майских дней Энн в очередной раз пошла к Седрику, чтобы справиться о его успехах в уроках владения волшебной палочкой, после чего, прихватив новые книги, направилась домой. Она как раз вышла на тропу, ведущую прямо к коттеджу, когда заметила чуть поодаль, как кто-то пыхтел и копошился в камышах. Ей вдруг подумалось, что это мог быть гоблин, поэтому захотелось быстрее миновать эту часть пути, как вдруг в свете солнца заблестели рыжие волосы существа, кое-где покрытые уже засыхающей грязью. Энн вмиг поняла, что это был один из тех самых мальчиков Уизли, с которыми мама строго настрого запретила дружить. Паренёк, чертыхаясь, пытался вытащить что-то из болота, но у него никак не получалось. Он сам увяз по колено в грязи, весь измазался, но упорно продолжал своё дело. Ведомая любопытством, Энн остановилась. Ей показалось, что мальчик пытается голыми руками выкорчевать небольшое дерево. Потом она поняла, что дереву в болоте делать нечего, и снова присмотрелась, но так и не смогла понять, что же там было.
В этот самый момент мальчик вдруг обернулся, и от вида Энн его замурзанное лицо вдруг осветилось радостью.
— Слава Мерлину! — воскликнул он и театрально вознес руки к небу.
Энн, которую сложившаяся ситуация тут же напугала, медленно попятилась.
— Стой! Не уходи! — закричал мальчик, он хотел было метнуться, чтобы остановить Энн, но забыл, что сам застрял в болоте, и тут же упал плашмя прямо в грязь.
От неожиданности Энн вскрикнула и подбежала ближе, посмотреть вдруг мальчик успел убиться или сильно покалечиться. Однако, тот поднялся так же быстро, как и упал, вытер лицо краем футболки, на который ещё не успела попасть грязь, и снова взглянул на Энн.
— Помоги мне, пожалуйста! — воскликнул он. Но Энн, увидев, что его жизни ничего не угрожает, снова начала отходить.
— Прошу, пожалуйста! А то меня мама убьёт!
Волшебное заклинание, силу которого мог знать только ребёнок, сработало, и Энн остановилась. Погибнуть от руки матери было кошмаром каждого, поэтому отчаянный клич о помощи вмиг отозвался в её сердце.
— Что… что случилось? — тихо спросила она.
— Ты из того дома, да? — мальчик указал пальцем в сторону коттеджа, и Энн кивнула. — Я тоже волшебник, как и ты. Я хотел научиться летать на метле. Мой старший брат Чарли уже хорошо летает, он обещал меня научить, но мама запретила брать мётлы. Я спросил почему, а она сказала, что я себе шею сверну, если сяду на метлу. А как можно свернуть шею сидя? Ты не знаешь?
— Не знаю, — так же тихо ответила Энн.
— Вот и я не знаю. Поэтому я спросил у Билла, как именно сворачивается шея, когда сидишь на метле, а он сказал, что если подняться сильно высоко, то голова начинает вертеться, а потом и шея сворачивается, представляешь!
Энн подняла глаза и посмотрела в небо, в воображении тут же предстал волшебник верхом на метле, у которого шею выкрутило настолько, что та успела спутаться и образовать узел. Девочка поморщилась, отгоняя неприятные картинки.
— Мы с Джорджем решили, что со скрученной шеей будет неудобно есть и спать, — продолжал мальчик, — поэтому я и летел невысоко, чтобы голова не начала вертеться. А потом вдруг меня как понесло! И прямо сюда, в болото! Я сам еле выбрался, но самое страшное, что метла застряла намертво! И если я её не вытащу, мама мне сама шею скрутит, я точно знаю!
Энн заглянула за спину мальчика и наконец поняла, что же торчало из болота — древко метлы, а помело, по всей видимости, застряло глубоко в недрах грязи и ила.
— Как я только не пытался, но вытащить метлу не получилось, а тут ты пришла, и если ты меня не спасёшь, то я лучше останусь жить здесь с жабами, чем вернусь домой.
— Что надо делать? — робко спросила Энн, от чего мальчик тут же просиял.
— Давай схватимся вместе и сильно-сильно потянем!
Энн на мгновенье заколебалась, взглянула в сторону дома, который был уже совсем близко, потом на рыжего мальчика. Поняв, что ей тоже придётся извозиться в грязи, она вздохнула и сняла туфли. Этому рыжему, может быть, и повезёт сегодня, а вот Энн точно достанется, когда мама увидит её всю грязную в компании Уизли. Но отступать было некуда, потому что Энн уже стало его жаль.
Она подошла, и мальчик уступил ей своё место, пройдя вглубь ближе к метле. Холодная вязкая субстанция неприятно обволакивала ноги, и Энн стала проваливаться вниз. Ей вдруг показалось, что её засосет с головой, но она, так же, как и Уизли, погрузилась всего лишь до колен. Дети вместе схватились за древко и по команде дружно потянули. Энн старалась изо всех сил. Ей казалось, что метла действительно застряла намертво, однако, та вдруг, как по волшебству, сдвинулась с места. От резкой потери опоры Энн упала на спину, мальчик упал на Энн, а злополучная метла аккуратно примостилась вдоль.
— Получилось! — закричал рыжий. Он очень прытко вскочил, выбрался из болота, а затем помог Энн, которая никак не могла сама подняться.
Энн с досадой осмотрела себя, прикидывая, какую отговорку можно придумать, но, как назло, ничего путного не приходило в голову.
— Спасибо! — мальчик подал Энн её туфли, и та заметила, что сам он был босой, видимо его обувь пала смертью храбрых где-то в недрах ила. — Я тебе тоже обязательно как-нибудь помогу! Меня, кстати, Фред зовут, — он поспешно вытер правую ладонь о футболку и протянул руку, довольно улыбаясь, — Фред Уизли. А тебя?
— Энн Гилберт, — ответила девочка. Она покосилась на протянутую руку, но пожимать её не стала.
— Я живу вон там дальше, через поле, — указал Фред.
— Я знаю, — пробормотала Энн и, развернувшись, поспешила прочь. Она и так уже сильно задержалась, вся вывозилась в грязи, так если ещё и мама увидит её вместе с Уизли, ей точно несдобровать!
— Эй, ты куда? — воскликнул Фред, а затем схватил метлу и понёсся следом. — Сколько тебе лет? Мне шесть.
Энн никак не отреагировала, продолжая идти как можно быстрее. Она надеялась, что если не будет отвечать, то Фред от неё отцепится, но видимо сам Фред думал иначе.
— У тебя есть братья или сёстры? У меня много братьев! Ты видела моих братьев?
Энн снова промолчала.
— Наш дом называется Нора, а как называется ваш? — снова тишина. — Мама велела никогда не приближаться к вашему дому. Я спросил почему, но она ничего не сказала. А потом Билл, мой старший брат, рассказал по секрету, что у вас живёт огромный трёхголовый пёс, который меня сожрёт, если я появлюсь рядом.
— Нет у нас никакого такого пса, — отмахнулась Энн.
— Вот и я так подумал, — не унимался Фред. — Я же раньше уже подходил близко, и меня никто так и не сожрал! Но когда сегодня я пролетел прямо над твоим домом, мне вдруг почудился какой-то рык, и я от страху залетел прямо в болото. Метла застряла, я решил уже что всё, конец моим дням настал, потому что мама отгрызёт мне голову быстрее, чем ваш пёсик. А тут ты меня очень удачно выручила!
Энн ускорилась настолько, что ещё чуть-чуть и готова была бежать, лишь бы этот странный Фред от неё отвязался раньше, чем мама увидит, что она идёт с ним бок о бок.
— Отстань, мне нельзя с тобой разговаривать!
— Почему это? — удивился Фред.
— Потому что ты дружишь с магглами! — выпалила Энн и наконец сорвалась на бег.
— А почему нельзя дружить с магглами? — вслед крикнул Фред, с метлой наперевес он не мог за ней угнаться. — Энн, подожди! Почему нельзя?! Я хочу знать! Энн!
Но Энн уже скрылась в саду, поэтому Фреду ничего не оставалось, кроме как грязному и расстроенному поплестись домой, гадая, что такого особенного в магглах. А вдруг у них тоже есть трёхголовая собака?! Мороз вмиг пробежал по спине Фреда, и мальчик со всех ног помчался домой.
К счастью для Энн, когда она вернулась, мама вместе с Тинки были в спальне, поэтому девочке удалось тихонько пробраться в свою комнату, быстро переодеться в чистое, а грязное платье спрятать на дне корзины под остальной одеждой для стирки. Выдохнув, она, наконец, присела на кровать, и мысли тут же увели её к новому знакомому. Энн казалось, она правильно расслышала, и Фред Уизли был её ровесником, однако он выглядел младше, чем она, или даже Седрик. Поэтому её удивляло, почему он вообще решил учиться летать на метле именно сейчас, это же опасно и безрассудно! У Энн пробежали мурашки по спине, когда она представила, как же сильно отругает Фреда его мама, когда он вернётся домой весь грязный и с испорченной метлой. А потом Энн вдруг представилось, что миссис Уизли выяснит, кто помог её сыну вытащить метлу из болота, и она всё расскажет её родителям. Девочка нервно сглотнула, после чего поднялась и подошла к окну. К счастью, Фреда Уизли нигде не было видно.
Следующие несколько дней Энн действительно ждала, что вот-вот на пороге коттеджа появится миссис Уизли, чтобы доложить миссис Гилберт о том, что её дочь помогла Фреду. Однако, проходили дни, а никто так и не пришёл, так что девочка наконец успокоилась. Весна, тем временем, становилась всё теплее, и сегодня Энн решила немного позаниматься на улице. Девочка взяла учебник по французскому, свои записи и устроилась на скамейке прямо под цветущей яблоней, чей сладкий аромат разносился на всю округу. Под гул пчёл Энн принялась заучивать новые фразы, постоянно сверяясь с правилами чтения, чтобы нигде не допустить ошибку. День был погожий, но иногда дул лёгкий ветерок, игриво переворачивая страницы книги. Энн заправила мешавшие волосы за уши и только хотела заглянуть в словарь, чтобы найти перевод интересующего слова, как до неё донёсся еле слышный шёпот:
— Энн!
Девочка вздрогнула и быстро взглянула в сторону живой изгороди. Там ничего не было. Но как только она снова склонилась над учебником, голос прозвучал уже громче:
— Энн! Ты тут?
Энн снова посмотрела на кусты и в этот раз заметила чуть выше растений рыжую макушку, плавно перемещающуюся из стороны в торону, словно акула в океане, пытающаяся поймать свою добычу.
— Мерлин, что ему нужно? — нервно прошептала Энн, покосившись на окна родительской спальни. Ей оставалось только надеяться, что мама до сих пор лежит в своей постели и не видит мальчишку Уизли у сада.
Стараясь делать вид, что не заметила ничего необычного, Энн отвернулась и снова склонилась над книжкой. Она даже притворилась, что повторяет фразы вслух, но если уж начистоту, в этот момент она скорее думала, почему у Уизли столько свободного времени.
— Энн! — снова услышала девочка, но она упорно продолжала читать.
Со стороны кустов стал доноситься непонятный треск, затем всё стихло, и вдруг глухой звук удара о землю и звонкое "Ай!" заставило Энн резко подняться. Она сразу же поняла, что с Уизли что-то случилось и, возможно, ему нужна помощь. Отложив книгу, Энн ещё раз оглянулась на окна коттеджа и медленно подошла ближе к живой изгороди. Она пыталась хоть что-то рассмотреть сквозь ветки кустарника, но не видела ровным счётом ничего. Тем временем странный треск раздался снова, и как только Энн выровнялась, на другой стороне прямо над кустом вдруг выросла рыжеволосая голова. От неожиданности Энн отскочила и чуть не упала, споткнувшись о собственную ногу.
— Привет! — просиял Фред Уизли, широко улыбаясь. — Смотри, мне вчера брат два зуба выбил. Папа сказал, что скоро отрастут обратно. Круто, правда?!
— Привет, — тихо ответила Энн, совершенно не разделяя энтузиазм Фреда. Она была уверена, что выбивать зубы — это очень больно, а ещё нервничала, что её могут наказать из-за этого разговора. Энн ещё раз взглянула на Фреда, пытаясь понять, как вообще он умудрился залезть на живую изгородь, но мальчик перебил ход её мыслей очередным вопросом:
— А тебе когда-то выбивали зубы?
— Нет, — кратко ответила Энн.
— Понятно, — протянул Фред, продолжая светиться от радости. — А что ты там делаешь?
— Учу французский.
— Зачем?
Энн опешила. Вопрос Фреда Уизли привёл её в ступор. Она ещё ни разу в жизни не задавалась вопросом, зачем делать то, что велят взрослые. Всё происходящее вокруг всегда имело одну единственную причину — потому что так надо. Потому что именно так правильно. Потому что это делала мама, и её мама до неё. Поэтому, не найдя, что ответить, Энн задала встречный вопрос:
— А ты что тут делаешь?
— Пришёл позвать тебя... Ай!
Не удержавшись, Фред снова полетел вниз и с глухим звуком стукнулся о землю. Энн решила, что будет лучше, если она выйдет за пределы сада, пока Фред совсем не покалечился. Девочка быстро метнулась к калитке, ещё раз бросила взгляд на окна и, убедившись, что за ней не следят, выскользнула наружу. Фред, тем временем, уже поднялся и собирался снова лезть на куст, но к счастью вовремя заметил Энн.
— Пошли с нами на озеро, — предложил мальчик, потирая ушибленное колено.
На мгновение в глазах Энн заблестел огонёк любопытства, ведь наконец-то появилась возможность узнать, чем именно Уизли постоянно там занимаются. Однако этот огонёк потух так же быстро, как и загорелся.
— Мне нельзя.
— Почему?
— Я... Я должна заниматься...
— Мы ненадолго, — тут же парировал Фред, продолжая не моргая смотреть на девочку снизу вверх. — Посмотрим, как утонет лодка, которую мы сделали из ящика для тыкв. Ну, или не утонет. Но скорее всего утонет...
— Вы специально сделали лодку, которая должна утонуть? — не поняла Энн.
— Ну...не так. Она должна была поплыть, а потом Перси сел в неё, и она начала трещать. Чарли сказал, что это хорошо — раз трещит, значит крепкая...
— Наоборот, — перебила Энн Фреда.
— Что наоборот?
— Раз НЕ трещит, значит крепкая.
— Ну, я не знаю. Пошли, сама посмотришь!
— Мне нельзя.
— Почему?
Энн медлила с ответом, понимая, что разговор пошёл по кругу, да и она уже знала, что Фред просто так от неё не отстанет. Поэтому девочка решила надавить на жалость:
— Моя мама сильно болеет, и она будет недовольна, если я уйду из дома.
— Она что, умирает? — с искренним любопытством спросил Фред, глядя на Энн своими голубыми, как небо, глазами.
— Я не знаю... А ещё, в семье скоро появится новый ребёнок, и я должна быть дома, когда его привезут...
— Тогда пошли скорее, мы быстренько утопим лодку и вернёмся обратно, твоя мама даже не заметит! — сказал Фред и сделал абсолютно неожиданное — схватил Энн за руку и потащил по тропинке к озеру. Энн до того опешила, что забыла сопротивляться — ещё никто до этого её так не хватал, а когда она наконец пришла в себя, возвращаться назад было поздно. К тому же, Энн подозревала, что если попытается сбежать, Фред её обязательно догонит.
— А ты знала, что если прыгать очень долго на одной ноге, то вторая отпадёт? Ну, Чарли так сказал, а он врал только один раз — про то, что его жаба умеет говорить. Хотя я до сих пор думаю, что жабы очень умные. А ещё у нас была кошка, она всё время шипела, а потом сбежала, и мама сказала, что это из-за того, что у нас много детей. Ты знала, что кошки не любят детей? Если бы я был котом, я бы наверное тоже не любил детей...
Впервые в своей недолгой жизни Энн встретила кого-то, кто так много и бессвязно болтал. Она пыталась следовать потоку мыслей Фреда, но уловить его логику было очень тяжело. После спокойного и молчаливого Седрика, Фред напоминал ей воробьёв, которые прытко перелетали с ветки на ветку в её саду. Фред же скакал от одной фразы к другой, и казалось, что ни одна его мысль не имела чёткого начала, зато обязательно имела продолжение уже на совершенно другую тему. Тем временем сам Фред наконец отпустил руку Энн только лишь для того, чтобы резко метнуться к дереву и поднять увесистую палку, которую он заприметил ещё несколько минут назад. Убедившись, что Энн никуда не собирается сбегать, Фред пошёл чуть впереди, размахивая своей новой находкой.
— А ещё Билл говорит, что если съесть слишком много клубничного мороженого, то язык может навсегда остаться красным, и тогда тебя не пустят в школу, потому что решат, что ты дракон. Я бы хотел быть драконом... У меня тут в кармане раньше жила улитка, но потом она сбежала. Я нашёл другую, но она тоже сбежала. А мама сказала, чтобы я больше не приносил в дом улиток. А вчера я прятался в шкафу, и там было темно, и пахло папиной старой мантией, и я придумал, что если закрыть глаза и представить, что мне уже одиннадцать лет, то можно попасть в Хогвартс. А ты хочешь в Хогвартс? Я очень хочу! Мой брат Билл поехал в Хогвартс...
Когда дети наконец вышли из леса, озеро встретило их лёгким бризом. На берегу стояли остальные мальчики Уизли, которых Энн видела уже не в первый раз, а на мелководье монотонно покачивался деревянный ящик, прибитый к доске и обмотанный верёвками.
— Где ты пропадал? — спросил старший из мальчиков, когда Фред вместе с Энн подошёл к берегу.
— Я ходил позвать Энн, — ответил Фред, и его братья наконец обратили на неё внимание.
— Привет, — робко выдавила из себя девочка, после чего добавила: — Я пришла посмотреть, как утонет лодка.
— Может быть ещё и не утонет, — задумчиво сказал другой брат. — Конструкция крепкая...
— Это мой брат Перси, — объявил Фред, указывая на мальчика в очках, который продолжал осматривать лодку, — это мой брат Чарли, а это мой брат Джордж.
На Энн посмотрела абсолютная копия Фреда и точно так же улыбнулась, правда все зубы у неё были на месте.
— А это Энн Глиберт...
— Гилберт, — поправила Энн.
— Ага, Гилбрет...
— А я Фреду вчера зубы выбил, ты видела? — к Энн подошёл довольный собой Джордж. — Папа сказал, что они опять не вырастут, так и останется...
Энн не стала уточнять, кто из близнецов Уизли говорил неправду, потому что уже успела понять, что их лучше не выводить на разговор, иначе всё закончится многочасовой болтовнёй.
— Ладно, малышня, давайте начинать, — позвал всех Чарли. Они с Перси дружно взяли мешок, набитый чем-то тяжёлым и запихнули его в ящик.
— Что это такое? — спросила Энн.
— Наш капитан, мистер Картошка, — усмехнулся Чарли. — Судьба его, скажем так, нелегка...
— ...геройски пойти на дно вместе с кораблём, — добавил Перси, поправляя очки.
Мальчики дружно взялись за борта ящика и изо всех сил толкнули самодельную лодку дальше в воду. Конструкция медленно поплыла, и хоть она и кренилась немного на бок, ничто не указывало на то, что мистер Картошка сегодня собирался тонуть. Дети, тем временем, наблюдали за всем на берегу, непроизвольно выстроившись в ряд по росту: сначала Чарли, как самый старший, затем Перси, который, впрочем, был уже почти такого же роста, как брат, посредине стояла Энн, а справа о неё Фред с Джорджем, которые были на полголовы ниже. Энн покосилась на Уизли — братья стояли в одинаковых позах, по-деловому уперев руки в бока и совершенно одинаково прищурившись, и это вызвало лёгкую улыбку на её лице.
— Видимо, всё же не утонет, — подал голос Перси.
— Может всё-таки утонет? — спросил Джордж.
— Надо помочь! — объявил Чарли, и мальчики вдруг дружно сорвались со своих мест и начали набирать камни на дороге.
— Посторонись!
Уизли подбежали к самой воде и принялись забрасывать лодку камнями. Деревянный ящик жалобно трещал от неожиданной атаки, но совершенно точно не собирался сегодня тонуть. Тогда братья набрали новую партию и снова занялись катапультированием. К удивлению Энн оказалось, что Фред с Джорджем попадали по цели чаще, чем старшие.
— Наверное, точно не утонет, — грустно сказал Фред. — Ну, может быть мы придём ещё раз, если твоя мама не умрёт...
Чарли и Перси удивлённо посмотрели на Энн, но Фред успел ответить прежде, чем они задали вопрос:
— Мама Энн сильно болеет, а ещё скоро им привезут нового ребёнка...
— Ты в этом точно уверена? — спросил Перси.
— Я не знаю, — ответила Энн.
— У неё что, большой живот и она всё время лежит? — тут же задал вопрос Чарли, и Энн кивнула. — Можешь не переживать, твоя мама не умирает. Просто у неё в животе ребёнок.
Энн пораженно смотрела на Чарли, не совсем понимая, что он имеет в виду.
— Как это?..
— Наша мама тоже так же болела, — продолжил старший Уизли, — а потом появилась Джинни, наша младшая сестричка. А когда у мамы были близнецы, она вообще не вставала, потому что ей было тяжело ходить.
— Я был у мамы в животе! — гордо объявил Фред, но Энн пропустила это мимо ушей.
— А как ребёнок туда попал? — спросила Энн у Чарли. Обычно она не отличалась дотошностью, но наконец появился кто-то, кто мог ей объяснить, что происходит.
— Я знаю! — тут же воскликнул Фред. — Билл сказал, что когда мама с папой хотят нового ребёнка, они проводят специальный магический ритуал, чтобы ребёнок вырос внутри мамы.
— А потом что? — не унималась Энн.
— Приходит целитель и достаёт тебе брата или сестру, — ответил Джордж. — Через пупок.
Энн охнула. Она даже представить себе не могла, как такое возможно, чтобы целый ребёнок пролез через пупок, и зачем мама на это вообще согласилась. Чарли и Перси, тем временем, только переглянулись и продолжили забрасывать лодку камнями, но, похоже, что мистер Картошка намеревался жить долго и счастливо.
— Я спросил у папы, почему они с мамой не хотят снова провести ритуал, — продолжал Джордж.
— Ага, вот было бы круто, если бы у нас появились ещё одни близнецы! — воскликнул Фред. — Точно такие же, как мы!
— Но папа сказал, чтобы я перестал задавать вопросы и лучше учился в школе, — сказал Джордж.
Отчасти Энн была согласна с мистером Уизли, однако она была благодарна ребятам, что они ей всё рассказали, хоть это и не до конца уняло тревогу за маму.
— Кстати, Энн, — Фред снова взглянул на неё, и Джордж тут же присоединился к нему, — ты тогда так и не сказала, почему нельзя дружить с магглами.
— Ну, — протянула Энн, ей было немного неловко под двумя одинаковыми любопытными взглядами, — магглы, они не такие, как мы. Они... Они злые. Если они узнают, что мы волшебники, они захотят нас убить.
Фред уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, как вдруг сзади раздался возглас:
— Энн Гилберт!
Сердце Энн оборвалось и шлёпнулось прямо в пятки, а со щёк вмиг сошёл весь румянец. Девочка медленно развернулась и посмотрела на мать, которая стояла на дороге и строго взирала на неё, рукой поддерживая свой большой живот.
— Живо домой!
— Простите, мне нужно идти, — пискнула Энн и поспешила выполнить указ.
Близнецы тоже замерли в немом страхе. Джордж вскинул брови, Фред так и остался с приоткрытым ртом, будто и не понял, что произошло. Когда Энн бросилась прочь, они молча проводили её взглядами, и по их лицам было видно, что внезапная короткая встреча с Алестой Гилберт произвела на них куда большее впечатление, чем сама Энн.
Когда миссис Гилберт с дочерью скрылись в лесу, Чарли вдруг повернулся к Фреду:
— Откуда ты знаешь эту девочку?
— Не скажу, — выйдя из оцепенения, буркнул Фред и отвёл взгляд.
— Я же всё равно узнаю.
— Он с ней недавно познакомился, — сдал брата Джордж, ехидно улыбаясь, — когда катался на метле.
— Эй! — воскликнул Фред и, схватив с земли палку, замахнулся на своего близнеца, но тот успел увернуться.
— Так значит, мало того, что ты нарушил запрет мамы не подходить к тому дому и ни с кем из тех людей не разговаривать, ты ещё и мою метлу сломал! — сказал Чарли, угрожающе подходя к Фреду.
— Я... Я не специально, — нервно сглотнул мальчик.
— Эй, Перси! — Чарли ткнул брата локтем в бок, заговорщицки улыбаясь. — Ты помнишь, что мама говорила сделать, если близнецы опять не будут слушаться?
Джордж, который обо всём догадался первым, живо дал дёру.
— Точно! — подыграл Перси. — Она велела отдать их русалкам!
— НЕТ! — воскликнул Фред и попытался убежать, но старшие братья быстро его догнали. Чарли и Перси потащили Фреда к воде, пока тот брыкался, пытаясь вырваться, но братья были явно сильнее.
— Нет! Не надо! — во всё горло вопил Фред, ему было действительно страшно. — Не отдавайте меня русалкам! Я больше так не буду! Пожалуйста! Н-е-е-е-ет!
Но братья были непреклонны и хорошенько искупали напуганного Фреда в холодной озёрной воде. Через несколько минут он сидел уже на берегу, он был весь мокрый, с рыжих волос стекали крупные капли, а тело било ознобом, однако он выглядел вполне довольным. Всё потому, что Фред мог поклясться чем угодно — он точно видел настоящий русалочий хвост!
Примечания:
Арт Энн Гилберт https://t.me/ameliawilliamsfb/203
Также в тгк по хештегу #Ласточка можно найти арты и спойлеры
1) "Меня зовут Энн. Мне 6 лет. Я живу в старом доме..."
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу