Снейп. Инструкция по применению: встряхнуть, но не смешивать (гет)

Примечания:

PG-13, гет, ПостХог

Северус Снейп перебирал студенческие работы в своем кабинете, когда в дверь постучали. Бледные пальцы замерли над пергаментом; чернильная клякса расползалась по желтоватой поверхности, как живое пятно. Три чётких удара — не суетливый стук ученика, не нетерпеливый ритм коллеги. Этот звук он узнал бы даже сквозь толщу лет.

— Входите, — пробормотал он, не поднимая головы. Голос звучал глухо.

Дверь открылась беззвучно — заклинание, наложенное им в далёком восемьдесят третьем, всё ещё работало безупречно. В комнату вплыл сложный коктейль ароматов: пыль древних фолиантов, горьковатый запах микстуры и… вереск с пустошей Шотландии. Сладкий, едва уловимый, цветочный, но узнаваемый мгновенно. Северус замер, его пальцы сжались так, что тонкое гусиное перо треснуло с тихим щелчком.

— Опять засиделся, Северус? — голос Минервы Макгонагалл звучал мягко, но в нём явственно читалась та особая интонация, которую она берегла только для него: смесь профессорского укора и чего-то почти материнского.

Она стояла в дверном проёме, освещённая колеблющимся светом факелов из коридора. Её седые волосы, собранные в безупречный узел на затылке, казались отлитыми из серебра в этом свете. Очки в тонкой оправе блеснули, когда она медленно осмотрела кабинет, будто составляя мысленный список всего, что изменилось за последнее десятилетие: беспорядок на дубовом столе, пустые фарфоровые чашки с остатками давно остывшего чая, кожаная потёртая годами папка с письмами…

— Директор, — Северус поспешно встал, смахнув со своих чёрных одеяний несуществующие крошки. Его движение было резким, почти нервным, будто он пойман на чём-то постыдном. — Я не ожидал…

— Очевидно. — Она переступила порог, и дверь закрылась за ней с тихим щелчком. Подошла к столу. Её пальцы, обычно такие уверенные, нервно постучали по обложке ближайшего тома «Тёмных искусств». — Прошло больше тридцати лет, а ты всё ещё перечитываешь её письма? — Взгляд упал на открытую папку, где виднелся уголок пожелтевшего конверта с характерным росчерком «Л.Э.» в углу.

Северус молча закрыл папку. Звук захлопывающейся кожи прозвучал неожиданно громко, словно выстрел в тишине кабинета. Его длинные пальцы на мгновение задержались на потёртом переплёте, будто прощаясь со старым другом.

Минерва вздохнула и опустилась в кресло. В воздухе повисло молчание, густое, как болотный туман. Озеро за окном было неподвижно, лишь изредка тени волн скользили по стеклу, будто само время замедлилось в этом тяжёлом молчании между ними.

— Гермиона связывалась со мной вчера, — наконец произнесла Минерва, глядя куда-то поверх его плеча. — Из Бейрута. Говорит, там сейчас цветёт жасмин. — Её глаза встретились с его, и в них читалось что-то, чего Северус не видел уже много лет — не осуждение, не жалость, а… понимание?

Северус почувствовал, как сжалось его сердце. Боль была острой и знакомой, как удар проклятия.

— Она… — его голос предательски дрогнул, и он отвернулся, делая вид, что поправляет чёрные манжеты. — У неё всё хорошо?

Минерва изучала его несколько мгновений. Её взгляд был таким же проницательным, как тогда, когда она поймала его на первой лжи учеником.

— Физически — да. Она организовала школу для маглорождённых в лагере беженцев. — Пауза. Длинная, намеренная. — Но ты ведь не об этом спрашиваешь.

Северус отвернулся к окну. Тени водорослей колыхались за стеклом, сливаясь в причудливые узоры. Где-то за этой бездной воды, за морями и горами…

— Почему ты никогда не говорил ей? — спросил она тихо, почти шёпотом, будто боялась, что стены услышат.

Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Что я мог сказать? Что меня отвергли, и я так и не смог это пережить? Что я… — его голос сорвался, и он резко оборвал себя, будто слова обжигали ему губы.

— Что ты боялся повторить прошлое? — Минерва закончила за него. Она встала и подошла к книжной полке, её пальцы скользнули по корешкам томов, оставляя следы на вековой пыли. — Ты знаешь, что самое ироничное? Ты, всегда умевший скрывать свои мысли от всех, так и не научился обманывать самого себя.

Она повернулась к нему, и в её обычно строгих зелёных глазах читалось что-то новое. — Гермиона ушла не потому, что не любила тебя. А потому, что ты заставил её почувствовать себя ровно тем, чем ты был для Лили — тенью.

Она достала из складок мантии небольшой серебряный предмет и положила его на стол с тихим звоном.

— Портключ в Женеву. Активируется завтра в семь утра. — Её пальцы на мгновение задержались на холодном металле. — Из Женевы до Бейрута — четыре часа полёта. Или одно мгновение, если решишься.

Когда дверь закрылась за ней, Северус остался один с тишиной и серебряным ключом на столе. Он медленно протянул руку, и в этот момент свет лампы упал на гравировку:

«Некоторые двери открываются только один раз».

Где-то над Ла-Маншем уже светило солнце. Северус Снейп поднял портключ, и впервые за последние тридцать пять лет его чёрные глаза, обычно похожие на два куска угля, отразили не боль прошлого, а слабый, но настоящий свет надежды. Ключ в его руке замерцал слабым голубоватым светом, будто отвечая на невысказанное решение.