Сборник математических парадоксов под редакцией Гвинет Шелби (гет)

Слышали ли вы о парадоксе неожиданной казни?

Я позволю себе рассказать вам о нём.

Представьте, начальник тюрьмы однажды вызвал к себе заключённого и сказал ему:

а)Вас казнят на следующей неделе в полдень.

б) День казни станет для вас сюрпризом, вы узнаете о нём только, когда палач в полдень войдёт в вашу камеру.

Начальник тюрьмы никогда не врал.

Тогда заключённый стал размышлять над его словами.

«В воскресенье меня казнить не могут! Ведь тогда в субботу вечером я уже буду знать об этом. А в субботу меня не смогут казнить, потому что уже в пятницу мне будет об этом известно, значит субботу можно исключить...» — думал он. Так последовательно он исключил ещё и пятницу, четверг, среду, вторник и понедельник и пришёл к выводу, что его не смогут казнить, выполнив эти условия.

На следующей неделе в среду палач постучал его дверь в полдень, и это стало для него неожиданностью.

Я часто размышляла над этим парадоксом раньше. И всегда приходила к одному выводу: если бы заключённый каждый день думал, что завтра его казнят, то это не стало бы для него неожиданностью в заветный день, и тогда казнь возможно бы отменили.

Так и я. Если бы я каждый день была готова к тому, что моя прежняя счастливая жизнь подойдёт к концу, то мне гораздо легче было бы принять, тот факт, что я лечу в Нью-Йорк на частном самолёте, мой дядя 10 дней назад скончался, и теперь у меня есть отец. Хотя это и не факт, а целая куча фактов. Принять я это все равно не в силах.

Я всегда жила припеваючи и не думала даже, что моя жизнь может так измениться всего за несколько дней.

Лететь было не так интересно, как могло мне казаться раньше, поэтому я подумала, что пришло время для моих вопросов. Я решила устроить для Пеппер Поттс «интервью».

— Мисс Поттс, я ведь вообще ничего не знаю о моём отце да и о вас тоже, не могли бы вы ответить на некоторые мои вопросы? — наконец решилась спросить я.

— Конечно, я всегда рада ответить.

— Насколько богат этот Мистер Старк и почему его так все уважают? Он очень важная шишка?

— Постой-ка, ты вообще ничего не знаешь о своём отце?

Такого нескрываемого удивления, как на лице блондинки в тот момент, я ещё никогда не видела.

— Ну да. Я же выросла здесь, в Янтвилле, тут телефоны-то не у всех сенсорные, так что мы не знаем ровно ничего о каких-то богачах. Это же такая глушь...

— Ну, тут дело даже не в том, что твой отец богач, он известен больше не этим. Ты слышала что-нибудь о Мстителях или о Железном Человеке ?

— Это рок-группа? Или фильм, может быть?

В этот момент я почувствовала себя полной дурой. Я знать не знала ни о каких железных парнях, Мстителях, кому бы и за что они не мстили, и прочих таких штуках. Я фильмы даже редко смотрела, дядя Фрэнк однажды выкинул пульт от телевизора, заявив, что это убивает наш мозг.

— Так... Ну сложно объяснить. Нет, это не фильм, хотя звучит очень даже похоже на какую-нибудь выдумку. Твой отец — гений, он сконструировал такой костюм, в котором может летать, там встроено оружие, ну и прочие штучки, — пыталась ввести меня в курс дела женщина.

— А кому мстят эти Мстители? — не удержалась от глупого вопроса я.

— Оу, я и сама не знаю... Может, тем, кто творит зло... Ну вообще Мстители — это отряд супергероев.

— Значит, мой отец — супергерой? Такое реально бывает?

— Всё верно. Я бы на твоём месте тоже не поверила, звучит бредово.

Мы обе засмеялись, а потом стали болтать на более непринужденные темы, суть дальнейших наших разговоров я не помню, но мы точно обсуждали книги, вина, в коих я, учитывая место жительства, разбиралась, облака под нами и многое другое.

Пеппер — чудесная дама. Я восхищаюсь тем, как она выглядит, одевается, ведёт себя. Она невероятно умная, прелестная, добрая и честная. Я очень люблю этот нежный взгляд её голубых глаз... Сейчас, когда я вспоминаю, сколько всего она для меня сделала, думаю, шансов на выживание у меня бы было втрое меньше. Нет, я никогда не скажу, что она была мне, как мать, но она стала мне добрым другом, таким другом, за которым и в огонь пойдешь и в пропасть прыгнешь. Она многое изменила в моей жизни. Эту прелестную девушку послали мне свыше, я до сих пор в этом уверена...

Нью-Йорк не был рад моему возвращению, поэтому встретил проливным дождём.

Стоит ли говорить о том, что я совсем не помнила, как выглядит этот шумный город, на улицах, которого толкаются и шумят люди со своими жизнями, планами, целями, делами и всем прочим, что есть у каждого уважающего себя человека.

Я так и не поняла, за что люди так любят Нью-Йорк. Это «Большое яблоко» не полюбилось мне. Будь моя воля, я бы уехала жить в какую-нибудь глушь, в чащу леса, где занималась бы земледелием, растила корову, свинью и обязательно козу, считала бы звёзды и писала книги в духе Робинзона Крузо или скрещивала бы горох на своём огороде, как Грегор Мендель, а потом вывела бы какие-нибудь свои законы наследования признаков.

Но мне о такой жизни не стоило и мечтать, потому что матушка-судьба распорядилась совсем иначе, она решила, что моя жизнь, очевидно, довольно скучна, а следовательно надо мне помочь её разбавить, добавить ярких красок.

Недаром этот город называют каменными джунглями! Кругом одни высотки, куда не посмотри везде до неба возвышается какая-нибудь махина.

Но когда я увидела башню СтаркИндастриз, так называлась фирма моего отца, я застыла как каменное изваяние.

Только на Венеру Милосскую я была явно не похожа, до статуи Мыслителя тоже не дотягивала, оставалось одно, я в тот момент была точной копией Писающего мальчика.

Ну честное слово, я хоть и знала, что мой отец важная шишка, но чтобы настолько важная, что эта гигантура целиком принадлежит ему, даже не подозревала.

Как любой уважающий себя любитель циферок, я принялась считать этажи, окна, двери и всё прочее, что поддавалось счёту.

Уж не знаю, сколько я насчитала тогда, но сейчас я точно знаю, что в башне СтаркИндастриз ровно 93 этажа (это в главной башне), её высота 347 метров, она занимает 2,8 миллиона квадратных метров по площади.

Скучные цифры, но это , чтобы вы предоставляли себе масштаб бедствия.

Короче, эта блестящая махина шокировала меня не по-детски.

Я пришла в себя только уже тогда, когда мисс Поттс и этот мистер Хоган, тот дядька в костюме, с горем пополам завели меня внутрь здания.

Внутри всё было ещё круче, чем снаружи. Всё такое стильное, современное, технологичное...

Мисс Поттс тут же оставила меня на мистера Хогана и убежала по своим делам.

Мы почти не говорили. Он, наверное, не знал о чём можно говорить с этой странной девчонкой, а я всё ещё пребывала в состоянии аффекта.

Когда мы добрались до жилых этажей, двери лифта открылись, и мы вышли в просторную комнату, я тут же услышала какой-то голос. Причем это был явно не человек. Я стала бегать глазами по потолку в поисках колонки или чего-то в этом роде, но голос раздавался со всех сторон.

— Мистер Старк, вернулся Хэппи с мисс Шелби. Вы просили вам напомнить...

— Да, спасибо, Джарвис, — тут же ответил голосу другой уже знакомый мне голос моего отца, — ну что, партизанка, как дорога? Говорить лишний раз, надеюсь, не пришлось? — обратился он ко мне с усмешкой.

— И вам добрый день! Желаю счастья, здоровья и не хворать, — не удержалась я от ответа.

— Ого, говорить научилась? Я всегда знал, что Пеппер — талантливый учитель, и чего только она не пошла работать в школу?!

— Мистер Старк, а можно я пойду? — прервал его тираду мистер Хоган, — у меня там ещё много дел...

— Да, Хэппи, конечно, иди, — ответил «молодой папаша».

А у меня в голове забегали маленькие испуганные человечки, и включили тревогу, загорелась надпись «Катастрофа» красным цветом, и я медленно, но верно поняла в какой яме я нахожусь.

— Что ж, партизанка, нам с тобой точно есть что обсудить, — мистер Старк вальяжно уселся на диван, приглашая меня сесть рядом, но я почему-то предпочитала стоять, — не хочешь посидеть? Или ты, как истинный член армии предпочитаешь стоять перед начальством?

— Нет, я просто так отдыхаю, так кровь циркулирует лучше.

— Как там твои друзья поживают? Испортили ещё чью-нибудь машину? Или теперь они занимаются взломом жилья?

— Да не знаю я этих парней. Я вообще была уверена, что это их машина, — продолжала врать я. Я уже сама поверила в эту белиберду пока всем её рассказывала.

— Ну да, это была их машина. Именно поэтому в участке ты сказала, что раньше вообще таких машин в вашем городе не видела, потому что там такую не купишь?

— Ну откуда же я знаю, может они купили её здесь например? — не желала соглашаться я.

— Эх, какой же экземпляр теряет наша американская разведка! А что, солдат Гвинет Старк неплохо звучит...

— Да не пойду я в армию! — наконец разозлилась я.

— А куда же ты пойдешь? Просвети-ка глупого старика о том, чем ты собираешься заниматься после школы?

Он явно насмехался надо мной. Больше всего я не любила, когда надо мной издеваются, а он издевался, считал себя кем-то вроде царя. Но он прав, здесь хищник он, а я маленький травоядный зверёк, которого он сожрёт, если захочет.

— Я не знаю, — честно призналась я. А я ведь и правда не знала,строила десятки планов заработка, но всерьёз никогда не думала о том, чему хочу посвятить жизнь.

— Что ж, значит, узнаешь. Пеппер сказала, что оценки у тебя терпимые. Я договорился, ты будешь учится в Мидтаунской старшей школе наук и технологий. Твой кузен обмолвился нам, что тебе нравится математика, поэтому эта школа тебе подойдёт.

Эх, а вот и новое испытание в моей бренной жизни. Больше всего на свете я не люблю вливаться в новый коллектив, это сложно. Я не люблю представляться, рассказывать о себе и все эти прочие штуки, которые нужно делать, когда ты переводишься в новую школу. Да ещё и школу ботаников, судя по описанию. Это значит, что там будет целая куча таких же лохов, как я, и обязательно будут мажорчики, которые будут этими лохами управлять, травить их, издеваться, смеяться и всё прочее. Просто эти богатенькие детки всегда считают себя на голову выше всех остальных: лучше, умнее, красивее, добрее, честнее и всё прочее.

Хотя... Считаюсь ли я сама теперь мажорчиком, если мой отец — сам великий Тони Старк? Ну я, правда, и сама не знала его до этого момента, но всё же...

— И когда первый день?

— Сегодня воскресенье, значит, завтра. Что ещё хочешь знать, партизан?

— Как мне к вам обращаться?

— На «ты» точно, а касательно имени... Ну отцом как-то странно и для меня и для тебя. Может быть, просто Тони.

— Хорошо, просто Тони, у меня ещё просьба. Можно я не буду менять фамилию? Гвинет Шелби звучит как-то приятнее...

— Ладно, но это только пока, — согласился мой непутёвый папаша.

Тони взялся показывать мне жилые комнаты. Полную экскурсию обещал завтра.

От всей этой роскоши у меня аж в глазах темнело.

В этой башне было всё. Под всё я подразумеваю прям всё: комнаты, кухня, столовая, гостиная, кинотеатр, спортзал, бассейн. У самого Тони ещё была лаборатория, но показывать её он мне не стал и строго настрого запретил там появляться.

«Детям там делать нечего». Ой, ещё бы хоть где-то в этой башне было, что делать детям. Да в его жизни вообще нечего было делать детям, судя по тому, как он 15 лет не появлялся в моей жизни.

В моей жизни тоже не было места отцу. Хотя знал ли он обо мне вообще? Думаю, что нет. Но я всё равно на него почему-то злилась. С его появлением сломалась моя счастливая жизнь.

Наконец он привел меня в мою комнату.

Какая же это была комната! Ого-го, а не комната! Это больше похоже на спортзал в моей старой школе, по размеру один в один.

Наверное, если здесь крикнуть, то можно услышать эхо...

В этой огромной комнате всё было просто чудесно! Огромное панорамное окно, кровать, мягкий коврик на полу, белый стол напротив кровати, два кресла, книжная полка...

У меня была и личная ванная, и гардеробная! О, не поверила бы мне Дэбби, если бы я рассказала, в каких хоромах я нынче живу.

Я тут же вспомнила о подруге. А я же обещала ей звонить и писать при первой возможности.

Странно, но я по ней скучала. Я бы никогда не подумала, что буду так по ней скучать. За эти годы она стала почти частью моей семьи.

Мы с ней вместе прокололи уши, вместе учились краситься, ходили на кружки вместе: на танцы, пение, вышивание крестиком, рисование, каллиграфию (стоит ли говорить, что ничего из этого я не освоила?), с ней танцевала свой первый медляк... Кстати сказать, первым моим клиентом тоже была она.

Мы познакомились в начальной школе. Она подошла ко мне и тихонечко попросила помочь ей с домашкой по математике.

Я уже говорила, что была предприимчива в попытках заработать?

Точно, говорила. А ещё я делала это не совсем по совести, сейчас я бы уже на стала продавать кому-то домашку, но тогда меня мало волновали этические соображения.

Я скучала.

Я твердо решила, что напишу Деборе сразу после того, как выгоню Тони из моей теперь уже комнаты, но он уходить не спешил и смотрел на меня как-то чересчур насмешливо.

— Ну что? Нравится комната? Или тебе тяжело привыкнуть к таким условиям после армейской казармы?

И тут я уже по-настоящему разозлилась.

— Шутка повторенная дважды смешнее не становится! Или вы... ты... считаешь иначе? — язвительно огрызнулась я, — спасибо за комнату, неплохо было бы если бы ты ещё и отцом был хорошим! Но, кажется, я слишком многого требую!

— А ты не думаешь, что и тебе стоило бы быть хорошей дочерью, — Старк говорил на удивление спокойно, — не забудь прийти на ужин через час.

Он вышел и закрыл дверь с обратной стороны, а я осталась наедине со своими мыслями.

Желание написать Дэбби тут же куда-то испарилось, поэтому я решила отложить это дело в долгий ящик, и принялась разбирать свои немногочисленные пожитки.

Одежды у меня был совсем не богатый ассортимент. Я вдруг подумала, что моему новому статусу дочери миллиардера очевидно не соответствуют растянутые чёрные футболки, джинсы с вытянутыми коленками, носки зашитые тысячу раз, и только свитера, связанные тётей Мелиссой, и ситцевое белое платье, которое когда-то носила мама, казались мне по-прежнему прекрасными вещами.

С обувью вообще была беда.

И только книг было столько, что они заполнили всю полку над столом. Я сразу поняла, что мне придётся покупать книжный шкаф, книги я очень люблю, поэтому их обязательно надо где-то хранить.

За разборкой вещей, рассматриванием фотографий, карточек, подарков и прочего, что я привезла с собой из Янтвилла, я провела целый час и даже не подозревала, что мне уже пора явиться на ужин.

Неожиданно ко мне обратился тот мужской голос, который я слышала в гостиной раньше:

— Мисс Шелби, вас ожидают к ужину.

— А вы кто? — не удержалась от вопроса я.

— Моё имя Джарвис, и я искусственный интеллект, созданный мистером Старком.

— Невероятно! — восхитилась я этим чудесным творением своего отца, но задерживаться долго не стала. Не хотелось мне снова поссориться с моим папашей.

В столовой сидели мисс Поттс, мистер Хоган, Тони и ещё какой-то незнакомый мне мужчина.

Блондинка о чём-то оживлённо беседовала с незнакомцем, глава отдела безопасности (оказывается мистер Хоган занимал такую должность) ковырял что-то в своей тарелке, а Тони тыкал что-то в планшете, не поднимая головы.

Я тут же вспомнила, как Фрэнк говорил моим одноклассникам, что если они будут играть в телефон во время ланча, то еда не будет усваиваться. В целом, это биологически объяснимо, но мне почему-то всегда становилось смешно от этих его фразочек.

— О, милая, ты вовремя! Гвинет, познакомься с Джеймсом Роудсом. Он друг твоего отца, — начала мисс Поттс.

— Приятно познакомиться, но лучше зови меня просто Роуди, — протянул он мне руку в знак приветствия.

— Я тоже рада знакомству, тогда и вы зовите меня просто Гвинет.

— Но тебя же и так зовут Гвинет, — хмыкнул Старк.

— Ну да, короче уже некуда, а кличку мне никто не придумал...

Я врала. Клички мне давали и не раз, и даже не два, а гораздо больше. Кем я только не была: «пельмень», потому что на школьную ярмарку принесла продавать пельмени, «Умножатель», «Ах-ох», «девочка Х» и прочие словечки, придуманные ровесниками. Не сказать, что они меня когда-то сильно задевали, но вспоминать лишний раз я об этом не хочу.

А блондинка тем временем накладывала мне в тарелку какое-то непонятное месиво.

Теперь-то я поняла, почему мистер Хоган с таким лицом ковыряется в тарелке.

Блюдо было ну очень странным. Мисс Поттс вроде пыталась приготовить что-то вроде паэльи, но рис, очевидно, переварила, да и некоторые составляющие этого блюда были лишними.

Не скажу, что я мастер кулинарного искусства, но готовлю я неплохо. Когда проводишь много времени дома в одиночестве, волей неволей научишься готовить.

Все сидели за столом молча, Роуди и мисс Поттс периодически оглядывались на Тони, как будто он мог испариться.

Наконец я не выдержала этой гнетущей атмосферы, запихнула сие чудесное блюдо в рот, прожевав, поблагодарила «повара», и отправилась к себе в комнату.

* * *

Что больше пугало меня: обучение в новой школе или то, что мой отец — такая влиятельная шишка? Я не знаю. Скорее тут было страшно всё в совокупности. Мой набор звучал как самая гремучая смесь в мире.

Как не опозориться перед новыми одноклассниками?

Во-первых, мне надо было помнить, что меня зовут Гвинет Шелби, я дочь Лесли Шелби, а не какого-то Тони Старка, которого знает весь мир, кроме, видимо, меня.

Во-вторых, не показывать никому свои знания лишний раз. Ну умею я считать, ну нравится мне экономика, ну другим-то об этом знать не обязательно!

В-третьих, не навязываться. Я не ищу новых друзей, у меня и старых хватает: я и мистер Рамонд.

Странно, что никто мистера Рамонда ещё не обнаружил. Я, конечно, забыла вас познакомить с моим другом. Мистера Рамонда принёс домой Майк, он замерзал на улице под дождем, ну или Майк так считал.

Мистер Рамонд — это мышка. Не переживайте, он точно здоров, я водила его к ветеринару. И он мой друг. Он никогда меня не предаст и не бросит. Мистер Рамонд жил в коробке у меня под кроватью.

Интересно, Джарвис пожалел меня или реально не замечал мышонка?

В любом случае, мистер Рамонд всё ещё жил со мной и пребывал в добром здравии.

А друзей, как всем известно, не предают.

Я с интересом разглядывала содержимое моего шкафа. Ассортимент был, надо сказать, не самый широкий. Путём исключения самого неприлично выглядящего я выбрала себе «наряд».

Чёрные спортивные лосины, огромная красная толстовка, цветные носки, подаренные Фрэнком и тёмные кеды. Волосы расчесал, они были примерно до лопаток. Я никогда особо не красилась, да и сейчас не стала. Надела серьги, которые мне отдала Дэбби в день отъезда, и спустилась вниз.

Тони сказал, что мистер Хоган, которого здесь все звали просто «Хэппи», что ему не особо подходит, отвезёт меня в школу, и заберёт обратно. По-моему, Хэппи в тот день был вообще не хэппи, а скорее сэд.

Потом я уже узнала, что под этой внешней серьёзностью и скучающим видом скрывается просто невероятный человек, но тогда он был для меня просто угрюмым дядькой в строгом костюме.

Машина была огромная и очень солидная. Я говорила, что мне такие не нравятся? Кажется, да. Мне они всё ещё не нравятся, но в этой машинке было что-то такое, особенное... Ну переобулась я, с кем не бывает?

По дороге я с трудом уговорила Хэппи высадить меня чуть подальше от школы.

Ну, раз уж я решила скрывать своего отца, то так и надо поступать до конца.

И вот я стою перед зданием Мидтаунской старшей школы наук и технологий.

Это учебное заведение было основано в 1962 году. Школа известна своими выдающимися учениками, командой по академическому декатлону. Ну это всё, что рассказал мне интернет. Или всё, что я запомнила...

Здание красивое, моей старшей школе в Янтвилле такое и не снилось. Роскошно. Школа огромная, большой стадион, вокруг деревца растут. Теперь я точно решила, что задержусь здесь.

В коридоре было много людей, несмотря на то, что я пришла пораньше, чтобы обсудить всё с директором.

В директорском кабинете приятно пахло бумагой, принтерной краской и канцелярским клеем.

Директор оказался милым мужчиной среднего возраста. Он много смеялся, шутил, рассказал мне вкратце о том, как я буду учиться и попросил заполнить анкету.

Вопросы там были до ужаса банальные: Имя, возраст, любимые предметы, отметить кружки, на которые я хочу ходить, занималась ли спортом и тому подобное.

Кстати, когда дело дошло до выбора необязательных предметов и кружков, я напряглась. Выбрать что-то надо было, поэтому из предметов я отметила углублённую математику, экономику, астрономию и историю искусств. Ещё предлагали выбрать язык, но я не стала выпендриваться и взяла испанский, хотя знаю ещё французский, причем неплохо.

Кружки стали ещё большим испытанием. Их было чертовски много: кружок кулинаров, оркестр, команда по футболу, команда атлетов, пловцы, чирлидинг, рисование, знаменитый декатлон, клуб читателей романов 18-19 века, кружок поэтов, журналисты, робототехника, экологи и это гораздо меньше половины существующих вариантов. Я попросила директора время на размышления, но вот одно место я сразу выбрала. Кружок назывался «клуб любителей математических парадоксов».

— В нём один участник, — предупредил меня мистер Морита, директор.

— Не страшно, меня очень заинтересовал этот клуб.

— Ну хорошо, сама выбрала.

Уже пришло время идти на уроки, директор обещал, что мне выдадут расписание после 4 урока.

Мы шли по пустому школьному коридору, и бутерброд в моём животе всё больше и больше просился наружу из-за страха перед новым жизненным этапом. Только сейчас я по-настоящему осознала, во что же я вляпалась...