Сборник математических парадоксов под редакцией Гвинет Шелби (гет)

Моя история началась с той самой злополучной чёрной машины с тонированными стеклами.

Когда я впервые увидела её на нашей улице, я, помнится, подумала, что никогда не хотела бы себе такой автомобиль. От него веяло каким-то холодом. Мне всегда были больше по душе милые маленькие машинки ярких цветов, какие бывают у многих женщин в нашем городке, или старинные автомобили, которые можно лицезреть на выставках транспорта каждое лето. Мне нравятся спокойные вещи, простые, как и я.

Впрочем, я слегка привираю вам. Всё началось гораздо раньше: ровно за 15 лет 5 месяцев 14 дней 16 часов до появления этого несчастного средства передвижения.

Извините, но время с точностью до минут сказать я вам не смогу, потому что дату моего рождения записали странным образом: там не записаны минуты, только час. Так вот в это самое время я и появилась на свет.

Без сомнения, рождение — это самое важное событие в нашей жизни. С этого же наша судьба и начинается! Точнее, если бы этого события не было, то и ничего бы не было.

Единственное, к чему я стремлюсь в жизни, — это сделать так, чтобы вторым по важности событием была не смерть. Я хочу остаться в первую очередь человеком, который сделал что-то доброе.

Хотя люди, которые прославились, очень часто становятся «заложниками своей смерти».

Спрашивается, что первым вы вспомните при упоминании Кеннеди? Если вы знаете, кто это, то первым делом вспомните не о том, каким он был человеком или правителем, а то, как его убили. О, смерть Кеннеди — величайшая загадка современности!

А взять какого-нибудь поэта, да предположим, русского Пушкина, спросите любого школьника, они скорее скажут, что он погиб на дуэли от руки Дантесса, чем перечислят десяток его произведений.

А Майкл Джексон? О его смерти гуляют сотни слухов! И люди доказывают друг другу, что он жив. И таких примеров сотни.

Люди вообще почему-то любят запоминать плохое о хороших людях. Взять только эту жёлтую прессу, целиком состоящую из гадких сплетен обо всём и вся.

Так вот, я отвлеклась. Я появилась на свет.

Когда моя мама увидела меня она сказала: «Какой ангелочек! Наверное, она вырастет такой красавицей, каких свет не видывал...».

Предвосхищая ваши вопросы, не выросла. Причем в обоих смыслах, ни в рост, ни красавицей. Я далеко не Мэрилин Монро, не шедевр природы. Меня скорее можно оценить что-то вроде «чуть ниже среднего». Меня всегда учили: «внешняя красота немеет перед внутренней», чушь полная, но на душе легче становится.

Как я себя опишу? Роста невысокого, в народе это называется «метр с кепкой». Волосы каштановые, за время моей жизни они, конечно же меняли свою длинну неоднократно, сейчас они примерно до лопаток. Глаза у меня карие. Лицо было бы миловидным, если бы не нос. Нос я всегда не уважала: какой-то чересчур острый, самое то, чтобы совать его в чужие дела, он портил мне всю картину.

Ну в целом и всё, что я могу сказать про свою внешность. Краткость — сестра таланта, и хоть талантом здесь и не пахло, но краткости добавить стоило.

Раз уж матушка видела меня красавицей, то и имя решила дать соответственное. Гвинет. Ну что за имя вообще? Зато означает оно, ого, ничего себе, «счастье»! А то, что я с таким чудесным именем с большой вероятностью буду несчастна, она не подумала.

Итак, меня зовут Гвинет Шелби, и я с самого детства была несчастным ребёнком.

О нет, дело не в имени! Просто детство у меня действительно выдалось неудачным.

Мама погибла, когда мне было 5. Она была известным адвокатом. Имя Лесли Шелби было знакомо всем богачам мира сего. Она была звездой. Было время, когда мама даже вела передачу на телевидении, называлась она что-то типо «Юристы против несправедливости» или «Юристы спешат на помощь», я точно не помню , да и не думаю, что это очень важная часть моей истории. Гораздо важнее здесь не название этой несчастной передачи, а то с каким упоением я каждое утро ждала у телевизора, когда же уже покажут мою любимую мамочку. Она всегда казалась мне такой взрослой и красивой, умной, смелой, сильной, решительной. Она была самой чудесной мамой на свете.

Но однажды случилось то, что отняло её у меня.

Она проиграла дело какого-то важного дядьки, и его посадили. Только вот у этого дядьки была целая толпа последователей-фанатиков. Они напали на мамину машину по дороге домой. Случилась автокатастрофа, и мама погибла.

Отца же я никогда не видела, но после маминой смерти появился вопрос: «кто возьмёт себе на воспитание этого ребенка?». Отца найти не удалось, но у мамы был брат. Он и взял меня к себе. Фрэнк Шелби и его жена Мелисса вырастили меня как собственную дочь.

Дядя и тетя забрали меня из Нью-Йорка, мы переехали в маленький городок в долине Напа штат Калифорния. Янтвилл, действительно, — маленький городок. Здесь все друг друга знают, тихо и спокойно.

Мелисса работала в аптеке, а Фрэнк — учителем в местной школе.

Жизнь потекла спокойно.

Когда мне было 9, у них родился сын Майк. Майк — чудесный малыш, смешной, хулиганистый, но очень добрый...

А да, чёрная машина. Но погодите-ка. Вы не составите себе полной картины моей жизни без ещё некоторой подробности.

С 2 лет я очень люблю цифры. Впервые мне они понравились на бумажке, когда мама записала чей-то номер телефона. Тогда для меня этот набор незнакомых символов показался невероятно красивым.

С этого момента они заполнили мою жизнь.

К четырем годам я освоила все цифры, научилась складывать, вычитать, умножать и делить.

Цифры были для меня самым правдивым языком, честным и справедливым. И сколько информации могут нести эти цифры! Ведь ими можно обозначить количество людей в мире, длину дороги до дома, время пребывания Чарльза Дарвина на Галапагосских островах, координаты школы на карте, цену какой-то вещи в магазине, номер телефона, адрес, массу слона, количество атомов в одном моле вещества и так далее, и я уж молчу о двоичном коде и прочих подобных штуках.

Цифры — чудесная вещь! Порой, я думаю, как же называется человек, который любит цифры. Вот филолог, он любит слова, если расшифровывать дословно. А кто любит цифры? Вы, может быть, скажете мне, что такой человек зовётся математиком, но ведь математика — это операции над числами, а не просто цифры. Не знаю, как себя называть, но с годами я свыклась с тем, что любить цифры можно только будучи математиком.

Признаюсь вам честно: я была чудны́м ребенком. Девочки никогда не брали меня в свои игры в дочки матери, считали странной. Правда, были у меня две роли, которые я неизменно исполняла во время детских игр: продавец и казначей. Если мы играли в современный мир, то я была продавцом, быстро считала деньги и выдавала товары. Если игра была про принцесс и рыцарей, то я была обладателем неземных богатств, к которому все приходили за золотом. Спасибо и на том, что я не играла дракона, охраняющего сокровищницу.

Но как вы понимаете, меня не очень жаловали.

А, кстати, о деньгах! К ним я всегда была неравнодушна. Ну как можно быть равнодушным, когда перед тобой лежит новенькая хрустящая купюрка, с которой так ласково смотрит сам Бенджамин Франклин. Я падка на деньги. Мне нравится их хруст, запах, вид.

Но мне не нравятся люди, которые ими обладают, не потому что я им завидую, а потому что зачастую они слишком уверены в себе. И кто им сказал, что если у них есть деньги, то они сразу становятся на голову выше всех остальных?

Хотя сама стать богачкой, я бы не отказалась. Я бы тогда жила припеваючи и в ус бы не дула, жила бы на курортах, закупалась в брендовых бутиках и обязательно каждый месяц жертвовала бы кругленькую сумму на благотворительность.

Я всегда мечтала заработать много денег и не считала это чем-то плохим.

Поэтому, когда я пошла в школу, я тут же нашла массу способов заработать: продавала домашку, тесты и контрольные, давала в долг под проценты и прочие гадости, которые сейчас я бы уже не стала делать. Есть множество других возможностей получить деньги: работать например, вместо того, чтобы давать деньги в рост. Ростовщик — не больно хорошее дело. Всё-таки погибнуть, как старуха-процентщица в «Преступлении и наказании» Достоевского, я мало хотела. Так и представляю, как тот самый одноклассник Билли придет ко мне однажды домой с топором...

Когда я увидела ту машину, мне было 15 лет. Я училась в старшей школе Янтвилла, и, конечно, не была местной королевой.

Знаете, как называют таких как я? Ботаник. Заучка. Фрик. Деревенская сумасшедшая. Я была, да и сейчас такой являюсь, всем этим в одном флаконе.

Проще говоря, меня не звали на крутые тусовки, мне не признавались в любви, я не была местной чирлидершей. Я часто сидела где-нибудь в уголке и разрабатывала очередной план заработка или решала какую-нибудь математическую задачку.

Друзья? Были ли у такой чудилы друзья? Представляете, были. Мои попытки заработать свели меня с Крисом Джоксом и Сэмом Фридмондом. Два эти говнюка — отпетые мошенники. Мы и тогда занимались не самыми честными делами, но сейчас эти парни совсем потеряли достоинство. По этой причине надеюсь, что жизнь больше не предоставит мне возможности встретиться с ними.

Была ещё одна дама, с которой я близко общалась. Дебора Браун. Дебора была королевой школы: красавица, умница, она не знала отбоя от парней и девчонок.

Странно, что эта девушка общалась с такой чокнутой как я. Впрочем, я никогда не смогла бы отказаться от дружбы с Дэбби.

Так вот и проходила моя подростковая жизнь. Дом, школа, работа, домашка, дом.

Кстати, о птичках, работа. Я работала с 12. Перепробовала многое: разносила газеты, работала официантом, писала объявления для интернет-сайтов, выгуливала собак и многое другое.

В 15 я работала в букинистическом. Да, в магазинчике «книги у мисс Падмы. Книги. Журналы. Канцтовары» мне очень нравилось. Чаще всего там бывало тихо и пусто, а если и появлялись желающие что-то приобрести здесь, то чаще всего они говорили тихо, шелестели страничками тоже тихо, старались не топать и не хлопать дверями, книги брали аккуратно и аккуратно назад их и ставили.

Здесь я читала. Книги мне тоже всегда нравились, читать я научилась сразу после того, как освоила цифры. При прочтении книг можно столько всего испытать и почувствовать, что в реальность не хочется возвращаться, особенно, если реальность такая паршивая, какая была у меня. Нет, я не говорю , что дядя Фрэнк и тётя Мелисса плохо меня растили, но они не мои родители, да и никто, кроме них, Майка и Дэбби, меня во всем мире по-настоящему не знал.

Я любила эту работу.

Короче говоря, скучная жизнь скучной школьницы, ничего интересного.

Наконец, вернёмся же к чёрной машине.

Как я уже и сказала — мои друзья, Крис Джокс и Сэм Фридмонд, всегда были мерзавцами. Правда, раньше до угона машин они не опускались. Но тут при виде крутой чёрной тачки у них снесло крышу.

От участия в этом опасном и преступном предприятии меня спас, неожиданно, малыш Майк, с которым я должна была сегодня сидеть, дядя и тётя уехали на концерт в Нью-Йорк, поэтому он шёл со мной на работу.

— Вы идиоты? — крикнула я, когда поняла, что эти парни творят.

— Да всё будет отлично! Мы её угоним, а ты перепродашь. Ты же это умеешь! — уверенно заявил Сэм.

— Нас посадят, придурок. Я не стану в этом участвовать и вам не советую, — высказав им это в лицо, я схватила Майка в охапку и потащила его в букинистику.

Прошло уже три часа с того момента, как мы с Майком явились на моё место работы, как в «книги у мисс Падмы» зашёл шериф Коллинз. Он был здесь частым посетителем, брал детективы в прокат, поэтому я сильно не удивилась.

— Добрый вечер, мисс Шелби, — поздоровался мужчина и я заметила на его лице какую-то виноватую улыбку.

-Добрый вечер, мистер Коллинз, вы пришли за новой книгой? Знаете, у нас тут пополнение Агаты Кристи, там что-то из не очень популярного...

— Нет, мисс Шелби, я вынужден пригласить вас пройти со мной в участок.

Сказать, что я была поражена, это ничего не сказать.

Мисс Падма, хозяйка магазина обещала отвести Майка домой, а я отправилась с шерифом.

«Ну точно, во всём виновата эта машина» — думала я всю дорогу.

Оказалось, я не лишена экстрасенсорных способностей. Виной всему действительно был этот черный катафалк, который явно повезёт моё тело после того, как дядя Фрэнк узнает о том, что меня посадили в тюрьму.

Спустя полчаса моего ожидания, дверь открылась и два мужчины зашли в здание полицейского участка. Один был низкий и упитанный, солидный такой мужчина в костюмчике, а второй казался мне каким-то смутно знакомым, симпатичный мужчина, но на нём была футболка чёрного цвета и обычные джинсы, поэтому естественным был вывод, который тут же сделала я в своей голове. Мужчина в костюме — начальник, а второй — его телохранитель.

— Мистер Старк, мистер Хоган, наконец вы пришли! Вот мисс Шелби. Она порядочная девушка, поэтому, надеюсь она сразу нам всё расскажет, — как-то чересчур лестно заговорил шериф.

Жаль, конечно, но я ничего сразу рассказывать им не планировала.

После небольшого экскурса в происходящее до меня дошло, что мои «друзья» не смогли эту машинку угнать, поэтому решили её испохабить, но, вот беда, на видеорегистратор их лица не попали. Зато попало моё и Майка в момент нашего с ними разговора. Получается, что я была свидетелем, и два этих солидных дядьки ждали, пока я назову им имена .

Больше от меня ничего не требовали.

И нет бы мне как умной взрослой девочке, которую дома ждёт маленький кузен, голодный, холодный и одинокий, сдать этих придурков и спокойно пойти восвояси, но мои моральные принципы вдруг почему-то решили иначе. Совесть не позволяла мне сломать этим парнишкам жизнь.

И я решила молчать, как партизан.

Так мы и сидели два с лишним часа. Этот мужчина, телохранитель, как я его окрестила, кажется, мистер Старк, мне и угрожал и предлагал деньги, но я была нема, как рыба.

Закончилось всё тем, что телефон у этого Старка зазвонил, и какой-то приятный женский голос из трубки посоветовал ему забыть про эту машину, и вернуться к делу, ради которого они приехали.

Меня отпустили, заявив, что с такими данными меня нужно отправить служить в разведку.

Я помню, как в тот вечер шла домой по пустой осенней улице, было холодно, под ногами шелестели листья. Было уже темно, и только фонари тускло освещали дорогу.

По дороге я решила заскочить в булочную и взять пару улиток с корицей, Майк их любил. Там очень приятно пахло свежей выпечкой, какие-то девчонки шушукались за столиком, попивая кофе. В моей памяти прочно засела цена плюшки с малиновым джемом: ровно один доллар 50 центов.

Большие круглые с чёрной оправой часы показывали ровно 8 часов 17 минут 45 секунд, когда я выходила из пекарни.

Порой, меня пугает, что я помню такие мелочи, но не могу вспомнить, какого числа день рождения у моей лучшей подруги или имя своей учительницы химии.

Домой почему-то не хотелось, но я представляла себе одинокого Майка, вспоминала, как я сидела дома одна точно так же, и тут же ускоряла шаг.

Когда открылась дверь нашего коттеджика, я не поверила своим глазам.

Сумка в моих руках с грохотом упала на пол, пока я раздевалась и снимала пальто, я врезалась в шкаф и ударилась головой о вешалку.

В комнате с несчастным видом сидела пожилая мисс Падма, благородно оставшаяся с моим кузеном, какая-то красивая молодая блондинка, солидная брюнетка, тот важный дядька в костюме и , черт бы его побрал, тот самый мистер Старк.

— Детка... Гвинни... Случилась беда... — мисс Падма плакала, слёзы текли по её морщинистым щекам. Я бы никогда не поверила, что эта строгая старушка способна так плакать, когда видела те взбучки, которые она устраивала ребятам, ломавшим корешки книг или загибавшим уголки страничек, — Гвинни... Позавчера произошла авария... Фрэнк и Мелисса... Они... П-п-погибли... — еле догворила она и шумно высморкалась в свой цветастый платок.

— О чем вы говорите? Они же просто поехали на фестиваль...

— Так, давайте лучше я, — уверенно взяла роль рассказчика на себя брюнетка, — меня зовут Линда Ливс, я юрист. Мне тяжело говорить вам об этом. Позавчера, 18 сентября, произошла авария, мистер Шелби не справился с управлением. Миссис Шелби скончалась сразу же, а мистер Шелби был доставлен в больницу, и покинул нас вчера.

Внутри у меня что-то лопнуло. Я просто не могла поверить, что их больше нет. Я больше никогда не буду играть с Фрэнком в шахматы, мы больше не будем считать на скорость, не будем смеяться над моими одноклассниками, Мелисса больше никогда не обнимет меня, я уже не попробую её медовые пряники, которыми она так хвалилась, не почувствую её запах, от неё всегда пахло чистым бельём, мёдом и какими-то лекарствами.

Но тут же меня охватил ещё больший страх: что будет с нами дальше?

А мисс Ливс тем временем продолжала:

— Когда мистера Шелби доставили в больницу, он ненадолго очнулся, позвал к себе юриста и составил завещание, в котором сообщил, что по просьбе собственной сестры, Лесли Виолы Шелби, скрывал от всех, что его племянница Гвинет — дочь Энтони Эдварда Старка. Как оказалось, у него даже хранился тест подтверждающий отцовство. Поэтому мы здесь, чтобы ещё раз подтвердить отцовство и...

— А что будет с Майком? — мне вдруг стало все равно, отец ли мне этот важный мистер Старк, но если меня заберут, то куда его отправят?

— О, не стоит переживать, его возьмут на воспитание родители миссис Шелби, они уже в пути, — заверила красивая блондинка.

В тот момент моя жизнь перевернулась с ног на голову.

На следующий день мы съездили в Напу, ближайший крупный город, где согласились предоставить лабораторию. Оказалось, Старк привез с собой экспертов, и они за час вынесли мне смертный приговор.

«Энтони Эдвард Старк является биологическим отцом Гвинет Аделин Шелби с вероятностью 99.99%»

Что ж, теперь по словам мисс Поттс, той симпатичной блондинки, мне предстояло переехать в Нью-Йорк.

Дальше всё как в тумане. Были похороны.

Тела провезли в закрытом гробу, нам даже попрощаться с ними не дали. Помню, что в тот день дождь лил как из ведра. В церкви было ровно 73 человека, столько вспомнили о том, кто же такие Шелби. Все с грустью вздыхали и сочувственно смотрели на нас с Майком.

Нам с кузеном даже сесть рядом не дали. Родители тёти Мелиссы презирали дядю, а его племянницу и подавно, а мисс Поттс, которая осталась помогать, не хотела отпускать меня от себя.

Служба длилась ровно 97 минут 35 секунд, затем мы поехали на кладбище и ровно 32 лопаты земли я насчитала, когда их закапывали. Навсегда.

Странно это, вот человек живой, здоровый, ходит рядом с тобой, дышит, ест пьёт, и для тебя он просто человек, а когда он уже мертвый лежит под толщей земли в дубовом гробу, тебе вдруг нестерпимо хочется увидеть снова, как он дышит, ходит, увидеть его живым...

Пеппер Поттс оказалась приятной женщиной. Она занималась всем, что касалось моего переезда.

Этот непутёвый отец уехал почти сразу, оставив со мной свою помощницу. Помощница, правда, была генеральным директором какой-то огромной фирмы, но его это видимо не смутило. Она забрала документы из моей старой школы, помогала мне собирать вещи, коих оказалось не так уж и много.

Что странно, так это то, что в связи с моим отъездом количество вещей у меня по непонятным причинам значительно увеличилось. Все пытались мне что-нибудь подарить. Дебора подарила очаровательные серьги-кольца, миссис Падма вручила десяток книг, которые я хотела прочитать, не знаю только откуда она взяла этот список, мистер Коллинз подарил мне какой-то странный детектив, мисс Киттен, моя учительница физики, вручила толстую энциклопедию о звёздах, и таких подарков было ну очень много.

В конце концов, всё было собрано и единственным, что удерживало нас в долине Напа, было завещание.

Чтение завещания было назначено на 28 сентября в 12.00.

Родители тёти Мелиссы явились, как на показ мод, хоть и были в трауре. Они словно ждали этого момента последние 10 дней. Я тоже ждала, ждала, пока всё это закончится.

Я не надеялась, что смогу зажить как раньше, я не хотела жить с этим сомнительным биологическим папашей, но и сидеть здесь, где всё пропитано нашим счастьем, где всё напоминает мне о них, было просто невыносимо.

Важный юрист зачитал завещание, и о, сюрприз, мне достались ровно три дырки от бублика!

Ладно, я преувеличиваю, мне оставили ту маленькую квартиру в Нью-Йорке, в которой мы жили с мамой когда-то давно, те деньги, которые дядя, как оказалось, откладывал на моё обучение, и маленький конвертик с моим именем. Внутри было письмо и что-то ещё.

Я дрожащими пальцами открыла конверт. Первым делом, в мои руки попало письмо, лист формата А4, исписанный мелким убористым почерком.

«Дорогая, Гвинет,

Если ты читаешь это, то меня уже нет в живых. Я хотел рассказать тебе всё это тогда, когда тебе исполнится 18, но, как видишь, мне не удалось этого сделать.

Возможно, ты уже встретилась со своим отцом. Надеюсь, что вы с ним поладите. По крайней мере, я всегда хотел, чтобы вы встретились. Твой отец сам Тони Старк, не думаю, что это имя тебе что-то даёт, ты никогда не интересовалась такими вещами. Годы шли, а ты всё больше была на него похожа...

Твоя мама не хотела, чтобы ты это знала, но я всегда любил нарушать данные ей обещания, не так ли?

Теперь о тебе. Милая, никогда не бросай то, что всей душой любишь, держись за это, чего бы тебе это не стоило. Ты очень умная девочка. Помни, что я всегда с тобой, я верю в тебя. Ты всего добьёшся, чтобы не выбрала на своём жизненном пути. Будь счастливой.

С верой в тебя и безмерной любовью,

Твой Фрэнк.

P.S. В конверте лежит кулон, он принадлежал твоей маме, она хотела, чтобы ты получила его в 16, и карандаш, которым ты написала свою первую цифру.

Удачи.»

Слёзы ручьями потекли по моим щекам. Пелена застилала глаза, дрожащими руками я достала кулон из конверта. Это было маленькое созвездие большой медведицы, серебряная цепочка была усыпана крошечными блестящими камушками, как звёздами.

Я спрятала кулон и короткий простой карандаш в карман своей куртки.

Я больше никогда не увижу Фрэнка. Какое страшное это слово «никогда»...

Всё остальное ушло Майку. Я вообще наследства не ожидала, мне нужны были они живые, а не их деньги, машины, недвижимость и всё прочее...

Дело сделано, мы с мисс Поттс летим в Нью-Йорк.

Легче не стало, сердцу всё ещё устраивали контрастные обливания: то в жар бросало, то в холод.

Я улыбнулась Майку на прощание, отдала солидному мужчине в строгом чёрном костюме свой чемодан и села на заднее сиденье машины.

Когда мы покидали Янтвилл, за окном мелькали бескрайние поля долины Напа, где много десятилетий выращивали виноград и производили из него лучшие вина. Когда-то на этих плантациях, изнемогая от жары и усталости, трудились рабы.

Мне же почему-то вспомнились все счастливые моменты моей жизни здесь.

Я была счастлива здесь, а значит, вернувшись сюда, буду страдать от этих воспоминаний.

На 74 километре от дома я твердо решила: я сделаю всё, чтобы никогда сюда не возвращаться.

Слышали ли вы о парадоксе неожиданной казни?

Я позволю себе рассказать вам о нём.

Представьте, начальник тюрьмы однажды вызвал к себе заключённого и сказал ему:

а)Вас казнят на следующей неделе в полдень.

б) День казни станет для вас сюрпризом, вы узнаете о нём только, когда палач в полдень войдёт в вашу камеру.

Начальник тюрьмы никогда не врал.

Тогда заключённый стал размышлять над его словами.

«В воскресенье меня казнить не могут! Ведь тогда в субботу вечером я уже буду знать об этом. А в субботу меня не смогут казнить, потому что уже в пятницу мне будет об этом известно, значит субботу можно исключить...» — думал он. Так последовательно он исключил ещё и пятницу, четверг, среду, вторник и понедельник и пришёл к выводу, что его не смогут казнить, выполнив эти условия.

На следующей неделе в среду палач постучал его дверь в полдень, и это стало для него неожиданностью.

Я часто размышляла над этим парадоксом раньше. И всегда приходила к одному выводу: если бы заключённый каждый день думал, что завтра его казнят, то это не стало бы для него неожиданностью в заветный день, и тогда казнь возможно бы отменили.

Так и я. Если бы я каждый день была готова к тому, что моя прежняя счастливая жизнь подойдёт к концу, то мне гораздо легче было бы принять, тот факт, что я лечу в Нью-Йорк на частном самолёте, мой дядя 10 дней назад скончался, и теперь у меня есть отец. Хотя это и не факт, а целая куча фактов. Принять я это все равно не в силах.

Я всегда жила припеваючи и не думала даже, что моя жизнь может так измениться всего за несколько дней.

Лететь было не так интересно, как могло мне казаться раньше, поэтому я подумала, что пришло время для моих вопросов. Я решила устроить для Пеппер Поттс «интервью».

— Мисс Поттс, я ведь вообще ничего не знаю о моём отце да и о вас тоже, не могли бы вы ответить на некоторые мои вопросы? — наконец решилась спросить я.

— Конечно, я всегда рада ответить.

— Насколько богат этот Мистер Старк и почему его так все уважают? Он очень важная шишка?

— Постой-ка, ты вообще ничего не знаешь о своём отце?

Такого нескрываемого удивления, как на лице блондинки в тот момент, я ещё никогда не видела.

— Ну да. Я же выросла здесь, в Янтвилле, тут телефоны-то не у всех сенсорные, так что мы не знаем ровно ничего о каких-то богачах. Это же такая глушь...

— Ну, тут дело даже не в том, что твой отец богач, он известен больше не этим. Ты слышала что-нибудь о Мстителях или о Железном Человеке ?

— Это рок-группа? Или фильм, может быть?

В этот момент я почувствовала себя полной дурой. Я знать не знала ни о каких железных парнях, Мстителях, кому бы и за что они не мстили, и прочих таких штуках. Я фильмы даже редко смотрела, дядя Фрэнк однажды выкинул пульт от телевизора, заявив, что это убивает наш мозг.

— Так... Ну сложно объяснить. Нет, это не фильм, хотя звучит очень даже похоже на какую-нибудь выдумку. Твой отец — гений, он сконструировал такой костюм, в котором может летать, там встроено оружие, ну и прочие штучки, — пыталась ввести меня в курс дела женщина.

— А кому мстят эти Мстители? — не удержалась от глупого вопроса я.

— Оу, я и сама не знаю... Может, тем, кто творит зло... Ну вообще Мстители — это отряд супергероев.

— Значит, мой отец — супергерой? Такое реально бывает?

— Всё верно. Я бы на твоём месте тоже не поверила, звучит бредово.

Мы обе засмеялись, а потом стали болтать на более непринужденные темы, суть дальнейших наших разговоров я не помню, но мы точно обсуждали книги, вина, в коих я, учитывая место жительства, разбиралась, облака под нами и многое другое.

Пеппер — чудесная дама. Я восхищаюсь тем, как она выглядит, одевается, ведёт себя. Она невероятно умная, прелестная, добрая и честная. Я очень люблю этот нежный взгляд её голубых глаз... Сейчас, когда я вспоминаю, сколько всего она для меня сделала, думаю, шансов на выживание у меня бы было втрое меньше. Нет, я никогда не скажу, что она была мне, как мать, но она стала мне добрым другом, таким другом, за которым и в огонь пойдешь и в пропасть прыгнешь. Она многое изменила в моей жизни. Эту прелестную девушку послали мне свыше, я до сих пор в этом уверена...

Нью-Йорк не был рад моему возвращению, поэтому встретил проливным дождём.

Стоит ли говорить о том, что я совсем не помнила, как выглядит этот шумный город, на улицах, которого толкаются и шумят люди со своими жизнями, планами, целями, делами и всем прочим, что есть у каждого уважающего себя человека.

Я так и не поняла, за что люди так любят Нью-Йорк. Это «Большое яблоко» не полюбилось мне. Будь моя воля, я бы уехала жить в какую-нибудь глушь, в чащу леса, где занималась бы земледелием, растила корову, свинью и обязательно козу, считала бы звёзды и писала книги в духе Робинзона Крузо или скрещивала бы горох на своём огороде, как Грегор Мендель, а потом вывела бы какие-нибудь свои законы наследования признаков.

Но мне о такой жизни не стоило и мечтать, потому что матушка-судьба распорядилась совсем иначе, она решила, что моя жизнь, очевидно, довольно скучна, а следовательно надо мне помочь её разбавить, добавить ярких красок.

Недаром этот город называют каменными джунглями! Кругом одни высотки, куда не посмотри везде до неба возвышается какая-нибудь махина.

Но когда я увидела башню СтаркИндастриз, так называлась фирма моего отца, я застыла как каменное изваяние.

Только на Венеру Милосскую я была явно не похожа, до статуи Мыслителя тоже не дотягивала, оставалось одно, я в тот момент была точной копией Писающего мальчика.

Ну честное слово, я хоть и знала, что мой отец важная шишка, но чтобы настолько важная, что эта гигантура целиком принадлежит ему, даже не подозревала.

Как любой уважающий себя любитель циферок, я принялась считать этажи, окна, двери и всё прочее, что поддавалось счёту.

Уж не знаю, сколько я насчитала тогда, но сейчас я точно знаю, что в башне СтаркИндастриз ровно 93 этажа (это в главной башне), её высота 347 метров, она занимает 2,8 миллиона квадратных метров по площади.

Скучные цифры, но это , чтобы вы предоставляли себе масштаб бедствия.

Короче, эта блестящая махина шокировала меня не по-детски.

Я пришла в себя только уже тогда, когда мисс Поттс и этот мистер Хоган, тот дядька в костюме, с горем пополам завели меня внутрь здания.

Внутри всё было ещё круче, чем снаружи. Всё такое стильное, современное, технологичное...

Мисс Поттс тут же оставила меня на мистера Хогана и убежала по своим делам.

Мы почти не говорили. Он, наверное, не знал о чём можно говорить с этой странной девчонкой, а я всё ещё пребывала в состоянии аффекта.

Когда мы добрались до жилых этажей, двери лифта открылись, и мы вышли в просторную комнату, я тут же услышала какой-то голос. Причем это был явно не человек. Я стала бегать глазами по потолку в поисках колонки или чего-то в этом роде, но голос раздавался со всех сторон.

— Мистер Старк, вернулся Хэппи с мисс Шелби. Вы просили вам напомнить...

— Да, спасибо, Джарвис, — тут же ответил голосу другой уже знакомый мне голос моего отца, — ну что, партизанка, как дорога? Говорить лишний раз, надеюсь, не пришлось? — обратился он ко мне с усмешкой.

— И вам добрый день! Желаю счастья, здоровья и не хворать, — не удержалась я от ответа.

— Ого, говорить научилась? Я всегда знал, что Пеппер — талантливый учитель, и чего только она не пошла работать в школу?!

— Мистер Старк, а можно я пойду? — прервал его тираду мистер Хоган, — у меня там ещё много дел...

— Да, Хэппи, конечно, иди, — ответил «молодой папаша».

А у меня в голове забегали маленькие испуганные человечки, и включили тревогу, загорелась надпись «Катастрофа» красным цветом, и я медленно, но верно поняла в какой яме я нахожусь.

— Что ж, партизанка, нам с тобой точно есть что обсудить, — мистер Старк вальяжно уселся на диван, приглашая меня сесть рядом, но я почему-то предпочитала стоять, — не хочешь посидеть? Или ты, как истинный член армии предпочитаешь стоять перед начальством?

— Нет, я просто так отдыхаю, так кровь циркулирует лучше.

— Как там твои друзья поживают? Испортили ещё чью-нибудь машину? Или теперь они занимаются взломом жилья?

— Да не знаю я этих парней. Я вообще была уверена, что это их машина, — продолжала врать я. Я уже сама поверила в эту белиберду пока всем её рассказывала.

— Ну да, это была их машина. Именно поэтому в участке ты сказала, что раньше вообще таких машин в вашем городе не видела, потому что там такую не купишь?

— Ну откуда же я знаю, может они купили её здесь например? — не желала соглашаться я.

— Эх, какой же экземпляр теряет наша американская разведка! А что, солдат Гвинет Старк неплохо звучит...

— Да не пойду я в армию! — наконец разозлилась я.

— А куда же ты пойдешь? Просвети-ка глупого старика о том, чем ты собираешься заниматься после школы?

Он явно насмехался надо мной. Больше всего я не любила, когда надо мной издеваются, а он издевался, считал себя кем-то вроде царя. Но он прав, здесь хищник он, а я маленький травоядный зверёк, которого он сожрёт, если захочет.

— Я не знаю, — честно призналась я. А я ведь и правда не знала,строила десятки планов заработка, но всерьёз никогда не думала о том, чему хочу посвятить жизнь.

— Что ж, значит, узнаешь. Пеппер сказала, что оценки у тебя терпимые. Я договорился, ты будешь учится в Мидтаунской старшей школе наук и технологий. Твой кузен обмолвился нам, что тебе нравится математика, поэтому эта школа тебе подойдёт.

Эх, а вот и новое испытание в моей бренной жизни. Больше всего на свете я не люблю вливаться в новый коллектив, это сложно. Я не люблю представляться, рассказывать о себе и все эти прочие штуки, которые нужно делать, когда ты переводишься в новую школу. Да ещё и школу ботаников, судя по описанию. Это значит, что там будет целая куча таких же лохов, как я, и обязательно будут мажорчики, которые будут этими лохами управлять, травить их, издеваться, смеяться и всё прочее. Просто эти богатенькие детки всегда считают себя на голову выше всех остальных: лучше, умнее, красивее, добрее, честнее и всё прочее.

Хотя... Считаюсь ли я сама теперь мажорчиком, если мой отец — сам великий Тони Старк? Ну я, правда, и сама не знала его до этого момента, но всё же...

— И когда первый день?

— Сегодня воскресенье, значит, завтра. Что ещё хочешь знать, партизан?

— Как мне к вам обращаться?

— На «ты» точно, а касательно имени... Ну отцом как-то странно и для меня и для тебя. Может быть, просто Тони.

— Хорошо, просто Тони, у меня ещё просьба. Можно я не буду менять фамилию? Гвинет Шелби звучит как-то приятнее...

— Ладно, но это только пока, — согласился мой непутёвый папаша.

Тони взялся показывать мне жилые комнаты. Полную экскурсию обещал завтра.

От всей этой роскоши у меня аж в глазах темнело.

В этой башне было всё. Под всё я подразумеваю прям всё: комнаты, кухня, столовая, гостиная, кинотеатр, спортзал, бассейн. У самого Тони ещё была лаборатория, но показывать её он мне не стал и строго настрого запретил там появляться.

«Детям там делать нечего». Ой, ещё бы хоть где-то в этой башне было, что делать детям. Да в его жизни вообще нечего было делать детям, судя по тому, как он 15 лет не появлялся в моей жизни.

В моей жизни тоже не было места отцу. Хотя знал ли он обо мне вообще? Думаю, что нет. Но я всё равно на него почему-то злилась. С его появлением сломалась моя счастливая жизнь.

Наконец он привел меня в мою комнату.

Какая же это была комната! Ого-го, а не комната! Это больше похоже на спортзал в моей старой школе, по размеру один в один.

Наверное, если здесь крикнуть, то можно услышать эхо...

В этой огромной комнате всё было просто чудесно! Огромное панорамное окно, кровать, мягкий коврик на полу, белый стол напротив кровати, два кресла, книжная полка...

У меня была и личная ванная, и гардеробная! О, не поверила бы мне Дэбби, если бы я рассказала, в каких хоромах я нынче живу.

Я тут же вспомнила о подруге. А я же обещала ей звонить и писать при первой возможности.

Странно, но я по ней скучала. Я бы никогда не подумала, что буду так по ней скучать. За эти годы она стала почти частью моей семьи.

Мы с ней вместе прокололи уши, вместе учились краситься, ходили на кружки вместе: на танцы, пение, вышивание крестиком, рисование, каллиграфию (стоит ли говорить, что ничего из этого я не освоила?), с ней танцевала свой первый медляк... Кстати сказать, первым моим клиентом тоже была она.

Мы познакомились в начальной школе. Она подошла ко мне и тихонечко попросила помочь ей с домашкой по математике.

Я уже говорила, что была предприимчива в попытках заработать?

Точно, говорила. А ещё я делала это не совсем по совести, сейчас я бы уже на стала продавать кому-то домашку, но тогда меня мало волновали этические соображения.

Я скучала.

Я твердо решила, что напишу Деборе сразу после того, как выгоню Тони из моей теперь уже комнаты, но он уходить не спешил и смотрел на меня как-то чересчур насмешливо.

— Ну что? Нравится комната? Или тебе тяжело привыкнуть к таким условиям после армейской казармы?

И тут я уже по-настоящему разозлилась.

— Шутка повторенная дважды смешнее не становится! Или вы... ты... считаешь иначе? — язвительно огрызнулась я, — спасибо за комнату, неплохо было бы если бы ты ещё и отцом был хорошим! Но, кажется, я слишком многого требую!

— А ты не думаешь, что и тебе стоило бы быть хорошей дочерью, — Старк говорил на удивление спокойно, — не забудь прийти на ужин через час.

Он вышел и закрыл дверь с обратной стороны, а я осталась наедине со своими мыслями.

Желание написать Дэбби тут же куда-то испарилось, поэтому я решила отложить это дело в долгий ящик, и принялась разбирать свои немногочисленные пожитки.

Одежды у меня был совсем не богатый ассортимент. Я вдруг подумала, что моему новому статусу дочери миллиардера очевидно не соответствуют растянутые чёрные футболки, джинсы с вытянутыми коленками, носки зашитые тысячу раз, и только свитера, связанные тётей Мелиссой, и ситцевое белое платье, которое когда-то носила мама, казались мне по-прежнему прекрасными вещами.

С обувью вообще была беда.

И только книг было столько, что они заполнили всю полку над столом. Я сразу поняла, что мне придётся покупать книжный шкаф, книги я очень люблю, поэтому их обязательно надо где-то хранить.

За разборкой вещей, рассматриванием фотографий, карточек, подарков и прочего, что я привезла с собой из Янтвилла, я провела целый час и даже не подозревала, что мне уже пора явиться на ужин.

Неожиданно ко мне обратился тот мужской голос, который я слышала в гостиной раньше:

— Мисс Шелби, вас ожидают к ужину.

— А вы кто? — не удержалась от вопроса я.

— Моё имя Джарвис, и я искусственный интеллект, созданный мистером Старком.

— Невероятно! — восхитилась я этим чудесным творением своего отца, но задерживаться долго не стала. Не хотелось мне снова поссориться с моим папашей.

В столовой сидели мисс Поттс, мистер Хоган, Тони и ещё какой-то незнакомый мне мужчина.

Блондинка о чём-то оживлённо беседовала с незнакомцем, глава отдела безопасности (оказывается мистер Хоган занимал такую должность) ковырял что-то в своей тарелке, а Тони тыкал что-то в планшете, не поднимая головы.

Я тут же вспомнила, как Фрэнк говорил моим одноклассникам, что если они будут играть в телефон во время ланча, то еда не будет усваиваться. В целом, это биологически объяснимо, но мне почему-то всегда становилось смешно от этих его фразочек.

— О, милая, ты вовремя! Гвинет, познакомься с Джеймсом Роудсом. Он друг твоего отца, — начала мисс Поттс.

— Приятно познакомиться, но лучше зови меня просто Роуди, — протянул он мне руку в знак приветствия.

— Я тоже рада знакомству, тогда и вы зовите меня просто Гвинет.

— Но тебя же и так зовут Гвинет, — хмыкнул Старк.

— Ну да, короче уже некуда, а кличку мне никто не придумал...

Я врала. Клички мне давали и не раз, и даже не два, а гораздо больше. Кем я только не была: «пельмень», потому что на школьную ярмарку принесла продавать пельмени, «Умножатель», «Ах-ох», «девочка Х» и прочие словечки, придуманные ровесниками. Не сказать, что они меня когда-то сильно задевали, но вспоминать лишний раз я об этом не хочу.

А блондинка тем временем накладывала мне в тарелку какое-то непонятное месиво.

Теперь-то я поняла, почему мистер Хоган с таким лицом ковыряется в тарелке.

Блюдо было ну очень странным. Мисс Поттс вроде пыталась приготовить что-то вроде паэльи, но рис, очевидно, переварила, да и некоторые составляющие этого блюда были лишними.

Не скажу, что я мастер кулинарного искусства, но готовлю я неплохо. Когда проводишь много времени дома в одиночестве, волей неволей научишься готовить.

Все сидели за столом молча, Роуди и мисс Поттс периодически оглядывались на Тони, как будто он мог испариться.

Наконец я не выдержала этой гнетущей атмосферы, запихнула сие чудесное блюдо в рот, прожевав, поблагодарила «повара», и отправилась к себе в комнату.

* * *

Что больше пугало меня: обучение в новой школе или то, что мой отец — такая влиятельная шишка? Я не знаю. Скорее тут было страшно всё в совокупности. Мой набор звучал как самая гремучая смесь в мире.

Как не опозориться перед новыми одноклассниками?

Во-первых, мне надо было помнить, что меня зовут Гвинет Шелби, я дочь Лесли Шелби, а не какого-то Тони Старка, которого знает весь мир, кроме, видимо, меня.

Во-вторых, не показывать никому свои знания лишний раз. Ну умею я считать, ну нравится мне экономика, ну другим-то об этом знать не обязательно!

В-третьих, не навязываться. Я не ищу новых друзей, у меня и старых хватает: я и мистер Рамонд.

Странно, что никто мистера Рамонда ещё не обнаружил. Я, конечно, забыла вас познакомить с моим другом. Мистера Рамонда принёс домой Майк, он замерзал на улице под дождем, ну или Майк так считал.

Мистер Рамонд — это мышка. Не переживайте, он точно здоров, я водила его к ветеринару. И он мой друг. Он никогда меня не предаст и не бросит. Мистер Рамонд жил в коробке у меня под кроватью.

Интересно, Джарвис пожалел меня или реально не замечал мышонка?

В любом случае, мистер Рамонд всё ещё жил со мной и пребывал в добром здравии.

А друзей, как всем известно, не предают.

Я с интересом разглядывала содержимое моего шкафа. Ассортимент был, надо сказать, не самый широкий. Путём исключения самого неприлично выглядящего я выбрала себе «наряд».

Чёрные спортивные лосины, огромная красная толстовка, цветные носки, подаренные Фрэнком и тёмные кеды. Волосы расчесал, они были примерно до лопаток. Я никогда особо не красилась, да и сейчас не стала. Надела серьги, которые мне отдала Дэбби в день отъезда, и спустилась вниз.

Тони сказал, что мистер Хоган, которого здесь все звали просто «Хэппи», что ему не особо подходит, отвезёт меня в школу, и заберёт обратно. По-моему, Хэппи в тот день был вообще не хэппи, а скорее сэд.

Потом я уже узнала, что под этой внешней серьёзностью и скучающим видом скрывается просто невероятный человек, но тогда он был для меня просто угрюмым дядькой в строгом костюме.

Машина была огромная и очень солидная. Я говорила, что мне такие не нравятся? Кажется, да. Мне они всё ещё не нравятся, но в этой машинке было что-то такое, особенное... Ну переобулась я, с кем не бывает?

По дороге я с трудом уговорила Хэппи высадить меня чуть подальше от школы.

Ну, раз уж я решила скрывать своего отца, то так и надо поступать до конца.

И вот я стою перед зданием Мидтаунской старшей школы наук и технологий.

Это учебное заведение было основано в 1962 году. Школа известна своими выдающимися учениками, командой по академическому декатлону. Ну это всё, что рассказал мне интернет. Или всё, что я запомнила...

Здание красивое, моей старшей школе в Янтвилле такое и не снилось. Роскошно. Школа огромная, большой стадион, вокруг деревца растут. Теперь я точно решила, что задержусь здесь.

В коридоре было много людей, несмотря на то, что я пришла пораньше, чтобы обсудить всё с директором.

В директорском кабинете приятно пахло бумагой, принтерной краской и канцелярским клеем.

Директор оказался милым мужчиной среднего возраста. Он много смеялся, шутил, рассказал мне вкратце о том, как я буду учиться и попросил заполнить анкету.

Вопросы там были до ужаса банальные: Имя, возраст, любимые предметы, отметить кружки, на которые я хочу ходить, занималась ли спортом и тому подобное.

Кстати, когда дело дошло до выбора необязательных предметов и кружков, я напряглась. Выбрать что-то надо было, поэтому из предметов я отметила углублённую математику, экономику, астрономию и историю искусств. Ещё предлагали выбрать язык, но я не стала выпендриваться и взяла испанский, хотя знаю ещё французский, причем неплохо.

Кружки стали ещё большим испытанием. Их было чертовски много: кружок кулинаров, оркестр, команда по футболу, команда атлетов, пловцы, чирлидинг, рисование, знаменитый декатлон, клуб читателей романов 18-19 века, кружок поэтов, журналисты, робототехника, экологи и это гораздо меньше половины существующих вариантов. Я попросила директора время на размышления, но вот одно место я сразу выбрала. Кружок назывался «клуб любителей математических парадоксов».

— В нём один участник, — предупредил меня мистер Морита, директор.

— Не страшно, меня очень заинтересовал этот клуб.

— Ну хорошо, сама выбрала.

Уже пришло время идти на уроки, директор обещал, что мне выдадут расписание после 4 урока.

Мы шли по пустому школьному коридору, и бутерброд в моём животе всё больше и больше просился наружу из-за страха перед новым жизненным этапом. Только сейчас я по-настоящему осознала, во что же я вляпалась...

У меня есть одна дурацкая особенность. Ну особенность-то, конечно, не одна, но эта слишком часто меня тревожила. Когда я нервничаю, меня тошнит. Очень сильно тошнит. Вот и тогда меня затошнило.

Пока шла по этому дурацком у коридору, думала лишь о том, чтобы не блевануть прям здесь. Я ещё тогда очень порадовалась, что отказалась с утреца от «вкусной» кашки мисс Поттс, иначе сейчас она вместе с бутербродом была бы на школьном полу.

Держалась я геройски.

Когда директор зашёл в кабинет, а следом за ним семенящими шажками я, все притихли.

Морита что-то стал объяснять симпатичной учительнице, а мы с будущими одноклассниками установили зрительный контакт. Я смотрела на них, а в ответ на меня таращились, как на огородное пугало, четыре десятка внимательных подростковых глаз.

Наконец эта пытка кончилась, и директор громко сказал:

— Познакомьтесь, это Гвинет Шелби, ваша новая одноклассница. Она приехала к нам из Янтвилла. Ну-ка проверка географических знаний: какой это штат ?

Все притихли. Интересно, это они так размышляли или просто боялись, что отвечать придётся им?

Вдруг одна рука медленно поднялась вверх.

— Да, мистер Паркер, прошу.

— Кажется, это Калифорния, сэр, — осторожно ответил приятный паренёк.

Он выглядел довольно умным, хотя и говорил с сомнением. Вот он, тот самый ботаник обыкновенный. Обычно к этому виду привешивают ещё одно название «лох обыкновенный». Названия по предмету равносильны, но ботаник подчёркивает ум индивидуума, а лох обозначает его неудачливость. Вам повезло, если вы, относясь к семейству ботаники, не являетесь лохом, ибо встречается это ну крайне редко. Таких ребят, как этот парень, обычно травят.

Ответить он боится не потому что сомневается, а потому что боится осуждения со стороны одноклассников. Сама проходила, знаю.

— Мистер Паркер же прав, мисс Шелби? — улыбнулся директор.

Директор копает бедному парню яму и мне с ним заодно, честное слово...

— Да, всё так, долина Напа, штат Калифорния, — спокойно ответила я, хотя мне казалось, что голос мой дрожит, и что я несу полную чушь.

— Эх, хотел бы я попробовать местных вин! — засмеялся директор, — ну ладно, покидаю вас. Мистер Паркер, раз уж вызвались, покажите новой однокласснице школу после уроков.

И после этого Морита вышел, аккуратно прикрыв дверь, а я осталась здесь.

Здесь, внутри ящика с ядовитыми змеями и зловредным бутербродом в моём ЖКТ.

— Гвинет, меня зовут мисс Лоран, рада знакомству, садитесь на свободное место пожалуйста, — улыбнулась мне милая учительница.

Делать было нечего, и я направилась к свободному месту рядом кудрявой шатенкой, которая ухмыльнулась и протянула мне листочек бумаги с запиской «ЭмДжей».

Я улыбнулась и, вынув ручку из рюкзака, написала «рада знакоству».

Соседка поставила «+», и больше за урок мы с ней не обмолвились ни словом.

Мисс Лоран оказалась химичкой.

Кстати, судя по акценту и произношению, она была француженкой.

К химии я никогда не питала особой любви, ну так, уважала, конечно, красивая наука, но не любила. Химия, правда, — вещь полезная и интересная, но душа у меня к ней как-то не лежит.

Но сейчас я понимала, что «интересная» химия впервые даётся мне с трудом. А когда-то я была лучшей в классе, видно, школа была не просто сильнее, а в разы сильнее моей старой.

«Придётся мне дома помучиться» — подумала я.

Но, к сожалению, всё имеет свойство заканчиваться. Закончился и наш урок химии. А это значит, что мне предстояла самая худшая часть учебного дня — перемена.

Легко любить перемены, когда у тебя много друзей и ты весело проводишь с ними время, когда можно прогуляться по коридорам, похохотать или перекусить. Но если ты серая мышка или, того хуже, жертва травли, то готовься к тому, что придется непросто.

О, ажиотаж по отношению к новеньким возникает всегда. Вот и тогда вокруг меня собралась целая толпа желающих посмотреть на диковинку. В такие моменты начинаешь ощущать себя тигром в клетке, на которого все таращатся.

Ну ладно, я преувеличиваю. «Ужасная толпа» состояла ровно из 5 человек, и это если учитывать ЭмДжей, которая очень быстро куда-то исчезла.

М-да, ну не стала я популярной, что вы удивляетесь? Для меня уже эти 8 внимательных глаз были пыткой.

Моя «толпа» состояла из того самого мистера Паркера, какого-то упитанного неуклюжего парня, хорошенькой невысокой блондинки и высокой очень симпатичной брюнетки.

И если Паркер и его товарищ разговаривать не спешили и мялись поодаль, то девушки тут же взяли быка за рога, если, конечно, учитывать, что быком была я.

— Бэтти Брант, — протянула блондинка мне руку для приветствия, — а это Лиз Аллен, — указала она на свою подругу. Та неуверенно улыбнулась.

— Гвинет Шелби, рада знакомству, — попыталась улыбнуться я, но вышло как-то тухловато.

— У тебя есть какие-нибудь хобби? — Брант явно хотела что-то вызнать, но к чему она клонит, было непонятно.

— Не особо, я раньше много работала, на хобби времени особо не было...

— Любишь работать? В деньгах нуждаешься? — оживилась блондинка.

— Да не то что бы, просто...

— Подзаработать хочешь? — решительно перебила она меня.

— Бэтти, не стоит! Это уже перебор... — тихонько заратароторила её подруга, но Брант, как вездеход, мчалась вперёд, невзирая ни на какие преграды.

-Ты красивая и новое лицо здесь, а Лиз очень ищет симпатичную девушку, чтобы та была моделью её бренда. Ты просто переодически будешь фоткаться в её одежде для странички и ходить в этих нарядах в школу. Деньги будут.

— Ладно, Брант, хватит! Она против, видишь же, пойдем, — Аллен очень нервничала.

Она уже почти утащила свою подругу, когда я неожиданно ответила:

— Да почему бы и нет?

— Ты согласна?- глаза Лиз заблестели от радости, — спасибо огромное! Тогда завтра приходи ко мне после уроков, и мы всё обсудим!

На том и порешили. Странно, но я почему-то была совсем не против. Мне даже хотелось в этом поучаствовать. Это же возможность влиться в коллектив! Бэтти и Лиз точно — местные звёзды, а это значит, что в этот раз всё может быть иначе... Я больше не буду отбросом, я могу стать частью элитного общества. Я вдруг представила, как я вышагиваю по коридору, и все восторженно на меня пялятся. Каждый хочет быть со мной, хочет, чтобы я взглянула на него. Эх, наверное, это приятно...

И тут я поняла одну простую вещь. Дальше у меня была астрономия, а куда идти я ну совсем не знала. И вот это было уже неприятно.

Догонять Бэтти и Лиз было поздно. Но тут вспомнился маячащий где-то рядом Паркер. Он как никак должен быть моим провожатым в этом чудесном заведении, а это значит, что я имею полное право спросить у него.

Я уверенно направилась к парнишкам,которые так и шли за мной от самого кабинета.

-Приветик, — сладенько улыбнулась я, — не подскажете, где должна быть астрономия?

— А..а..астроном...мия? — еле выговорил Паркер.

Странно, он так нервничал, как будто я была президентом США. Я бы никогда не подумала, что меня можно настолько сильно бояться... Или я неожиданно для самой себя примкнула к кругам элиты. Надо же! Этак я рисковала стать человеком, который верховодит всеми этими ботанами и неудачниками... Ну вот, ещё кто-нибудь подумает, что я этого Паркера затравила...

— Ну да, астрономия, наука о движении, строении, возникновении, развитии небесных тел, их систем и Вселенной в целом. Знаешь такую?

Ну всё. Теперь я этого Паркера окончательно запугала. Он думает небось, что я смеюсь над ним. Так... Стоп... Я же собиралась строить из себя дурочку... И зачем только я зачитала речитативом определение астрономии слово в слово? Знаете, я в голове перебираю всех мировых неудачников и всё никак не могу найти кого-то похожего на меня. По сравнению со мной они все были в разы лучше. Да и к чертям, ну знаю я это определение, и ладно, ну не убьют же меня за это.

Но, для подстраховки, я громко засмеялась, словно это была шутка. Толстячок и Паркер тоже неуверенно засмеялись, хотя у первого как-то неестественно задрожала губа, а у второго все мышцы были напряжены, как будто я собираюсь его сожрать, а он готовится к побегу.

— Мне тоже на астрономию, — неожиданно очнулся мой провожатый, — так что я покажу тебе, куда идти...

— Спасибо, — благодарно ответила я, хотя старая моя подруга-неуверенность начинала снова просыпаться.

Да, в тот день я прямо-таки превзошла себя, такой дикой уверенности в себе у меня ещё не бывало... Съели, неуверенность и стеснение ? И это только начало!

Паркер, кажется, тоже начал делать успехи, судя по тому, что он не замолчал, а решил наконец представиться:

— Я, кстати, Питер... А это — Нед...

— Гвин, — улыбнулась я.

Ну на этом наш информативный диалог, кажется, подошёл к концу, и мы с Паркером отправились на астрономию, а этот, как его там, Нед пошёл на информационные системы.

— Почему не системы? — не удержалась я от вопроса, когда мы с моим экскурсоводом подходили к нужному кабинету.

— Сходный вопрос, обычно все их выбирают.

— Не люблю информатику и программирование, точнее скорее не понимаю. Очень восхищаюсь теми, кто в этом шарит, но сама не могу в это вникнуть. А астрономия мне всегда нравилась...

— Мне тоже. Космос — бесконечно красивая и загадочная вещь. Хотел бы я там когда-нибудь оказаться.

— В смысле стать космонавтом?

— О нет, нет. Космонавтом я точно стать бы не хотел, просто побывать как т-т-турист... — смутился парень.

А он был интересным собеседником. Мне нравятся такие люди, с ними можно долго и с интересом общаться обо всём. А не эти ваши сплетни и житейские проблемы...

— Я бы не хотела. Многое интересно, пока не видишь, что происходит внутри. Мне нравится видеть космос с Земли. Он невероятно загадочный и прекрасный, но стать его частью, пусть и на пару мгновений, нет, пожалуй, откажусь. Хотя все мы — часть космоса...

Я недоговаривала. Я любила астрономию лишь только потому, что Фрэнк её любил, и он с такой любовью говорил о звёздах, что этой любовью невозможно было не заразиться.

Оказалось, на этот предмет ходили все те, кто не смог попасть на информационные системы. Нас было человек 8 от силы. И ни одного знакомого лица, кроме Паркера.

Я, не долго думая, заняла место рядом с ним. Уж лучше так, чем опять с кем-то заводить разговор.

Было ли это фатальной ошибкой? Уж не знаю, но карма настигла меня ровно через 3...2...1... Пуск! Полёт нормальный!

Какой-то крайне неприятный мажорчик заорал во всё горло:

— Пенис Паркер, ты что завёл себе подружку? Новенькая, ты выбираешь неправильные знакомства!

— А ты выбираешь быть тупым, так кто же в этом виноват? — пробурчала я себе под нос, но по каким-то необъяснимым причинам это услышали вообще все.

Многие тихонько захихикали, а кто-то не удержался и вовсе захохотал в полный голос.

— Что ты там ляпнула? — разъярился, как бык, оскорблённый тупица. Он бросился ко мне.

— Хэй, парень, держи себя в руках, не надо нам показывать все свои «лучшие» стороны. Маме и папе дома будешь кулаками размахивать.

Да, я была в шоке сама от себя. И куда я полезла? Говорил же мне Фрэнк, что надо думать головой, прежде, чем говорить, но нет, я же самая умная.

— Ну я тебе покажу, стерва! — заорал ещё громче этот подонок, а я уже мысленно вспоминала инструкции из школьной брошюры по первой помощи: «Часть 1. Статья 1. Пункт1. Определите: жив ли пострадавший...»

А как определить, жива ли я, если я уже буду мертва? Ну и ладно, только мистера Рамонда жаль, Тони точно его выкинет на улицу, когда найдёт. Может, пока не поздно завещать мышонка Паркеру...

Но убить меня этот истерик не успел, даже не ударил, о чудо! В класс вошёл учитель, а следом директор.

Этот парень побоялся и сбежал.

Я тут же подумала: «А Морита здесь зачем?»

А самый главный дядька в школе вдруг начал:

— У нас сегодня ещё одно пополнение. У вас новый учитель астрономии. Он, к сожалению, не имеет педагогического образования, но он знаменитое юное дарование. Мистер Кеннет работает в MIT. Он уже написал множество научных статей о каких-то космических глазах, улитках и квазаврах, но я вообще в этом всём не разбираюсь, вам, наверное, виднее...

Я чуть не прыснула. Таки им виднее, что такое квазары... Хорошо, если они знают, что Земля крутится вокруг Солнца, а не наоборот.

Эх, тяжело вам здесь с вашим умищем придётся, мистер Кеннет. Но я благоговела. Конечно, я уже слышала его имя! Этот парень — гений! Его приняли в МIT в 14! А сейчас он уже был аспирантом, хотя по факту ему должно быть всего около 18...

В моей голове медленно, но верно созревал новый бизнес-план. Я буду вырезать его подписи с контрольных и толкать за кругленькую сумму. Уж поверьте мне, найдутся желающие купить...

Короче, я была фанаткой Уильяма Кеннета, а теперь сама судьба подарила мне возможность учиться у него.

Интересно, как скоро он бросит эту затею? Деньги ему что-ли нужны? Нынче учёные голодают...

А пока я обо всём этом рассуждала, директор уже наговорил кучу ерунды со счастливым лицом, видимо, он пытался быть на одной волне с учениками, что получалось у него крайне сомнительно, и покинул наш кабинет.

А бедняга-гений остался один на один с балбесами, то есть нашей группой астрономов.

— Ребята, мистер Морита наговорил вам слишком много, не слушайте его: никакое я не дарование, просто очень люблю астрономию.

Он ещё и скромный... Кажется, моё бедное сердечко начало биться чаще.

А он продолжал:

— Я бы хотел начать наше общение с ответа на простой вопрос: «Почему вы здесь?». Я тоже обязательно отвечу на него после. Давайте начнём с вас, представьтесь, пожалуйста, — он указал...

Как думаете на кого? О да, тот самый тупица, который не умеет держать себя в руках...

А этот балбес встал с таким важным видом.

— Флэш Томпсон.

— Интересное у вас имя, мистер Томпсон. Это из-за того, что вы быстро думаете или, может, быстро бегаете?

— Нет, это потому что он быстро вылетит из школы со своим поведением, — заявила брюнетка, сидящая прямо за ним, и гаденько ему улыбнулась.

— Заткнись, Лоран, твоей сестрички и братика здесь нет, никто тебе не поможет, — опять разъярился этот придурок.

— Мистер Томпсон, как вам не стыдно, угрожать девушке?! Кажется, вы только подтверждаете её слова своим поведением. На моём уроке попрошу вести себя прилично, и всё же ответьте на мой вопрос.

— Почему я здесь? Потому что на Информационные брали только тех, у кого средний балл выше 4.5, а всем остальным пришлось искать другой предмет.

Лицо Кеннета заметно погрустнело. Уж точно не так себе он представлял эти занятия. Он-то думал, что здесь все с горящими глазами и любовью к космическим телам, а здесь одни разгильдяи.

— Вы все здесь по этой причине? — тихо спросил учитель.

Надо было спасать ситуацию.

— Нет, сэр! Вы не правы, мы с Питером бы прошли на ИС при желании, но мы, как видите здесь... — я сама испугалась своего уверенного голоса. Но я точно знала, что могла выбирать любые предметы, а у Паркера средний балл, по его словам, 4.9.

— Я тоже выбрала этот предмет сама, — поддержала меня та самая Лоран.

Лоран, наверное, однофамилица нашей мисс Лоран, химички.

В глазах мистера Кеннета загорелся огонёк надежды.

— И почему вы здесь? — с интересом спросил он.

— Меня зовут Гвинет Шелби, и я без ума от звёздного неба. Оно манит меня с детства. Я часто выходила раньше тёплыми августовскими вечерами в нашем городке и смотрела на звёзды. У нас даже был телескоп, мы чертили карту звёздного неба, ждали появления камет. Я не любительница физического смысла астрономии, но если она поможет мне быть ближе к этому бесконечному пространству, то я только за... — я могла бы ещё долго говорить. Мне уже плевать было, что обо мне подумают. Ну лоханулась я, уже поздно. Теперь я местный ботан. Ну душа у меня такая, ботанская, что же тут поделать. Эх, не выйдет из меня элиты.

— Спасибо, мисс Шелби, я тоже очень люблю небо, оно невероятно. Кстати, вы знаете о красивом поверье? Легенда гласит, что после смерти душа человека попадает на небо, и там загорается новая звезда... Да, это совсем далеко от реальной науки, но звучит красиво, не так ли?

— Вы так и будете рассказывать нам дурацкие сказочки? Может мы лучше просто посидим? — перебил его Томпсон.

— Сдурел, Томпсон, заткнись! Посиди иди в коридоре! — разозлилась Лоран.

Казалось, у неё с этим Томпсоном какие-то личные передряги. Она его прям ненавидела.

— Так, достаточно. Не хотите говорить по-хорошему, тогда будем говорить по-другому. Поднимите руки те, кто считает, что ему не нужен этот предмет.

Руку подняли все, кроме меня, Питера и Лоран.

— Спасибо за урок, можете быть свободны. Я разрешаю вам легально мой предмет прогуливать, даже напишу заявление, что даю вам такое задание. Мне не нужны такие ученики, которым это не интересно. Я поставлю вам 4, никаких заданий сдавать не нужно. Удачи вам в дальнейшем!

Все тут же собрали вещи и бросились вон из класса, пока мистер Кеннет не передумал.

И мы остались вчетвером.

— Прелестно! Какой отличный формат обучения! Никому к чертям не нужно это образование! И это лучшая школа города? Они хотят гулять, бухать, тусоваться... А вы-то почему не с ними? — юное дарование было крайне зло.

— Потому что мы не хотим гулять, бухать и тусоваться, — усмехнулась я, — как и вы, вы же не захотели тратить своё время в таком обществе.

— Верно. Я рад, что вас осталось всего трое. Тогда можно мы откажемся от этих глупых формальностей? Меня зовут Уилл, мне не удобно с этими мистер, мисс и прочей ерундой. Я всего на два года старше вас...

— Гвинет , — ещё раз представилась я, — можно Гвин, но точно не Гвинни.

— Почему нет? — со смехом спросила Лоран.

— Ненавижу это сокращение. Меня так звали некоторые учителя и моя начальница в книжном, где я работала пару лет. Так вот, так сокращают только старушки, и это звучит чересчур слащаво, попахивает пирожками, старыми книгами и какой-то пылью что-ли...

— Хорошо, Гвинни, мы запомним, — тоже засмеялся учитель, который теперь уже напоминал нашего ровесника, а не кого-то взрослого и солидного дядю.

— Я Эйприл, — наконец представилась брюнетка, — у меня нет таких требований, как у Гвинни, просто я даже не задумывалась, как моё имя можно сократить...

— Рад знакомству.

— Питер, — поспешил представиться Паркер, и мы вернулись к звёздному небу.

* * *

Сегодня после уроков ожидался кружок, на который я так уверенно собралась.

Начнём со странного: местом встречи «Клуба любителей математических парадоксов» была подсобка, где уборщик хранил вёдра и швабры.

Когда я постучалась мне сказали: «Войдите», и я тихонечко приоткрыла дверь, боясь, что мне на голову что-нибудь упадёт.

В подсобке было почти темно, одна только лампочка тускло горела, воняло ужасно, кругом целая куча паутины, хорошо, если здесь не живут крысы. Я только через минуту заметила паренька в углу, сидящего на старом дырявом ведре. Он-то всё это время изучающе на меня пялился.

— Гвинет Шелби, поспешила познакомиться я, — я бы хотела вступить...

— Я знаю, перебил он меня. Что ж, добро пожаловать в клуб великих неудачников. Меня зовут Крис Лоран, и я председатель этого клуба и, наверное, самый главный лох этого учебного заведения.

Пока я лезла к тому углу, где сидел мой новый знакомый , на меня упало три швабры, а одна с такой силой ударила по голове, что я чуть не упала.

— Закон Мёрфи: «Если что-нибудь может пойти не так, то оно обязательно пойдёт не так».

Мда, интересное местечко. Желание бежать отсюда и никогда не возвращаться росло в геометрической прогрессии, но мне стало жаль «самого главного лоха этого учебного заведения».

И я уселась напротив моего нового знакомого на такое же железное ведро.

— Слышала о парадоксе лжеца?

— Нет...

— Тогда я расскажу. Это семейство логических парадоксов, классическая формулировка, которых звучит как «Я лгу» ну или «Данное утверждение ложно».

— Я ничего не поняла, — перебила его я.

— Да подожди ты! Сейчас всё станет понятнее... Если предположить, что это утверждение истинно, то раз оно гласит свою ложность, оно ложно. А это точно противоречие. И наоборот, если предположить, что оно ложно, тогда оно является истинным, что тоже является противоречием.

Знаешь, сколько людей пытались его решить? Диодор Кронос и Филит Косский вообще погибли из-за него. Первый решил не есть, пока не решит, а второй либо повесился, либо умер от бессонницы и недоедания, потому что не мог перестать думать об этом. Знаешь к какому решению склоняюсь я ? С использованием троичной логики, в которой помимо «Правдиво» и «Ложно» есть «Не определено». Тогда это утверждение относится к третьему варианту. А ты?

— Я? Пока не знаю...

— А куда ты отнесёшь утверждения «Отец Гвинет Шелби — Тони Старк» и «Гвинет Шелби — гений математики»?

— Что? Что за бред!

— Значит, «правдиво?

— Откуда ты это взял?

— Про отца в личном деле. Украл в кабинете директора сегодня.

— А про математику?

— В газетах. Почему забросила? Десять лет назазад пророчили, что ты станешь новым Анри Пуанкаре, а потом ты исчезла...

— Не важно. Так получилось. Слушай, если ты кому-то расскажешь...

— Не расскажу, не парься. Я умею держать язык за зубами.

— Ладно, утверждение «Правдиво».

— Рад знакомству, Гвинет Старк.

Кажется, из «Клуба любителей математических парадоксов» мне уже не сбежать...

Вот чёрт! Наверное, теперь вы считаете меня лгуньей! Ну да, я слегка недоговаривала... Ну не кричите вы так! О нет, и не плачьте! Я, правда, не хотела вас обидеть... Просто не могла я рассказать вам об этом эпизоде своей жизни. Ну тогда я бы не была для вас простой девчонкой из провинции, которая неожиданно стала дочерью миллиардера. Ну была я юным гением, но с возрастом-то это всё исчезло.

Фрэнк не хотел для меня такой судьбы. Нет, не спешите говорить, что он зарыл в землю мой талант или убил будущее мировой математики. Может, и так, но он спас меня, маленькую девочку, от того сурового варианта моей жизни, который поджидал меня после смерти мамы.

Давайте я расскажу вам всю эту историю от начала и до конца, а уж вы потом будете судить всех её героев, потому что я не в силах этого сделать.

В 2 года я изучила цифры, потом научилась считать, а когда я в 4 начала решать кубические уравнения, мама заметила это. Да, дома она бывала нечасто, но не заметить такое было бы трудно. Тогда она серьезно озаботилась моим образованием и наняла какого-то известного преподавателя из Гарварда, который уже пару лет был на пенсии, позаниматься со мной. И, о чудо, уже через час он заявил маме: «Лесли, твоя дочь — вундеркинд!».

А потом меня стали таскать по математическим конкурсам, втихаря проводить на пары в университеты. И странно, но я, действительно, выигрывала на этих конкурсах, хотя участвовали там не пятилетки , а взрослые дяди и тёти.

Обо мне писали в газетах, я была звездой! Я даже немного гордилась собой тогда. Точнее очень даже много я собой тогда гордилась. А для ребёнка гордость — это очень плохая вещь...

А потом случилась та самая трагедия, и мама умерла. Потом похороны и суд.

Да, за право стать моим опекуном боролся не только мой родной дядя Фрэнк, но ещё и куча разных крутых дядь и тёть, которые, конечно, не из любви и сострадания хотели принять меня в свою семью.

Ну, во-первых, вырастить одаренного математика — это очень престижно, во-вторых, на таком чаде можно подзаработать.

Знаете, если бы не Фрэнк, то я, вероятно, бы стала жить жизнью обезьянки в клетке: чтобы увидеть, как она ест банан, надо заплатить за вход.

Но Фрэнк забрал меня, и мы сбежали в этот маленький городок. Там обо мне никто не знал. Я же говорю, Янтвилл — глушь глухая.

О карьере математика надо было забыть, и я пошла в обычную школу, училась с обычными детьми, и никто не знал, что ночью под одеялом я с фонариком читала книги по математике и решала сложные уравнения.

Вот, теперь судите сами, кто в чём виноват.

А я всё-таки вернусь к тому году, месяцу и неделе, на которых мы закончили.

После сбора нашего кружка я чувствовала себя лимоном, который не просто выжали, а выжали, прокрутили в мясорубку, а потом всё это ещё и подожгли. Нет, ну честно, я бы всё отдала, чтобы не возвращаться в нашу каморку. Ноги свело, спина не разгибалась, а, уж пардон за мой французский, задница превратилась в овально-круглое по форме ведра нечто.

Данный факультатив был ещё хуже, чем мои побеги в школьную подсобку в старшей школе Янтвилла. Но об этом я расскажу когда-нибудь потом.

Надо будет намекнуть директору, что это вообще не вариант помещения для нормального кружка.

Но надо сказать, было интересно! Крис Лоран оказался не просто неплохим собеседником, а просто отличнейшим!

Нет, правда, с ним можно говорить о таких вещах, о которых я бы даже не подумала в обычное время.

Хотя одно я точно усекла о главном неудачнике Мидтаунской старшей школы наук и технологий: пересекаться с ним надо пореже. Этот парень слишком хитёр и ловок.

Как он умудрился украсть моё личное дело? А этот непутёвый директор даже ничего не заметил... Ну и как таких людей вообще назначают управлять школой? Но я не могу ругать Мориту, мне почему-то сразу становится стыдно. Он хороший человек, ну пусть рассеянный немного, легкомысленный и шутки у него, порой, дурацкие, но в целом...

Что касается моих математических способностей, то вот эту информацию разузнать было гораздо легче. Я тут же решила загуглить себя, когда выходила из школы. По запросу «Гвинет Шелби» вылезла чуть ли не вся моя биография, ну до шести лет, естественно, и куча слухов. Прикиньте, даже была целая теория заговора. Я решила, что попозже изучу её, а вдруг меня и правда похитили инопланетяне?

Интересно, знал ли мой отец об этом или он такой ерундой не мается? Хотя если бы у меня неожиданно появилась дочь, то я бы точно собрала на неё досье, нужно же мне знать, как она жила раньше.

В любом случае, от Криса надо держаться подальше вне клуба, а то не известно, куда он меня ещё втянет. Нет уж спасибо, моих старых дружков со Старковской машинкой мне хватило. Интересно, когда мой новоиспеченный папашка перестанет называть меня «партизаном»?

Кстати о чёрной машинке, разве не шикарное авто должно было за мной подъехать?

Вот шикую я, конечно! Ещё недавно я говорила, что эта черная машина — жуть жуткая, и ездят на таких одни мажоры, а теперь сама на такой же разъезжаю. Переобуваться-то легко оказывается!

Так я и ждала на том месте, где мы с Хэппи обусловились встретиться. А машина моей мечты всё не появлялась и не появлялась...

Я мистеру Хогану уже даже написала, но в ответ не получила вообще ничего. Хоть смайлик бы отправил, не так грустно бы было.

Когда я уже решила идти «домой» пешком, мой телефон вдруг истошно заверещал. Номер, с которого мне звонили в контактах записан не был, но почему-то казался мне очень уж знакомым. Я взяла трубку, и тут...

— Ну и где ты? — почти проорал в трубку уже так надоевший за пару дней голос.

— Иду домой, — спокойно ответила я, — Хэппи не приехал, вот я и пошла пешком...

— А мне позвонить не судьба? Я вообще-то жду тебя у школы, а ты, значит, решила мимо пройти?!

И тут меня накрыло горькое осознание. Я ведь видела Старковскую машину у школы, и номер машины показался мне знакомым, такая утром была в гараже...

Но я-то подумала, что это машина какого-нибудь местного мажора, мало ли здесь богатеньких мальчиков типо Томпсона...

Ну вот, а я-то чапаю пешком, а отец меня ждёт у школы...

Хотя...

Да и слава Богу, что он меня там не дождался! Это же сколько слухов бы сразу появилось...

И пока я стояла, как будто меня по голове ударили чем-то очень тяжёлым, Старк уже подъехал ко мне и громко бибикнул, чтобы я пришла в сознание.

Эх, ну и взгляд меня пронзил, когда я садилась рядом с ним на переднее сиденье... Я серьёзно, таким взглядом можно хлеб резать, вот как он на меня зыркнул.

— А почему не Хэппи ? — спросила я, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, но походу сделала ещё хуже.

— Потому что я, — огрызнулся Тони.

— А ты разве не работаешь?

— Вот ты мне ещё поуказывай, когда мне работать!

— Ну я так... Спросила просто.... — окончательно смутилась я.

— У меня выходной сегодня, — смягчился папашка, видать, стыдно стало (ну или мне бы хотелось так думать, а то что это он на меня всё время орёт и орёт).

— Так вчера же был...

— И завтра будет, и вообще хоть весь месяц. Потому что я могу себе позволить, вот станешь владельцем компании тогда и поговорим, — Старк вдруг загорелся, ему очень хотелось поспорить со мной, судя по всему.

— Эх, бедная мисс Поттс, не повезло же ей... — пробурчала я, но по закону подлости бурчать себе под нос тихо я не умею.

— Ей-то? Не повезло? Она вообще-то гендиректор огромной компании. Не повезло?

— Так она же всю работу за тебя выполняет, а у тебя выходной всю неделю...

— Ну что поделать, если я так сильно устаю.

— А почему мы едем не домой, если у тебя выходной? — я уже давно заметила, что едем мы в другую сторону, хотя не могу сказать, что уже очень хорошо ориентировалась в Нью-Йорке.

— Ну ты и вредина! Отец за ней заехал, со всей душой, а она допросы устраивает! — наигранно расстроено заявил Старк и даже пустил грустную отцовскую слезу.

Кажется, я начинала понимать его формат общения. На самом деле, я бы даже сказала, что он мне нравится. Ну было в этих перепалках что-то приятное, даже родное. Он первый, с кем я так разговаривала, и я ни за какие коврижки бы теперь не отказалась поспорить с ним.

— И куда же мы в итоге? Неужто едем выпивать в честь выходного, а, просто Тони? Я уже готова составить тебе компанию.

— Тише-тише, не гони так. Алкоголь вредит здоровью!

— Но ты-то пьёшь...

— А я не ты, мне можно. Аргумент?

— Аргумент, — грустно вздохнула я, разочаровавшись в «запланированном» мероприятии.

Не скажу, что я была тусовщицей или любила выпить. Эй, да как я вообще могла подумать, что вы можете счесть меня такой! Я же рассказала вам, как было дело...

Ну да, я не то что не тусовалась, да я и не курила даже. Нет, ну правда, почти все в моей старой школе что-нибудь курили, кроме меня. Жалею ли я? Конечно, нет.

Но каюсь, алкоголь не был для меня открытием. Ну нельзя жить в центре виноделия США и не пробовать что-нибудь покрепче сока! Так что в алкоголе я разбираюсь. Нет, в запои не уходила, я не алкоголичка, просто выпить, порой, могу.

А пока я рассуждала в моей головушке о винишке, которое мне вдруг вспомнилось, мы подъехали к какому-то солидному зданию. И будь моя память лучше, я бы наверняка вспомнила, что уже бывала здесь раньше. А был это Колумбийский университет.

Позже, когда я взялась за подробное изучение своей биографии, я неожиданно для себя и, смею считать, что и для тебя, дорогой читатель, узнала, что бывала здесь в детстве. Даже не так. Простого «бывала» здесь не хватит, я здесь училась. Вот так фокус, в моей голове почему-то этот факт совсем не отложился и ни намёка на эту часть моей жизни даже не было.

Впрочем, мы остановились именно у здания Колумбийского университета.

Конечно, мне безумно хочется завалить вас цифрами об этом месте, но я, пожалуй, воздержусь от данной инициативы, дабы не убить интерес к происходящему и не запутать вас да и себя во всём этом, как паук запутывает в паутине своих несчастных жертв.

А происходило вот что. Старк неожиданно припарковался у входа, вылез из машины, а я осталась внутри. Скоро он встретился с каким-то симпатичным пареньком, на первый взгляд, не сильно старше меня . Эти двое о чём-то оживлённо болтали минут 20, а потом мой папашка плюхнулся обратно на водительское кресло.

Я уж было подумала, что мы едем домой, как тут обе двери сзади неожиданно открылись и в машину уселись два парня.

Что это парни я поняла по голосам, но вот кто это был, я понять была не способна. Оборачиваться я не собиралась, неожиданно пришло осознание, что мы вообще-то скрываем наши родственные связи со Старком, а значит показать незнакомцам с бухты-барахты своё лицо — это фатальная ошибка. Я замерла, соображая, что же делать дальше.

— Итак, механик, неужто ты и правда зовёшь нас в гости? — спросил парень, с которым мой отец беседовал на улице.

Голос у него был приятным. Как я поняла, что это был именно он, спросите вы. Я же не видела, кто зашёл в автомобиль. Ладно, признаюсь честно, этот вывод был сделан несколькими минутами позже, когда я услышала голос второго гостя.

— А тебе, что есть куда пойти, парень? — спросил Старк, — и вообще, разве я когда-нибудь врал тебе?

— Ну смотри, не передумай потом, — усмехнулся гость, — а то нам с Кеннетом придётся проживать где-то в районе Нью-Йоркского метрополитена.

«Кеннет» — испугалась я, но никак этого не показала. Если бы гости были невнимательными зрителями, то меня они бы вовсе не заметили, так тихо и неподвижно я сидела.

— И как же вас угораздило попасть в Колумбийский? Почему вам в МIT не сидится?

— Кеннет там что-то важное делает, а я учусь по программе тройного диплома.

Интересно, а как это тройного диплома и бывает ли такое вообще? И что это за программа? Мне почему-то сразу тоже захотелось учиться именно по такой программе, чтобы, бац, и сразу три университета окончить. А что, неплохо!

— Гвинет, позвони Пеппер и спроси, когда она освободится, — вдруг обратился Тони ко мне.

Ну всё, блин, ну что за отец! И все мои ухищрения, старания, мучения пошли насмарку! Но надежду я не потеряла и, неожиданно для самой себя, решила притворится работником, мало ли кто помогает этому важному дядьке, может, он и школьниц на работу берёт.

— Хорошо, Мистер Старк, сейчас же позвоню мисс Поттс, — серьёзно ответила я.

Я чудесно лгала, надо сказать! Актерское! Мне надо быть актрисой, определенно. Я хорошо лгала лишь только потому, что быстро начинала сама верить в свою ложь, а тогда она уже ложью быть переставала и превращалась в заблуждение, а это уже даже не грех.

— Ты с дубу рухнула? Какой я тебе «мистер Старк»? А что уж сразу не Энтони Эдвард Старк? — разрушил все мои хитрые схемы хозяин положения и транспортного средства.

Интересно, он намеков не понимал или понимать из принципа не хотел?

— А, точно, это Гвинет, моя дочь, — вдруг решил представить меня непутёвый отец, — а это наши гости: Харли Киннер и Уилл Кеннет.

Я обречённо обернулась к гостям и попыталась выдать из себя некое подобие улыбки. Уж не знаю, что там получилось, но, судя по лицам парней, что-то не очень доброе.

— У тебя есть дочь?! Вот так номер! А я и не знал... — тот самый первый парень был явно удивлен.

Стоило ли ему проспойлерить, что не только он этого не знал, но и для самого мистера Тони Старка это новость?

Но Тони почему-то этого никак не показал, и дальше мы поехали в тишине, исключая тот период времени, когда отец разговаривал с Пеппер. Почему-то он решил сам выполнить эту миссию, видимо, плохой из меня работник...

Итак, мой новый учитель астрономии и какой-то его друг теперь должны были жить у нас. Большей подставы в своей жизни я ещё не видела!

Старк и Киннер о чем-то увлеченно разговаривали, Кеннет изредка участвовал в диалоге и только я по приезде поспешила скрыться, как можно скорее.

Наконец, я оказалась в своих хоромах.

Кинув, один кроссовок в один угол, а другой в другой, попутно завязывая волосы в непонятный пучок, я носилась по комнате, как энерджайзер. Ещё никогда в моей жизни не было такого количества непонятных чувств. И как я во всё это вляпалась? Почему всё это сразу навалилось?

Немного успокоившись, я вспомнила о моём маленьком друге. Наверное, вы спросите, как же я везла его сюда?

Поверьте, если вы защитники животных и экоактивисты вам лучше об этом не знать... Но не могла же я там его оставить без хозяев навсегда.

«Мистер Рамонд, я принесла тебе зерновую смесь, купила по дороге» — обратилась я к мышонку, доставая его квартиру из под кровати.

Квартирой мистера Рамонда служила обувная коробка. Да, неудобно. Да, я плохая хозяйка, но какая уж есть.

Мышонок с удовольствием уплетал угощения, пока я с интересом и какой-то материнской любовью его рассматривала.

Честно признаюсь, я ужасно скучала по дому, по старым временам, когда я была счастлива, по Фрэнку и Мелиссе, по Майку и Дэбби. Точно! Дэбби! Майку я, к сожалению, позвонить или написать не могла, а вот Дэббс вполне получит мои сообщения и даже ответит.

Я записала ей огромное голосовое сообщение, где рассказала обо всём.

Оставалось ждать ответа. Да, мой бедненький телефончик был уже в плохом состоянии, но написать подруге я пока ещё могла.

Оставшуюся часть вечера я провела в комнате, несмотря на уговоры Джарвиса выйти к ужину. Да, знала, что мне потом влетит, но сейчас это меня почему-то мало волновало.

* * *

Погода вторника не предвещала ничего хорошего. Лило как из ведра. Всё небо заволокло тёмными тучами. Казалось, что это кто-то наслал на несчастное «Большое яблоко» проклятье. Сразу почему-то в голову приходило, что это никогда не закончится.

Мне повезло, что утром я не встретила Тони, на кухне сидел только этот парень Харли и Пеппер.

Прелестная гендиректор с радостью отпустила меня к подругам после школы и обещала сообщить об этом отцу, правда, слегка меня отругала, что я не ужинаю, потому что так «можно совсем угробить здоровье». Это она ещё не знает, что раньше я вообще только обедала. Я обняла её на прощание и уехала с Хэппи в школу.

Мне определенно не нравились эти наши гости. Ну и угораздило же меня пожить в одном доме с моим учителем астрономии!

И вообще, если с такой скоростью все будут узнавать по очереди, кто мой отец, то, может, мне уже встать посреди города и крикнуть во всю глотку: «Мой отец — Тони Старк, он же Железный человек!».

День в школе обещал быть скучным, но вот после... Вечером я иду к Лиз Аллен, и кто знает, что мог принести мне вечер вторника...

Перед уроками я заскочила к Морите и выбрала в заявлении ещё два кружка: актерский и декатлон.

Не знаю, как мне в голову пришли именно эти два варианта, но почему-то я решила, что так будет правильно.

Странно, но почти все уроки, исключая историю искусств, у нас с Питером Паркером совпадали. Нет, я бы, может, и нашла неплохого друга в его лице, но опять оказываться в тусовке ботанов мне не хотелось. Так сразу и представилось, как я в своих очках, которые благополучно не ношу уже года два, сижу вместе с Паркером, его другом и главным неудачником школы в лице Криса Лорана, и Флэш Томпсон, проходя мимо, выливает мне на голову остатки своего обеда. Ну уж нет, спасибо, снова оказаться за столом ботанов я не хочу, поэтому так отчаянно я и надеялась на Лиз Аллен и Бэтти Брант.

По простым причинам: рассказывать нечего, я позволю себе пропустить описание школьного вторника и сразу перейти к более интригующим вещам.

Итак, я иду в гости к Лиз Аллен, ну и Бэтти Брант идёт с нами.

Дом у моей нанимательницы был симпатичный. Ладно, чего тут греха таить, не симпатичный, а шикарный! И не дом, а домище! Ладно, мой-то, конечно, шикарнее, но я к этому «дому», ещё не привыкла. Так, пункт временного размещения...

Я и опомниться не успела, как меня завели на второй этаж в комнату хозяйки и усадили на стул.

— Личико невероятное! И фигура ничего... Но вот этот стиль, и локоны, и ты что вообще не красишься? — спросила Брант, разглядывая меня.

— Нет... я...

— Лиз, занимайся одеждой, а я скоро вернусь!

Ладно, я всё ещё не понимаю, почему они зовут меня красоткой. Хотя это, конечно, их дело. «Красота в глазах смотрящего» — так, кажется, говорят.

Но ведь я совершенно точно не красотка. Если уж и симпатичная, то не сильно, но красавица это очень уж громко сказано...

Я не без содрогания думала о том, что же собирается делать Брант, пока Лиз наряжала меня как новогоднюю ёлку, то в одну вещь, то в другую.

Вернувшись, Бэтти поставила на стол три пакета с косметикой, шампунями и прочими такими вещами и тут же принялась за мои волосы и лицо.

Честно говоря, за эти четыре часа, что я превращалась в модель бренда Лиз Аллен, я словно прошла все круги ада. Брант учила меня краситься довольно долго, но когда увидела, что плодов это особо не даёт, дала мне лишь шесть вещей: консилер, пудру, румяна, гель для бровей, тушь и помаду.

«Уж с этим-то ты справишься!» — твёрдо сказала она, хотя я была вовсе не уверена в правдивости её слов, она явно переоценивала мои способности.

Когда через четыре часа мне выдали тонну коробок и пакетов: полный гардероб на ближайший месяц с расписанным планом что, когда и сколько раз надо надеть, я себя уже не узнавала.

В зеркале в комнате Лиз Аллен отражалась какая-то невероятно симпатичная шатенка с аккуратной стрижкой и укладкой, которую Брант учила меня делать не меньше часа, у неё было чертовски маленькое личико, и вообще не знай я, что это я, я бы подумала, что это какая-то знаменитая актриса или модель. Мне бы и в голову не пришло, что я могу так выглядеть.

Интересно, сколько времени мне теперь придется тратить по утрам, чтобы сохранить этот внешний вид, прописанный в нашем контракте.

Да, не поверите, но у нас был контракт. Я бы и не подумала, что всё будет настолько серьезно.

Мне было жутко интересно, что же скажут насчёт моего внешнего вида Тони и Пеппер, узнают ли они меня такую вообще?

Когда Хэппи приехал за мной, он чуть не поперхнулся водой, которую именно в этот момент решил глотнуть.

Ну, во-первых, он меня с трудом узнал (это придумала не я, он сам мне так сказал), а во-вторых, он ужаснулся при виде всех этих пакетов.

Бедный Хэппи, таскать весь этот набор моих вещей, видимо, тоже входило в его обязанности.

Когда мы поднялись наверх с тонной моих пакетов и коробок, мы тащили их вдвоём, и оба были похожи на осликов, несущих свою поклажу, мы, конечно, встретили и Тони, и Пеппер, и Харли Киннера, и Уилла Кеннета, и даже Роуди.

Знаете, что первое выдал мой отец?

— Ты продала почку и купила кучу барахла? Как так можно? И даже не позаботилась о своём бедном отце? А вдруг я буду умирать из-за того, что мои почки откажут? — наигранно расстроено спросил Старк.

— Нет, я продала твою компанию. Теперь у тебя всегда будет выходной, поздравляю! — саркастично ответила я и вместе с Хэппи продолжила наше шествие с поклажей.

Сказать, что после моей талантливой реплики сидящие разразились хохотом не могу, но вот мистер Хоган до сих пор убеждает меня в этом, а уж я привыкла ему доверять.

Когда мы спустились вниз, вся компания уже пила чай, и только тогда они вдруг заметили перемены в моей внешности.

Пеппер мне по-доброму улыбнулась, приглашая сесть рядом. Роуди сказал, что мне очень идёт. Харли и Уилл сидели с такими лицами, как будто перед ними предстала Афродита, не меньше. Так вам! Видали, какая красавица! Ну хороша же!

А вот мой отец продолжил развивать свою саркастическую беседу, видимо, желая теперь отомстить мне за «продажу Старк Индастриз».

— Что-то поменялось... Сегодня новые носки нашла?

— Нет, я нового отца нашла. Я-то думаю, и почему внешность не заладилась, а дело-то в твоих генах оказывается...

Тут уже Роуди не выдержал и захохотал в полный голос.

— Нет Старк, когда мы только познакомились, я подумал, что она слишком скромная, чтобы быть твоей дочерью, но теперь-то точно вижу, что вы родственники.

Остаток вечера мы провели за приятной беседой, и Тони , кажется, меня даже простил, ну или почти простил за мои перлы.

А завтра меня ждал новый день в новой должности и с новым имиджем.

Я не знала, что поджидает меня дальше, но надеялась, что что-нибудь счастливое...

P.S. И простите меня, нерадивого автора сего повествования. Из тонны подходящих парадоксов сюда не подойдёт ни один. Как по мне, так здесь работает только закон Мёрфи: «Если неприятность может случиться, то она обязательно произойдет».

Редактор: Гвинет Шелби (Старк)

Парадокс дружбы — это феномен, состоящий в том , что, как правило, у большинства людей друзей меньше, чем в среднем у их друзей.

Ничего не поняли? Я, признаюсь, тоже. Но в среду, кажется, поняла, что такое популярность.

Но вернёмся к парадоксу.

Социолог Скот Фельд обнаружил его в 1991 году, кстати в Нью-Йорке.

Парадокс верен для социальных сетей. Для 98% людей, зарегистрированных на Twitter, оно оказалось правдиво.

Гипотеза, хоть и звучит бредово, выводится и доказывается на основе теории графов и теории вероятностей, применённых к социальному графу.

В частности, парадокс можно объяснить смещением выборки, в которой люди с большим числом связей имеют более высокую вероятность наблюдаться в числе друзей.

Короче, к чему я веду-то, в тот день у меня появилось слишком много знакомых и «друзей», а для меня это непросто.

Сотни взглядов были устремлены на эту красотку. Знаете, сколько человек взяли у меня номер телефона? А сколько спросили Facebook и Instagram, которого у меня не было и в помине, а профиль на Facebook вовсе был закрытым.

Ну да, моя популярность выросла в геометрической прогрессии. Теперь даже Флэш Томпсон мне не грубил и пытался завязать разговор.

— Ты что упала в ящик с мишурой? — спросил меня Крис Лоран вместо приветствия.

— Нет, я имидж сменила, — хмыкнула я, накручивая на палец особо удавшийся локончик.

— Теперь ты реально как дочь какого-нибудь миллиардера выглядишь, но тот вид гения затерялся, — подмигнул мне этот великий конспиратор.

— Да и отлично, лучше пусть этого никто и не знает.

Вот ещё, мне не хватало что-ли того, что в старой школе было, ну нет, лучше уж я буду симпотной дурочкой, чем ботаном.

— Мне раньше больше нравилось, — хмыкнул он и ретировался. Больше я его за день не видела.

У Паркера и Лидса отвисли челюсти и они снова начали заикаться при мне.

ЭмДжей сказала, что внешний вид не имеет значения, мол моя внутренняя красота все равно виднее всей внешней. И кто ещё может говорить такие красивые слова, кроме моей соседки на химии?

Короче говоря, я стала звездой.

Весь день до этого проходил мило, учиться я люблю, но потом наступило время самого ненавистного предмета.

Как вы думаете, какой самый нелюбимый предмет ботана, неудачника, лоха и интроверта в одном флаконе?

Если вы сказали социология или урок с дебатами, то вы, может, и провели логическую параллель, но оказались совсем не правы.

Ой, да бросьте, конечно, это физкультура!

Больше всего на свете я терпеть не могу спорт. И какой мерзавец вообще его придумал?!

Нет, ну точнее, кто их придумал, очень даже понятно ну или не очень, ну или совсем не понятно... И не сиделось этим же этим древним грекам, которых считают его создателями, на попе ровно. Нет, надо было придумать какую-то фигню!

Ну я думаю, что вы уже поняли, насколько я не люблю физкультуру. От приятного в этом корне только «физ», что легко можно превратить в физику, но, к сожалению, так не работает.

К слову, это единственный предмет, по которому у меня всегда было 3. И это ещё с божьей помощью и тяжёлыми пересдачами по вечерам после уроков.

Первая возникшая мысль была — прогулять, но портить впечатление о себе сразу же не хотелось, и я таки решилась пойти.

Бэтти и Лиз, надо сказать, меня успокоили, сказав, что мистер Уилсон — хороший учитель, и он никого не валит.

Но верить новым подругам на слово я не решалась, боялась разочароваться.

Слишком уж много в моей жизни было таких «хороших учителей, которые никого не валят», а они потом оказывались самыми жестокими людьми мира сего.

Женская раздевалка была полна представительницами прекрасного пола.

Наверное, оказаться здесь мечта любого парня. Да я их, в целом-то, понимаю, взять вот какую-нибудь Лиз, она же шикарная красотка! Даже у меня вызывает восторг её шикарная талия или бедра...

Физкультурная форма в Мидтаунской старшей школе — полный отстой! Это я вам как эксперт говорю. Ну никуда не годятся эти коропетские шорты, с трудом прикрывающие пятую точку.

И по каким-то непонятным причинам у парней они нормальной длины.

Забегу немного вперёд и скажу, что уже через пару недель я выпросила у Паркера шорты, которые были лишними, но сказать он об этом никому не решился и так и оставил себе. Питеру почему-то часто дают что-то лишнее, может, это такое проявление любви к нему?

Ну в любом случае, мальчишечьи шорты потом просто спасли мою жизнь.

Но пока что я была вынуждена заниматься в том, что дают, то есть почти в трусах.

Этот мистер Уилсон, и правда, оказался милым мужчиной, он распределял всех учеников на группы по их физической подготовке, у каждой группы была своя программа.

Догадайтесь с трёх попыток, куда меня определили? Что? Вам понадобилась всего одна? Хоть бы притворились, что это сложно...

Ну да, в группе самых худших неудачников я и оказалась. Кто здесь был ещё? Питер, Нед Лидс, какой-то очкарик Кори Фаулз, девочка с довольно крупными формами, кажется, её зовут Джейн, и Полин Ортар, симпатичная девчонка, у которой со спортом было не в ладах, как и у меня.

Общение с Полин сразу заладилось, она посвятила меня во все их планы и торжественно заявила, что сегодня в бадминтон я точно буду играть с Паркером, ибо у него не было пары, мол играет он лучше всех остальных и пару ему не выделили.

Я тут же опечалилась, ибо я вообще играть в бадминтон никогда не умела.

Слова Полин тут же оправдались, и после пробежки и разминки нам в руки сунули ракетки и воланчик и отправили в свободное плавание.

— Питер, я вообще не умею... — наконец, решила предупредить я своего партнёра по игре.

— Ой, да ладно, не говори так! Всё получится, — приободрил он меня.

Но спустя минут двадцать нашей никудышной игры, он тихо , чтобы я не услышала, пробурчал:

— Нет, ничего не получится.

— Ну я же говорю, — ответила я. Вот со слухом у меня точно проблем не наблюдалось.

— Ты что слышала? Извини, пожалуйста, я не это имел ввиду, всё совсем не так!

— Ой, да ладно тебе, Паркер! Хватит уже делать вид, что ты божий одуванчик, хочешь быть плохим, будь плохим. Так же всем легче будет...

Парень смутился, и мы продолжили нашу никудышную игру.

Когда урок подошёл к концу, ко мне подскочила Полин.

— Есть дело. Мы сможем поговорить в туалете на втором? — спросила она. Эмоции на её лице нельзя было прочитать, хотя мне уж очень хотелось узнать, что происходит.

— Да, конечно, — и мы отправились переодеваться.

В туалете на втором было пусто, а всё от того, что здесь часто происходили потопы, мало, кому хотелось сесть в лужу в прямом смысле этого выражения, и все предпочитали третий и первый этажи.

Вопреки всем этим слухам, в туалете было чисто, светло и сухо. Никаких потопов пока не намечалось. Плитка на стенках розовая, симпатичная, пол выложен белой плиткой с мраморной имитацией.

Полин восседала на небольшом подобии туалетного столика и ждала меня.

— Ты же записалась в театральный? — спросила она меня с порога.

— Да...

— Отлично, дело в том, что для осеннего фестиваля науки нужна ведущая, причём срочно. Если ты не против, то я бы предложила на эту роль тебя.

— О, конечно, я не против... А что за фестиваль?

— А, да там приедут школьники со всего города. Что-то типо научный конкурс, все будут хвалиться своими задумками и проектами. Короче, ерунда.

— Ясно...

— Хорошо, что ты согласна. Есть, правда, один минус. Твоим соведущим будет Томпсон...

Ах! Так вот в чём подвох! А я-то думаю, почему она так смотрит виновато и почему обсуждаем мы это в туалете?

— Ты только не отказывайся, пожалуйста, он к тебе лишний раз даже не подойдёт! Уж поверь, я прослежу!

— Ладно, не страшно, я с ним как-нибудь справлюсь, — не стала расстраивать её я, — кстати, а почему не Бэтти Брант?

— О нет, она только новости ведёт, на всё остальное её точно не подбить...

— Понятно.

Вот так я неожиданно стала ведущей городского мероприятия. А я говорю: росла моя популярность!

Как оказалось позже, Полин Ортар была не просто участником театрального кружка, она была его председателем. Проще говоря, она не «предлагала меня в ведущие», она меня сразу же утвердила.

Короче, день проходил вполне удовлетворительно. Оставалась лишь моя любимая экономика и, барабанная дробь, астрономия!

Страшный страх для меня нынче эта астрономия, уж лучше бы я выбрала другой предмет в этом полугодии...

Единственное, на что я надеялась так это то, что мистер Кеннет будет благородно молчать о моём чудесном отце и о том, что временно проживает в нашей квартире.

Я почему-то сразу вспомнила сцену из «Мастера и Маргариты» М.А.Булгакова, когда Берлиоз спросил у Воланда, где он будет жить, а тот ответил «в вашей квартире».

Именно на таких основаниях Кеннет с Киннером и проживали у нас дома, хорошо хоть под трамвай никто не попал, а то я представляю, как моя голова покатилась бы по улице... Фи!

Хотя на каких основаниях я сама в этом доме проживала, я была не в курсе.

И тут я неожиданно осознала, что ни разу не поговорила с Кеннетом за это время, а могли бы уже решить это возникшее недоразумение! Но ведь нет, я умнее всех, как и обычно, собственно говоря...

Экономика прошла очень даже успешно, я старалась не отвечать на вопросы и тихонько молчать, но в тетради решала задачи вперёд. Хотела для пущей убедительности и тест завалить в конце урока, мол вот я такая тупенькая и красивенькая, но потом отбросила в сторону эту идею. Ну кто там узнает, какая у меня успеваемость, если на уроках я не лезу отвечать?

И вот она, заветная астрономия!

Когда мы с Питером зашли в кабинет, Эйприл уже беседовала там с Уиллом.

Я ожидала худшего, но он почему-то так по-доброму нам улыбнулся, что моё несчастное сердечко растаяло. Ну какой же он всё-таки чудесный...

— Ребята, у меня для вас предложение, — наконец начал урок он, — хотите на факультет астрономии и астрофизики в Колумбийский? Вам там будут очень рады, всё покажут, расскажут...

— Мы всегда за! — тут же встрепенулись Эйприл, — а когда?

— Завтра. С уроков вас снимут.

— Принято, — улыбнулся Паркер своей улыбкой божьего одувана. Порой, эта его умильность начинала меня подбешивать! Ну как он может быть таким добреньким, в душе-то, наверное, часто такой ураган бушует...

— Вас ещё приглашали в СтаркИндастриз, но я думаю, это стоит отложить на потом.

У Эйприл и Питера глаза засверкали при упоминании компании моего отца. И что они там не видали? Башню огромной высоты? Другие объекты компании?

Нечего там смотреть, уж если бы могла я им это сказать то, точно бы сказала! А хуже всех в этой компании её хозяин!

— А можно я в СтаркИндастриз не поеду? — хмуро спросила я.

— Ну, конечно, тут тебе решать, — сказал учитель и подмигнул мне.

Подмигнул? Или мне просто показалось? Нет, он точно мне подмигнул!

Хорошо хоть Питер и Эйприл этого не заметили.

— Значит, решено. Завтра поедем в Колумбийский!

И мы начали наш урок.

Не скажу, что мечтала о Колумбийском, но посетить его бы стоило. А вдруг я будущий астрофизик?

После уроков я должна была обсудить с Полин то чудесное мероприятие. Правда, наше обсуждение ограничивалось сценарием, который она пихнула мне в руки. До мероприятия оставалась ровно неделя, а, значит, надо было готовиться.

Хэппи забрал меня в нашем месте и отвёз домой, где, вот так фокус, не было ни одной живой души, ну, кроме Джарвиса, которого и живым-то считать, наверное, не стоит.

По словам Джарвиса, Тони и Пеппер уехали на какую-то встречу, Уилл поехал в Колумбийский, а Харли учился. Хэппи поехал по каким-то неотложным делам, то есть я была одна-одинёшенька в огромном доме.

Но почему-то из всех возможных вариантов времяпрепровождения я выбрала быть милой девочкой и приготовить всем ужин.

Ну а что? Иногда я бываю милашкой. Почему если я захотела что-то хорошее сделать, то это удивительно?

Так как нужных продуктов для моих желаемых блюд не было, я отправилась в ближайший магазин, а потом сразу же взялась за дело.

Я хорошо готовила. Сегодня мне захотелось сделать картофельный гратен, запечённую индейку и клюквенный соус, а к чаю испечь булочек с корицей.

Знаете, какой восторг вызвала у меня кухонная техника, которой здесь был вагон и маленькая тележка! Вместо венчика тут был миксер, а ещё блендер, который я раньше видела только по телеку (до того, как Фрэнк выкинул пульт)... Короче, процесс готовки протекал невероятно занимательно!

Первыми вернулись Пеппер, Тони и Хэппи, который даже ждать никого не стал, а сразу продегустировал всю мою кухню и заявил, что это в разы вкуснее того, что готовят в самых крутых ресторанах.

Комплимент ли это для меня? О да! Это лучший комплимент моей стряпне за все времена.

Мой милый отец же покосился на мои кулинарные шедевры и с сомнением спросил:

— Ты туда что-нибудь подсыпала, да?

Я даже обиделась, честно признаюсь, но пути назад не было, надо было язвить в ответ.

— Конечно, жду, когда СтаркИндастриз остаётся нам с Пеппер. Тогда-то наши дела пойдут в гору!

Мисс Поттс сначала нахмурилась, но после того, как убедилась, что это шутка, задорно засмеялась.

— Я с удовольствием попробую, — сквозь смех сказала она и уже через несколько секунд накладывала в тарелку гратен и индейку с соусом, а ещё через несколько секунд я увидела на её лице блаженную улыбку.

— Гвинет, ты просто умница! Это невероятно вкусно! — с восторгом заявила мисс Поттс.

Наконец, и Старка одолело любопытство, и он решительно взял кусок индейки прямо рукой, вилкой Пеппер намазав его соусом, и откусил...

И знаете что? Он улыбнулся! Улыбнулся! Как там говорят? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Путь к сердцу моего отца определённо лежит именно через него.

— Неплохо, — сказал он, пытаясь дотянуться до следующего куска, но Хэппи ему этого не позволил.

— Ну уж нет, делите честно! — возмутился глава службы безопасности.

И представляете, если бы не мы с Пеппер эти двое бы точно подрались из-за индейки! Вот была бы новость! Железный человек подрался со своим другом из-за куска мяса! Мир бы сошёл с ума, пытаясь отыскать этот чудесный рецепт...

Кеннет и Киннер вернулись вместе и, доедая остатки, на которые жадно смотрели Тони и Хэппи ( хоть первый и надевал равнодушную маску, это было сложно не заметить), восхитились моими кулинарными талантами.

Вот так да! От скуки решила поготовить, а тут, бац, и толпа фанатов моей стрепни тут как тут...

Думала ли я когда-нибудь, что те часы, проведённые у плиты от скуки, принесут мне такой почёт? Хотя, может, это было и не от скуки, а от голода, я уже точно не помню, когда я первый раз стала готовить...

И тут я поняла, что мне бы надо поболтать с Кеннетом, и чудесная матушка-судьба пошла на поводу у моих желаний.

Уилл остался мыть посуду. Да, у нас была посудомойка, но ему почему-то приспичивало помыть грязные тарелки руками. Может, это терапия такая? Типо стресс снимает... Да, для меня это чудо техники недавно оказалось сюрпризом, но к хорошему быстро привыкаешь!

Заходить из далека я не умела, поэтому спросила прямо:

— Вы... то есть, ты ... же никому не расскажешь?

— О чём? — спросил он, не поднимая глаз от посуды в раковине.

— Ну... О моём... отце...

— Зачем я это должен рассказывать? Если ты не хочешь, чтобы кто-то знал, то и я не стану раскрывать твою тайну.

Ну какое же он чудо! Просто ангел во плоти!

— Спасибо, — тихо прошептала я и поспешила ретироваться.

Я начинала понимать одну не из самых приятных для меня вещей: кажется, мне нравился Уилл Кеннет, мой учитель астрономии... Какой кошмар! Втюриться в учителя — это худший вариант развития событий...

Бросив взгляд на телефон, я не без удивления увидела сообщение от Дэбби.

Дэбс ответила мне? Дэбора Браун ответила? Она разве умеет нажимать на кнопку для отправки сообщений?

Меня ждало огромное голосовое минут на 40 со всеми сплетнями Янтвилла за эти 5 дней моего отсутствия. Я включила его, как аудиокнигу, и за это время успела прибраться в комнате, покормить мистера Рамонда и убраться в его «квартире» и просто поваляться в кровати, слушая лепет моей милой Дэбби.

А потом я увидела, что она скинула мне ещё и видео.

Я нажала на кнопку для воспроизведения, и мои глаза сразу наполнились слезами.

Видео состояло из коротеньких «интервью», человек 30 передавали мне привет и говорили, как скучают. Среди них была и мисс Падма, моя начальница, и шериф, и учителя, и продавец из круглосуточного, куда я частенько забегала, и Джимми, мой сосед по парте и ещё куча моих знакомых и друзей.

Друзей? Могла ли я их так называть? Теперь мне казалось, что могла. Они были мне друзьями, а всё то, что я делаю сейчас, — это какая-то сплошная ложь. И кого, интересно, я боюсь? Флэша Томпсона? Разве настоящие друзья не найдутся, если я останусь прежней по характеру? Если буду показывать, кто я есть? Или пути назад уже нет?

Я отправила Дэбби своё сообщение с рассказом обо всём, что произошло сегодня, и мы договорились списываться каждую неделю.

В любом случае, в четверг должно было произойти что-то важное, я это чувствовала.

* * *

На экскурсию я оделась почти по-старому. Ну точнее это была одежда, сшитая Лиз, но в духе моего старого стиля.

Обычные голубые джинсы, объёмная белая футболка и рубашка сверху, на ноги белые кроссовки, а не все эти ваши каблучки, которые меня за день конкретно доканали.

Короче, я была почти старой собой.

Имела право, всё-таки не в школу иду.

Колумбийский не вызывал у меня ничего, кроме восторга.

Это же надо было такую махину отгрохать!

Факультет астрономии и астрофизики, действительно, встретил нас, как делегацию из другой страны, с размахом!

Тут, действительно, было на что посмотреть... Тонна всякого крутого современного оборудования!

А потом Уилл пригласил нас к себе в кабинет. И откуда у аспиранта был свой кабинет?

Здесь было тихо и спокойно.

Он налил нам чаю и угостил конфетами.

Ощущения были такие, как будто родителю некуда тебя деть, поэтому он взял тебя с собой на работу. Уилл был для нас тем самым родителем.

В разгар нашего чаепития женщина лет 40 заглянула в кабинет.

— Кеннет, ты не видел Гептана?

— Паука? Нет, не видел. Что-то случилось?

— Я не могу найти его с утра... Ладно, спасибо Кеннет, — и она выскочила из кабинета.

— Эх, этот Гептан опять сбежал... И когда его уже надёжно запрут?

— Это же Синди Жоар? — не удержалась от вопроса я.

— Да, доктор Жоар работает с генной модификацией, вот с паучками балуется. А ты кстати откуда её знаешь?

— Читала в газетах лет 10 назад, она крутая...

— Лет 10 назад? — хором спросили Питер и Эйприл и с непониманием в глазах на меня уставились.

— Ты помнишь, что читала 10 лет назад? — переспросил Питер.

— Ну... Да? — я засмеялась, как дурочка, — а почему бы и нет?

Больше меня ни о чём спрашивать почему-то не стали. Интересно, посчитали чокнутой?

Мы допили чай, ещё немного посидели , а потом Кеннет отправил нас домой.

Мы сначала хотели прогуляться и обсудить экскурсию. У Эйприл так точно глазки загорелись, она словно бы уже решила, что точно поступает сюда.

Но Питер вдруг весь побелел, его тошнило, и единственное, что нам оставалось — это проводить одноклассника до дома.

Ехать в Куинс было долго, но мы считали своим долгом помочь Паркеру в беде.

Когда мы отдали несчастного в руки его встревоженной тёте Мэй, которая нас поблагодарила, мы решили возвращаться домой вместе.

Неожиданно телефон у Эйприл зазвонил, и она взяла трубку.

— Что тебе надо, олух?

...

— Не буду я за тебя домашку делать.

...

— И что?

...

— Крис, ты совсем оборзел! Кладу трубку.

И она сбросила.

— Кто звонил? — поинтересовалась я, уже догадываясь, кто может быть этим Крисом.

— Да мой брат, придурок редкостный! Он там куда-то уезжает и хочет, чтобы я за него домашку делала! Ещё бы Вайлет попросил!

— А Вайлет это..?

— Мисс Лоран. Химия. Сестра моя, короче.

И тут пазл в моей голове сложился.

Мисс Лоран — сестра Эйприл, а Крис — её брат. А я-то наивно думала, что они однофамильцы...

— Вы с Крисом двойняшки? — не удержалась от вопроса я.

— Ага, до сих пор жалею, что не удушила его пуповиной прямо в утробе! Он такой гад!

— Ой, да ладно, он вроде не такой уж и плохой...

— Ну кому как.

Так мы шли и болтали, и мне показалось, что я вдруг нашла подругу, настоящую подругу, а не просто знакомую.

И всё же, именно сегодня произошло что-то очень важное, что-то, что изменит мою жизнь целиком и полностью, только вот что это, я пока не знала...