Жители квартиры под номером девятнадцать (джен)

Один из домов города N. Около одиннадцати часов утра, 28 августа, воскресенье.

После хлопка входной двери квартиры номер девятнадцать прошло всего лишь двадцать секунд. Менее чем за двадцать секунд две девушки, одна — злющая, как мантикора, Марианна и вторая — спокойно-обречённая Алевтина, успели подняться на один этаж и, подойдя к квартире под номером двадцать три, постучаться в её дверь. После этого Мари доже успела что-то нашептать взявшей её за шкирку Алевтине, на что та лишь кивнула. В квартире, в которой ранее было очень много звуков, вдруг всё стихло. Через пару секунд им открыл человек с пепельными волосами, в строгом деловом костюме без пиджака. У него на носу красовались очки-половинки, которые прибавляли ему возраста. Открывший, окинув девушек быстрым взглядом, решил представиться первым:

― Приветствую, меня зовут Куромаку. Чем я могу Вам помочь?

Перед своим ответом Алевтина прокашлялась и хорошо поставленным голосом заговорила в своей обычной отрешённо-апатичной манере, что резко контрастировало с тяжёлым и колючим взглядом единственного красивого аквамаринового глаза Мари:

― Итак, меня послали к вам в качестве парламентёра в сопровождении моей старшей сестры. Меня зовут Алевтина Молчанова, я ваша соседка снизу из девятнадцатой квартиры. Предупреждаю сразу, иронию, сарказм и юмор я не понимаю категорически. Вам повезло, что сейчас с Вами говорю я, а не Марианна, которую сейчас сдерживаю только я, ― потом она добавила шёпотом, ― эту мантикору хер остановишь, ― и продолжила более громко. ― Нас не устраивают такие условия проживания, поэтому просим Вас…

Она прервалась и неодобрительно посмотрела на Мари, которая, вися как тряпочка, уже некоторое дёргала сестру за рукав и дожидалась реакции. Получив хоть какое-то внимание на свою персону и выразительный взгляд, она вставила свои пять копеек:

― Заткнуться нах*й и, бл*ть, не топать, как *баные слоны, ― чересчур ярко выразилась одноглазая.

― Прекрати. Превышаешь норму, ― не хуже змеи прошипела Алевтина на ухо старшей сестре. Потом она продолжила чуть более холодным тоном, обращаясь к жителям двадцать третьей квартиры. ― Прошу простить мою чересчур активно выражающуюся сестру, я хотела сказать, что бы Вы вели себя осмотрительнее с водой и пеной, так как Вы затопили часть нашей квартиры, и мы могли продолжить сосуществовать мирно и, по возможности, не пересекаться больше по таким, не совсем положительным, поводам. Я надеюсь, мы друг друга поняли? ― Алевтина, выделив последнее предложение ледяным тоном, пристально посмотрела своими васильковыми глазами на Куромаку, который сейчас находился в небольшом ступоре.

Поэтому из-за его спины выдвинулся парень восемнадцати лет с необычными фиолетовыми волосами, уложенных так, что наверху они завивались, как рога у демона, одетый тёмно-синий в свитер с вышитым изображением карточной масти пики, они же вины, чёрные джинсы и кроссовки того же цвета. Он проговорил не менее хорошо поставленным голосом, но уже с нотками раздражения:

― Я — Пик, мы подумаем над вашим предложением, а сейчас попрошу вас либо дождаться нашего решения здесь, либо пока что уйти и прийти около часу сегодняшнего дня.

Сёстры переглянулись, покивали друг другу и Марианна ответила за двоих, шмыгнув носом:

― Мы согласны немного подождать, ― с этими словами она уселась на ступеньки и достала из кармана кулёк семечек и солью. ― Аль, будешь? Или ты, как обычно с собой всё таскаешь? ― голос стал более ехидным, чем был до этого.

― Всё своё ношу с собой, ты же знаешь… ― Алевтина уселась рядом с сестрой и достала сушки с маком.

Дверь за их спинами захлопнулась. В квартире же на Пика и Куромаку налетели с вопросами остальные жители квартиры, кроме паренька с каштановыми волосами и ушами, похожими на эльфийские, который был одет в бледно-голубую рубашку, коричневые штаны и туфли с загнутыми кверху носками. Он сидел около выхода и на что-то смотрел. Потом он встал и, оглядевшись, вышел к девушкам на лестничную клетку. Те посмотрели на него, переглянулись, и Мари, улыбнувшись, пригласила его присесть между ними:

― Садись. Места на всех хватит. Я — Марианна, можешь звать меня как хочешь. Эт моя сестра — Алевтина. А тебя как звать?

― Я? Я Габриэль. А можно я тебя буду звать Мантикорой? Или как-то ещё?.. ― его речь прервал задорный хохот одноглазой. ― А почему ты смеёшься? Я сказал что-то смешное?

― Нет-нет, что ты… Ха-ха… Ты можешь… Ха-ха-ха… Называть меня Мантикорой… ― сквозь смех выдавила из себя Мари.

― А почему ты смеёшься? ― повторил свой вопрос Габриэль, наклонив голову к плечу и шевеля ушами.

― Она ржёт, потому что ты назвал её так, как её называли с детского сада. Ненормальная. Ты что хохочешь, а? Хочешь подавиться? Если сдохнешь, то домой не приходи, ― проворчала Алевтина, ― кстати, чем вы там таким занимались, что у нас аж пена с потолка падала? ― обратилась она к Габриэлю.

― Занимались? ― неуверенно переспросил тот. ― А, вы про это… Там Вару подменил какую-то химию для стирки на пену для ванн, которой пользовался Ромео. И когда Феликс запустил стиральную машину там что-то взорвалось? Или пошло не так? В общем, было странно, но весело. Вару даже возвёл из пены своё королевство. А потом Пик начал убирать всё с помощью пылесоса, но пришли вы. Кстати откуда?

― Из девятнадцатой квартиры. У нас там бабушка живёт. Хочешь в гости? Она пирожков напекла… С капустой… ― мечтательно протянула Мари. У Габриэля заинтересованно заблестели глаза.

― Хочу. А как вы будете вести переговоры с остальными? Можно будет посмотреть?

― Наверное, нет. И тогда давай я лучше тебя провожу к нам в гости, и ты посидишь с бабулитой? Ты же с ней знаком вроде? ― уточнила Аля, проявив немного заинтересованности.

― Ну, да… У неё же ещё кошечка такая чёрная есть, да?

― А… Ты про Топаза. Да, есть. Ты знаешь, как её зовут? ― лениво протянула одноглазая, закинув руки за голову и откинувшись назад.

― Она сказала мне называть её бабушкой Людой. А какое у неё полное имя? ― полюбопытствовал эльф.

― Людмила Ивановна Молчанова. Ладно, пойдём. Мари, если что — свистни, ― Тина поднялась со ступеньки и, взяв эльфёнка за рукав рубашки, потянула его за собой вниз. Мари на это хмыкнула, разлеглась на ступеньке и задремала, подложив руки под голову. Её разноцветная чёлка закрывала всё лицо, но не лишала неплохого обзора для её единственного глаза. Мари почесала пластырь правой щеке и окончательно провалилась в сладкую дрёму. Проснулась Анюта от ощущения, что ей чем-то водят по щеке. Приоткрыв правый глаз так, что со стороны было незаметно, что она проснулась, Мари наблюдала за смешным пареньком с изумрудными волосами, малахитовыми непрозрачными очками из толстого стекла, на линзах которых были лиственно-зелёные спиральки. Он был одет в синюю лёгкую кофту со спиралью цвета индиго на груди, тёмно-зелёные брюки и мятные туфли с загнутыми вверх носами. А проснулась Мари от того, что этот долбо*б разрисовывал ей лицо зелёным маркером. Для осознания этого факта ей понадобилось меньше пяти секунд.

И ещё около десяти мгновений на то, чтобы сделать молниеносный рывок и схватить мальчонку за руку. Тот немного вздрогнул от неожиданности, но перехватил маркер в левую руку и продолжил своё дело, проговорив:

― Ща, погоди, чутка осталось… И-и-и… Готово! ― он пакостливо улыбнулся.

Мари оскалилась в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего, показав острые зубки. В ответ она получила похожий ехидный оскал, с не менее острыми зубами.

― Зеркало есть? ― вдруг спросила Мари, даже не пытаясь разглядеть глаза этого странного, но явно весёлого паренька, у которого, похоже, было специфическое чувство юмора. Тот на секунду застопорился, а потом кивнул и протянул ей осколок какого-то зеркала, которое было обмотано какой-то тряпкой, похоже, он его недавно нашёл. Анюта посмотрела на себя и ахнула. На её щеках, даже на пластыре были нарисованы спиральки разного размера. Смотрелось это странно, но интересно. ― Неплохо, ― протянула одноглазая, рассматривая себя с разных сторон, ― я бы даже сказала отлично…

Паренёк от этих слов впал в небольшой ступор. Он ожидал, что девчонка завизжит и начнёт костерить его на все лады, а тут такое. Странно, но интересно.

Тут на лестнице зазвучали размеренные шаги, и к ним вышла Алевтина, которая при виде Мари схватилась за сердце и, необычно эмоционально для неё, воскликнула:

― Бл*ть! Мари, какого х*я произошло, я тебя спрашиваю! Это конечно красиво, но *баный в рот! Ты меня так в могилу скоро сведёшь со своими выходками, грёбаный химик! ― потом она увидела паренька и, немного остыв, спросила, ― кто ты, жертва вегетарианцев?

― Э! Попрошу! У меня вообще то имя есть! ― возмутился зелёный.

― Так ты мне его не назвал, ― пожала плечами Ал, ― а тебя я в первый раз вижу.

― Как? Не знать меня? Непобедимого Вару?

― Вару значит. Понятно, ― тяжело вздохнула Тина. ― Тоже из двадцать третьей?

― Ну… Да-а… ― неохотно протянул Вару. ― Типо, эльф куда-то свалил, а там сейчас убираются… Я, конечно, главный зачинщик хаоса, поэтому меня, так сказать, немного выставили за дверь, ― потом он улыбнулся так, что позавидовали бы самые отъявленные буйнопомешанные психбольные и предложил, ― а хотите, я вас напугаю?

― Нет. Давай лучше сыграем в камень, ножницы, бумага? Играем на фофан. Только такой, чтобы башка затрещала. Выигрывает тот, у кого будет меньше фофанов к приходу твоих сожителей. Проигравшему три подзатыльника. Идёт? ― Марианна ухмыльнулась. Её самоуверенную ухмылку отзеркалил Вару.

― Идёт, ― они пожали руки и уселись на ступеньки, которые вели вниз. Алевтина на это только закатила глаза и, сев на ступеньку и вытянув ноги, оперлась на стену около двери, закинув руки за голову и прикрывая глаза.

Никто из этого трио не заметил, что в проёме, скрестив руки на груди и облокотившись на дверной косяк, стоял Пик, который вышел для контроля шебутного характера зелёного, наблюдающий за этой картиной с самого начала знакомства Мари и Вару. Он тихо хмыкнул и продолжил смотреть на этот цирк.

― Камень, ножницы, бумага, цу-е-фа, цу-е-фа… ― начали говорить хором Вару и Мари. У первого был камень, у второй были ножницы.

― Бл*ть, ― прошипела сквозь зубы Марианна, подставляя лоб и убирая с него волосы. Первый фофан. ― Давай дальше…

― Камень, ножницы, бумага, цу-е-фа, цу-е-фа…

― Да сука! ― воскликнул зелёный, готовясь к удару. Фофаны у этой худенькой девчушки были на удивление сильными.

Через некоторое время эту парочку захватил азарт. Глаза горели, как и лбы, а с губ срывались только всё более витиеватые ругательства, считалочка и смешки или хихиканье. К моменту, когда Аля заметила Пика, они шли нос к носу. Мари проиграла семь раз, а Вару восемь. Для осознания этого факта Алевтине потребовалось менее четырёх секунд, в которые она успела встать со ступеньки, кивнуть в знак приветствия и получить ответный кивок. И ещё менее трёх на то, чтобы отвесить лёгкий подзатыльник Мари, которая, как и Вару, ничего не заметила. После чисто профилактического удара для привлечения внимания, эта парочка обернулась на спокойно-отрешённую Тину, которая только кивнула в сторону квартиры зелёного. Счёт был восемь против девяти, Вару опережал Марианну на один проигрыш. Меньше, чем через три секунды раздался оглушительный, немного сумасшедший, хохот одноглазой занозы. А ещё через десять мгновений, понадобившихся для того, чтобы подняться на ноги, подгибающиеся от бешеного смеха, под кислый взгляд проигравшего брокколи и скептичный прищуренный взгляд Пика, и опереться на плечо Алевтины, смахивая слёзы смеха с раскрашенных щёк.

Что же в это время видели остальные… Они видели плачущую от неудержимого хохота девушку, ростом под метр семьдесят, с квадратным пластырем на правой щеке, серой узорчатой повязкой на левом глазу, покрасневшим от фофанов лбом и множеством спиралек зелёного цвета на лице, опиравшуюся на плечо своей сестры, на лице которой можно было увидеть всю мирскую обречённость.

Через несколько секунд Мари более-менее отсмеялась и смогла встать на ноги. До сих пор подхихикивая, она подошла к Вару и снова истерично рассмеялась.

― Приходите через несколько минут. Сейчас она неадекватна. От слова совсем, ― тоскливо сказала Алевтина, обречённо наблюдая за тем, как Вару начал ржать над видом Марианны. Она обратилась к Пику, который провёл ладонью по лицу, смотря на свалившуюся на пол от смеха парочку. ― Вы договорились? Что насчёт нашего предложения?

― Допустим, мы согласны. Но, в качестве ответных требований, вы должны будете иногда забирать эту «жертву вегетарианцев», как ты его назвала, гулять, чтобы он не мешался в квартире. Вы принимаете наши условия?.. ― от последнего предложения повеяло невообразимой жутью. Аля лишь вздёрнула левую бровь, хмыкнула и пожала протянутую руку Пика. Тот недобро усмехнулся и, схватив Вару за шкирку зашёл в квартиру.

Мари, которая всё же успела отвесить три подзатыльника брокколи улыбалась до ушей. Она с сестрой уже хотела пойти обратно, но тут мимо них пронёсся Фёдор, который, смазано кивнув, залетел в квартиру и захлопнул дверь. Спустя десять секунд раздался звук небольшого взрыва. А девушки усмехнулись и поспешили к бабе Люде, в гостях у которой сидел Габриэль. Нужно было его кое о чём спросить…

Продолжение следует…