Жители квартиры под номером девятнадцать (джен)

Один из вокзалов города N. Около десяти часов утра, 28 августа, воскресенье.

Две девушки с походными рюкзаками вышли из вагона поезда «Санкт-Петербург — N» и начали оглядываться, высматривая кого-то. Пока они остановились, мы можем рассмотреть их лучше. Итак, приступим.

Первая девушка напоминала маленький ураган. Она была гораздо ниже своей спутницы и, по сравнению с ней, очень яркой. Пока они стояли, это торнадо успело пару раз обернуться вокруг своей оси. У неё были довольно короткие растрёпанные волосы по плечи, скрывающие серую узорчатую повязку на левом глазу. У изначально каштановых волос несколько прядей спереди, по виду регулярно, красились в малиновый, фиолетовый и синий. Несмотря на довольно прохладный для жаркого лета день, она была одета в старые джинсовые шорты до колена, лёгкую голубую тай-дай футболку с рукавами до локтя и обута в потускневшие от времени разноцветные тканевые кроссовки, из которых выглядывали тёмные носки. Все ноги были в каких-то ссадинах и царапинах, а коленки, похоже, только недавно были разбиты и заклеены большими квадратными пластырями. Такой же пластырь был на правой щеке. Глаз, глубокого аквамаринового цвета, сиял в свете солнечного утра.

Вторая же девушка скорее напоминала спокойную озёрную гладь. Она постоянно растирала тонкие, неестественно бледные руки. Да и весь её вид говорил о том, что она мерзлячка. Хотя было в меру тепло, девушка была одета в толстую кофту и джинсы с начёсом мрачной расцветки, а на ногах у неё были чёрные тёплые кроссовки на высокой подошве. В проколотой губе красовалось серебряное колечко, а на той части рук, которую можно было увидеть, были фрагменты различных татуировок. Нездоровую бледность лица подчёркивали чёрные губы и ресницы. Под васильковыми глазами были тени от недосыпа. Да и сама она выглядела очень уставшей. Стоя сгорбившись, она только смотрела, как бегает и крутит головой её спутница.

О! Одноглазая подёргала высокую за рукав и куда-то показала. А! Им навстречу спешит сухонькая, но активная старушка с седыми волосами, собранными в пучок, и круглыми очками на носу.

― Девочки мои! Наконец-то вы приехали! Как же я по вам соскучилась! Внучки мой любимые! ― обняла двух девушек пожилая женщина в очках и яркой шали. Девочки, улыбаясь, прижались к ней. ― Ой, как за это время подросли и изменились! ― всплеснула бабушка руками. ― Я вас сразу не узнала. Алевтина! Сегодня же довольно жарко. Ты опять мёрзнешь? Марианна! Ты опять с кем-то подралась?

― Да, бабулита, ― ответила женщине, как мы теперь знаем, Алевтина, ― для меня сегодня, как и всегда, холодновато.

― Неа, ба. Я тут недавно грохнулась… С гаража неудачно сальтуху крутанула. Чё нового у тебя произошло? ― шмыгнула носом Марианна. ― Ты в прошлый раз писала про твоих соседей сверху. Тебе с ними помочь? ― она угрожающе похрустела костяшками пальцев. ― Ну, я, конечно, крайний случай, но вот Аля может переговорить с ними по-своему… Кста, зацени, какие классные татухи она набила.

Аля недовольно покосилась на сестру, но всё-таки закатала рукава кофты и продемонстрировала свои предплечья. На них, от локтя и до самых запястий, причудливо извивались змеи и драконы. Бабушка ахнула. Мари на это только хихикнула.

― Как красиво, Тина! Не зря я тебя поддержала в твоём решении, ― тут женщина охнула. ― Ох! Дырявая моя головушка! Что я вас-то на вокзале держу? Поехали домой, там уж и суп с пампушками готов, и пирожки с капустой, и картошечка жаренная…

Девочки переглянулись и облизнулись. После этого они проверили наличие рюкзаков и, подхватив какие-то пакеты, последовали на выход из здания. На стоянке дожидались несколько такси. Бабуле помахал один из водителей, и она, прихватив внучек, двинулась к его машине.

― Эй, ямщик! Давай по этому адресу, ― Мари протянула ох*евшему таксисту бумажку с каким-то названием улицы и номером дома.

― Не обращайте на неё внимания, ― доверительно, но грустно посоветовала ему Аля, ― она просто никак не может умерить свою гиперактивность. ― она, в который раз, неодобрительно покосилась на Мари. Но та лишь показала ей язык и начала грузиться в машину.

― У меня иммунитет к твоим упрёкам, ― поделилась Мари. Потом она обратилась к старушке. ― Баб Люд, садись вперёд. Будешь следить за дорогой. А то я нах*й не помню куда нам ехать. Считай, я тут тыщу лет не была. Надо будет проверить, не разворовали ли мой гар… Мою мастерскую. А если да, то я, бл*ть, найду тех, кто это сделал, и они пожалеют… ― уже в машине оскалилась Анна. Водителя передёрнуло. Он сглотнул и, под контролем Людмилы, Мари и Али, отправился в путь. Причем как можно быстрее. Таксист явно пытался отвязаться от фриковатых пассажиров.

― Ну так что там с твоими соседями сверху, бабулита? ― напомнила Аля через несколько минут пути.

― А! Ничего особенного, ― махнула рукой женщина, ― всего-то девять пар ног по потолку топчутся. Там живут близнецы. Один из них всё время сбегает ко мне…

― Падажжи, падажжи… То есть, там живут девять близнецов? ― перебила Марианна. Она перестала говорить безграмотно и старалась избегать букву «р». Потом она обратилась к сестре. ― Девять, Аль, девять. Бл*ть.. Ты вообще понимаешь, что это нах*й значит?.. ― глаза её загорелись.

― Аммм… Леди, мы приехали… С вас… ― отвлёк их таксист, но, поймав горящий энтузиазмом и немного безумием взгляд Мари, остановился и продолжил шёпотом. ― Что бы ещё хоть день в такси работал…

― Марианна! Ты опять превышаешь норму мата на реплику! ― недовольно одёрнула Тина сестру. ― Так сколько с нас? ― переспросила Алевтина у водителя.

― А д-давайте это будет за мой счёт, только вы заберёте сестру и быстро уйдёте? ― спросил бедный человек. Аля подумала и, кивнув, неодобрительно посмотрела на Мари, которая уже успела выпорхнуть из машины.

Вдруг она кинулась к качелям.

― АЛЯЯЯ!!! ОТНЕСИ МОЙ РЮКЗАК ПАЖАЛСТА!!! ― попросила Мари сестру.

― ХОРОШО! ДОЛЖНА БУДЕШЬ! ― получив короткое «ОК!!!», Алевтина забрала рюкзаки, кинула в водителя купюрой в двести рублей и направилась к подъезду. У неё, как и всю дорогу, было отрешённо-апатичное выражение лица. У входа её ждала бабушка, которая уже успела открыть дверь.

Таксист, после ухода фриковатой семейки, перекрестился и, плюнув через плечо, укатил от них, как можно быстрее.

Один из многочисленных двориков в городе N. Десять минут одиннадцатого, 28 августа, воскресенье.

Одна из девушек до сих пор качается на качелях. Кач-кач… Кач-кач… Завораживает… Она сидит и не прекращает вертеть головой. Вдруг у неё на лице появляется странная улыбка. Она встаёт на качели с ногами и начинает раскачиваться сильнее. И сильнее. И сильнее…

― Всё выше! И выше! И выше-е! Стремим мы полёт наших птиц! Пара-па-па! ― напевает Мари

Когда она довольно сильно раскачалась, Марианна огляделась и, хитро улыбнувшись, спрыгнула с качелей, сделав сальто вперёд. Потом она, на всякий случай, остановила качели и, убедившись, что никто не видел её трюки, прошлась колесом до песочницы. Анна не увидела, что на одном полуразобранном балконе третьего этажа сидел и мёрз парень, лет семнадцати-восемнадцати, с тёмно-бирюзовыми волосами, одетый в янтарно-коричневый свитер с более тёмным шарфиком и джинсы тёмно-лазурного цвета с фиолетовыми кроссовками. Он, увидев такое яркое пятно посреди серого двора, немного заинтересовался, но его увидели из квартиры и затащили обратно. Через несколько секунд из того же балкона вылетела скатерть с репкой, какими-то картонками и тараканами. Всё это добро упало на Мари, которая в это время шла домой. Та ушла с линии огня перекатом и, тут же вскочив, решила ещё немного понаблюдать. Сразу после падения всего этого добра раздался вопль:

― Моя страна!.. ― вскрикнул блондин в жёлтой кофте со смайликом на груди и белых джинсах с голубыми ботинками. Мари, недобро прищурившись и оскалившись, на глаз определила квартиру.

― Ага… Значит, соседи сверху… Это у нас двадцать третья квартира… Подождём ещё… ― протянула одноглазая.

― С МЕНЯ ХВАТИТ!!! ― Аня аж вздрогнула от неожиданности. Крик души донёсся из той же самой квартиры. А через пару-тройку минут из подъезда вышел её старый-новый сосед, про которого рассказывала ба. Фёдор, кажется… Когда он ушёл в «Двоечку» на углу, Мари преспокойно пошла домой, потому что, как она думала, шоу закончилось. Поднявшись в девятнадцатую квартиру, она стала пинать дверь, крича:

― Свободу попугаям! Сво-бо-ду по-пу-га-ям!

Дверь щёлкнула и открылась. На пороге появилась Алевтина. Она смерила Мари своим фирменным хмурым взглядом и сказала:

― Ты только попугаем и можешь подрабатывать. Заходи, ― она вернулась в квартиру. ― Пирожки и суп с пампушками ещё остались. Вещи я бросила около твоей комнаты. Она закрыта.

Мари улыбнулась и закрыла за собой дверь. Потом она, занеся свой рюкзак в бывший чулан, где теперь находилась её комната с комфортабельным гамаком и столом, который был завален кучей тетрадок и ручек и уставлен различными колбами, прошла на кухню. На столе уже стояла бабушкина стряпня.

После позднего завтрака Марианна прошла в ванную и на миг остолбенела. С потолка опускались мыльные пузыри. Много мыльных пузырей. После секундного ступора она побежала за сестрой.

― АЛЯ! АЛЯ, БЛ*ТЬ!

― Тебе чего? Если опять что-то связанное с экспериментами, то иди нах*й, ― лениво отозвалась та. Не обратив на незаинтересованность сестры никакого внимания, одноглазая потащила её в ванную. Алевтина, посмотрев на мыльную пену, летящую с потолка, тяжело выдохнула и просмотрела на Мари. ― Парламентёр? Опять?

― Парламентёр! И не опять, а снова! ― немного волнуясь и картавя подтвердила Аня. ― Двадцать третья квартира, я пойду с тобой.

― Хорошо… Пойдём к бабушке, для начала…

Баба Люда, как её ласково называли внучки, сидела на диване и что-то вязала из серой пряжи. Увидев девочек в полной боевой готовности, она лишь вздохнула, отложила спицы, ещё раз внимательно осмотрела Алю, оценила злую Мари и попросила:

― Только без глупостей, хорошо?

― Хорошо, ба, ― ответила за двоих злющая Марианна.

― Идите, но! Тина, проследи пожалуйста за нашей одноглазой мантикорой…

― Никого мы бить не будем, успокойся, бабулита, ― заверила Аля. Женщина удовлетворённо кивнула и продолжила вязать. Через несколько секунд хлопнула входная дверь квартиры под номером девятнадцать.

Продолжение следует…

Один из домов города N. Около одиннадцати часов утра, 28 августа, воскресенье.

После хлопка входной двери квартиры номер девятнадцать прошло всего лишь двадцать секунд. Менее чем за двадцать секунд две девушки, одна — злющая, как мантикора, Марианна и вторая — спокойно-обречённая Алевтина, успели подняться на один этаж и, подойдя к квартире под номером двадцать три, постучаться в её дверь. После этого Мари доже успела что-то нашептать взявшей её за шкирку Алевтине, на что та лишь кивнула. В квартире, в которой ранее было очень много звуков, вдруг всё стихло. Через пару секунд им открыл человек с пепельными волосами, в строгом деловом костюме без пиджака. У него на носу красовались очки-половинки, которые прибавляли ему возраста. Открывший, окинув девушек быстрым взглядом, решил представиться первым:

― Приветствую, меня зовут Куромаку. Чем я могу Вам помочь?

Перед своим ответом Алевтина прокашлялась и хорошо поставленным голосом заговорила в своей обычной отрешённо-апатичной манере, что резко контрастировало с тяжёлым и колючим взглядом единственного красивого аквамаринового глаза Мари:

― Итак, меня послали к вам в качестве парламентёра в сопровождении моей старшей сестры. Меня зовут Алевтина Молчанова, я ваша соседка снизу из девятнадцатой квартиры. Предупреждаю сразу, иронию, сарказм и юмор я не понимаю категорически. Вам повезло, что сейчас с Вами говорю я, а не Марианна, которую сейчас сдерживаю только я, ― потом она добавила шёпотом, ― эту мантикору хер остановишь, ― и продолжила более громко. ― Нас не устраивают такие условия проживания, поэтому просим Вас…

Она прервалась и неодобрительно посмотрела на Мари, которая, вися как тряпочка, уже некоторое дёргала сестру за рукав и дожидалась реакции. Получив хоть какое-то внимание на свою персону и выразительный взгляд, она вставила свои пять копеек:

― Заткнуться нах*й и, бл*ть, не топать, как *баные слоны, ― чересчур ярко выразилась одноглазая.

― Прекрати. Превышаешь норму, ― не хуже змеи прошипела Алевтина на ухо старшей сестре. Потом она продолжила чуть более холодным тоном, обращаясь к жителям двадцать третьей квартиры. ― Прошу простить мою чересчур активно выражающуюся сестру, я хотела сказать, что бы Вы вели себя осмотрительнее с водой и пеной, так как Вы затопили часть нашей квартиры, и мы могли продолжить сосуществовать мирно и, по возможности, не пересекаться больше по таким, не совсем положительным, поводам. Я надеюсь, мы друг друга поняли? ― Алевтина, выделив последнее предложение ледяным тоном, пристально посмотрела своими васильковыми глазами на Куромаку, который сейчас находился в небольшом ступоре.

Поэтому из-за его спины выдвинулся парень восемнадцати лет с необычными фиолетовыми волосами, уложенных так, что наверху они завивались, как рога у демона, одетый тёмно-синий в свитер с вышитым изображением карточной масти пики, они же вины, чёрные джинсы и кроссовки того же цвета. Он проговорил не менее хорошо поставленным голосом, но уже с нотками раздражения:

― Я — Пик, мы подумаем над вашим предложением, а сейчас попрошу вас либо дождаться нашего решения здесь, либо пока что уйти и прийти около часу сегодняшнего дня.

Сёстры переглянулись, покивали друг другу и Марианна ответила за двоих, шмыгнув носом:

― Мы согласны немного подождать, ― с этими словами она уселась на ступеньки и достала из кармана кулёк семечек с солью. ― Аль, будешь? Или ты, как обычно с собой всё таскаешь? ― голос стал более ехидным, чем был до этого.

― Всё своё ношу с собой, ты же знаешь… ― Алевтина уселась рядом с сестрой и достала сушки с маком.

Дверь за их спинами захлопнулась. В квартире же на Пика и Куромаку налетели с вопросами остальные жители квартиры, кроме паренька с каштановыми волосами и ушами, похожими на эльфийские, который был одет в бледно-голубую рубашку, коричневые штаны и туфли с загнутыми кверху носками. Он сидел около выхода и на что-то смотрел. Потом он встал и, оглядевшись, вышел к девушкам на лестничную клетку. Те посмотрели на него, переглянулись, и Мари, улыбнувшись, пригласила его присесть между ними:

― Садись. Места на всех хватит. Я — Марианна, можешь звать меня как хочешь. Эт моя сестра — Алевтина. А тебя как звать?

― Я? Я Габриэль. А можно я тебя буду звать Мантикорой? Или как-то ещё?.. ― его речь прервал задорный хохот одноглазой. ― А почему ты смеёшься? Я сказал что-то смешное?

― Нет-нет, что ты… Ха-ха… Ты можешь… Ха-ха-ха… Называть меня Мантикорой… ― сквозь смех выдавила из себя Мари.

― А почему ты смеёшься? ― повторил свой вопрос Габриэль, наклонив голову к плечу и шевеля ушами.

― Она ржёт, потому что ты назвал её так, как её называли с детского сада. Ненормальная. Ты что хохочешь, а? Хочешь подавиться? Если сдохнешь, то домой не приходи, ― проворчала Алевтина, ― кстати, чем вы там таким занимались, что у нас аж пена с потолка падала? ― обратилась она к Габриэлю.

― Занимались? ― неуверенно переспросил тот. ― А, вы про это… Там Вару подменил какую-то химию для стирки на пену для ванн, которой пользовался Ромео. И когда Феликс запустил стиральную машину там что-то взорвалось? Или пошло не так? В общем, было странно, но весело. Вару даже возвёл из пены своё королевство. А потом Пик начал убирать всё с помощью пылесоса, но пришли вы. Кстати откуда?

― Из девятнадцатой квартиры. У нас там бабушка живёт. Хочешь в гости? Она пирожков напекла… С капустой… ― мечтательно протянула Мари. У Габриэля заинтересованно заблестели глаза.

― Хочу. А как вы будете вести переговоры с остальными? Можно будет посмотреть?

― Наверное, нет. И тогда давай я лучше тебя провожу к нам в гости, и ты посидишь с бабулитой? Ты же с ней знаком вроде? ― уточнила Аля, проявив немного заинтересованности.

― Ну, да… У неё же ещё кошечка такая чёрная есть, да?

― А… Ты про Топаза. Да, есть. Ты знаешь, как её зовут? ― лениво протянула одноглазая, закинув руки за голову и откинувшись назад.

― Она сказала мне называть её бабушкой Людой. А какое у неё полное имя? ― полюбопытствовал эльф.

― Людмила Ивановна Молчанова. Ладно, пойдём. Мари, если что — свистни, ― Тина поднялась со ступеньки и, взяв эльфёнка за рукав рубашки, потянула его за собой вниз. Мари на это хмыкнула, разлеглась на ступеньке и задремала, подложив руки под голову. Её разноцветная чёлка закрывала всё лицо, но не лишала неплохого обзора для её единственного глаза. Мари почесала пластырь правой щеке и окончательно провалилась в сладкую дрёму. Проснулась Анюта от ощущения, что ей чем-то водят по щеке. Приоткрыв правый глаз так, что со стороны было незаметно, что она проснулась, Мари наблюдала за смешным пареньком с изумрудными волосами, малахитовыми непрозрачными очками из толстого стекла, на линзах которых были лиственно-зелёные спиральки. Он был одет в синюю лёгкую кофту со спиралью цвета индиго на груди, тёмно-зелёные брюки и мятные туфли с загнутыми вверх носами. А проснулась Мари от того, что этот долбо*б разрисовывал ей лицо зелёным маркером. Для осознания этого факта ей понадобилось меньше пяти секунд.

И ещё около десяти мгновений на то, чтобы сделать молниеносный рывок и схватить мальчонку за руку. Тот немного вздрогнул от неожиданности, но перехватил маркер в левую руку и продолжил своё дело, проговорив:

― Ща, погоди, чутка осталось… И-и-и… Готово! ― он пакостливо улыбнулся.

Мари оскалилась в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего, показав острые зубки. В ответ она получила похожий ехидный оскал, с не менее острыми зубами.

― Зеркало есть? ― вдруг спросила Мари, даже не пытаясь разглядеть глаза этого странного, но явно весёлого паренька, у которого, похоже, было специфическое чувство юмора. Тот на секунду застопорился, а потом кивнул и протянул ей осколок какого-то зеркала, которое было обмотано какой-то тряпкой, похоже, он его недавно нашёл. Анюта посмотрела на себя и ахнула. На её щеках, даже на пластыре были нарисованы спиральки разного размера. Смотрелось это странно, но интересно. ― Неплохо, ― протянула одноглазая, рассматривая себя с разных сторон, ― я бы даже сказала отлично…

Паренёк от этих слов впал в небольшой ступор. Он ожидал, что девчонка завизжит и начнёт костерить его на все лады, а тут такое. Странно, но интересно.

Тут на лестнице зазвучали размеренные шаги, и к ним вышла Алевтина, которая при виде Мари схватилась за сердце и, необычно эмоционально для неё, воскликнула:

― Бл*ть! Мари, какого х*я произошло, я тебя спрашиваю! Это конечно красиво, но *баный в рот! Ты меня так в могилу скоро сведёшь со своими выходками, грёбаный химик! ― потом она увидела паренька и, немного остыв, спросила, ― кто ты, жертва вегетарианцев?

― Э! Попрошу! У меня вообще то имя есть! ― возмутился зелёный.

― Так ты мне его не назвал, ― пожала плечами Ал, ― а тебя я в первый раз вижу.

― Как? Не знать меня? Непобедимого Вару?

― Вару значит. Понятно, ― тяжело вздохнула Тина. ― Тоже из двадцать третьей?

― Ну… Да-а… ― неохотно протянул Вару. ― Типо, эльф куда-то свалил, а там сейчас убираются… Я, конечно, главный зачинщик хаоса, поэтому меня, так сказать, немного выставили за дверь, ― потом он улыбнулся так, что позавидовали бы самые отъявленные буйнопомешанные психбольные и предложил, ― а хотите, я вас напугаю?

― Нет. Давай лучше сыграем в камень, ножницы, бумага? Играем на фофан. Только такой, чтобы башка затрещала. Выигрывает тот, у кого будет меньше фофанов к приходу твоих сожителей. Проигравшему три подзатыльника. Идёт? ― Марианна ухмыльнулась. Её самоуверенную ухмылку отзеркалил Вару.

― Идёт, ― они пожали руки и уселись на ступеньки, которые вели вниз. Алевтина на это только закатила глаза и, сев на ступеньку и вытянув ноги, оперлась на стену около двери, закинув руки за голову и прикрывая глаза.

Никто из этого трио не заметил, что в проёме, скрестив руки на груди и облокотившись на дверной косяк, стоял Пик, который вышел для контроля шебутного характера зелёного, наблюдающий за этой картиной с самого начала знакомства Мари и Вару. Он тихо хмыкнул и продолжил смотреть на этот цирк.

― Камень, ножницы, бумага, цу-е-фа, цу-е-фа… ― начали говорить хором Вару и Мари. У первого был камень, у второй были ножницы.

― Бл*ть, ― прошипела сквозь зубы Марианна, подставляя лоб и убирая с него волосы. Первый фофан. ― Давай дальше…

― Камень, ножницы, бумага, цу-е-фа, цу-е-фа…

― Да сука! ― воскликнул зелёный, готовясь к удару. Фофаны у этой худенькой девчушки были на удивление сильными.

Через некоторое время эту парочку захватил азарт. Глаза горели, как и лбы, а с губ срывались только всё более витиеватые ругательства, считалочка и смешки или хихиканье. К моменту, когда Аля заметила Пика, они шли нос к носу. Мари проиграла семь раз, а Вару восемь. Для осознания этого факта Алевтине потребовалось менее четырёх секунд, в которые она успела встать со ступеньки, кивнуть в знак приветствия и получить ответный кивок. И ещё менее трёх на то, чтобы отвесить лёгкий подзатыльник Мари, которая, как и Вару, ничего не заметила. После чисто профилактического удара для привлечения внимания, эта парочка обернулась на спокойно-отрешённую Тину, которая только кивнула в сторону квартиры зелёного. Счёт был восемь против девяти, Вару опережал Марианну на один проигрыш. Меньше, чем через три секунды раздался оглушительный, немного сумасшедший, хохот одноглазой занозы. А ещё через десять мгновений, понадобившихся для того, чтобы подняться на ноги, подгибающиеся от бешеного смеха, под кислый взгляд проигравшего брокколи и скептичный прищуренный взгляд Пика, и опереться на плечо Алевтины, смахивая слёзы смеха с раскрашенных щёк.

Что же в это время видели остальные… Они видели плачущую от неудержимого хохота девушку, ростом под метр семьдесят, с квадратным пластырем на правой щеке, серой узорчатой повязкой на левом глазу, покрасневшим от фофанов лбом и множеством спиралек зелёного цвета на лице, опиравшуюся на плечо своей сестры, на лице которой можно было увидеть всю мирскую обречённость.

Через несколько секунд Мари более-менее отсмеялась и смогла встать на ноги. До сих пор подхихикивая, она подошла к Вару и снова истерично рассмеялась.

― Приходите через несколько минут. Сейчас она неадекватна. От слова совсем, ― тоскливо сказала Алевтина, обречённо наблюдая за тем, как Вару начал ржать над видом Марианны. Она обратилась к Пику, который провёл ладонью по лицу, смотря на свалившуюся на пол от смеха парочку. ― Вы договорились? Что насчёт нашего предложения?

― Допустим, мы согласны. Но, в качестве ответных требований, вы должны будете иногда забирать эту «жертву вегетарианцев», как ты его назвала, гулять, чтобы он не мешался в квартире. Вы принимаете наши условия?.. ― от последнего предложения повеяло невообразимой жутью. Аля лишь вздёрнула левую бровь, хмыкнула и пожала протянутую руку Пика. Тот недобро усмехнулся и, схватив Вару за шкирку, зашёл в квартиру.

Мари, которая всё же успела отвесить три подзатыльника брокколи, улыбалась до ушей. Она с сестрой уже хотела пойти обратно, но тут мимо них пронёсся Фёдор, который, смазано кивнув, залетел в квартиру и захлопнул дверь. Спустя десять секунд раздался звук небольшого взрыва. А девушки усмехнулись и поспешили к бабе Люде, в гостях у которой сидел Габриэль. Нужно было его кое о чём спросить…

Продолжение следует…

Один из домов города N. Около четырёх часов дня, 28 августа, воскресенье.

За закрытой дверью квартиры под номером девятнадцать уже несколько часов шло распитие чая с пирожками, печеньками и прочими вкусностями, которые недавно приготовили Людмила Ивановна и Алевтина, конечно, с посильной помощью по типу «принеси-подай» от Марианны, и бесконечные разговоры. Сейчас же они тихо-спокойно пили чай и продолжали расспрашивать одного из своих новых знакомых, паренька с эльфийскими ушами, который представился Габриэлем. Он, поглаживая чёрную кошку с внимательными янтарными глазами, с интересом наблюдал за сёстрами, которые, по инициативе Мари, которая уже успела частично смыть маркер с лица, начинали переругиваться. И тут эльф задал вопрос, который остановил очередную перепалку между мантикорой и Алевтиной:

― А чем вы увлекаетесь?

― Химия! Физика! Паркур и немного танцев! РО-О-ОК!!! ― с воодушевлением восклицала одноглазая. Последнее слово она прорычала низким хриплым голосом. А потом звонко рассмеялась и добавила, ― ещё люблю лазать по заброшкам или ночью по лесу шататься с налобным фонариком… С огоньком и петардами балуюсь, пакощу… Так, для души, на гитаре играю…

― Ну, там, банджо, укулеле… Пение… Рисование… Актёрское мастерство… Флейта немножко… Фейерверки опять же… ― будто вспоминая, протянула Аля. Она неодобрительно покосилась на сестру и, подумав, договорила, ― вытаскиваю эту одноглазую мантикору из тех дыр, в которые она обычно влезает со всем доступным ей энтузиазмом, ― последние слова она почти прошипела.

― А чем увлекаешься ты?.. ― неугомонная Анюта пару раз прошлась по комнате и заглянула в лицо Габриэлю.

― Я не знаю?.. Мне всё интересно. Но я хорошо лажу с животными. Они со мной дружат?

― А ты можешь рассказать о своих братьях? ― осторожно задала вопрос Аня, переходя на полушёпот и кивая Алевтине, которая с недоумением покосилась на сестру, на бабушку, которая прикорнула в большом мягком кресле.

― Могу? Нас всего девять. Я, Куромаку, который с седыми волосами и полукруглыми очками, поэтому Вару, у которого зелёные кудряшки и очки со спиральками, зовёт его дедом. Ещё есть Данте. У него красные волосы торчком. Он самый… М-м… Спокойный?.. А Вару часто дерётся с Феликсом. Это тот, который блондин. Мне иногда кажется, что у него проблемы с головой… Ещё есть Ромео. У него розовые волосы. Он будет к вам лезть… Вару его почему-то называет бабником… Я про кого-то забыл? Да, забыл… Зонтик? Да, я забыл про Голубого Зонта. У него длинные мягкие бирюзовые волосы. Они даже немного похожи на облако?.. А ещё есть Пиковый Король, но все зовут его Пик. У него длинные всклокоченные волосы. А ещё он самый раздражительный… Хотя, если живёшь с «жёлто-зелёным комбо», как иногда называет их Федя, это который тоже с каштановой шевелюрой, то «большая часть нервных клеток пострадает, а они не восстанавливаются». Так говорил Куромаку? Или Данте? Не помню… ― тут он отвлёкся на одноглазую, которая что-то черкала в блокноте, ― Мантикора? А что ты пишешь? Это про нас, да?

― Да-да… У меня память ни к чёрту... ― тут ей прилетел подзатыльник. Мари тихо вскрикнула, стараясь не разбудить бабушку, и обиженно засверкала аквамариновым глазом.

― Не прибедняйся, бедняжка, ― невозмутимо ответила на незаданное «За что?!» Алевтина, кинув предупреждающий взгляд васильковых глаз на руки Анюты.

Мари на это фыркнула и накинула на плечи лямки, принадлежащие добротному тканевому рюкзаку, изначально спортивному, невнятного серого цвета, который, похоже, побывал в разных переделках. Об этом говорили сильно потёртые ремешки, служащие в качестве лямок, и несколько подпалин и пятен неясного происхождения на некоторых видимых участках сумки. Аня, недолго думая пошла к выходу из квартиры.

― Чао, бамбино! ― донеслось от входной двери.

― Чтоб к десяти была дома! ― крикнула вслед выбежавшая на лестничную площадку Алевтина. ― Можно и к десяти утра! Но только чтобы написала, что ты жива! ― в ответ донёсся лишь задорный смех. Младшая вздохнула. ― Иногда такое ощущение, будто это я старшая, а не эта мантикора одноглазая, которой всё нипочём… ― пробубнила она себе под нос.

― А куда она ушла? ― раздался голос эльфа. Аля даже не вздрогнула от неожиданности. Она лишь обернулась и, пожав плечами, увела Габриэля дальше пить чай…

А в это время маленький вихрь, который по ошибке стал человеком, нёсся к двери двадцать третьей квартире. Чуть отдышавшись, она начала барабанить по деревянной поверхности, выбивая какой-то ритм. Два удара и хлопок. И так по кругу. Когда ей открыли, перед Мари предстал недовольный Фёдор, за спиной которого было видно разноцветные макушки. Анюта, кивнув Феде, просочилась мимо него и, несмотря на ох*евшего от такой наглости хозяина квартиры, громко спросила, обращаясь к остальным обитателям:

― Где ты, жертва вегетарианцев? Где руккола? ― в ответ ей раздался ядовитый смех.

― Что, пиратка, победа спокойно жить не даёт? ― спросил всё тот же ехидный картавый голос, и навстречу одноглазой вышел его обладатель, которого тут же схватили под локоть и потащили в сторону входной двери.

Там ему дали надеть верхнюю одежду, которую он проигнорировал, так как было уже прохладно, но не настолько, и обуться, а потом стали буксировать дальше, лишь кинув на прощанье:

― Верну к десяти! Пошли, бл*ть, кустарник. Дело есть, ― входная дверь хлопнула.

В обычно шумной квартире воцарилась гробовая тишина, как будто вымер весь народ⁽¹⁾.

Потом раздался голос Куромаку:

― Ну, по факту, она исполняет их часть уговора, которая заключается в том, что они иногда забирают его гулять, ― он поправил очки.

― Только она не уточнила, к десяти вечера или утра, ― протянул Пиковый Король. Все с ним согласились, но решили, что так будет хоть немного спокойней, без неуместных шуток и мелких пакостей.

Немного позже со двора грянул оглушительный смех.

Один из домов города N. После хлопка двери квартиры номер двадцать три, 28 августа, воскресенье.

― Какое ещё дело, бл*ть?! Я нёс там в мир хаос и разрушения! ― возмущался пришедший в себя зелёный.

― Такое, ― отрезала Мари. Потом она, сжалившись, пробурчала. ― Какое-какое, бл*ть. Подождать ему влом.

Они замолчали. Вскоре парочка подошла к подъездной двери и, открыв её, вывались во двор. Мари, не сбавляя хода, протащила Вару мимо него и, оглядевшись, свернула в тёмный переулок.

― Ты меня типа сп*здить пытаешься? Ха-ха… ― нервно посмеялся брокколи.

― Рукколе слова не давали, ― недовольно протянула одноглазая. Она ещё раз огляделась и потянулась к рюкзаку. Из его недр она извлекла два налобных фонарика, один из которых протянула Вару, чёрные плотные перчатки, которые не закрывали верхних фаланг пальцев, связку петард и зажигалку, которую кинула зелёному. Потом она подумала и достала ещё одну зажигалку, но уже в виде револьвера. Брокколи ещё достался огненный фонтан и несколько хлопушек. На его лице расползлась предвкушающая улыбка.

― Смотри, план таков. Сейчас мы пойдём и затаримся хавчиком. Потом дождёмся в каких-нибудь гаражах темноты и будем плагиатить старуху Шапокляк из «Чебурашки» Успенского⁽²⁾. Или Дюдюку Барбидокскую из советского мультика «Подарок для слона»⁽³⁾, ― тут она скорее ощутила, чем увидела непонимающий взгляд Вару. ― Кароче, бл*ть, мы пойдём пакостить. У меня с собой ещё есть пауки на верёвочках. И змеи с крысами. Так, сейчас п*здуем в магаз. У меня есть в районе восьмисот рублей, так что берём всё, но так, чтобы хотя бы наестся. Задачу понял?

― У-ху-ху-ху-ху… Ты говоришь с королём пугалок! Не смей Великому Мне указывать! Слушай, есть ещё пара идеек… ― на него заинтересованно уставились. ― Есть разноцветные краски? Ну, которые в темноте светятся?

― Бл*-*-а… Ох*еная идея… Су-ука, как я раньше до такого не додумалась? Иди сюда, я тебя раскрашу… ― она достала из рюкзака несколько баночек краски и кисточку. ― Сюда иди, я тебе скелета намалюю и волосы прокрашу… А ты потом свои спиральки обведёшь… Или ещё чего придумаешь.

Спустя пять минут из дома вышли два странно одетых человека. Девушка, которая несколько уступала в росте пареньку, была облачена в старые джинсовые шорты до колена, лёгкое чёрное худи с большим карманом, капюшон которого был натянут так, что видно было только нижнюю часть лица, разноцветные тканевые кроссовки, потускневшие от времени, с торчащими из них носками, и с довольно большим рюкзаком невнятного серого цвета в руках. Паренёк тоже не отставал. Он был одет уже более-менее по погоде, то есть в синюю лёгкую кофту с более тёмной спиралькой на груди, тёмно-зелёные брюки и мятные туфли. Верхнюю половину лица закрывали круглые непрозрачные очки малахитового цвета, на линзах которых были спирали лиственного оттенка, налобный фонарик, как у его спутницы, который смотрелся немного странно днём, и кудрявые изумрудные волосы. Руки, лица, волосы, одежда и обувь обоих были перепачканы в чём-то бледном, почти незаметном.

Этот странный дуэт направился в сторону дешёвого продуктового магазина. Зайдя туда, Мари и Вару начали складывать во взятую на входе корзинку снеки, лапшу быстрого приготовления, разные лимонады, воду и другие вкусности по типу кислых мармеладок. Туда даже затесалась палка сырокопчёной колбасы и сыр. На выходе, помимо всего прочего, эти двое прикупили жевательной резинки и несколько коробков спичек. Выйдя из магазина, одноглазая достала из рюкзака сложенную сумку и отдала её брокколи со словами:

― Переложи хавчик сюда. Сам потащишь. Оставь только пару пачек чипсов. Сейчас перекусим, потом почапаем в гаражи. Там дождёмся вечера…

― Погодь. Скоро уже начнёт темнеть, это во-первых. А во-вторых, идея такая: выходим пугать ночью, будем заглядывать в окна и стучать или завывать. Записки клеить. В квартиры звонить. Хлопушки и петарды взрывать. Мы будем королями этой ночи… ― на лице Вару расплылась предвкушающая улыбка, не сулящая ничего хорошего.

― Братан! Я нашёл тебя, братан! ― неизвестно чему обрадовалась Мари. ― А Алевтина говорила, что я никогда не найду такого же *банутого, как я! А я нашёл! ― её голос почти сорвался на ультразвук. ― Кстати, ― продолжила она уже своим обычным голосом, ― знаешь какие-нибудь пугающие песни? Ну, или на крайняк можно будет обойтись жуткими считалочками и матерными частушками…

― О! Я знаю одну колыбельную… Там было что-то типа:

Баю-баюшки-баю,

Не ложися на краю,

Придёт серенький волчок

И укусит за бочок,

А потом придёт медведь

И отхватит ножки треть,

Ручку вынесет лиса,

Зайка высосет глаза,

Черви заползут под ногти,

Рысь запустит в сердце когти,

А какой-то рыжий кот

Горло вмиг перегрызёт,

Кишки рогом вспорет бык,

Лоси вырвут твой язык,

А собачка со двора

Сгложет косточку бедра,

Кошка вылижет глазницы,

Вепрь откусит ягодицы,

Печень будет кушать крот,

Бык порвёт копытом рот,

Ёж утащит язычок,

Мозг проточит червячок,

Череп дятел раздолбит,

В лёгких моль уже сидит,

Сердце зажуёт барсук,

Уж поселится в носу,

А весёлые цветочки

Прорастут тебе сквозь почки,

Вот и будет от ребёнка

Лишь хребет да селезёнка,

Кровь стекает с потолка,

Смерть, конечно, нелегка…⁽⁴⁾

— Это, конечно, не народное, а авторское… Но прикольная, ― протянула Мари, кивая головой. ― А у меня есть пара считалок:

Тили-тили-бом

Закрой глаза скорее,

Кто-то ходит за окном,

И стучится в двери.

Тили-тили-бом.

Кричит ночная птица.

Он уже пробрался в дом.

К тем, кому не спится.

Он идёт… Он уже близко…

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом,

И пронзает взглядом.

Тили-тили-бом.

Все скроет ночь немая.

За тобой крадется он,

И вот-вот поймает.

Он идёт... Он уже близко…

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом,

И пронзает взглядом… ⁽⁵⁾

Вару ненадолго завис, а потом раздался дружный хохот. Хохот, не предвещающий ничего хорошего. Никому…

Один из переулков города N. Около девяти часов вечера, сразу после наступления темноты, 28 августа, воскресенье.

В темноте, когда зашло солнце и на город опустились густые сумерки что-то светилось. Это что-то напоминало скелета с ошмётками сияющей плоти и ярко-зелёной кудрявой шевелюрой и зелёными же спиралями на месте глаз. Рядом с ним стояло нечто… У этого нечта были неоново-рыжие волосы, белое лицо, ноги и руки, фиолетовый крест на месте левого глаза и одежда в синих кляксах. На лице у рыжей красным была нарисована клоунская улыбка. В руках у них были длинные ножи, покрашенные в разные цвета. Лица, волосы, одежда, обувь и оружие обоих были в кроваво-красных светящихся пятнах и подтёках. Выглядело и смешно, и, в какой-то степени, жутко.

Настолько жутко, что редкие прохожие, завидев эту парочку, прогуливавшуюся по улицам города N, сворачивали в стороны или убегали прочь, под заливистый и ехидный смех нечисти. А Марианна и Вару, в своей боевой раскраске, просто наслаждались производимым эффектом, изредка стуча и заглядывая в окна, взрывая хлопушки и петарды. Когда им надоело, они устроились в своём дворе и решили опробовать качели и карусель. После нехилого испытания вестибулярного аппарата, парочка устроилась на скамейке и достала лимонад и вкусняшки.

На часах Мари было что-то около трёх ночи, когда Вару предложил:

― А давай споём?

― Идея х*йня, ― донеслось в ответ.

― Я знаю, ты со мной?

― Разумеется, бро!

После короткого диалога, дуэт переглянулся и Мари двинулась к балкону своей квартиры, расположенной на втором этаже. В кустах под ним лежала гитара с запиской, всунутой между струн. Она гласила: «Не смей играть под нашим балконом! Твои серенады, пьяные и не очень, достали. Так что бери гитару и вали со двора. И ещё, мантикора одноглазая, если ты не вернёшь жертву вегетарианцев живым, то я лично найду тебя и придушу. Понятно? Твоя сестра, у которой ты уже сидишь в печёнках, Аля»

― Ой, Алевтиночка-а, как хорошо ты меня знаешь, ― Мари смахнула с единственного глаза воображаемую слезу. Потом она обратилась к Вару. ― Ну что, зелёнка скеледрынская, готов к приключениям на жопу? Настоящим приключениям… Давай пройдёмся по городу с песнями под гитару? ― пояснила свои слова Анюта, заметив непонимающий изгиб бровей у «зелёнки скеледрынской».

― Идея полная х*йня.

― Не воруй мои слова! ― Мари замахнулась гитарой и, захохотав, кинулась за удирающим Вару, который успел подхватить её рюкзак и сумку с едой. Оба весело смеялись, бегая по пустым улицам и ловя спинами недоумённо-недовольные взгляды совсем редких прохожих…

Продолжение следует…

1) отсылка на песню КиШа, «Гробовщик». Зачётный сюжет

Вернуться к тексту

2) эта милейшая особа обожала пугать дедушек громкими звуками

Вернуться к тексту

3) А эта особа обожала пугать непослушных детишек и всячески пакостить

Вернуться к тексту

4) «Колыбельная» от исполнителя «MACJINHA». Добрая песня, правда?

Вернуться к тексту

5) Стишок из фильма «Путевой обходчик» 2007 года.

Вернуться к тексту

Чёрт знает где, на каком-то из холмов в городе N. Около четырёх часов утра, 29 августа, понедельник.

― Нет, не надо слёз! Не надо паники! Это мой последний день! На Титанике! ― горланил в два голоса странно раскрашенный дуэт под гитару.

Мари и Вару, до сих пор светясь, сидели на земле, где-то у чёрта на куличиках, уже за городом, распевая самые разные песни. От рока или матерных частушек, и до детских песенок и попсы. Преобладали первые, но изредка проскакивало что-то дискотечное, в основном песни девяностых и нулевых. У них в ногах валялось много стеклянных и пластиковых бутылок. Голоса были пьяные, хотя их обладатели не пили ничего, кроме воды и лимонадов.

― Но если есть в кармане пачка сигарет… Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день… И билет на самолёт с серебристым крылом, что, взлетая, оставляет на земле лишь след… ― с чувством тянули ребята, и песня неслась вверх.

― А можешь сбацать «Группу крови»? ― чуть картавя, задал глупый вопрос зелёный. Мари хитро прищурилась и показала острые зубы.

― А могу! Раз, два. Раз, два три, хой! ― и они затянули в два голоса…

Тёплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звёздная пыль на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день в ослепительных снах…

Группа крови на рукаве.

Мой порядковый номер на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне

Не остаться в этой траве…

Не остаться в этой траве…

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи…

И есть чем платить, но я не хочу

Победы любой ценой

Я никому не хочу ставить ногу на грудь.

Я хотел бы остаться с тобой,

Просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда

Зовёт меня в путь.

Группа крови на рукаве.

Мой порядковый номер на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне

Не остаться в этой траве…

Не остаться в этой траве…

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи…⁽¹⁾

― Е-е-е! Ик! Ура-а-а!!! ― неизвестно чему обрадовалась одноглазая и начала куда-то заваливаться. Холм, на котором они сидели, был с крутыми склонами. Мари положила гитару на землю, улеглась на спину так, чтобы иметь возможность быстро вскочить, и поехала с вершины вниз, подняв руки вверх и вопя:

― И камнем вни-и-из… Йу-ху-у-у! ― она не успела далеко уехать, как рядом раздался голос.

― Погоди, заноза одноглазая, я с тобой! ― Вару перехватил падающую Аню, приобняв её, лёг на спину и поехал вниз. ― Новый год к нам мчится!.. ― раздался грохот. Это значило, что сумасшедший дуэт сбил мусорку. С громким смехом они сбежали с места преступления.

― Рано! Сейчас надо петь другое! ― немного придя в себя, нравоучительно заявила Мари и, воздев указательный палец к небу, затянула. — Вот и лето прошло-о!

― Словно и не бывало-о! ― подхватил куст.

― А теперь, жертва вегетарианцев, тащи меня обратно к гитаре!

― Э-э-э… Не наглей, А-ню-точ-ка, ― возмутился зелёный, ехидно проговорив последнее слово по слогам.

― Ах, Ватрушка, куда мне до Вас, Ваше Наглейшество… ― протянула одноглазая, закидывая руки на шею Вару и подгибая ноги, заставляя зелёного согнуться под её весом. Он же, хитро осклабившись и продемонстрировав острые зубы, схватил её за талию и, подождав пока она немного расслабится, подкинул её тушку. Довольно высоко, кстати. Всё-таки, несмотря на худощавое телосложение, руккола был довольно силён. После мягкого приземления на ноги, Мари весело расхохоталась, задрав голову вверх.

― Э-э-э! Ты должна была кричать от страха! ― он повалил её на землю и помчался в сторону их стоянки, ехидно хохоча.

― Убью-у-у суку! ― с воинственным кличем перекатом вскочила Мари и погналась за зелёной шевелюрой, мелькающей в жалких четырёх метрах впереди. Чуть поднажав, она начала настигать брокколи, но тут Аня, споткнувшись, растянулась на земле.

Вару обернулся, ища взглядом тускло мерцающие рыжие патлы.

― О-охотник! О-охотник! О-охотник! Хой! Охотник ни при чём! ― раздалось откуда-то снизу. Опустив взгляд зелёный расхохотался и свалился на землю, держась руками за живот. Внизу, по направлению к Вару, по-пластунски ползла искомая зараза. На него недовольно позыркали, повернулись к нему ногами и начали пинать. — Вот ты зачем свалился, а? Вот кто меня теперь понесёт, а?.. Ладно, х*й с тобой, золотая рыбка, давай кто быстрее ползком до вершины холма?

― Хаха-ха… Хаха-ха… Золотой… Ха… рыбкой… Ха-ха… меня ещё… Ха… не называли… Ха-ха-ха… Давай… ― сквозь хохот еле выдавил из себя руккола, пытаясь защититься от пинков и атаковать в ответ. Сражение шло с переменным успехом. Через несколько минут они вспомнили о том, что поспорили, переглянулись, оскаливший в хищных улыбках и по-пластунски наперегонки поползли к вершине холма.

В этот ранний час вокруг никого не было, поэтому эти два сказочных долбо*ба не подозревали, что могут напугать человека до усрачки. Любой прохожий увидел бы такую картину: на улице темно. Где-то по земле ползут два светящихся нечта, которые изредка пинали друг друга, переругивались и смеялись. До вершины оставалось всего ничего, когда Мари вырвалась вперёд. С диким хохотом она потянулась за гитарой, как вдруг рядом метнулась рука, обладатель которой, коснувшись музыкального инструмента, ехидно захихикал:

― Ну, что? Проиграла? Хи-хи-хи… Маленькая слабая девочка, куда тебе до Великого Вару?

― Тогда ты меня потащишь! На плечах! ― показала язык «маленькая слабая девочка». ― Зелёнка скеледрынская, бе-бебе-бе бе! ― дразнилась одноглазая, которая, схватив гитару, горным козликом скакала по холмам, улепётывая от разъярённого зелёного. ― Слабо девчонку на плечах поднять! Дрыщ кудрявый! Рюкзак мой не забудь только! ― когда они очередной раз пробегали холм, кудрявый схватил рюкзак и сумку. А потом рванул и осалил пирата.

― Хэй, пират! Догони меня, если сможешь! ― захохотал он и помчался в сторону дома. Мари подхватила его смех и погналась за ним.

Где-то в городе N. Около пяти часов утра, 29 августа, понедельник.

Ранние прохожие, которым не повезло выйти на улицу в такой час, шарахались от них, как от прокажённых. Мари на бегу умудрялась орать матерные частушки, а Вару ей подпевал. Они неслись по улицам со смехом и весёлым гомоном. Эти всадники Апокалипсиса, по крайней мере, два из четырёх, Война и Мор, наслаждались испугом и ужасом, появляющимися на лицах людей, мимо которых они пробегали.

Так они играли в догонялки, пока не проголодались. Когда они ввалились в круглосуточный ларёк, продавец спрятался под прилавок, а Мари и Вару расхохотались.

― Хэ-эй! Чувак! Мы это, за хавчиком пришли, ― попытался дозваться до напуганного человека зелёный.

― Берите, что хотите, а потом возвращайтесь в АД, откуда вы и пришли! ― в голосе продавца проскальзывали истеричные нотки. Придурки переглянулись, расплываясь в хитрющих ухмылках.

― Ну, если ты так просишь… ― слащаво протянули они в один голос. ― То мы, пожалуй, воспользуемся твоим щедрым предложением… И-хи-хи-хи-хи… ― мерзкое хихиканье сопровождало эту парочку всё то время, которое они провели за «покупками». На выходе, когда они уже собирались дальше нести в мир хаос, Мари оставила на кассе сумму, на которую они закупились.

― Адьос! ― начала прощаться одноглазая.

― Амигос! ― продолжил за неё зелёный.

― Ареведерчес! ― закончили хором возмутители спокойствия, и, противно расхохотавшись, направились дальше пугать людей. Продавец, вылезший из-под прилавка, заглянул в зеркало и увидел, что пару прядей волос поседели.

― Что… это… только… что… бл*ть… было?.. ― спросил он сам себя, наблюдая за двумя скачущими светящимися пятнами.

А этим двум недоумкам пришло в голову, что сделать пародию на какую-нибудь из компьютерных игр в жанре хоррор — отличная идея. Как раз недавно отгремела одна из таких — «Five Nights at Freddy`s», которая вышла восьмого августа этого года. Мари в неё играла, а Вару что-то о ней слышал.

Они решили повторить скример Фредди. Одноглазая попыталась сбацать на гитаре его мелодию⁽²⁾, а зелёный подсветить налобными фонариками очки. Получалось неплохо. Парочка сделала этот вывод, потому что люди, проходящие мимо во время их репетиций, сглатывали и старались пройти мимо них как можно быстрее. Они переглянулись и помчались в свой двор. На лицах расцветали хитрые улыбки.

В темноте детской площадки что-то было. Это Зонтик знал точно. Это что-то мелькало то тут, то там. У этого чего-то было две шевелюры, светящихся в темноте, как и всё что-то. Одна из них была рыжей, вторая же ярко-зелёной. У первой было белое лицо с фиолетовым крестом вместо левого глаза и красной клоунской улыбкой, белые же руки и ноги, на одежде у неё светились синие пятна. У второго были зелёные спирали вместо глаз, а сам он был похож на скелета с ошмётками сияющей плоти на костях. У обоих лица, волосы, одежда и обувь были в кроваво-красных сияющих пятнах и подтёках.

Они смотрели прямо в окна двадцать третьей квартиры. Зонтик это чувствовал. Он чувствовал, что они прямо под их балконом. Они что-то замышляли. Раздался ехидный хохот, который не сулил ничего хорошего. Никому и ничего…

― Жизнь х*йня, давай по новой! ― вдруг заорали под окном. ― Раз! Два! Раз, два, три! Хой! ― тут заиграла гитара. Красиво заиграла.

Тёмный, мрачный коридор,

Я на цыпочках, как вор,

Пробираюсь, чуть дыша,

Чтобы не спугнуть

Тех, кто спит уже давно,

Тех, кому не всё равно,

В чью я комнату тайком

Желаю заглянуть,

Чтобы увидеть…

Как бессонница в час ночной

Меняет, нелюдимая, облик твой,

Чьих невольница ты идей?

Зачем тебе охотиться на людей?

Крестик на моей груди,

На него ты погляди,

Что в тебе способен он

Резко изменить?

Много книжек я читал,

Много фокусов видал,

Свою тайну от меня

Ты не пытайся скрыть!

Я это видел!

Как бессонница в час ночной

Меняет, нелюдимая, облик твой,

Чьих невольница ты идей?

Зачем тебе охотиться на людей?

Очень жаль, что ты тогда

Мне поверить не смогла,

В то, что новый твой приятель

Не такой, как все!

Ты осталась с ним вдвоём,

Не зная ничего о нём.

Что для всех опасен он,

Наплевать тебе!

И ты попала!

К настоящему колдуну,

Он загубил таких, как ты, не одну!

Словно куклой в час ночной

Теперь он может управлять тобой!

Всё происходит будто в страшном сне.

И находиться здесь опасно мне!⁽³⁾

Раздался новый взрыв хохота. Жители одного из домов в городе N зашевелились в своих постелях. Заплакали маленькие дети. В окнах появились заспанные и недовольные лица. Раздались крики:

― Бл*ть! Опять бируши покупать!.. Одноглазый капитан, сука! Ну вот какого х*я без предупреждения, а?!.. А я, долбо*б такой, ещё надеялся, что она съехала нах*й отсюда… Сколько время? О! Спасибо нах*й. Вовремя… Бл*ть, я могла поспать подольше… Пират, ты ох*ела?!.. Ну можно было что-то кроме панк-рока, а?.. Ик! Людям поспать не дают, ик!

― Ах, благодарю вас всех! Куст, мы звёзды! Не стоит аплодировать! В следующий раз концерт будет не в пять тридцать, а в шесть тридцать! Не стоит благодарностей! ― раздался вдруг голос их соседки снизу, которая сейчас театрально раскланивалась. ― Ладно, скеледрын зелёный, погнали. У нас в запасе ещё около трёх с половиной часов… ― и они с Вару умотали.

С балкона второго этажа, принадлежащего девятнадцатой квартире, за ними, недобро прищурившись, следила недовольная Алевтина. Её взгляд не предвещал ничего хорошего этой парочке возмутителей спокойствия.

А Мари и Вару, раскланявшись, захохотали и свинтили с места преступления. Где они пробыли до рассвета, история умалчивает. Но история не молчит о том, что произошло в девять пятьдесят в квартире номер двадцать три.

В одном из домов города N. Девять часов и сорок пять минут утра, 29 августа, понедельник.

Около двери двадцать третьей квартиры стояли двое. Из чистого были только рюкзак и гитара. Их одежда была перепачкана в траве и грязи. У паренька не хватало рукава и части штанины, а у девочки нескольких кусков ткани в разных местах. На открытых участках кожи красовались большие квадратные пластыри. На них были маленькие рисуночки разноцветными маркерами. Например, солнышко, облачко, котик, спиралька, смайлик и другие. Выглядело смешно. Они скидывались на цу-е-фа, кто будет стучать. Как вдруг дверь открылась. На пороге стоял недовольный Пик, который, скрестив руки на груди, наблюдал за ними.

― Ну, сказочные долбо*бы, что это сегодня было? ― вкрадчиво поинтересовался рогатый.

― А мы чё? А мы ничё… Другие, вон, чё и ничё, а мы чуть чё, и сразу вон чё! ― в один голос сказали Мари и Вару.

― А точнее?

— Это был концерт, ― шмыгнула носом одноглазая, ― Меня тут все знают, поэтому запасаются бирушами… Обычно просто я предупреждаю заранее, когда такие побудки, а тут, короче, нужно было объявить о своём приезде. Вот. А скеледрын так, ― она махнула рукой. Вару возмущённо посмотрел на неё и потянулся дать подзатыльник. Одноглазая, увернувшись, продолжила, ― с ним весело. Он хороший. Мы с ним по деревьям полазали просто, ― она снова шмыгнула носом. ― Не ругайте его сильно… Ладно, братан, я пошёл сдаваться сестре. Надеюсь, она меня только психологически прополощет, а не отберёт химикаты… ― она помахала рукой на прощание и поплелась домой.

― Пока, бро, ― помахал в ответ зелёный и, тоже сгорбившись, поплёлся получать по шее от своих.

За несколько минут до десяти утра в квартиру номер девятнадцать постучали. Аля, открыв дверь и увидев виноватую физиономию старшей сестры лишь вздохнула и вручила той швейные принадлежности.

― В следующий раз предупреждай о побудке. Бабулита чуть не проснулась. Когда зашьёшь своё, пойдёшь и починишь чужое. Сначала спросишь разрешения. Рукав и штанина, как я думаю, у тебя? ― Мари кивнула. ― Гитару не забыла? ― отрицательное мотание головой. ― Ну, тогда вперёд и с песней. Только сначала поешь… И да, кстати. На два дня без доступа в лабораторию. Поспишь на гамаке в гостиной.

Раздался разочарованный вопль.

Продолжение следует…

1) «Группа крови», «Кино»

Вернуться к тексту

2) какие-то ноты из марша Тореадора

Вернуться к тексту

3) «Кукла колдуна», «Король и Шут»

Вернуться к тексту

Двадцать третья квартира одного из домов города N, третий этаж. Около десяти часов вечера, 29 августа, понедельник.

Раздался стук. И ладно бы он шёл от входной двери, но он шёл от занавешенного шторами балкона. Так и не починенного, кстати. Все обитатели насторожились. Раздался возглас:

― Сова, открывай! Медведь пришёл!⁽¹⁾

Вару со своей вечно ядовитой улыбкой, одетый в футболку со спиральками и зелёные шорты, спокойно подошёл к двери и открыл её. Он, увидев того, кто стоял за дверью, ехидно сказал:

― Бл*, одноглазая, спасибо, конечно, за столь скорый визит, но я говорил про входную дверь. Ощущаешь разницу?

― Так это тоже входная. На некоторое время, ― возразили зелёному. Он, пожав плечами, дал пройти пирату. В её руках была какая-то аккуратная стопочка чего-то тряпичного. ― Всем привет! ― обратилась она к остальным жильцам квартиры.

― Привет, Мантикора! ― её обнял эльф. Его потрепали по каштановым волосам.

― Здаров, Габри! Тебе передали приветы ба и Аля. К ним присоединилась Топа. Ладно, пусти меня… ― она еле выпуталась из крепких объятий и, под недоумённые и вопросительные взгляды остальных, подошла к Вару, протянув ему довольно тонкую стопочку, которую она всё ещё держала в руках.

Тот, расправив её, увидел свои кофту и брюки. Уже чистые, а не в следах травы и грязи. Ранее оторванные рукав и часть штанины были аккуратно пришиты на места. В районе стыков разноцветным бисером были вышиты спиральки и стебли сон-травы с листьями, цветами и корнями этого растения. На самой Анюте были те же самые джинсовые шорты и чёрное худи, в которых она гуляла вместе с Вару. На месте дырок теперь красовались мастерски наложенные квадратные заплатки, напоминающие окошки в другой мир. На шортах они были вышиты разноцветными нитками, а на худи расшиты бусинами, воспроизводя ночное небо. Все вместе узоры составляли большую картину: над лавандовым полем раскинулось ночное небо.

При этом на большом кармане, расположенном на животе, красовались стежки, которые складывались в два тёмных человеческих силуэта, которые сидели, держась за руки.

— Это у тебя так все вещи выглядят? ― поинтересовался Габриэль.

― Ну, те, которые я порвала — да. Типа, мне надоели простые заплатки и швы, и я прошу Алю наметить мне какие-нибудь картинки на них. А я, когда делать нефиг, сижу и вышиваю. Бусин, ниток и бисерин у моей сестры дох*я, так что она мне их отдаёт… Ладно, я погнал. Зелень, тебе понравилось?

― Ну-у… Неплохо-неплохо… ― как будто задумчиво протянул Вару, покивав самому себе. Потом он провозгласил королевским тоном. ― Великий Вару принимает твою работу, простая смертная!

― Ладно, петрушка, я побежала, пока! ― рассмеявшись, Анюта приобняла кудрявого и вылетела на балкон. Вскоре снизу донёсся грохот, а за ним немного громких и очень сложных многоэтажных конструкций, в которых цензурными были только несколько пробелов и многоточий. Вару, заглянув под балкон расхохотался так, что чуть не свалился. В ответ ему погрозили кулаком.

― Ах! Какая темпераментная дама! ― первым из остальных очухался от потрясения кареглазый парень с розовыми волосами, облачённый в бледно-жёлтую рубашку, малиновые брюки и бордовые мужские туфли, и завёл свою шарманку. ― А как она смеётся!

― Фу! Ромео! ― недовольно воскликнули или обречённо выдохнули остальные в один голос. На уровне второго этажа раздался хохот.

― Что? ― искренне не понял розовый.

Тут в проёме балкона снова показалась голова пирата.

― Кста, а вареник выйдет? Или его можно будет утром забрать? ― уточнила она озабоченным голосом.

― Сегодня нет, но завтра с сестрой сможете прийти в гости, ― обречённо выдохнул Федя, массируя переносицу. ― Только для того, чтобы проследить, что бы эти ничего не натворили.

― Сэр, да, сэр, ― она отдала честь.

От кудрявого ей донеслось ехидное:

― К пустой голове не прикладывают!

― Так у меня там мозги есть, значит, не пустая, ― донеслось задорное в ответ. Вару и одноглазая расхохотались. Тут Марианна как-то соскользнула с ветки, на которой она сидела. Повторно раздался грохот и несколько сложных по строению ругательств. Через некоторое время они стихли и запищала подъездная дверь.

Через двадцать секунд этажом ниже хлопнула дверь, ведущая в квартиру номер девятнадцать.

И только после этого остальные отмерли.

― Эмм… И что это было? ― задал вопрос Пик.

― То, что завтра у вас гости. Так что уберитесь в квартире к их приходу… ― Фёдор, прервавшись, зевнул. ― Ладно, я спать. А вы не шумите, мне завтра на работу… ― он ещё раз зевнул и ушёл к себе в комнату. Остальные же разошлись по своим спальным местам.

Двадцать третья квартира одного из домов города N. Около восьми часов утра, 30 августа, вторник.

Фёдор уже ушёл на работу. Все остальные, за исключением Вару, Пика и Куро, спали. Зелёный сегодня встал раньше всех и принялся мастерить что-то масштабное из картона. Остальные неспящие сидели на кухне и пили кофе.

В балконную дверь снова постучали. Тихо обматерив всё и вся, к ней подошёл Пик. И тут же раздался дверной звонок. В прихожую вышел Куромаку. Оба открыли двери почти одновременно. На балконе, сияя, стояла Мари. Причём «сияла» в прямом смысле этого слова. Она была замотана в гирлянду целиком, мигая разноцветными огоньками. Вару, подойдя ближе, тихо заржал. Пират, оглядевшись, спросила шёпотом:

― Аля ещё не пришла? ― потом она перевела свой глаз на зелёного. ― Хули ржёшь, редиска африканская? ― она стала медленно надвигаться на Вару, сверкая разноцветными огоньками. В комнате пока что было темно.

― Ха-ха… Да если бы у тебя… Ха-ха-ха… Были зелёные волосы, то ты бы… Ха-ха-ха-ха… Была бы… Хи-хи-хи-хи-хи… Ёлочкой! ― шёпотом еле выговорил петрушка и снова заржал. Мари, приблизившись к нему, накинула на Вару свободную петлю гирлянды, которая её опутывала, не стесняя движений.

― Теперь ты ёлочка! ― она победно улыбнулась. Тут в комнату вошли Куромаку и Алевтина. Мари, увидев сестру, спряталась за спину Вару, который до сих пор смеялся, стоя недалеко от обеденного стола.

Остальные обитатели квартиры начинали потихоньку просыпаться. Первое, что они видели, это стоящую посреди комнаты Мари, которая в полной темноте выглядела словно восковая фигура, обмотанная гирляндой. Раздалось несколько вскриков и безудержный дикий хохот от Ани и Вару. Алевтина, раздражённо выдохнув, подошла к сестре и, схватив её за ухо, приподняла так, что Марианна встала на носочки.

― Ай! За что? ― возмущённо зашипела одноглазая, схватившись за руку младшей сестры.

― Не «за что», а «почему», ― поправила Аля, ― потому что ты совсем охренела, раз людей днём пугаешь. Знаешь ведь, что ночью страшнее выходит… ― и она отпустила обиженную мантикору, которая, перестав чувствовать на своём ухе цепкие пальцы сестры, спряталась за спину Вару. Потом одноглазая высунулась из своего укрытия и показала мерзлячке язык.

Хмурая, как грозовая туча, Алевтина, заметив это, сначала погрозила ей кулаком, а потом улыбнулась глазами. Она прокашлялась и обратилась к хозяевам квартиры:

― Извиняюсь за этот инцидент, позвольте…

― Не позволю! ― прервала её обиженная Мари.

― Простите?.. ― недоумённо переспросил Куромаку.

― Не прощу! ― ответила ему Аня и, схватив Вару за рукав кофты, которую она же и зашивала, направилась в сторону входной двери. ― Мы с зелёным уходим! Чао бамбино, пишите письма!

― Спасите! Похищают! ― заржал салат. Вопреки своим словам, он вырвался вперёд, таща за собой одноглазую.

― Деньги есть? ― спросила Алевтина у своей сестры.

― Есть! И в рюкзаке хавчик остался! ― донеслось с лестницы. ― Мы будем делать костюмы на Хеллоуин!

― Ну, до вечера мы их не увидим, ― констатировала Алевтина. ― Ладно, я продолжу. Итак, позвольте представиться, Алевтина. Для тех, кто не знает, это была моя старшая сестра, Марианна. А как зовут вас? Габриэль, конечно, рассказал основное, но хотелось бы познакомиться лично. С Куромаку и Пиковым Королём мы уже знакомы. С Вару, Габриэлем и Фёдором тоже…

Хлопнула подъездная дверь. С улицы донёсся дикий хохот.

― Ах, миледи, позвольте представиться, Ромео. Почему я не видел такую прекрасную девушку раньше? ― завёл свою шарманку романтик.

― Тебя Бог берёг, глупое создание, ― отрезала Тина.

― А я Феликс! ― воскликнул блондин, крепко пожимая руку мрачной девушке. ― Там стоит Зонтик! ― он указал рукой на одиноко стоящего парнишку с бирюзовыми волосами. Тот помахал рукой.

― Человек без имени не человек, ему не хватает самого существенного… Данте… ― изрёк единственный обитатель квартиры, не испугавшийся утреннего шоу от Мари. У Данте, как и описывал Габриэль, были красные волосы и такие же красные глаза. Одет он был в карминовые комбинезон и сандалии с белыми футболкой и носками.

― АЛЯ! СКИНЬ КЛЮЧИ ОТ ГАРАЖА! ТАМ МНОГО ТКАНИ!

― Так, молодые люди, дайте мне секунду… ― она достала из своих утеплённых джинс ключи с ярким брелком и скинула их с балкона. ― Не убейся там! И чтобы зелёного вернула!

― ХОРОШО! ПОКА! ― снова раздался дружный хохот.

― СМЕЯЛИСЬ БЕЛКИ, ПАДАЯ С ДЕРЕВЬЕВ! ХИХИКАЛ ФИЛИН, УГОРАЛА ТЛЯ! СТОЯЛО ЖАРКОЕ, ЗАСУШЛИВОЕ ЛЕТО!.. ГОРЕЛИ КОНОПЛЯНЫЕ ПОЛЯ! ― донёсся с улицы стишок, рассказанный в два голоса. Потом звуки голосов начали отдаляться.

― Что это сейчас было? ― спросил Куромаку.

― Бл*ть… Всё! Кранты алкашам… Там же ещё её запасы петард и фейерверков с порохом… ― спокойно и тихо пробормотала Алевтина, выглядывая в окно. ―А, это так… Ничего страшного для нас… Молодые люди, у вас не найдётся чёрного чаю? ― обратилась она к хозяевам квартиры.

― Для такой прекрасной девушки найдётся всё! И как вы не ушиблись, упав с такой высоты?.. ― попробовал ещё раз подкатить Ромео.

― От чего же не ушиблась? Ещё как ушиблась! На спине до сих пор шрамы остались, ― немного удивлённо спросила Аля.

― А от чего? ― поинтересовался Габриэль.

― А-а… Там долгая история… Один раз сестра уговорила сделать и крыши гаража сальто… ― махнула рукой Тина. Тут у неё звякнул телефон. Она, открыв его, начала массировать переносицу, как мантру повторяя: «Она взрослая, но непредсказуемая… Это всего лишь дорожный знак…».

― Что там? ― к ней подсел Габриэль. Он, взглянув на экран спросил: — Это Вару и Мантикора с дорожным знаком стоят? А почему он такой круглый красного цвета с белым прямоугольником?

— Это не по-доброму! ― зарычал прежде молчавший Феликс. Он подал Алевтине кружку с чёрным чаем, в который щедро сыпанул сахара.

Та, отпив, даже не скривилась от его приторности, а лишь поблагодарила блондина кивком и ответила на его восклицание:

― Юноша, Вы не понимаете одной простой истины. Что добро для волка, то зло для кролика. В природе все причиняют друг другу хотя бы минимальный вред. Когда-то даже провели эксперимент с Раем для мышей. Все грызуны, находящиеся под стеклянным куполом, ни в чём не нуждались. Когда места стало не хватать, появилось некое разделение по статусам. Некоторых мышей, не нашедших своё место в этом Эдеме, избивали, кусали и царапали остальные. Вскоре выделилась каста «красивых». Эти самцы не размножались, а только ели, спали и прихорашивались. Самки стали убивать своих детёнышей. В этом мышином «раю» стали процветать насилие, жестокость, гомосексуализм и даже каннибализм, а при этом еды было более чем достаточно. Последний грызун скончался на тысяча семьсот восьмидесятый день этого эксперимента, показавшего, что идеального мира быть не может.⁽²⁾ Так что, молодой человек, Вы не сможете сделать счастливыми всех, ― на этих словах Феликс погрустнел.

― Откуда Вы это знаете? ― поинтересовался Куромаку.

― В своё время увлекалась социологией. Потом меня отдали на актёрское мастерство и банджо. Мари, примерно в тот же временной промежуток, научилась самостоятельно делать порох и петарды… ― задумчиво протянула Алевтина, попивая чёрный чай с большим количеством сахара. ― Благодарю за напиток. Он был очень вкусным, ― она отставила кружку. ― А сейчас я предлагаю вам позавтракать. Ромео, у Вас не найдётся резинки для волос? Хотя, что это я? У меня своя есть… Прошу меня простить, я воспользуюсь вашей кухней, ― она достала из прежде незаметной тёмно-серой сумочки на боку ярко-красную резинку и собрала свои длинные чёрные волосы в низкий хвост.

После Алевтина прошла на кухню и достала несколько ингредиентов, необходимых для изготовления оладушек на восемь персон. В процессе готовки ей помогал Зонтик, тихо подошедший к ней на этапе вымешивания теста.

Вскоре по квартире разлился аромат жареных оладушек. После сытного завтрака некоторые хозяева квартиры и их гостья играли в настольные игры. Например, неплохо прошёл один из раундов Монополии, в котором в финал вышли Куромаку и Алевтина. После нескольких десятков минут противостояния они сошлись на ничьей.

Двадцать третья квартира одного из домов города N. Около двух часов дня, 30 августа, вторник.

В квартиру постучали. К двери подошли Алевтина и Пик. Открыв её, они увидели угрюмого Вару с хохочущей Марианной на спине.

― Не спрашивайте… ― мрачно сказал куст и, зайдя в квартиру, скинул пирата со своего горба. Оба пахли дымом и порохом.

― Ты как с царём обращаешься, холоп?! ― рассмеялась она, пиная петрушку в ноги.

Тот грохнулся на пол. Алевтина, посмотрев на эту картину, закрыла дверь и полу выдохнула, полу спросила:

― Когда свадьба? ― ей в ответ в воздух взметнулись четыре фака.

― Ну тебя… ― обиженно произнесла Мари и, наэлектризовав руку, ударила сестру током. Та же участь постигла и Вару. Тот, коротко вскрикнув, вскочил и, хорошенько потрепав свои волосы, тыкнул одноглазую в бок.

― Не хватает музыки из вестерна и попкорна с газировкой… ― тихо заметила Алевтина и ушла в кухню-гостиную, где находились остальные.

В коридоре катался клубок из двух сцепившихся в схватке не на жизнь, а на смерть тел. Пират и зелень что-то шипели и рычали друг другу, и периодически совершали попытки проредить шевелюру соперника.

Пик, ещё некоторое время понаблюдав за ними, схватил обоих за шкирки и, встряхнув пытающихся, если не задушить, так хорошенько отмутузить друг друга Марианну и Вару, расцепил их. Даже в воздухе это взрывное комбо пыталось достать и пнуть другого. Коротко выдохнув, Пик отнёс их в место дислокации остальных и отдал вырывающуюся одноглазую её сестре.

― Так. Это так не годится. Мы, пожалуй, пойдём. Извиняюсь за возможно предоставленные неудобства, ― она, не выпуская из почти профессионального удерживающего хвата мантикору, достала из сумочки моток верёвки и быстро спеленала сестру. Вскоре дамы ушли.

― Ах, какие девушки!.. ― воскликнул восхищённый романтик.

― Рогатый, пусти! Дай я ей уши надеру! ― вырывался Вару. Он был изрядно помят, но так и горел праведным негодованием. ― Я ей отомщу! Пусти! Током ударю! СВОБОДУ! СИЖУ ЗА РЕШЁТКОЙ В ТЕМНИЦЕ СЫРОЙ! ― начал декламировать он Пушкина.

На этом моменте его всё же отпустили. Но тут же перехвалили поудобнее и, привязав к стулу и заклеив рот скотчем, начали обрабатывать боевые ранения. Через несколько минут все уже занимались своими делами, не обращая на Вару никакого внимания. Поэтому от балкона к нему метнулась тень. Которая сказала голосом Марианны:

― Мир? Ты неплохой соперник… ― она развязала своего товарища, и они протянули друг другу мизинцы.

― Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться. А кусаться ни при чём — буду драться кирпичом. А кирпич сломается, дружба начинается, ― и они съ*бались в закат, спрыгнув с балкона.

Глубоким вечером, когда все уже садились ужинать, Федя хватился Вару. И тут на улице взорвался первый фейерверк. Жители рядом стоящих домов стали выглядывать в окна. Во дворе начиналось файер-шоу…

Продолжение следует…

1) Цитата из советского мультфильма «Винни-Пух»

Вернуться к тексту

2) Описание реального эксперимента «Вселенная-25», проведённого Джоном Кэлхуном

Вернуться к тексту

Один из дворов города N. Около десяти часов вечера, 30 августа, вторник.

После взрыва фейерверка, во дворе по кругу зажглись факела, очерчивая «сцену», и появились три человека. То были две девушки и парень. Он был облачён в чёрно-красный шутовской наряд Арлекина. На одной из девушек было надето яркое цветное трико и юбка до середины икр⁽¹⁾, раскрашенные на подобии пламени. Её короткие волосы скрепляла алая заколка в виде букета петуний. Третья участница представления выглядела как конферансье в своей бордовой рубашке и чёрных брюках. На лице у неё красовалась изящная белая маска Пьеро, а на голове покоился пурпурный цилиндр.

― ЛЕДИ И ДЖЕНТЕЛЬМЕНЫ! ― начал юноша. Его зелёные волосы и очки задорно блестели в отблесках факелов.

― ДАМЫ И ГОСПОДА! ― продолжила девушка, чьи раскрашенные передние пряди и единственный аквамариновый глаз хитро сверкали в неверном освещении двора.

― ТОЛЬКО СЕГОДНЯ! И ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС! ― конферансье продолжила их речь, немного поправив маску и свои длинные чёрные волосы. ― НА АРЕНЕ ЦИРКА ВЫСТУПАЮТ МАЭСТРО МАНТИКОРА И ЕЁ НОВЫЙ НАПАРНИК АРЛЕКИН! ПОПРИВЕТСТВУЙТЕ ИХ АПЛОДИСМЕНТАМИ! А С ВАМИ СЕЙЧАС ГОВОРИТ ВАШ ЛЮБИМЫЙ КОНФЕРАНСЬЕ И МУЗЫКАНТ ПЬЕРО! ― и она изящно приподняла цилиндр. Раздались аплодисменты. ― НАША МАЭСТРО ПРИГОТОВИЛА ДЛЯ ВАС НЕЧТО НОВОЕ! ВСЕ ПОМНЯТ ПРОШЛЫЕ ФЕЙЕРВЕРКИ?! ― ответом ей был одобрительный гул голосов. ― НЕ СЛЫШУ!

― ДА! ― хором закричали обитатели окрестных домов из окон. Некоторые выходили на улицу или записывали всё на видео, чтобы потом показать родственникам. Множество людей позвали друзей и все, как один, с нетерпением ждали шоу. Жители двадцать третьей квартиры вышли на балкон.

А конферансье, между тем, продолжала:

― ДАВАЙТЕ ПОДДЕРЖИМ НАШИХ ВЫСТУПАЮЩИХ ГРОМКИМИ АПЛОДИСМЕНТАМИ! «ТЕАТР ДВУХ АКТЁРОВ» НАЧИНАЕТ СВОЮ НОЧНУЮ ПРОГРАММУ В ЧЕСТЬ ДНЯ ЗНАНИЙ! МЫ ОЧЕНЬ СОЧУВСТВУЕМ ШКОЛЬНИКАМ И СТУДЕНТАМ!.. ТАК ДАВАЙТЕ ПОДДЕРЖИМ И ИХ ТОЖЕ! ― снова раздались аплодисменты. ― А ТЕПЕРЬ ВАШ КОНФЕРАНСЬЕ ОБЪЯВЛЯЕТ НАЧАЛО ШОУ! ПЕРВЫЙ НОМЕР ПРИНАДЛЕЖИТ НАШЕЙ ЛЮБИМОЙ МАНТИКОРЕ! ПОПРОШУ ВСЕХ ОТОЙТИ ОТ ФАКЕЛОВ НА ДВА МЕТРА МИНИМУМ! СЕГОДНЯ БУДЕТ ЖАРКАЯ НОЧКА! ― зрители отошли от границ импровизированной сцены и в руках у Мантикоры возникло пламя. Заиграла скрипка. Её звуки создавали особую атмосферу для номера.

Огонёк, как будто играя, перетекал туда-сюда, изменяя свой цвет и размер, он вырисовывал сложные узоры. Например, цветы, звёзды, листья, снежинки и многое другое. Они повисали в воздухе, а потом медленно таяли.⁽²⁾ Пламя было будто живое. Вскоре Мантикора пересадила пламя на одну из рук и, поклонившись зрителям, хитро спросила:

― ХОТИТЕ УВИДЕТЬ ФОКУС?!

― ДА! ― ответили ей хором.

― ТОГДА ДАЙТЕ МНЕ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД! ― вдруг пламя выскочило у неё из рук. Раздались взволнованные крики. Но огонёк лишь слегка коснулся юбки и засиял пламенной бахромой. ― А ТЕПЕРЬ ВЫ ГОТОВЫ УВИДЕТЬ ОГНЕННЫЙ ТАНЕЦ?! ― снова задала она вопрос. До неё донёсся одобрительный гул. ― НЕ СЛЫШУ!

― ДА!

― ПЬЕРО! МУЗЫКУ! ― и начался танец с огнём. Пламя скакало и кружилось, выписывая в воздухе сложные петли. Где-то в середине танца, костюм и причёска Мантикоры засветились.

Последний пируэт, и фигурка девушки исчезает в искрах. На её месте, подняв скипетр с огнём, стоит Арлекин. Он воскликнул, злобно смеясь:

― А ТЕПЕРЬ НА СЦЕНЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ ДРАКОН! ― музыка заиграла тревожнее. Арлекин подставил свой скипетр к лицу, и тут в воздух взметнулось пламя. Дракон, поворачиваясь вокруг своей оси, очертил огненный круг в небе. Он скоро исчез, но тут Арлекин изверг новую струю пламени, которая теперь переливалась всеми цветами радуги. Так он рисовал огнём и дымом, пока его скипетр не прогорел.

― МЫ БЛАГОДАРИМ НАШЕГО ДРАКОНА! И ЗОВЁМ НА НАШУ СЦЕНУ МАНТИКОРУ! ― конферансье кивнула отвесившему шутовской поклон Арлекину. Тот, смеясь, кинул под ноги свой скипетр, и вокруг появилась дымовая завеса. Когда она рассеялась, по центру очерченного круга стояли Дракон и Мантикора. Оба сменили одеяния. Вместо шутовских трико, они были облачены в наряды жениха и невесты. У Арлекина костюм в области сердца и шеи был в алой краске, как будто в крови. У Мантикоры же были белое платье и фата, вышитые бордовыми бусинами и бисеринами. В руках у неё был бутафорский тесак, вымазанный всё в той же «крови».

― БЕЛЫЙ ТАНЕЦ! ДАМЫ ПРИГЛАШАЮТ КАВАЛЕРОВ! ― провозгласила Мантикора, становясь напротив Арлекина.

Раздался радостный гомон, и люди, будь они в квартирах или на улицах, разбились по парам. Снова заиграла скрипка. Мантикора приблизилась к Арлекину, прикладывая нож к его горлу. «Жених», ухмыльнувшись, перехватил её руку, и они начали свой танец смерти. От их шагов в воздух взметались искры. Вокруг танцевали другие парочки, медленно кружась или лихо отплясывая под песню скрипки, но основное внимание было приковано именно к ним. Они кружились в отсветах факелов, дико хохоча.

На одном из поворотов «жениха» и «невесту» на миг охватило пламя. Когда оно опало парочки уже не было на месте. Скрипка тянула последние ноты. Когда музыка закончилась, в воздух взметнулись десятки фейерверков.

― А НА ЭТОМ НАШЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ПОДОШЛО К КОНЦУ! ― громко объявила конферансье. ― И ПО-ТРАДИЦИИ, Я ЗАПУСКАЮ СВОЙ ЦИЛИНДР ПО ТОЛПЕ! С ВАМИ БЫЛ «ТЕАТР ДВУХ АКТЁРОВ»! ДО ВСТРЕЧИ НАКАНУНЕ ХЭЛЛОУИНА! ― она что-то бросила под ноги и исчезла в клубах дыма. А фейерверки всё взмывали и взмывали в небо. Они создавали целые картины, достойные кисти даже Чарльза Батлера, художника из Нью-Йорка, хотя тот больше писал абстрактные полотна⁽³⁾. Толпа людей заворожённо смотрела верх. Кто-то продолжал снимать всё на камеру, а кто-то пытался зарисовать на память. Над городом N вдруг появилось северное сияние, созданное из тысяч искр от взорвавшихся фейерверков. Вскоре после этого красивого явления, жители окрестных домов разошлись по своим «норкам» и очутились в своих кроватях, отплывая в чудесную страну Морфея и его объятия.

Двадцать третья квартира одного из домов города N. Около одиннадцати часов вечера, 30 августа, вторник.

Вару до сих пор шлялся неизвестно где. Ну как «неизвестно где»? Как минимум он сам и ещё два человека знали, где они находятся. Но остальные обитатели квартиры на третьем этаже ни сном, ни духом о том, где сейчас был зелёный. Но они не так уж сильно переживали. Драться Вару умел хорошо, значит, не пропадёт. Вскоре все легли спать. А наутро…

Двадцать третья квартира одного из домов города N. Около семи часов утра, 31 августа, среда.

А наутро все, или почти все, проснулись от грохота, доносящегося с их балкона. Скоро на нём раздался смех, игра на гитаре и песня «Туман» от «Сектора Газа», которую пели в два голоса:

Было хорошо, было так легко,

Но на шею бросили аркан…

Солнечный огонь атмосферы бронь

Пробивал, но не пробил туман!..

И мёртвый месяц еле освещает путь,

И звёзды давят нам на грудь, не продохнуть,

И воздух ядовит, как ртуть,

Нельзя свернуть, нельзя шагнуть,

И не пройти нам этот путь в такой туман!..

А куда шагнуть, Бог покажет путь!

Бог для нас всегда бесплотный вождь!

Нас бросает в дрожь, вдруг начался дождь,

Нас добьёт конкретный сильный дождь!..

И месяц провоцирует нас на обман,

И испарение земли бьёт, как дурман,

И каждый пень нам как капкан,

И хлещет кровь из наших ран,

И не пройти нам этот путь в такой туман!..

Всё пошло на сдвиг, наша жизнь, как миг,

Коротка, как юбка у путан

Нам всё нипочём, через левое плечо

Плюнем и пойдём через туман!..

Пусть мёртвый месяц еле освещает путь,

Пусть звёзды давят нам на грудь, не продохнуть,

Пусть воздух ядовит, как ртуть,

И пусть не видно, где свернуть,

Но мы пройдём опасный путь через туман!..

Пусть месяц провоцирует нас на обман,

Пусть испарение земли бьёт, как дурман,

Пусть каждый пень нам как капкан,

Пусть хлещет кровь из наших ран,

Но мы пройдём с тобою путь через туман!..

Но мы пройдём с тобою путь через туман!

Но мы пройдём опасный путь через туман!..⁽⁴⁾

― А давай ещё? ― хором спросили друг у друга два очень хорошо знакомых голоса.

― Давай «Писателя Гудвина»? ― спросил мужской. Да даже не мужской, а мальчишеский.

― А давай! ― ответил ему женский. ― Раз. Два. Раз, два, три! ― и снова заиграла гитара.

Писатель Гудвин был творцом строки со стажем!

К несчастью, все его друзья перевелись…

Но лишь я стал его любимым персонажем,

Как у меня проблемы в жизни начались…

Звездой бестселлера я быть

Посмертно не хочу!

Писатель, учтите…

Я тоже вас могу убить!

Я с вами не шучу

И вы не шутите!

Проклятый Гудвин снова что-то затевает!

Его фантазии преследуют меня!

За мной охотятся, следят и угрожают,

Народ вокруг не видит то, что вижу я!

Звездой бестселлера я быть

Посмертно не хочу!

Писатель, учтите…

Я тоже вас могу убить!

Я с вами не шучу

И вы не шутите!

Я становиться вашей жертвой не желаю!

Со мною, Гудвин, ваши штучки не пройдут!

И цель свою я очень чётко понимаю:

Вас самого, писатель Гудвин, скоро не найдут!

Звездой бестселлера я быть

Посмертно не хочу!

Писатель, учтите…

Я тоже вас могу убить!

Я с вами не шучу

И вы не шутите!

Убийца след учуял мой

Финал грядёт другой!

Писатель, спешите!

Стою у вас я за спиной

Помятый, но живой

Со мной игра была ошибкой роковой!⁽⁵⁾

Раздался смех. Фёдор, зевая, вышел из своей комнаты и направился к балкону, недовольно что-то бормоча. Когда он открыл дверь, в комнату свалился пропавший вчера Вару. Раздался хохот. Над ним смеялась пиратка, от ржача свалившаяся на пол. От смеха Марианна откатилась к краю балкона. Гитара оставалась лежать где-то посередине между вареником и одноглазой.

― Бл*! Братан, не падай! Как я тут без тебя буду выживать в обществе недалёких душнил?! С кем я буду деградировать?! ― восклицал Вару, оттаскивая хохочущую девушку подальше от сломанной стены балкона. ― С кем я буду их на Хэллоуин пугать?! Встать, холоп! Царь негодует! ― Федя, вздохнув, закрыл дверь на балкон и начал собираться на работу.

Вдруг оттуда донеслось:

― Отстань от меня… Я завещаю тебе свою часть гаража и рюкзак с гитарой… Напишите на моём надгробии: «Смех, он как лекарство. От него тоже можно умереть». Да, так и напишите… ― потом раздалась новая волна хохота, теперь уже в два голоса.

― Понятно всё с ними… ― устало выдохнул Фёдор и вышел из квартиры. Остальные, переглянувшись между собой, пожали плечами и разошлись по своим делам. С балкона снова доносился смех, мат и шутки. Иногда тупые, иногда тонкие и изящные, иногда с кучей отсылок на другие анекдоты и комедии, иногда пошлые.

― Нам конец. Они нашли друг друга, ― осторожно заметил Ромео. Потом из-за балконной двери раздалась ещё один анекдот ниже пояса, и он присоединился к двум дебилам. Сразу после этого там стал раздаваться смех уже из трёх голосов.

― Всё. П*здец. В доме стало на одного пошляка больше… ― обречённо вздохнул Пик, потирая переносицу.

― Полностью солидарен, ― отозвался Куромаку, поправляя очки.

С балкона донёсся крик:

― И камнем вни-из!

И сразу после этого донеслось:

― Куда, бл*?! А я?! С кем я деградировать буду?! Братан, подожди! ― раздался грохот внизу.

― РОМА! ― позвала Марианна.

― Чего тебе? ― отозвался розовый павлин.

― Скинь гитару, а? ― попросил Вару.

― Сейчас, ― тренькнули струны.

― Мы скоро! Не скучайте! ― хором попрощался дуэт и бодро поскакал куда-то по своим делам. С балкона этажом ниже выглянула Алевтина.

― МАРИАННА, ГРОМ И МОЛНИЯ! ДОМОЙ! ЖИВО!

Потом младшая подумала и добавила:

― ЗЕЛЁНОГО МОЖЕШЬ С СОБОЙ ВЗЯТЬ! ЧТОБЫ ЧЕРЕЗ МИНУТУ СТОЯЛА ПРЕДО МНОЙ, КАК ЛИСТ ПЕРЕД ТРАВОЙ!⁽⁶⁾

― ЕСТЬ, МЭМ! ― и уже через несколько десятков секунд сумасбродная парочка, подхихикивая, подсаживала друг друга на балкон второго этажа.

― Мадамазелька сказала прийти, и вота мы здеся! ― причудливо перевирая некоторые слова заявила Марианна.

― Садитесь за стол, там лежит пара чертежей… Только тихо, бабулита спит…

Продолжение следует…

1) Часть ноги от колена до щиколотки (приблизительно)

Вернуться к тексту

2) Я знаю, что это невозможно, но, да и чёрт с ним.

Вернуться к тексту

3) ОТСЫЛОЧКИ МОИ!

Вернуться к тексту

4) «Туман» от группы «Сектор Газа»

Вернуться к тексту

5) «Писатель Гудвин» от группы «Король и Шут»

Вернуться к тексту

6) А Вы знали, что изначально там было: «…как х*й перед п*здой», а потом сказку рассказывали детям и заменяли слова?

Вернуться к тексту

Я, Проклятый скоморох, искренне извиняюсь перед своими читателями. В связи с началом учебного года, главы будут выходить реже. Точного графика обновлений работ не будет. Спасибо за понимание.