Жители квартиры под номером девятнадцать (джен)

Один из вокзалов города N. Около десяти часов утра 28 августа, воскресенье.

Две девушки с походными рюкзаками вышли из вагона поезда «Санкт-Петербург — N» и начали оглядываться, высматривая кого-то. Пока они остановились, мы можем рассмотреть их лучше. Итак, приступим.

Первая девушка напоминала маленький ураган. Она была гораздо ниже своей спутницы и, по сравнению с ней, очень яркой. Пока они стояли, это торнадо успело пару раз обернуться вокруг своей оси. У неё были довольно короткие растрёпанные волосы по плечи, скрывающие серую узорчатую повязку на левом глазу. У изначально каштановых волос несколько прядей спереди, по виду регулярно, красились в малиновый, фиолетовый и синий. Несмотря на довольно прохладный для жаркого лета день, она была одета в старые джинсовые шорты до колена, лёгкую голубую тай-дай футболку с рукавами до локтя и обута в потускневшие от времени разноцветные тканевые кроссовки, из которых выглядывали тёмные носки. Все ноги были в каких-то ссадинах и царапинах, а коленки, похоже, только недавно были разбиты и заклеены большими квадратными пластырями. Такой же пластырь был на правой щеке. Глаз, глубокого аквамаринового цвета, сиял в свете солнечного утра.

Вторая же девушка скорее напоминала спокойную озёрную гладь. Она постоянно растирала тонкие, неестественно бледные руки. Да и весь её вид говорил о том, что она мерзлячка. Хотя было в меру тепло, девушка была одета в толстую кофту и джинсы с начёсом мрачной расцветки, а на ногах у неё были чёрные тёплые кроссовки на высокой подошве. В проколотой губе красовалось серебряное колечко, а на той части рук, которую можно было увидеть, были фрагменты различных татуировок. Нездоровую бледность лица подчёркивали чёрные губы и ресницы. Под васильковыми глазами были тени от недосыпа. Да и сама она выглядела очень уставшей. Стоя сгорбившись, она только смотрела, как бегает и крутит головой её спутница.

О! Одноглазая подёргала высокую за рукав и куда-то показала. А! Им навстречу спешит сухонькая, но активная старушка с седыми волосами, собранными в пучок, и круглыми очками на носу.

― Девочки мои! Наконец-то вы приехали! Как же я по вам соскучилась! Внучки мой любимые! ― обняла двух девушек пожилая женщина в очках и яркой шали. Девочки, улыбаясь, прижались к ней. ― Ой, как за это время подросли и изменились! ― всплеснула бабушка руками. ― Я вас сразу не узнала. Алевтина! Сегодня же довольно жарко. Ты опять мёрзнешь? Марианна! Ты опять с кем-то подралась?

― Да, бабулита, ― ответила женщине, как мы теперь знаем, Алевтина, ― для меня сегодня, как и всегда, холодновато.

― Неа, ба. Я тут недавно грохнулась… С гаража неудачно сальтуху крутанула. Чё нового у тебя произошло? ― шмыгнула носом Марианна. ― Ты в прошлый раз писала про твоих соседей сверху. Тебе с ними помочь? ― она угрожающе похрустела костяшками пальцев. ― Ну, я, конечно, крайний случай, но вот Аля может переговорить с ними по-своему… Кста, зацени, какие классные татухи она набила.

Аля недовольно покосилась на сестру, но всё-таки закатала рукава кофты и продемонстрировала свои предплечья. На них, от локтя и до самых запястий, причудливо извивались змеи и драконы. Бабушка ахнула. Мари на это только хихикнула.

― Как красиво, Тина! Не зря я тебя поддержала в твоём решении, ― тут женщина охнула. ― Ох! Дырявая моя головушка! Что я вас-то на вокзале держу? Поехали домой, там уж и суп с пампушками готов, и пирожки с капустой, и картошечка жаренная…

Девочки переглянулись и облизнулись. После этого они проверили наличие рюкзаков и, подхватив какие-то пакеты, последовали на выход из здания. На стоянке дожидались несколько такси. Бабуле помахал один из водителей, и она, прихватив внучек, двинулась к его машине.

― Эй, ямщик! Давай по этому адресу, ― Мари протянула ох*евшему таксисту бумажку с каким-то названием улицы и номером дома.

― Не обращайте на неё внимания, ― доверительно, но грустно посоветовала ему Аля, ― она просто никак не может умерить свою гиперактивность. ― она, в который раз, неодобрительно покосилась на Мари. Но та лишь показала ей язык и начала грузиться в машину.

― У меня иммунитет к твоим упрёкам, ― поделилась Мари. Потом она обратилась к старушке. ― Баб Люд, садись вперёд. Будешь следить за дорогой. А то я нах*й не помню куда нам ехать. Считай, я тут тыщу лет не была. Надо будет проверить, не разворовали ли мой гар… Мою мастерскую. А если да, то я, бл*ть, найду тех, кто это сделал, и они пожалеют… ― уже в машине оскалилась Анна. Водителя передёрнуло. Он сглотнул и, под контролем Людмилы, Мари и Али, отправился в путь. Причем как можно быстрее. Таксист явно пытался отвязаться от фриковатых пассажиров.

― Ну так что там с твоими соседями сверху, бабулита? ― напомнила Аля через несколько минут пути.

― А! Ничего особенного, ― махнула рукой женщина, ― всего-то девять пар ног по потолку топчутся. Там живут близнецы. Один из них всё время сбегает ко мне…

― Падажжи, падажжи… То есть, там живут девять близнецов? ― перебила Марианна. Она перестала говорить безграмотно и старалась избегать букву «р». Потом она обратилась к сестре. ― Девять, Аль, девять. Бл*ть.. Ты вообще понимаешь, что это нах*й значит?.. ― глаза её загорелись.

― Аммм… Леди, мы приехали… С вас… ― отвлёк их таксист, но, поймав горящий энтузиазмом и немного безумием взгляд Мари, остановился и продолжил шёпотом. ― Что бы ещё хоть день в такси работал…

― Марианна! Ты опять превышаешь норму мата на реплику! ― недовольно одёрнула Тина сестру. ― Так сколько с нас? ― переспросила Алевтина у водителя.

― А д-давайте это будет за мой счёт, только вы заберёте сестру и быстро уйдёте? ― спросил бедный человек. Аля подумала и, кивнув, неодобрительно посмотрела на Мари, которая уже успела выпорхнуть из машины.

Вдруг она кинулась к качелям.

― АЛЯЯЯ!!! ОТНЕСИ МОЙ РЮКЗАК ПАЖАЛСТА!!! ― попросила Мари сестру.

― ХОРОШО! ДОЛЖНА БУДЕШЬ! ― получив короткое «ОК!!!», Алевтина забрала рюкзаки, кинула в водителя купюрой в двести рублей и направилась к подъезду. У неё, как и всю дорогу, было отрешённо-апатичное выражение лица. У входа её ждала бабушка, которая уже успела открыть дверь.

Таксист, после ухода фриковатой семейки, перекрестился и, плюнув через плечо, укатил от них, как можно быстрее.

Один из многочисленных двориков в городе N. Десять минут одиннадцатого, 28 августа, воскресенье.

Одна из девушек до сих пор качается на качелях. Кач-кач… Кач-кач… Завораживает… Она сидит и не прекращает вертеть головой. Вдруг у неё на лице появляется странная улыбка. Она встаёт на качели с ногами и начинает раскачиваться сильнее. И сильнее. И сильнее…

― Всё выше! И выше! И выше-е! Стремим мы полёт наших птиц! Пара-па-па! ― напевает Мари

Когда она довольно сильно раскачалась, Марианна огляделась и, хитро улыбнувшись, спрыгнула с качелей, сделав сальто вперёд. Потом она, на всякий случай, остановила качели и, убедившись, что никто не видел её трюки, прошлась колесом до песочницы. Анна не увидела, что на одном полуразобранном балконе третьего этажа сидел и мёрз парень, лет семнадцати-восемнадцати, с тёмно-бирюзовыми волосами, одетый в янтарно-коричневый свитер с более тёмным шарфиком и джинсы тёмно-лазурного цвета с фиолетовыми кроссовками. Он, увидев такое яркое пятно посреди серого двора, немного заинтересовался, но его увидели из квартиры и затащили обратно. Через несколько секунд из того же балкона вылетела скатерть с репкой, какими-то картонками и тараканами. Всё это добро упало на Мари, которая в это время шла домой. Та ушла с линии огня перекатом и, тут же вскочив, решила ещё немного понаблюдать. Сразу после падения всего этого добра раздался вопль:

― Моя страна!.. ― вскрикнул блондин в жёлтой кофте со смайликом на груди и белых джинсах с голубыми ботинками. Мари, недобро прищурившись и оскалившись, на глаз определила квартиру.

― Ага… Значит, соседи сверху… Это у нас двадцать третья квартира… Подождём ещё… ― протянула одноглазая.

― С МЕНЯ ХВАТИТ!!! ― Аня аж вздрогнула от неожиданности. Крик души донёсся из той же самой квартиры. А через пару-тройку минут из подъезда вышел её старый-новый сосед, про которого рассказывала ба. Фёдор, кажется… Когда он ушёл в «Двоечку» на углу, Мари преспокойно пошла домой, потому что, как она думала, шоу закончилось. Поднявшись в девятнадцатую квартиру, она стала пинать дверь, крича:

― Свободу попугаям! Сво-бо-ду по-пу-га-ям!

Дверь щёлкнула и открылась. На пороге появилась Алевтина. Она смерила Мари своим фирменным хмурым взглядом и сказала:

― Ты только попугаем и можешь подрабатывать. Заходи, ― она вернулась в квартиру. ― Пирожки и суп с пампушками ещё остались. Вещи я бросила около твоей комнаты. Она закрыта.

Мари улыбнулась и закрыла за собой дверь. Потом она, занеся свой рюкзак в бывший чулан, где теперь находилась её комната с комфортабельным гамаком и столом, который был завален кучей тетрадок и ручек и уставлен различными колбами, прошла на кухню. На столе уже стояла бабушкина стряпня.

После позднего завтрака Марианна прошла в ванную и на миг остолбенела. С потолка опускались мыльные пузыри. Много мыльных пузырей. После секундного ступора она побежала за сестрой.

― АЛЯ! АЛЯ, БЛ*ТЬ!

― Тебе чего? Если опять что-то связанное с экспериментами, то иди нах*й, ― лениво отозвалась та. Не обратив на незаинтересованность сестры никакого внимания, одноглазая потащила её в ванную. Алевтина, посмотрев на мыльную пену, летящую с потолка, тяжело выдохнула и просмотрела на Мари. ― Парламентёр? Опять?

― Парламентёр! И не опять, а снова! ― немного волнуясь и картавя подтвердила Аня. ― Двадцать третья квартира, я пойду с тобой.

― Хорошо… Пойдём к бабушке, для начала…

Баба Люда, как её ласково называли внучки, сидела на диване и что-то вязала из серой пряжи. Увидев девочек в полной боевой готовности, она лишь вздохнула, отложила спицы, ещё раз внимательно осмотрела Алю, оценила злую Мари и попросила:

― Только без глупостей, хорошо?

― Хорошо, ба, ― ответила за двоих злющая Марианна.

― Идите, но! Тина, проследи пожалуйста за нашей одноглазой мантикорой…

― Никого мы бить не будем, успокойся, бабулита, ― заверила Аля. Женщина удовлетворённо кивнула и продолжила вязать. Через несколько секунд хлопнула входная дверь квартиры под номером девятнадцать.

Продолжение следует…