Нокдаун или Золушка, версия 2.0. (гет)

Да, чувствую себя хорошо, наверное, мне повезло.

У некоторых из нас нет второго шанса.

Но этот я не упущу.

Нежное прикосновение тёплой ладони ко лбу снова привело его в сознание. Какое-то время Северус осторожно лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к окружающим звукам. Увы, на этот раз его шпионские навыки оказались бесполезными. Было подозрительно тихо, и единственным звуком, который он мог различить, было чьё-то лёгкое дыхание. Северус подождал ещё несколько минут, а затем, поддавшись любопытству, медленно приоткрыл глаза.

Он сразу узнал интерьер Больничного крыла и человека, сидевшего рядом с ним. Гермиона Грейнджер неуверенно сидела на краю его кровати. Её миниатюрное тело было наклонено к нему, и она продолжала гладить его по лбу. Её карие, цвета карамели, глаза были устремлены прямо на него, а её дикие каштановые кудри почти касались его груди.

Конечно, она всё ещё здесь, — подумал он с раздражением, — и уже вторглась в моё личное пространство, как это ужасно и по-гриффиндорски.

Его мысли были прерваны теплым дыханием, которое коснулось его кожи в тот самый момент, когда он мысленно разглагольствовал. Он глубоко вдохнул, и его ноздри наполнились едва уловимым ароматом жасмина. Тело Северуса неожиданно ответило на это живое тепло волной жара, застав его врасплох. Беспомощно утопая в его поглощающей глубине, он попытался убедить себя, что этот плавящий кости жар вызван лихорадкой или, по крайней мере, праведным гневом на дерзость девушки, а не — абсолютно точно не — её близостью. Но всё равно следовало как можно быстрее положить конец этому ощущению.

— Мисс Грейн… — он попытался осадить её, но вместо этого издал лишь хриплый шёпот, который тут же был пресечён маленьким пальчиком, прижавшимся к его губам.

— Ш-ш-ш, профессор, пожалуйста, не разговаривайте. Вам нельзя. Мадам Помфри едва удалось остановить кровотечение после вашей последней попытки, — торопливо прошептала она.

В процессе шёпота она придвинулась ещё ближе, теперь её рука покоилась на его груди, кудри щекотали его кожу, а её губы находились опасно близко к его уху, отчего жар внутри него стал почти невыносимым.

Чёрт, — подумал волшебник, отчаянно пытаясь сбежать. Наконец, будучи уже опасно близко к тому, чтобы вспыхнуть, Северусу удалось наконец изобразить достаточно суровый взгляд. Девушка, о чудо, поняла намёк и отстранилась.

— Я помогаю ухаживать за ранеными, — продолжила Гермиона, переместившись на дальний край кровати, словно отвечая на его невысказанный вопрос. — Многие из нас помогают здесь. Множество студентов получили ранения. — Её глаза внезапно наполнились слезами, янтарные отблески которых сделали их ещё более выразительными. Она отвернулась, и секунду спустя он услышал её сдержанный всхлип.

— Мне нужно сообщить мадам Помфри, что вы очнулись. — По-прежнему избегая его взгляда, она поспешно вскочила с кровати и подошла к двери. Там она на мгновение остановилась, снова повернулась к нему и улыбнулась. В её глазах всё ещё стояли непролитые слёзы. — Похоже, вам придётся часто видеть меня, профессор, — сказала она, приподняв бровь. — Может, и хорошо, что вам нельзя говорить. Ваш молчаливый гнев уже не кажется таким устрашающим, — после этих слов она исчезла за дверью, оставив Северуса кипеть от ярости в тишине.

В течение следующих нескольких недель Северус действительно встречал мисс Грейнджер дважды в день, не реже. Её волосы всегда были первыми, кто появлялся в дверях, за ними следовала её яркая улыбка и приветствие: «Доброе утро, профессор». К его огромному неудовольствию, его тело всегда реагировало на присутствие ведьмы неразумными, неконтролируемыми и удивительными способами. Поначалу Северус яростно боролся с этим явлением, но со временем сдался. Он решил, что, может быть, только может быть, эти реакции не так уж плохи. В конце концов, он действительно привык к лёгкому аромату жасмина, наполняющему воздух, к её тихим шагам и непрерывному бормотанию. Поэтому он просто лежал, нахмурившись, и наблюдал за ней, позволяя своему телу реагировать так, как оно хочет.

Скоро большинство раненых либо полностью оправились, либо были переведены в Святой Мунго. Поппи требовалась меньше помощи, и помощники один за другим начали покидать Хогвартс. Однажды мисс Грейнджер тоже пришла проститься. Как только она вошла с решительным выражением лица и быстро двинулась к его постели, Северус понял: её прощальная речь будет долгой. И он, всё ещё неспособный ни двигаться, ни говорить, вынужден будет её выслушать. Зная, что его взгляды больше не производят на неё должного эффекта, он просто встретился с ней глазами, ожидая начала.

— Я ухожу сегодня, профессор, — начала она, серьёзно глядя ему в глаза, — но прежде чем уйти, я хочу сказать вам «спасибо». Спасибо за всё, что вы сделали для нас. Спасибо за то, что спасли всех нас. Я… — здесь её голос дрогнул, и она отвела взгляд. После глубокого успокаивающего вдоха и новой слёзной паузы (она часто всхлипывала, но он уже привык к этой особенности), она продолжила: «Мы все в вечном долгу перед вами. Пожалуйста, простите меня за то, что я сомневалась в вас».

Северус раздражённо фыркнул, явно демонстрируя своё нетерпение. Однако он коротко кивнул ей в знак признательности и позволил своим тонким губам слегка изогнуться в слабой улыбке.

Мисс Грейнджер просияла, глядя на него, и у Северуса в животе запорхали бабочки.

— До свидания, профессор, увидимся в сентябре, — пропела она и вышла из комнаты, взмахнув каштановыми локонами. Северус молча проводил её взглядом, стараясь унять эту стаю бабочек и одновременно осознавая, что сочетание карамельных глаз и каштановых волос — на самом деле довольно приятное сочетание цветов.

На самом деле, он вдруг решил, что ему нравятся эти нежные цвета. Да, кивнул он сам себе, они нравились ему даже больше, чем зелёный и красный, — они были тёплыми и настоящими. Это открытие, конечно, удивило Северуса, хотя он и подозревал, что это не последний сюрприз, который готовит ему будущее.

Северусу потребовалось почти два месяца, чтобы оправиться от ужасной травмы, которую он получил. Поппи безуспешно пыталась перевести его в больницу Святого Мунго, поскольку, в отличие от Северуса, она была убеждена, что ему нужен особый уход. В конце концов она устала от его постоянных агрессивных отказов и сдалась. Кроме того, ему явно становилось лучше, и это стало ключевым фактором, из-за которого она прекратила борьбу.

Что касается Северуса, он чувствовал себя достаточно комфортно в Хогвартсе и не испытывал желания куда-либо переводиться. Он был занят тем, что заново открывал себя. Неожиданный второй шанс на жизнь изменил его, и главной задачей Северуса было выяснить, насколько радикально.

Каждый день приносил ему новые открытия и сюрпризы. Первым и самым значительным из них стало осознание того, что он больше не был ничьим слугой. Как же это было благотворно для души! Впервые в жизни Северус Снейп принадлежал самому себе, и это идеально подходило его измотанной, истерзанной душе.

Разумеется, были и другие, менее заметные открытия. Например, вернувшись в свои апартаменты, он обнаружил, что совершенно не выносит мрачных сырых подземелий и ненавидит то, как его преподавательская мантия царапает кожу.

Совсем не похоже на мягкие прикосновения мисс Грейнджер, — непрошеная мысль мгновенно пришла ему в голову, но он тут же отбросил её как совершенно неуместную.

Позже Северус был крайне встревожен и смущён, обнаружив, что ему нравится запах и вкус свежеиспечённого хлеба. Это открытие было настолько нехарактерным для него, настолько домашним, что Северус почувствовал себя неполноценным.

— Что дальше, — пробормотал он как-то себе под нос, — начну коллекционировать фотографии милых котят и щенков?

Он решил, что, вероятно, должен поблагодарить за это Молли Уизли. В конце концов, именно она вернула его к жизни.

Летом Северус, к неудовольствию Поппи, помог восстановить Хогвартс и решил, что не хочет возвращаться на пост его директора. Несмотря на то, что Кингсли вместе с Минервой изо всех сил пытались убедить его передумать, он упорно отказывался, и поэтому Минерва стала новым директором.

Конечно, было множество вещей, которые он по-прежнему презирал. В конце концов, он все еще был Северусом Снейпом. Кофе по-прежнему был ему неприятен. Как и прежде, он не был поклонником Министерства. И, как и следовало ожидать, когда в конце августа его пригласили на церемонию награждения, на которой он должен был получить Орден Мерлина первой степени, он неожиданно серьёзно заболел и не смог прийти.

Гарри Поттер лично вручил орден раненому герою на следующий день после церемонии. Если бы Северус знал, что всё так обернётся, то бы, наверное, сам бы сходил на это мероприятие. Вместо этого он был наказан тем, что ему пришлось целый час выслушивать неуклюжие извинения Поттера, думая при этом о том, что мисс Грейнджер удалось сказать то же самое всего в десятке слов. Поттер же бормотал и бормотал бессвязные оправдания и объяснения. Однако во время этой пытки Северус сделал одно полезное открытие: он признал, что по-прежнему недолюбливает Гарри Поттера. Он по-прежнему не мог выносить его дольше нескольких минут. В этом отношении ничего не изменилось.

Как обычно, лето закончилось слишком быстро, и студенты вернулись в Хогвартс. Северус не считал преподавание приятным занятием. Третировать, унижать и запугивать учеников было уже не так приятно, как раньше. Маленькие олухи просто раздражали его своей невоспитанностью. Единственным приятным моментом было возвращение мисс Грейнджер, пожелавшей сдать свои экзамены. Северус быстро взял за правило украдкой поглядывать на тёплые карие глаза и коралловые губы мисс Грейнджер, сидя за учительским столом, и с благоговением наблюдать, как её непослушные локоны каштанового цвета развеваются на хогвартских сквозняках.

Хотя Северус не позволял себе ничего непристойного, к середине года он стал одержим этой ведьмой. По ночам ему снилось, как её дыхание согревает его кожу, а мягкие, нежные пальцы ласкают его лицо. Он чувствовал её жасминовый аромат всякий раз, когда она была в одной комнате с ним. Будь проклят его сверхчувствительный нос! Он не мог не восхищаться её остроумием. Каким-то образом она перестала быть надоедливой, ищущей внимания всезнайкой и неожиданно стала лучиком света в его жизни. Конечно, Северус не собирался поддаваться этим новым чувствам и стал делать то, что умел лучше всего, — он тщательно скрывал их глубоко в своей душе и во всём винил Молли Уизли.

Остаток учебного года пролетел быстро, и Северус провёл его в постоянной борьбе с самим собой. И действительно, одно дело — тайно зачаровать свою преподавательскую мантию, чтобы она стала мягкой, как кашемир, или попросить эльфа принести ему несколько свежеиспечённых булочек, и совсем другое дело — думать о студентке неподобающим образом. Северус Снейп не собирался мириться с этим. Он неустанно боролся с этим.

И всё же, когда после выпускного вечера эта студентка, попрощавшись с ним, ушла, острое чувство утраты охватило его бедное сердце и отказалось его отпускать. К следующему утру было принято решение — Северус Снейп навсегда покинет Хогвартс. Он должен был зажить новой жизнью и найти свою ведьму.