Недуг Курамы (джен)

Рассвет прокрался в квартиру Курамы мучительно медленно, окрашивая стены в болезненно-серые тона. Голова гудела, словно в ней поселился рой разъяренных пчел, каждая из которых без устали жалила его мозг. Он попытался открыть глаза, но яркий свет тут же пронзил его виски, вызвав острую вспышку боли.

С трудом перевернувшись на другой бок, он застонал. Тело ломило, каждый мускул протестовал против любого движения. Холод, прокравшийся в него прошлой ночью, теперь хозяйничал в его костях, превращая их в ледяные глыбы. Кажется, вчерашний ливень не только промочил его до нитки, но и насквозь простудил. Он попробовал откашляться, но в горле все саднило и першило, а легкие горели огнем. Кажется, это не просто простуда, а что-то посерьезнее.

Курама приподнялся на локте, чувствуя, как мир вокруг него качается. Он нуждался в помощи. Но кого он мог попросить? Его группа сейчас на гастролях в Осаке, менеджер занят продвижением нового альбома, а настоящих друзей… настоящих друзей у Курамы практически не было.

Вдруг он вспомнил о Нанами. Она всегда была отзывчивой и доброй. Она единственная, кто, казалось, искренне заботился о нем. С тяжелым вздохом он потянулся к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке.

Набрав номер Нанами, он приложил телефон к уху, с замиранием сердца ожидая ответа. Гудки тянулись мучительно долго.

— Алло? — послышался в трубке сонный голос Нанами.

— Нанами… это Курама… — прохрипел он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более бодро.

— Курама? Что случилось? Ты как-то странно звучишь… — обеспокоенно спросила Нанами.

— Я… заболел, кажется. Подхватил простуду под дождем. Чувствую себя ужасно.

На другом конце провода воцарилось молчание, а затем послышался встревоженный голос Нанами.

— Ох, Курама! Бедняжка! Конечно, я сейчас же приеду! Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Томое со мной.

— Томое? — переспросил Курама, поморщившись. Он знал, что ничего хорошего от визита лиса ждать не стоит.

— Да. Он будет мне помогать. До скорой встречи! — весело проговорила Нанами и повесила трубку.

Курама тяжело вздохнул, предвкушая предстоящий визит. С одной стороны, забота Нанами была приятна, с другой — саркастические комментарии Томое могли добить даже самого стойкого.

Через полчаса в дверь его квартиры настойчиво позвонили.

— Курама! Это мы! — раздался за дверью жизнерадостный голос Нанами.

Собрав остатки сил, Курама встал с кровати и открыл дверь. На пороге стояла Нанами, сияющая своей обычной улыбкой, и Томое, нахмуренный и недовольный.

— Курама! Боже, как ты плохо выглядишь! — воскликнула Нанами, впорхнув в квартиру и одарив его лучезарной улыбкой. Она тут же принялась осматривать его, трогая лоб и заглядывая в глаза.

Томое, напротив, остался стоять в дверях, окинув квартиру оценивающим взглядом.

— Ну и ну, падший ангел совсем разболелся. Не удивлюсь, если у тебя крылья отвалились, — проворчал он, скрестив руки на груди.

Курама проигнорировал колкость Томое, сосредоточившись на заботе Нанами. Она усадила его обратно в постель, измерила температуру и, нахмурившись, достала из сумки лекарства.

— Нужно выпить жаропонижающее и лечь в постель. А еще я принесла куриный бульон. Говорят, он очень помогает при простуде. — заботливо проговорила Нанами, ставя на тумбочку термос.

От заботы Нанами Кураме действительно стало немного легче. Она была такой теплой и искренней, что даже саркастические комментарии Томое перестали его раздражать. Он выпил лекарство и, прикрыв глаза, позволил себе задремать, чувствуя себя немного спокойнее. Нанами осталась сидеть рядом с ним, нежно поглаживая его по руке.

А Томое, поворчав еще немного, отправился на кухню, ворча себе под нос:

"Будто мне больше нечем заняться, кроме как ухаживать за этим пернатым идиотом…"