Гарри Поттер. После героя (джен)

Гарри начал избегать лестниц, ведущих наверх.

Там — шумные коридоры, знакомые лица, смешки, разговоры о будущем.

Внизу — тишина. Пыль. И никто не ждёт, что ты кого-то спасёшь.

Он нашёл свой угол — в боковом зале на четвёртом этаже, где хранили старые трофеи. Запах лака, затхлый воздух и тусклый свет — всё говорило: «Здесь не про тебя. И потому безопасно».

Тут не было его имени. Ни на одном кубке.

Он это проверил. Несколько раз.

Иногда он натыкался на младших учеников — тех, кто знал о нём только из слухов.

— Это тот самый Гарри Поттер? — шептали они.

— Не похож. —

— Говорят, он теперь… не учится? Или учится? Непонятно.

Он проходил мимо, не останавливаясь. Они не смеялись. Просто искали объяснение.

Он бы тоже хотел.

Его звали Амос. Первокурсник. Полукровка. Спокойный, медлительный мальчик с удивительно чистым взглядом. Однажды Гарри увидел, как тот борется с неуправляемым котлом и залитой мантией, и, не подумав, подошёл помочь.

— Ты ведь... Поттер? — спросил Амос позже, когда всё закончилось.

Гарри кивнул.

— Ты совсем не такой, как в книжках.

— Это плохо?

Амос пожал плечами.

— Это как-то… проще.

Просто.

Слово, которое он давно не слышал о себе.

Иногда по вечерам Гарри ходил на кухню. Домовые эльфы его обожали. Он садился в угол, крошил булочку и слушал, как шипит масло, как стучат ножи.

Добби появлялся нечасто — теперь он был свободен и служил в Хогвартсе по собственной воле. Но когда приходил — сиял.

— Гарри Поттер сидит! И просто ест! Это… это прекрасно!

— Я не делаю ничего важного, Добби, — однажды выдохнул Гарри.

— Но Гарри Поттер жив! И у него есть время. А это — самое важное!

Он не стал спорить.

Хотя спорил с этим каждый день — внутри себя.

Однажды он вернулся туда, куда давно не ходил.

К могиле Дамблдора.

На вершине башни всё было по-прежнему: холодно, пусто, торжественно.

— Вы ведь знали, что так будет, — тихо сказал он. — Что у меня не получится быть этим… продолжением.

Он не ждал ответа. Только позволил себе сказать то, что до этого не пускал наружу:

— Я устал. Я не чувствую себя живым. Я просто… иду, потому что все идут. А я не знаю зачем.

Мрамор не дрогнул.

Но стало легче.

Словно с плеч сползла плащ-накидка, под которой давно не было тела. Только ожидание.

Внутри Гарри шёл разговор, которому он долго мешал звучать.

— Ты не тот, кем они тебя считают, — говорил один голос.

— А кем я тогда должен быть? — спрашивал другой.

— Никем. Просто собой.

— Но у “собой” нет инструкций. Там — пусто.

— Именно.

В библиотеке он снова пробует читать. Но на этот раз — не из страха отстать. А просто потому что хочет понять. Открывает книгу по магическим растениям. Там — акварельные иллюстрации, лёгкий текст.

Он впервые улыбается.

Интерес без пользы. Желание без цели.

Это пугает. И в то же время — как глоток воздуха после долгого сна.

В комнате Гриффиндора его почти не замечают. И это — подарок.

Никто не спрашивает, почему он снова здесь.

Никто не требует быть “большим”.

Однажды, проходя мимо зеркала, он задерживает взгляд.

Лицо — то же. Но взгляд — нет.

Он больше не героический. И не сломленный.

Он просто — ищущий.

Ночь.

Он лежит в постели.

Не думает о будущей жизни. Не строит планов. Просто… чувствует.

Грусть. Лёгкую. Как утренний туман.

Не давящую, а мягкую. Она больше не сжимает грудь.

Она — как пауза.

Не конец.

И не начало.

А между.

И впервые за долгое время Гарри не боится этой тишины.