Three Kisses of Lightning (джен)

Она не думала, что одиночество может быть так губительно. После встречи с юношей в лазурном плаще она крутила воспоминания, словно киноленту, подмечала детали, что не увидела сразу, находила много общего и различного в их с отцом образах. Казалось, Вергилий весь был соткан изо льда, сверкающего и острого, толстого и равнодушного. В свою очередь за Спардой она не замечала такой непробиваемой холодности: тот бывал серьёзным, но никогда чересчур, бывал сосредоточенным, но врагам являл себя чуть расслабленным, чуть безразличным к битве. Но не разность отца и сына беспокоили её, а появление юноши после поднятия Темен-ни-Гру.

Теперь Неван была уверена, что Вергилий собирался открыть портал в Ад, запечатанный много веков назад, и, возможно, даже отправиться в Преисподнюю. Чтобы заполучить силу Спарды. Чтобы отомстить Мундусу за смерть всей семьи. Благородная цель, однако, достигалась слишком уж радикальными и жестокими способами: не то чтобы ведьма была против крови на улицах и в домах, не то чтобы она порицала крики боли и ужаса, но ей казалось, что одно не стоило другого. Тем более, что сам Спарда закрыл проход в Ад, а его сын, наследник демона и защитник людей, теперь отверз врата и лишил всего сущего любой надежды.

Потому она уже не корила себя за то, что так опрометчиво поглотила часть жизни высшего демона, а скорее, радовалась этому: ей, заточённой в этом гадком зале, выпала крохотная возможность урвать себе частичку Спарды. Того самого Легендарного Тёмного Рыцаря.

За думами и волнами гордости ведьма не услышала, как дверь отворилась и в зал прошла девушка в высоких красных сапогах. Когда она заметила Неван, огромная базука вдруг переместилась со спины на руки, и смоляные волосы дрогнули. Выстрел — в грохоте посыпалась верхушка сталагмита.

— Моя дорогая, существует множество других способов поприветствовать меня, — расхохоталась рыжая бестия и взметнулась на сцену. — Увы, но ты выбрала не самый лучший.

— Замолчи, демон! — обрубила девушка и, выхватив из-за пояса двойные пистолеты, ринулась к врагу.

Неван кружилась около неё, царапала белые ноги и руки острой, как бритва, шалью, пускала в лицо туманы мышей и жалила электрическими разрядами. Девчонка не сдавалась. С раздражёнными криками она махала лезвием базуки, стреляла в ведьму, отскакивала сальто, когда та слишком приближалась. Её сила не шла ни в какое сравнение с полудемоном, что не давал вздохнуть ни секунды. И несмотря на это брюнетка бежала к сцене или к двери, чтобы хоть задеть Неван шальной пулей, чтобы нанести хоть крошечную царапину на плоском животе.

Эта стойкость, эта целеустремлённость и несломленность поражали ведьму. Сколько бы молний она ни насылала на девчонку, сколько бы крылатых тучек ни летело в её сторону, та держалась. Тяжело дыша, иногда не успевая уследить за движениями демоницы, промахиваясь, держалась.

— Дорогая, сколько же в тебе ярости! — воскликнула Неван, когда девушка на мгновение остановилась у разрушенного сталагмита, чтобы перезарядиться. — Учителя ругаются? Подружки-предательницы? Бросил парень?

— Замолчи! — очередь пропорола над ухом колонну.

С хохотом ведьма скользнула в сторону. Она не нападала, давая противнице прийти в себя, — только лишь поддевала.

— Родители не разрешают гулять допоздна? Я бы сказала, что они наказали тебя, но ты сегодня здесь, а не дома, поэтому…

— Не смей ничего говорить о моих родителях! — зацепившись крюком за один из динамиков, девушка потянула на себя трос и вырвала его из стены.

— Что такое, дорогуша? Задела за живое? — тёмная дыра осталась на месте динамика. Ведьма, кружась, спустилась со сцены и послала в девчонку летучих мышей.

— Твой грязный язык не достоин упоминать их, — проговорила, почти выплюнула брюнетка, уворачиваясь от атак и стреляя наугад.

— Они, что, ангелы?

Её смех вибрацией разнёсся по залу. Схватившись за базуку, девушка побежала на Неван. Лезвие опасно блеснуло рядом, когда бестия махнула длинным рукавом и увернулась от удара. Тонкие пальцы пробежались по хрупкому плечу, затянутому ремнём, и девчонка, разрывая прикосновение, перекинула оружие — приделанный клинок мелькнул перед лицом — и, крутанувшись, саданула ведьму под ребро. Разноцветные глаза брызнули искрами злорадства.

— Что ты здесь делаешь? — в ужасе прохрипела Неван, отстранившись от девушки. — Как..?

— Не понимаю твоих вопросов, демон, — пуля пролетела над головой.

— Не может быть, чтобы она осталась жива и дала потомство… — шепнула самой себе, теряясь в догадках, почему столь знакомые глаза смотрят на неё спустя столетия. А девушке крикнула: — Наверное, твой отец был демоном, а мать — ангелом, раз они наградили тебя такими глазами.

— Заткнись, я сказала!

Безумная очередь взрывала камни в стенах, вспарывала кулисную ткань, гасила свечки. Тёмно-фиолетовым туманом ведьма оказалась за спиной в белой рубашке. Она схватилась за маленькие плечи, развернула девчонку и, хитро улыбнувшись, прижалась губами к сжатым в тонкую линию губам. Что-то упало к ногам. После двух жалких попыток вырваться брюнетка расслабилась, кожа стала податливой. Пользуясь моментом, Неван ворвалась в тёплый рот языком под возмущённый ох, скользнула по чужому шершавому, лаская и выманивая его. Осторожно придерживая нежно-суровое создание за подбородок, она ощущала бешено колотящееся сердце под тонкой тканью, а под пальцами — влагу. Со стороны девчонки раздались всхлипы.

Ужасно, но ведьма ещё даже не начинала высасывать энергию. Она всего лишь пробовала девичьий рот, смакуя его сладость и послушание. Самое ужасное, что она внезапно расхотела мучить противницу и убрала руку от лица охотницы.

— Неужели я так плохо целуюсь? — наигранно печально спросила Неван, отстраняясь. Слёзы блестели золотом свеч. Наверное, брюнетке было унизительно, что враг, сильная демоница, так издевался над ней, насмехался этим ласковым, не жестоким поцелуем. — Дорогая, когда-нибудь я обязательно научусь.

Широкие рукава вдруг потяжелели, и девчонка оттолкнула ведьму. Она встряхнула смоляной тканью — в стороны полетели маленькие гранаты, взрываясь в воздухе. Пурпурное облако метнулось на сцену.

— Гадкая девчонка! Ты же могла меня убить, — крикнула Неван, рыжие локоны зазмеились, белые зубы оскалились. — И это после всего, что между нами было?

— Извини, детка, — пожала плечами брюнетка. — Дело не в тебе, дело во мне.

Её слова, поддержавшие невинную игру, вдруг подарили несказанную лёгкость, отчего демоница рассмеялась, звонко, восторженно. Она осознала, что недооценивать юную воительницу не стоит: та наверняка имела пару козырей в рукаве, кроме внезапных слёз.

Их битва напоминала охоту, но сказать точно, кто ловил, а кто убегал, было сложно. То Неван поддавалась, и на плечах, скулах и животе появлялись раны и синяки. То Леди уставала, пропускала удары, и пули летели вне цели, и базука не слушалась хозяйку.

Когда обе изрядно устали, ведьма, откидывая за спину огненные волосы, шлёпая босыми ногами по каменному полу, подошла к облокотившейся о сталагмит девушке и предложила:

— Как бы мне ни было приятно болтать с тобой, но давай закончим наш разговор в следующий раз.

Синий и красный глаза с ненавистью уставились на неё. Кожаная перчатка, пропитавшаяся потом, стёрла в уголке рта кровь. Другая же недвусмысленно легла на базуку. Глядя на упрямство девчонки, на проявление несгибаемой воли, Неван одновременно и жалела её, и гордилась ею, и даже восхищалась. У неё было то, о чём ведьма могла лишь только мечтать, — свобода.

— Я убью тебя, демон, сейчас или позже, — отрезала Леди. — И никакие трюки тебе не помогут.

Ядовитые губы ведьмы изогнулись, острые ногти едва царапнули противницу под подбородком, отчего та резко отвернулась.

— Милая, мне так жаль тебя расстраивать, но тот, кто поднял эту башню, явно не учитывает твоё желание.

Вороные брови нахмурились, кожа на лбу неприятно собралась.

— Я запру тебя здесь, чтобы никто не посмел убить тебя раньше времени, — опираясь на сталагмит, слабо, но твёрдо проговорила девушка.

— Я так и знала, что между нами проскочила искра, — улыбнулась ведьма, являя жемчужные зубы из-под красных губ.

Когда она вернулась на сцену, своё самое нелюбимое здесь место, Леди забросила на плечо базуку и толкнула дверь. Девушка вышла, не сказав ни слова, будто действительно верила в ещё одну их встречу. И Неван вновь осталась в одиночестве порушенного зала.