Будущий сон (джен)

Познакомившись ближе с народом бакранов и их порой странными и смешными, а порой завораживающе-зловещими традициями, Леонард начал, наконец, понимать одну из целей, которые преследовал Алва, потащив его с собой в этот поход. Премудрая Гарра, дама во всех отношениях примечательная и явно отчасти принадлежащая к потустороннему миру, поведала душещипательную историю об утерянном алтаре, захваченном и оскверненном бириссцами, изгнавшими бакранов из их традиционных мест обитания.

— Значит, алтарь, — укоризненно взглянул он на довольного ночным свиданием с местной девицей Алву. — Рокэ, я догадываюсь, что вы замышляете, и я уже объяснял вам, что никогда прежде не имел дела с арой, не говоря уже о том, что она должна быть изготовлена с соблюдением определенных требований, о которых я не имею ни малейшего понятия.

— Ну а что вам мешает попытаться, Леонард? — Ворона такие тонкости, похоже, нисколько не занимали. — Алтарь — он и в Бакрии алтарь. Я, конечно, готов понять, что Кабиоху, как и его правнукам, больше по душе золото, но в сложившихся обстоятельствах придется использовать подручные материалы. К тому же, меня, если вас это так волнует, больше интересует не то, что вы сделаете, а то, что вы увидите. Премудрая Гарра самого Бакру не допустит хозяйничать на этом алтаре, пока тот не докажет, что знает свое дело.

— И все же вас интересует ритуал, описанный в моей части трактата Кубьерты, — заметил Леонард. — Пробуждение памяти крови. И вы до сих пор не рассказали мне, что именно желаете пробудить.

— Выяснить, как я дошел до жизни такой, — осклабился Алва. — Видите ли, Леонард, я крайне не люблю что-либо не понимать, а сейчас я не понимаю, и несоответствий набирается все больше.

— Вы весь в этом, Рокэ, — поджал губы Леонард. — Ответить на вопрос, по сути не сказав ничего.

— Большего не могу вам обещать, пока мы не доберемся до алтаря, — развел руками Алва. — Не хочу повлиять на чистоту и непредвзятость ваших видений. А после, если не раздумаете лезть в эту пропасть, расскажу вам одну страшную историю о крови и предательстве.

— Я-то уж было понадеялся, что история будет о дамах, — тихо фыркнул Леонард, но Алва все же услышал.

— О дамах? — рассеянно переспросил он. — В истории о крови и предательстве без дам, разумеется, никак не обойтись.

Обещанного разговора пришлось ждать несколько месяцев. Леонард не торопился присоединяться к лагерю скептиков, не верящих в возможность взять Барсовы Ворота, — вместо этого он наслаждался временной передышкой, лениво размышляя о том, что все же послужило причиной столь разительных перемен в его жизни. Алва не торопился предоставлять истинное объяснение своего внезапного интереса — не принимать же всерьез это его безумие с пробуждением крови, однако беседовал с Леонардом с нескрываемым удовольствием, а вскоре взялся на досуге с ним фехтовать. Окделл смотрел волком — очевидно, Леонард бесцеремонно вторгся в его личное пространство, — но спорить с Алвой было себе дороже.

— Как полагаете, чего все-таки добиваются ваши соотечественники? — осведомился как-то Рокэ. Они прогуливались по берегу Сагранны в небольшом отдалении от лагеря — бириссцы сюда не совались, а тишина царила восхитительная. — Выгода Адгемара мне ясна, его гайифских покровителей — тем более, но гоганы никогда не вмешивались в политику Талига.

Леонард пожал плечами. Он и сам все чаще задавался этим вопросом, и слишком мало знал об агарисской общине, чтобы прийти к однозначным выводам.

— Полагаю, им надоело жить в зависимости от настроений конклава. Эсператистская церковь — дама капризная и ненадежная, а немилость ее может больно ударить по карману… и не только. Я не знаю, что задумал нынешний старейшина, но слухи о его уме и хитрости распространились далеко за пределы Агариса.

— И все же гоганы никогда не были воинственным народом, — Алва поморщился и сменил тему: — Что вам известно об интересе вашего отца к Надору?

Леонард на пару мгновений замешкался с ответом.

— Наши владения находятся в Надоре. Интерес вполне прагматический. Отец считает, что провинцией управляют абсолютно бездарно, в то время, как она могла бы стать пусть не такой экономически успешной, как Кэналлоа, но хотя бы перейти на самообеспечение, а не отдавать последнее в качестве налогов. К слову, точно такого же мнения отец и об Эпинэ. Назначение маркиза Сабвэ губернатором не было умным решением, хоть Колияньяры и наши союзники. Брат герцога слишком счастлив новообретенному статусу наследника и слишком мало разбирается в важных для хозяйственника вещах.

— Тессорий говорил об этом с кардиналом? — осведомился Рокэ. — Или ваш намечающийся союз пока стоит превыше здравого смысла?

— Отец высказывал свое мнение Его Высокопреосвященству, но предложить альтернативу Колиньярам так и не смог. И Надор, и Эпинэ — вотчины старого дворянства, среди которых толковых людей раз-два и обчелся. Полагаю, и Сабвэ в Эпинэ еле терпят.

— И на что ваша семья готова пойти ради того, чтобы переломить ситуацию в Надоре? — странно взглянул на него Алва. — Убийство моего оруженосца значится в списке?

Леонарду показалось, что и без того оглушительную тишину теперь нарушает потрескивание электричества в воздухе.

— Господин Первый Маршал, это обвинение?

— Я не обер-прокурор, чтобы обвинять, — фыркнул Алва. — Я задал вам прямой вопрос, Леонард. Тессорий имеет отношение к покушениям на Ричарда Окделла, которых на моей памяти случилось уже не менее четырех с момента поступления оного молодого человека ко мне на службу? Памятную дуэль с прежним наследником Колиньяров я во внимание намеренно не беру, хотя при желании и ее можно истолковать двояко.

— Ваши слова стоят еще одной дуэли, — холодно обронил Леонард, — и если бы я не находился при исполнении обязанностей в действующей армии, этот разговор завершился бы иначе, герцог. Как бы то ни было, у меня нет оснований подозревать собственного отца в организации убийства дворянина, даже если это Окделл. Коль скоро ваши сведения расходятся с моими, можете попытаться прибегнуть к королевскому правосудию, когда мы вернемся в Олларию. Если у вас ко мне все, разрешите откланяться.

Алва задумчиво кивнул, не сводя с него невозможных кошачьих глаз. Никогда еще Леонард не ощущал такого внутреннего напряжения, граничащего с надрывом, никогда прежде не было так сложно удержаться от вызова, хотя исход поединка был предрешен заранее. Несмотря на ежедневные тренировки, он и близко не стоял к уровню Алвы, а умереть от руки единственного человека, проявившего к нему интерес и участие — присутствовала в этом какая-то злая ирония.

— Леонард, — Алва все же его окликнул, когда хватка невидимой железной руки, стиснувшей горло, стала нестерпимой. — Я не хотел оскорбить вас.

— Понимаю, господин Первый Маршал, — он перевел дыхание и ответил почти безразличным тоном. — Вам бы это и не удалось.

Несколько недель тишины остро напомнили Леонарду о пребывании в Тронко во времена господства Ариго. Формально ежедневные тренировки с Алвой никто не отменял, но когда Манрик решился их проигнорировать, на это не обратили ни малейшего внимания. Первый Маршал был отвратительно бодр и весел, продолжал носиться с Окделлом, как с писаной торбой — забавно, что единственным, кто этого не осознавал, был сам мальчишка, — беззаботно беседовал с Савиньяком и Вейзелем, а обозначенные им временные рамки неумолимо приближались. Алва обещал взять Барсовы Ворота до наступления осени, и Леонард равнодушно наблюдал за тем, как новый бесцветный день сменяет своего близнеца.

— Держитесь возле меня во время штурма, — Ворон возник за плечом незаметно, словно и не было никакой мучительной паузы, и они расстались вчера после дружеского разговора. — Мне не улыбается разыскивать вас по горам.

Леонард резко развернулся, спешно восстанавливая дрогнувшие барьеры и поплывшие маски.

— Не думал, что господин Первый Маршал станет отвлекаться на такие мелочи во время штурма.

— Полно, Леонард, детские обиды — прерогатива Окделла, оставьте ему это право, — усмехнулся Алва. — Я был обязан задать вам тот вопрос, и остался доволен ответом. В отличии от большинства представителей вашего лисьего семейства, лгать вы умеете крайне скверно, а возмущение ваше было неподдельным. Кроме того, я убедился в том, что мне, как бы ни парадоксально это звучало, недостает наших бесед.

— Вы слишком много времени провели вдали от столицы, раз стали находить привлекательным даже мое общество, — Леонард все же попытался придать своему голосу как можно больше язвительности. — Верный признак того, что пора заканчивать эту войну.

— Вы удивитесь, Леонард, но меньше всего мне хочется возвращаться в столицу, — Рокэ потянулся. — Бакрия — очаровательное место, а вы — вполне приемлемая компания, как бы ни стремились уверить себя в обратном. А война… вам ли не знать, что она никогда не заканчивается?

— Для вас — возможно, — судя по выражению лица Рокэ, и эта попытка Леонарда покривить душой оказалась изначально провальной. — Кто же станет следующей целью Первого Маршала после падения Кагеты?

— Бакранская ара покажет, — Рокэ сощурил синие глаза. — Не забывайте о том, что вы нужны мне, генерал, и не лезьте на рожон во время боя.

Отчего-то услышать, что он нужен только ради сомнительного ритуала, было чрезвычайно обидно. Не то что бы Леонард надеялся, что Рокэ оценит его воинские таланты — крайне сложно было бы это сделать, учитывая тот факт, что они почти не покидали лагеря, но во имя Кабиоха, как же унизительно будет обнаружить свою полную бесполезность, когда кошкин алтарь все же будет обнаружен. Мысленно Леонард пожелал, чтобы старая бакранка никогда не нашла искомое, либо чтобы бириссцы за прошедшие годы привели его в абсолютно непригодное для какого-либо дела состояние. Арнольд, если бы услышал, живот бы надорвал со смеху. Леонард Манрик — гоганский колдун, и похоже это единственный его мнимый талант. Впору сменить фамильные цвета на черный с желтым и предлагать свои услуги скучающим столичным хлыщам. Мало ли кому надо избавиться от соперницы или вне очереди заполучить наследство.

— Вы слишком много думаете, Леонард, — уже в который раз Рокэ навел его на неприятные подозрения о своей способности читать мысли. Вот из кого получился бы настоящий чародей — говорят, все мориски так или иначе балуются черной магией. — Убежден, что результат ритуала удивит, в первую очередь, вас самого.

Манрик с сомнением хмыкнул. Чем бы ни была продиктована забота Алвы, она была неожиданно приятной. А потом события закрутились, как яркое конфетти в хрустальном снежном шаре, и стало не до размышлений и переживаний. За штурмом последовала битва, за блистательной победой — отступление Адгемара, и в следующий раз Леонард обнаружил себя рядом с Первым маршалом возле сказочно красивых озер, существование которых они хотели оборвать одним росчерком кремня. И Савиньяк, и Вейзель, и, конечно, вездесущий Окделл взирали на Алву с одинаковым выражением неверия и ужаса — в то же время, нельзя было отрицать, что найденное решение действительно не оставляло кагетскому Лису маневра для действия.

— Вы тоже считаете меня чудовищем, Леонард? — светским тоном осведомился Алва, но в глазах его танцевали злые смешинки. — Что там Кубьерта говорит о негодяях, готовых состряпать победу из утопленных младенцев?

Их спутники стояли слишком далеко, чтобы услышать эти слова, но все же Леонард не удержался от того, чтобы бросить быстрый и цепкий взгляд по сторонам.

— Если вы ищете доказательства своей порочности, господин Первый Маршал, вам лучше обратиться к эсператистам, — ехидно подметил он. — Скудные познания сына моего отца сводятся к постулату — убей змееныша, пока тот еще не отрастил клыки, чтобы ужалить. Сомневаюсь, что в этих деревнях воспитывают будущих патриотов Талига.

— Ваша безжалостность делает вам честь, генерал, — Рокэ странно на него посмотрел. — А ваша вера нравится мне все больше. Кажется, легендарная живучесть гоганов находит вполне закономерные объяснения.

— Прошедшая битва это доказала, — Леонард пожал плечами, заново переживая столкновение с многократно превосходящей их по численности армией казаронов. — Здесь станет очень скучно после вашего отъезда, вы знаете об этом?

— Вам это узнать не грозит, — Рокэ легкомысленно качнул головой, и сердце Леонарда невзначай пропустило еще один удар. — Вы же не думаете, что я оставлю вас Ариго.

— Помню, — Манрик досадливо скривился. — У вас на мой счет планы.

— И весьма грандиозные, уж поверьте.

Сейчас Алва, как никогда, походил на своего Покровителя, Повелителя Кошек.

Мечта Премудрой Гарры все же исполнилась, хотя лично Леонард ей удачи никоим образом не желал. Отполированный дождями и самим временем антрацитово-черный камень отражал глубины самого неба — вполне возможно, что иных миров, разобраться мог только посвященный. Козлиные черепа, отблески закатного пламени, блики садящегося за горы солнца, играющие на скалах, в брызгах водопада, на лицах багряно-красные тона все вместе создавали впечатление пребывания за гранью реальности. Леонард смотрел на Рокэ и не узнавал его — такую ауру величественности источал сейчас Первый Маршал. В голове мелькнула непрошенная мысль, что именно таким и должен быть настоящий король — куда до него ничтожеству Фердинанду.

С другой стороны, разве можно заточить ветер в каменном замке, прельстив его почестями и наградами? Нет, он разметает стены своей тюрьмы по камешку и все равно вырвется на манящую свободу, оставив после себя лишь горьковатый привкус тоски и сожаления.

— Леонард, ваш черед, — тихо шепнул ветер, и Манрик извлек из футляра описание ритуала, хотя за прошедшие годы успел выучить его наизусть.

Премудрая Гарра что-то вопила, не переставая, — вводящий в транс речитатив, изобилующий непонятными словами. Будь в их распоряжении настоящая ара, Леонард ни за что не подпустил бы к святыне сумасшедшую старуху, но черный булыжник не вызывал в нем ни малейшего пиетета.

Рука слегка дрогнула, делая надрез на груди Рокэ. Глаза его казались сейчас непроницаемо-черными — может ли зрачок быть таким широким, или все дело в игре теней? Леонард не знал.

Кинжал вошел в камень, будто тот был вылеплен из куска незастывшей глины, а затем по его поверхности, к вящему изумлению Леонарда, побежали разводы, сами собой складывающиеся в фигуры. Что видел Рокэ, Манрик не знал — перед его же взором предстал рыжеволосый человек, смутно напоминавший отца. Если судить по одеждам, незнакомец занимал высокое положение в иерархии гоганов — и с уверенностью этим пользовался.

Собеседника гогана Леонард не знал — но в лице его угадывались фамильные черты Раканов, известные по картинам и гравюрам, к тому же, облачение анакса ни с чем было не перепутать. Двое спорили: гоган говорил, анакс яростно возражал. Будто уверившись, что слов недостаточно, гоган развернул перед своим визави древний свиток, все это время ожидавший своего выхода. Анакс склонился над страницей, всматриваясь в древние письмена.

Резкая боль вернула Леонарда к реальности слишком скоро. Удивительно: он не помнил, чтобы рассекал кинжалом левую руку, но сейчас по пальцам сочилась кажущаяся почти черной кровь из вены на запястье. Он перевел растерянный взгляд на Рокэ — на его груди не видно было и следа от пореза, словно проведенный ритуал им всем привиделся.

Анакс и гоган все же о чем-то договорились: свидетельством тому стали руки анакса, прижатые к груди в знак принятия на себя обязательства. Леонарду показалось, что он буквально физически может ощутить радость и торжество, исходившие от старейшины — а затем боль вдруг отступила, как отступает от берега волна, и камень снова стал камнем.

Премудрая Гарра что-то возбужденно говорила, ее спутники смотрели на Леонарда, словно на явившегося им, в полном соответствии с пророчеством, Бакру, а сам он находился в состоянии странного опустошения. Чьи-то сильные руки набросили ему на плечи плащ и увлекли прочь от алтаря, осторожно поддерживая. Ему что-то говорили, в ушах так и звучал этот уверенный, успокаивающий голос, но смысла произносимых слов Леонард не понимал. Впрочем, ему этого и не требовалось — лишь бы голос продолжал звучать, не оставляя его наедине с пытливо вглядывающейся ему в самую душу вечностью.

Он резко распахнул глаза, и рука сама собой потянулась за спрятанным под подушкой пистолетом. Окделл испуганно отшатнулся, не ожидая столь внезапной реакции.

— Генерал, примите мои извинения за беспокойство, — с явным внутренним усилием пробормотал он. — Монсеньор просил передать, что если вы желаете взглянуть на бакранский алтарь, сейчас самое время.

— Благодарю, на алтарь я на всю жизнь насмотрелся, — неприязненно фыркнул Леонард. Окделл, явно проинструктированный держаться вежливо, выглядел весьма комично, — Передайте Проэмперадору, что я еще не пришел в себя после нашей прошлой прогулки.

— Прошлой прогулки? — Окделл непонимающе нахмурился. — Но я думал, что бакраны никого не подпускают к своей святыне. Премудрая Гарра даже к эру Рокэ обратилась с приглашением только что…

Вот теперь Леонард окончательно проснулся и невольно схватился за запястье. Ни следа давешнего пореза, да и удивление оруженосца совершенно неподдельное, хотя в видении он был среди тех, кто сопровождал их с Алвой почти до самого алтаря и уж точно не мог бы позабыть этого факта, случись он наяву. Леонарду захотелось облегченно рассмеяться — вот до чего доводят бесконечные разговоры об отживших свое ритуалах! Теперь он понимал Алву — нельзя было недооценивать опустошительное воздействие этих снов.

Быстро собравшись, он вышел из палатки. Эта ночь показалась ему холоднее предыдущих: летние месяцы постепенно уступали свои права надвигающейся осени. Алва уже был в седле и, к вящей досаде Леонарда, в реальности так и не удалось избавиться от Окделла на полпути.

Первый тревожный звоночек прозвучал у Леонарда в голове, когда бакранская ведьма с гордостью продемонстрировала им святыню, о возвращении которой молилась всю жизнь. Или это была точная копия алтаря из видения — или пусть земля расступится и поглотит его навеки!

— Я уже видел это место, — произнес он полушепотом, поравнявшись с Алвой. — Оно мне снилось. И мы были здесь с вами.

— Причем держались вы довольно уверенно, — глаза герцога блеснули. — Я ожидал чего угодно — отрицания, истерики, даже обморока. Но вы приняли подтверждение расхожих сплетен о вашем происхождении с редкостным спокойствием.

— Вы тоже видели этот сон? — Леонард развернулся резче, чем следовало, привлекая подозрительный взгляд Окделла. — Ритуал, о чем-то беседующих людей, кровь?

— Мне показалось, они пришли к некоему соглашению, — уточнил Алва. — Впрочем, стоит ли говорить об этом сейчас? Уверен, алтарь может показать нам еще немало интересного.

— Я не стану снова проводить этот ритуал, даже и не просите, — категорично отрезал Леонард. — Пусть бакранка справляется сама.

— Бакранке я такого важного дела не доверю, — в тон ему отозвался Алва. — Просто смотрите.

Признаться, после ночных приключений Леонард не рассчитывал на новое видение, которое могло бы хоть чем-то превзойти эффект от воображаемого. Премудрая Гарра знала толк в театральных эффектах, сначала в мокром камне отражались закрепленные на шестах козлиные черепа, освещенные тусклым светом луны, и звездное небо, но потом, как и во время ритуала, картинка начала меняться.

Вот только персонажами нового откровения были не гоганские мудрецы древности и не загадочные правители Гальтары, прибегавшие к их особым советам и услугам. К изумлению Леонарда, теперь на него смотрела незнакомая девушка с удивительно красивыми рыжими волосами и выразительными глазами. И — что уж казалось абсолютно невероятным, — судя по их потрясенному выражению, девушка тоже искала ответы на свои вопросы в неизвестном алтаре и тоже его видела!

Бестолковый Окделл некстати свалился в обморок, разрушив наваждение. Насколько Леонард знал, впоследствии никому так и не удалось добиться от него внятного ответа на вопрос, что именно его так впечатлило. То ли Окделл лгал, то ли, и в самом деле, все позабыл. Лично генерал был убежден, что увиденную девушку узнает среди тысячи — непонятно было лишь то послание, что неизвестный демиург, будь то Бакра, Кабиох или кто-то другой, желал донести до него через этот образ.

Леонард не ожидал, что они покинут Тронко так скоро. Несмотря на манящие почести, столица его совершенно не привлекала, а еще меньше он понимал, с какой стати Алва так загорелся мыслью увезти его с собой. Отказываться от грозящего ему ордена Леонард, разумеется, не собирался, — в свете всего пережитого награда была более, чем заслуженной, но вот задерживаться в Олларии он не видел никакого смысла. Но кому и когда удавалось переспорить Рокэ?

— Ваше сердце жаждет войны, Леонард? — усмехнулся Алва. — Война себя долго ждать не заставит. А я задолжал вам визит в библиотеку, материалов там хватит, чтобы занять вас на пару месяцев. Кстати, Алвасете я вам тоже обещал, вот и составите мне компанию, я давно не был дома.

— Ну и зачем это вам нужно? — мрачно осведомился Манрик. — Надеюсь, вы не прячете в Кэналлоа еще один действующий алтарь?

— Не думаю, что вы пока что готовы к новой встрече с этой дрянью, — по лицу Алвы пробежала тень. — И все же вы не можете отрицать очевидное, Леонард. Нас связывает какая-то магия. Мы видели одно и то же.

— Я видел девицу, — сварливо заметил Манрик. — Вы — неизвестного господина с характерной внешностью, в котором отчего-то признали Леворукого, — выдержав тяжелый взгляд Алвы, он только махнул рукой. — Хорошо, допустим, этот кошкин сон все же имеет смысл. Ритуал должен был показать нам нечто важное и давно утраченное. По-вашему, этот гоганский старейшина мог быть моим далеким предком?

— Ну уж точно не моим, — в тон ему отозвался Алва. — Я бы предположил, что как-то связан с господином в гальтарских одеждах, и дорого бы заплатил за то, чтобы это предположение оказалось ложным.

— Должно быть, вы и сами не рады, что впутали меня в эту историю, — произнес Леонард. — Можете быть спокойны за свои тайны. Репутация Манриков в столице и без того не из лучших, чтобы я признавался в том, что практикую магию, гоганскую или бакранскую.

— Да еще и в компании Первого Маршала, — весело подхватил Рокэ. — Кем-кем, а чернокнижником мне считаться до сих пор не приходилось. Я в затруднении, Леонард, просто грех упускать такую возможность шокировать двор.

— Вы еще компенсируете эту потерю, не сомневаюсь, — глаза Леонарда блеснули. — И все же, Рокэ, такие вещи, как родство с династией Раканов, обычно не забываются. Как вы можете это объяснить? Побочная ветвь? Бастарды?

— Единственное приходящее мне в голову объяснение — это Беатриса Борраска, — словно нехотя отозвался Алва. — Беатриса и ее ребенок от Ринальди Ракана. Когда будем дома, я дам вам почитать эту историю. Подозреваю, что менестрели исказили ее до неузнаваемости, и все же надеялся до последнего, что тот ребенок умер.

— Почему надеялись? — Леонард сделал небольшой глоток вина, внимательно глядя на Алву. Тому нечасто приходило в голову откровенничать, тем более, с ним, а значит, нужно было ловить момент.

— Потому что проклятие Ринальди, павшее на головы его судей, само по себе не сулило ничего хорошего, — пояснил Алва. — Но даже оно не идет ни в какое сравнение с судьбой, которую Ракан пообещал своему далекому потомку. Мне не следовало тащить вас с собой, Леонард, — вдруг резко обронил он. — Вас рядом со мной не ждет ничего, кроме неприятностей.

Леонарду стало не по себе, но он всеми силами старался не подавать вида.

— Пока что реальность противоречит вашим странным выводам, Рокэ. В наши дни неприятности могут настигнуть тебя, даже если ты сидишь себе дома, никого не беспокоя и никому не причиняя вреда. Не знаю, о каком проклятии вы говорите, меня намного больше интересует, что за договоренность заключили между собой гоган и этот анакс. Кем, кстати, по-вашему он мог быть?

— Это не Эридани, — отрицательно покачал головой Алва, — и уж точно не Эрнани. Хроники не сохранили упоминаний о сделках с гоганами, боюсь, информацию придется искать в Агарисе.

— Кубьерта отрицает возможность случайностей в этом мире, — протянул Леонард. — Придется поверить, что этот эпизод действительно имеет значение для того, что происходит сегодня. Когда-то гоганы вели дела с анаксами — и их золото, если верить вашим прознатчикам, сыграло ключевую роль в этой войне. История повторяется?

— Или выходит на новый виток, — Алва кивнул, будто в подтверждение своим мыслям. — Меня интересует ваша девица. Если она и вправду вас заметила, это подтверждает нашу гипотезу о взаимосвязи алтарей — и о том, что гоганы продолжают активно пользоваться арой... Так вот, возвращаясь к поездке в Кэналлоа. Я рассчитываю выехать сразу по окончании торжеств, от них отвертеться, увы, не удастся. Заодно отправлю своего оруженосца в Надор, подозреваю по прибытию обнаружить немало гневных писем от его невыносимых опекунов.

— Представляю стиль Мирабеллы Окделл, — Леонард даже опешил от стремительного развития событий. — И все же мальчишке пошла на пользу поездка на войну. После Дарамского поля он смотрит на вас совершенно другими глазами.

— Это меня и настораживает, — хмыкнул Алва. — Как по-вашему, его покровители преисполнятся благодушия, узрев намечающийся союз домов Ветра и Скал?

— Разве не за этим вы приняли его присягу? — пожал плечами Леонард. — Что толкового могло бы получиться из Окделла, вернись он в Надор? Константин рассказывал об их совместном опыте в Лаик. Нелепое, запуганное, мыслящее исключительно стереотипами существо. Мне его было даже жаль.

— Я принял присягу Окделла, чтобы это недоразумение благополучно пережило Излом, а затем освободило меня от забот о нем и приняло на себя ответственность за герцогство, — бросил Рокэ. — И чем дольше я наблюдаю за его метаниями, тем больше убеждаюсь, что, возможно, ошибся, и Надору пошел бы на пользу ваш отец.

— Кажется, мы уже однажды договорились оставить эту тему, — холодно остановил его Леонард. — У вас нет доказательств, Рокэ. Действия моего отца, в чем бы они ни заключались, полностью согласованы с позицией Его Высокопреосвященства.

— И это еще одна проблема, — Рокэ прикрыл глаза ладонями. — Боюсь, пообщавшись с вами, я начну всех Манриков судить одной меркой, и это не прибавит мне ни мудрости, ни дальновидности. Когда вы будете готовы ехать?

— Как только мне удастся убедить отца, что я не нуждаюсь в тех предложениях и должностях, которые он приготовил за время нашего отсутствия, — состроил недовольную гримасу Леонард. — Полагаю, ваше имя станет беспроигрышным аргументом. Со времен молодости моего деда никто из Манриков не бывал в Алвасете.

— Как все-таки некстати это вручение наград, — пожаловался Рокэ. — Из Варасты мы добрались бы до места куда быстрее. Еще и в Агарис могли бы заехать, разумеется, инкогнито.

Если бы еще полгода назад кто-то сказал Леонарду, что они с Алвой будут планировать совместное путешествие, он бы только посмеялся над шутником. Или, скорее даже, разозлился. Сказать по правде, он и сейчас не до конца понимал, зачем все это понадобилось герцогу. С другой стороны, подобрал же он зачем-то Окделла, учил, заботился, пусть по-своему. Ставить себя на одну доску с этим недоразумением не хотелось, и Леонард встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Но Окделл все же был герцогом Надора, им интересовались и кардинал, и отец, и Колиньяры — сам же он даже не являлся наследником первой очереди. Так что же задумал Алва?

Разноперая компания, встречавшая их, не вызвала у Леонарда ничего, кроме раздражения: он был готов подписаться под каждым язвительным словом Рокэ. Похоже, война изменила его больше, чем он мог предположить: раньше он недалеко бы ушел от Окделла по части бесполезных и сентиментальных восторгов. А впереди были торжественный въезд в город, церемонии при дворе и, наконец, сакраментальный момент, когда король передал Алве легендарный меч Раканов.

За удивительным природным явлением Леонард наблюдал со смесью скепсиса и отрешенности. В силу обстоятельств, открывшихся во время ритуала, внезапно взбесившееся солнце не вызывало ни грамма удивления: если магия гоганов существует и работает даже в руках такого дилетанта, как он, что мешает древним гальтарским сказкам оказаться правдой? Да и что странного в том, что меч узнал носителя древней крови? Изумляться впору тому, что никто из собравшихся при дворе якобы великих умов не сумел сделать выводы из очевидного.

Новость о неудачном покушении стала буквально громом среди ясного неба: не то что бы у Первого Маршала было мало врагов, но стрелять в него посреди переполненной улицы, в городе, наводненном гвардейцами и солдатами, мог только полный идиот. Или, напротив, рассчитывал затеряться в толпе? Леонард наскоро отделался от обеда в кругу семьи и полагавшихся герою войны почестей, и поскакал в дом на улице Мимоз.

В особняке Алвы он никогда не бывал — в прежней жизни такое и вообразить было невозможно. Уже на подъезде к дому Леонард вдруг подумал, что герцог может и не пожелать его видеть: ранен Моро, убийцу так и не поймали, а война и их былые задушевные беседы остались в степях Варасты. Найдется ли всему этому место здесь, в столице, или Леонард слишком много на себя берет?

В кабинет Первого Маршала его проводил молчаливый кэналлиец с пронзительным взглядом. Должно быть, это и был тот самый Хуан Суавес, о котором Леонард уже был немало наслышан. Едва ли, впрочем, сам Хуан знает о том, кем был Леонард — да и кем, по сути, он был для Рокэ, если не случайным попутчиком?

— Соберано ждет вас, генерал Манрик, — Хуан пропустил его вперед, и Леонард невольно изогнул бровь в удивлении. Разумеется, цвет волос его снова выдал. Да и как могло быть иначе?

Рокэ пил — что едва ли было удивительным в свете произошедшего. Пил один — и это было нехорошим знаком. Зол и не хочет никого видеть? Почему тогда принял его? Или Леонард выбрал неудачный момент, и сейчас ему достанется язвительности за всех?

— Наконец-то вы, — Рокэ допил бокал одним большим глотком и внезапно улыбнулся: — Что же так долго?

Леонард понимал, что неплохо бы подобрать какой-то остроумный и ироничный ответ, но губы сами собой складывались в теплую ответную улыбку. Язвить впервые за всю историю их знакомства с Алвой не хотелось. Он прошел в кабинет и опустился в ближайшее кресло, словно специально ожидавшее его появления.

— Вы спрашивали, когда я буду готов к отъезду, — усмехнулся он. — Я в вашем распоряжении.