Рэй (гет)

Рид влетел в участок, сбивая плечом дежурного андроида, расталкивая кучкующихся в коридоре коллег. Опенспейс встретил его уже привычной картиной: в кабинете Фаулера маячили силуэты Андерсона и… её. Гэвин направился прямиком к столу Хэнка, на ходу крикнув:

— Эй, пластиковый!

Коннор оторвал немигающий взгляд от экрана и посмотрел в сторону Рида, будто тот окликнул его по имени.

— Доброе утро, детектив, — дала о себе знать программная учтивость, так и не покинувшая девиантный мозг андроида.

— Девчонка, которую выловили сегодня, — это дело вашего психопата? — голос Рида прозвучал хрипло, будто он всю дорогу кричал.

Диод на виске RK800 мигнул жёлтым:

— Я не могу распространяться о деталях.

— Ты охренел?! — Рид ударил ладонью по столу, заставив подпрыгнуть канцелярию. — Я в рабочей группе по этому делу!

Пауза. Цвет диода сменился на синий.

— Да, детектив. Прошу прощения, — голос андроида стал на полтона тише. — По полученным данным, это Эшли Уайт, 29 лет. Смерть наступила примерно пять дней назад.

Рид выдохнул — словно гиря с плеч. Не его вина. Вселенная дала ему шанс. Но стоило ли радоваться, что труп пролежал в воде дольше, чем он вчера тупил?

— Что ты здесь забыл, Рид? — раздался за спиной голос Андерсона, грубый, как наждак.

Гэвин обернулся, намеренно медленно.

— Болтали с твоим Три-Пи-О о погоде, — бросил он, отходя.

— Не хочешь заняться делом? — холодно поинтересовался Андерсон.

— Не хочешь пойти к чёрту? — передёрнул Рид.

Хэнк лишь флегматично покачал головой, плюхаясь в кресло. С Ридами не спорят — их пережидают.

Проходя мимо стола Джин, Гэвин мельком глянул на неё. И попал в капкан. Она уже смотрела в его сторону. Их взгляды столкнулись точно самолёты в небе. Он ждал упрёка. Яда. Триумфа. Но в её глазах была лишь пустота. Та самая, что тянет на дно.

МакРэй тут же вернула взор к монитору, будто Рид стал невидимкой. Он быстро миновал её, уловив лёгкий шлейф духов — что-то травяное, с терпкой ноткой — таких же незаметных, как она сама. И таких же въедливых. Сердце сжалось — резко, неприятно. Он рывком опустился в кресло и принялся лупить по клавиатуре, будто та была грушей в спортзале.

На экране — вчерашний отчёт. На душе — неприятный осадок.

* * *

К обеду что-то щёлкнуло в Риде. Не то чтобы прозрение — скорее усталость от собственного скотства. Или просто похмелье после вчерашнего адреналина. Он знал, где найти МакРэй. Задний двор участка, обшарпанная лестница — её любимое место.

Так и вышло. Джин сидела на верхней ступеньке, монотонно ковыряя вилкой в салате. Казалось, она разглядывала не еду, а собственное отражение в глянцевом дне биоразлагаемого контейнера. Рид остановился рядом, намеренно громко уперевшись локтем в перила. Она не шелохнулась.

— Если твой энтузиазм не пропал, — начал он, будто разговаривая сам с собой, — можем прокатиться до места, о котором я вчера рассказывал...

Джин подняла глаза. Лучи послеполуденного солнца заставили прищуриться.

— Уверен, что выдержишь общество стервы?

Её голос звучал ровно, без злости. Констатация факта.

Рид ухмыльнулся.

— Я не собираюсь извиняться, МакРэй, или брать свои слова назад, — он пожал плечами, делая вид, что рассматривает ногти. — Термин соответствовал ситуации.

Она сжала губы — на секунду уголки рта дрогнули.

— Ладно, — швырнула контейнер в урну, поднимаясь. — Только схожу за курткой.

Рид хмыкнул:

— Не, МакРэй, в мою машину ты в этом палевом обмундировании не сядешь, — он кивнул на значок, болтающийся у неё на шее. — Ещё бы на лбу себе штамп поставила — «полиция Детройта». Так что, если кроме куртки тебе не надо там пописать или припудрить носик — поехали.

Джин вздохнула, смирившись. Кивнула и покорно спустилась с лестницы, ожидая своего «проводника». Это удивило Гэвина больше, чем если бы она швырнула в него вилкой. Он сбежал следом и, не торопясь, пошёл к парковке, слыша её шаги за спиной.

Сев в машину, Джин пристегнула ремень, аккуратно поправив его на груди. Руки на автомате легли на колени, взгляд устремился вперёд, в туманную даль детройтских промзон. Рид наблюдал за ней краем глаза, его пальцы барабанили по рулю. В салоне повисло тяжёлое молчание, прерываемое только сигналом навигатора. «Чёрт, ну и атмосфера…» — мысленно выругался он.

— Я не кусаюсь, МакРэй.

Голос нарочито задиристый, но в нём фальшь — будто Гэвин сам не понимал, зачем заговорил. Она медленно повернула голову. Солнце, пробивающееся сквозь грязное стекло, разрезало её лицо резкими тенями.

— Ты не в клубе, Рид, — спокойно ответила она. — Оставь свой флирт для малолеток.

Он расхохотался — громко, неестественно, как будто играл роль самого себя.

— МакРэй, я не стану тебя клеить, даже если ты останешься последней женщиной на Земле, — провёл рукой по лицу. — Это не флирт, а попытка разрядить обстановку. Ты будто впервые наедине с мужчиной.

Её взгляд стал тяжёлым, непробиваемым. Она скрестила руки на груди, будто надела бронежилет, и отвернулась к окну:

— Выливать на окружающих дерьмо — твоя официальная подработка? Поехали уже.

Её не зацепили его слова. Не смутила напряжённая пауза, возникшая после. Она знала мужчин. Лучше, чем он думал. Знала, что стоит за фразой «я не кусаюсь». Но больше всего её тошнило от самой себя — от той наивной дуры, что когда-то верила в людей. Поэтому сейчас её всё устраивало. Никаких поклонников. Никаких друзей. Одиночество — самая надёжная крепость.

Рид фыркнул, повернул ключ в замке зажигания. Электронный голос размеренно объявил адрес, маршрутная линия засветилась на экране. Салон автомобиля погрузился в гнетущую тишину, нарушаемую лишь равномерным гулом двигателя. Рид уже пожалел о своем спонтанном порыве — от добра добра не ищут. Рабочие отношения с МакРей изначально не заладились, зачем он пытался реанимировать труп?

Казалось, она услышала его мысли и внезапно нарушила молчание:

— Спасибо, что делишься информацией… Чем быстрее мы возьмём этого психа, тем больше жизней спасём.

Её голос звучал сухо, будто она зачитывала инструкцию новобранцам. Рид коротко выдохнул, машинально скользнув взглядом по боковому зеркалу:

— Слушай… Мы с тобой, видимо, слишком разные, раз диалог у нас не клеится… Но давай без этого. Я тоже человек, и мне тоже не насрать, вопреки всеобщему мнению. У меня свои методы, но это не значит, что я ни хрена не делаю и не понимаю важности своей работы.

В горле запершило от внезапной искренности, вырывавшейся наружу, точно пар из перегретого котла. Видимо, опять это мерзкое чувство вины… Что опустил малознакомую женщину на ровном месте. Вообще, он был не таким. По крайней мере, надеялся, что не такой. В памяти всплыли сцены из детства: отец, орущий на мать, хлопающие двери, сдавленные всхлипы за стеной…

— Мы просто посмотрим, что я нарыл… И разойдёмся. Каждый — по своим делам, — закончил Рид лебединую песню.

Джин наблюдала, как за окном мелькают покосившиеся заборы и облупленные фасады. Они приближались к окраинам Детройта, где асфальт сменялся спрессованной грунтовкой, а ухоженные газоны — заросшими пустырями. МакРэй сложила ладони между колен — детский жест, будто пытаясь отгородиться от всего мира. Но голос Рида не давил, не вторгался — он просто звучал, и впервые ей хотелось его слушать.

— Договорились, — коротко согласилась она.

Мысленное рукопожатие. Напарники на час.

Гэвин резко затормозил на обочине, остановив машину в полутора километрах от главного входа в лесопарк — вливаться в поток снующих туда-сюда экскурсантов, школьников с рюкзаками и пенсионеров с фотоаппаратами не входило в его планы. Вместо этого они с МакРэй свернули на узкую, почти незаметную тропу, ведущую вглубь леса. Здесь парковая ухоженность резко обрывалась: деревья смыкались плотной стеной, корни путались под ногами, а редкие солнечные лучи пробивались сквозь листву, оставляя на земле дрожащие золотистые пятна.

Рид шёл первым, время от времени оглядываясь через плечо — не отстаёт ли Джин. Она держала темп, но её светлая блузка то и дело цеплялась за ветки. На тонкой ткани оставались растяжки. А воздух был пропитан осенней сыростью и… холодом. В голове вдруг наступило прозрение: «На фига я запретил ей надеть спецовку?». Это всё абсурдные принципы: не свети значком, слейся с толпой… Но толпы-то здесь не было. Только лес, промозглый ветер и Джин, упрямо шагающая следом, будто доказывая, что не нуждается в поблажках.

Не говоря ни слова, Гэвин небрежным движением сдёрнул с себя куртку и сунул ей в руки:

— Надень. Здесь не лето.

Она отрицательно покачала головой и ровно произнесла:

— Не надо. Всё нормально.

В её голове вдруг мелькнула абсурдная мысль: в каком-нибудь дешёвом ромкоме это мог быть заранее спланированный ход — он не даёт ей одеться теплее, чтобы потом героически спасти от непогоды… Но в реальности всё прозаичнее: просто Рид оказался не таким засранцем, каким его рисовали за глаза.

Гэвин не стал настаивать. Молча натянул куртку обратно, поправил воротник. «Нормально, так нормально». Эта поездка будто уравновесила чаши весов. Их грызня на ровном месте была претиркой двух коллег, задача которых не нравится друг другу, а уметь работать вместе, если того требуют обстоятельства. И порой, чтобы наладить контакт, достаточно не давить.

Заброшенный питомник словно вырос из чащи — серые дощатые стены, провалившаяся крыша, решётки вольеров, похожие на сломанные зубы. Воздух пах влагой и гниющими листьями. Рид бесшумно извлёк пистолет, пальцы привычно обхватили рукоять. Джин последовала его примеру.

Они приблизились к главному зданию. Гэвин дёрнул ручку — защёлка брякнула в гнезде с издевательской чёткостью. Заперто. Джин прильнула к запылённому окну, ладони сложились на стекле в форме бинокля. Внутри — лишь беспризорный хаос: опрокинутые стулья, раскиданные вещи, тени, пляшущие на грязном полу… Но в глубине она увидела дверь — чёрный ход.

— Эй, — тихо позвала МакРэй и махнула головой влево.

Рид кивнул. Они обогнули строение, ступая по битому стеклу и засохшим сорнякам. Дверь чёрного хода, такая же ветхая, как здание, оказалась открыта. Джин вошла первой, спиной к стене — ствол револьвера описывал плавную дугу. Гэвин прикрывал тыл. Комната, в которой они оказались, походила на помойку: пустые бутылки «Старый Милуоки», смятые пакеты из фастфуда, окурки с жёлтыми фильтрами. Но ничего, что бы подходило под их дело. Лишь горький запах плесени и заброшенности.

Внезапно пространство содрогнулось. Снаружи раздался звук — металлический, резкий, как удар по пустой бочке. Рид и МакРэй одновременно повернулись на грохот — шум шёл из вольеров, где раньше держали животных. Глаза Гэвина метнулись к Джин. Он молча ткнул в сторону окна, из которого виднелся сарай, и жестом показал: «Я обхожу с тыла. Ты — к главным воротам». Она моргнула, что поняла — едва заметное движение ресниц. Выскользнув наружу, МакРэй слилась с тенью здания, а Рид растворился в кустах, словно призрак.

Джин осторожно ступала по высокой увядшей траве, приближаясь к длинному павильону с вольерами. Оказавшись у центрального входа, она толкнула тяжёлую створку ворот. Ржавые петли натужно заскрипели, выпуская волну затхлого воздуха — смесь прелого сена, пыли и звериных экскрементов. МакРэй переступила порог, тут же провалившись в полумрак. Солнечные лучи скудно пробивались сквозь дырявый шифер, рисуя на стенах полосатые тени. Джин шла вдоль клеток, подошвы неприятно липли к полу. Фонарика с собой не было, приходилось щуриться, всматриваясь в тёмную геометрию загонов.

Очертания одного из них вдруг расщепились — в сторону метнулась тень, перемахнув через ограду вольера.

— Полиция! Не с места! — громкий окрик МакРэй взлетел под самую крышу.

Но человек уже нёсся к дальнему выходу. Джин рванула за ним, подняв револьвер. Два выстрела — оглушительные, бесполезные. Пули прошли мимо, разбивая в щепки фрагменты деревянных перегородок.

Задняя дверь с грохотом распахнулась. В потоке света чётко вырисовался Рид, прицелившийся в беглеца.

— Руки за г…! — не успел договорить он.

Незнакомец на бегу схватил торчащие из загона вилы и швырнул их в Гэвина. Тот прыгнул вправо, падая на колено. Ржавые зубцы просвистели в дюйме от плеча, вонзившись в мягкую почву за спиной. Человек вырвался наружу. Рид вскочил, спотыкаясь о спутанную траву. Джин нагоняла.

Беглец летел как олень — длинными прыжками, не оглядываясь. Рид — следом, маневрируя между густыми зарослями. Вынырнув на очередном пригорке, Гэвин поднял пистолет. Глаз поймал цель, палец лёг на спусковой крючок… И тут среди артефактов увядающей природы показалась женщина, чуть дальше у пруда — старик со старомодной зеркалкой. Силуэты зевак на фоне осеннего золота — потенциальные жертвы шальной пули.

— Чёрт! — выдохнул Рид, опуская ствол.

Джин догнала его, оперлась о колени, ловя ртом воздух. Грудь горела огнём.

— Ушёл, — констатировал Гэвин, глядя на раскачивающиеся стволы деревьев.

В его голосе не было злости — лишь профессиональная усталость копа, знающего цену ошибкам.

* * *

— Вот же сука… — голос Рида прозвучал хрипло, как скрежет гравия под колесами.

Они возвращались к машине — уставшие и без намёка на результат. Мысль о пересмешниках в участке только подливала масла в огонь: «Рид упустил бомжа средь бела дня!» — идеальная закуска к утреннему кофе. Надо было срочно найти одноразовые перчатки в бардачке и вызвать криминалистов — хоть какие-то улики должны были остаться в пыли вольеров.

Тропа сузилась, заставив Джин сократить дистанцию. Её взгляд скользнул по руке Гэвина — и замер. На потертой коже куртки, чуть ниже плечевого шва, расплывалось алое пятно. Она машинально протянула руку, коснувшись Рида. Тот резко остановился, будто наткнулся на преграду. Сначала посмотрел на её ладонь, прижавшуюся к его плечу, затем — на лицо. В глазах МакРэй плавало незнакомое выражение: не отстранённость, а… тревога?

— Ты чего? Змею увидела? — голос прозвучал резко, но без издёвки.

— Тебя зацепило, — тихо проговорила она.

Её пальцы осторожно раздвинули порванные края ткани. Под ней зияла рваная царапина — неглубокая, но кровоточащая.

Рид закатил глаза, с досадой проворчав:

— Ну ё-моё… Любимая куртка.

Уголки губ дрогнули. Джин выдохнула усмешку — короткую, едва уловимую, сорвавшуюся вопреки воле. Как солнечный зайчик на бетонной стене — мимолетный, непреднамеренный. Она даже не успела осознать, но Рид поймал этот момент: морщинки у внешних уголков глаз, складки-полумесяцы по краям губ. «Завораживающе…» — странное слово всплыло в сознании само собой. Он впился в неё взглядом, но маска уже вернулась — гладкая, профессиональная, будто ничего не случилось.

— Больно? — спросила она, отводя руку.

Слово как щелчок предохранителя вернуло реальность. Он фыркнул, демонстративно вращая плечом:

— Шутишь? Царапина, — резко развернулся к тропе. — Пойдём, пока голуби не растащили вещественные доказательства вместе с нашими карьерами.

Он зашагал вперёд, но теперь темп стал чуть медленнее. Рука горела. Не от раны — от призрачного тепла прикосновения. А перед глазами мерцала искра спонтанности — хрупкая, неуловимая, опасная…

Машина стояла на обочине, распахнув двери навстречу безжалостному ветру. В ожидании подкрепления, Рид наконец уступил, протянув раненое плечо Джин. Она методично разложила на капоте аптечку: антисептик, вата, бинт.

— Если не обработать, сепсис обеспечен, — её голос звучал монотонно, как запись автоответчика. — Потом некроз тканей, ампутация…

Рид настороженно слушал эту лекцию по медицине — такая себе перспектива. Он вздрогнул всем телом, когда жидкость из матовой бутылки хлынула на рану:

— Чёрт, МакРэй! Мы же вроде объявили перемирие… За что ты так?! Адски щиплет!

— Это же перекись, — её тон не изменился. — Просто реакция окисления.

Движения Джин были выверенными, будто она не раз обрабатывала раны. Гэвин, стиснув зубы, рассматривал единственное, что было перед глазами — её лицо. Выражение — одинаково бесстрастное, точно у статуи. «Ей бы в библиотеке работать, а не в полиции. Сидела бы в читальном зале, шепча: «Тише!» — тем, кто чавкает над книгами», — рассуждал про себя Рид. Она будто принимала транквилизаторы. А может, так и было? Хотя нет… Джин не отключалась от мира, а отгораживалась — едва уловимая разница, которую заметит лишь тот, кто сам так делает.

Гэвин вдруг осознал, что его так бесило — этот эмоциональный вакуум, не свойственный женщинам. Представительницы прекрасного пола в его обществе вели себя по-разному: краснели, бледнели, кривились, смеялись, злились… Но никогда не проявляли безразличия. А МакРэй делала это с профессиональной точностью. Но сейчас внутренняя тишина Джин так естественно вписывалась в окружающий мир, что Риду было на удивление комфортно.

— Всё, — коротко произнесла МакРэй, кидая окровавленную марлю в пакет из-под чипсов.

Рид посмотрел на забинтованное плечо. «Недурно», — подумал он то ли с усмешкой, то ли с уважением. Куртка болталась на зеркале, ветер пробирал до костей, но рана горела слабее, чем память о внезапной улыбке Джин.

* * *

Бригада криминалистов работала под чутким руководством Андерсона. Он расхаживал туда-сюда, полы его пальто распахивались в такт шагов, обнажая неуместный принт гавайской рубахи — ананасы и коктейльные зонтики. Хэнк не возражал против присутствия Рида и МакРэй, но для надёжности оставил с ними Коннора — вдруг Гэвин решит сплюнуть на улики.

В одной из секций павильона обнаружили следы временного пребывания: помятый спальный мешок, запасы еды, рассчитанные на долгий срок, — банки консервов с потускневшими этикетками, мутные соленья в стекле, чёрствые сухари в полиэтиленовом пакете. Глиняная бутыль с остатками воды. Ведро с едким запахом, видимо, замена туалету. Но ни одной зацепки, связывающей этого человека с убийствами. На первый взгляд — обычный бродяга.

Но стал бы бездомный бросаться на полицейских с вилами? Да ещё с такой яростью, с такой неестественной скоростью?

Андерсон резко поднял руку, жестом подозвав Рида.

— Объясни, откуда у тебя наводка на это место.

— А кто убил Кеннеди — не хочешь узнать? — Гэвин оскалился, но в его голосе сквозило раздражение.

— Чтобы до восемнадцати ноль-ноль отчёт был у меня на почте, — отрезал Андерсон.

— У меня своих дел по горло, — лениво протянул Рид, демонстративно засовывая руки в карманы.

— Или отчёт, или...

— Или что, король шантажа? — усмехнулся Гэвин.

— Или я попрошу Фаулера перевести тебя в мои помощники. На постоянной основе.

Улыбка мгновенно исчезла, будто её сдуло порывом ветра.

— Отчёт, говоришь? — Рид резко изменил тон, выражая почти деловую живость. — Будет тебе в лучшем виде. Я свободен?

— Да, кто тебя держит… — Андерсон равнодушно махнул рукой в сторону припаркованной машины.

Рид резко развернулся на каблуках, грациозно, будто кот, и зашагал к дороге. Проходя мимо Джин, он бросил через плечо:

— МакРэй, едешь?

— Нет, — её ответ прозвучал сухо, без интонаций. — Остаюсь с группой.

— Как знаешь, — сказал он, не оборачиваясь.

Но его снова настиг её голос — ровный, чёткий:

— Рид... Спасибо.

Он слегка кивнул, уголок рта дрогнул в короткой ухмылке — вопреки всему, этот день оказался не так уж плох.

* * *

Рид набросал отчёт, не особо напрягаясь, лишь бы Андерсон отстал. Бумажная волокита всегда вызывала у него лёгкое отвращение, как необходимость разгребать чужой мусор, но сегодня он справился почти на автомате. Потом затянулся сигаретой в курилке, наблюдая, как дым клубится, поднимаясь к вытяжке. Очередное исключение, которое обернётся старой привычкой. Кофе с Тиной прошёл в стандартном ритме: пара плоских шуток и обмен новостями, которые никого не интересовали.

Рабочий день незаметно подошёл к концу, и Рид уже собирался уходить. Домой? Не факт. Всё зависело от того, куда занесёт вечер. На выходе из участка он столкнулся с группой Хэнка. МакРэй как раз поднималась по ступеням, её шаг был лёгким, лицо — усталым.

— Ну как, раскопали ещё что-нибудь? — поинтересовался Рид, когда они поравнялись.

Джин задержалась на мгновенье, отрицательно покачав головой, и вдруг спросила:

— Как рука?

Рид мельком глянул на перевязанный бицепс. Повязка уже слегка поизносилась.

— Пока на месте.

— Хорошо, — её голос прозвучал глухо, будто она говорила из-за толстого стекла. — Покажись врачу. Мало ли…

— Лучше вискаря бахну. Так надёжнее.

Уголки её губ дрогнули. Рид на мгновение подумал, что лесной эпизод повторится, но она тут же опустила голову, резко бросив:

— Дело твоё…

Он проводил её взглядом. Она больше не вызывала в нём ни того любопытства, что в первые недели, ни раздражения, которое копилось последние дни. Но что-то цепляло. «Мемфисская моль», — мысленно повторил он старую кличку. Но она уже не монтировалась с МакРэй. По крайней мере, в его голове.

Джин засиделась допоздна. Часы показывали десять, когда она наконец откинулась в кресле, разминая затекшую шею. Отчёт по лесной вылазке с Ридом был готов, профиль подозреваемого Андерсон одобрил, а Коннор уже направил запрос в федеральные базы. Завтра у них будет конкретика — список подозреваемых вместо туманных догадок.

Она потянулась, чувствуя приятную усталость в мышцах. Та самая редкая удовлетворенность, когда понимаешь — день прошёл не зря. Но было в этом состоянии что-то ещё — странное тепло в груди, как после бокала глинтвейна. Может, перестал давить дурацкий конфликт с Ридом. А может… Её не отпускала та сцена, когда Гэвин так по-детски разозлился из-за порванной куртки. Просто был собой и позволил ей это увидеть.

Губы сами расплылись в улыбке. Пустой офис эхом вернул ей тихий смешок. «Хватит этих книжных историй», — внезапно одёрнула она себя. Романтизация повседневных моментов давно стала для неё черной меткой. Жизнь — это не сказка, это зал ожидания неотвратимого конца.

МакРэй накинула спецовку и пошла домой.