Рифы и короны (гет)

Нью‑Йорк не спал.

Огни Таймс‑сквер дробились в мокром асфальте, небоскрёбы пронзали низкое ноябрьское небо, а где‑то внизу, в лабиринте переулков, Рейна Форест проверяла снаряжение.

Она стояла перед зеркалом в квартире на Верхнем Вест‑Сайде. Внешне — обычный лофт девушки эко-активистки: стеллажи с книгами, стол, заваленный отчётами. Но в руках у неё было нечто, не вписывающееся ни в рамки модной индустрии, ни в каталоги передовых технокомпаний.

Костюм.

Он был живым.

Ткань не поддавалась классификации: не натуральная, не синтетическая. Что‑то среднее между кожей и углеродным волокном — эластичная, дышащая, чутко реагирующая на малейшие импульсы организма.

На поверхности — мелкие, едва заметные узоры, напоминающие чешуйки кожи; при внимательном взгляде переливались как крыло бабочки.

Костюм служил не для красивых фото и видео в новостях, а был живым щитом, скрывающим её от посторонних глаз. Он защищал её не только внешне, но и физически, поддерживая оптимальную температуру, становясь неотъемлемой частью её существа.

Маска лежала на ладони — тонкая, почти невесомая. Она облегала половину лица, оставляя открытыми только губы и была продолжением костюма.

Рейна поднесла маску к лицу. В зеркале отражалась лишь тень на фоне ночного города — глаза, горящие сосредоточенным светом, и контур губ, сжатых в решительной гримасе.

«Нима»— мысленно повторила она.

Дух, сокращённо на языках коренных жителей Америки.

Это имя родилось в тот вечер, когда город впервые увидел её.

Она появилась на крыше полуразрушенного здания — силуэт в вихре дождя, окружённый мягким сиянием. Из её ладоней лился приглушённый изумрудный свет, тёмный костюм, отливающий зелено-синим, сливался с этим светом, превращая её в часть сумеречного мира.

Она услышала это имя в новостном репортаже.

«Вчера здесь был не просто ураган — это был апокалипсис в центре города! Ветер срывал крыши, как бумажные листы, волны высотой с трёхэтажный дом бились о набережную, грозя снести всё на своём пути. Эвакуация шла полным ходом, но многие оказались заблокированы… Но сегодня все в основном обсуждают не разрушения, а то, что появилась внезапно ночью».

На экране появляются свидетельства очевидцев, снятые на следующий день. В голубом небе светит яркое солнце, а на фоне разрушенные улицы.

Очевидец 1. Я сидел в доме, думал, что крыша сейчас рухнет. И тут… свет. Сначала подумал, что это молния или что-то с электричеством случилось. Но нет. Смотрю, а на крыше стоит она. Ветер деревья ломает, а она стоит как вкопанная, даже не шелохнётся.

Очевидец 2. Я был на набережной, когда вдруг пришла волна. Огромная, чёрная. Я подумал, что всё, конец, но тут... вспышка. Зелёные ленты проскочили прямо под моими ногами, и волна замерла в воздухе, как будто её кто-то остановил. Потом она медленно опустилась, и всё вернулось в норму. Я посмотрел в сторону вспышки и увидел фигуру, окружённую сиянием.

Очевидец 3. У нас трое детей. Мы тогда прятались в подвале. Я не видела её, но чувствовала её присутствие. Словно дрожь внутри... Но какие бы ни были её мотивы, я бесконечно благодарна! Спасибо... спасибо!

В соцсетях множились видео с шаманкой. В комментариях разрастались споры о том, кто она, откуда и представляет ли угрозу. А поклонники супергероев выкладывали арты силуэта в зелёном свете, подпись — «Нима».

Рейна смотрела повтор этого репортажа в своей тогда небольшой квартире в прибрежном городке на Юкатане. Маска покоилась в её руках. Она провела пальцем по узорам на ткани — те отозвались лёгким теплом.

«Нима», — снова повторила она.

Она надела маску, проверила пояс с инструментами — не оружием, нет, но вещами, способными выручить там, где бессильны законы.

Шесть месяцев назад всё было иначе.

Рейна сидела в просторном офисе НКО «The Voice of Planet» на Манхэттене. За окном неспешно проплывали облака, отражаясь в стеклянных фасадах соседних зданий. Но ей было не до пейзажа. На столе громоздились папки, мониторы мерцали графиками, а поверх всего — фотографии мутных рек Танзании. Рядом лежали распечатки жалоб местных жителей: «Рыба дохнет. Дети болеют. Вода пахнет чем‑то противным».

Тогда она ещё верила в систему.

К ней в офис вошла коллега, по совместительству, лучшая подруга — Эрика Вейл. Она опустила ноутбук на её стол.

— Пробы из Рухуху показывают превышение тяжёлых металлов в семнадцать раз, — Она ткнула пальцем в экран, увеличивая фрагмент графика. — Но самое странное… вот. Эти изотопы. Они не соответствуют ни одному известному загрязнителю.

Коллега по делу Рейны, Кайл, нахмурился, вглядываясь в данные:

— Похоже на вибраниум, но… это невозможно. Он не встречается в свободном виде, да и... не в таком колличестве.

Рейна выдохнула. Карандаш едва слышно хрустнул в её руке. Она подперла подбородок рукой, касаясь сжатой линии губ, взгляд был прикован к карте Африки.

— А если его выделяют? — она провела пальцем по карте, останавливаясь на точке выше по течению Рухуху, — Смотрите: заброшенная шахта. А рядом — новый объект «Nexus Mining». Они зашли туда почти год назад под предлогом «георазведки». Но лицензии у них — на редкоземельные металлы.

Эрика сверилась с документами:

— Их анализы показывают следы высокотемпературных реакций. И уровень радиации в притоках вырос на сорок процентов за три месяца. А ещё… — она открыла спутниковые снимки, — эти резервуары. Их нет в проектной документации. И новая дорога к берегу. Зачем, если шахта в горах?

— Потому что они не собираются вывозить руду, — тихо сказала Рейна. — Они её перерабатывают прямо там. А отходы…

— Сбрасывают в реку, — закончила Эрика. — И никто не проверяет.

Они опубликовали отчёт. Через неделю «Nexus Mining» подал на Нору в суд за «распространение паники и нанесение ущерба деловой репутации». Адвокаты компании приложили «независимые экспертизы»: «Загрязнение — естественный процесс. Изотопы — результат распада минералов. Нет оснований для беспокойства».

Власти отмахнулись: «Нет доказательств нелегальной деятельности. Лицензия действует».

Кому есть дело до тех, кто живет на задворках мировой арены?

Рейна ходила по кабинетам, писала запросы, устраивала пресс‑конференции. В ответ — вежливые улыбки и фразы: «Мы изучаем вопрос», «Требуется дополнительное расследование».

В конце концов директор НКО вызвал Рейну к себе. Он сидел за массивным столом, сложив руки в замок, и смотрел на неё с усталой твёрдостью.

— Хватит, Рейна. Они задушат нас исками. Мы не можем бесконечно воевать с корпорацией, у которой карманы глубже океана. Передай дело.

Она промолчала, лишь сжала губы.

«Передай дело».

В голове уже назрел план — не открытый бой, а точный удар в нужную точку. И она знала, кому доверить этот инструмент.

После месяца тщательных исследований первую костяшку домино привели в движение.

Сначала раздался голос бывшего инженера компании «Nexus», уволенного за «превышение полномочий». Его интервью, подкреплённое документами, нашло отклик в небольшом издании, а затем стремительно разлетелось по социальным сетям. Вскоре к нему присоединились местные жители: рыбаки, чьи уловы сократились до трети, врачи, отмечающие тревожный рост заболеваний, и учителя, которые выводили школьников на мирные демонстрации. Фотографии реки обрели крылья и разлетелись по всем странам, вызывая волну сочувствия и негодования.

Протесты стали массовыми. История вышла на федеральный уровень — и тут сработало то самое «домино»: один из сенаторов, ранее получавший пожертвования от «Nexus», внезапно заявил о «необходимости независимого расследования». За ним последовали другие.

И наконец система дрогнула.

Суд признал факт нарушения экологических норм. «Nexus Mining» обязали выплатить штраф в размере двадцати пяти миллионов долларов и провести независимую проверку с участием международных экспертов, преостонавливая работу компании на год.

Газеты пестрели победными заголовками: «Экологическая угроза нейтрализована!»; «Nexus идёт на уступки!».

Спустя три месяца после «победы» Рейна получила тревожные вести от местных волонтёров — уровень тяжёлых металлов в реке снизился, но оставался выше нормы. Союзник с Африки доложил о ночных перемещениях грузовиков от шахты к побережью.

И вот однажды ночью, разбирая копии старых архивов, переданных ей от «Nexus» Рейна наткнулась на документ двадцатилетней давности — доклад о геологической разведке региона. Там упоминалось о «необычных минералогических аномалиях» в районе Рухуху. И подпись:

«Предварительная оценка указывает на возможное присутствие металлов с высокой энергетической плотностью».

Её сердце сжалось.

Вибраниум.

Он принадлежал стране, которая Рейне была небезразлична. Стране, чьи интересы она когда-то должна была поставить выше собственных. И сейчас данные документы были наглой провокацией.

Крайней точкой в деле стало сообщение друзей, занимающихся окениалогическим делом:

«Рейна, ситуация критическая. Компания «Horizons» собирается ставить ещё одну платформу — на этот раз у Доминиканской Республики. Мы провели моделирование: если начнётся утечка, токсичные отходы разнесутся на сотни миль за считанные часы. Это будет экологическая катастрофа. Мы пытаемся собрать доказательства, но нас явно пытаются остановить…»

Тогда Рейна поняла, это не совпадение.

Девушка, облаченнная в тёмный костюм вышла на улицу. Ветер трепал бахраму в районе пояса и груди, но она не замечала холода. Её цель — штаб‑квартира «Nexus Mining» на Уолл‑стрит. Официально — компания по добыче редкоземельных металлов. Неофициально…

«Они продают вибраниум на чёрный рынок», — думала она, вспоминая документы, которые удалось добыть тайно: строчки в накладных: «V‑сырец», счета за транспортировку в порт Момбасы и упоминания некоего торговца, связанного с офшорными счетами.

Но главный приз — ноутбук директора Дрейка Ворена. Если взломать его почту...

Она остановилась перед зеркальным фасадом здания. В отражении её решительное лицо, сжатые кулаки. Где‑то там, за этими стёклами, люди, которые убивают реки, отравляют океан и прячут правду за юридическими формулировками и вооружённой охраной.

Рейна достала из кармана перчатки. И шагнула к входу.

Охранники у входа в здание «Nexus» даже не взглянули на девушку. Она прошла через открытую дверь под невидимой пелиной, миновав две вышедших фигуры, и поднялась на 27‑й этаж.

В лифт она вошла вместе с группой сотрудников, также незаметная. Костюм отреагировал мгновенно: ткань слегка изменила оттенок, подстраиваясь под новую температуру.

На этаже — тишина. Камеры слежения моргнули, когда она активировала мини‑глушилку: микрочипы в её перчатках излучали волны, сбивающие алгоритмы распознавания.

Кабинет Ворена пах кожей и дорогим виски. На столе было фото семьи, рядом сейф с биометрическим замком. Рейна улыбнулась: «Слишком просто».

Она достала сканер, провела им над бокалом на столе. Три секунды — и устройство скопировало отпечаток пальца Ворена. Ещё пять — и сейф открылся.

Внутри ноутбук. И стопка документов с пометкой «Для аукциона».

Она уже подключала к ноутбуку свой модуль взлома, когда уловила звук.

Лёгкий щелчок.

Лифт в конце коридора.

Кто‑то шёл.

Её слух — обострённый, почти звериный, различил шаги: один человек, медленный, уверенный.

Ворен.

Дверь открылась. Ворен небрежно вошёл. Его взгляд скользнул по столу, по открытому сейфу, по ноутбуку. Человеческие глаза, накрытые густыми бровями, сощурились, пытаясь что‑то рассмотреть в темноте кабинета, мягко подсвечиваемом огнями города из окна.

— Кто здесь?

Он потянулся к телефону.

Рейна не стала ждать.

Воздушный удар — и телефон вылетает из рук. Описав дугу в воздухе, он приземляется на мягкий ковролин, наполнив воздух лёгким треском экрана и мелкими осколками, рассыпавшимися, как маленькие льдинки по ворсу.

Среди удушающего запаха одеколона — резкого, с нотами ветивера и бергамота, явно призванного скрыть естественные запахи, — в воздух прыснул кислый аромат. Да, именно так пахнет страх: прокисшее молоко, оставленное на жаре.

Ворен коротко, судорожно вздохнул.

В этот момент кресло за массивным письменным столом медленно, с едва слышным скрипом развернулось.

— Дрейк Ворен… — сказала Рейна, и между её пальцев взвилась тонкая струйка зелёного дыма, словно от сигареты.

— Шаманка… — Ворен попытался усмехнуться, приземлив руки на пояс. В тусклом свете его ровные зубы сверкнули неестественно белой полосой. — Или как там тебя теперь величают? Всё гадал, когда же ты наконец явишься...

— Мог бы и весточку прислать, — Нима слегка наклонила голову, — Я бы пришла раньше.

— Так ты из‑за Танзании? — Ворен приподнял бровь, стараясь сохранить небрежный тон. — Насколько же распространяются твои мнимые владения? Или просто не можешь простить белым былые распри?

Нима не ответила. Её нога, закинутая на колено, мерно покачивалась.

Ворен резко махнул рукой, блеснув массивными кольцами на пальцах:

— Можешь идти, Покахонтас. Я все-равно закрываю это дело.

Нима пришурилась:

— Мои интересы простираются ровно настолько, насколько хватает длины твоих грязных рук и рук твоих приспешников.

— Ты́ сорвала сделку моего брата?

— Твой брат собирался уничтожить единственный лес в округе, — сказала она непоколебимо, — Пусть ищет другое место для своих бетонных джунглей.

— Там была техника на миллиарды долларов!

— Там жили лю́ди, которые добывали себе пропитание среди пустыни, — она слегка выпрямилась, расправив плечи, — Это их дом.

— Ты про этих дикарей? — усмехнулся Ворен.

— Ты называешь их дикарями, — сказала Нима почти безэмоционально, — а я называю их людьми. Людьми, которые живут на этой земле веками. Которые знают её лучше, чем ты свои счета в офшорах.

Ворен усмехнулся, но в глазах его мелькнуло беспокойство. Он медленно обошёл стол, стараясь держаться на расстоянии.

— Ты не понимаешь, с чем связываешься, — он налил себе скотч, — Это большие деньги. Большие интересы. Ты просто пешка в игре, где правила устанавливают другие.

— Это которые? — холодно улыбнулась Нима, — Сливать токсичные отходы в реки, травить целые поселения и торговать минералами, которые не принадлежат тебе?

Ворен замер. Его пальцы сжались вокруг бокала, но он быстро взял себя в руки.

— Откуда у тебя вибраниум, Ворен? — склонила голову Нима.

— Вибраниум? — сделал глоток он, — Ты бредишь.

Нима встала и начала медленно обходить его, рассматривая мужчину в чёрном костюме, словно хищник добычу.

— Мы добываем редкоземельные металлы. Всё по лицензии.

— Твои лицензии просто бумажки, купленные за деньги, — остановилась она рядом с ним, — Я видела документы. «Вибраниум‑сырец». Счета за транспортировку в порт Момбасы...

Глаза Ворена холодно блеснули.

— Ты не представляешь, с кем имеешь дело. За мной стоят люди, которые не остановятся ни перед чем.

— Как и я, — тихо ответила Нима. — Я видела, как дети в Танзании болеют от воды, которую ты отравил. Я слышала, как рыбаки плачут, потому что их улов превратился в трупы. Ты думаешь, я отступлю?

— Что ты хочешь? Деньги? Я могу предложить тебе сумму, с которой твоя жизнь изменится.

— Мне не нужны твои деньги, — Нима шагнула к столу, её рука легла на ноутбук. — Мне нужна правда. Кто твой поставщик? Кто стоит за всем этим? Что за таинственный "торговец оружием".

Ворен, закусив губу, опустил голову. Он тяжело вздохнул и в следующее мгновение резким движением запустил бокал с напитком в Рейну и, подобно загнанному зверю, стремительно бросился к двери.

Нима изящно увернулась от удара, лишь слегка повернувшись плечом и бокал зазвенел, ударившись об окно. Она удивлённо застыла, глядя на стремительно удаляющуюся фигуру Ворена.

Лёгкое движение её кисти — и массивное кресло, стоящее у стены, с шорохом переместилось, перегородив выход. Ворен налетел на преграду, перевалившись за спинку кресла и упав на пол. Его фигура застыла в нелепой и беспомощной позе.

— Бежать бесполезно, Дрейк, — сказала она спокойно.

Зелёные ленты скользнули под кресло и подняли из под него в воздух тело Ворена, а затем плюхнули как попадет в кресло. Нима взяла стул на колесиках и подкатила к нему.

Ворен выпрямился в кресле, задрав подбородок и с шорохом одернул перекосившийся пиджак.

— Давай поговорим откровенно, — продолжила Нима, присаживаясь, — У тебя есть выбор: рассказать всё сейчас или узнать, на что я действительно способна.

В подтверждение её слов за окном внезапно вспыхнули молнии, хотя небо оставалось ясным. Это была не природа — это была она, воплощение стихий, хозяйка бурь и ветров.

Ворен сглотнул. Воздух наполнился металлическим привкусом, словно кровь на раскаленном железе. Глаза Нимы блеснули.

— Кто поставляет тебе вибраниум? — ласково повторила она, но на этот раз в её голосе зазвучали низкие, вибрирующие ноты, заставляющие дрожать стёкла в рамах. — Говори.

Ворен сжал подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Его взгляд метался по кабинету — от заблокированной двери до окон, за которыми плясали призрачные молнии.

— Ты… ты не понимаешь, с кем связываешься, — прошептал он.

Нима чуть склонила голову, её длинные, тёмные волосы, словно шёлковый занавес, мягко обрамляли лицо. В глазах девушки заиграли изумрудные волны, словно отражения далёкого океана, затерянного в глубине души.

— О, напротив. Я понимаю очень хорошо. Гораздо лучше, чем ты думаешь.

Она подняла руку. Воздух вокруг затрепетал, наполняясь едва уловимым гулом, зелёные ленты энергии, подобные живым щупальцам, медленно обвились вокруг запястья Ворена. Они не причиняли боли, но лишали последней иллюзии свободы.

— Твой поставщик… — Нима задумчиво рассматривала свою перчатку, — Кто он?

Ворен вздрогнул. Губы его дрогнули, но он промолчал.

— Кто жаждет разрушить монополию Ваканды? — продолжила Нима, опершись локтями в колени и заглянув хищными глазами сквозь прорези в маске в его. — Откуда у тебя те фальшивые бумаги о месторождениях вибраниума?

Ворен закусил губу. Нима двинулась молниеносно. Её кулак коснулся его лица, едва заметно, и Ворен вскрикнул, запрокив голову.

— Черт! — выкрикнул он, — Я не знаю его имени, — продолжил он глухо, закрывая разбитый нос рукой, — Мы общаемся через посредников. Нам предстояло встретиться на следующей неделе…

Он запнулся, отвлекшись на струйку крови, хлынувшую по нижней губе. Дрожащей рукой вытер её, но Нима не дала ему времени на передышку. Её кулак вновь не спеша поднялся...

— Стой‑стой,— Ворен вскинул ладони в отчаянном жесте. — Стой! Он продал мне те бумаги… — продолжил он, с трудом поднимая голову, взгляд его был затуманен болью, — В обмен на то, что я буду производить для него оружие… на чёрный рынок.

Слова повисли в воздухе.

Нима медленно опустила руку. Зелёные ленты растворились в воздухе, оставив после себя лишь едва уловимый запах озона.

Она знала: могла бы использовать телепатию. Проникнуть в его сознание, вырвать ответы. Но страх сдерживал её — страх, что сила выйдет из‑под контроля, что его разум просто… сгорит.

Поэтому — только сила. Только правда, выбитая из его уст.

— Где состоится встреча? — сказала она тихо.

Ворен недоверчиво покосился на неё. В его зрачках мелькнул отблеск страха, тут же спрятавшийся за маской надменности. Но Нима не отвела взгляда. Она вскинула бровь, и в полумраке кабинета её глаза вновь вспыхнули изумрудным светом, словно два крошечных костра, разгорающихся в глубине древней пещеры.

— У тебя десять секунд, — добавила она холодно.

Ворен судорожно выдохнул. Пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, медленно расслабились. Он облизнул пересохшие губы:

— В Рио‑де‑Жанейро, — наконец выдавил он, словно выталкивая слова из самого нутра. — В особняке Мендесов.

Нима улыбнулась, едва заметно. На её лице заиграли призрачные блики синего и красного света. Она повернулась к окну, покрытому тысячами капелек воды, что отражали в себе целый мир — сгущающиеся сумерки, окрашивающие город в тона увядающего золота и пепельной синевы.

— Что ж, мне пора, — произнесла она, вставая.

Нима подошла к столу и, взяв с него ноутбук, направилась к выходу.

— Если вдруг ты обманул меня, не думай, что решётки защитят тебя.

— Что?! — Ворен резко выпрямился, тоже бросив взгляд в окно. Его голос дрогнул, как струны расстроенного инструмента. — Я думал, у нас сделка! Я думал, ты отпустишь меня!

— У тебя ещё есть шанс попробовать улизнуть, — Нима остановилась у двери и виновато пшикнула, как если бы обожглась. — Только боюсь, они изрешетят тебя пулями при попытке бегства...

Она обернулась, и уголки её губ приподнялись в хищном оскале правосудия.

— Я нашла доказательства, Ворен. Все твои транзакции, все тайные соглашения, все грязные сделки. Они уже в их руках.

Ворен побледнел. Его взгляд метнулся к двери, затем к окну — туда, где у подножия здания мерцали огни, словно глаза невидимых охотников. Он наконец осознал: ловушка захлопнулась.

— Ты… ты не посмеешь…

— Уже посмела, — ответила Нима с ледяной усмешкой. — Думаешь, я дам тебе уйти? Чтобы ты укрылся, а потом начал по новой в другом месте?

Она щёлкнула языком — короткий, резкий звук, похожий на щелчок затвора.

— Нет, Ворен. Игра окончена.

Нима распахнула дверь. В коридор хлынул поток холодного воздуха, принёсшего с собой отдалённый гул сирен и ритмичный топот ботинок по лестнице. Ворен дёрнулся, вслушиваясь. Его лицо посерело.

Нима не стала дожидаться финала. Она шагнула в полумрак коридора, и тени словно расступились перед ней. За спиной раздался первый крик: «Полиция! Всем оставаться на местах!»

Через два часа Рейна уже стояла на улице Манхэттена. Дождь только начинался — редкие капли разбивались о мокрый асфальт, отражаясь в огнях неоновых вывесок. Небоскрёбы вокруг мерцали, словно гигантские кристаллы, пронзающие свинцовые тучи. Рейна подняла руку, и из‑за угла вынырнула неприметная машина. Дверь открылась без звука.

— В аэропорт Кеннеди, — бросила она водителю, усаживаясь в кресло.

За окном мелькали огни Таймс‑сквер, но Рейна уже не видела их. Её мысли были там — в Рио, в тёмных залах особняка, где скоро развернётся настоящая игра. Игра, в которой Ворен был лишь первой фигурой, сброшенной с доски.

Машина набрала скорость, вливаясь в поток машин, направляющихся к аэропорту. Промелькнул знак «5 km to JFK».

Рейна закрыла глаза, мысленно прокручивая план. Каждый шаг, каждый возможный сценарий. Дождь усилился, размывая контуры города и отыгрывая на поверхности такси ритмичную музыку барабана. Но для неё Нью‑Йорк уже остался позади. Впереди — Рио, аукцион, и шанс спати их.