Грегори Гойл и новый враг (джен)

Лето в Малфой-мэноре было удушливым, словно шёлковая петля. Воздух, густой и влажный, пах розами, деньгами и самодовольством — три столпа, на которых держался мир Малфоев. Каждый рассвет встречал нас не пением птиц, а резкими командами Ханса, нашего немецкого инструктора по дуэлям. Его «Schneller, schneller!» въелось в подкорку, став таким же привычным, как скрип половиц в особняке Гойлов. Тренировки были беспощадными, выматывающими, но я впитывал их как губка. Виктор во мне ликовал. Тело Грегори, неуклюжее и рыхлое, преображалось. Утренняя магия, дневной квиддич и вечерние физические нагрузки, сдобренные укрепляющими и восстанавливающими зельями, которые Люциус выдавал нам с некоторой неохотой и презрением, словно подавая нищим милостыню, творили чудеса.

— Протего! — мой щит вспыхнул серебристым диском, отражая «Ступефай» Драко. Заклинание срикошетило в гобелен, изображавший какую-то древнюю битву между волшебниками и гоблинами. Гоблин на гобелене скорчился, словно от реальной боли.

— Nicht schlecht, Гойл, — одобрительно хмыкнул Ханс, постукивая своим жезлом-концентратором по полу. — Реакция лучше. Но стойка — дрянь. Ты как медведь, которого пчёлы загнали на дерево. Больше баланса! Мистер Малфой, ваша атака была предсказуемой. Вы словно телеграфируете свои намерения за секунду до выпада. В настоящем бою вас бы уже кормили черви.

Драко скривился, но промолчал. За лето он тоже изменился. Вечные тренировки и зелья сделали его крепче, выносливее. Он больше не был тем хрупким мальчиком, которого можно было свалить одним хорошим толчком. Теперь он мог выдержать удар, а его собственный «Протего» держался дольше всех, не рассыпаясь от первого же серьёзного заклинания. Он стал твёрже, как недозрелый орех — скорлупа окрепла, хоть ядро и оставалось детским. Крэбб же превратился в машину, если можно применить такое слово в отношении к двенадцатилетнему подростку. Его жир перековался в бугры мышц. Если раньше он был просто большой и рыхлой тушей, то теперь напоминал молодого тролля или, как удачно подметил Шарль, наш французский тренер по квиддичу, «мини-гориллу». Его заклинания всё ещё летели не слишком точно, но силы в них было столько, что его «Импедимента» пробивало стандартный щит с треском, а удар бладжером мог сломать метлу пополам. Он стал идеальным загонщиком — грубая, неотвратимая сила.

Я же обретал гармонию со своим новым телом. Моя память, как Виктора, о тактике, уворотах и поиске слабых мест противника накладывалась на растущую магическую силу и крепнущее тело Грегори. Я стал выше, шире в плечах, детская пухлость ушла, сменившись рельефными мышцами. Шарль больше не кричал, что я летаю «словно горилла». Теперь он цокал языком и говорил: «Больше грации, месье Гойл, и вы будете не загонщиком, а произведением искусства».

Мы научились работать втроём. Драко — быстрый, атакующий, я — его тень, прикрывающая фланги и контратакующая, Крэбб — таран, который шёл напролом, сметая всё на своем пути. Мы стали слаженным боевым отрядом, маленькой армией, которую Люциус Малфой ковал для своего сына. И я не собирался упускать эту возможность.

За две недели до отъезда в Хогвартс я решил вернуться в родовой особняк. Тренировки у Малфоев дали мне базу, но были вещи, которым там не учили. Вещи, которые требовали тишины, уединения и мрака библиотеки Гойлов, ведь Малфой-старший не спешил давать мне доступ к их библиотеке.

— Ты уверен? — спросил Драко, когда я сообщил ему о своем решении. — Отец говорил, что Ханс покажет нам пару интересных тёмных проклятий на последней неделе.

— Уверен, — кивнул я. — Нужно помочь отцу с некоторыми. Да и отдохнуть от рожи Ганса с Шарлем, они скоро будут мне в снах являться.

Он фыркнул, но спорить не стал. За лето наше немногое общение изменилось. Он всё ещё был главным, наследником, но сначала в его голосе начало проскальзывать уважение. Я не был больше просто тупым телохранителем. Я был полезным. Опасным. И он это чувствовал. Но, чем ближе к концу лета, видимо, из-за влияния отца, Драко иногда начинал вести себя ещё хуже, словно пытаясь показать, кто здесь главный. Особенно это усугублялось после выигранных им дуэлей, что случалось не так и редко, хоть мне и немного стыдно это признавать. Я тоже больше уже не пытался навязать свое лидерство, помня предостережение Люциуса в начале каникул. Не знаю, что ему тогда Драко нарассказывал, но пока что лучше удержаться от этого. Вот в Хогвартсе посмотрим.

Особняк встретил меня той же гнетущей тишиной и запахом пыли. Остатки Грегори во мне опять вынудили меня вспомнить Алису. Алису, которой теперь здесь не было. Её смех больше не разносился по коридорам. Эта пустота была почти осязаемой, она давила, заставляя вспоминать ту ночь в подвале. Я стиснул зубы и волевым усилием подавил эту вспышку эмоций, нетипичных для меня-Виктора. Это всё неважно, у меня хватает дел, чтобы об этом не рефлексировать.

Отец выглядел ещё хуже. Похоже, он почти не выходил из своего кабинета, окружённый старыми книгами и клубами дыма от трубки. Словно ритуал высосал из него не только магию, но и волю к жизни. Но разум всё ещё оставался довольно острым, как лезвие ритуального кинжала.

— Ты вернулся, — констатировал он, не поднимая глаз от древнего фолианта. — Тренировки у Малфоев пошли на пользу. Ты выглядишь… крепче.

— Я хочу изучить Обливиэйт, — сказал я без предисловий, садясь в кресло напротив. — В прошлом году он бы мне очень пригодился. После истории с камнем.

Ричард наконец поднял на меня свои выцветшие глаза. В них мелькнул интерес.

— Обливиэйт? Это сложное заклинание. Требует тонкости и концентрации. Одно неверное движение — и ты превратишь мозг цели в кашу. Или сотрёшь не тот кусок памяти. Зачем тебе это сейчас, на втором курсе?

— Поттер вспомнил, как я его атаковал, после трёх Конфудусов и хорошего удара по затылку. Не всё, но достаточно, чтобы шантажировать меня. Если бы я владел Обливиэйтом, камня бы хватило на всё. И на долги, и на обет, и на безбедную жизнь. Больше я такой ошибки не допущу.

Ричард медленно кивнул.

— Разумно. Но сначала — камень. Я провёл всё лето в поисках информации. Эта вещь уникальна. В нашей библиотеке почти ничего нет.

После возвращения я, конечно же, сразу же пошёл проверять, на месте ли камень. Гойлу-старшему я почти не доверял, но брать этот артефакт с собой к Малфоям вообще было бы безумством. Камень был на месте. Не знаю, из-за того, что Ричарду действительно стало наплевать на всё, либо из-за того, что он пока не смог найти какой-либо рецепт, чтобы использовать камень. Конечно, я не тешил себя иллюзиями, что он не смог найти мой тайник у себя в особняке, с вездесущими эльфами.

Мы провели два дня в пыльном полумраке родовой библиотеки. Точнее, того, что от неё осталось после визитов Люциуса. Но что-то ценное отец успел-таки спрятать. Мы перебирали древние свитки, листали книги в обложках из человеческой кожи, страницы которых шелестели, как сухие листья. Воздух был пропитан запахом старого пергамента, вековой пыли и тёмной магии, которая, казалось, въелась в сами стены.

Передо мной лежал фолиант под названием «Воля и Пустота». Его страницы были тонкими, как паутина, и исписаны кроваво-красными чернилами. Я провёл пальцем по строчке: «Воля — вот истинная магия. Заклинания — лишь костыли для тех, кто неспособен подчинить реальность одному своему желанию. Сломай чужую волю, и ты сломаешь мир вокруг неё».

Отец сидел напротив, погруженный в «Гримуар Кровавой Луны». Он пробормотал себе под нос, читая: «Кровь — это не плата, а ключ. Каждая капля страдания отмыкает врата силы, недоступные для слабых духом. Невинность жертвы — лучший катализатор». Он бросил на меня короткий взгляд, и я понял, что он тоже думает о той ночи.

— Ничего, — наконец выдохнул отец, отбрасывая в сторону очередной том. — Либо Фламель был гением-одиночкой и не оставил записей, либо все они хранятся у Дамблдора. Разделять его было рискованно, но ритуал Разделения Сущности, который мы провели, был единственным известным мне способом. Как создать новый… об этом знают лишь мёртвые.

— Значит, это тупик, — заключил я, чувствуя, как разочарование смешивается с холодной решимостью. — Тогда теперь Обливиэйт. Где мне найти информацию?

— Посмотри на вот этой полке. — Ричард указал на дальний стеллаж, скрытый за тяжёлым гобеленом. — «Тени разума: искусство ментальных манипуляций». Там есть нужная глава. Я пролистал книгу, её страницы пахли озоном и страхом. «Разум — глина. Истинный мастер не ломает его, а лепит. Воспоминание — лишь шрам на этой глине, который можно сгладить или вырезать заново, сотворив новую правду из пустоты». Вот оно.

— Учти, Грегори, — продолжил отец, — это опасная магия. Тренироваться на эльфах бесполезно, их разум устроен иначе. Тебе понадобятся люди.

Мой план созрел мгновенно, холодный и ясный, как зимняя ночь. Я собирался использовать тот же метод, что и в прошлый раз. Он сработал тогда, сработает и сейчас.

— Мне нужна незарегистрированная палочка и оборотное зелье, — сказал я. — И портключи. Надо будет запастись материалом.

Отец посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, а затем на его губах появилась слабая, жутковатая улыбка.

— Ты становишься похожим на меня, сын. Хорошо. Всё будет готово к завтрашней ночи.

Ночь снова укрыла магловский Лондон своим грязным, промокшим одеялом. Я, в облике неприметного мужчины средних лет, вышел из «Дырявого котла» и растворился в толпе. План был прост и эффективен, отточен прошлой охотой. Лишь одна небольшая коррекция — в этот раз я собирался просто угнать чей-то автомобиль, вместо привычной схемы с кэбом. Не думаю, что это изменит хоть что-то.

Первую цель я нашёл в дешёвом пабе на окраине. Молодой парень, уже изрядно набравшийся, хвастался перед подружкой, размахивая пачкой фунтов. Жадность и глупость — идеальное сочетание. Отлично. Я дождался, пока он выйдет в туалет. Короткий коридор, тусклая лампочка, запах мочи и дешёвого пива.

— Конфудус.

Его глаза остекленели и он потерянно уставился на лужу мочи под ногами, абсолютно утратив связь с этим миром.

— Ты перебрал, приятель. Пойдём, я провожу тебя, — прошептал я, подхватывая его под руку.

Никто не обратил внимания. Через пять минут он уже лежал в багажнике угнанного форда, связанный и обездвиженный Петрификусом.

Вторую и третью жертву я взял на ночной автобусной остановке. Двое бездомных, дрожащих от холода и сырости, делили одну сигарету. Они были настолько незаметны для мира, что их исчезновение никто бы не заметил ещё несколько дней, а то и недель. Та же схема: Конфудус, короткая команда, багажник. Они даже не сопротивлялись, их воля была сломлена задолго до моего появления.

Вернувшись в особняк через портключ, я затащил их в подвал. Тот самый подвал. Кровь со стен отмыли, но воздух всё ещё пах смертью. Или это просто моя память.

Я усадил первого, парня из паба, на стул. Его глаза были полны ужаса, но тело не слушалось.

— Не бойся, — сказал я, хотя мой голос не нёс в себе ни капли утешения. — Мы просто проведём маленький эксперимент. Обливиэйт.

Я сосредоточился, вспоминая инструкции из книги. Нужно было чётко представить воспоминание, которое я хочу стереть. Последний час. Паб, девушка, туалет, я.

Палочка дрогнула. Луч света ударил парню в висок. Его глаза закатились, а из носа тонкой струйкой потекла кровь. Я переборщил. Разум превратился в чистый холст, без единого мазка. Он смотрел сквозь меня, пуская слюни. Бесполезно.

— Чёрт, — выругался я.

Вторую жертву, одного из бездомных, я решил обработать аккуратнее. Только последние десять минут. Остановка, я, машина.

— Обливиэйт.

На этот раз получилось лучше. Он очнулся, озираясь по сторонам с диким страхом.

— Где я? Что происходит? Я помню… я закончил колледж, а потом…

Отлично. Есть прогресс, он хотя бы не овощ. Этого недостаточно. Нужно было стереть небольшой фрагмент так, чтобы он сам заполнил пробел. Чтобы его собственный разум создал ложное воспоминание.

Третий бездомный. Я решил попробовать более сложную технику, описанную в книге, — замену воспоминаний.

— Обливиэйт.

Я попытался стереть последние полчаса его жизни, одновременно вкладывая в его разум новую картину: он встретил старого друга, они выпили, сели в его машину, чтобы поехать на ночлег.

И опять ничего. Третья жертва свалилась поломанной куклой на пол, как первая, похоже, даже забыв, как дышать. Фу, похоже, он ещё и обделался. Да уж, тут требовался дополнительный материал.

Теперь мой путь лежал в район ночных клубов и баров, где неоновые вывески отражались в мокром асфальте, а из дверей выплёскивались волны музыки и пьяного смеха. Здесь, в хаосе пятничной ночи, легко затеряться и ещё легче найти добычу.

Первую я заметил у выхода из клуба «Эйфория». Девушка лет двадцати, в коротком блестящем платье, ссорилась с кем-то по телефону. Слёзы текли по её щекам, размазывая макияж. Она была зла, расстроена и уязвима. Я подошёл, изображая сочувствие.

— Простите, у вас всё в порядке? Может, подвезти?

Она смерила меня недоверчивым взглядом, но моё невзрачное лицо и участливый тон сделали свое дело.

— Конфудус.

Её глаза расфокусировались. Она послушно села в машину, которую я «одолжил» на соседней улице. Петрификус Тоталус, и первая готова.

Вторую и третью я нашёл в тёмном переулке между двумя барами. Две подруги, хихикая, делили одну сигарету. Пришлось действовать быстро. Я прошёл мимо, якобы споткнувшись, и толкнул одну из них. Пока вторая помогала ей подняться, я наложил на неё быстрый Конфудус.

— Ой, Кэт, смотри, это же мой дядя! — воскликнула она, указывая на меня.

Вторая обернулась в замешательстве. Этой секунды мне хватило. Два быстрых заклинания, и обе уже лежали на заднем сиденье, глядя в потолок остекленевшими глазами.

Четвёртая ждала такси у обочины. Студентка, судя по стопке книг под мышкой. Она была слишком погружена в свои мысли. Я просто остановился рядом.

— Такси заказывали?

Конфудус. Петрификус. Багажник. Всё отработано до автоматизма.

Последнюю, пятую, я выслеживал дольше всего. Она вышла из круглосуточного кафе, неся в руках стаканчик с кофе. Была одна, но шла уверенно, постоянно оглядываясь. Словно хищница на охоте. Это было даже интересно. Я следовал за ней два квартала, прежде чем она свернула на тихую, плохо освещённую улицу. Мой шанс. Я обогнал её и встал под фонарём, делая вид, что ищу что-то в карманах. Когда она поравнялась со мной, я уронил кошелёк, рассыпав монеты по тротуару.

— Простите, не поможете?

Она нагнулась. Это была её ошибка.

Вернувшись в особняк, я затащил их в подвал. Пять молодых, полных жизни тел, теперь неподвижных, как манекены. В их глазах застыл немой ужас.

Я усадил первую, ту, что из клуба, на стул.

— Не бойся, — сказал я, хотя мой голос не нёс в себе ни капли утешения. — Это просто маленький эксперимент. Обливиэйт.

Я сосредоточился, вспоминая инструкции из книги. Нужно было чётко представить воспоминание, которое я хочу стереть. Последний час. Клуб, ссора, я.

Палочка дрогнула. Луч света ударил девушке в висок. Её глаза закатились, а из носа тонкой струйкой потекла кровь. Я снова переборщил. Разум превратился в чистый холст, без единого мазка. Она смотрела сквозь меня, пуская слюни. Хорошо, что хоть не забыла как дышать, подобно тому бомжу, который просто задохнулся из-за этого. Но всё же, это бесполезно. Чёрт возьми, что я делаю не так?! Что же, неважно, у меня осталось ещё четверо…

Прим. автора — на моем бусти уже появилась вторая эксклюзивная глава для подписчиков, о том, что все-таки случилось той ночью в подвале Гойл-мэнора. И даже эта, бесплатная глава появилась там на 8 часов раньше, дальше отрыв будет только расти. Кому интересно — подписывайтесь