Гарри Поттер: Новая реальность. (гет)

Гарри вернулся на кухню, его шаги были тяжелыми, а плечи ощутимо опущены, словно он нёс на них непомерный груз. Голова всё ещё гудела от недавней беседы с Дамблдором, слова о его родной матери, приёмной семье и давнем побеге вихрем проносились в сознании, оставляя горькое послевкусие. Он опустился на стул рядом с Сириусом, мгновенно ощутив на себе буквально физическую тяжесть взглядов со всех сторон стола.

Семья его, которая теперь казалась необъятной и такой непривычной, сидела за столом, и каждый взгляд был словно укол. Эмма, его родная мать, сидела напротив, её глаза, были полны невыразимой скорби и вины. В них читалось столько несказанного, столько боли, что Гарри захотелось просто отвернуться и никогда больше не встречаться с ней взглядом. Рядом с ней Капитан Крюк, её спутник, наблюдал за Гарри с проницательным интересом, его взгляд был смесью пиратской настороженности и неожиданной отеческой тревоги, которую Гарри никак не ожидал увидеть в глазах этого человека.

Дальше по столу, Бель и Румпельштильцхен, его дедушка и бабушка со стороны отца, тоже не сводили с него глаз. В мудрых глазах Бель светилась мягкая скорбь и желание понять, а взгляд Румпельштильцхена был острым, пронизывающим, словно он пытался разгадать все тайны Гарри одним лишь взором, просчитывая каждый его шаг.

Рядом с Реджиной, его приёмной матерью, которая излучала волны нежности и тревоги, а её взгляд молил о понимании и прощении, сидел неизвестный Гарри мужчина. Он был высокого роста, с пронзительными глазами, и смотрел на Гарри с любопытством, смешанным с осторожностью, словно оценивая его потенциал или угрозу. Рядом с ним был мальчик, очевидно его сын, который просто с детской непосредственностью наблюдал за Гарри, слегка испуганный общей напряженностью и атмосферой ожидания.

Ещё дальше сидели Мэри Маргарет и Дэвид, бабушка и дедушка со стороны матери. Мэри Маргарет смотрела на него с неподдельной добротой и состраданием, словно видя в нём своего собственного ребёнка, попавшего в беду. Дэвид, её муж, крепко сжимал её руку и бросал на Гарри внимательный, защитный взгляд, в котором чувствовалась невысказанная сила и надёжность.

Генри, младший брат, притих, его маленькое лицо было бледным, а глаза прикованы к Гарри, словно он боялся, что тот снова исчезнет. Аврора, сидящая чуть дальше с Гарриет, тоже не отводила от него пристального взгляда, в её глазах была смесь сочувствия, понимания и чего-то похожего на скрытую боль, но при этом она явно была частью этой большой, сложной семьи. Гарри старался игнорировать эти взгляды, прячась за маской безразличия, но их коллективная тяжесть давила, как невидимый пресс, вытягивая из него последние силы.

Сириус, заметив тревогу в глазах Гарри, промелькнувшую сквозь маску усталости, обеспокоенно наклонился к нему:

— Как ты, Гарри? Всё в порядке?

Гарри тяжело вздохнул. Он чувствовал, как усталость давит на плечи, словно неподъемный груз.

— Если честно? Не очень. Навалилось слишком много всего… Трудно даже дышать.

Сириус понимающе кивнул. Его глаза, обычно искрящиеся озорством, сейчас были полны сочувствия. Он легонько сжал плечо крестника, словно передавая ему немного своей силы.

— Понимаю. Но всё обязательно наладится, Гарри. Поверь мне, так всегда бывает. Будут и светлые дни.

— Очень на это надеюсь, Сириус, — пробормотал Гарри, и в его голосе сквозила усталость. Он вспомнил о крёстном и виновато спросил: — А как ты сам? Как тебе здесь, взаперти?

Сириус невесело усмехнулся. На его лице промелькнула тень тоски.

— Как мне? Да я тут, Гарри, уже больше месяца гнию, как проклятый тролль в клетке. В четырёх стенах. Разве это можно назвать жизнью? Только и делаю, что смотрю в окно и считаю дни.

— Но почему ты не выходишь? — нахмурился Гарри, хотя и понимал причины. Эта несправедливость вызывала у него ярость.

— Министерство по-прежнему считает меня опасным беглецом, — пояснил Сириус, и в его взгляде появилось отчаяние. — А Волдеморт,  мог по всей видимости, узнать от Хвоста, что я — анимаг. Теперь мои превращения стали почти бесполезны. Дамблдор считает, что мне слишком рискованно выходить на свободу — это может подвергнуть опасности весь Орден.

Гарри попытался его подбодрить. Он знал, как тяжело Сириусу, и ему хотелось хоть как-то облегчить его участь.

— Зато ты в курсе всех событий, Сириус. Ты здесь, с Орденом. Ты часть этого.

Сириус саркастически хмыкнул.

— О, это точно. Целыми днями слушаю отчёты Снейпа и вынужден глотать его ядовитые намёки на то, как он рискует жизнью, пока я тут отсиживаюсь в своём "уютном родовом поместье"… А ещё с издевкой спрашивает, как продвигается наша "благородная уборка"…

— Уборка? — Гарри недоуменно вскинул бровь. Он не понимал, о чём говорит Сириус.

Сириус сморщился, словно откусил лимон, и окинул взглядом обшарпанную кухню. В каждом уголке виднелась пыль и паутина, напоминая о былой славе рода Блэков.

— Пытаемся привести это место хоть в какое-то божеское состояние. Чтобы здесь хоть человек мог находиться, а не только привидения и пауки. Уборка дома — неблагодарное занятие, скажу я тебе. Одно расстройство!

* * *

В этот момент кухню наполнил соблазнительный аромат жареного мяса и свежей выпечки. Пришло время ужина. Миссис Уизли, несмотря на царившую в доме суматоху, уже накрыла на стол.

Гарри только сейчас заметил, что за столом не только собрались близкие друзья: Рон и Гермиона. Но и рядом сидела сестра Гарри, Гарриет. Все они старались вести непринуждённый разговор, но их голоса звучали натянуто, а взгляды то и дело украдкой возвращались к Гарри, словно опасаясь, что он вот-вот сломается под грузом переживаний. Только Харольд, угрюмо сидевший рядом со своим крестным, Люпином, не скрывал своего недовольства. Он почти открыто прожигал Гарри взглядом, полным презрения и неприкрытого подозрения. Гарри чувствовал, как его терпение медленно истощается. Внутри закипала злость, но он старался держать себя в руках.

Он взял вилку и попытался спокойно поесть, но кусок словно застрял в горле. Тишину, нарушаемую лишь тихим позвякиванием посуды и приглушенным шёпотом, нарушил Сириус. Он слегка наклонился к Гарри, и в его голосе послышалось удивление, смешанное с беспокойством:

— Знаете, ребята, вы меня просто поражаете, — произнёс Сириус, внимательно разглядывая лица племянника и племянницы. — Я ожидал, что вы засыплете нас вопросами о Тёмном Лорде. Учитывая последние события, это было бы вполне естественно.

Гарри невольно вздрогнул. Сириус был прав. Он и вправду хотел расспросить своих друзей, и особенно Сириуса, обо всём, что происходит, и выяснить, почему они так неохотно отвечали на его письма. Хотелось докопаться до правды. Но после пережитого — нападения приспешников Тёмного Лорда, побега и последнего тяжёлого разговора с директором — все эти вопросы как-то отошли на второй план. Главное сейчас — спасти тех, кто ему дорог, а потом уже самому выжить в этом кошмаре.

В памяти всплыло последнее письмо от Авроры. В предпоследнем она как-то обмолвилась, что находится в штабе ордена. Тогда Гарри, доведённый до белого каления уклончивыми ответами Рона, Гермионы, Сириуса и даже её самой, отправил гневное послание. Он требовал объяснений, спрашивал, почему они так скупы на слова и что скрывают. И если уж она в штабе, то пусть хоть чем-то поделится. Аврора ответила коротко и сухо тогда, что ей запрещено сообщать даже где она находится, не говоря уже о деталях, связанных с Тёмным Лордом. Все эти тайны ей, Рону и Гермионе, недоступны, ведь они не входят в число избранных, посвященных в дела Ордена. Это стало последней каплей для Гарри. Ярость захлестнула его с новой силой, сжигая остатки надежды. Это было последнее письмо от Авроры. После этого Аврора не писала ему.  И чувство предательства и тоски поселилось глубоко в сердце, оставляя там ледяную пустоту.

— Я совсем забыл спросить об этом, Сириус, — Гарри небрежно пожал плечами, стараясь скрыть бушующие внутри эмоции. В голосе звучала нарочитая безразличность, хотя руки невольно сжались в кулаки. — Голова забита другим. Но я спрашивал у Авроры. Говорит, она, Рон и Гермиона, сами ничего не знают. Не состоят в ордене.

Миссис Уизли, внимательно следившая за их разговором, решительно кивнула. Её обычно доброе лицо сейчас выражало твердую непреклонность. В глазах читалось материнское беспокойство и желание защитить тех, кто ей дорог.

— Аврора права, — безапелляционным тоном произнесла она. — Вы все еще слишком малы для таких дел. Это не школьные шалости, а настоящая война, где ставки — жизни.

— А с каких это пор для обычных вопросов нужно быть членом Ордена? — голос Сириуса внезапно похолодел. В нем промелькнула давняя боль и обида на мир, где правили тайны и секреты. Он бросил быстрый взгляд на миссис Уизли, в котором читался немой протест, и снова повернулся к Гарри. — Гарри и Харриет целый месяц провели в доме магглов, под постоянной угрозой, в полном неведении! А в итоге на них напали приспешники Тёмного Лорда! Разве они не заслужили знать, что происходит?

Джордж, до этого молча наблюдавший за разгорающимся спором, внезапно вскинул голову. Его взгляд заметался между взрослыми, словно ища поддержки и понимания.

— Постой, Сириус…

Фред тут же подхватил, и в его голосе, почти неотличимом от братова, прозвучало недовольство и обида.

— Почему только Гарри и Гарриет заслуживают ответов, а нам что, совсем ничего знать не положено?

— Мы тоже целый месяц пытались выяснить хоть что-нибудь, — добавил Джордж, глядя прямо в глаза родителям. В его взгляде читалось нескрываемое разочарование. — Но нас словно и не существует. Мы тоже переживаем!

Харольд тут же влез, с высокомерным осуждением глядя на близнецов.

— Потому что так решили ваши родители и директор! Не вам решать, что можно знать, а что — нет. Это для вашей же безопасности делается!

Сириус смерил Харольда презрительным взглядом, словно того и вовсе не существовало. Он не собирался тратить время на Харольда.

— Я не виноват в том, что вам не рассказывают о делах организации, ребята, — обратился он к близнецам, смягчив тон. В голосе появилась нотка понимания. — Это решение директора и ваших родителей. Но Гарри и Гарриет — другое дело. Они всегда оказывались в самом пекле.

Миссис Уизли, побагровев от возмущения, резко повернулась к Сириусу. Её глаза метали молнии.

— Ты не вправе решать, что нужно Гарри и Гарриет, а что — нет! Забыл, что говорил Дамблдор? Он ясно дал понять...

— Сириус прекрасно понимает, кто мы, — возразил Гарри, и в его голосе впервые прозвучала твердость, впрочем он так и не удостоил миссис Уизли взглядом, словно обращаясь ко всему миру, но не к ней лично. — Я — Гарри, моя сестра — Гарриет. И он понимает, что за нас отвечает. И, между прочим, отлично с этим справляется! Поэтому да, мы хотим знать, что происходит.

Миссис Уизли на мгновение лишилась дара речи, а затем её лицо приняло решительное и крайне строгое выражение, от которого, казалось, померкли краски на стенах. Поднявшись, она нависла над столом, словно разгневанная богиня.

— Джинни… Рон… Гермиона… Фред… Джордж… Харольд! Немедленно вон из кухни! Сейчас же! И чтобы я больше ничего не слышала!

Харольд, торжествующе ухмыльнувшись, первым вскочил с места. Словно только этого и ждал. Он, не говоря ни слова, с удовольствием выскользнул из комнаты, явно довольный тем, что избежал участи выслушивать взрослые разборки. Аврора, подхватив Генри за руку, а затем мягко взяв за плечо мальчика, сидевшего рядом с незнакомым Гарри мужчиной, тоже поспешила покинуть кухню, бросив на Гарри и Гарриет сочувственный взгляд. Бель, Румпельштильцхен, Реджина, мужчина  рядом с Реджиной, Мэри Маргарет, Дэвид, Эмма и Капитан Крюк остались сидеть на своих местах, не отрывая взглядов от разворачивающейся драмы. Их лица отражали гамму эмоций — от беспокойства и неловкости до мрачной задумчивости.

Фред и Джордж, однако, не собирались так просто сдаваться. Вскочив с места, они синхронно возмутились:

— Но нам же семнадцать лет! — провозгласили они в унисон, их голоса звенели протестом.

— Почему мне нельзя остаться?! — Рон тоже вскочил, его лицо пылало от несправедливости. — Они же наши друзья!

— Я тоже хочу знать! — закричала Джинни, попытавшись протиснуться мимо матери, но Миссис Уизли преградила ей путь.

— Нет! — отрезала Миссис Уизли, и её голос эхом прокатился по кухне, не терпя возражений. — Всем остальным — вон!

Мистер Уизли, до этого молча наблюдавший за происходящим с тревожным выражением лица, мягко кашлянул, пытаясь привлечь внимание.

— Молли, ну нельзя же так с Фредом и Джорджем. Они совершеннолетние. Им же уже семнадцать лет.

— Они ещё школьники! — гневно возразила Миссис Уизли, скрестив руки на груди. В её голосе звучала неприкрытая ярость.

— Молли, по закону они уже взрослые, — терпеливо объяснил Мистер Уизли, пытаясь уладить конфликт, хотя в его голосе слышалось утомление. — Они сами решают, что им слушать, а что — нет.

У Гарри уже начала раскалываться голова от этого бесконечного выяснения отношений. Ему было неловко наблюдать за семейной ссорой Уизли в присутствии своей новообретённой семьи, которая, вероятно, испытывала не меньшее смущение, чем он сам.

Тем более, внезапно поймал себя на мысли: с каких это пор он начал называть семью Аврору  " своей семьёй"? Это слово, соскользнувшее с губ, отозвалось легким уколом вины.

Миссис Уизли, пылающая от гнева и бессилия, наконец, сдалась. Плечи её поникли, словно под бременем неподъемной ноши.

— Я… Так, ладно, Фред и Джордж могут остаться, — выдохнула она с видимым усилием, словно отдавая последнее, что у неё осталось. — Но Рон… Рон, ты уходишь!

— Гарри всё нам с Гермионой расскажет! — взмолился Рон, бросая на Гарри умоляющий взгляд. Встретившись с его глазами, он понизил голос до доверительного шёпота: — Ведь расскажешь, да? А?

На мгновение Гарри охватило тёмное, злорадное искушение: а что, если не рассказывать им? Пусть и они почувствуют, каково это — сидеть в неведении, пока другие знают правду. Но стоило ему увидеть в глазах Рона и Гермионы безграничную надежду и преданность, как эта мысль тут же растворилась, словно дым, оставив после себя лишь тёплое чувство верности и потребность защитить близких.

— Конечно, расскажу, — твёрдо произнёс Гарри, кивнув. — И Авроре, и тебе, Джинни, тоже. Обязательно.

Рон и Гермиона буквально просияли, и на их лицах расцвела широкая улыбка облегчения и благодарности.

— Отлично! — словно выплюнула это слово Миссис Уизли, и её лицо исказила гримаса досады. — Отлично! Всем остальным — по кроватям! Живо!

Джинни, не споря, подчинилась, а Рон и Гермиона, получив заветное обещание, неохотно поплелись вслед за ней, словно не желая расставаться с надеждой на правду. Миссис Уизли последовала за ними, чтобы удостовериться, что все легли спать.

На кухне стало значительно тише, хотя напряжение никуда не делось, лишь сгустилось, оседая тяжёлой, гнетущей тишиной.

Сириус посмотрел на Гарри. В его глазах светилось понимание. Он как никто другой знал, каково это — жить в неведении.

— Что ж, Гарри, Гарриет, — начал он более спокойным, но всё ещё серьёзным голосом. — Раз уж мы добились этого, что бы вы хотели узнать в первую очередь? С чего начнём?

Гарри и Гарриет обменялись взглядами, понимая друг друга без слов. У них был один и тот же вопрос. Гарри глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и его взгляд скользнул по лицам оставшихся.

— Чем же всё-таки занимается Орден Феникса? Какова его цель, его задачи?

— Орден Феникса… — Сириус замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями. Его взгляд стал задумчивым, устремленным куда-то вдаль, словно он видел картины прошлого. — Мы всеми силами пытаемся сорвать планы Волан-де-Морта, помешать ему набрать силу и распространить свою власть. Наша главная цель — противостоять ему на каждом шагу, не дать ему стать слишком могущественным. Мы — щит, который должен защитить мир.

— Какие у него планы? — Гарриет тут же задала следующий вопрос, ее глаза и глаза Гарри горели жаждой знаний, смешанной с тревогой. Они жаждали хоть какой-то ясности в этом хаосе.

— Прежде всего, он пытается воссоздать свою армию, вернуть ей былую мощь, — ответил Сириус, обводя взглядом присутствующих. Его взгляд, полный мрачной решимости, словно говорил: "Не забывайте, с кем мы имеем дело". — В лучшие годы у него была целая орда приспешников: колдуны, которых он запугал или заколдовал, фанатично преданные Пожиратели Смерти и целая толпа самых разных тёмных существ, которых он завербовал или поработил. Не стоит забывать, что он не станет брать штурмом Министерство магии, располагая лишь дюжиной уцелевших Пожирателей. Он что-то замышляет. Что-то масштабное. Он готовит полномасштабное возрождение своей власти, способное ввергнуть мир в хаос.

— А вы пытаетесь помешать ему вербовать новых сторонников? — спросил Гарри, хотя и подозревал ответ. Слабая надежда на лучшее всё еще теплилась в его сердце.

— Да, насколько это вообще возможно, — ответил Люпин, и в его усталом голосе прозвучало горькое признание. — Но это крайне сложно, Гарри. Они прячутся в тени и заманивают слабых обещаниями силы.

Гарриет нахмурилась, понимая всю сложность и масштаб проблемы.

— Значит… у вас не особо получается?

В разговор вмешался мистер Уизли. В его голосе звучала непреклонность, а в глазах — горечь.

— Не всё так просто, как кажется, Гарриет. Далеко не всё.

— Почему? — спросила она, чувствуя, как волна разочарования и бессилия подступает к горлу. Неужели всё настолько безнадежно?

— Министерство, — сказала Тонкс, и ее обычно веселое лицо омрачилось, а волосы слегка изменили цвет, отражая её внутреннее волнение. — Гарри, ты помнишь Корнелиуса Фаджа после того, как Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? С тех пор ничего не изменилось. Он наотрез отказывается верить в происходящее. Считает Дамблдора старым выжившим из ума сплетником.

Гарриет кивнула, уступая очередь Гарри. Дальше он говорил увереннее. Ей же нужно было всё обдумать.

Гарри нахмурился, размышляя вслух.

— То есть, он чего-то боится? И если так, то чего именно?

— Дамблдора, — уверенно произнёс мистер Уизли, и его тон стал непривычно жёстким. Взгляд, до этого расфокусированный, словно смотрел сквозь Гарри, стал сосредоточенным и серьезным.

Даже Гарриет удивилась, услышав, что министр магии боится профессора Дамблдора.

— Дамблдора? — Гарри недоверчиво вскинул бровь. Это звучало нелепо. Улыбка недоверия исказила его губы. — Но почему?

— Он боится того, на что, как ему кажется, Дамблдор способен, — пояснил мистер Уизли, кивнув. — Фадж убеждён, что Дамблдор жаждет его свергнуть, что он сам метит на его место.

— Фадж в глубине души понимает, что Дамблдор во много раз умнее, сильнее и влиятельнее его, — добавил Люпин, его взгляд стал печальным. — И в начале своей министерской карьеры он постоянно обращался к Дамблдору за помощью и советом, цеплялся за его мудрость, как за спасательный круг. Но теперь, когда он ощутил вкус власти, стал намного самоувереннее и даже надменнее. Он просто не может допустить мысли, что есть кто-то могущественнее его, и что его собственная власть под угрозой.

Гарри и Гарриет презрительно фыркнули. Лицо Гарри исказила кривая ухмылка.

— Он что, совсем спятил? Или он просто идиот?

Сириус устало вздохнул, потирая переносицу. Кажется, придётся всё разжевывать до мелочей.

— Признать возвращение Тёмного Лорда — значит вызвать в Министерстве колоссальный переполох. Это политическое самоубийство, хаос, к которому они абсолютно не готовы. С чем-то подобным они не сталкивались почти четырнадцать лет. Фадж просто не в силах взглянуть правде в лицо и принять эту разрушительную реальность. Ему гораздо удобнее и безопаснее считать Дамблдора лжецом, параноиком. Это помогает ему сохранить свою должность и видимость контроля над ситуацией.

Гарриет ясно осознала: Министерство, как бы ей ни хотелось верить в обратное, осталось прежним. Ей никогда не стоило ждать от них справедливости. Впрочем, она сама давно сделала для себя выбор.

Гарри фыркнул, его взгляд стал жестким, словно закалился в огне.  Министерство, каким оно было в прошлой жизни, осталось и сейчас — слепым, глухим и беспринципным.

— Другими словами, он просто трус, — подвёл итог Гарри, и в его голосе не осталось и следа юношеской наивности. Лишь холодный расчёт и горькая правда. — Трус, которого волнует лишь его собственная шкура и как бы не слететь с кресла министра. Ему важнее собственное благополучие, чем правда. Боится, что если люди узнают, что он лгал, то ему больше не поверят, и он лишится всего. Получается, он обманывает всех подряд, выставляет Дамблдора сумасшедшим и, скорее всего, давит на «Ежедневный пророк», чтобы они печатали только "правильную" информацию. Неудивительно, что многие до сих пор не верят в возвращение Волдеморта. Ему просто проще зарыть голову в песок и делать вид, что ничего не происходит.

Взрослые слушали Гарри, затаив дыхание. Эмма и Реджина обменялись тревожными взглядами. Им было страшно видеть, как их сын, столкнувшись с суровой реальностью, так быстро взрослеет. Румпельштильцхен, напротив, казалось, был даже восхищён его проницательностью. В уголках его губ заиграла хитрая усмешка.

— Ты прав, Гарри, — кивнул Люпин, и в его голосе прозвучала неприкрытая печаль. Он знал, как сложно бороться с ложью, особенно когда она исходит от тех, кто обладает властью. — К сожалению, всё именно так и обстоит.

— Но вы-то говорите людям правду? Рассказываете им о возвращении Волан-де-Морта? — в голосе Гарриет прозвучала слабая надежда. Она всё еще верила, что есть те, кто не боятся сказать правду.

Сириус горько усмехнулся, и в его глазах застыла ирония.

— Видишь ли, Гарриет, меня считают массовым убийцей. За мою голову Министерство назначило награду в тысячу галеонов. Вряд ли кто-то станет слушать мои призывы к здравомыслию. Скорее меня отправят обратно в Азкабан, чем поверят хоть одному моему слову.

— И к тому же я не самый желанный гость во многих волшебных семьях, — тихо добавил Люпин, и в его голосе прозвучала  глубокая печаль. Его "пушистая проблема", как он сам её называл, и вправду отравляла ему жизнь. — Мои… особенности не вызывают доверия. Люди скорее сочтут меня безумцем или больным, чем поверят моим словам.

— Тонкс и Артур, если начнут кричать правду на каждом углу, вмиг лишатся своих постов в Министерстве, — продолжил Сириус, и его тон стал серьезным. В его глазах читалась стратегическая дальновидность. — А тогда мы потеряем все наши глаза и уши внутри этой бюрократической машины. Они ценны именно тем, что могут действовать скрытно, собирая информацию по крупицам.

— Кого-то нам всё же удалось перетянуть на свою сторону и завербовать в Орден, — сказал мистер Уизли. На его лице промелькнула робкая улыбка, и он бросил взгляд на Тонкс. Она в ответ лишь слегка кивнула, но в её глазах блеснуло гордое подтверждение. — Взять хотя бы Нимфадору. Она еще совсем молода, и по возрасту только недавно получила право стать членом Ордена. Но то, что на нашу сторону переходят такие авроры, как она, — это уже большая победа. Авроры должны бороться с темными силами, а теперь им приходится скрывать правду. Или Кингсли Шеклболт — тоже ценнейший кадр. Ему поручено возглавлять охоту на меня, но он намеренно дезинформирует Министерство, распуская слухи о том, что я скрываюсь где-то в Тибете. Он играет в опасную игру, но эта жертва оправдана.

Гарриет задумчиво нахмурилась, обменявшись быстрым взглядом с Гарри. Его лицо выражало ту же озабоченность.

— Но тогда кто же говорит правду о возвращении Волдеморта? Кто пытается разбудить людей?

Сириус снова посмотрел на Гарри. В его глазах плескалось горькое ироничное понимание.

— А ты сам как думаешь? Как ты думаешь, почему у Дамблдора сейчас столько неприятностей?

Гарриет впервые слышала об этом и была в шоке от услышанного. Она знала, что Дамблдор не из тех, кому легко можно испортить репутацию.

— Какие неприятности? — Гарри не понимал, о чём речь, так как провел последние месяцы вдали от магического мира и был отрезан от новостей.

— Его пытаются дискредитировать всеми способами, — пояснил Люпин, и в его голосе прозвучало искреннее возмущение. — В «Пророке» написали, будто Международная конфедерация магов сняла его с поста президента, потому что он, видите ли, «постарел и потерял хватку». Наглая ложь! Против него проголосовали представители из Министерства сразу после того, как он во всеуслышание объявил о возвращении Волан-де-Морта. А еще его лишили звания Верховного чародея Визенгамота и, ходят слухи, что хотят отобрать орден Мерлина первой степени. Это целенаправленная кампания по уничтожению Дамблдора. Они пытаются заткнуть ему рот.

Гарриет, решила высказать свой вопрос, ведь не просто так Пожиратели Смерти напали на них в доме Дурслей.

— Какие еще планы у Волан-де-Морта? И это не все его планы так понимаю? — тут же спросила Гарриет, и в её глазах снова вспыхнул огонь любопытства. Ей нужно было знать, зачем они с братом понадобились Тёмному Лорду. — Пожиратели Смерти напали на дом Дурслей не просто так, зачем мы ему?

Гарри прекрасно понимал, зачем он нужен Волдеморту, если, конечно, тот вспомнил, что в прошлой жизни Гарри был его другом Адрианом, а потом и младшим братом, ярым сторонником и Тёмным командиром. Но было и что-то еще, что сейчас скрывали от него члены Ордена Феникса. Что-то, выходящее за рамки обычного противостояния.

— Есть кое-что, чем он может завладеть лишь украдкой, — медленно начал Сириус, и его голос стал чуть тише, а взгляд — ещё серьезнее. Он явно взвешивал каждое слово. — Некий артефакт… Или даже оружие.

— Что за оружие? — потребовал Гарри, и его сердце забилось чаще, словно предчувствуя беду. — И зачем оно ему? Что оно дает?

Гарриет с надеждой подумала, что вот сейчас они наконец-то узнают ответы на все вопросы, но её ожидало разочарование.

— Хватит! — голос Миссис Уизли,  внезапно прорезал повисшую тишину, словно хлыст. В нём звучала смесь гнева и отчаяния. Она выступила из полумрака коридора, и в тусклом свете лампы стало видно, что лицо её бледное, а руки заметно дрожат. Она с трудом сдерживала переполнявшие её эмоции. — Я требую, чтобы вы все немедленно разошлись по комнатам! — властно произнесла она, окинув гневным взглядом Фреда и Джорджа, чьи лица выражали крайнюю степень недовольства, а затем, перевела взгляд на Гарри и Гарриет.

— Не тебе указывать… — попытался возразить Фред, его голос звенел возмущением, но Миссис Уизли, не дав ему договорить, резко оборвала его.

— Сириус, посмотри на меня! — взмолилась она, обращаясь к крёстному Гарри и Гарриет. В её глазах читалась мольба и отчаяние. — Ты уже наговорил им столько всего! Еще чуть-чуть — и их можно будет сразу в Орден принимать! Что ты наделал?!

— Вот и отлично! — воскликнул Гарри, резко вскочив со стула. В его голосе звенел вызов, а глаза горели решимостью, выдавая всё то, что накопилось у него в душе. — Я готов вступить в Орден! Мне надоело сидеть в неведении, пока вы там сражаетесь! Я хочу драться!

— Я тоже! Я тоже хочу вступить! Не могу больше сидеть сложа руки! — поддержала брата Гарриет. Её глаза горели решимостью.

Люпин печально покачал головой. Его лицо было бледным и осунувшимся, а в глазах читалась глубокая усталость.

— Нет, Гарри, Гарриет… — мягко, но непреклонно произнёс он. — Мы принимаем в Орден только взрослых, совершеннолетних магов. — Он бросил быстрый взгляд на Фреда и Джорджа, заметив, как те открыли рты для протеста, и добавил: — Тех, кто окончил школу. — Он знал, что этот аргумент поставит близнецов на место. — Членство в Ордене связано с такими опасностями, о которых никто из вас, пока не столкнётся с ними лицом к лицу, даже представить себе не может. Поверьте, Молли права, Сириус. Здесь не место детям.

Сириус тяжело выдохнул, понимая, что в этом споре ему не победить. Он пожал плечами и бросил быстрый взгляд на Гарри и Гарриет, в котором читалась смесь поддержки, понимания и сожаления. Возможно, даже какой-то намёк на будущее.

— Что ж… Ладно. Придётся на этом закончить. Похоже, на сегодня хватит откровений.

Миссис Уизли, всё ещё красная, но уже немного успокоившаяся, кивнула. Её плечи заметно расслабились, словно с них свалился тяжёлый груз.

— Идём, Гарри и Гарриет. Вам пора спать. Уже поздно.

Гарри и Гарриет, скрепя сердце, поднялись из-за стола. Гарри бросил последний взгляд на оставшихся в кухне взрослых, на их сосредоточенные и измученные лица. Его семья — Эмма, Реджина, Белль, Румпельштильцхен, Мэри Маргарет, Дэвид, Капитан Крюк и даже незнакомый мужчина — продолжали сидеть, с нескрываемым беспокойством провожая его взглядом. Все они словно понимали, что Гарри только что приоткрыли завесу над миром, куда им пока нет доступа, и что этот мир полон опасностей и скрытых угроз, которые таятся в каждой тени.

Гарри и Гарриет вместе с близнецами Уизли и Миссис Уизли вышли из кухни. Миссис Уизли, всё ещё пыхтя от возмущения, но уже более спокойно, повела Гарри в комнату, которую тот делил с Роном, молча указав на его кровать. Затем она отвела Харриет в комнату, которую та делила с Гермионой.