Тайна Хогвартса: Расколы (джен)

В гостиной всё по-прежнему. Только у кресел возник маленький столик с чашками и вазочкой с каким-то печеньем.

— Ну, я так понимаю, «Тёмный лорд» запустил руки к соседям?

— Скорее старается. Его интересуют ровно пять субрегионов в Европе, так что подборка довольно странная. Впрочем, местные сделали всё, чтобы втянуть их было несложно.

— Пять субрегионов, говоришь? Это, надо думать, те, в которых настоящие школы магии? Британские острова, Пиренейский, Апеннинский и Скандинавский полуострова, а заодно и Галлия?

— Да, с Германским субрегионом и Балканами пришлось бы слишком долго разбираться: там очень уж сильно всё пострадало за первую половину века, а «лорд» торопится.

— Уж я полагаю, что пострадало изрядно ещё в десятых. Не зря же Гриндевальд на Дурмстранг опирался. Надо думать, правительствам не терпится «прийти на помощь» несчастной Британии, а несознательные граждане ждут шанса изменить своё положение?

— Естественно. И если некий мощный безумец требует в обмен на свою помощь лишь право какого-то мутного ритуала, то это не такая уж и высокая цена.

— Ещё бы, это ведь что-то такое малопонятное, а непонятный инструмент, значит инструмент совершенно не интересный. По крайней мере, для людей практических. Тем более, школы важны стратегически, а все сейчас слишком увлечены тактикой. Надо думать, Министерства будут очень заняты?

— Полагаю, им будет очень интересно. У островов богатая история, да и гоблины не первый век дела ведут.

— Да, пытаясь загрести жар, нетрудно упустить, что сидишь на вулкане. А потом и останавливаться в прыжке будет поздно. Что ж, продолжай рассказ, как раз и печенье ещё есть.

— Кто бы мог подумать, что Вы горазды не только излагать истории, но и слушать их.

— Вообще-то, сливаясь с историей, человек не только приобщается к прошлому, но и сам добавляет некоторую каплю в этот поток. Так что можешь считать, что сейчас заранее приобщаешься к той части этого долга, которая лично тебе не будет грозить ещё долго.

Августа Лонгботтом покрутила в руках приглашение на внеочередное заседание Визенгамота. Повестка собрания выглядела вполне определённо, а уж тот факт, что всё устраивалось так скоро после «Ночи пожаров», как на материке окрестили министерский рейд … Старая колдунья не была глупа, а потому не собиралась показываться на этом мероприятии. Она решительно отложила бумагу и вызвала главу отряда Лонгботтомов, а также предводителя семейных домовиков. Леди Августа собиралась ещё написать несколько писем, но сперва — непосредственная безопасность внука.

В особняке Лонгботтомов было неспокойно. Хотя подросткам о положении и не докладывали, но все были как на иголках. Нечто витало в воздухе, да и усиленные приготовления, словно бы к затяжной осаде, было трудно не заметить. Дом и раньше напоминал собой крепость, но чем дальше, тем больше, эта крепость ощетинивалась орудиями. Невилл, Гарри, Рон и Гермиона, не сговариваясь, не говорили более о положении дел, как и о том, что, очевидно, возвращение в Хогвартс в ближайшее время им не светит. Только юный Лонгботтом стал усердней ухаживать за своими растениями (особенно лечебными), при этом лицо у него сделалось взволнованно-одухотворённое. Гермиона с особым тщанием закапывалась в книги: искала всё новые и новые заклинания, напирая на охранные и сигнальные. Гарри отрабатывал приёмы: в тренировочном зале бросался любимыми боевыми, но условно не смертельными заклятиями, изматывая себя до потери пульса. Рон же сидел, обложившись волшебными и магловскими газетами, причём не обязательно свежими. Всеобщее напряжение нарастало, хотя чем оно разрешится, было пока не ясно.

Новоиспечённый директор Снейп в своём (теперь уже своём!) кабинете, не находил себе места. Изначально всё было не слишком сложно: шпионить для Дамблдора, делая вид, что шпионишь для Волдеморта. В закулисном противостоянии их борьба была не особенно масштабной, а значит, ошибки можно было постепенно исправить. Теперь же, когда Тёмный лорд ведёт дело к открытому столкновению, любая оплошность может мгновенно обойтись весьма и весьма дорого. Сгладить ситуацию можно просто не успеть. Так было и с заданием, собрать учеников в школе возможно скорее. Снейп не особенно усердствовал в убеждении родителей, понимая, что дети тут будут заложниками. Впрочем, всякий раз, выводя пером очередное формальное обращение, он сознавал: действительно, здесь они будут в большей безопасности, чем снаружи. А если посмотреть на вещи совсем холодным взглядом, то всякое такое предложение подталкивало очередную семью к нужде определиться с тем, какую позицию она займёт в надвигающемся противостоянии. И требование, сделанное в такой форме, немало народу отталкивало. Что ж, прихоть Повелителя — закон. Пусть же платит за своё самодурство. Снейп жёстко усмехнулся. В такие минуты не самый плохой разум может быть полезен: пусть развлечёт своего обладателя, хотя бы и такой чёрной иронией.

Драко потерянно смотрел на то, как его отец собирается для очередного заседания Визенгамота. Собирался он как на войну: столько артефактов на лорде Малфое его сын не видел давно. Мать была страшно бледна и чрезвычайно настойчиво тискала Драко. Было ясно: ожидается что-то особенное. Изрядно повзрослевший за истёкшие месяцы юноша ясно видел: почему-то заседание должно выйти неожиданно бурным. Впрочем, чтобы понять из-за чего именно, юному Малфою не хватало информации. Оставалось лишь изо всех сил искать ответы на ранее поставленные вопросы, да надеяться, что отец сможет выбраться живым.

В тот день Министерство бурлило. Сновали мелкие служащие, носились записки, даже солидные работники высшего звена почти оставили свои обычные ухватки. Была усилена охрана, но, что стало обычным за время правления Фаджа, значило это немногое. По Атриуму двигались целые толпы. Много было любопытных. Все спешили узнать, что же будет дальше.

Впрочем, если разобрать, кто явился из действительно значимых лиц, то нужно отметить: очень немногие. Был Фадж со своей свитой. Имелось большинство Комиссии. Обходились с её членами очень предупредительно: так обращаются с важными гостями, ну, или с не менее важными ритуальными жертвами. Были почти все поборники чистоты крови из числа членов Визенгамота. Их костяк явился практически в боевом порядке с Люциусом Малфоем во главе. Пришли и немногие леди и лорды из числа сильно поредевших нейтралов. В полном составе отсутствовала фракция Дамблдора. Ряд сотрудников Министерства пребывал под арестом. Не явились представители от гоблинов и иностранных держав. Вообще, уполномоченные от различных волшебных существ, казалось, полностью проигнорировали чрезвычайное заседание Визенгамота.

Тем не менее, в Атриуме царило форменное столпотворение. Люди и людишки попроще проявили к творящемуся небывалый интерес. Особенно, конечно, усердствовали журналисты. Возможно, из их числа был и персонаж в чёрно-алом деловом костюме и некогда белых кедах. Однако, не в пример прочим, этот рыжий посетитель не домогался у охраны и служителей каких-нибудь ответов и не пытался проникнуть дальше Атриума. Этот гость избрал одного единственного сотрудника и уже битый час изводил его какими-то историями. Судя по остекленевшему взгляду министерского служащего, тот уже едва ли осознавал происходящее. Его коллегам, впрочем, приходилось не легче: выдерживать натиск такого количества любопытных, в принципе непросто.

Зала взорвалась прямо во время заседания Визенгамота. Так было объявлено сразу после происшествия. Пошли было слухи, что это сторонники Дамблдора попытались избавиться от самых серьёзных противников, но последовавшая пресс-конференция изменила всё.

Просторный Атриум производит впечатление весьма тесного помещения. Долорес Джейн Амбридж стоит в окружении нескольких высших служащих Министерства и ряда членов Визенгамота. Собственно, создаётся впечатление (и не сказать, чтобы совсем уж ложное), будто все они группируются вокруг двух фигур: приземистой дамы-заместителя Министра и высокого лорда Малфоя. Мадам Амбридж пылает яростью, которую даже не пытается скрыть. Люциус источает ледяное спокойствие, за которым только самые опытные могут увидеть некоторые отблески страха. Остальные обращают на себя внимание, в первую очередь, своим внешним видом. Конечно, почтенное собрание успело немного привести себя в порядок, но ссадины и слегка подпаленные волосы намекают на недавнее происшествие. Даже журналисты не смеют напирать на эту группу: охрана не выпускает из рук палочек и сверлит чужаков тяжёлыми взглядами. Речь заместителя министра гремит под сводами Атриума. Люциус Малфой также не жалеет слов. Эти речи, также как и колдографии разгромленного зала, трупов гоблинов и погибших членов заседания облетят весь мир. Передовицы всех магических газет будут возвещать о новом восстании гоблинов. А Министерство исполняющей должность Министра магии Британии Долорес Джейн Амбридж газетчики прозовут «Министерством очищения».

Посмотрев на эту сцену со стороны, можно было бы подумать, что снимается фильм ужасов. А может, треш-комедия. Смертельно бледная высокая фигура в чёрном, закинув ногу на ногу, расположилась на каком-то камне. Чуть поодаль, опёршись спиной на чьё-то надгробие, полулежал на земле старик в пурпурной мантии. Борода его спуталась, руки подрагивали. Вообще, старик выглядел бы безумным, если бы не удивительно ясный взгляд и выражение живейшего интереса на лице. Собеседник его тоже был поглощён беседой.

— Ну, здравствуй, Том, — поприветствовал меня Дамблдор. — Хотя… ты точно не Том.

— Интересное предположение. С чего ты так решил? — Мне действительно было интересно.

— Тому, конечно, свойственно нездоровое желание поговорить с жертвой, но меня в такой ситуации он убил бы сразу.

— Подозреваю, дело не только в этом. Впрочем, в любом случае, могу сказать, что вы правы, профессор. Ваш ученик уже несколько месяцев как не с нами. Ну, большей своей частью.

— В таком случае, кто ты? — Напряжение на лице Дамблдора смешивалось с неподдельным интересом.

— Представьте, как я удивился, найдя данные о вашей с ним маленькой игре и проблеме Хогвартса — не отвечая на вопрос, продолжил я.

— Тогда зачем всё это? — Задал явно мучавший его вопрос бывший директор. — Почему ты не пришёл ко мне? Зачем вся эта война?

— Дорогой профессор, вы оба слишком мелко мыслили, — не отвлекаясь на шаблонные, но совершенно не интересные для меня прения об особом положении и опасениях по поводу врагов этого тела, рубанул я. — Чтобы уцелеть, нужно сломать механизмы разом в целом регионе.

Как и ожидалось, это дало начало несколько зубодробительному спору.

— Я сделал замеры на местах. — Действительно стоило придать направление беседе. — Результаты однозначны: если не отрубить разом весь европейский регион, слишком велик риск, что изменённая территория «потонет» в бесконтрольной магии.

— Я тоже проводил измерения, — ответил Дамблдор, — естественные рубежи субрегиона должны быть достаточно проницаемы для нерегулируемого волшебства.

— Вы не учитываете, что структурированность магических потоков укрепляет рубежное значение водных пространств и горных цепей.

— Но, выйдя из-под контроля, магия соседей потечёт и к нам.

Беседа с Дамблдором позволила поправить кое-какие расчёты, но, в целом, я лишь убедился в своём решении.

— Значит, ты решил сделать то же, что и твой предшественник, но в больших масштабах, — бывший директор старался не сползать на землю, но всё-таки проклятье продолжало действовать.

— Да, представьте себе: я пришёл к идее каскадных крестражей. Возьмём душу Волдеморта, уже расколотую, и каждый крестраж поместим в кого-нибудь. Затем расколем уже душу реципиента. Останется постараться, чтобы каждая группа осколков была подключена к распределителю своего субрегиона и последовательно там уничтожалась. Для страховки желательно, чтобы сами носители были уничтожены одновременно. Тогда, получив слишком много противоречивых сигналов, распределители и сломаются. Как Вам план?

— И, чтобы всё это устроить, ты решил развязать войну? — Хмуро спросил смертельно бледный Дамблдор. — Но пересадка крестражей требует немало времени и сил. Ты просто не справишься за время этой смуты.

— А я, профессор, провёл некоторые исследования: весьма вероятно, такое подселение к ещё только развивающемуся, но сильно связанному с крестражем человеку гораздо проще, — ответил я с кошмарной улыбкой.

— Что ж, … Том, — слегка помедлив, начал старик. — Должен признать, сам ты не слишком изменился. А вот обстоятельства поменялись.

Не поднимая руки с палочкой, направленной в надгробие неподалёку, Дамблдор выпустил взрывное заклятие. В эти простые чары было вложено столько сил, что хватило бы и на взрыв авиабомбы. Собственно, будь я там, меня бы, пожалуй, и похоронило: взрыв, прогремевший под боком, да ещё и с таким количеством осколков никакой щит не сдержит.

Хорошо ещё, что в процессе беседы я оставил иллюзию, а сам осторожно отступал. Всё же я знаю слишком много книг, где беспечность стоила персонажу жизни. А Дамблдор, даже умирающий, был смертельно опасен. Оглядев месиво, ещё недавно бывшее кладбищем, я наложил несколько заклинаний. Признаков жизни не было. Опасности, вроде, тоже. Я вызвал к себе одного из оборотней, которые меня страховали, и отправил его поискать Дамблдора, с жёстким наказом: ничего не трогать. Немного подождав на случай наличия какой-нибудь гадости, пошёл и сам. Самого старика размазало основательно: взрыв-то произошёл почти вплотную. А вот палочка не пострадала.

Осторожно взял её в руки и довольно оскалился: уж не знаю как, но кто-то вполне успешно создал отличный распределитель. Я буквально чувствовал, с какой мощью Бузинная палочка втягивала в себя ту магию, что разлилась в пространстве после смерти старика. При этом энергия оставалась в самом инструменте: меня не накрывало этой волной. С таким оружием можно было ощущать большую уверенность в своих силах.

Теперь нужно найти кольцо Мраксов. Но это я точно поручу подчинённым помельче. Во всём этом переполохе крестраж уцелел едва ли: весьма вероятно, профессор успел-таки сделать своё чёрное дело, но поимка такой рыбы стоила по-настоящему драгоценной приманки. Но само кольцо (особенно часть рядом с камнем) наверняка сохранилось. А уж энергии там ещё должно было хватить для быстрого умерщвления пары-тройки существ. М-да, пришлось же с ним повозиться, снова осторожно вскрывая свою защиту и внося модификации. Хорошо ещё, что я верно рассчитал, какие чары лучше перекроют эманации от самого кольца, а Дамблдор оказался достаточно увлечён находкой, чтобы потерять бдительность.

Глубоко вздохнув, я прикинул дальнейшие действия. Что ж, старик теперь сможет мешаться только теми закладками, которые успел оставить. Наконец-то все (а особенно наши материковые партнёры) отдохнут от этого вечного пугала. Нужно прибраться здесь и обрадовать всех причастных. Вот теперь можно и начинать, господа!

Громкий визгливый смех огласил нечто, недавно бывшее кладбищем. С минуту этот безумный хохот звучал над многочисленными обломками, пока, наконец, не иссяк. Фигуры будут носиться здесь ещё десять-пятнадцать минут. Несколько, издав жуткие вскрики, рухнут и осыпятся прахом. Когда всё закончится, небо всё-таки прольёт свои слёзы на землю. Дождевые капли, постепенно становящиеся настоящими потоками, смоют некоторые следы случившегося. Последние минуты жизни Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора останутся тайной для всех, не участвовавших в этой его схватке.