Тайна Хогвартса: Расколы (джен)

Странноватая гостиная. Мягкий полумрак скрадывает линии и углы, отчего интерьер воспринимается как нечто цельное, нераздельное. Это место обжито, но как-то частями. Кресла явно пользуются спросом у обитателей, а вот какие-то горы то ли книг, то ли коробок у софы говорят, что её несколько запустили. Здесь кто-то есть. Разглядеть кто, нет возможности из-за освещения. Просто какие-то фигуры угнездились в креслах.

— Итак, мой дорогой, что же у тебя сейчас за картина получается?

— Смотрите, барон, Министерство, наконец, взялось за Дамблдора.

— А что вдруг сейчас?

— Вы представляете, под праздники у входа в Отдел тайн застали Аластора Грюма. Застала группа под командой Макнейра, так что заклинаниями бросаться стали раньше, чем задавать вопросы. Грюм группу, конечно, уполовинил, да и был таков. Министру, впрочем, хватило этого, чтобы решиться задержать отправление Хогвартс-экспресса и допросить кое-кого о некоторых внеурочных занятиях. А потом Фаджа едва удержали, от того, чтобы сразу ринуться за Дамблдором.

— Разумеется, не просто так удержали?

— Конечно, нет. Решено было на праздники устроить и арест директора Хогвартса, и одновременные налёты на жилища известных членов Ордена Феникса. Надо ли говорить, что без убитых при попытке к бегству не обошлось? Впрочем, были жертвы и среди арестовывавших, особенно там, где эти отряды включали министерских служителей.

— Надо думать, боевые отряды благородных семей оказали Министерству посильную помощь в эти непростые времена?

— Само собой.

— Какие потрясающие совпадения. Какой разумный Министр. Только вот как ему теперь это всё через Визенгамот проводить? Вроде бы, там нужно добро для таких действий. Хотя бы задним числом.

— Члены Визенгамота из сторонников Дамблдора на экстренном заседании появятся едва ли. Потому Министр и думает скопом протащить не только осуждение Ордена, но и новые чрезвычайные законы. Например, о введении в совет директоров Гринготтса представителя Министерства с правом вето.

— Как интересно. Что ж, посмотрим, к чему это приведёт. Мне особенно интересна позиция Её Величества по поводу всего грядущего. А пока, расскажи-ка мне какие-нибудь подробности этих праздничных баталий.

Обычно в это время все бы уже спали. Только в праздники обитатели Норы на время выходили из обычного цикла и полуночничали. Можно сказать, праздники спасли их.

Эти и многие другие мысли заполошно метались в голове у Гермионы, пока мистер Уизли тащил их троих к дверям нового убежища. Всё произошло так внезапно, что девочка ещё толком не пришла в себя. Её друзья — иное дело. Как-то так получилось, что до сих пор Гарри попадал во всякие рискованные ситуации (разумеется, совершенно внезапно) в одиночку. Так что скорость, с которой оправился он, была неудивительна. Рон же особой реакцией не обладал, но на сей раз мешкал не более секунды, словно всё ждал чего-то такого.

Нападение на Нору само по себе было внезапным, но тот факт, что на штурм атакующих вёл лично Волдеморт, просто ошеломлял. Реакция Гарри спасла Гермиону, а Рон почти сразу запихнул под стол сидевшую рядом Джинни.

Пока Гермиона отходила от шока, они, наконец, добрались до порога особняка Лонгботтомов. Домовики хлопотали, обустраивая гостей, Невилл крутился вокруг ребят, пытаясь вызнать подробности, а мистер Уизли старался что-то быстро объяснить леди Августе.

Наконец, мадам Лонгботтом громко хлопнула в ладони. Звук получился такой, что все замерли.

— Невилл, проводи друзей в их комнаты. Артур, успокойся. Давай-ка пройдём в гостиную.

Холодный голос старой волшебницы подействовал на всех отрезвляюще. Дети отправились за Невиллом вверх по лестнице, а мистер Уизли прошёл за хозяйкой особняка.

— Итак, Артур, где Альбус? — Первым делом осведомилась старая волшебница, когда дверь гостиной была закрыта, а предосторожности приняты.

— Дамблдор, — мистер Уизли нервно сглотнул. — Последний раз, как я его видел, он сражался с Тем-кого-нельзя-называть. Помогал нам уйти.

— Значит, тот пришёл лично,.. — С крайне сложным выражением на лице протянула леди Лонгботтом.

— Можешь не волноваться, Августа, сюда он не явится, — произнёс старец, возникший во вспышке пламени.

На вид Дамблдор прибавил несколько десятков лет. Наряд его пребывал даже в большем беспорядке, чем обычно, а руки слегка подрагивали. Даже Фоукс, сидевший на плече хозяина, выглядел каким-то потрёпанным, что для фениксов вообще редкость. Было видно: две схватки и два переноса этой ночи дались волшебнику и его фамильяру отнюдь нелегко.

— Видимо, даже ты стареешь, Альбус, — заметила мадам Лонгботтом, делая домовику знак позаботиться о гостях. — И откуда твоя уверенность?

— Действительно, все мы не молодеем, Августа, — вздохнул хозяин Хогвартса, опускаясь в кресло, также как и его собеседница. — Пожалуй, подряд две схватки то с укомплектованными невыразимцами, то с Волдемортом, поддерживаемым союзниками — для меня уже немного чересчур.

— Артур, успокойся, все члены твоей семьи пережили эту ночь, — устало добавил Дамблдор, взглянув на нервно мнущегося рядом мистера Уизли. — Чем изводить себя, лучше немного поспи: твоя энергия ещё пригодится, когда ситуация окончательно прояснится.

Немного поколебавшись, третий участник встречи вышел. Защиту обновили, и в гостиной воцарилась тягостная тишина.

— Альбус, — наконец, нарушила молчание мадам Лонгботтом, — так с чего ты взял, что Волдеморт не явится за сыном Поттеров в мой дом? Конечно, натиск его сторонников мы выдержали: всё же особняк наш старый и содержится исправно. Однако, не думаю, что защита справится с полномасштабным штурмом.

— Видишь ли, Августа, — заговорил Дамблдор, и лицо его потемнело, — Гарри ему нужен только живым и хотя бы относительно здоровым, а обеспечить это, когда особняк берут приступом, очень сложно.

— И почему же ты, наконец, решил рассказать мне обо всём этом? Почему открываешь карты?

— Волдеморт отнимает позицию за позицией и, хотя война ещё не началась, но при этом мы всё время идём по лезвию ножа. А я этой ночью утратил контроль над Хогвартсом. То есть…

— То есть, ты боишься, что не проживёшь достаточно, чтобы всё проконтролировать.

Старый волшебник кивнул.

— Кажется, я уже говорила, Альбус, что пора отвечать ему всеми силами.

— Нет. Он, конечно, усиливается, но делает это в рамках статус-кво, хотя и на грани. Нужно пользоваться тем временем, что мы так получаем. Следует подготовиться, чтобы в этот раз всё закончилось быстро.

— Больше похоже, что он ведёт дело к максимальному хаосу. Уж слишком старательно разрушает все опоры нынешнего порядка. Впрочем, это явно пустой спор: друг друга мы не переубедим. Уж лучше расскажи, что хотел, коли решился.

Утро в особняке Лонгботтомов началось шумно. Новости из свежего «Пророка» леди Августу удивили едва ли, но от не самых лестных фраз она воздерживаться не стала. Гарри же, как прочитал, что объявлен (наравне с друзьями и немалым числом добрых знакомых) изменником и заговорщиком, скрывшимся от посланных арестовать его сил порядка, бушевал ещё минут десять. Наконец, старая волшебница прекратила безобразие. Сперва хозяева и гости вкусили завтрак, а затем, детей погнали делать домашнее задание на каникулы. Ребята сидели над тетрадями и пергаментами, но думал каждый о своём, и мысли эти были отнюдь не про уроки.

Невилл всё не мог успокоиться после рассказа друзей о штурме Норы. Он в красках представлял себе, как всё было. Вот дом вздрагивает, дребезжит посуда, что-то (не иначе как опавшие защитные заклятия) мерцает за окном. Затем прямо над головой друзей, которые, словно по наитию, ныряют под стол, пролетает обломок стены, выбитый бомбардой. Чёрные фигуры, окружившие дом, поливают здание заклятьями (по счастью, не огненными). Обитатели и гости дома как могут отбиваются. Возможно, Грозный Глаз, прибывший на всякий случай (времена-то неспокойные), и сдержал бы врагов, но вот тёмные фигуры почтительно расступаются перед смертельно бледным существом в чёрной мантии. Грюм, смог помешать Тому-кого-нельзя-называть и его свите, но только тот факт, что Артур сумел дозваться Дамблдора, позволил обитателям дома сбежать даже без особых потерь. Директор во вспышке пламени возник прямо перед врагами и связал их боем. Тогда-то мистер Уизли и вытащил Гарри сотоварищи. Невилл думал обо всём этом и пытался решить: сумел ли бы он пережить такую ситуацию и как бы себя повёл?

Мысли Гарри касались того же самого, но были менее авантюрными. Мальчик-который-выжил думал о разговоре, который у них с Роном состоялся с утра в выделенной им комнате. Друг достаточно ясно дал понять, что они с Гермионой его не бросят. В свою очередь, Рон просил его хотя бы советоваться с ними, прежде чем что-то предпринимать. Гарри не очень нравилась такая опека, да и боялся он за друзей. Впрочем, Рон спокойно, но очень красочно расписал, как в условиях разгорающейся войны очередное неорганизованное приключение может закончиться гибелью всех троих и, возможно, не только их. Закончил свой спич Рон уже чуть мягче: «Видишь ли, Гарри, просто если мы всё обсудим и спланируем, то и шансов на успех будет больше». Покровительственный тон Гарри не нравился, но правоту друга он признавал.

Младший из братьев Уизли между тем обдумывал всё произошедшее, прочитанное, увиденное и услышанное. Особенно его занимала сцена из прошедшей ночи. Конечно, едва поняв, что в гостиной будут обсуждаться серьёзные вопросы, юное дарование использовало «жучковую» версию удлинителей ушей, поместив таковую на одежде отца. Увы, Артура быстро отослали, а пытаться прослушать комнату, специально защищённую теми двумя, было бы чистым безумием. По счастью, самый конец разговора всё же оказался доступен для Рона. Дамблдор, видимо, решил дать фениксу передохнуть и потому, как полагается, направился на выход, а не просто исчез во вспышке. Провожавшая его леди Августа у самого порога голосом, не до конца вернувшимся к обычному состоянию «уверенное забивание гвоздей», спросила: «Почему же, Альбус, ты теперь так не уверен? Ты так и не ответил». Ответ Дамблдора прозвучал несколько устало и … нерешительно, что ли? «Я не узнал Его стиль. Очень похоже, но что-то отличается, причём серьёзно. В дополнение же к остальному…» — заканчивать директор не стал. Судя по тому, что мадам Лонгботтом не задала дополнительных вопросов, она и так поняла мысль собеседника.

Сопоставляя всё это, Рональд начинал яснее видеть картину (по крайней мере, ему хотелось на это надеяться). Тёмному лорду Гарри нужен живой. Не заметить закономерности тут было нельзя. Более того, директору это, скорее всего, известно, и ему Мальчик-который-выжил тоже нужен живым. Объяснить выживание Гарри иначе как помощью этих двоих было просто невозможно. Но в последнее время Тёмный лорд стремительно поменял свой подход к проблеме, а может и поменялся сам. Поэтому Дамблдор опасается, что некий его план не удастся реализовать. Раз он говорил об этом с леди Августой, то она, как минимум, в курсе части задуманного. Теперь что бы он, Рон, не планировал делать, главным было убедиться, что Гарри не влезает в очередную глупость, а то так насмарку пойдут и он сам, и вся партия.

Я задумчиво смотрел на то место, где во вспышке пламени только что исчез Дамблдор. Всё это, конечно, подстегнёт подозрения старика, но уж очень важно было не дать ему правильно закончить бой в директорском кабинете. Прекрасный бонус от союза с Отделом тайн — их артефакты и знания. Всего этого должно было хватить, чтобы сделать всё не как в книгах, а правильно, отрешив Дамблдора от должности магическим образом. Риск, что вскроются мои карты, конечно, возрос, но вряд ли у него уже есть уверенность, что с Тёмным лордом что-то не так. Разумеется, знания и навыки этого тела мне перешли в полном объёме, но я всё-таки другой человек — тут уж не могло не быть отличий. Впрочем, достаточно хорошо Волдеморта знали лишь его сильнейшие враги и самые фанатичные слуги. Хорошо ещё круг моих ближайших сторонников так основательно обновился. Спасибо, Глорасу. Я мрачно усмехнулся.

Вообще, никогда не думал, что костяком моей гвардии станут оборотни и нечистокровные. Признаться, меня ещё в том мире немного интересовало, как это лидер поборников чистоты крови привлекал на свою сторону разных тёмных тварей и полукровок. Всё-таки, просто обещаний отдавать врагов и маглов им на поток и разграбление тут было явно маловато — нужны были и гарантии дальнейшей безопасности. Оказалось, такому контингенту Волдеморт дополнительно разъяснял свою концепцию, меняя чистую кровь на чистую магию, причём чистоту предлагалось мерить силой. В принципе, сам он от этого ничего не терял, а вот чистокровную аристократию после полной победы их господина ждало много интересного. Я не стал тут отступать от подходов предшественника, так что мог смело рассчитывать на оборотней, великанов и дементоров. Остальные пока под вопросом, но гвардия у меня уже есть, что радует.

— Возвращайтесь, — велел я главе малфоевского отряда, — Задание у вас всё тоже.

Тот поклонился и быстро исчез, вместе со своими подчинёнными.

— Джеймс, — обратился я к юному дарованию, которое с недавних пор часто выполняло особые поручения, — мне нужно, чтобы ты проследил за одним домом. Не показывай себя, чтобы не случилось. Только если станут насовсем вывозить жильцов, сообщи мне.

Я передал своему подручному адрес некого дома в Литл-Уингинге. Опять спасибо Глорасу, хотя тот свою благодарность уже получил — именно его молодцы поставлены отвечать за распределение реквизированных артефактов. Бэйкер поклонился и аппарировал. Чем верный щенок хорош — никогда не задаст Господину лишнего вопроса и не будет терзаться сомнениями. Этим он похож на Беллу. Иные, пожалуй, попытались бы выслужиться, таким манером заполучив для меня Поттера. Он же амбициозен, но не настолько туп. Предпочитает показывать свою полезность идеальным выполнением сложных поручений. Я взглянул на затянутое тучами небо. По моим прикидкам встреча должна состояться часов через шесть, так что времени должно хватить. Вздохнул. Хотелось расслабиться, но нужно успеть повоздействовать на одного шарлатана.

Джейкоб Гилрич, воровато оглядываясь, вошёл в салон. Конечно, для волшебника серьёзно относиться к прорицаниям вполне нормально, но как-то это было не принято в Англии. С самого Хогвартса во многих сидело небрежение к различным оракулам (по крайней мере, внешнее — тайно о том, чтобы узнать будущее, мечтали многие). Джейкоб не был исключением, вот и старался не особо афишировать свои визиты. Была и ещё одна причина: старик Гилберт в последнее время стал изъясняться невероятно точно и довольно чётко. Конечно, в его пророчествах не было конкретных дат и всех деталей, но по ним уже можно было несколько яснее, чем по газетам (а ещё и заранее!), узнавать о том кризисе, что охватывал острова. Всякий раз как предсказатель впадал в транс, Гилрич знал, что у него будет, что предложить начальству. Глядя в подёрнутые пеленой глаза и слушая нездешний голос, Джейкоб даже слегка содрогался. Имелось у него опасение перед таинственными силами провидца, но было и предвкушение.

Джейкоб всегда хотел признания, но, по счастью, достаточно быстро сообразил, что сама по себе магия ему этого не даст. У него были средние способности. Оттачивая их, можно было бы когда-нибудь при определённой удаче стать мастером в каком-то вопросе, но, конечно, до настоящих дарований всё равно было бы далеко. Возвыситься через Министерскую работу у него бы не вышло: не было ни правильного происхождения, ни таланта к административной работе, ни смелости делать карьеру своей кровью, не хватало и навыка в интригах. Успех в бизнесе Гилричу тоже не светил: особых денег у сына садовника и быть не могло, да и коммерческой жилки отродясь не было. Криминал его тоже не привлекал: всё-таки он был человеком довольно трусоватым, что и сам охотно признавал. Когда между Джейкобом и секретарём лорда-нанимателя его отца состоялось то объяснение, юный Гилрич ухватился за предложение обеими руками. Быть среди волшебников-слуг Короны — может быть, именно это его шанс.

Многие простые волшебники об этом не задумывались, да и в школе этому не учили, но что аристократия, что правительство не могли не знать о магическом мире. Конечно, почтенные лорды (и сама королевская семья) не могли оставаться без волшебников-помощников (особенно учитывая, что маг мог родиться и в благородной семье). Разумеется, каждый род сам по мере сил собирал таких работников, и верность их должна была в первую очередь принадлежать непосредственному господину, но ведь это всё равно служба на благо Короны, ведь так? Правительство имело своё подразделение, которое отвечало за магическое обслуживание государственного аппарата, но они подошли к Джейкобу чуть позже, да и не хотел он быть ни госслужащим, ни оперативником.

Работа на лорда сводилась к простейшим зачарованиям, информированию, защите. По-серьёзному нарушать Статут никто не решался: Министерство, собравшись с силами, может быть, сумело бы задавить даже правительство (особенно войдя в союз с Короной), да и сама королевская семья не выстояла бы (тем паче при попустительстве Кабинета). А вот возражать против простейшего магического обслуживания почтенных господ не отваживались уже магические власти. В общем, работа Джейкоба достаточно быстро превратилась в рутину под руководством секретаря лорда. И если в начале юный Гилрич фантазировал о каких-то особых миссиях, то быстро разочаровался. Впрочем, положение «магического сотрудника благородного магла» имело и свои плюсы (например, защиту от министерских придирок, проверок и инициатив), да и попривык Джейкоб к этой работе. А теперь, теперь перед ним открывались новые возможности.

С тех пор как он, ныне помощник секретаря, стал приносить не просто новости из магического мира, но и не самые дурные прогнозы, его стали примечать. Пару раз лорд пожелал лично с ним побеседовать и после разговоров был очень доволен. Господин на старости лет вообще оживился и загорелся новым интересом к политике. Джейкоб не смел в своих мыслях заходить далеко, но чувствовал: весьма возможно, его время наступает. Конечно, на самом верху ему не быть, стать рыцарем новой эпохи не получится даже с возможностями волшебника — коллеги же и помешают, но заделаться верным и ценнейшим оруженосцем паладина он вполне может. Нужно было получить новое предсказание от Гилберта — старик рад компании, а ещё больше его радует плата за сеансы, а Джейкобу нужны новые сводки на ближайшее время. Ну и что с того, что оракул выглядит как душевнобольной? Главное, что его предсказания столь точны.

Я несколько устало смотрю на Снейпа. Играет зельевар великолепно. Видимо, наловчился за годы. Не знай я о его предательстве, вполне бы поверил этой радости.

— Я Вас не подведу, мой Лорд, — обещает новоиспечённый директор Хогвартса.

В тёмных глазах Снейпа мелькают искорки восторга. Лицо бесстрастно, хотя из-под ледяной маски словно бы лучиками света пробивается распирающее этого человека торжество. Вся коленнопреклонённая фигура, обрамлённая раскинувшейся по полу чёрной мантией, выражает готовность служить.

— Ступай, Северус. Времени мало: помни, ты должен возможно скорее выставить чинуш и вернуть с каникул как можно больше детей. Хогвартс пора, наконец, сделать моим оплотом. Будешь убеждать родителей поскорее прервать праздничный отдых — напирай на то, как опасно теперь вне стен школы, — заканчиваю я инструктаж.

С поклоном неверный слуга удаляется. Я же остаюсь в кабинете особняка Ноттов, где принимал Снейпа. Чем плохо иметь дело с такими людьми — всегда можно лишь предполагать, как они поступят. С Беллатрисой было проще: прикажи ей Тёмный лорд, она бы и дышать перестала. Увы, в природе такая преданность крайне редка. Собственно, и у самой «неистовой Беллы» эта верность была вызвана легилименцией.

Средство это всем хорошо, но имеет один важный недостаток: даже малейшее использование такого инструмента повреждает разум объекта воздействия. Потому и окклюменции-то учат редко: большинство возможных учеников с ума бы сошли раньше, чем научились блокировать вторжение. Надо сказать, Беллатриса оказалась ещё удачным случаем: её безумие было «в пределах нормы». Ну, почти.

С трудом выныриваю из посторонних размышлений, вхожу в образ гордого (и немного безумного) будущего диктатора и магией распахиваю дверь, к которой как раз подошёл следующий посетитель. Больше всего хочется сейчас рухнуть на постель и мертвецки проспать часов двенадцать. Однако, некоторых иностранных гостей следует принять как можно скорее: чтобы прийти к соглашению им нужно показать именно могучего и не вполне адекватного Тёмного лорда, а не вечно юлящего лорда Малфоя. Это хорошо ещё, что я ограничусь Европой — на большее не хватит ни ресурсов, ни времени. Нужны ещё кое-какие исследования, но, в принципе, картина ясна.

Снова выныриваю из несвоевременных мыслей. Всё-таки сильно измотала меня та схватка. Единственное утешение: из главных игроков отдых в ближайшие часы не светит никому. Осталось принять нескольких посетителей, написать пару писем, отдать некоторые указания и можно уходить в очередное укрытие. Как же спать хочется…

В гостиной всё по-прежнему. Только у кресел возник маленький столик с чашками и вазочкой с каким-то печеньем.

— Ну, я так понимаю, «Тёмный лорд» запустил руки к соседям?

— Скорее старается. Его интересуют ровно пять субрегионов в Европе, так что подборка довольно странная. Впрочем, местные сделали всё, чтобы втянуть их было несложно.

— Пять субрегионов, говоришь? Это, надо думать, те, в которых настоящие школы магии? Британские острова, Пиренейский, Апеннинский и Скандинавский полуострова, а заодно и Галлия?

— Да, с Германским субрегионом и Балканами пришлось бы слишком долго разбираться: там очень уж сильно всё пострадало за первую половину века, а «лорд» торопится.

— Уж я полагаю, что пострадало изрядно ещё в десятых. Не зря же Гриндевальд на Дурмстранг опирался. Надо думать, правительствам не терпится «прийти на помощь» несчастной Британии, а несознательные граждане ждут шанса изменить своё положение?

— Естественно. И если некий мощный безумец требует в обмен на свою помощь лишь право какого-то мутного ритуала, то это не такая уж и высокая цена.

— Ещё бы, это ведь что-то такое малопонятное, а непонятный инструмент, значит инструмент совершенно не интересный. По крайней мере, для людей практических. Тем более, школы важны стратегически, а все сейчас слишком увлечены тактикой. Надо думать, Министерства будут очень заняты?

— Полагаю, им будет очень интересно. У островов богатая история, да и гоблины не первый век дела ведут.

— Да, пытаясь загрести жар, нетрудно упустить, что сидишь на вулкане. А потом и останавливаться в прыжке будет поздно. Что ж, продолжай рассказ, как раз и печенье ещё есть.

— Кто бы мог подумать, что Вы горазды не только излагать истории, но и слушать их.

— Вообще-то, сливаясь с историей, человек не только приобщается к прошлому, но и сам добавляет некоторую каплю в этот поток. Так что можешь считать, что сейчас заранее приобщаешься к той части этого долга, которая лично тебе не будет грозить ещё долго.

Августа Лонгботтом покрутила в руках приглашение на внеочередное заседание Визенгамота. Повестка собрания выглядела вполне определённо, а уж тот факт, что всё устраивалось так скоро после «Ночи пожаров», как на материке окрестили министерский рейд … Старая колдунья не была глупа, а потому не собиралась показываться на этом мероприятии. Она решительно отложила бумагу и вызвала главу отряда Лонгботтомов, а также предводителя семейных домовиков. Леди Августа собиралась ещё написать несколько писем, но сперва — непосредственная безопасность внука.

В особняке Лонгботтомов было неспокойно. Хотя подросткам о положении и не докладывали, но все были как на иголках. Нечто витало в воздухе, да и усиленные приготовления, словно бы к затяжной осаде, было трудно не заметить. Дом и раньше напоминал собой крепость, но чем дальше, тем больше, эта крепость ощетинивалась орудиями. Невилл, Гарри, Рон и Гермиона, не сговариваясь, не говорили более о положении дел, как и о том, что, очевидно, возвращение в Хогвартс в ближайшее время им не светит. Только юный Лонгботтом стал усердней ухаживать за своими растениями (особенно лечебными), при этом лицо у него сделалось взволнованно-одухотворённое. Гермиона с особым тщанием закапывалась в книги: искала всё новые и новые заклинания, напирая на охранные и сигнальные. Гарри отрабатывал приёмы: в тренировочном зале бросался любимыми боевыми, но условно не смертельными заклятиями, изматывая себя до потери пульса. Рон же сидел, обложившись волшебными и магловскими газетами, причём не обязательно свежими. Всеобщее напряжение нарастало, хотя чем оно разрешится, было пока не ясно.

Новоиспечённый директор Снейп в своём (теперь уже своём!) кабинете, не находил себе места. Изначально всё было не слишком сложно: шпионить для Дамблдора, делая вид, что шпионишь для Волдеморта. В закулисном противостоянии их борьба была не особенно масштабной, а значит, ошибки можно было постепенно исправить. Теперь же, когда Тёмный лорд ведёт дело к открытому столкновению, любая оплошность может мгновенно обойтись весьма и весьма дорого. Сгладить ситуацию можно просто не успеть. Так было и с заданием, собрать учеников в школе возможно скорее. Снейп не особенно усердствовал в убеждении родителей, понимая, что дети тут будут заложниками. Впрочем, всякий раз, выводя пером очередное формальное обращение, он сознавал: действительно, здесь они будут в большей безопасности, чем снаружи. А если посмотреть на вещи совсем холодным взглядом, то всякое такое предложение подталкивало очередную семью к нужде определиться с тем, какую позицию она займёт в надвигающемся противостоянии. И требование, сделанное в такой форме, немало народу отталкивало. Что ж, прихоть Повелителя — закон. Пусть же платит за своё самодурство. Снейп жёстко усмехнулся. В такие минуты не самый плохой разум может быть полезен: пусть развлечёт своего обладателя, хотя бы и такой чёрной иронией.

Драко потерянно смотрел на то, как его отец собирается для очередного заседания Визенгамота. Собирался он как на войну: столько артефактов на лорде Малфое его сын не видел давно. Мать была страшно бледна и чрезвычайно настойчиво тискала Драко. Было ясно: ожидается что-то особенное. Изрядно повзрослевший за истёкшие месяцы юноша ясно видел: почему-то заседание должно выйти неожиданно бурным. Впрочем, чтобы понять из-за чего именно, юному Малфою не хватало информации. Оставалось лишь изо всех сил искать ответы на ранее поставленные вопросы, да надеяться, что отец сможет выбраться живым.

В тот день Министерство бурлило. Сновали мелкие служащие, носились записки, даже солидные работники высшего звена почти оставили свои обычные ухватки. Была усилена охрана, но, что стало обычным за время правления Фаджа, значило это немногое. По Атриуму двигались целые толпы. Много было любопытных. Все спешили узнать, что же будет дальше.

Впрочем, если разобрать, кто явился из действительно значимых лиц, то нужно отметить: очень немногие. Был Фадж со своей свитой. Имелось большинство Комиссии. Обходились с её членами очень предупредительно: так обращаются с важными гостями, ну, или с не менее важными ритуальными жертвами. Были почти все поборники чистоты крови из числа членов Визенгамота. Их костяк явился практически в боевом порядке с Люциусом Малфоем во главе. Пришли и немногие леди и лорды из числа сильно поредевших нейтралов. В полном составе отсутствовала фракция Дамблдора. Ряд сотрудников Министерства пребывал под арестом. Не явились представители от гоблинов и иностранных держав. Вообще, уполномоченные от различных волшебных существ, казалось, полностью проигнорировали чрезвычайное заседание Визенгамота.

Тем не менее, в Атриуме царило форменное столпотворение. Люди и людишки попроще проявили к творящемуся небывалый интерес. Особенно, конечно, усердствовали журналисты. Возможно, из их числа был и персонаж в чёрно-алом деловом костюме и некогда белых кедах. Однако, не в пример прочим, этот рыжий посетитель не домогался у охраны и служителей каких-нибудь ответов и не пытался проникнуть дальше Атриума. Этот гость избрал одного единственного сотрудника и уже битый час изводил его какими-то историями. Судя по остекленевшему взгляду министерского служащего, тот уже едва ли осознавал происходящее. Его коллегам, впрочем, приходилось не легче: выдерживать натиск такого количества любопытных, в принципе непросто.

Зала взорвалась прямо во время заседания Визенгамота. Так было объявлено сразу после происшествия. Пошли было слухи, что это сторонники Дамблдора попытались избавиться от самых серьёзных противников, но последовавшая пресс-конференция изменила всё.

Просторный Атриум производит впечатление весьма тесного помещения. Долорес Джейн Амбридж стоит в окружении нескольких высших служащих Министерства и ряда членов Визенгамота. Собственно, создаётся впечатление (и не сказать, чтобы совсем уж ложное), будто все они группируются вокруг двух фигур: приземистой дамы-заместителя Министра и высокого лорда Малфоя. Мадам Амбридж пылает яростью, которую даже не пытается скрыть. Люциус источает ледяное спокойствие, за которым только самые опытные могут увидеть некоторые отблески страха. Остальные обращают на себя внимание, в первую очередь, своим внешним видом. Конечно, почтенное собрание успело немного привести себя в порядок, но ссадины и слегка подпаленные волосы намекают на недавнее происшествие. Даже журналисты не смеют напирать на эту группу: охрана не выпускает из рук палочек и сверлит чужаков тяжёлыми взглядами. Речь заместителя министра гремит под сводами Атриума. Люциус Малфой также не жалеет слов. Эти речи, также как и колдографии разгромленного зала, трупов гоблинов и погибших членов заседания облетят весь мир. Передовицы всех магических газет будут возвещать о новом восстании гоблинов. А Министерство исполняющей должность Министра магии Британии Долорес Джейн Амбридж газетчики прозовут «Министерством очищения».

Посмотрев на эту сцену со стороны, можно было бы подумать, что снимается фильм ужасов. А может, треш-комедия. Смертельно бледная высокая фигура в чёрном, закинув ногу на ногу, расположилась на каком-то камне. Чуть поодаль, опёршись спиной на чьё-то надгробие, полулежал на земле старик в пурпурной мантии. Борода его спуталась, руки подрагивали. Вообще, старик выглядел бы безумным, если бы не удивительно ясный взгляд и выражение живейшего интереса на лице. Собеседник его тоже был поглощён беседой.

— Ну, здравствуй, Том, — поприветствовал меня Дамблдор. — Хотя… ты точно не Том.

— Интересное предположение. С чего ты так решил? — Мне действительно было интересно.

— Тому, конечно, свойственно нездоровое желание поговорить с жертвой, но меня в такой ситуации он убил бы сразу.

— Подозреваю, дело не только в этом. Впрочем, в любом случае, могу сказать, что вы правы, профессор. Ваш ученик уже несколько месяцев как не с нами. Ну, большей своей частью.

— В таком случае, кто ты? — Напряжение на лице Дамблдора смешивалось с неподдельным интересом.

— Представьте, как я удивился, найдя данные о вашей с ним маленькой игре и проблеме Хогвартса — не отвечая на вопрос, продолжил я.

— Тогда зачем всё это? — Задал явно мучавший его вопрос бывший директор. — Почему ты не пришёл ко мне? Зачем вся эта война?

— Дорогой профессор, вы оба слишком мелко мыслили, — не отвлекаясь на шаблонные, но совершенно не интересные для меня прения об особом положении и опасениях по поводу врагов этого тела, рубанул я. — Чтобы уцелеть, нужно сломать механизмы разом в целом регионе.

Как и ожидалось, это дало начало несколько зубодробительному спору.

— Я сделал замеры на местах. — Действительно стоило придать направление беседе. — Результаты однозначны: если не отрубить разом весь европейский регион, слишком велик риск, что изменённая территория «потонет» в бесконтрольной магии.

— Я тоже проводил измерения, — ответил Дамблдор, — естественные рубежи субрегиона должны быть достаточно проницаемы для нерегулируемого волшебства.

— Вы не учитываете, что структурированность магических потоков укрепляет рубежное значение водных пространств и горных цепей.

— Но, выйдя из-под контроля, магия соседей потечёт и к нам.

Беседа с Дамблдором позволила поправить кое-какие расчёты, но, в целом, я лишь убедился в своём решении.

— Значит, ты решил сделать то же, что и твой предшественник, но в больших масштабах, — бывший директор старался не сползать на землю, но всё-таки проклятье продолжало действовать.

— Да, представьте себе: я пришёл к идее каскадных крестражей. Возьмём душу Волдеморта, уже расколотую, и каждый крестраж поместим в кого-нибудь. Затем расколем уже душу реципиента. Останется постараться, чтобы каждая группа осколков была подключена к распределителю своего субрегиона и последовательно там уничтожалась. Для страховки желательно, чтобы сами носители были уничтожены одновременно. Тогда, получив слишком много противоречивых сигналов, распределители и сломаются. Как Вам план?

— И, чтобы всё это устроить, ты решил развязать войну? — Хмуро спросил смертельно бледный Дамблдор. — Но пересадка крестражей требует немало времени и сил. Ты просто не справишься за время этой смуты.

— А я, профессор, провёл некоторые исследования: весьма вероятно, такое подселение к ещё только развивающемуся, но сильно связанному с крестражем человеку гораздо проще, — ответил я с кошмарной улыбкой.

— Что ж, … Том, — слегка помедлив, начал старик. — Должен признать, сам ты не слишком изменился. А вот обстоятельства поменялись.

Не поднимая руки с палочкой, направленной в надгробие неподалёку, Дамблдор выпустил взрывное заклятие. В эти простые чары было вложено столько сил, что хватило бы и на взрыв авиабомбы. Собственно, будь я там, меня бы, пожалуй, и похоронило: взрыв, прогремевший под боком, да ещё и с таким количеством осколков никакой щит не сдержит.

Хорошо ещё, что в процессе беседы я оставил иллюзию, а сам осторожно отступал. Всё же я знаю слишком много книг, где беспечность стоила персонажу жизни. А Дамблдор, даже умирающий, был смертельно опасен. Оглядев месиво, ещё недавно бывшее кладбищем, я наложил несколько заклинаний. Признаков жизни не было. Опасности, вроде, тоже. Я вызвал к себе одного из оборотней, которые меня страховали, и отправил его поискать Дамблдора, с жёстким наказом: ничего не трогать. Немного подождав на случай наличия какой-нибудь гадости, пошёл и сам. Самого старика размазало основательно: взрыв-то произошёл почти вплотную. А вот палочка не пострадала.

Осторожно взял её в руки и довольно оскалился: уж не знаю как, но кто-то вполне успешно создал отличный распределитель. Я буквально чувствовал, с какой мощью Бузинная палочка втягивала в себя ту магию, что разлилась в пространстве после смерти старика. При этом энергия оставалась в самом инструменте: меня не накрывало этой волной. С таким оружием можно было ощущать большую уверенность в своих силах.

Теперь нужно найти кольцо Мраксов. Но это я точно поручу подчинённым помельче. Во всём этом переполохе крестраж уцелел едва ли: весьма вероятно, профессор успел-таки сделать своё чёрное дело, но поимка такой рыбы стоила по-настоящему драгоценной приманки. Но само кольцо (особенно часть рядом с камнем) наверняка сохранилось. А уж энергии там ещё должно было хватить для быстрого умерщвления пары-тройки существ. М-да, пришлось же с ним повозиться, снова осторожно вскрывая свою защиту и внося модификации. Хорошо ещё, что я верно рассчитал, какие чары лучше перекроют эманации от самого кольца, а Дамблдор оказался достаточно увлечён находкой, чтобы потерять бдительность.

Глубоко вздохнув, я прикинул дальнейшие действия. Что ж, старик теперь сможет мешаться только теми закладками, которые успел оставить. Наконец-то все (а особенно наши материковые партнёры) отдохнут от этого вечного пугала. Нужно прибраться здесь и обрадовать всех причастных. Вот теперь можно и начинать, господа!

Громкий визгливый смех огласил нечто, недавно бывшее кладбищем. С минуту этот безумный хохот звучал над многочисленными обломками, пока, наконец, не иссяк. Фигуры будут носиться здесь ещё десять-пятнадцать минут. Несколько, издав жуткие вскрики, рухнут и осыпятся прахом. Когда всё закончится, небо всё-таки прольёт свои слёзы на землю. Дождевые капли, постепенно становящиеся настоящими потоками, смоют некоторые следы случившегося. Последние минуты жизни Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора останутся тайной для всех, не участвовавших в этой его схватке.

Джек с тоской смотрел на огромную толпу пассажиров, ожидающих досмотра. Недавнее ужесточение правил и без того делало его работу сложнее обычного, а тут ещё и это… Когда пятый подряд пассажир прошёл со странноватыми ребятами, которые с некоторых пор дежурили на всех пунктах въезда в страну, Джек почувствовал, что звереет. Может, лучше было бы сразу поставить их тут? Какой смысл ему с напарником работать дополнительно мальчиками на побегушках? Явление очередного фрика вырвало из груди бедного служителя горестный стон (хорошо хоть тихий). Мужик в какой-то бесформенной хламиде ядовито-зелёного цвета и огромных очках с разноцветными линзами явно был клиентом новых безопасников.

Джек по рации вызвал только ушедших людей в стандартных (практически форменных) костюмах. Те пришли как и обычно, но были какими-то нервозными. Возможно, дело было в скандале, который, судя по отдельным доносившимся из отведённого им кабинета фразам, как раз сейчас и разгорался.

На перерыве Джек отошел перекурить, ну и по случаю, как уже повелось, разжился свежайшими сплетнями. Питер (человек с чрезвычайно длинным носом и ничуть не меньшим языком) как раз в разгар событий — вот так совпадение — убирался рядом с офисом новых безопасников.

— Я начала не слышал, но по всему видно свара у них какая-то в ведомстве, — радостно делился наблюдениями мужчина. — Приехавший, значит, вопит на этого, который у наших главный: «Как вы смели выполнять такое без приказа министра! Да вы тут у меня все под суд пойдёте!» — Распалившийся Питер рубанул воздух рукой. — А наш главный ему и говорит, что, дескать, знать ничего не знает, что распоряжение заместителя было, и ни с какими правилами оно не конфликтует. Они там ещё полаялись немного. Приехавший нашего назвал «европейской подстилкой», а тот его — «тупым боровом». На том, в общем, и разошлись.

Питер даже причмокнул, закончив историю, и особо смачно затянулся. Джек не знал, что тут можно сказать (особенно чтобы потом с места не вылететь), а потому просто многозначительно покачал головой и тоже занял рот сигаретой. Питеру, в общем-то, нужны были лишь слушатели, так что он не стал добиваться реакции собеседника. Так они и докурили в тишине.

В камине потрескивает огонь. Место печенья заняли пирожные. Пыли здесь всё меньше, а вот мебель, похоже, обживают.

— Значит, теперь много игроков, но один гроссмейстер?

— Гроссмейстер? Едва ли. Хотя да, его игра чуть глобальней, чем у многих других.

— Что же теперь за каша получится! Это определённо стоит заесть.

— Точно. Пожалуй, вот это пирожное будет как раз кстати.

— М-м, и впрямь. Что ж, хаос он устроил благополучно. Теперь посмотрим, как сам с ним справится.

— Устроил едва ли. Скорее запустил. А лавировать между многими не так уж трудно. Пожалуй, стоит больше обратить внимания, как он сам удержится вне шахматной доски. Впрочем, мы-то с Вами в любом случае не в накладе, не так ли, мой барон? Вам новые слушатели, а мне — клиенты.

— Ну, едва ли хоть кого-то из тех, кто вскоре переселится в мой замок или в тот город, миновала бы такая судьба. Хотя стоит признать: некоторые довольно долго отсрочивали новоселье.

— На самом деле, нам очень повезло, что эта парочка уцелела. Они отделались лёгким испугом, а сколько шуму! Представь, что было бы, пострадай они по серьёзному.

Слова коллеги не удивили месье Жюльбе. Его друг вообще славился любовью к эпатажу. Да и, откровенно говоря, скандинавский посланник начинал утомлять. Не удивительно, что синьор Сезано дал волю раздражению.

Посланники Министерств в Магической Британии заседали уже не первый час. Произошедшее требовало немедленной оценки. Опять же, ситуация явно накалялась — нужно было выработать какую-то позицию по поводу непосредственной угрозы гражданам их стран, пребывающим на островах. Однако, всё было бы гораздо проще, не привлеки Британия такого внимания в последнее время. Дипломатический корпус выразил бы озабоченность, а конкретные решения приняли бы уже сами Министерства. Теперь же приходилось тянуть, ожидая, пока руководства выдадут новые инструкции: конечно, чего-нибудь эдакого ждали, но, как всегда, не в такой форме. И хорошо ещё, что были эти новомодные магловские средства связи: магические просто не пробивали естественные барьеры между регионами — не будь телефонов и специальных линий, пришлось бы по старинке отправлять птиц с посланиями или каких иных курьеров.

А пока приходилось слушать пустые речи герра Фридрихсона. Видимо, он имел инструкции в любом случае обеспечить активное участие его страны в английских делах.

Наконец, помощники дружно влетели в зал, и каждый склонился к своему шефу. Получив сообщения с материка, посланники обменялись оценивающими взглядами. И вот, откашлявшись, на правах дуайена слово взял фон Бетлан:

— Дорогие коллеги, учитывая высокую вероятность обострения ситуации и соответственные угрозы жизням и имуществу сограждан каждого из нас, предлагаю сделать коллективное представление Министерству магии Британии: им следует принять помощь тех сил, какие наши Министерства сочтут возможным отправить в Англию.

Драко мрачновато смотрел на новый выпуск «Пророка». Лорд явно не собирался затягивать с началом войны, собственно, война уже началась. В иной ситуации Драко не был бы уверен, кого стоит бояться больше: гоблинов, открыто убивающих всех волшебников, до которых могут дотянуться, магов Британии, которых от публичного смертоубийства удерживали лишь приказы одного лидера и исчезновение другого, или гости с материка, которые по мере сил грабили всё, до чего могли дотянуться. Впрочем, сейчас юный Малфой знал точно: его худший кошмар — это Тёмный лорд. Наследник семьи чувствовал себя чуть не приговорённым с того самого момента, как нашёл в Хогвартсе загадочную диадему. Драко боялся расставаться с этой вещью, и держать её при себе тоже было страшно. Она зачем-то нужна Тёмному лорду. Раньше юноша думал с её помощью купить своей семье возможность уйти. Теперь же его всё чаще посещала мысль: а не поможет ли эта вещь сама по себе? Уехать всё равно стоит, но, может, диадема позволит это сделать без чьего-либо дозволения?

В любом случае, времени подготовиться оставалось всё меньше. Отец, весь трясясь, от страха носится по поручениям, как, в общем-то, и мать. Крёстный тоже с ног сбивается. Кроме него, Драко, больше и некому обо всём позаботиться. Он сам, как ни неприятно это признавать, слишком малозначим (но, возможно теперь — только пока), чтобы Тёмный лорд постоянно контролировал сознание юного Малфоя. Следовало уделить время подготовке всего для побега. Немалый круг знакомств среди магической аристократии (и не только английской), а также длительное наблюдение за отцом ему в помощь. Ну и, конечно, потихоньку подготовить Крэбба с Гойлом нужно.

Рон пристально смотрел, как его друг метался по тренировочной площадке. Время от времени Уизли смотрел в свой блокнот, а затем вновь поднимал взгляд на Мальчика-который-выжил. Временами фокус внимания Рона словно бы смещался в пустоту, будто юноша что-то вспоминал. Лицо юного шахматиста становилось всё мрачней. Но вот, Гарри закончил тренировку, и его уже встречал неунывающий, хотя и встревоженный, друг.

— В чём дело сегодня, Рон? — по уже установившейся традиции спросил Герой магического мира.

— Да газеты почитал, — нехотя отозвался тот.

— Наши? — напрягся Гарри.

— Магловские, — качнул головой друг.

— Что же там такое, что ты такой встревоженный? — Удивился Поттер.

— Скажем так, — сформулировал Рон, — похоже, Корона и Кабинет серьезно разошлись во мнениях. Аристократия решила поддержать приглашение иностранцев для борьбы с восстанием, а парламентарии надеются обойтись своими силами.

— Боишься, что война станет ещё масштабней. — Догадался Гарри.

— Скорее, что тут всё ещё более запутается, — покачал головой Уизли. — Нам как-никак ещё Того-кого-нельзя-называть побеждать. Только второй республики нам и не хватало. Как и новой реставрации.

— Ладно, — вздохнул Поттер, — ты, вроде, говорил, что придумал что-то.

— Да, — кивнул Рон, взглянув в лицо друга, и чуть задержав взгляд на его лбу, — кажется, да.

Джеймс Бэйкер. Мало кому завидовали как ему и мало кого так боялись.

Ещё в малых летах мальчик потерял родителей. Отец его работал в Лютном: каким бы общепризнанным прибежищем порока этот переулок ни был, но даже местным магазинам требовались продавцы. Очередная аврорская облава в пору магической войны закончилась несколькими трупами. Отец Джеймса на нервной почве к тому моменту заработал болезнь, что его и погубило. В конец озверевшие авроры тогда уже начали бить с опережением по всему необычному — а то бывали случаи. Мать мальчика ненадолго пережила мужа.

Как итог — с малых лет Джеймс Бэйкер заинтересовался пожирателями смерти и их Повелителем. Постепенно юноша находил всё больше симпатичного в программе Тёмного лорда и его деяниях. Увлечение стало настоящей манией: сверстники дивились тренировкам, которыми изводил себя Джеймс, учителя не могли нарадоваться на старательного ученика. Едва пошли слухи о возвращении Того-кого-нельзя-называть, юноша стал искать встречи со своим кумиром. Но кто бы мог подумать, что Повелитель приблизит новобранца к себе. Джеймс не обманывался: талантом он никогда не блистал. От серой массы его отличали лишь упорство, да верность. Видимо, Тёмный лорд исключительно ценил эти качества. Во всяком случае, чем-либо иным объяснить возвышение до доверенного помощника Господина было затруднительно.

Разумеется, это означало, что многие будут смотреть на Джеймса как на выскочку. От немедленного выяснения отношений спасали только вполне определённый запрет Лорда на всякие свары в это сложное время и хрупкий союз с невыразимцами. Джеймс не доверял этим скрытным типам и знал, что это чуть ли не единственное, что роднило его с высокородными и матёрыми приверженцами Господина. Невыразимцы пока не сделали достаточно резких и определённых шагов, чтобы напряжение перешло в конфликт, но юноша косо поглядывал на ту парочку, что присоединилась к свите Лорда, и в их присутствии не убирал руку далеко от палочки. Ещё Джеймс краем уха слышал о борьбе за Отделы, которая развернулась в искалеченном Министерстве. Поэтому он приложит все силы, чтобы не подвести Господина, дабы, как придёт пора разобраться с неверными союзниками, с его, Бэйкера, стороны не предвиделось никаких осложнений.

Леди Августа буравила взглядом Элфиаса Дожа. Стоя один против другого они тяжело дышали, будто только что пробежали метров по сто.

— Как ты не понимаешь, Августа, — в очередной раз всплеснул руками пожилой волшебник, — раскачивать лодку в ходе восстания гоблинов никак нельзя! Нужно постараться уменьшить наши потери и повысить вклад. Тогда…

— Элфиас, — тяжело отозвалась мадам Лонгботтом, — повторяю в который раз: Тот-кого-нельзя-называть укрепляет позиции и выбивает своих противников. Если мы будем бездействовать, то по завершении просто обнаружим, что он теперь лорд-протектор.

— И что же, теперь станем бороться и с гоблинами и с Министерством?

— Лишь с его частью.

— Ты как хочешь, Августа, а по мне нужно скорее поддержать в Министерстве тех, кого ещё можно назвать нашими союзниками. Да и Кабинет не допустит взрыва.

— Я не могу тебя остановить, Элфиас, — заметила леди Августа, внутренне сожалея, что этот конфликт не разрешить, убрав одного Дожа, что характерно, в его глазах она читала такое же огорчение по её адресу. — Однако помни: если вы перейдете нам дорогу, помешаете покончить с Лордом — вы станете нашими врагами.

Старик выдержал её взгляд и тихо с угрозой ответил:

— Запомни и ты, что мы верны Короне и законно избранному правительству: с твоими радикалами мы более не имеем ничего общего. На этом Элфиас Дож покинул дом Лонгботтомов.

Невилл сидел в своей комнате и всё слышал. С недавних пор леди Августа стала гораздо меньше блюсти секретность при внуке. Юноша не присутствовал при разговоре, но слышанного ему хватило, чтобы понять — смертоубийство не отменяется, а лишь отлагается. В этот момент Невилл был рад, что бабушка позволила Гарри с Роном и Гермионой уйти. Да, наследник Лонгботтомов всё ещё жалел, что его не отпустили с ними: он бы хотел помочь друзьям не только кое-каким снаряжением, но и лично. Однако, юноше было ясно: будь здесь сейчас Мальчик-который-выжил, весьма возможно, особняк бы стал полем битвы.

Сейчас, после отъезда Дурслей (да, дурным агентом он был бы, не выяснив ничего про лиц, за которыми ему было поручено следить), значимость работы Джеймса зримо повысилась. Теперь он следил за самим Гарри Поттером сотоварищи. Судя по тому, что Бэйкер успел заметить, следил не он один. Их таких с десяток набралось. Кто кем был послан, Джеймс не взялся бы определить, но выявить, например, гоблинского соглядатая и непомерно гордого француза, разъезжавшего под видом туриста, спятившего на почве орнитологии, получилось. Да и сомневался юноша, что смог всех обнаружить. Разумеется, сразу же, как срисовал чужую слежку за обуянными жаждой странствий и житья на природе детьми, Джеймс доложил обо всём Тёмному лорду. Тот велел приглядывать за «коллегами», но в целом не мешать и в контакт не входить.

В который раз за много дней наблюдая, как Рон Уизли собирает какие-то корешки, Джеймс задумчиво нахмурился. Вся эта трава могла бы подойти для нескольких зелий и ритуалов, но, учитывая фазы луны и периодичность сбора… Зелье перенаправления… Давняя и довольно безумная разработка. Частично родственное оборотному, оно должно было на определённое время образовать между принявшими его связь — заклятье или эффект, примененный к одному не оставляли на нём и следа, воздействуя на второго. Вплоть до завершения действия зелья или смерти объекта воздействия.

Конечно, такой замечательный состав был бы просто великолепен и страшно востребован, если бы не пара «но». Во-первых, его действие длилось лишь пять минут. К тому же, это средство было пригодно к употреблению всего ничего. Наконец, помимо странных и неясных побочных эффектов (вроде «переплетения судеб»), этот состав был чудовищно токсичен — часто такое не попьёшь. Хорошо хоть принимать его не обязательно в жидком виде…

У Джеймса возникла одна мысль. Он не собирался, пока, предупреждать Господина. В конце-концов, Бэйкер не был уверен, а тревожить Милорда по пустякам было бы чересчур. А вот на всякий случай подготовить сюрприз для одного рыжего наглеца стоило. Даже интересно будет увидеть его лицо, когда сработает запитанный на пассивный «возврат судьбы» артефакт. Тёмный лорд наверняка потом наградит за изобретательность и успешную нейтрализацию такого сложного зелья…

Гермиона, поджав губы, снова наблюдала за «тайными» алхимическими приготовлениями Рона. Разумеется, от неё не укрылись ни его задумчивость, всё нараставшая уже примерно с год, ни внезапный интерес к некоторым магическим вопросам, возникший после той страшной ночи в «Норе». Гермиона не была глупа и легко поняла: друг почему-то подозревает, что нечто магически связало Гарри с Волдемортом, и последний вскоре предпримет что-то против своего победителя, явившись лично. Разумеется, главная умница Грифиндора осознавала, что ситуация накалилась до предела. Даже уединившись в лесу, нетрудно было заметить растущее напряжение. Все уже приготовились и, казалось, ждут только какого-нибудь сигнала, чтобы начать уничтожать всё вокруг. В таких условиях громкий успех Волдеморта мог бы означать его преимущество. Поэтому она понимала, отчего Рон всё время настороже.

Однако, он с типично мальчишеским авантюризмом думал только о том, как бы отбить нападение. Гермиона же решила, что нужны дополнительные меры безопасности, которые как минимум не дадут задеть лагерь (что Гарри, с его-то характером, и не подумает принимать бой прямо там, где могут пострадать его друзья, девушка даже не сомневалась). Как максимум специальный отражающий барьер мог бы дать им всем небольшую фору во времени. Конечно, создавать всякий раз полностью стационарные рунные круги было бы слишком долго и трудоёмко, да и лагерь их выдавало бы чуть ли не лучше фейерверка. Поэтому девушка и решила схитрить: кое-какие узоры нанесла на ткань палатки, пару же веток и камней, специально подготовив, стала носить с собой и незаметно располагать на каждом новом месте стоянки. Такая динамическая структура не обеспечивала физического отражения (благо заподозрить Волдеморта в том, что он нападёт на Гарри с автоматом, было невозможно), зато делала барьер чуть долговечней. В конце концов, чтобы уничтожить укреплённый физический носитель узора нужно несколько больше сил, чем на простое разрушение стационарных плетений. Да и заметить такое заклинание немного сложнее. Теперь оставалось лишь ждать и молиться, чтобы авантюра Рона сработала.

Ухокрут любезно скалился на командира вернувшегося отряда. С самого начала восстания рейды за добычей вернулись в повседневность, а вот банковские операции почти прекратились. Конечно, подсчитывать отнятое у этих людишек было приятно, но Ухокрут уже скучал по своему уютному офису. Вид же этих дуболомов его изрядно раздражал. Пьяные попойки рядовых стали чаще и шумнее, а их вожаки уже теряли всякие границы.

На самом деле, не окажись ситуация в Англии такой шаткой, всё бы уже давно закончилось. Как обычно, после месяца-другого удалось бы уговориться. Учитывая, как ослабли волшебники, они бы, вероятно, немного уступили гоблинам. Ну а раз к тому моменту самые буйные с обеих сторон уже сложили бы головы, банк бы снова спокойно открыл двери, и всё разрешилось бы ко всеобщему удовлетворению.

Увы, теперь слишком многие втянулись, и гости с материка уже не дали бы всему спокойно завершиться, по крайней мере, пока в каждой из их стран вокруг ожидаемых от этой схватки благ строились расчёты минимум одной стороны. Сотрудник Гринготтса средней руки, Ухокрут не слишком разбирался во всяких хитросплетениях политики, но одно знал точно: начав вкладывать, сложнее всего остановиться — этому учили всех служителей банка. Конечно, в том, что это базовое правило обратили против самих гоблинов, была некоторая ирония, но, честное слово, Ухокруту (и не ему одному) уже было не до таких извращённых размышлений: хотелось лишь чтобы всё это пришло к какому-нибудь концу.

Что же, можно переходить к следующему этапу. Первый, с «прививкой» кусков Волдеморта пластичным душам, прошёл успешно. Во всяком случае, медлить более нельзя. На самом деле, стоило бы подождать ещё хотя бы пару лет для стабилизации каскадной системы, но времени почти не осталось. Значит, пора начинать «разборку» сопляков. Похоже, они все уже освоились со своими «дополнениями», сильные переживания от нужных кусков тому значительно способствовали. Да и к своему распределителю каждый уже подключён. Конечно, чтобы всё сделать гарантированно правильно, следует не допускать никаких посторонних влияний на этапе разделения. Особенно тяжко будет с первой и самой стабильной целью. Проклятая материнская защита мальчишки. Чтобы преодолеть её, придётся вложить чуть больше усилий. В нормальных условиях такого хватило бы даже чтобы затронуть все части уже разделённой души. А затем ещё нужно будет к остальным мчаться… Эх, жаль, что поручить такую работу некому. Слишком специфические действия, слишком тонкие настройки. Малейшие ошибка или неточность и все приготовления пойдут прахом. Придётся действовать самому…

Хорошо, что сбой на таких этапах мог иметь самые невероятные последствия — никто из действительно понимающих суть происходящего не посмеет вмешаться. Пожалуй, это даже немного забавно: те замшелые пни, которые, как и Дамблдор с Томом, поняли проблему механизмов распределения, и наблюдали за островными баталиями со стороны, надеясь получить опыт на этой изолированной территории, теперь именно в силу своего понимания не посмеют вмешаться в сам ритуал… Что же до многочисленной мелочи… Да, они могли бы попытаться прикрыть Гарри Поттера или, напротив, прикончить его поскорее. Но из-за обилия заинтересованных взглядов не решаться действовать первыми. А в самый значимый момент они будут слишком отвлечены. Да, пора выдвигаться.

На некотором расстоянии от лесной поляны, где троица подростков разбила лагерь, возникла тёмная фигура. Разумеется, многие лица, наблюдавшие за юными любителями природы, должны были бы немедля всполошиться, но всех отвлекла только что начавшаяся неподалёку битва. Самые трусливые поспешили отбыть с докладом. Те, что побезрассуднее, ринулись выяснять подробности. Самых стойких столь бурные события заставили утратить бдительность. Ненадолго, но этого хватило, чтобы отчего-то уснуть (некоторым и навечно).

Тёмная фигура (а самые глазастые, пожалуй, угадали бы в ней и Тёмного лорда) на скорую руку проверила территорию. Найдя два каких-то заклинания, явно завязанных на артефакты, неожиданный гость применил мощную восстанавливающую магию. Конечно, разрушение было бы легче, но и заметнее. Да и порой вернуть местность в изначальное магическое состояние надёжней — меньше шансов упустить какие-нибудь дополнительные сюрпризы. Провернув это, фигура стала с усердием сеятеля окружать лагерь некими предметами, прямо фонящими магией.

Закончив, фигура тяжко вздохнула и аппарировала, с громким хлопком появляясь прямо перед лагерем юных робинзонов.

— Гарри Поттер, выходи, — разнёсся над поляной высокий, многими ненавидимый голос, — или предпочтёшь, чтобы я достал тебя из твоей норы?

Герой Магической Британии никогда не отличался сдержанностью: в облаке какого-то дыма он ринулся из палатки, чуть ли не тараня своего врага. Тот же, не затягивая, почти сразу сотворил некое очень сложное заклинание. Если бы не чих от облака, окружавшего Гарри Поттера, Волдеморт в этот момент выглядел бы очень внушительно и зловеще. Впрочем, чары уже отправились в полёт. Они поразили юношу, а затем от чего-то вспыхнул сам Тёмный лорд. Поляну затопил дикий вопль, а затем всё вокруг померкло.

Гарри и прятавшиеся в палатке Рон и Гермиона застыли в шоке. Мрачная фигура, дрожа, поднялась с земли, на которую рухнула меньше минуты назад. Не обращая внимания на подростков, Тёмный лорд внимательно огляделся, пошептал, направив палочку в небо, а затем уставился на Гарри Поттера. Волдеморт словно пытался что-то разглядеть. Наконец, взмахом палочки он призвал к себе предметы, которые сам разбросал вокруг полянки. Пристально их осмотрев и помахав палочкой, тёмный маг ещё раз огляделся и тяжко вздохнул. Бросив ненавидящий взгляд на подростков, он сплюнул:

— Вот и сломалась настройка.

Затем, развернувшись он пошёл прочь с полянки, держа все призванные предметы в охапке.

— Что случилось? — Задала вопрос скорее себе, чем кому-либо ещё Гермиона.

Уже начавшая удаляться чёрная фигура замерла и повернула голову. Видимо, незваного гостя прорвало:

— Малолетки случились! Кто бы мог подумать, что я восстановлю всё тут настолько мощно, что верну и кусок из этой пустой головы, — горящий искренним отвращением взор был брошен на Гарри. — А затем, заклятье отчего-то обращённое не на ту цель действительно преодолеет такие расстояния и разделит сразу все осколки.

Отвернувшись от группы подростков, фигура бросила:

— Приятного вам апокалипсиса.

Затем Тёмный лорд снова двинулся куда-то в сторону ближайшего населённого пункта. При этом до ребят ещё с минуту доносилось бормотание:

— Как же неудобно… но сейчас перемещаться в магическом поле смерти подобно. Всё-таки что же обратило заклинание… Ну, в какой-то мере эксперимент удался… Но что это сейчас означает…

За всё это время ребята почти не шелохнулись. В первую минуту помешал шок, а потом… Честно говоря, даже Гарри понимал, что с опытным и сильным Тёмным лордом (даже в таком странном состоянии) ему не тягаться. Бросаясь вперёд, юноша более надеялся отвлечь врага, чем победить. Во время же этой странной сцены, казалось, малейшее движение могло вызвать бурю. Да и охватившие всех троих специфические ощущения, вкупе с поблёкшим ненадолго миром, заставили молодых людей воздержаться от резких действий.

Когда шаги и бормотание Волдеморта затихли, ребята поглядели друг на друга. На лицах всех троих был написан один вопрос: «И что же теперь?»