1+1 (гет)

Кабинет Снейпа пахло иначе. Прежняя смесь сушеных трав, пергамента и горьковатой обиды теперь была разбавлена новыми, тревожными нотами: озоном от недавно свершившейся магии, электрическим запахом смолы драконьего сердца и сладковатым ароматом амброзии, которую Гермиона добавляла в чернила для рун.

Она стояла у его стола, ее поза была прямой, но в пальцах, сжимавших палочку, выдавалось напряжение. Перед ней на столе лежал сложный магический круг, нарисованный серебряными чернилами.

— Сосредоточься, Грейнджер, — его голос был низким, безжизненным, как всегда на уроках, но теперь в нем слышался иной оттенок — не презрение, а требовательная интенсивность. — Магия разума не терпит суеты. Один ошибочный завиток — и вместо того, чтобы скрыть свои мысли от вторжения, ты превратишь свой мозг в открытую книгу для любого, кто проходит мимо.

— Я понимаю, профессор, — ее голос был тихим, но твердым. Она провела палочкой, выводя последнюю руну. Круг вспыхнул холодным синим светом и растворился в воздухе. Защита была установлена.

— Хорошо, — произнес Снейп после паузы, изучая невидимые глазу барьеры. — Достаточно компетентно.

Это было высшей похвалой из его уст. Уголек гордости тлел у нее в груди. Эти тайные уроки длились уже несколько недель. Он учил ее не школьной магии, а тому, что называл «Искусством Тени» — защите разума, некромантике, зельям, которые не найдешь в стандартных учебниках, чарам такой силы, что от них звенел воздух.

Он был безжалостным учителем. Он не хвалил, лишь констатировал факты или указывал на ошибки с убийственной точностью. Но он и не унижал ее, как других. С ней он был… сосредоточен. Как на сложном, но многообещающем эксперименте.

Однажды вечером, когда они разбирали особенно коварное зелье забвения, он задал неожиданный вопрос:

— Почему?

Она подняла на него глаза, сбитая с толку.

— Простите, сэр?

— Почему ты согласилась? — он не смотрел на нее, помешивая варево, которое от его прикосновения меняло цвет с кроваво-красного на глубокий фиолетовый. — Ты умна не по годам. Ты могла бы стать золотой девочкой Дамблдора, его новым образцом для подражания. А выбрала… это. — Он кивнул на котел.

Гермиона помолчала, подбирая слова.

— Потому что он предлагает иллюзию, — наконец сказала она тихо. — Иллюзию безопасности, иллюзию того, что добро всегда побеждает просто потому, что оно добро. Он играет в долгую игру, жертвуя пешками. Вы… — она осмелилась посмотреть на него, — …вы предлагаете знание. Силу. Чтобы не быть пешкой. Чтобы защитить себя самой, а не надеяться на благосклонность старого волшебника, у которого в голове свои тайные планы.

Снейп замер на мгновение, его черные глаза наконец встретились с ее карими. В его взгляде было что-то неуловимое — то ли удивление, то ли признание.

— Дамблдор рассказал тебе о своем великом плане по спасению мира? — язвительно спросил он.

— Он не нуждается в рассказах, — парировала Гермиона. — Он позволяет делать выводы. И выводы эти… пугают. Вы же учите меня не бояться.

В воздухе повисло тяжелое молчание. Он отложил ложку и подошел к ней так близко, что она почувствовала холод, исходящий от его одежд.

— Страх, мисс Грейнджер, — это единственный здравомыслящий ответ на окружающий нас мир. Я учу тебя управлять им. Обращать его в оружие. Но никогда — не чувствовать.

Его лицо было всего в дюйме от ее. Она видела каждую пору на его бледной коже, каждую морщину у глаз, проложенную заботами и темными секретами. Ее сердце бешено колотилось, но не от страха. От возбуждения.

— Я понимаю, — прошептала она.

Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на губах, снова поднялся к глазам. Казалось, он что-то искал. Искал и, видимо, находил.

— Достаточно на сегодня, — резко отсек он, отворачиваясь и вновь становясь непроницаемым профессором Снейпом. — Убирай свои принадлежности. И помни: ни слова.

— Ни слова, — повторила она, собирая вещи с дрожащими руками.

Когда она уже бралась за ручку двери, его голос снова остановил ее:

— Грейнджер.

Она обернулась.

— Тот камень… Он не только для связи, — сказал он, глядя куда-то поверх ее головы. — Это окклюменс. Грубый, но эффективный. Он скрывает твои… занятия… от случайного блуждания по твоему разуму. От посторонних глаз.

Он имел в виду Дамблдора. Он защищал ее. Уже тогда.

Гермиона кивнула, сердце ее пело от опасности и странного, щемящего чувства благодарности.

— Спасибо, профессор.

— Не благодарите, — отрезал он. — Благодарность — эмоция, которая ослепляет. А мне нужен ты зрячей.

Он повернулся к окну, спиной к ней, отпуская. Она вышла, закрыв за собой дверь.

Снейп стоял неподвижно, глядя на свое отражение в черном стекле. Он видел не себя, а ее — умную, опасную, голодную до знаний девочку, которую он взялся обучать. Ради дела Дамблдора? Ради войны? Или ради того, чтобы увидеть, сможет ли он направить этот яростный огонь так, как не смог когда-то направить свой собственный?

Он сжал руку в кулак. Где-то там бушевала война Гриндевальда, а здесь, в тишине его кабинета, зарождалась другая битва — за душу Гермионы Грейнджер. И он все больше сомневался, на чьей именно стороне он сражается.