Три сына (джен)

Гомон забитого отеля сменяется музыкой в такси, что, впрочем, бессильна перед голосовыми связками промоутера.

— Да, никаких задержек. Расписание получил, свяжись ещё раз, особенно с мелкими, те постоянно что-то забывают, только потом подтверждай бронь. Нет, уже еду. Что с мэрией? Понял. Охрана? Волонтёров обучаем сегодня? Хорошо. Ждите.

Лоллапалуза, как много в этом звуке. В основном орущих музыкантов и не менее возбужденных фанатов, и всё надо тщательно организовать, распределить по слотам, умаслить хедлайнеров, утешить второсортных, следить за подрядчиками, держать руку на пульсе, а скорую в минуте езды, хотя год от года происшествий всё меньше. Джону нравится думать, что это в том числе из-за него.

После вчерашних посиделок, где самой большой трагедией был подгоревший бургер, лавина проблем, словно укол адреналина. Нога отбивает ритм, пока читаются накопившиеся за ночь письма. Проблема планировщика — ничего не идёт по плану. Вот и сейчас строчит заартачившемуся спонсору, уверяя, что баннеры будут прекрасно видны всем участникам, и молодёжь, у кого осталось хоть что-то после студенческих долгов, сможет купить именно их шампунь.

Грант-парк огромен, но нужное место видно сразу — человейник бурлит среди модульных трейлеров и шатров. Неподалёку штаб с городскими службами, машины и тележки разводят оборудование под строгим взором активистов, чтобы не дай бог травинку не задеть. Джон органично вливается в поток, навстречу спешит девушка: пирсинг, худи с надписью «Amor», возбуждённый взгляд.

— Джули! Какие новости?

— Только получили отчёт, с санитарными нормами никаких проблем, электрики гарантируют стабильность, за бюджет не перескочили, насчёт еды договариваемся, — сыпется град десяти слов в секунду.

— Волонтёры?

— Отобрали. Половина местных, остальные из Ревёрб и других. Много опытных, так что ситуаций, где одни новички, быть не должно. Как раз успеваем к началу занятий.

Семинар на открытом воздухе. В Чикаго прохладно, большая часть в лёгких куртках. Лектор, сбитый парень в авиаторах, заметив обоих, машет.

— Прошу приветствовать, Джон Люмен, промоутер и менеджер проекта. Кто волонтёрствует по всей стране, могут знать его по фестам в Нью-Йорке, Атланте, Майями, да и вообще всей Восточной Америки, — раунд аплодисментов, пока бодро вскакивает на импровизированную трибуну.

— Не буду отнимать много времени. Скажу лишь спасибо за то, что решили помочь. Серьёзно, даже небольшой концерт — чёртов гордиев узел, что говорить про фесты такого масштаба? Но благодаря вам каждый год получается всё лучше! Новички, отбросьте волнение, вас обучат и покажут, что и где, но самое главное — если что-то не так, говорите сразу. Вы не представляете, сколько времени, сил и денег экономят вовремя доложенные проблемы. Собственно, так. Уступаю место, — микросекунда на чтение бейджика, — Стивену. Удачи и отлично повеселиться по окончанию смены!

Под те же аплодисменты сходит вниз, тут же материализуется Джули.

— Знаете, как поднять дух, — мужчина на ходу достаёт телефон.

— Что я знаю, так это сколько они экономят на подрядчиках. Ряди такого я хоть степ станцую.

Здание администрации, по сути, импровизированный офис. Атмосфера напоминает старомодную газетную редакцию: кипы постеров, почти все либо на телефоне, либо в видеочатах. Обзваниваются гостиницы, музыканты, обслуживающие компании, спонсоры, разговоры тонут в технических деталях, когда именно и в каком количестве нужны урны для перерабатываемого мусора, какие корректировки к плану эвакуации, сколько стоит реклама на какой станции метро и есть ли в этом снеке глютен.

Джона моментально оккупируют строители. Поставки задерживаются, с ними — воздвижение сцен. Не особо аккуратно вплетается подорожание рабочей силы и материалов. Мужчина понимающе кивает, пока ищет в телефоне контракт.

— Господа, я более, чем кто другой, разделяю вашу боль. Экономика катится в ад, цены скачут, как на родео. Тем не менее, пройдёмся по этапам строительства, которые, замечу, обсуждались не один месяц и срыв которых обрушит на нас ненависть тридцати тысяч человек. Что тут у нас… Даты завершения работ! А тут? Ваша подпись! Но, возможно, что-то есть в параграфе о чрезвычайных ситуациях. Пожары, стихийные бедствия, массовые погромы… Ничего не про подорожание материалов. О каких, кстати, идёт речь? Садитесь, разберём по полочкам. Мы в одной команде и должны помогать друг другу! Если в стране дефицит гаек, решим проблему сообща! — резко придвигает пластиковые стулья, сам усаживается в офисное. Подрядчики, переглянувшись, вынуждены подчиниться. Начинается неумолимый процесс погружения в детали, раскрываются приложения к договору, опрашивается функция и применение недостающих компонентов. Спустя час того, что напоминает допрос у следователя, замена материалам находится, сроки оказываются реальными, итог закрепляется широкой улыбкой и немного вынужденным рукопожатием.

— Будут проблемы, обращайтесь, я тут до конца феста!

Беда не бывает одна, следом приходят активисты, которых при поддержке Джули проводит по местам сбора мусора, парковкам под велосипеды и зонам для курения. Потом звонок от музыкантов, недовольных очередью выступления, но там просто — событие масштабное, за слоты грызня, а они не Green Day. Далее — спонсоры с вечными опасениями, что уделено недостаточно внимания именно их брендам, и чуть не по линейке вымеряются размеры логотипа на баннерах, плакатах и мерче. Очередной визит к волонтёрам, там собственноручно показывает, как пользоваться водными станциями, разыгрывается сценка оказания первой помощи.

— Когда ситуация серьёзная, первый шаг — привлечь внимание. Кричите без стеснения, ВОТ ТАК! Чем скорее услышат, и самый смелый побежит за скорой, тем лучше. Вы тем временем проверяете пульс. Если его нет, нужен непрямой массаж сердца. Идеально вдвоём, но представим, что я один. Укладываем на спину, ладони открыты, и давим на грудину, используя все тело. Кто знает песню Staying alive, вот вам идеальный ритм. Для обладателей сертификата оказания первой помощи каждые тридцать нажатий дважды вдыхаем в лёгкие, и по новой. Если сертификата нет, ограничиваемся компрессиями. В любом случае периодически проверяйте, не появился ли пульс, и если дыхание восстановилось, перекладывайте на бок. Если нет, стараемся до приезда скорой.

После волонтёров снова звонки и уточнения. В перерывах хватается сэндвич и кофе, навевая грустные воспоминания о вчерашнем пире, хотя пирог так и не урвал — остаётся смотреть на фото с поедающими оный Вильямом и детьми. В очередной раз подивившись семейной идиллии, гасит экран.

Под конец дня прибегают журналисты. В руках мигом появляется расчёска, и, свежий и улыбающийся, общается с молодой корреспонденткой, словно знал её всю жизнь и не набегал перед этим марафон. Работа на камеру, широкая артикуляция, слова сами сплетаются в вереницу громких заявлений. Если бы не пошёл в промоутеры, был бы политиком, там ещё правдивее изречение «Не важно, что говорить, главное, как».

Ближе к девяти бурлящий поток рассасывается. Мужчина утирает капли со лба, даром, что прохладно.

— График на завтра составлен. С утра окончательное подтверждение гостиниц, потом звонок со страховыми компаниями, после этого в мэрию, — и ещё с десяток встреч, где он так необходим.

— Спасибо, Джули, такими темпами успеем. Отдыхай, — прощаются, ту уже поджидает бойфренд. Джон открывает гугл карты. Баров полно, но мотаться на другой конец города — моветон, и выбирается буквально в паре переулков. 4,9 балла, уж пиво должно быть нормальным.

* * *

Обстановка чутка витиевата, зато много дерева и хороший выбор напитков. Народу на удивление мало, молодой бармен с закатанными рукавами принимает заказ. Слишком напиваться не стоит, после пары светлых закончит стопкой виски.

С первым же глотком ворох мыслей разлетается, уступив место сосредоточенности на вкусе и температуре. Расслабление прокатывается приятной волной. Джон, закрыв глаза, выдыхает. Сейчас бы пару приятелей, но основной костяк на других шоу, а из местных не подобрал. Сойдёт и бармен, уже подбираются фразы, как замечает рядом сидящую женщину, что бросает недвусмысленные взгляды. Джон, отвечая своим, ставит галочку на том, как завершится вечер.

Поначалу было загадкой, почему именно его отец учил, как общаться, держаться, какие вопросы задавать. Сперва думал, у него талант, но с другой стороны, бедняга Вильям, несмотря на тонны часов за компьютером, вторым Биллом Гейтсом не стал. В любом случае с каждым «уроком» нравилось всё больше, а как взыграли гормоны, усвоились основы общения с противоположным полом, что в целом свелись к умению держаться независимо, но не надменно, замечать новые причёски и время от времени смешно шутить. Только много позже, когда разговоры о детях затеваются открыто, понимает, зачем всё это, и вспыхивает серьёзная ссора: пока Вильям постигает программирование, Герман — писательство, ожиданием от него, родного сына, было… завести детей. Буквально заняться сексом. С тех пор с отцом связь не поддерживается, и без того тлеющий трудоголизм яростным пламенем сжигает год за годом, не оставляя ни шанса на семейную жизнь.

Хотя, вероятно, это было в нём всегда, ибо ещё подростком, наученным определять, какие неприступны, какие нет, вместо поиска серьёзных отношений крутил шашни с половиной школы, а потом и колледжа. И сейчас почти на автоматизме заводит разговор, ибо нет нужны ни в уговорах, ни в павлиньих перьях. Оба хотят хорошо провести время: влить разумное количество алкоголя, расслабиться в непринуждённом разговоре, поехать один к другому, заняться сексом и, если обоим понравится, обменяться контактами. Ничего слишком личного или серьёзного — прямая противоположность заветам отца, что лишь подстегает запрокинуть шот и взять даму под руку, завершая день на отличной ноте перед завтрашним водоворотом.