Построение "Пси-крест" (джен)

Покрытое снегом поле поражало своими размерами. Широченные взлётные полосы, расчертившие его хитрым узором, казалось, раскинулись на сотни километров вокруг, а здание ленинградского аэровокзала — вблизи роскошное и огромное — отсюда выглядело лишь скромной юртой на горизонте. Лучи утреннего солнца, отражаясь от исполинского борта Ту-544, ослепляли сгрудившихся в квадрате ожидания пассажиров. Саша щурилась до слёз, но не могла заставить себя оторвать взгляд от красавца-лайнера. Конечно, не космический корабль, но размеры воздушного судна легко позволяли представить его продирающимся сквозь межзвёздное пространство.

— Александра, не отходи далеко! — окрикнула девочку мать.

Только сейчас юная фанатка летательных аппаратов заметила, что под её ногами уже хрустел снег, — пытаясь лучше рассмотреть авиалайнер, Саша вышла почти на полосу. Она покорно вернулась в зону ожидания, где белые хлопья, падая с её ботинок, тут же превращались в воду и исчезали где-то под асфальтом. Подогреваемый квадрат зоны ожидания представлялся девочке странным оазисом среди снежной пустыни — эдакий дом без стен, внутри которого хотелось стянуть с себя куртку и шапку, хотя всего лишь в двух метрах свирепствовала суровая российская зима. Саша так и сделала, после чего продолжила крутить по сторонам головой — вдруг на соседнюю полосу приземлится ещё один самолёт! Может быть, даже сам Ил-906, над конструкцией крыла которого в своё время успел поработать отец, чем, кстати, очень гордился.

Словно прочитав её мысли, мать пробормотала:

— Где же Вадим… Посадка вот-вот начнётся…

Саша проследила взгляд матери, но со стороны аэровокзала не ехал ни один электробус — по полю ползали лишь неторопливые снегоочистительные машины и прочая служебная техника. Одинокий трап подъехал к ожидающей их «Тушке», и вот раздался мелодичный сигнал. Пассажиры, накидывая верхнюю одежду, поднялись с сидений, и те, вспыхнув предупредительными огнями, спрятались в нишах под землёй.

— Саша, не торопись! — вновь прикрикнула мама, видя, как девочка подалась к самолёту вместе со всеми.

И вдруг среди толпы мелькнул знакомый плащ.

— Папа! — обрадовалась Саша и стала пробираться обратно сквозь колонны спешивших подняться по трапу.

— Ох, Вадим… — На лице матери читалось неимоверное облегчение. — Откуда ты?..

— Пришлось воспользоваться не совсем привычным входом, — невесело улыбнулся тот, одной рукой прижимая дочь к себе. — Сама понимаешь, мне было бы тяжело избежать обыска.

Он достал из внутреннего кармана небольшой пакет.

— Здесь флешки с вашими новыми документами. В Германии проблем с досмотром быть не должно, только не пытайся спрятать их — это лишь вызовет подозрения. Возникнут вопросы — там фильмы и музыка, всё приобретено легально.

Мать напряжённо кивнула.

— Как приедете в Дрезден, сразу отдашь их Йенсу. Он всё знает, он вас зарегистрирует.

— Вадим, ты всё ещё считаешь, что это и правда необходимо?..

В глазах женщины стояли слёзы. Мысленно Саша ругала её за слабость — если папа сказал, что так нужно, значит, так нужно. Она, Саша, плакать точно не собиралась.

Отец тяжело выдохнул.

— Джесс, ты же знаешь, если бы я мог поступить иначе… Вы уже внесены в список нежелательных для выезда лиц. Получить это разрешение стоило не только денег, но и больших рисков. Потом я это провернуть не смогу, да и границы могут закрыть...

Мать снова судорожно кивнула, и по её щекам потекли мокрые дорожки. Отец грустно улыбнулся и положил ей руку на плечо.

— Ну же, просто скажи, что всё ещё боишься летать.

— Прошу прощения, — подошла к ним молодая стюардесса. — Граждане пассажиры, вы будете садиться?

— Извините, буквально одну минуту, — вежливо ответил отец.

Когда девушка, лучезарно улыбнувшись, оставила их втроём, мужчина сел перед Сашей на корточки.

— Какое-то время я не смогу звонить тебе, — вдруг на чистом английском сказал он. — Но ты не переживай. Как только всё закончится, я тут же прилечу и заберу вас домой.

— Я поняла, папа. Всё в порядке. — Сашино произношение было далеко не таким идеальным.

— Я запретил маме разговаривать с тобой на русском. Тебе надо усиленно практиковаться к осени, когда ты пойдёшь со всеми в школу. Никто, слышишь, никто не должен знать, что вы из России. Поняла?

Саша кивнула.

— И ещё… — Отец замялся. — Йенс… Он хороший друг, он позаботится о вас. Я очень прошу тебя, постарайся называть его «папой».

Девочка невольно нахмурилась.

— Это будет… — она несколько секунд подбирала английские слова, — чертовски странно.

— Знаю, но так нужно. Ты всегда была не по годам умной. — Он потрепал Сашу по волосам. — Надень шапку и обещай, что будешь присматривать за мамой. Ей тоже будет непросто.

Саша кивнула, бросив взгляд на утиравшую лицо шарфом мать.

— Всё, бегите. Не стоит задерживать рейс, а то пилотам придётся гнать по полной, и их оштрафуют за превышение скорости.

Коротко поцеловав жену, отец отступил на несколько шагов. Терпеливо дожидавшиеся последних пассажиров стюардессы любезно пригласили их к трапу. И вот ступени с лёгким гулом уже уносили Сашу и её мать к зияющему в фюзеляже люку. Едва их ноги сошли с бегущей лестницы, как трап подался назад, словно торопясь отпустить застоявшийся на холодной земле лайнер. В последний момент Саша обернулась, выглянув в медленно закрывающуюся дверь, — отца нигде не было видно.

По щекам девочки покатились крупные слёзы.

* * *

Первой в сознание мягко, но неумолимо проникла приглушённая музыка. Воодушевляющая мелодия и бодрый марш барабанов словно приказывали поднять налитые свинцом веки. С губ Саши сорвался тихий стон. Приоткрывшиеся с неимоверным усилием глаза тут же зажмурились до слёз, настолько ярким был белый свет. Неужели она действительно умерла? Яркий свет, торжественная музыка… Нет, не могла такая, как она, претендовать на попадание в рай.

Когда Саша наконец смогла видеть, то разглядела в райских облаках прорези вентиляционных решёток. Никогда прежде она не видела такого чистого и ровного потолка. Зрение постепенно фокусировалось, и, с усилием повернув голову на бок, девушка обнаружила не менее идеальные стены, вдоль которых стояло множество странных приборов с проводами и трубками. Проследив за одной из них, Саша нашла её конец воткнутым в своё левое предплечье.

Стало быть, госпиталь. Но как она попала сюда? Может, самолёт, в котором они летели, потерпел крушение?..

Ослабевшие руки не слушались, и Саша потратила с минуту на то, чтобы сбросить с себя плотное одеяло. Одежды на ней не оказалось, как не нашлась она и в пределах видимости. Хотя бы палата была одиночной — ни других коек, ни даже места под них в помещении не было.

Хм… Персональная палата, постель, сияющая безупречной белизной… Слишком роскошно для ненадёжной, тем более — для воровки из уличной банды…

Банда! «Рейнджеры»!!!

Саша рывком приняла сидячее положение. Память о событиях последней вылазки обрушилась на неё остриём гильотины. Свет фонарей в переулке, грохот выстрелов, острая боль…

Руки невольно схватились за живот. Саша судорожно ощупывала себя, пока не нашла едва заметный шрам под правым нижним ребром. След шва был настолько тонким и аккуратным, что увидеть его было тяжело, даже зная о его существовании. Сколько же она была без сознания? Недели? Месяцы?!

Колени предательски тряслись, не желая держать вес даже исхудавшего больше обычного тела. Когда обжигающе ледяной пол наконец перестал уходить из-под ног, девушка, поморщившись, выдернула капельницу и катетер. Лёгкая боль немного привела мозг в чувство. Саша обернула себя одеялом и вновь — уже внимательнее — осмотрела палату.

Она не сразу заметила едва пропускающее уличный свет окно. Найдя панель управления сбоку от рамы, Саша провела по нему пальцем, и солнечные лучи тут же ворвались сквозь ставшее прозрачным стекло. Музыка, казалось, тоже стала громче. Прикрывая глаза рукой, Саша внимательно рассматривала открывшийся ей вид. Крепкие бетонные заборы, расчерченные асфальтовые дорожки, армейские автомобили… Из-за поворота вышла марширующая колонна солдат — именно они, играя на барабанах и трубах, исполняли торжественную музыку, что вырвала Сашу из плена наркотического сна.

Похоже, военная часть. Госпиталь на военной базе.

Перед глазами опять мелькнул тёмный сырой переулок. Выстрелы автоматического оружия… Тела, в неестественных позах, словно куклы, падающие на асфальт… Сердце болезненно сжалось. Скольких из её банды она потеряла тем утром?.. Что стало с остальными?..

Может, кто-то из ребят здесь, в этой клинике?

Надо бежать. Бежать как можно скорее.

Саша ещё несколько раз поводила пальцем по сенсору на окне. Оно охотно меняло прозрачность, цвет, узор на стекле, но открываться не желало. Может, оно не могло открываться вовсе? Разбить его? Саша бросила взгляд на стоящие в палате аппараты, о предназначении которых могла лишь гадать, выбирая поувесистее на вид. Наверняка окно сделано из материала, способного выдержать попадание танкового снаряда, да и если даже удастся, на шум сбежится весь лагерь.

Оставалось проверить лишь дверь — единственный путь к возможной свободе.

Бесшумно ступая на носочках, Саша прильнула к двери и прислушалась. Тишина. Либо дверь совершенно не пропускала звук, либо за ней ровным счётом ничего не происходило. Выбора не было. Саша осторожно потянула за ручку, и дверь, к её удивлению, покорно скользнула в сторону. Неужели так просто?!

Но не успела она выглянуть в коридор, как в дверном проёме нарисовался тощий паренёк в военной форме.

— Зайдите, пожалуйста, обратно в палату. Вам не разрешено покидать её.

Саша смерила юношу оценивающим взглядом. Совсем молодой и хилый на вид, военная форма висит мешком, напускная серьёзность на лице — похоже, совсем зелёный новобранец.

— Мне бы, это, в туалет… офицер, — с максимальной застенчивостью произнесла Саша.

Конечно, никаким офицером сопляк не был, но девушка не отказала ему в возможности почувствовать себя важным начальником.

— Не положено. — Парень нервно сглотнул. — У меня нет таких распоряжений.

— Вы же не боитесь, что я убегу в одном одеяле… сэр?

— Вам нельзя выходить.

— Но почему?..

— И вопросы задавать тоже нельзя, — молодой солдат повысил голос и начал опасливо озираться. — Закройте дверь изнутри, это приказ!

Саша, игриво наклонив голову, прочитала имя и фамилию на его рубахе.

— Тогда, может, сам зайдёшь, Стив?

Рука юноши легла на кобуру пистолета.

— Я считаю до трёх, после чего буду в праве применить личное оружие.

Он почти перешёл на высокий, визгливый крик, и проходивший вдалеке доктор на секунду остановился, чтобы бросить в их сторону недоумённый взгляд. Саша презрительно сжала губы.

— У тебя никогда не будет девушки, — буркнула она и с шумом захлопнула дверь.

Последнее, на что упал её взгляд в коридоре, был нарисованный на стене грубый схематичный логотип — грозный орёл заботливо, словно беззащитного птенца, укрывал крыльями планету, в которой угадывались очертания материков Земли.

Саша бессильно прислонилась спиной к двери. На секунду ей захотелось выскочить в коридор и дать хорошую взбучку дохляку-охраннику. Возможно, даже удалось бы завладеть его пистолетом и взять засранца в заложники. Главное — выбраться с территории базы…

Насколько план был заманчив, настолько же и глуп. Одолеть даже одного молодого, но всё же парня было само по себе большой проблемой. Да и сделать это надо было за секунды — госпиталь наверняка просто набит военными. Нет, торопиться не стоило. Лучше присмотреться к жизни госпиталя: запомнить расписание обхода врачей, узнать время пересменки охраны, завтрака, обеда, ужина… А там, глядишь, и подвернётся возможность улизнуть без шума и пыли.

Саша забралась на тёплую койку и, обхватив руками колени, уткнулась в них лицом. Ещё буквально вчера её самой большой проблемой было возможное свидание с лидером «Кротов»… А сегодня мир рухнул. Весь её мир.

Как же так случилось?!.. Как могли часовые пропустить облаву?

Тишину палаты прорезал щелчок дверного замка. Не успела та отъехать в сторону, а Саша уже свернулась клубочком и натянула одеяло до кончика носа, притворяясь спящей. Тяжёлые шаги приблизились и остановились возле койки. Несколько долгих секунд уши девушки улавливали только тяжёлое сипение незнакомца.

— Вставайте, Белл. Приборы знают, что вы проснулись.

Резкий басовитый голос эхом громыхнул под потолком, и Саша невольно вздрогнула. Она осторожно повернула голову, выглядывая из-под одеяла, словно из-за магического щита, который — как в детстве — должен был защитить от явившегося за ней из ночного кошмара монстра.

Над койкой возвышался пожилой усатый мужчина в военной форме. Строгий взгляд, волевой подбородок, знаки отличия на груди — всё выдавало в нём бывалого вояку и заслуженного офицера.

— Капитан Оуэнс, — холодно громыхнул через усы мужчина. — Вы находитесь в Сент-Луисе, на военной базе МООБ.

Сент-Луис?! Почему её отвезли в другой город? Вопросов было столько, что Саша решила просто подождать, какую ещё информацию сообщит ей незнакомец. Краем глаза она пыталась рассмотреть погоны офицера, но их скрывал небрежно накинутый поверх кителя белый халат.

— Я здесь, чтобы уведомить вас о вашем ближайшем будущем. — Капитан потряс в воздухе включённым планшетом. — Для начала сообщу, что медицинские процедуры окончены, и доктор не видит смысла дальше держать вас в госпитале. Мы не обнаружили данных о вашей действующей страховке, так что со счётом за лечение вы можете ознакомиться в вашем личном кабинете. Вам подобрали несколько социальных программ, которые покроют часть оплат за операцию и процедуры.

Саша приподняла бровь.

— Если вы искали информацию о страховке, могли бы поинтересоваться и состоянием моих банковских счетов…

— Не переживайте, Белл, — фыркнул Оуэнс. — В любой колонии у вас будет возможность заработать на покрытие долгов. Давайте тогда уж перейдём к следующему пункту.

Он поводил пальцем по планшету.

— Суд состоится через месяц, о точной дате, времени и месте вас известят. До суда вы будете проживать в поселении для неблагонадёжных слоёв общества номер 105…

— В лагере ненадёжных?! — изумилась Саша.

Оуэнс бросил на неё неприязненный взгляд.

— Сторона обвинения не видит смысла запирать вас в камере до суда. Прокурор посчитал, что некоторые факты вашей биографии говорят в вашу пользу.

Перед глазами Саши мелькнул лежащий в луже крови военный… И дрожащий пистолет в собственной руке.

— Почему я в военном госпитале, сэр?

Взгляд Оуэнса вновь пронзил её холодом.

— Можете считать, что в гражданских клиниках не было свободных мест.

— А свободных полицейских тоже не было, раз за уличными подростками теперь гоняются военные?

Офицер небрежно бросил планшет на Сашину койку и чуть склонился над девушкой, опасно сузив глаза.

— Радуйтесь, что до вас хоть кому-то есть дело, Белл. Предпочли бы оказаться в полицейском участке Детройта?

Он выпрямился и окинул взглядом палату.

— Понимаю, слишком непривычная обстановка для такой, как вы. Видимо, в камере, полной насильников и наркоманов, вы бы чувствовали себя как дома.

Капитан круто развернулся на каблуках и стремительным шагом прошёл к выходу.

— За вами придут. Завтра вы уже будете в лагере.

Дверь с шумом захлопнулась за его широкой спиной, и Саша вновь осталась наедине с издевательски счастливой музыкой, доносившейся из-за окна. Девушка бессильно упала на койку, чувствуя, как тело бьёт крупная дрожь. Натянув одеяло до самой макушки, она свернулась под ним и крепко обняла колени. Планшетник с Сашиными долгами и возможностями упал на пол, жалобно звякнув, а девушка позволила себе тихонько заплакать. Впервые с тех самых пор, как отсоединившийся трап самолёта навсегда разлучил её с домом.

* * *

Скрип подвески армейского фургона превратился в бесконечную, заунывную серенаду, но водитель даже не пытался избегать ям, щедро рассыпанных по загородной трассе. Устав подпрыгивать на жёсткой металлической сидушке, Саша постаралась улечься на ней, вытянув ноги, но тут же получила чувствительный тычок дубинкой в область колена. Конвоир резко дёрнул рукой, прикованной наручниками к запястью девушки, возвращая заключённую в вертикальное положение.

— Сиди смирно! — рявкнул солдат. — Или тебе инструкции ещё раз зачитать?

Саша презрительно хмыкнула, потирая горящую огнём кисть. Второй сопровождающий сидел прямо напротив с неподвижностью каменного изваяния, и девушка от скуки принялась разглядывать своё отражение в его огромных тёмных очках. М-да, видели бы её сейчас рейнджеры, одетую в военную форму точно курсант, вставший на защиту любимого государства… Вчерашний вожак самой успешной подростковой уличной банды горько усмехнулась.

— Чего уставилась? — прогудел солдат. — Смешное что-то увидела?

Саша вздрогнула, вспомнив, что перед ней не зеркало, и невольно отпрянула.

— Парни, — проворчала она, — вы бы попросили капитана Оуэнса выделить вам ещё пару бойцов на сопровождение девчонки. А то какие-то нервные, напряжённые…

Дубинка снова уткнулась девушке под ребро — коснулась легко, но вполне ощутимо.

— Радуйся, что мы здесь и так с тобой не одни, — хмыкнул её владелец. — А то камеру наблюдения мог кто-нибудь ненароком задеть или даже разбить. По несчастному стечению обстоятельств.

С шумом отворилась заслонка в борту, отделявшем салон фургона от кабины.

— Хватит трепаться. — В окошке появилось мрачное лицо офицера. — Давно в конвой не ездили? Устав забыли?

— Виноваты, сэр, — отозвался солдат в очках.

— Хотите спокойно дослужить до дембеля?

— Так точно, сэр!

— А я хочу спокойно доехать до пункта назначения. Если заключённая будет слишком болтливой — вы знаете, где лежит кляп.

Заслонка с шумом встала на место.

— Лейтенант сегодня не в духе, — тихо буркнул конвоир, сидевший рядом с Сашей.

— Наверное, тоже собирался посмотреть игру «Блюз»…

— Чёрт возьми, я уже вижу, как парни собираются у Майлза в кубрике!.. Мы должны быть там, а не здесь!

— Лейтенант мог найти пару молодых в конвой, не наша это работа…

— Да он и сам не в восторге, что Оуэнс отправил его…

Саша, которая долгое время пыталась сдержаться, всё-таки прыснула в кулак. Конвоиры переглянулись.

— Опять тебе смешно?

— Простите, — сквозь смех выдавила девушка. — Просто не могу поверить, что вы, парни, болеете за «Блюз»!

— У тебя какие-то проблемы с «Блюз»? — угрожающе потянул её за наручники солдат.

— Есть одна. Мне придётся извиниться перед своими друзьями в Детройте. По сравнению с вами они уже не кажутся такими неудачниками…

На этот раз дубинка больно упёрлась Саше в щёку.

— Ну что, может, всё-таки кляп?

В окошке кабины снова показалось гневное лицо лейтенанта.

— Заткнитесь там! Подъезжаем.

Саша тяжело выдохнула. Её провокация была последней, отчаянной попыткой заставить своих сопровождающих ошибиться, да и та безнадёжно опоздала. Всю дорогу из Сент-Луиса Саша каждую секунду искала шанс бежать, но тщетно — даже в туалет её водили, не отстёгивая наручники от руки конвоира. Справиться с двумя матёрыми, вооружёнными солдафонами, водителем и офицером не представлялось никакой возможности.

Фургон припарковался, и лейтенант открыл задние двери. Саша, прикрывая глаза от лучей заходящего солнца, выбралась наружу вслед за своим конвоиром и с удовольствием размяла затёкшую спину.

Они стояли перед грубым забором из бетонных плит, раскинувшимся от горизонта до горизонта. Неровный, грязный, он едва ли достигал десяти метров в высоту — ничего общего с монументальностью и величием Стены в Детройте. Зданий над забором видно почти не было, лишь несколько крыш едва-едва, словно с опаской, выглядывали из-за колючей проволоки.

Лагерь ненадёжных.

Саше уже доводилось бывать в подобном месте, но тогда она была ребёнком, запертым в стенах приюта. Сейчас же ей представился уникальный шанс вкусить все прелести жизни в одном из стремительно строящихся по всей стране «поселений нового типа»…

В сопровождении начальника конвоя и двух солдат Саша миновала ворота, где её довольно грубо облапали местные охранники.

— У вас все сканеры разом сломались, что ли… — проворчала девушка, потирая места будущих синяков.

— Может, ради тебя ещё музыку и салют организовать? — злорадно хохотнул один из её конвоиров.

Впрочем, ухмылка сползла с его лица, когда их всех — даже офицера — заставили сдать оружие и так же тщательно досмотрели.

Изнутри лагерь оказался точно вырвавшимся из глубин её памяти — пустые, без единого автомобиля, улицы, дороги, расчерченные разноцветными указателями и маркировками, бежевые однотипные дома максимум в два этажа. Ничего общего с многоуровневым и кишащим муравейником в Детройте. Несмотря на сгущавшийся вечер, улицы не освещались фонарями, да и прохожих видно не было. Возможно, уже действовал комендантский час. Задрав голову, Саша разглядела помосты, часто тянувшиеся от крыши до крыши, а там и тёмные силуэты расхаживающих по ним людей с оружием. Регуляторы, местная полиция.

Сашу отвели в здание недалеко от ворот, отличавшееся от соседей лишь слабо трепыхавшимся американским флагом над входом. Здесь тоже был свой пост охраны, и Сашу второй раз за пять минут грубо досмотрели. Вскоре их процессия оказалась в большом кабинете, на двери которого красовалась надпись «Глава администрации поселения».

Мистер Джовановски показался Саше персонажем, сошедшим с экрана комедийного фильма. Низенький, едва ли выше её самой, лысеющий мужчина, фигурой напоминающий шар, смотрелся ещё нелепее в дорогущем на вид костюме, рубашка которого едва сходилась на пузе. Закончив с переданными ему начальником конвоя документами, Джовановски обошёл вокруг Саши, критически осмотрев со всех сторон, словно некий товар, что пытались ему подсунуть непонятные торгаши.

— Любопытно, — добродушно хмыкнул управляющий. — Такой солидный эскорт для столь юной леди. Моё уважение.

Он манерно приподнял с лысины воображаемую шляпу, после чего повернулся к солдатам.

— Господа, думаю, мы более в ваших услугах не нуждаемся. Спасибо за службу.

— Сэр, разрешите спросить, — подал голос солдат в очках, пока его коллега возился с Сашиными наручниками. — Вы не знаете, какой счёт в матче Сент-Луиса?..

— А что, — брови Джовановски поползли вверх, — разве «Блюз» могут кого-то обыграть?

Саша снова не сдержала смешок. Конвоир, перед тем, как окончательно расстегнуть наручники, притянул её к себе так, что их лица едва не соприкоснулись носами.

— Когда я буду по возвращении писать рапорт капитану Оуэнсу, то обязательно укажу в нём хамское поведение заключённой на протяжении всей поездки. Надеюсь, это примут во внимание, когда состоится суд.

— Только когда будешь писать, не намочи планшет слезами, — оскалилась Саша. — А то замкнёт.

Наручники щёлкнули, и девушка, наконец, смогла отстраниться, с наслаждением потирая освободившееся запястье. Лейтенант попрощался с начальником лагеря и скомандовал подчинённым следовать за ним. Не успела дверь закрыться, как в кабинет вошёл ещё один верзила — на этот раз в серой форме охраны лагеря. В руках он держал объёмный свёрток.

— Мисс Белл, — промурлыкал Джовановски, — возьмите, пожалуйста, вашу одежду и пройдите сюда, переоденьтесь.

Саша приняла из рук регулятора свёрток, краем глаза выхватив надпись на его нагрудной нашивке — «Ланкастер. Глава регуляторной службы». Проследив её взгляд, здоровяк нахмурился и угрожающе навис над девушкой — он был выше головы на четыре.

Джовановски любезно проводил Сашу к двери, ведущей в соседнее помещение. Им оказалась крохотная комнатка с зеркалом на стене и одинокой скамейкой. Расположившись на ней, Саша вскрыла свёрток. Выданный комплект одежды был более чем скромен — пара курток алого цвета, пара таких же штанов, набор нижнего белья, да массивные высокие ботинки. Скинув с себя армейские шмотки, небрежно валявшиеся теперь в углу, Саша начала примерять обновки.

Натянув куртку и штаны из плотной, грубой ткани, она крутанулась перед зеркалом и тяжело вздохнула. Что ж, цвет формы неплохо гармонировал с её волосами. На спине, груди и штанинах красовались крупные белые цифры — 95302. Когда-то давно, в приюте, у Саши уже был свой личный номер, но тогда они были максимум четырёхзначными… Ботинки оказались жёсткими, как камень, и ощутимо большего размера. В лагерях поговаривали, что такую обувь выдавали специально — в ней было тяжело бегать. Да и шнуровка считалась пережитком далёкого прошлого.

Едва успела Саша закончить с обувью, как в дверь, небрежно постучавшись, ввалился Джовановски.

— Вам очень идёт наша форма, мисс Белл! — с наигранным восхищением воскликнул он. — Я лично заключал контракт на поставку этой формы! Она хорошо сидит, и у неё такой классный морковный оттенок! Не то что в Орландо, например…

— М-да, — задумчиво ответила Саша, разглядывая себя в зеркале. — С таким фасоном смело отправляйтесь на показ мод — все премии ваши.

— Только если вы будете нашей моделью, — подыграл ей мужчина. — Будьте добры, снимите один ботинок.

Когда Саша выполнила его просьбу — благо ботинки были настолько свободны, что нога выскакивала из них сама, — Джовановски, тяжело пыхтя и сопя, нагнулся и закрепил на её лодыжке тонкий, почти невесомый браслет.

— Дайте угадаю, — Саша повертела ногой, рассматривая аксессуар, — эта штука рванёт, если я сниму её или покину территорию?

— Что вы! — хохотнул мужчина. — Вы же не в тюрьме! Это лишь трекер для вашей же безопасности! Мы всегда будем знать, где вы и кто находится рядом!

— Очень рада…

— Только представьте, как тяжело было бы совершать преступления, если бы всегда можно было узнать, где и кто находился в каждую секунду жизни!

— Действительно, прекрасная технология! — наигранно воодушевилась Саша в тон мужчине. — Почему бы не применить её в обычных городах?

— Вопрос времени, мисс Белл, вопрос времени… Технология требует некоторой обкатки.

— Что ж, рада послужить вам подопытной крысой.

Приторная улыбка Джовановски стала ещё шире.

— Не переживайте, я с детства любил зверушек. А для самых милых и послушных у меня всегда найдётся немного сыра.

Он изящным жестом предложил Саше пройти обратно в кабинет. «Какой же мерзкий тип», — поморщилась девушка. Каждое движение, каждый смешок, каждое слово Джовановски вызывали у неё почти физическое отвращение.

Глава охраны всё ещё стоял по стойке «смирно» у двери кабинета. Огромный, широкоплечий, с волевыми скулами, он напоминал вытесанную из камня скульптуру.

— Мистер Ланкастер проводит вас в вашу квартиру. — Джовановски прошёл за свой стол и порылся в ящиках. — Осталась последняя формальность…

Он подошёл к Саше и налепил ей на плечо патч с немецким триколором.

— Эй! Почему не американская?! — не удержалась та. — У меня двойное гражданство!

— Согласно вашему личному делу, отец ваш был немцем. По инструкции я обязан оформить вас по гражданству отца. Мне жаль.

Джовановски состроил грустную мину. Такую же фальшивую, как и он сам.

— Идём, — рыкнул Ланкастер и открыл перед Сашей дверь.

— Ступайте, — похлопал девушку по плечу глава лагеря. — От лица нашей администрации я приветствую вас как нового жителя нашего прекрасного городка!

Прекрасный городок встретил Сашу мраком и мертвецкой тишиной. Во многих квартирах ещё не спали, но все окна были задраены едва пропускающими свет ставнями. Направляемая Ланкастером, девушка шагала по тёмным улицам, и эхо их шагов отражалось от потрескавшихся желтоватых стен двухэтажек. Время от времени сверху на них падали лучи света, но, завидев главу охраны, регуляторы спешили спрятать фонари — похоже, к Ланкастеру здесь относились с определённым пиететом.

— Все правила и инструкции будут поступать тебе на коммуникатор, — холодно рассказывал на ходу охранник. — С него ты сможешь зайти в свой аккаунт, оплатить услуги и узнать всё о работе. К ней, кстати, ты приступаешь с завтрашнего дня, поэтому рекомендую выспаться.

Саша шла молча. Она понимала, что примерное поведение в лагере ненадёжных, возможно, поможет скостить срок её будущего наказания, но… Стать образцовым заключённым она готова была едва ли. Да и ради чего? Отбыть срок в колонии и, если повезёт, вернуться в этот райский уголок?

Нет, пока что в планах Саши был побег. Косой и хлипкий забор — это вам не Стена Детройта.

— Жить здесь очень просто, — продолжал Ланкастер. — Следуй инструкциям коммуникатора, и проблем не будет. Если руководство найдёт это целесообразным, тебе проведут экзамен, чтобы эффективнее интегрировать в рабочую среду.

— К чему этот цирк? — перебила Саша. — Вы же наверняка знаете, что я здесь только до суда. Через месяц меня здесь не будет.

Мужчина смерил её холодным взглядом.

— Всяко бывает. Суды переносятся, иногда не один раз. Возможно, нас ждёт долгое и плодотворное общение, Белл.

Ланкастер остановил Сашу перед огромными белыми цифрами «412» на асфальте.

— Пришли. — Регулятор указал на двухэтажный дом, ничем не отличающийся от остальных вокруг.

За дверью подъезда их ждал расходившийся в стороны длинный коридор, стремившийся, казалось, в бесконечность. Ланкастер повёл девушку влево, и они долго шагали вдоль ряда одинаковых дверей. Наконец мужчина остановился возле одной и нажал на кнопку вызова. В квартире послышались торопливые шаги, и, когда дверь отъехала в сторону, из-за неё опасливо выглянуло круглое лицо невысокой черноволосой женщины. Увидев перед собой форму регулятора, она вздрогнула и подняла взгляд. Встретившись глазами с Ланкастером, женщина побледнела настолько, что Саша невольно приготовилась ловить её бесчувственное тело.

— Принимай соседку, — буркнул Ланкастер, отчего хозяйка квартиры снова вздрогнула.

— С-соседку?.. — непонимающе пролепетала та тоненьким, слабым голоском.

Только сейчас её взгляд упал на стоящую прямо перед ней Сашу. Несколько секунд женщина глупо хлопала глазами, после чего наконец шумно выдохнула.

— Ах, соседку! — неестественно широко улыбнулась она, заметно расслабившись. — Проходите-проходите!

Саша сделала осторожный шаг через порог и осмотрелась. Небольшой тускло освещённый холл представлял собой одновременно и скромную кухню: стол, пара стульев, да плита с холодильником. Две двери по бокам, видимо, вели в спальни.

— Коммуникатор ждёт в комнате, — раздался сзади бас Ланкастера, так и оставшегося стоять на пороге. — Туда уже загрузили твой профиль. Советую без него даже в туалет не ходить. Кстати, туалет и душевые налево по коридору.

Регулятор круто развернулся на каблуках.

— С новосельем, — холодно буркнул он через плечо перед тем, как захлопнуть дверь.

Саша несколько долгих секунд буравила глазами место, где только что была спина Ланкастера. Глава охраны, значит… Видимо, друзьями им не стать. По крайней мере, это плохо вязалось с Сашиными планами.

У неё был всего лишь месяц. Месяц, чтобы сбежать из охраняемого лагеря-поселения с забором и автоматчиками на каждой крыше. Мило.

Тяжело вздохнув, Саша хотела уже поинтересоваться, какая комната принадлежит ей, но, повернувшись, почти столкнулась с улыбающимся от уха до уха лицом соседки.

— Давай знакомиться! — жизнерадостно выпалила та.

— Д… давай... — Саша невольно отступила на шаг.

— Меня зовут Лиза!

— Саша…

Ей не удалось скрыть раздражение в голосе. Саше не хотелось обижать женщину, но воодушевление Лизы казалось неуместным и неестественным.

— Когда я увидела регулятора, чего только не успела надумать! — тараторила та. — Уж испугалась, не натворила ли чего! Но я очень рада, что теперь буду жить не одна! Мою соседку перевели в другой лагерь два месяца назад, и с тех пор даже поговорить особо не с кем!

Саша вновь попыталась спросить, какая дверь ведёт в её комнату, но в монолог Лизы невозможно было вставить ни слова.

— Правда, я забрала телевизор к себе в комнату, но утром поставлю его снова на кухню! А ещё я привыкла снимать обувь у входа в квартиру, но, если тебе так удобно, можно ходить в ней по холлу…

— Мне всё равно, — буркнула Саша. — Я здесь ненадолго.

— Ненадолго? Что значит «ненадолго»? Надеюсь, ты не собираешься… — Лиза, воровато оглядевшись, понизила голос до шёпота, — сбежать?

— А что, многие сбегают?

— Тише! — шикнула Лиза. — Я слышала, что в каждой квартире стоят микрофоны…

— В каждой? — скептически приподняла бровь Саша, но тоже невольно перешла на шёпот.

— Вроде, там какой-то компьютер, реагирующий на определённые слова, он подаёт сигнал регуляторам. А ещё сохраняются записи, если тебя будут в чём-то подозревать, то могут их прослушать и…

— Ясно, ясно, — остановила поток информации Саша. — Так что, в лагере были случаи побега?

Лиза нервно хохотнула.

— Нет. Ни единой душе не удалось. Я о таком не слышала.

«Услышишь, — злобно подумала Саша. — Совсем скоро услышишь…»

— Так… где моя комната?

— Вон та дверь! Я там не бывала, потому что она была заперта с тех пор, как мою соседку выселили. Она, кстати, часто жаловалась, что откуда-то дует сквозняк, но не от окна! Возможно, щель в стене или…

Не слушая бесконечное щебетание Лизы, Саша коснулась рукой двери, и та легко отъехала в сторону. Сам собой зажёгся тёплый, уютный свет. Если кухня показалась девушке, мягко говоря, аскетичной, то комната побеждала в этой дисциплине с большим отрывом. Ровно половину площади занимала просторная кровать, а кроме неё среди четырёх бежевых стен приютился лишь низенький столик. Окно, о котором говорила соседка, Саша сперва даже не заметила — оно было выставлено в режим полного затемнения и сливалось со стеной.

«М-да… — хмыкнула Саша. — Канализация по сравнению с этой каморкой просто пятизвёздочный номер… Ну и зоопарк, заодно». Правда, о разнообразии местных паразитов девушке лишь предстояло узнать.

Она захлопнула за собой дверь, но Лиза ещё с минуту рассказывала что-то по инерции. Впрочем, Саша не слушала. Она бессильно упала на кровать и несколько минут смотрела в покрытый трещинами и зазубринами потолок.

Всего лишь месяц.

Действовать надо было с первого дня. Самостоятельно перебраться через забор едва ли получится. Колючая проволока не проблема — даже если по забору проведён ток, с этим рейнджеры сталкивались не раз и не два. Но как незаметно перебраться через десятиметровую отвесную стену, когда на каждой крыше, на каждой вышке стоят регуляторы? Да и трекер, что прицепил на неё Джовановски, скорее всего, даст знать охране, что кто-то приблизится к периметру лагеря.

Саша скинула ботинок и осмотрела тонкий браслет на лодыжке — никаких застёжек, швов, ничего. Да и если каким-то образом снять его, он, скорее всего, забьёт тревогу. Возможно, в поселении есть мастера, научившиеся обманывать сигнал?

Нужно налаживать связи, знакомиться с жителями. Даже с охраной. Выяснить, какой транспорт въезжает и выезжает из лагеря. Наверняка должен быть способ выбраться за ворота, а уж там…

«Ни единой душе это не удалось…» — вспомнились слова Лизы.

Так ли это? Могли ли местные просто не знать о случаях побега? Соседка не производила впечатления человека «в теме». Скорее всего, информацию она получала из телевизора, что перетащила из кухни в свою спальню.

Вдруг тишину нарушил мягкий, но настойчивый голос:

— Добрый вечер, Александра. Сейчас одиннадцать часов вечера. Вас ждут на работе в шесть утра. Будильник разбудит вас в четыре тридцать утра. Вам стоило лечь спать два с половиной часа назад, чтобы соблюсти рекомендуемый режим сна.

Электронный голос смолк. Саша тяжело вздохнула и повернулась на бок. Её взгляд упал на лежащий на столике коммуникатор. Едва она подняла его, экран зажёгся.

«Александра Белл. Гражданство: Германия/США. Возраст: 17». К профилю была прикреплена фотография в форме лагеря — Саша даже не заметила, когда она была сделана.

«По крайней мере, — невесело подумала девушка, — они, похоже, до сих пор не знают о моём прошлом. За подделку гражданства точно шла бы по более тяжкой статье и сидела бы сейчас в камере».

Бегло просмотрев разделы профиля, рассказывающие о нижайшем уровне её медицинской страховки, нуле в прогнозируемой пенсии и отрицательном балансе на банковском счёте, Саша остановилась на вкладке «работа». Судя по всему, в шесть утра её ждали на химическом заводе №5.

Приложение многообещающе сулило выбор профессии по желанию. Из тех, разумеется, что не требовали специальных навыков и аттестации. Вот это уже было интересно. Возможно, одна из работ указала бы путь к свободе. Переработка мусора? Продукты? Строительство? Что угодно, что подразумевает вывоз или ввоз чего-либо, любые контакты с внешним миром.

Саша листала перечень доступных работ, а он был солидным. Десятки вакансий разного вида уборки, мытья посуды, стирки, обслуживания… Вот! «Разнорабочий на стройку Стены Сент-Луиса»! Работа за пределами лагеря! Да и про Стену можно узнать что-то интересное! Есть ли в ней внутренние помещения, вентиляция, насколько глубоко монолит уходит в землю… Не работа, мечта!

Но сколько ни тыкала девушка пальцем в строку, в доступе было отказано. Быстро проверив остальные вакансии, Саша убедилась, что выбор был лишь иллюзией — по мнению программы, химический завод №5 быстрее всего позволял погасить долг перед военным госпиталем.

Саша чертыхнулась. Отведённого ей до суда месяца явно не хватит, чтобы покрыть его.

Бросив бесполезный коммуникатор на столик, Саша стянула второй ботинок и свернулась калачиком на оказавшейся довольно удобной и мягкой кровати. Какое-то давно забытое ощущение подало слабый сигнал из прошлого, и на секунду она представила себя дома, в детской комнате с такой же просторной и мягкой кроватью. Где-то за стеной тихо звучали английские голоса из передач, что любила слушать мать, а отец недовольно ворчал над своими проектами в кабинете… Не было ледяного ветра, проникающего даже сквозь три одеяла, не было полицейских сирен или лая собак, каждый раз заставлявших Сашу вскакивать посреди ночи, чтобы в любой момент скомандовать тревогу и бежать, бежать…

С таким комфортом она не спала уже долгих три года.

* * *

— Уважаемые пассажиры, займите свои места и пристегнитесь! Мы сядем в аэропорту Дрездена через двадцать минут.

Перед тем как плюхнуться в кресло, Саша помахала рукой двум девочкам и мальчугану в другом конце салона — за время полёта она успела познакомиться со всеми ровесниками на рейсе, и они, быстро сколотив банду, принялись обследовать внутренности «Ту-544». Уловом возглавляемой Сашей экспедиции стали пара нагоняев от стюардесс, стойко оборонявших запретные для пассажиров территории, и целая горсть конфет от милых пенсионерок, сидевших в хвосте лайнера.

Тщательно и педантично затянув ремни безопасности, Саша протянула несколько конфет маме, но та, бледная как мел, лишь помотала головой — угораздило же обладательницу сильнейшей аэрофобии выйти замуж за конструктора летательных аппаратов!

Самолёт приземлился на чистую от снега полосу и задрожал всем корпусом, чутко реагируя на каждую выбоину и трещину в бетоне. Саша прильнула к иллюминатору — первый раз в жизни она видела заграничный аэропорт, и её вниманием ещё издалека завладел ряд блестевших на солнце «боингов» и «эйрбасов», уткнувшихся носами в терминалы аэровокзала.

— Саша, сиди ровно, пока мы не остановимся!

Мама вцепилась в кресло до побелевших костяшек пальцев — видимо, тряска по полосе сказалась на ней особенно сильно.

Наконец замедлившись, их «Ту» прополз мимо своих заграничных коллег и завернул куда-то за угол здания — здесь очищенные от снега дорожки кончились, и самолёт ехал прямо по снегу. Подкатил трап с крупными немецкими флагами на бортах, и пассажиров выгрузили на полосу к неприметным, старым на вид воротам. Прямо у них, на улице, устроили досмотр — перед парой рамок сканирования образовалась извилистая очередь.

Хмурая женщина в форме не стала задерживать Сашу — ни сумок, ни электронных девайсов у неё не было. Мать же застряла на рамках крепко — всех взрослых пассажиров и их багаж проверяли более чем дотошно. Устав слоняться по заснеженному «загону» — именно так мысленно окрестила отгороженную территорию девочка, — Саша огляделась, надеясь найти среди толпы знакомых ребят с рейса, но детей нигде не было видно. Наконец, она заметила женщину в строгом костюме, державшую за руку юную девочку, и радостно поспешила к ним.

Но за несколько метров Саша замедлила шаг, затем остановилась. Перед женщиной с ребёнком стоял оператор с камерой, а миловидная ведущая совала микрофон под нос то незнакомой Саше девчонке с двумя длинными косичками, то её, очевидно, матери.

— Мы очень рады, что теперь находимся в прекрасной стране, — утирала уголки глаз женщина.

Оператор сделал жест рукой, показывая им сделать шаг вправо. Теперь все, кто был в кадре, стояли на фоне российского самолёта. Ведущая присела на корточки и, радушно улыбаясь, обратилась к девочке:

— Как тебя зовут?

— Вика, — пискляво ответила девчушка.

— Скажи, Вика, тебе было страшно?

— Д-да, — дрожащим голосом отвечала Вика. — Я боялась, что нас не пустят в самолёт. Или что самолёт развернут в последний момент, и мы вернёмся.

— Почему ты так не хотела возвращаться?

— Потому что скоро начнётся война, и маму заберут на фронт…

Журналистка выпрямилась и повернулась к камере.

— Благодаря политике нашего правительства этим детям и их семьям теперь ничего не угрожает. А мы ещё раз с надеждой призываем глав Союза Восточных Республик воздержаться от глупых шагов по эскалации конфликта…

Тем временем Саша подошла к девочке сзади и похлопала её по плечу. Та обернулась и невольно отпрянула, встретившись с холодным проницательным взглядом.

— Зачем ты это говоришь? — хмуро спросила Саша.

— Чего? Ты кто?

— Зачем ты такое рассказываешь? Тебя ведь не было в самолёте. Ты не летела с нами.

Вика отвернулась, презрительно вздёрнув нос.

— Не твоё дело.

Саша с силой толкнула девчонку в спину — не ожидавшая такого Вика повалилась на колени, при этом её косички смешно взвились в воздух.

— Так, а это чей ребёнок? — гневно крикнул оператор. — Живо уберите её, надо переписать последний сегмент.

Саша стояла над распластавшейся на снегу Викой, гневно сжимая кулаки.

— Больше всего на свете не терплю лжецов! — успела выплюнуть она, перед тем как взрослые загородили Вику собой.

Чьи-то крепкие руки обхватили Сашу сзади, легко подняли над землёй и понесли прочь от недоумённо глядящей вслед съёмочной группы. Девочка обнаружила себя на руках молодого мужчины в очках, которые вкупе с мягкой улыбкой придавали ему довольно интеллигентный вид. Мать семенила следом, с трудом поспевая за ними с чемоданом на колёсах и рюкзаком, губы её тряслись от гнева.

— Александра! — прорычала она. — Разве отец не говорил тебе быть ниже травы и тише воды? Поэтому ты решила устроить потасовку в первую же минуту?!

Женщина воровато оглядывалась, словно опасаясь возможного преследования.

— Да ладно вам, Джессика, — примирительно произнёс мужчина. — К счастью, это был не прямой эфир. Они переснимут свой сюжет и забудут об этом инциденте.

Саша обиженно отвернулась от матери — ведь виновата была хвостатая лгунья, так почему ругают её, Сашу?

— Вы, должно быть, Йенс? — осторожно спросила она у мужчины.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся тот. — Вадим говорил, что ты с характером, но я не думал, что проблемы начнутся уже у трапа…

* * *

— Доброе утро, Александра! — компьютерный женский голос вырвал Сашу из чуткого сна. — Сейчас четыре тридцать утра. Вам необходимо быть на рабочем месте через час. Просыпайтесь и пройдите в столовую.

Несколько минут Саша сидела на кровати, не понимая, где находится. Постель была насквозь мокрой от пота. Сон был таким реальным и точным, словно кто-то включил ей хорошо сохранившуюся запись.

— Александра, вставайте! — на стене ярко мигал циферблат часов. — Рекомендуем вам прибыть в столовую через двадцать минут…

— Да заткнись ты, — буркнула Саша, и электронный болван смолк.

Идти на завод не было решительно никакого желания. Поспать ей удалось лишь несколько часов, да и назвать отдыхом путешествие в компании призраков детства было бы сильным преувеличением. Вот только прогул наверняка обернётся проблемами с охраной… Что, в свою очередь, могло сказаться на итоговом приговоре.

Саша выругалась. Натянув штаны и повязав куртку вокруг пояса, она решительно спрыгнула с кровати. Нет, всё-таки бежать из тюрьмы или колонии на астероиде будет куда сложнее. Не стоило пилить под собой сук. Химический завод №5 ждёт.

Выйдя из комнаты, Саша едва сдержала стон — Лиза уже проснулась и пыталась закинуть на холодильник широкий телевизор, едва ли уступающий ей размером. Стоило попробовать незаметно выскользнуть из квартиры, но прежде чем мысль успела стрельнуть в мозгу, соседка обернулась и расплылась в широкой улыбке.

— О, ты уже встала! — радостно затараторила она, едва не выронив телевизор из рук. — А я вот решила к утру вернуть телек на место, как и обещала! Вдруг ты захочешь новости послушать…

— Можешь оставить его у себя, — закатила глаза Саша. — Я же сказала, я здесь ненадолго…

— Кстати, ты так и не рассказала! Куда это ты собралась? Тебя должны перевести? Тебя, наверное, переселят к какому-нибудь парню? Знаешь, поговаривают, что холостых стараются селить вместе, чтобы они влюблялись, создавали семьи и всё такое…

— Чего?! Серьёзно?!

— Ну, знаешь, говорят…

— Не хочу разочаровывать, — процедила Саша, — но с тобой я создавать семью не собираюсь…

Лиза заливисто рассмеялась.

— Ну, так-то у меня и муж есть! Правда, мы не виделись уже три года, но скоро он вернётся, и мы снова будем жить вместе! Представляешь, мы женаты уже тринадцать лет!..

Саша вновь закатила глаза и отвернулась. Она открыла входную дверь, выглянула в коридор, а соседка всё ещё продолжала щебетать за спиной:

— Тебе, кстати, какие полки освободить в холодильнике? Нижние или верхние?

Лиза, наконец, заметила, что Саша уходит, и чуть ли не бросила телевизор на стол.

— Ты в столовую? — засеменила женщина следом. — Давай поедим вместе? Сегодня должны готовить омлет! Омлет здесь неплохой, а вот каша зависит от повара. Я их уже всех знаю, если увижу с прилавка, могу сразу сказать…

Саша молчала, надеясь, что спустя пару минут уши адаптируются к высокочастотному шуму и перестанут замечать. Она разглядывала на стене вереницу продольных линий, одна из которых — синяя, — судя по надписи, вела в столовую. Линия уходила вправо, и девушка быстрым шагом последовала за ней. Лиза не отставала.

Несмотря на раннее время, в коридоре им встречались люди, все как один в красной форменной одежде — видимо, начинать смену ни свет ни заря здесь было обычным делом. Лиза жизнерадостно здоровалась с каждым встречным, а некоторые, как показалось Саше, издали завидев болтушку, спешили укрыться в своих квартирах.

За одним из поворотов путь Саше перегородил регулятор, уперев ей дубинку в живот.

— Куртку надень, — холодно рыкнул он. — Не нарушай форму одежды.

Смерив того презрительным взглядом, Саша стянула куртку с пояса и, просунув руки в рукава, нарочито громко взвизгнула молнией. Когда охранник отошёл с их пути, девушка исполнила перед ним издевательский реверанс.

— Прости, — с искренним сожалением прошептала Лиза, когда регулятор остался позади. — Я должна была подсказать тебе!.. Ты же новенькая, а я живу тут много лет!..

— Забей, — бросила через плечо Саша.

Но Лиза сокрушалась ещё минут пять, пока, наконец, они не достигли широких дверей столовой. Помещение было просторным и светлым. Ровные ряды простых столов уходили вдаль, и посчитать их было затруднительно. Завтракающих было немало, но в гигантском зале они казались редкими одиночками.

Взяв поднос, Саша вслед за соседкой подошла к прилавку. Глаза девушки разбежались — такого количества разных блюд она не видела много лет. Каши, яйца в разном виде, тосты, салаты, напитки… Желудок, последний раз отведавший еды в армейском фургоне, при виде всего этого великолепия издал предательский стон.

— Приложи свой коммуникатор сюда, — объясняла Лиза. — После этого выбирай из списка на этом дисплее. Правда, что-то сегодня с десертами скудновато…

Скудновато?! За такое «скудновато» любой рейнджер продал бы душу! На улицах ребята всегда обходились простыми, не требующими готовки, продуктами. В лучшем случае это было что-то, что можно быстро разогреть.

Саша приложила коммуникатор к терминалу, и большая часть списка вспыхнула красным.

— У вас отрицательный баланс на счету, — любезно улыбаясь, сообщила молоденькая продавщица, возникшая за прилавком словно из ниоткуда. — Поэтому для вас доступны только базовые позиции.

Саше было плевать. «Базовые позиции» выглядели для вчерашней жительницы улиц настоящим пиром. Припомнив что-то из Лизиной болтовни, Саша выбрала омлет и кофе. В детстве она часто видела, как мать и отец пьют кофе, но ни разу в жизни так и не пробовала его сама.

— Приятного аппетита! — шире улыбнулась продавщица, ловко наполнив их подносы.

Пискнул Сашин коммуникатор. Число после минуса, означавшее сумму на её счету, слегка подросло.

Она заняла один из свободных столиков, и Лиза, усевшись напротив, тут же требовательно подалась вперёд.

— Так что? — понизив голос, хотя по соседству никто не сидел, спросила она.

— Что? — невольно вжалась в спинку стула Саша.

— Почему ты скоро переедешь? Ты так и не ответила!

Саша отвела взгляд.

— Я жду суда.

Она отвечала нехотя, но не потому, что стыдилась, а потому, что боялась бесконечной вереницы новых вопросов.

— Суда?! — ахнула Лиза.

— Да. И, скорее всего, меня отправят в колонию.

— Почему?! Почему ты так думаешь?! За что тебя будут судить?!

— Кражи со взломом, разбойные нападения, организация преступной группировки…

— Чего?! — возмутилась Лиза. — Какая ещё организация группировки?! Тебе лет-то всего ничего! Они что, не могли повесить это на кого-то более подходящего?!

Саша выразительно молчала.

— Ты же не делала всего этого? — взмолилась женщина. — Ведь так, Саша?

— Делала, — просто ответила та, ковыряя вилкой омлет.

Лиза не врала. Омлет действительно был прекрасен. Вкус свежеприготовленной еды уносил в прошлое, в беззаботное детство. Такой же омлет она часто ела по утрам в родном городе. Казалось, если обернуться, где-то рядом будет дежурить над сковородкой мать, а отец, читая газету, сообщать последние новости политики…

А вот кофе Саше не понравился. Она не знала, каким на вкус должен был быть хороший кофе, но и желание выяснять это отпало.

Только сейчас Саша поняла, что Лиза молчит необычайно долго — уже минуты полторы. Глаза её бегали то по тарелке, то по сторонам, но украдкой всё же скользили по Саше. Пару раз Лиза открывала было рот, словно организм требовал прекратить мучительное молчание, но краснела и опускала голову. Словно Саша стала вдруг для неё совершенно другим человеком, с которым она не представляла, как разговаривать. А может, опасалась, что прямо сейчас, в столовой, её начнут грабить и убивать.

— Может, послушаем новости? — спросила Саша, увидев под потолком несколько больших включённых экранов. «Пришельцы контролируют наш разум!» — гласила огромная надпись на экране телевизора.

Разрядить обстановку не мешало бы, ведь им предстояло быть соседями ещё с месяц. Кроме того, если настроить Лизу против себя окончательно, не помешает ли она в самый неподходящий момент её побегу?

Лиза облегчённо выдохнула и даже просияла.

— Давай! — воскликнула она.

Женщина нагнулась, достала из-под стола два беспроводных наушника и тут же нацепила их. Последовав её примеру, Саша тоже нашла свою пару, но засунула в ухо только один.

— Итак, мистер Спенсер, — в кадре была миловидная корреспондентка в строгом костюме, — вы утверждаете, что инопланетяне могут управлять нашим разумом?

Камера повернулась к суровому пожилому мужчине с пышными бровями, ни на секунду не прекращавшими независимые друг от друга движения.

— Не пытайтесь играть со мной в свои журналистские штучки, — неприязненно рявкнул он. — Вы пытаетесь выставить меня идиотом?

— Тогда поясните, пожалуйста, нашим зрит…

— Вы всё вырываете из контекста! Я лишь говорил о том, что мы отправились осваивать далёкий космос вопиюще неподготовленными! Кто знает, с чем мы там столкнёмся и какую дрянь можем принести на Землю и в колонии!

— Но все космонавты по возвращению проходят строгий карантин…

— Этот карантин разработан с учётом наших текущих знаний! — ещё больше повысил голос Спенсер. — А они очень и очень скудны по меркам вселенной! Там, в других галактиках, могут быть бактерии, микроорганизмы, вирусы, небелковые формы жизни, которые мы можем даже не распознать! И да, они могут влиять на человека самым разным образом! Даже управлять им, в теории!

— Что же вы предлагаете, профессор Спенсер? — улыбнулась журналистка.

— Считаю, что все экспедиции за пределы Солнечной системы должны быть безвозвратными. Эта жертва, которую должны принести первооткрыватели. Для обработки и изучения образцов у нас достаточно колоний на других планетах и спутниках. Не надо тащить всё это дерьмо на Землю!

— Тише, тише, профессор, вы же в эфире…

Лиза не мигая смотрела в телевизор, широко открыв рот.

— Умный мужик, этот профессор Спенсер, — пробормотала она. — Дело говорит.

— Какой-то фрик, — хмыкнула Саша.

Она верила, что учёные, такие, как её отец, десятки лет посвятившие космической отрасли, прекрасно понимали все риски и знали, что делают. До сих пор за пределами Земли не было обнаружено никаких признаков жизни сложнее бактерий, да и те умирали, стоило их хотя бы на сутки выдернуть из привычной среды. О каком контроле мозгов бредил этот псевдоучёный? Да и учёный ли? Скорее, актёр, приглашённый для поднятия рейтингов. Отец давно объяснил Саше, что настоящих оппозиционеров и критиков к телевидению не подпустят и на пушечный выстрел.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Лиза и понизила голос. — Когда я смотрю на нашего президента, то вполне верю, что им управляет мозговой червь.

Она рассмеялась собственной шутке.

И в этот момент двери столовой открылись. Двое регуляторов быстрым шагом проследовали мимо прилавка к столам. Завидев серую форму, посетители столовой отворачивались, утыкались носом в тарелку, прекращали разговоры. В столовой воцарилась идеальная тишина, лишь шаги двух пар тяжëлых берцев эхом разносились по залу.

— Это же не из-за шутки про президента?.. — прошептала побледневшая от ужаса Лиза.

Саша пожала плечами. Кто знает, может, и правда в каждой стене, колонне, да и под столом спрятано по микрофону? В этом мире её мало что могло удивить, а уж в лагере ненадёжных — тем более.

Регуляторы и правда шли прямо в их сторону. Лиза, казалось, была готова сползти со стула без чувств. Охранники поравнялись с их столиком и, круто повернувшись, встали прямо у женщины за спиной.

— Александра Белл, — отчеканил один из них.

— Да? — осторожно отозвалась та.

— Вы должны были явиться на рабочее место четыре минуты назад.

Саша бросила взгляд на коммуникатор. Вот чёрт! Заболталась с этим телевизором и не заметила, как пролетело время!

— Немного прошляпила, — натянула на лицо широкую улыбку она. — Первый день, понимаете.

— За опоздание к вам будут применены санкции.

— Справедливо, — покивала Саша и, отодвинув от себя поднос, встала на ноги. — Что ж, надо скорее бежать, исправляться!

— Нет, — коснулся её плеча дубинкой регулятор. — Мы проводим вас в администрацию.

— В администрацию? — изумилась чуть порозовевшая от облегчения Лиза. — Но зачем?

— У нас приказ.

Саша покорно подняла руки и, повернувшись к соседке, сделала страшные глаза. На лице Лизы девушка прочитала странную смесь тревоги и облегчения — кажется, на секунду она и правда уже видела себя в камере, дающей показания за политическую шутку.

Пока Саша с очередным почётным конвоем гордо шагала по улицам, она поймала себя на мысли, что в компании угрюмых молчаливых регуляторов ей комфортнее, чем в обществе Лизы. Нет, её соседку можно было назвать дружелюбной и даже милой, но покорность и смирение, с которыми та принимала жизнь в лагере, вызывали в Саше почти физическое отторжение. Довольствоваться койкой в пустой комнате и телевизором с тремя каналами? Радоваться тому, что приложение всегда выберет за тебя работу? Стать покорным рабом за вкусный омлет и кофе?

На секунду Саше стало стыдно за недавнюю слабость. Ни один рейнджер не продал бы свой призрачный шанс на свободу за десяток блюд в меню. И это она, Саша, воспитала их так.

У здания администрации двое регуляторов боролись с раздвижной лестницей. Пока один старательно придерживал её у земли, второй, забравшись на уровень второго этажа, менял над входом государственный флаг. Наплевав на плохую примету, Сашу провели прямо через главные двери, и вскоре, после традиционного облапывания на входе, конвой был в кабинете Джовановски.

— Первое ваше утро, мисс Белл, а вы уже подняли меня с постели в такую рань. — Управляющий сонно потянулся в кресле.

— Не мы выбираем работу, а работа нас, — пожала плечами Саша. — Так ведь заведено в вашем городке?

Джовановски улыбнулся ей и повернулся к регуляторам.

— Благодарю, господа. Будьте добры, оставьте нас.

Переглянувшись, конвоиры вышли. Джовановски встал и любезно пододвинул к Саше кресло для посетителей. Поколебавшись, та осторожно присела на край.

— У вас интересная судьба, мисс Белл… — загадочно промурлыкал мужчина. — Несчастная девочка-сирота становится лидером уличной банды, да ещё в таком юном возрасте. Это… впечатляет. Можно было бы роман написать.

— Давайте сразу фильм снимем! — вновь с воодушевлением подыграла Саша.

— О, у вас будет уникальная возможность сыграть саму себя! — рассмеялся Джовановски. — Но, боюсь, с сюжетом будет одна трудность…

— Какая же? Все зрители встанут на сторону воровки? Цензура не пропустит?

— Если вы хотите показать злодея героем, зритель должен понять мотивацию или причины, что вынудили того встать на этот путь. А вот в истории вашего персонажа… слишком многое покрыто мраком тайны.

— Мне дать консультацию сценаристу? — Саша начала понимать, к чему клонит толстяк.

— Ваша жизнь неплохо прослеживается за последние шесть лет. Трагическая смерть родителей, приют, побег… Даже на деятельность вашей банды есть неплохое досье.

Мужчина подошёл ближе и навис над Сашей грузной тушей.

— А вот ваши ранние годы слишком скудны на подробности. В Германии вы были на домашнем обучении по состоянию здоровья и в школу пойти не успели… Вот только мы не нашли достаточно медицинских документов: ни анализов, ни обследований, лишь заключение врача. Также у нас есть ваше свидетельство о рождении, но нет информации об обязательных детских прививках…

Саша смотрела ему прямо в маленькие насмешливые глаза. Конечно, шила в мешке не утаишь. Рано или поздно её поддельное гражданство всё равно обнаружат. Может, её депортируют на родину? А там… можно спокойно сесть в тюрьму. Отец будет рядом, и, когда срок закончится, они снова будут вместе…

Эта мысль была настолько сладка, что Саша тут же испуганно отогнала её прочь.

— Напишите жалобу немецким властям, — посоветовала она Джовановски. — Им бы навести порядок в своих архивах...

Управляющий сделал пару шагов назад и, как всегда, широко улыбнулся.

— Интересная вы штучка, Белл. Будь вы обычным жителем города, я бы обязательно раскопал вашу историю до конца…

Он отвернулся к окну, не увидев, как бровь Саши удивлённо вздёрнулась. Что значит «была бы она обычным жителем?..»

— К счастью для вас, — продолжал Джовановски, — лично капитан Оуэнс просил меня присмотреть за вами. А в дела капитана я лезть не собираюсь.

Он снова повернулся к девушке лицом, всё ещё широко улыбаясь.

— Знаете, Белл… Для меня было бы просто идеальным вариантом, если бы вы спокойно проторчали здесь положенный вам месяц, ходили на работу, кушали в долг в нашей столовой, а потом мой дорогой друг капитан прикатил бы сюда на своём огромном зелёном джипе и забрал вас к чёртовой матери.

В глазах мужчины блеснул холод.

— Но меня совершенно не устроит, если вы с первого дня начнёте раскачивать лодку в моей прекрасной и тихой гавани. Поэтому давайте договоримся так…

Голос мужчины стал низким и зловещим, что безумно контрастировало с его вечной улыбкой.

— Вы, Белл, месяц будете спокойно выполнять все инструкции коммуникатора. А я буду просто счастлив забыть о вашем существовании до того дня, как вы уедете. Надеюсь, в колонию на рудниках. Там вы быстрее отработаете долг перед страной.

— На секунду мне показалось, что вы меня боитесь, — усмехнулась Саша.

Джовановски поморщился, улыбка сползла с его лица.

— Ненавижу, когда лезут в мой бизнес. Тем более — военные. От вашей истории плохо пахнет, Белл. С таким послужным списком вы должны сидеть в камере, а не жить свободной жизнью…

— Свободной жизнью?! — поперхнулась Саша. — Где? В лагере ненадёжных?!

— Белл, не будьте столь инфантильны. Вам, преступнице, дали крышу над головой, одежду, еду, работу, свободные вечера, выходные…

— Преступнице… — задумчиво повторила девушка, словно пробуя это слово на вкус. — Вы же читали моё личное дело, да и копали сверх него… Помните, как я попала в лагерь четыре года назад?

— Да, я читал об этом.

— Отец заставлял меня воровать на улице, когда ему не хватало на выпивку или ставки. Мне было тринадцать.

— Белл…

— Тринадцать. Разве я могла отказаться, могла противостоять ему?

— Сколько вам сейчас, Белл?

Саша отвела взгляд.

— Вам семнадцать, — надавил Джовановски. — Кто заставлял вас воровать и грабить в этот раз?

Девушка ответила не сразу.

— Я защищала тех, кто также пострадал от вашей политики. Вы лучше меня знаете, за что люди попадают сюда: за проступки родителей, за то, что не написали донос на друга или родственника, за то, что их подозревают в чём-то… Презумпция невиновности больше не работает, любой проступок, любая ошибка перечеркнёт ваше право жить в обычном городе!

— Обычном городе… — усмехнулся Джовановски и тяжело опустился в кресло. Впервые с его лица сползла фальшивая улыбка. — Мисс Белл, как думаете, почему я нахожусь здесь в пять утра, а не сплю в одном из пентхаусов Сент-Луиса, например?

Саша жестом показала ему продолжать.

— Обычные города теперь здесь, Белл. Детройт, Сент-Луис и прочие со Стенами — это награда для тех, кто докажет своё право жить на Олимпе. А мы — тут. Обычные люди, ненадёжные. Люди с недостатками и слабостями. Разве нам не свойственно иметь слабости, Белл?

С мрачным лицом мужчина поднялся на ноги и медленно приблизился. От плотоядного выражения его лица Саша невольно подалась назад и вжалась в спинку кресла.

— Зачем, ты думаешь, вокруг городов строят Стены?

— Кто-то говорит, что на случай предстоящей войны, — ответила девушка в надежде, что Джовановски расскажет что-то полезное. — Но мне кажется, это средство контроля. Чтобы точно знать, кто заехал в город, а кто покинул его.

— Почти в точку, — промурлыкал толстяк. — Почти. По большому счёту всем плевать, если ты и твои оборванцы выберутся за Стену. Она построена для того, чтобы всякие отбросы не могли попасть внутрь, понимаешь? Чистое общество, идеальное, счастливое. А наша задача здесь — работать и обеспечивать их счастливую жизнь.

Голос управляющего почти перешёл на шёпот.

— И если ты ещё раз опоздаешь на работу или выкинешь какой-нибудь трюк, я запру тебя в карцере на месяц. И просьбу капитана выполню, и мне спокойней будет.

Он отстранился, и лицо его расплылось в фирменной улыбке.

— Спешите, Белл, завод вас ждёт! — весело воскликнул он.

Коммуникатор вёл Сашу по разноцветным линиям на горячем от солнца асфальте, а в голове девушки всё ещё крутились слова Джовановски:

«Обычные города теперь здесь…»

А ведь поселения для неблагонадёжных слоёв общества начали массово строиться совсем недавно. Сколько, лет пять назад от силы? До этого их была пара десятков на всю страну. Шон, родившийся как раз в одном из таких лагерей, рассказывал, что заселяли в них только вышедших из тюрьмы, причём отсидевших по тяжким статьям.

Как же короток путь от лагеря для бывших уголовников до «обычного города». Пройдут десятилетия, и здесь родятся целые поколения тех, кто никогда не покидал пределы лагеря, не видел другой жизни. Хотя такие, как Лиза, похоже, уже сегодня готовы принять новую реальность — лишь бы телевизор работал, да повар умел жарить яичницу.

Химзавод №5 встретил Сашу грохотом бегущих по цехам конвейерных лент. Заменявший её молодой, но уже лысеющий парень, уступая рабочее место, проворчал, что за полторы ставки и дальше с удовольствием последил бы за вторым конвейером. Начальник же смены, крупный усатый мужчина, вообще никак не отреагировал на Сашино опоздание.

— Вот здесь всё необходимое, — указал он на большой металлический ящик. — Перчатки, респиратор, щётка. Волосы надо завязать, рукава закатать, чтобы на ленту не намотало. Ясно?

Саша кивнула, затягивая резинку на затылке.

— Мы здесь делаем таблетки для очистки промышленного оборудования, — продолжал монотонно объяснять старший смены. — Таблетки хрупкие, крошатся и осыпаются. Если видишь на конвейере много пыли, приподнимай таблетку и смахивай крошки с ленты. Увидишь на бруске трещину или большой скол — иногда автоматика пропускает — снимай и клади в то ведро, которое с крышкой. Ясно?

Девушка вновь кивнула.

— Учти, если ленту придётся останавливать и мыть или, ещё хуже, механизмы забьются, выпишу тебе штраф.

Тут взгляд мужчины упал на нашивку на Сашином рукаве, и его глаза оживились.

— О, ты немка? — от монотонности голоса начальника цеха не осталось и следа. — Нашего брата прибыло! Всегда рад видеть соотечественника! Нас здесь уже целая община!

Он перешёл на немецкий прямо посреди предложения, и Саше пришлось напрячься — она не говорила на этом языке уже больше трёх лет.

— Рада познакомиться, Штефан, — напрягла лингвистические способности девушка, прочитав имя на бейдже начальника цеха.

— У тебя необычный акцент. Откуда ты?

— Дрезден, — Саша сдалась и перешла на английский. — Но я жила там совсем немного, быстро уехала в Америку.

— А-а, ясно, с востока! — с воодушевлением продолжал мужчина. — Знаешь, мы регулярно устраиваем встречи, смотрим наше кино, еду готовим и всё такое. Тебе нужно обязательно прийти в это воскресенье! Заодно язык хоть вспомнишь!

— Ага, — выдавила из себя Саша. — Было бы… здорово.

Она пришла сюда, чтобы налаживать полезные связи. И она сделает это, даже если придётся смотреть футбол и горланить «Песнь немцев». Не самая большая цена за возможность бежать из лагеря.

— Ладно, — улыбнулся Штефан. — На перерыве ещё пообщаемся. Приступай к работе. Будут вопросы — зови, не стесняйся! Мы должны держаться вместе!

Он дёрнул рычаг, и по конвейеру побежали бесконечные розовые бруски размером с ладонь. Саша приподняла одну из таблеток, взмахнула щёткой, и вокруг сразу образовалось такое же розовое облако пыли. Даже через респиратор в ноздри ударил едкий приторный запах. Интересно, насколько каждый проезжающий мимо брусок сокращал её жизнь? Если посчитать количество таблеток за смену, могла выйти интересная математика. Просчитывает ли эффективное приложение в коммуникаторе, чтобы работник не умер раньше, чем выплатит свои долги?

Убедившись, что Саша поняла задачу, Штефан ушёл. Вначале девушка поднимала каждую третью таблетку, смахивая даже едва видимую розовую пыль, но довольно быстро потеряла к этому интерес и обращала внимание лишь на крупные крошки и отколовшиеся куски. Как наказывал Штефан, пару брусков она кинула в ведро с крышкой, хотя и с трудом представляла, что считалось крупным сколом, а что допустимым. Вскоре пунктир из таблеток превратился для Саши в бесконечную сплошную линию, а время, казалось, остановилось.

«Ну, Саша, поздравляю с первой официальной работой», — усмехнулась девушка.

Ничего. Первый день можно уже назвать удачным — знакомство с начальником цеха вполне могло сослужить добрую службу. Конечно, сошка мелкая, но у него могли быть выходы и на кого-то покрупнее.

Мысли её быстро улетели далеко от конвейера с таблетками. Всё чаще в голове крутились слова Джовановски: «Будь вы обычным жителем города…» Если верить управляющему, то лично капитан Оуэнс просил уделить ей особое внимание. Возможно, в его обязанности входило довести подозреваемого до суда в целости и сохранности. Вот только почему этим занимается военная полиция, армия? Всё это казалось Саше чертовски странным.

Вдруг под сводами цеха раздался оглушительный гудок. Саша бросила взгляд на коммуникатор — она простояла у конвейера чуть больше часа, хотя ей казалось, что неделю.

— Перерыв! — прокричал, перекрывая шум механизмов, появившийся словно из-под земли Штефан. — Саша, вырубай!

Та послушно дёрнула рычаг.

— Видишь лестницу? — спросил мужчина. — Это выход на крышу. Поднимайся, я схожу за сигаретами. Познакомимся поближе!

Саша прошла два пролёта по дрожащим под ногами металлическим ступеням и с высоты окинула взглядом цех. Работников на производстве было на удивление немного — редко-редко среди нагромождения механизмов и конвейерных лент можно было заметить алый комбинезон. Пусто было и в импровизированной курилке на крыше здания, поднявшись на которую Саша наконец смогла с облегчением стянуть респиратор. Пара деревянных скамеек и пепельницы из бутылок и банок — да уж, зона отдыха класса «люкс».

Саша подошла к невысокой ограде на краю крыши и посмотрела вниз — цех завода был чуть выше жилых двухэтажных зданий. Далеко не высотки Детройта, с которых паутину городских улиц было видно как на ладони. Да и роя людей-муравьёв внизу не наблюдалось — редкие одиночки в алых одеждах брели куда-то вдоль разноцветных полос, не было слышно музыки, разговоров, автомобильных сигналов… Тишину улиц лишь изредка нарушал шум моторов служебного транспорта и автобусов, да и последние встречались не часто — те ненадёжные, что могли выбрать себе работу, старались искать её поближе к дому, тем самым экономя на проезде. Личный же транспорт, насколько помнила Саша, обычным жителям лагеря доступен не был вовсе.

— Эй! — окрикнул её грубый, насмешливый мужской голос. — Чего вниз уставилась? Кто-то хот-дог обронил?

Саша подняла взгляд. На одном из ближних помостов, проходящих между крышами зданий, вальяжно облокотившись на поручень, стоял регулятор с винтовкой за спиной. Поигрывая толстой дубинкой, он смотрел на девушку сквозь солнцезащитные очки.

— Ну, чего молчишь? — плотоядно оскалился мужчина. — Так и не проснулась? Смотри, если нужен будильник получше, чтобы не опаздывать на смену, могу навещать по утрам. У меня есть одна штука, которая неплохо так приводит в чувство.

Регулятор коснулся перчаткой конца дубинки, где тут же вспыхнули холодные электрические искры.

Саша лишь скрипнула зубами и отвернулась, понимая, что лучше держать рот на замке. Не стоило наживать себе проблем из-за ничтожества, продавшего себя за крупицу власти и право носить винтовку. К счастью, в этот момент на крышу поднялся Штефан. Он приветственно махнул рукой регулятору, и тот разочарованно, как показалось Саше, отвернулся.

— Извини, чуть задержался, — хмыкнул начальник цеха. — Там другой новичок, француз, чтоб его, умудрился залить чаем панель управления лентой. Не зря отец повторял, что все они кретины и мажоры… Согласна?

Саша неопределённо пожала плечами в ответ. На улицах всё доказывали делом, а не строкой в паспорте. Да и паспорт был далеко не у всех.

Штефан тем временем закурил и протянул другую сигарету Саше.

— Будешь?

Девушка помотала головой.

— Правильно, — кивнул Штефан. — Нечего подсаживаться, дрянь дорожает с каждым месяцем. Я иногда до половины зарплаты на курево трачу.

— Так бросили бы, — просто заявила Саша.

— Ты что, самая умная?

Штефан затянулся и, прищурившись, смерил её взглядом.

— Умная, вижу, что умная. В Германии других не делают, не то что… Эх… — он обречённо махнул рукой в сторону двери в цех. — Ну, расскажи, что там на Родине? Давно ты приехала в Америку?

— Меня привезли в Детройт в тринадцать. Четыре года назад.

— Совсем молодую, — покачал головой мужчина. — Ну, неудивительно, наши люди здесь ценятся.

Саша невольно приподняла бровь. «Ценятся»? Как рабочая сила в лагерях?

— А расскажи… — прищурился Штефан. — А у нас на востоке… остались ещё эти… социалисты?

— Мне было тринадцать, — с укором повторила девушка. — Откуда мне знать?

— Ну и славно, ну и хорошо. Я рад, что мы выбрали правильную сторону. Особенно теперь, когда мир снова поделился на две части.

— И что же тут хорошего?

— Как что? Америка — тоже великая страна. Такие великие страны вместе способны навести в мире порядок.

Саша покачала головой, но промолчала.

— Слушай, — вдруг понизил голос Штефан, — а у меня сосед добивается перевода в другое поселение. Давай я похлопочу, и тебя подселят ко мне? У меня есть пара знакомств в администрации Джовановски…

От такой наглости Саша глубоко вдохнула и закашлялась от сигаретного дыма.

— Мне, вообще-то, ещё семнадцать, — с трудом выдавила она.

Штефан гулко рассмеялся.

— Ну и что? Семнадцать — это не навсегда. Я же говорю, мы должны держаться вместе. Я, кстати, смог договориться, чтобы мне подключили немецкий канал, там даже Бундеслигу показывают!

Саша смерила мужчину презрительным взглядом. С каждой секундой, с каждым его словом, отвращение становилось всё более невыносимым. На какое-то мгновение перед ней снова стоял толстяк-отчим, посасывающий сигарету в перерыве футбольного матча.

— Знаешь что… — процедила девушка сквозь зубы. — Меня привезли сюда как подопытную крысу для лагеря ненадёжных… Это и есть, по-твоему, великая роль для великой нации?

Штефан с недоумением посмотрел на Сашу и чуть отстранился. Добродушная ухмылка медленно сползла с его лица.

— О чём это ты?.. Что на тебя нашло?

Мужчина с опаской покосился на судорожно сжимающиеся Сашины кулаки.

— Твоя страна до сих пор оккупирована, — голос девушки невольно становился громче, — а ты — лишь расходный материал. Таких тысячами везут в Америку, чтобы ставить над вами социальные эксперименты. Этим ты гордишься? В этом ваша священная роль в Альянсе?!

Быстрее, чем Саша осознала это, её рука нащупала на плече нашивку с флагом и рывком оторвала её. Ткань с треском поддалась.

— Меня тошнит носить тот же флаг, что и ты.

Процедив это, Саша брезгливо швырнула нашивку под ноги Штефану. Тот едва не подпрыгнул, словно флаг, стоило ему только коснуться его ног, прожёг бы их насквозь.

— Эй! — раздался за спиной девушки уже знакомый грубый крик. — Что там у вас происходит?

Регулятор в очках быстрым шагом приближался к их крыше. Железный помост гулко отзывался на каждый удар его каблуков.

— За порчу униформы к тебе будут применены санкции! — на ходу рявкнул охранник.

Штефан неловко отступил назад, к двери, ведущей обратно в цеха.

— Я… пойду, — пробормотал он, боязливо оглядываясь. — Посмотрю… как там… панель конвейера.

Штефан скрылся в недрах завода в тот момент, когда регулятор перемахнул через поручень помоста на крышу. В два прыжка он оказался перед Сашей.

— Подними, — рыкнул он и ткнул дубинкой в немецкий триколор. — Живо!

Несколько долгих секунд Саша сверлила его взглядом, но вместо глаз полицая видела лишь своё отражение в огромных тёмных очках. Искажённая кривыми линзами нелепая фигура. Наверное, именно так комично и выглядела она сейчас, сжимая кулаки напротив двухметрового амбала с дубиной и винтовкой. Породистая собака с подиума превратилась в оскалившуюся карликовую шавку, которой уже не дано когда-либо сорваться с поводка. Оставалось лишь лаять и рычать до тех пор, пока не наденут намордник.

Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Саша приказала себе успокоиться. Конечно, о хороших отношениях со Штефаном можно забыть. Напротив, теперь работа на химзаводе №5 обещала стать отнюдь не лёгкой прогулкой, и наживать ещё больших проблем определённо не стоило. Тем более, конфликтовать с охраной.

Саша медленно наклонилась и протянула руку к нашивке, но в тот момент, когда её пальцы коснулись флага, его придавил к бетону грязный сапог регулятора. Едва успев отдёрнуть руку, Саша подняла взгляд.

— В чём проблема? — едко ухмыляясь, рявкнул регулятор. — Поднимай, говорю!

Саша аккуратно потянула нашивку за край, но та была крепко прижата носком сапога. Регулятор склонился над девушкой и, понизив голос, процедил ей почти на ухо:

— Вижу по трекеру, что ты новенькая. Я таких, как ты, видел сотни. Думаете, что правила — для местных лохов, а вы придёте и научите всех жить. Нет, не выйдет…

Он чуть сдвинул ногу, придавив Сашины пальцы. Девушка зашипела от боли.

— Здесь учу только я! — выплюнул регулятор.

— Знаешь… — тихо промолвила Саша. — Учитель и сам должен время от времени брать уроки…

— Что ты там бормочешь?

Мужчина склонился ещё ближе. И в этот момент Саша рывком распрямилась, целясь лбом в квадратный подбородок охранника. Удар был страшен, лязг его зубов, казалось, эхом разлетелся по всему лагерю. Регулятор упал на спину, вопя сквозь сжимающую челюсть перчатку. Саша вскочила на ноги.

— Говорю, что ты на курсах повышения квалификации, ничтожество! — тяжело дыша, рявкнула она.

И всё же Саша недооценила неприятеля. Дубинка, привязанная к его запястью, метнулась к ногам девушки, и электрический разряд едва не согнул её тело пополам. Ноги подкосились, и Саша упала на одно колено. Второй разряд в область рёбер заставил вскрикнуть от боли и распластаться по нагретому солнцем бетону. Каждая мышца, нет, каждая клетка тела сжималась и разжималась в конвульсиях, зрение и слух отказывали, а все ощущения, казалось, сошлись в маленькой точке, в которую вонзились контакты шокера. Наконец, боль отступила. Саша чувствовала, как в конвульсиях дрожат еë руки и ноги.

— Мерзавка… — тень регулятора нависла над обездвиженной девушкой.

Она с болезненным усилием открыла глаза. Мужчина вытирал окровавленный рот рукавом, и Саша почувствовала, как несколько холодных капель упали ей на лицо. На лестнице грохотали многочисленные шаги тяжёлых ботинок. Сквозь мутную пелену Саша наблюдала, как фигуры в серых комбинезонах окружили её. В их руках были дубинки-шокеры.

Саша хотела поднять руки, словно сдаваясь в плен, но те не слушались, раскинувшись по полу безвольными плетьми.

— Всё, всё, ваша взяла, — слабым голосом выдавила она.

Но тут одна из дубинок вновь коснулась её, и боль волнами прокатилась по всему телу. Потом ещё и ещё. С каждым новым разрядом сознание Саши притуплялось, в глазах темнело, а боль уже не была столь обжигающей и невыносимой. Словно откуда-то издалека, из тумана, застилавшего глаза, доносился яростный голос Ланкастера:

— Довольно с неё! В карцер! В карцер эту мразь! Приказ Джовановски!..

* * *

Пришла в себя Саша лишь в тёмной, холодной комнате. Единственным, что могла разглядеть она в кромешной тьме, был тонкий луч света, пробивающийся из-под потолка и оставляющий тусклое пятно на стене. Тело болело так, словно его сутки давили катком. Саша смутно помнила, как её тащили под руки по тёмным коридорам, как отобрали ботинки и куртку, как швырнули на жёсткую койку. Девушка не отдавала себе отчёт, сколько времени пролежала она без сознания, а сколько — в кромешной тьме. Казалось, что до того момента, как ей удалось пошевелить рукой, прошла неделя.

Саша нащупала ногой пол и нечеловеческим усилием скатилась с койки, едва успев подставить руки — лицо остановилось в миллиметрах от ледяного бетона. Желудок скрутило болью, и девушка изо всех сил зажала рот ладонью, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

И в этот момент с лязгом отворилась дверь, залив помещение нестерпимым светом. Наполовину ослепшая Саша разглядела фигуру мужчины, медленные шаги которого гулким эхом отражались от стен. Он взмахнул какой-то большой ёмкостью, и девушку окатило тяжёлой струёй воды.

— Поднимайтесь, — твёрдо приказал знакомый уже голос.

Крепкая рука схватила Сашу за майку и, рывком приподняв, усадила на койку. Девушка тяжело дышала, но холодный душ явно пошёл ей на пользу. Тело начинало слушаться, а зрение прояснялось. Вот глаза уже настолько привыкли к свету, что она смогла различить военный китель и аккуратно подстриженные густые усы мужчины.

— Не думал, что мы встретимся так скоро, мисс Белл, — холодным тоном произнёс капитан Оуэнс и окинул взглядом карцер. — Тем более, в таких роскошных палатах.

Саша постаралась унять дрожь, вместе с холодом объявшую всё тело, и твёрдо посмотрела мужчине в глаза. Тот самый офицер, что озвучивал ей протокол в палате военного госпиталя и — к удивлению Джовановски — просил управляющего присматривать за Сашей. И девушка покривила бы душой, сказав, что в этот раз не разделяет чувств главы лагеря.

— Что, всех особо опасных детей на улицах переловили? — ехидно спросила Саша, хотя слова давались ей с трудом. — Или не можете прожить без меня и пары дней?

Капитан не изменился в лице, словно и вовсе не слышал слов девушки. Он сложил руки за спину и неспешно прошёлся по комнате туда и обратно.

— Знаете, Белл, — устало потерев переносицу, наконец произнёс он, — я должен перед вами извиниться.

Саша насторожилась. Таких слов она ожидала в последнюю очередь.

— Извиниться?

— Это я инициировал ваш перевод в поселение для неблагонадёжных. Думал, что пара спокойных недель — без борьбы за жизнь и поиска пропитания — пойдут вам на пользу.

— Спокойная жизнь в вашем представлении — это когда тебя лупит электрошокерами толпа бабуинов? — скептически приподняла бровь Саша.

— Снова моя вина. Я недооценил рвение мистера Джовановски, да и донести свою просьбу правильно не смог.

— Да уж, — девушка потёрла живот, на котором саднили следы от шокера, — с донесением своих мыслей у вас больши-и-ие проблемы!

— Вы напали на регулятора с оружием. Если бы не ваш особый статус, он вполне мог открыть огонь на поражение.

— Что ж, видимо, стрелять в меня останется прерогативой военных… Только вот не пойму, с чего такая забота?

Оуэнс вздохнул.

— Видите ли, Белл, долгое время я командовал штрафными батальонами. Среди них были и так называемые «тюремные», набранные из уголовников. Я видел много людей со сломанной судьбой…

— И вы, конечно же, прониклись сочувствием к несчастной воровке, которую через месяц отправят на Марс копать радиоактивные металлы для ваших снарядов…

— Дослушайте, Белл, — голос Оуэнса посуровел. — Бойцы в тюремных батальонах делятся на два типа: одни безвольно идут на гибель, считая себя обречёнными жертвами системы, вторые же — сражаются за троих, думая, что могут, наконец, заслужить своё право на место под солнцем.

Саша упорно пыталась понять, к чему клонит офицер.

— Зачем вы мне всё это рассказываете?

— Возможно, — хмыкнул в усы Оуэнс, — у меня есть для вас сценарий, в котором отсутствуют рудники Марса.

— Поясните, — нахмурилась Саша.

— Белл, я предлагаю вам контракт от лица Воздушно-космических сил обороны МООБ.

* * *